Текст книги "Военные приключения. Выпуск 6"

Автор книги: Иван Ильин

Соавторы: Илья Рясной,Алексей Шишов,Юрий Лубченков,Владимир Рыбин,Карем Раш,Валерий Мигицко,Александр Плотников
сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 25 страниц)

– Сейчас я тебя достану!

Подопечные Стрельцова прыгают в окоп, бросают в цель учебные гранаты, скачут через ров с водой, гуськом перебираются через препятствия по бревну. Некоторые из них не удерживают равновесия и падают в яму. Вылезают они оттуда, перепачканные глиной, и снова карабкаются на бревно.

Возле фасада разрушенного здания – заминка: те, что бежали первыми, не сумели миновать это препятствие с первого броска и теперь мешают это сделать другим. Кто-то пытается подсадить к оконному проему.

К «фасаду» подходит Стрельцов. Он рукой отстраняет толкающихся здесь, освобождая таким образом дорожку к препятствию, затем отходит от «здания» на несколько шагов и бежит к нему легко, пружинисто, «накатывая» скорость, У основания деревянного строения он делает рывок и взбегает по вертикальной стенке до того уровня, что голова и плечи его заслоняют часть оконного, проема. Тут он вскидывает руки и цепляется за доску, имитирующую подоконник. В следующую секунду Вадим ставит ногу в упор, пружинит на ней и исчезает за фасадом. Вскоре его фигура мелькает в другом окна «здания». С прежней легкостью спускается он по разрушенной лестнице и прыгает на землю.

– Молоток! – выкрикивают из толпы учеников.

– Цирковой номер «А ля Профи»!

Стрельцов будто не замечает их, снова подходит к основанию препятствия и говорит:

– Это упражнение можно выполнять и по-другому. Показываю.

Он подпрыгивает, цепляется за доску-подоконник, зависает на секунду-две и рывком, как на турнике, делает выход на обе руки. В следующее мгновение Вадим ставит ногу в упор и встает во весь рост в оконном проеме. Теперь Стрельцов смотрит на задравшие головы учеников сверху вниз. В поле зрения Вадима попадает Седой, как всегда усмехающийся, с хитринкой в неповрежденном глазе.

* * *

Вдоль поляны расставлены столы. За каждым из них по двое учеников Стрельцова. По команде Вадима: «К разборке оружия приступить!» – они раскладывают детали автоматов, а по сигналу: «К сборке оружия приступить!» – собирают АК-74. Стрельцов прохаживается возле столов, наблюдает за действиями обучающихся. Время от времени он останавливается у какого-либо места тренировки и делает замечания, оказывает помощь.

За одним столом вспыхивает ссора. Парень со шрамом на щеке орет на коренастого, широколицего соседа:

– Цыган, ты зачем, козел, мою штуковину залапал? Гони сюда!

– Я тебе за «козла» пасть порву, сволочь! – кидается на него Цыган.

Стрельцов подскакивает к ним, дергает за плечо парня со шрамом и отталкивает в грудь Цыгана. Они от неожиданности затихают, а Вадим, воспользовавшись этим, ровным голосом, как ни в чем не бывало, говорит:

– Не стоит ссоры, И кстати, – тут он забирает из рук Цыгана деталь от автомата соседа и бросает ее на стол, – эта штуковина называется «возвратная пружина». Части оружия нужно раскладывать в правую сторону каждому, тогда не будете путаться.

Стрельцов отходит от этого стола, а Цыган злобно ворчит: «Я тебе этого, Резаный, не забуду!» «Заткнись!» – огрызается тот. И тут же окликает Вадима:

– Эй, Профи! Чего ты заладил: разбирать – собрать. Что, без такой драчиловки из этой пушки стрельнуть нельзя?

– Хорошо, думаю, нельзя, – отвечает Стрельцов, продолжая размеренно шагать вдоль столов. – Руки к оружию должны привыкнуть, автоматизм движений должен появиться.

– Ха! Я, может, лучше тебя из нее шарахну, – не унимается Резаный. – Ха! Знакомая игрушка. Давай на спор, Профи!

Большинство завершили сборку автоматов и теперь с любопытством ожидают исхода этой перепалки. Одни из них облокотились при этом на столы, другие в качестве опоры держат оружие в руках. Стрельцов скользит по ним взглядом, опять видит ухмыляющегося Седого и, резко повернувшись к Резаному, с придыханием говорит:

– Острых ощущений захотелось? Изволь!

