Текст книги "Военные приключения. Выпуск 6"

Автор книги: Иван Ильин

Соавторы: Илья Рясной,Алексей Шишов,Юрий Лубченков,Владимир Рыбин,Карем Раш,Валерий Мигицко,Александр Плотников
сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 25 страниц)

– Ты сказал: «мы таковские».

– Ну?

– Ты давно в обороне?

– А чего? Третий месяц.

– На корабле сюда?

– А то как?

– Тонул?

– Ну.

– Меня не помнишь?

Боец наклонился. Широкие брови, усы, все, как тогда. Или забыл? Все на одно лицо.

– Не, не помню.

– А, ладно. На вот, держи.

Он выпростал руку, вынул часы.

– Чего, трофей? Ну, спасибо! Другой раз пойдешь, можешь опять на меня бухаться, я согласный…

Снова дождь пошел. Или это слезы на щеках? Преловский смотрел, как по-детски радуется боец, рассматривая часы, и думал о себе, как о ком-то постороннем. Вот, дескать, слаб стал мужик, совсем сдал, чуть что – слезы. А может, это не так уж и дурно – переживать да сопереживать? Может, человеческое в человеке как раз этим и проявляется?..

Думал и никак не мог определить свое отношение к этому невесть откуда взявшемуся в нем новому качеству.

Илья Рясной
ПОСЛЕДНЯЯ ВЕРСИЯ
Повесть

Большинство документов Субботин привык печатать на машинке сам. В первое время, исписывая листы своим неразборчивым почерком, он тут же относил их машинистке, а та постоянно жаловалась, что ничего не может разобрать. Кончилось тем, что через полгода работы ему чуть не сняли голову, когда из народного суда вернулось на дополнительное расследование дело о хищениях из военторга. Машинистка, перепечатывая длиннющее обвинительное заключение, в котором была уйма эпизодов, один из них пропустила, а в другом кое-что перепутала. Субботин же из-за нехватки времени заключение как следует не прочитал и отослал дело в суд. После этого конфуза он разорился на двести рублей – купил красивую, почти плоскую югославскую пишущую машинку и сам строчил на ней теперь с изрядной скоростью. Во всяком случае, быстрее, чем машинистка.

Субботин снял со шкафа машинку и поставил на стол. Потом вынул из стола тетрадь с планом по группе дел. Итак, что у него на сегодня? По аварии в десять будут люди, нужно их допросить. По Ваничеву нужно разослать постановления о розыске в места, где он может появиться. Личность вредная. Командир роты с первых дней чувствовал, что сей необразцовый солдат что-нибудь да учудит, и вот пожалуйста – сбежал. Субботин знал эту категорию преступников прекрасно. Разгильдяи, потрясающе безответственные, они думают лишь о своих сиюминутных интересах и желаниях, чаще всего до безобразия примитивных. Поведение их обычно строится по следующей схеме: в голову ударяет мысль, например, пойти выпить или съездить поинтимничать с дамой сердца. О последствиях и дум никаких не возникает, дальше настоящего момента разум их проникнуть не в состоянии. Уходят они из части, не думая ни о чем, потом понимают, чем все это может кончиться, боятся возвращаться, и самоволка перерастает в дезертирство.

Субботин начал листать дело. Дознаватель недавно побывал на родине Ваничева и привез новые адреса: родственники в Крыму, девушка в Волгограде. За последний месяц дезертир успел побывать у своего приятеля, недавно уволенного из части в запас. Наплел ему, что приехал с единственной целью повидать лучшего друга, попросил взаймы двести рублей якобы для возвращения в часть. Заодно, правда, стянул и паспорт. Чтобы дезертир что-то брал, таких случаев сколько угодно, но вот чтобы отдал обратно – такого Субботин еще не встречал. Теперь Ваничев с паспортом своего приятеля разъезжает по городам, прописывается в гостиницах и совершает там кражи. На его счету уже четыре. Теперь работники милиции со всех концов Союза приезжают к сердобольному приятелю Ваничева, требуют признаться в кражах, поскольку по документам проживал в гостиницах он, а бедный парнишка только и успевает объяснять, что и как.

