Текст книги "Готы"

Автор книги: Иван Аксенов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)

Выбирал книгу в обложке, подходил к соединенным углом стеллажам и принимался делать вид, что – рассматривает и перелистывает: сам же – находил прозрачную ленту с металлическими полосками-индикаторами, реагирующими на поле электромагнитных скоб. Подцеплял край её – длинным ногтем, чуть надрывал и брался двумя пальцами: указательным и большим. Тянул вниз. С легким шумом, захватывая некоторое количество бумаги со страницы, отрывалась лента. Пребывал в удивительном покое, загипнотизированный собственными размышлениями: не оглядывался по сторонам, спокойно совал книгу под куртку – за пояс джинсов. Не замечал продавца-консультанта, расставлявшего неподалеку с лестницы-стремянки – свежие книги на верхней полке стеллажа: тот видел и понимал происходившее. Слезал с лестницы, бежал предупреждать кого-то.

Ничего не подсказывала Благодатскому его интуиция, которой так гордился: тупо молчала, пока неторопливо пробирался он к выходу, останавливаясь местами по пути: рассмотреть бросившуюся в глаза и заинтересовавшую книгу.

Наконец доходил до электромагнитных скоб: проходил сквозь них. Скобы не издавали звука, но – слышал вдруг за спиной оклик:

– Молодой человек!

Оборачивался и видел подзывавшего его к себе – немолодого мужчину в костюме и темных очках. Дергалось и умолкало на секунду от испуга сердце: понимал, что – попал. Медленно поднимался обратно ступеньками, спрашивал:

– В чем дело?

– Позвольте посмотреть, что у вас – под курткой, – сухо проговаривал мужчина.

– Пожалуйста, – доставал и показывал Благодатский всунутую за пояс – книгу. Старался говорить спокойно и чувствовал, как начинает внутренне трястись от страха близящегося унижения, которое неизвестно чем для него закончится. Мелькала мысль: «Она стоит-то всего ничего, меньше сотни – да и то с магазинными надбавками и налогами. А для уголовного дела – нужно, чтобы в сумме было – две сотни, и не просто две сотни, а – себестоимости. Так что бояться нечего… нечего…» В то же время решал про себя – держаться насколько возможно: достойно, чтобы не казаться банально пойманным за руку на воровстве мальчишкой. Вспоминал вдруг, что – забыл выложить из кармана куртки студенческий билет. Думал: «Бля, вот это – хуево… Если уж попадать к служителям порядка, так по крайней мере – без документов. Хотя – в студне ведь возраст не указывается, могу сказать, что – несовершеннолетний. Эх, вот если бы заплатить сейчас, да свалить по добру по здорову… Нет, ни хуя они меня просто так не отпустят: не один ведь я такой умный, а всех – не переловишь: вот и придется за свои и чужие грехи расплачиваться». Соображал – сколько имеет при себе денег и решал, что должно хватить.

Мужчина тем временем смотрел книгу, видел – ценник магазина со штрих-кодом. Спрашивал:

– Твоя книга?

– Нет, – честно признавался Благодатский.

– Так, пройдем сюда… – вел – к кассам, отдавал книгу – девушке, сидевшей за компьютером: размагничивала другие книги и отмечала покупки в электронно-информационной базе, считывая цифры штрих-кода с приклеенных к форзацам ценников. Просил её:

– Проверь, пожалуйста, вот эту – в базе.

Девушка кивала: набирала название и имя автора книги, наводила куда-то стрелочкой мыши: искала. Через некоторое время – получала положительный ответ, сообщала:

– Наша, сегодняшняя. Не оплаченная.

– Ясно. Спасибо, – кивал охранник: отправлялись дальше: в комнату администратора.

«Не предложили – заплатить, пиздец…» – думал Благодатский.

Администратором магазина оказывалась довольно нестарая женщина: одетая в деловой костюм, смуглая, коротко стриженная, сидела она в своем кабинете за столом и заполняла какие-то бумаги. Поднимала голову, смотрела на вошедших.