Стрельцов расстегивает офицерскую полевую сумку и вытаскивает из нее сигнальную ракету.

– Когда дойдешь вон до того бугра, – Вадим указывает рукой на возвышенность, виднеющуюся километрах в двух-трех, – дернешь за эту веревочку, и начнем! Каждому по двадцать боевых патронов. После ракеты можно открывать огонь и двигаться навстречу противнику. Крестики-нолики подобьем в старом окопе, он посередине между высотой, на которую ты выйдешь, и вот этим местом, где я стою. Если будет, кому это сделать.

Стрельцов идет к столу, за которым стоит Резаный с отвисшей челюстью. Стрельцов на ходу бросает Резаному сигнальную ракету. Тот ловит ее, приходит в себя и, прищурив глаза, словно целится в Вадима:

– Ну, что ж, давай попробуем судьбу.

– На! – Стрельцов выгребает из накладных карманов куртки и брюк боевые патроны и кладет на стол перед Резаным. – На, считай!

– Раз, два, три… – отсчитывает тот.

Вадим внезапно накрывает ладонью руку Резаного. Их крепко сбитые фигуры нависли над столом. Они испытующе смотрят друг другу в глаза. Резаный не выдерживает тяжелого взгляда Стрельцова, тянет свою руку к себе.

– Я даю тебе фору: можешь взять напарника, – глухо произносит Вадим.

– Напарника, говоришь, – кривит губы Резаный и, не поворачивая головы, кричит: – Крыса!

К нему подбегает прилизанный, остролицый парень.

– Со мной пойдешь!

Крыса подходит к Вадиму, сгребает патроны, на его физиономии хитрая улыбка.

– Может, не надо? – слышит Вадим чей-то нерешительный голос.

– Пусть побалуются, – звучит следом голос Седого.

Стрельцов поворачивается на голос, снова видит хитрый глаз и ухмылку этого человека.

– Все на «вышку», – отдает команду Вадим и показывает «контингенту» на участковый пункт управления.

Все бредут туда, куда указал Стрельцов. Мимо проходит Седой:

– Не пугай народ. На «вышку» прокурор отправляет.

Стрельцов сидит на сложенном из кирпича столбике, некогда обозначавшем исходный рубеж, снаряжает магазин и время от времени посматривает, как шагает по полю Резаный и семенит за ним Крыса. «Контингент» уже на участковом пункте управления, прилип к стеклам. Когда Резаный и Крыса превращаются в черные точки, Вадим встает, передергивает затвор, ставит автомат на предохранитель, берет его за ствольную коробку правой рукой и так стоит, всматриваясь в даль.

От бугра, где должны сейчас быть Резаный и Крыса, взлетает белая ракета. Яркий шар брызгает снопами искр, шуршит и зависает над полем. Впереди Стрельцова, метрах в тридцати, взвиваются султанчики пыли вперемешку с комьями земли. Следом тишину нарушают повизгивание пуль и треск автоматной очереди. Новые султанчики взрыхляют землю значительно ближе к Стрельцову. Теперь автоматные очереди звучат почти беспрестанно, но они короче первых – Резаный и Крыса, видно, спохватились и начали экономить патроны. Несколько пуль впиваются в грунт недалеко от места, где по-прежнему во весь рост стоит Стрельцов.

Вадим вдруг срывается с места и стремительно пробегает дистанцию в 50—60 метров, внезапно останавливается и совершает мощный прыжок в сторону. Приземляется он на автомат, который ухватил в воздухе свободной рукой за цевье, делает кувырок через голову и откатывается в сторону. Над ним взвывают пули и буравят землю в том месте, где он делал толчок для прыжка. Вадим вскакивает и мчится но полю. Так он достигает старого окопа, прыгает в него и прижимается спиной к черным от времени, солнца и непогоды бревнам. Прикрыв глаза, он отдыхает несколько секунд. На его лице грязевые потеки, ко лбу прилипла мокрая прядь волос.

Пригнувшись, Вадим бежит по окопу. Из травы, метрах в десяти от бруствера, торчат головы Резаного и Крысы.