Субботин смахнул тряпкой пыль во стола, положил справа от себя пачку бумаги. Он любил порядок. На столе у следователя должны лежать бумага и набор ручек. Ничего лишнего.

Он зарядил бумагу в машинку и начал печатать.

«Старший следователь военной прокуратуры капитан юстиции Субботин, рассмотрев материалы уголовного деда…»

Стук машинки наполнял кабинет и эхом отзывался в пустых, пока еще безмолвных коридорах. Кабинет у Субботина был небольшой. Два новых стола друг против друга, на тумбочке по левую руку два телефона – городской (разбитый и склеенный изолентой) и синий аппарат без диска – для внутренней связи. В углу полированный шкаф с юридической литературой на полках. В ящиках шкафа хранится следственный портфель и криминалистическая аппаратура, снятая с передвижной кримлаборатории. Кабинет Субботину пока приходилось делить с другим следователем – лейтенантом Лазаревым. Скоро отремонтируют соседний кабинет, и лейтенант перейдет туда. Впрочем, его и так не видно. Два месяца назад он появился здесь после окончания военного института и никак не может войти в ритм работы: носится по гарнизону, нередко выполняет ненужные следственные действия и часто переделывает сделанное. Состояние для начинающего следователя естественное. Субботину тоже в первое время приходилось несладко. Хотелось все бросить, но потом вошел в колею.

Пальцы его бегали по клавишам машинки:

«Принимая во внимание, что Ваничев может находиться…»

Привычка приходить на работу на полчаса раньше у Субботина давно. В это время никто не мешает, и можно сосредоточиться на отписывании бумаг. Через несколько минут начнется шум, появятся свидетели, жалобщики, в прокуратуре вновь повиснет атмосфера легкого сумасшествия, которая так отличает подобные организации.

Печатал он быстро, и через несколько минут первое постановление было готово. Начал вставлять новый лист, но как раз в этот момент в дверь вежливо постучали. В кабинет пошел Быков – помощник прокурора. У него привычка вежливо стучать в двери, даже в те, куда можно заходить и без стука. Быков – парень добродушный, симпатичный, с обезоруживающей белозубой улыбкой. Благодаря ей проблемы, для решения которых Субботину приходится помаяться, у помощника прокурора решаются сами собой.

– Приветствую вас, мистер Пуаро, – сказал Быков.

Пуаро – так он прозвал старшего следователя после того, как тот раскрыл приостановленное два года назад дело о хищении наркотиков из гарнизонного госпиталя.

– Привет, – отозвался Субботин.

– Трудишься?

– Угу, – угрюмо буркнул старший следователь. Он хотел поработать, а когда приходит Быков, это заканчивается спором на философские и морально-этические темы.

– Это разве работа? – улыбнулся Быков. – Хочешь по-настоящему поработать?

– Мечтаю! – Субботин почувствовал, что помощник прокурора сейчас преподнесет какую-то неприятную новость.

– Тогда бери ПКЛ[1]1
  ПКЛ – передвижная криминалистическая лаборатория. (Прим. авт.).


[Закрыть], следственный портфель и езжай совершенствовать свой профессиональный уровень.

– Это ты насчет чего?

– Да так, ничего особенного. Мне только что позвонили домой – в дивизии кража из военторга. Быстро съездишь, быстро раскроешь – и никаких проблем.

«Вот это действительно сюрприз», – с раздражением подумал Субботин.

– Ты что, предлагаешь мне одному туда ехать? – спросил он. Прокурор и заместитель были на совещании в округе, и за начальство остался Быков.

– Так и быть, – участливо сказал Быков, – составлю тебе компанию.

– Тогда давай машину к парадному подъезду. Лучше «уазик». Чего нам на этой мыльнице ПКЛке трястись?

ПКЛ создана на базе грузовой машины ГАЗ-66. По идее ее кузов должен быть заполнен криминалистической аппаратурой, но для сохранности хранится таковая в запертых шкафах в прокуратуре. Для боевых действий ПКЛ – вещь полезная. Пули ее, говорят, не берут. В мирное же время ее используют больше для перевозки арестованных и для различных выездов. Бензин она поглощает с поразительным «аппетитом», так что выделенного лимита постоянно не хватает. Кроме того, на таком бронепоезде рулить по узким улочкам города неудобно и даже небезопасно.

– «Уазик» сломался, – сообщил Быков.

Ничего удивительного в этом не было. Прокурорский «уазик» постоянно ломается в самый неподходящий момент.

– Уж если везет, то во всем, – сказал Субботин. – Где эксперта возьмем?

– Попробуем в милиции. – Быков уселся на стул и стал накручивать диск телефона. По закону подлости эксперт оказался на выезде.

– Придется самому с порошками возиться. – Субботин открыл дверцу шкафа и вытащил следственный портфель.

– Я же говорю, – поддел Быков. – Это хорошая возможность для тебя повысить свой профессиональный уровень.

– Веселишься? Тебе хорошо – покрутишься час на месте происшествия и отчалишь. Что, я тебя не знаю, что ли? А мне потом недели две с раскрытием возиться.

ПКЛка стояла во дворе. В кабине мирно дремал шофер Коля. Сколько Субботин его знал, тот всегда в свободные минуты с упорством отсыпался.

– Подъем! – гаркнул Быков и повернулся к старшему следователю: – Ну что, кому в кабине сидеть?

В кабине место только для одного пассажира, значит, кому-то сидеть в кузове. Там тряско, душно и жарко. Для сентября погода стояла жаркая и солнечная, так что металл машины изрядно прокалился.

– Если «орел», то я в кабине, – сказал Субботин, вытаскивая из кармана полтинник.

Выпала «решка». Ничего удивительного. Быкову всегда везло. А старшего следователя судьба никогда не баловала своей благосклонностью.

Субботин уселся в кузове на жестком, неудобном сиденье. Машина надрывно взвыла и, покачиваясь, выехала со двора. Через маленькие прямоугольные окошки Субботин глядел на мелькающие дома и фонарные столбы. Отсюда город казался совершенно незнакомым.

Дивизия располагалась в городке-спутнике, километрах в двадцати от областного центра. Пятьдесят тысяч населения работало в основном на шинном заводе. А на окраине раскинулся военный городок.

С полчаса ПКЛ, изредка подвывая сиреной, пробиралась по узким улицам, затем, оставив позади микрорайоны, вырвалась на шоссе. Еще через полчаса остановилась перед КПП. Послышался скрип открываемых ворот, и машина въехала в военный городок.

Коля открыл дверь. Субботин, сомлевший от духоты, спрыгнул на землю. Остановилась машина у магазинчика, который, судя по всему, и был обворован. У входа их встречала целая делегация – начальник штаба дивизии, начальник политотдела, офицеры. Мрачные все были, как тучи перед дождем. И их можно понять – за такое ЧП по головке не погладят. Так уж повелось – если что случилось, достается всем без разбора.

– Что у вас? – спросил Быков.

– Да вот, – как-то растерянно сказал начальник штаба дивизии полковник Сидоренко. – Какие-то негодяи военторг обворовали.

Субботин встречался с Сидоренко не раз, и всегда тот оставлял впечатление исключительно порядочного, добросовестного офицера. То, что в дивизии в целом порядок, сошла на нет дедовщина, еще два года назад захлестнувшая подразделения, во многом его заслуга.

– Кто кражу обнаружил? – спросил Субботин.

– Я обнаружила. – К ним подошла стоявшая неподалеку женщина лет тридцати в элегантном сером костюме. – Я здесь заведующая.

Глаза у нее были покрасневшие, по всему видно, что происшедшее она принимала близко к сердцу, Субботину стало ее жалко.

– Расскажите поподробнее.

– Пришла я утром, печать, замок на месте. Вскрыла помещение, зашла, а внутри все перевернуто, разбросано. Я быстро все прибрала и к командованию.

Жалость к заведующей у Субботина моментально исчезла. И за каким лешим ее понесло порядок наводить? Теперь уже никаких следов на найдешь.