– Ты оттуда, а я вон оттуда, – указывает Резаный. – Прочешем эту яму.

Как две змеи, они расползаются в разные стороны. Стрельцов настороженно прислушивается к тому, что делается наверху. Вот он улавливает звук, который все усиливается. Возле бруствера – Резаный. Он натужно сопит, крутит головой. Наконец решается и лезет в окоп. Стрельцов ловит его за воротник куртки и рывком сдергивает вниз. Тот кричит, врезается лбом в дно и затихает. Вадим выбрасывает из окопа автоматы и выбирается сам.

Пригнувшись, по автомату в каждой руке, он бежит вдоль окопа. Вдруг замирает, опустившись на одно колено. Слышатся шаги, прерывистое дыхание. Стрельцов, кладет оружие на траву и подползает к краю окопа. Как только Крыса подходит к этому месту, Вадим запускает руку в окоп и ловит своего противника за ухо. Тот от такой неожиданности даже не вскрикивает, а, морщась от боли, лезет наверх, куда тянет его Вадим. Стрельцов забирает у него автомат и отталкивает от себя.

Крыса, перепуганный и бледный, смотрит округлившимися глазами на Стрельцова. Вадим поднимает автомат и наставляет ствол на Крысу.

– Ты зачем, Профи? – лепечет Крыса пересохшими губами. На лбу его выступает испарина. – Не надо, не надо! – приговаривает он и пятится. И вдруг дико кричит: – А-а-а!

Вадим нажимает на спусковой крючок. Из ствола в направлении Крысы вырывается сноп огня, тарахтит длинная очередь.

Вадим закидывает автомат на плечо, склоняется за двумя другими. Крыса стоит на полусогнутых ногах, словно окаменевший. Он приходит в себя, осматривает вначале руки, ноги, живот, потом начинает их ощупывать. Стрельцов нагрузился уже оружием и наблюдает за ним.

– Пошли, «герой», – говорит он Крысе. – Холостыми я в тебя палил… – Вадим поворачивается и идет в сторону участкового пункта управления.

Крыса хватается за живот и стрелой мчится за куст. Там он копошится, видно только его озабоченное лицо, но и оно в следующее мгновение исчезает.

* * *

Стрельцов подходит к участковому пункту управления. Два автомата у него на одном плече, третий – на другом. «Контингент» скатывается по крутой лестнице участкового пункта управления, высыпает навстречу Вадиму и замирает в отдалении, разглядывая его, словно в первый раз, во все глаза. Вдруг мужчина, у которого Ржа завязывал шнурок на ботинке, делает нерешительный шаг вперед и, вытянув лицо, почти шепотом спрашивает!

– Чё, Профи? Кончил их? Да?

– Сейчас придут, – невозмутимо отвечает Стрельцов.

Он подходит к бочке, что стоит возле участкового пункта управления, доверху наполненной дождевой водой, за край которой зацеплен проржавевший ковшик. Вадим берет его, черпает воду и приподнимает. Желтоватая, затхлая вода струится из множества дыр. Стрельцов начинает расстегивать куртку. Он поворачивается к только что спрашивающему, протягивает ему ковш:

– На, полей.

Тот семенит к нему, услужливо берется за ковш. Вадим с удовольствием подставляет спину под прохладную струю воды, плещется, покряхтывает, фыркает и приговаривает:

– Давай-давай, не жалей!

Все остальные наблюдают за этой сценой. Одни – о восторгом, другие – со страхом, третьи – с ненавистью.

Появляются Резаный и Крыса. Их одежда заляпана грязью, лица в потеках. У Резаного на лбу ссадина, а у Крысы одно ухо неестественно пунцовое и припухшее.

* * *

Мелькает множество серых от пыли ботинок, слышатся топот и хриплое дыхание. «Контингент» совершает марш-бросок. За плечами у каждого увесистый вещевой мешок и железная болванка с прилаженной к ней веревкой, вроде как автомат. Стрельцов легко и свободно бежит впереди строя. Вдруг он резко сворачивает в сторону, машет бегущим впереди рукой: мол, давай дальше. И останавливается. Вадим замечает, как от строя отделилась фигура и скрылась за кустом. Стрельцов устремляется туда.