– Кто охранял магазин? – спросил он резко.

– Никто, – пожала плечами женщина. – Раньше караул был, но потом его сняли.

– Сигнализация?

– Была, – начала оправдываться женщина, и было видно, что она готова вновь расплакаться. – Но там что-то поломалось, и уже месяца три она не работает.

– А вы везучие, – обернулся Субботин к начальнику штаба.

– Почему? – удивился тот.

– Ваш магазин уже сто раз спокойно обворовать могли и даже на кирпичи разобрать.

– Кто ж мог подумать?

– Знаете, товарищ капитан, – встрял начальник политотдела, – у меня такое чувство, что сделали это гражданские. Наши солдаты на такое пойти не могли. Мы их не так воспитываем.

– Если б все поступали так, как воспитывают! Нужны понятые.

– Сделано. Иванцов, Разубаев, сюда! – крикнул Сидоренко двум стоящим в отдалении солдатам.

Субботин махнул им рукой и направился к магазину. Он располагался между жилыми домами и казармами. Городок был очень чистый и уютный. Еще три года назад здесь и асфальта не было, и походил он больше на эвакопункт времен второй мировой войны. Но потом приехала комиссия из министерства, надавали всем по шапке, и на благоустройство были брошены все силы. Построили детский сад, новый жилой дом, отремонтировали старые, положили асфальт. Как в сказке! Когда очень нужно – в Министерстве обороны все делается быстро. Городок приобрел совершенно другой вид. Даже фонтан поставили. Работал он, правда, редко. По «счастливой случайности», начинал бить как раз тогда, когда ожидалась комиссия.

Магазин представлял собой застекленную коробку. Субботин сделал несколько снимков его общего вида, потом пошел к дверям. Следов взлома не было.

Когда Субботин начал работать, он умел отключаться от всего, не относящегося к делу, от посторонних мыслей, эмоций. Сейчас первоочередная задача состояла в том, чтобы выяснить, что же произошло. При расследовании подобных краж проверяются две основные версии – или имела место настоящая, без дураков, кража, или была инсценировка с целью сокрытия недостач или нарушений. За время работы у Субботина было два случая инсценировок. Один прапорщик очень горячо уверял, что ночью к его складу подогнали машину и вывезли тридцать пять ящиков тушенки. Даже показал, где эти ящики стояли. В ходе следственного эксперимента ему ясно продемонстрировали, что в указанном месте могло стоять максимум десять ящиков, после чего обманщик признался, что тушенку съел частично сам, а остальной загнал по случаю. Второй раз примерно в таком же магазине по расположению металлических опилок эксперты установили, что пилили замок не снаружи, а изнутри.

Вдоволь нафотографировавшись, Субботин вместе с Быковым, заведующей и понятыми зашли внутрь. Порядок был идеальный. Заведующая постаралась! Слева от входа тянулись прилавки с конфетами, соками, банками икры минтая. Далее – промтовары для военных (погоны, пуговицы и т. п.), гражданские костюмы, проигрыватели и даже два велосипеда и мотороллер.

– Эта дверь куда ведет? – показал Субботин на проход за прилавком.

– Там помещение. Мы его как склад используем.

Субботин толкнул дверь. За ней оказалась небольшая комнатушка, заваленная пустыми пластмассовыми ящиками, коробками.

Заведующая показала на окно:

– Здесь они и пролезли.

Форточка была распахнута. Окно закрывала железная сетка, но кусок ее на уровне форточки с трех сторон был обрезан и отогнут, так что вполне можно было пролезть.

– Хотя навряд ли, – тут же усомнилась в своем предположении заведующая. – Здесь только карлик может пролезть.

– Или ребенок, – добавил Субботин.

Он решил осмотреть окно снаружи. Выходило оно на асфальтовую площадку, за которой начиналась высохшая трава. До двухметрового бетонного забора, окаймлявшего весь городок, было метров двадцать. На бетоне виднелись черные полосы – такие остаются от подошв солдатских сапог.

У стены магазинчика были навалены пустые деревянные ящики. Судя по тому, как они были разбросаны, можно было предположить, что преступники становились на них, чтобы перерезать сетку, однако никаких следов здесь не оказалось. Поставив ящики один на другой, Субботин встал на них и через лупу начал рассматривать сетку и форточку. Ненадежная опора все время раскачивалась, и он боялся свалиться. По форме обрезанных краев проволоки, составляющих сетку, можно понять, что поработали кусачками.

– Пинцет и пробирку дай, – попросил он Быкова.

Пинцетом следователь осторожно взял шерстинку синего цвета, зацепившуюся за край проволоки, и положил в пробирку. Затем, спрыгнув вниз, достал из следственного портфеля магнитную кисточку и коробочку с порошком. На стекле отпечатки пальцев хорошо берет красный порошок с красивым названием «Рубин».

Субботин опять взобрался на ящики и, балансируя па них, умудрился сунуть магнитную кисть в коробочку, и порошок налип на нее, образовав нечто, похожее на бороду. Проведя ею но стеклу, он увидел, как на поверхности выступил папиллярный узор. Похоже, след пригоден для идентификации. Теперь бы найти того, кто этот отпечаток оставил.

Закончив осмотр места проникновения, все возвратились в магазин.

– Теперь попытайтесь вспомнить, где был беспорядок и что пропало, – попросил Субботин заведующую.

– Тут конфеты, трюфеля московские, разбросаны были. Только вчера получили. Даже продавать не начали. – Заведующая пошла вдоль прилавка. – Здесь пропало две банки ананасового компота, два блока сигарет «Ту» и блок «Родопи». Вот тут они и лежали. – Она нагнулась к ящику, который стоял под прилавком.

– Не трогать! – крикнул Субботин, присел и попробовал снять с картона отпечатки пальцев. Но не получилось.

– Приемник «Радиотехника», кассетный магнитофон «Ладога», – перечисляла заведующая. – Новые солдатские ботинки. По-моему, здесь лежали ботинки сорок второго размера. Гражданский костюм сорок восьмого размера. Кроссовки. Занавески.

– Это еще зачем? – подозрительно спросил Быков.

– Скорее всего, чтобы складывать похищенное. В руках столько вещей не унести, – предположил Субботин.

– Все! – закончила заведующая.

– Где у вас тут свет включается?

– Вон выключатель, – показала пальцем заведующая. – Только ночью тут и так светло. Прямо под окнами мы на ночь лампочку оставляем включенную.

– И можно разглядеть размер костюма или ботинок?

– Да.

– Значит, можно предположить, какой размер обуви у вора, а также, что один из преступников был солдат. Сейчас демобилизация, и дембелям нужны новые ботинки, форма, гражданская одежда, – сказал Субботин а вновь обратился к заведующей: – Посмотрите внимательно, может, еще что пропало.

– Ой! – воскликнула та, схватившись за лоб. – Деньги!!

Она бросилась в подсобное помещение, справа там была дверь, за ней – тесная комната, заставленная ящиками. В самом углу стоял большой несгораемый шкаф. Женщина потянулась к дверце.

– Не трогайте! – заорал Субботин. – Что у вас за страсть все брать руками? Что тут было?

– Выручка за пять дней. Мы ее по вечерам должны сдавать, но не всегда получается. Тут сейчас три тысячи семьсот шестнадцать рублей.

Отпечатков пальцев на несгораемом шкафу выявить не удалось. Были какие-то пятна, совершенно не пригодные для исследования.

– У кого ключ?

– Да он на ключ на запирается. Замок сломан.

– У вас все сломано, – раздраженно воскликнул Субботин. – Сигнализации нет, охраны нет! Деньги в банк не сдаете. Ничего, я с вашим начальником военторга поговорю. Достанется всем на орехи.