Шепелявый укрылся, как ему кажется, и отсыпает из мешка песок. Вадим останавливается возле него. Шепелявый не замечает Стрельцова, пыхтит, утирает со лба пот и ополовинивает поклажу.

– Насыпай обратно, – произносит строго Вадим.

Шепелявый некоторое время оторопело смотрит на него, потом орет:

– Посел ты… Достал! Меня так в зоне не рвали! – Он вскакивает на ноги, весь трясется и продолжает орать: – Сам таси этот месок и зелезяку эту хренову! А я не хосю, не хосю! Вот те! – С этими словами он перехлестывает предплечия и показывает эту фигуру Стрельцову. Вадим коротким ударом в челюсть опрокидывает его на землю. Шепелявый ползает по траве, горстями заталкивает песок в мешок и слезливым голосом выговаривает:

– Тя сто, этому в армии усили? Бугай!

Строй тем временем удалился от этого места на несколько сотен метров. Клубы пыли стелются за бегущими людьми. Стрельцов подгоняет Шепелявого тумаками. Тот огрызается, но бежит и скоро они сливаются с серыми спинами топающих человекороботов.

* * *

Комната, канцелярские столы с разбросанными на них бумагами, стеклянные шкафы с папками на полках. Слышны томные вздохи, сладострастные мычания. На диване – молодящаяся особа и мужчина, который забавлялся картами, известные по встрече в ресторане.

Неожиданно открывается дверь. На пороге тот человек, которого называют «шеф». Увидев эту сцену, он спешно закрывает за собой дверь и шипит, как разъяренный гусь.

– Валет! Рыжая! Совсем спятили. Хоть бы нору закрыли!

Те вскакивают, прихорашиваются. Рыжая игриво говорит:

– Фу, какой ты, Крез, злой и грубый.

– Заткнись! – перебивает ее шеф. – И не Крез, а Николай Иванович Смоляников. Заруби это себе на носу и помни, когда переступаешь порог этой конторы. Зайди ко мне!

Он выходит из комнаты. Рыжая целует в щеку Валета и щебечет:

– Не печалься, дорогой, я скоро приду.

* * *

Рыжая в кабинете Николая Ивановича. Она сидит в кресле, высоко закинув ногу па ногу, курит длинную сигарету и, смакуя, время от времени запрокидывает голову, пускает в потолок струйку табачного дыма. На ее коленях – перламутровая сумочка.

– Мне нужна трехкомнатная хата в приличном районе, – говорит Крез. Он сидит за столом, откинувшись на спинку кресла, барабанит пальцами по столешнице. – И уж, конечно, не с видом из окон на помойку.

– Государственная или кооперативная? – рассматривая, как стелется дым от сигареты, спрашивает Рыжая.

– Кооперативная.

– Да, так лучше. С государственной сейчас много хлопот. – А деньги?

– Перед тобой, – показывает Крез на конверт, что лежит у него на столе.

Рыжая прячет конверт в сумочку, не любопытствуя, что в нем. Крез протягивает ей плотный лист бумаги о машинописным текстом, на котором наклеена фотография.

– Оформишь на этого парня.

Рыжая рассматривает фото.

– А он, видно, ничего мужик, этот Стрельцов.

– Но ты его, думаю, не заинтересуешь! – перегнувшись через стол, с издевкой бросает Крез.

* * *

Возле гостиницы КЭЧ – крытый брезентом грузовик. Входная дверь в это прибежище бездомных и командировочных военных открыта настежь и подперта кирпичом. Грузчики таскают ящики, коробки и закидывают их в кузов. Появляется Стрельцов с тюком в руках, за ним важно шествует Андрейка и несет небольшую коробочку. Вадим вталкивает в брезентовую утробу свою ношу, отправляет туда же «груз» сына, идет к распахнутым дверям гостиницы. Андрейка вприпрыжку бежит за ним.

Грузчики тащат шкаф и, переругиваясь, достигают вестибюля, где, наблюдая за происходящим, стоит, поджав губы и скрестив на груди руки, администраторша. Один из профессиональных тяжеловесов, рослый и рукастый парень в засаленном кепи, раздевает ее глазами. Он, заглядевшись, спотыкается о ковровую дорожку и выпускает из рук шкаф. Товарищи его лишаются опоры с одной стороны, пытаются удержать груз в прежнем положении и отчаянно костерят парня.