Он повернул ручку и потянул тяжелую дверцу шкафа на себя. Как и следовало ожидать, внутри были счета, бухгалтерские толстые книги. А вот денег не было…

На совещании в кабинете начальника штаба дивизии народу собралось немало – командиры частей, дознаватели. Сейчас нужно было определить, кто чем должен заниматься. Субботин обдумывал положение. Всего не досчитались в магазине денег и материальных ценностей на сумму около пяти тысяч рублей. Конечно, не миллион, но преступление все равно опасное. Надо искать. Работы предвидится немало, и это удручало старшего следователя. Не то чтобы он был лентяй, но, пока он возится с этой кражей, остальные дела будут стоять. Законный двухмесячный срок следствия ни по одному делу, слава богу, пока не горит, но призовые месячные сроки, за которые с таким упорством бьются прокуроры всех уровней, похоже, накрываются. Портятся показатели, отчетность выглядит хуже. Да и дел этих самых на руках более чем достаточно. Кроме дезертира Ваничева тут и рядовой Сергеев, свернувший челюсть своему сослуживцу за отлынивание от работы. Оба хороши, надо еще посмотреть, направлять дело в суд или прекращать. А вот двоих драчунов из зенитного дивизиона, заставлявших за себя работать молодых и бивших их самым нещадным образом, только в суд. Еще на руках неприятное дело с многими неясностями: перевернулся бронетранспортер, один солдат скончался. А главное, что все запланированные следственные действия срываются. Ладно, выдюжим, решил Субботин, не впервой. Сейчас главное – заставить работать командиров и дознавателей. Один он не справится. Быков же, как и ожидалось, под предлогом того, что не может оставить прокуратуру на произвол судьбы, поскольку остался за шефа, махнул ручкой и уехал.

– Итак преступление совершено. Преступника надо искать. Для этого нужна ваша помощь, – начал Субботин.

Говорил он всегда сидя. Когда стоишь как на часах, получается не деловое обсуждение, а доклад. Говорил он твердо, хорошо поставленным голосом. Немало времени понадобилось, пока научился говорить так, чтобы тебя слушали, перестал мямлить, преодолел застенчивость. Настоящий следователь обязан уметь заставить себя слушать.

– Первое, – продолжил он. – Из солдат и сержантов необходимо создать поисковые группы. В городке и вокруг него они осматривают ямы, люки, свежевзрытую землю. Особое внимание – подвалам, котельным, трубам. Может, найдется похищенное. Второе. Командирам досмотреть личные вещи, тумбочки. Деньги, если в больших количествах, сигареты, одежда, схожая с краденой – обо всем этом должны докладывать мне. Третье. Дознавателям опросить внутренний наряд, караульных, дежурных. Выяснить, кто и когда выходил из казарм ночью на улицу, кто не ночевал в казарме, был в самовольной отлучке.

– Нет у нас самовольщиков, – возразил Сидоренко.

– Это вам так кажется, что нет. К сожалению, командиры не всегда в курсе того, что у них творится под боком. Это я не в упрек, а так, наблюдения из личного опыта.

Началось обсуждение, детальная проработка мероприятий. Военной прокуратуре легче, чем милиции. Для войсковой части нераскрытое преступление – случай из ряда вон выходящий, поэтому все заинтересованы в раскрытии и все стараются оказывать посильную помощь. Да и организовать, к примеру, прочесывание территории легче. Все-таки армия, дисциплина.

Обсуждение заняло больше времени, чем предполагалось. Наконец удалось составить более-менее полный план, разобраться, кто чем должен заниматься.

Когда присутствующие начали расходиться, Субботин вздохнул с облегчением. Самая занудная часть работы по розыску – первоначальный инструктаж и разработка плана мероприятий – завершена. Теперь он знал – механизм запущен, и вскоре начнет поступать информация. Возникнут первые версии, подозреваемые, затем они будут отсекаться и возникать новые. Обычная работа.

– Ох, и раздадут нам на орехи! – посетовал Сидоренко. – А мне как «повезло», что я за комдива сейчас. Все шишки на меня посыпятся.

– Да уж, – кивнул Субботин. – Особенно за такую организацию охраны магазина достанется.

– Сергей Иванович, честно скажу, я понятия не имел, что там такой бардак. Хоть бы кто мне сказал, что сигнализация не работает. Да что теперь говорить! Что еще от меня требуется?

– Кабинет нужен, где я работать смогу.