* * *

Комната Стрельцовых. Здесь хлопочет Валентина, укладывая вещи. Ей помогает Марля Николаевна – сменная дежурная по гостинице.

– Так все спешно, – причитает Валя. – Вечером сказал, что переезжаем, а с утра уже вон машина приехала.

– Голому собраться – только подпоясаться, – говорит Вадим, появившийся на пороге. Он слышал слова жены, и ее заботы кажутся ему несерьезными. Он веселый и, похоже, горд тем, что так скоро получил квартиру.

– И то правда, – подхватывает Мария Николаевна. – На-ка вот, Вадим. Неси давай, – подает она ему еще один узел.

– И тебе, Андрейка, работа есть. – С этими словами она вручает мальчику сверток и легонько подталкивает его к двери.

* * *

Парень в кепи все-таки выбрал подходящий момент: прижал администраторшу к стенке, тискает ее и что-то нашептывает на ухо. Она слегка, больше для вида, сопротивляется, отталкивает его. Грузчики идут по коридору, оглядываются на них, похохатывают. Парень, наконец, оставляет администраторшу и идет вслед за товарищами.

– Хулиган какой! – вскрикивает она, но совсем не сердито и озирается по сторонам.

* * *

Вечер, новая квартира Стрельцовых. Вадим и Валентина стоят обнявшись на просторном балконе, перед ним как на ладони раскинулся городской ландшафт. За их спиной Андрейка затеял игру с мячом. Время от времени он выкрикивает: «Я – Марадона, я – Марадона!» – и носится по ярко освещенным комнатам, холлу. Мебель Стрельцовых – все те же две кровати, стол, обшарпанный шкаф… – уже расставлена, но комнаты кажутся пустыми. Вадим и Валя повернулись на выкрики сынишки, смотрят на него и счастливо смеются.

* * *

Грохот выстрела. Шелестит трассер. Вспышка разрыва на склоне зеленого холма. Следом – душераздирающий вопль: «А-а-а…» Конопатый Ржа зажал ладонями уши, орет и крутится волчком на одном мосте. На траве – брошенный им гранатомет. Невдалеке – «контингент».

Стрельцов подходит к Рже, берет его за рукав и крепко встряхивает. Ржа перестает орать и смотрит на Вадима круглыми от испуга глазами.

– Я же объяснил, – говорит Стрельцов, – что до того, как нажать на спусковой крючок, надо открыть рот, так меньше давления на перепонки.

– Где не надо, там пасть умеете открывать, – это он обращается уже к своим «ученикам». – Показываю, как нужно производить выстрел.

Стрельцов поднимает с земли гранатомет, встает на одно колено и, вскинув «трубу» на плечо, изготавливается к ведению огня. Он замер на несколько секунд в этом положении, рот его полуоткрыт. Гремит выстрел. Трассер с шелестом рассекает воздух. Вспышка на зеленом склоне холма – и от мишени в разные стороны летит щепа. Вадим встает с колена, идет к «контингенту».

– Кто выполняет упражнение следующим? – спрашивает Вадим.

Обучающиеся с опаской поглядывают на гранатомет. Из толпы выходит Седой.

– Давай, Профи, – говорит он и протягивает руку за гранатометом. – Я попробую.

Седой споро выходит на рубеж открытия огня, привычно изготавливается к стрельбе. Выстрел – и граната в щепу разносит мишень на холме. Седой идет к наблюдающим за его действиями, как всегда, чуть развернув голову, словно демонстрируя свой красивый профиль. Вадим не сводит с него глаз.

* * *

Валентина Стрельцова в большой светлой кухне. Она тихонечко напевает модную эстрадную песенку и шинкует овощи. На плите дымятся кастрюли. Валя выглядит мило, по-домашнему, на ней легкий ситцевый халатик, белокурые волосы подобраны цветастой косынкой.

Неожиданно раздается трель электрического звонка. Валентина открывает входную дверь. На пороге гороподобный парень (мы его уже видели в ресторане, жадно пожирающим цыпленка, в кругу странной компании).