Сидоренко отодвинул ящик стола и вынул ключ.

– Четырнадцатая комната. Там наш комсомольский лидер окопался. Но он сейчас в отпуске. Если машина нужна, я распоряжусь, чтобы дежурный по части тебе в любой момент комдивовский «уазик» предоставил. Ты ж меня знаешь, я прокуратуру уважаю.

– Учтем на будущее, – засмеялся Субботин. – Час времени уже, пойду пообедаю.

Офицерская столовая располагалась напротив штаба. Кормили здесь неплохо. Субботин, набрав на поднос еды, уселся за столик в углу. Он здорово проголодался. Утром, убегая на работу, съел бутерброд с сыром, и все. Несколько последних дней он пытался сбросить лишний вес, отчего все время находился в полуголодном состоянии. Но сейчас почувствовал, что, если хорошо не поест, работать с полной отдачей не сможет. Ученые говорят, что легкий голод возбуждающе действует на мозг и повышает производительность труда. Субботин по себе знал, что это неправда. Легкий голод заставляет вместо работы думать о еде и больше ни на чем сосредоточиться не можешь.

В прохладном зале столовой было очень чисто. На столах, покрытых белыми скатертями, стояли вазочки с салфетками. Стена была расписана маслом: довольно бездарно изображена березовая роща. Народу немного: у окна раздачи человека четыре – прапорщики и офицеры в промасленных комбинезонах, столики в большинстве своем свободны. Лишь за несколькими сидели посетители. Тут все друг друга знали, здоровались, перекидывались замечаниями. Субботин же чувствовал себя чужим, как городской житель, приехавший в деревню.

Когда он расправлялся с антрекотом, внезапно почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд. Он всегда чувствовал, когда на него смотрят. Поднял глаза и увидел молодую полноватую девушку, буквально впившуюся в него глазами. Лицо простоватое, сиреневое платье – девушка как девушка. Но этот взгляд. Субботин прекрасно знал, что не относится к числу мужчин, на которых женщины смотрят широко раскрытыми глазами.

Девушка отвела взгляд и, покраснев, уставилась в стенку.

Субботин встал, отнес посуду и отправился в штаб. Кабинет секретаря комитета комсомола дивизии был маленький, едва вмещавший полированный стол, тумбочку и четыре стула. Остальное свободное пространство было завалено ватманскими листами, стенгазетами. На стене – образцы боевых листков, графики выполнения соцобязательств. На тумбочке – подшивка «Красной звезды» и полевой телефон.

За работу. Решил начать с допроса заведующей магазином. По телефону вызвал дежурного по штабу и послал его за свидетельницей. Потом вытащил записную книжку, чтобы еще раз прикинуть, что у него имеется по делу. У Субботина была давняя привычка любые версии, мысли, идеи, вопросы аккуратно записывать в столбик. Это сильно помогает. Нередко бывает, когда в начале расследования высказана верная идея, но потом она забывается, должным образом не отрабатывается и путь к истине получается гораздо длиннее. Поэтому старший следователь фиксировал даже самые, казалось бы, абсурдные мелочи.

Что ясно на нынешний момент? Воров как минимум двое, притом один из них ребенок. Взрослый человек не смог бы пролезть через такую дырку в сетке. А ребенок один не смог бы удержаться на ящиках, перерезать проволоку, пробраться в помещение, да еще утащить столько вещей. Воры, скорее всего, знали о деньгах, оставленных в сейфе. Ведь чтобы их забрать, нужно проникнуть в темную комнату, найти там сейф, да ещё быть в курсе того, что замок не работает. Значит, информацию получили от кого-то из продавцов или от тех, кто направлялся в магазин для помощи. Солдаты нередко привлекаются для таких работ. Или?.. Да что гадать? Нужны данные о всех, кто был связан с этим магазином.

Заведующая появилась минут через десять. Она волновалась, задела подшивку газет, которая упала со стуком на пол. Наконец женщина уселась на стул. На вопросы она сперва отвечала односложно, нервно теребя пуговицу костюма, потом успокоилась, разговорилась.