– Здравствуйте, здравствуйте, – быстро говорит он. – Вот вы какая, Валентина Стрельцова. Рад, очень рад с вами познакомиться. – Не переставая сыпать словами, толстяк теснит Валю вовнутрь квартиры. – А я – директор торговой базы. Маленькой такой, но торговой. Зовут меня Кирилл Семенович Ченов. Лизонька моя – это жена – Кирюшей меня называет. – Тут он тоненько хихикает. – Мы к вам заехали по просьбе Вадима Николаевича. Мебель привезли и еще кое-что из мелочей.

– Но я об этом ничего не знаю. Муж мне ничего не говорил…

– Он, наверное, забыл, – перебивает ее толстяк. – А может быть, хотел сделать вам сюрприз. Позвольте-ка пройти к окошечку.

Гороподобный втискивается в кухню, останавливается по пути к окну, и, прикрыв в блаженстве глаза, тянет носом воздух:

– Божественные запахи!

Толстяк открывает окно и кричит вниз мужчине, который стоит возле автомобиля-фургона:

– Эй! Давай все сюда, все сюда!

И отходит от окна, снова останавливается посередине кухни, втягивает носом воздух:

– Замечательно! Божественно!

– Может быть, налить вам тарелочку щей? – предлагает Валентина. – Они у меня уже готовы…

– С удовольствием, с большим удовольствием отведаю ваших щей. – Парень быстренько усаживается за стол, потирает в нетерпении руки, жадно следит за Валентиной.

На пороге квартиры Стрельцовых появляются грузчики с первой ношей. Потом они заходят еще и еще… И все несут и несут какие-то ящики, коробки. Валя смотрит на происходящее, будто посторонняя, не хозяйка.

* * *

Облизываясь, толстяк встает из-за стола, подходит к плите, снимает с кастрюли крышку и заглядывает в нее. Некоторое время он стоит в нерешительности, затем возвращается к столу, берет тарелку и наполняет ее до краев. Мурлыча себе под нос, аккуратно несет тарелку к столу. На пороге кухни появляется Валентина. Толстяк, усаживаясь за стол, говорит:

– Вы покомандуйте там, покомандуйте, – машет он рукой в направлении комнат. – Все вам соберут, все расставят, как захотите.

С этими словами он снова принимается за щи.

* * *

Директор торговой базы и грузчики давно ушли, а Валя все ходит по квартире и рассматривает спальный гарнитур, жилую комнату, детскую мебель. Неужели это не сон? Она наклоняется над одной из коробок, вскрывает ее, вытаскивает суповую тарелку из сервиза «Мадонна». В других коробках – посуда, богатые люстры… Валентина присаживается на краешек кресла и задумывается.

Стрельцова входит в кухню, которая преобразилась до неузнаваемости. Сверкает полировка кухонного гарнитура, поблескивает новенький холодильник, радует глаз обтянутый яркой материей уголок. Она осматривает все это, затем подходит к плите и заглядывает в кастрюлю. Щей как не бывало.

* * *

Полигон. Подопечные Стрельцова тренируются в ведении огня из гранатомета. На рубеж открытия огня они выходят по двое. Первый номер производит выстрел из гранатомета, второй, прикрывая его, обстреливает в это время мишени из автомата. Вадим наблюдает за их действиями, указывает на ошибки, поясняет, как добиться результативности в ведении огня. Однако делает он это рассеянно, все время задумываясь о чем-то. Иногда он смотрит в сторону Седого. Память воспроизводит одну картину за другой. Вот Седой идет навстречу к нему сквозь толпу «контингента», чуть развернув свою красивую голову. А вот он преодолевает препятствие – «фасад» разрушенного здания, движения его пластичны и сильны, обмундирование распирают тренированные мышцы.

Седой сидит отдельно от обучающихся на пожелтелой траве, обхватив колени большими жилистыми руками, перебирает губами соломину и наблюдает за тренировкой, И новая картина всплывает в памяти Вадима.

* * *

…Сильный поток воздуха разметал песок, уложил заросли верблюжьей колючки. Рокот двигателя. Разбуженное горное плато накрывает тень винтокрылой боевой машины. Вертолет зависает метрах в пяти-шести над землей. Невдалеке еще два таких же, в камуфляже для горной местности.

Из утробы вертолетов выпрыгивают мотострелки, привычно рассыпаются по плато, занимают оборону. «Вертушку» покидает старший лейтенант. Приземлившись, он бежит к валуну, за которым укрылся солдат с радиостанцией.

– Связь есть? – кричит сквозь шум моторов офицер радисту, достигнув укрытия. Это – Вадим Стрельцов. Он возбужден, настороженно осматривает местность.

Солдат мотает головой – мол, нету связи – и продолжает вызывать корреспондента: «Зефир», «Зефир». Я «Комета»…» Стрельцов отыскивает глазами вертолеты, Боевые машины уже уходят. Летчик показывает на пальцах – «О’кей!». Выброска прошла удачно.

Стрельцов убеждается, наконец, что здесь нет опасности для его людей, и поднимает красный флажок. Следом звучат команды младших командиров, с раскаленной земли поднимаются мотострелки и идут к валуну, где расположился их ротный.

Вадим в нетерпении топчется возле радиста. Солдат монотонно и беспрерывно вызывает далекого «Зефира».

– Давай, давай, Егоров! – поторапливает его Стрельцов. – Время поджимает.

Мотострелки – их чуть больше двадцати человек расположились вокруг и тоже с надеждой смотрят на радиста. На каждом из них – каска, бронежилет, подсумки с гранатами, вещевые мешки. Все вооружены автоматами, а двое еще и ручными пулеметами. Судя по суровым, обветренным, загорелым дочерна лицам и другим – ошпаренным солнцем, с облупившимися носами, – здесь и старые служаки, и новички.

– Есть, товарищ старший лейтенант! – радостно вскрикивает Егоров и, скинув головные телефоны, протягивает их Стрельцову.

– «Зефир», «Зефир». Я – «Комета», – начинает вызывать Вадим. – Прием.

– «Комета», «Комета». Я – «Зефир», – сквозь шум и треск прорывается голос. – Доложите обстановку, местонахождение. Прием.

– Все в норме. «Птицы» улетели. Нахожусь в квадрате 17-15.

– Действовать согласно задаче, – снова прорывается сквозь помехи голос комбата.

Вадим возвращает головные телефоны радисту и командует:

– Приготовиться к движению! Выходим через пять минут.

И тут же, совсем с другой интонацией в голосе, обращается к солдатам:

– Мужики, километрах в пятнадцати отсюда душманы жгут нашу колонну. Поторопимся!

Мотострелки бегут по горной тропе, с обеих сторон высятся каменные громадины. Стрельцов замыкает строй, взгляд его скользит по крутым склонам, по бегущим. Он замечает, как один из сержантов отбирает у молодого солдата автомат, вскидывает себе на плечо и продолжает бег, увлекая за собой новичка. Обгоняя колонну, Вадим еще раз подмечает, что поклажа молодых перекочевала на плечи его «старичков».

Стрельцов догоняет рослого сержанта, что возглавляет строй, и некоторое время бежит с ним рядом, искоса поглядывая на своего помощника, – тот невозмутим, дышит ровно, словно и не нагрузка для него этот марш-бросок по горам. Мотострелки взбираются по круче, затем быстрее скатываются по склону и снова берут подъем…

– Прохоров! – окликает Вадим рослого сержанта. – Давай в замыкание. Я сам здесь…

Сержант отступает в сторону, сбавляет темп бега, мимо него проносятся мотострелки. Стрельцов, возглавил строй, значительно увеличил скорость марша. До бегущих все отчетливее доносятся автоматные очереди, взрывы.

Мотострелки достигают подножия невысокой горной гряды. Судя по усилившимся звукам выстрелов, место боя совсем рядом. Вадим переходит на шаг и поднимает руку. Солдаты останавливаются, а сержанты подбегают к Стрельцову. И командир подразделения, и его подчиненные, потные, пропыленные, натруженно дышат. Но нет для отдыха и минуты.

– Рубеж – гребень. В цепь! За мной! – командует Вадим.

Мотострелки залегли на гребне горной гряды, изготовились к бою. Внизу они видят жуткую картину: на узкой, зажатой скалами дороге пылают автомобили, среди машин расхаживают люди в черных, белых и полосатых халатах, постреливают по кузовам, кабинам; и только в голове разгромленной колонны, возле чадящей боевой машины пехоты, идет ожесточенный бой.

– Раненых добивают, сволочи! – свистящим шепотом говорит подползший к Вадиму сержант Прохоров.

Стрельцов и сам все видит. И он уже сориентировался, наметил, что будет делать сейчас там, на дороге.