Субботин успел навести о ней кое-какие справки, Людмила Ивановна Закрутная, тридцати четырех лет от роду, жена замполита полка. Закончила торговый техникум, имеет двоих детей. Судя по всему, никаких порочащих связей нет, любовников тоже, живет скромно, ни в каких сомнительных делах не замешана. В военном городке обо всех все знают и подчас не против перемыть косточки соседям. Но о Закрутной ничего плохого никто не говорил. Скорее всего, она виновата только в недосмотре, что и дало преступникам возможность проникнуть в магазин, да еще поживиться такой суммой денег.

Записав анкетные данные допрашиваемой, перечислив в протоколе украденные вещи, обстоятельства обнаружения кражи и некоторые другие важные для следствия моменты, на что ушло минут сорок, Субботин откинулся на спинку стула и перевел дух. Теперь пора переходить к основной части программы.

– Людмила Ивановна, вы кого-нибудь подозреваете?

Заведующая смущенно смотрела в пол.

– Кого я могу подозревать?

– Преступник прекрасно ориентировался в магазине и знал, где хранятся деньги. Вы не могли кому-нибудь об этом рассказать?

– Что вы! Как можно? Я лучше с голоду умру, чем красть стану! – На лице Закрутной появилось испуганное выражение.

С ней Субботину все было ясно. Источником сведений для преступников она быть не могла. Есть психологические законы, такие же незыблемые, как, к примеру, закон всемирного тяготения. И насколько Субботин в них разбирался, эта женщина по самой своей сути не могла быть замешана в этом преступлении и сейчас говорила правду.

– Что вы можете сказать о ваших сотрудниках?

– Кроме меня работают еще Люба и Ирина Николаевна.

– Расскажите о них подробнее.

– Ирина Николаевна – жена офицера… Ей сорок восемь лет. У нее внук есть. Сейчас дочка привезла его, так бабушка на него надышаться не может. Уж она-та исключается.

– А Люба?

– Не замужем, живет в городе. Работает у нас полгода.

– А что вы еще о ней можете сказать?

– Нормальная девчушка. Претензий к ней особых нет. Вспыльчивая только. С покупателями конфликты бывают.

– А личная жизнь?

– Что вы имеете в виду? – насторожилась заведующая. – Я же сказала, она не замужем.

– Это вовсе не означает, что у нее нет личной жизни.

Заведующая опять нервно затеребила пуговицу от костюма. Наконец выдавила:

– Я не знаю.

– Людмила Ивановна, мне казалось, что мы с вами нашли общий язык, а вы меня обманываете. Это некрасиво.

– Ну зачем я вам сплетни пересказывать буду? – устало произнесла заведующая.

– Сплетни тоже иногда содержат долю истины. А нам как раз этой доли и не хватает.

– Она не могла этого сделать.

– Могла – не могла. Мы сейчас не это решаем.

– Да есть у нее один. Не знаю, как и сказать…

– Он вам, похоже, не очень по душе.

– Не очень. Я его пару раз и видела, когда он к Любе заходил. И что она в нем нашла? А тут еще эта история.

– Какая история? – заинтересовался следователь.

– У нас мясо и масло отпускается военнослужащим и членам их семей по талонам. А Любочка повадилась этого типа кормить. Столько продуктов она ему перетаскала, сколько съесть невозможно. Спекулировал он, наверное. Когда это вскрылось, Любочку чуть с работы не выгнали. Жалко ее стало, уговорила начальство оставить с испытательным сроком.

– И как зовут ее кавалера?

– Осипом, кажется. Вы у нее лучше узнайте.

– Распишитесь в протоколе и позовите ее.

Когда заведующая ушла, Субботин подумал, что все необходимые факты обычно лежат на поверхности. Нужно уметь только взять их и разложить по полочкам.

Любочка появилась через четверть часа. Субботин не особенно удивился, когда увидел, что это та самая девчонка, которая рассматривала его в столовой. Похоже, ему везло и сразу удалось ухватить удачу за хвост. Такие подарки бывают нечасто. Обычно приходится повозиться.