– К бою! – кричит Вадим.

Мотострелки, ведя огонь из автоматов, скатываются с гребня горной гряды. Душманы, не ожидавшие нападения, ведут беспорядочную стрельбу, сбегают с дороги и лезут на противоположный склон. Там они становятся хорошо различимыми мишенями. Вот один из них вскрикивает, взмахивает руками и падает на камни. Еще один, И еще…

– Забрать убитых и раненых. Продовольствие уничтожить, боеприпасы взорвать! – отдает новые команды Стрельцов. – Все сжечь!

Душманы, ведущие бой на дороге, разделились на две группы: одна ведет огонь по укрывшимся за БМП бойцам, другая встречает автоматными очередями приближающихся мотострелков. Несколько солдат во главе с сержантом Прохоровым бьют короткими очередями и шаг за шагом приближаются к душманам.

Завязывается рукопашная схватка. Сержант оказывается в самой гуще боя. На него разом бросаются три боевика. Одному из них удается выбить у Прохорова автомат, которым он размахивал, как дубиной, два других сбивают его с ног. Сержант разбрасывает их, вскакивает, в руке у него финка, и он наносит ею удар в живот ближнему противнику. С остальными расправляется Стрельцов.

Схватка закончилась и возле боевой машины пехоты – там стихли выстрелы и крики, на дороге застыли в неестественных позах тела врагов. Навстречу мотострелкам идут возбужденные боем, в разорванной одежде, с кровоподтеками и ссадинами на лицах пятеро солдат.

– Кто старший? – обращается к ним Стрельцов.

– Я! Сержант Климов, – выходит вперед и докладывает один из них.

Сержант высокого роста, сложен по-спортивному, при закатанных рукавах руки его кажутся огромными. У него короткая стрижка – совершенно седой ежик волос и выразительно красивые черты лица.

– А где старший колонны, офицеры? – спрашивает Вадим.

– Старшим был майор Пивоваров, – отвечает Климов. – Говорят, его сразу автоматной очередью срезали, как только на засаду нарвались. А наш капитан – мы из охранения – в БМП. Как мина рванула, тоже сразу наповал, там и остался. Я сейчас, – вдруг встрепенулся сержант, – я сейчас достану его…

Климов так стремительно развернулся, так быстро добежал до боевой машины, что Стрельцов ничего не успел сделать, чтобы остановить сержанта. А тот уже запрыгнул на броню.

Взрыв мощной силы сотрясает воздух. Мотострелки падают на землю, прикрывают руками головы. «Боекомплект подорвался», – только и успел подумать Вадим, прижимаясь к каменистому грунту.

Пылает развороченная взрывом БМП. В нескольких метрах от нее лежит лицом вниз, беспомощно раскинув свои большие руки, сержант Климов, а огонь пожирает на нем одежду. Стрельцов вскакивает, подбегает к сержанту, рывком переворачивает на спину и наваливается всем телом, пытаясь закрыть доступ воздуха к пламени. На помощь Вадиму бегут его подчиненные. Вместе с ними Стрельцов снова переворачивает сержанта лицом вниз и сбивает рукой тлеющие останки одежды. Старший лейтенант кладет, но уже аккуратно, Климова на спину, Солдаты по мере сил и возможности помогают ему. Вадим приподнимает голову сержанта и от неожиданности отстраняется – правая часть лица парня обезображена сильнейшим ожогом. Сержант издает стон и открывает глаза.

* * *

Большая группа душманов спускается с гор и на ходу ведет огонь из автоматов и винтовок. Боевики, загнанные туда внезапной атакой мотострелков Стрельцова, видно, получили поддержку и теперь решили уничтожить советское подразделение. Вадим, укрывшись за капотом одной из машин, оценивает обстановку: взгляд его скользит по гряде, с которой спустились его подчиненные, по лицам мотострелков, по телам раненых и убитых, что принесли сюда по его приказу солдаты. Подниматься сейчас по склону таким грузом – смерть. Вадим берет у одного из рядовых ручной пулемет и отдает команду:

– Забрать убитых и раненых! Прохоров, веди людей по дороге до поворота, а за ним – резко вверх на гряду, И той же тропой до площадки. Егоров, минут через пятнадцать вызывай вертолеты! Давай, Прохоров, вперед!