– Вот, поймали, – сообщал мужчина и клал на стол администратора изъятую у Благодатского – книгу.

– Как они мне надоели… – вздыхала, брала книгу в руки и разглядывала. – В базе проверяли?

– Да, проверяли. Наша, сегодняшняя.

– Хорошо, можешь идти. Ну, молодой человек, присаживайтесь, – указывала Благодатскому стул напротив себя. – И что мы с вами теперь будем делать?

– Вам виднее, – отвечал и скорее усаживался: чувствовал свои ноги – тяжелыми и непослушными. – Откуда я знаю…

– Деньги-то – есть?

– Есть…

– А документы? Лет тебе – сколько?

– Нету, – врал Благодатский. – Лет – семнадцать.

– Знакомая история. Документы забыл дома и несовершеннолетний… Понятно… – листала книгу, находила страницу, с которой была содрана – липкая лента с металлическими полосками-индикаторами. – Если деньги есть, так чего воровать было?

– Так интереснее, – признавался. – Да и не напасешься денег на все, что прочесть хочется…

– Да, книжку-то хорошую взял, не дрянь какую-нибудь. Увлекаешься таким? – поднимала книгу и помахивала ей в воздухе.

– Увлекаюсь, – кивал Благодатский, довольный тем, что – несмотря ни на что вынуждена была признать его вкус. – Все почти уже такое прочитал…

– И тоже, видимо, у нас украл, – зло отрезала администраторша. – Учишься где-нибудь?

– Учусь… – называл институт.

– Ого… – удивлялась. – Неужели и там – жулики водятся? Хотя – отчего бы и нет. Стихи сочиняешь, наверное?

– Нет, прозу.

– И как, получается?

– Пока не очень, материальной базы нет. Без компьютера живу.

– Ну и что, сколько писателей без компьютеров жили… Толстой с Достоевским хотя бы – вон сколько от руки написали.

– У них жизнь была не такая, как сейчас, – разъяснял Благодатский. – Они могли себе позволить много времени на это тратить. А сейчас – нужно все быстро делать, а редактировать написанное от руки – вообще невозможно…

– Да, ясно. Хорошему танцору всегда что-нибудь мешает, знаем. Впрочем, меня это не касается. У меня времени нет с тобой возиться: за книгу заплатишь, а я сейчас – милицию вызову…

«Блядь…» – скулил про себя Благодатский и спрашивал:

– Если заплачу – так зачем милиция? Она стоит-то – всего ничего…

– А чтобы неповадно было! – резко отвечала. – Тебя если отпустить пожурив, так ты – опять через месяц придешь, когда почитать захочется. Нет, парень, таких как ты нужно отваживать по серьезному. В милиции с тобой побеседуют, объяснят тебе твои ошибки… – ехидно улыбалась и звонила по телефону: объясняла ситуацию ментам ближайшего отделения: обещали вскоре прибыть. Вызывала также – мужчину в костюме, просила присмотреть за Благодатским до приезда милиции. Говорила:

– Уведи его отсюда, а то у меня – встреча сейчас деловая, ни к чему мне тут мелкие жулики…

«Сука…» – думал уводимый сторожем книг Благодатский. – «Хотя – чего сука, нормально все: мое дело – взять и незаметно унести, ее дело – сделать так, чтобы не уносили и получить максимальную прибыль. Хотя – я бы и без ментов в этот магазин никогда бы больше не сунулся, только в другие магазины – в «Москву» или на Полянку… А теперь – чего будет? Они ведь могут там запереть меня и не выпускать, пока кто-нибудь за меня им кучу денег не привезет. Блядские менты… А уж то, что отпиздят – можно и не сомневаться. Страшно и неприятно, а что сделаешь, аккуратнее нужно было работать. Который год уже, а – до настоящего мастерства: как до луны. Менты, менты, ненавижу… Как я того – отмудохал! Захотел бы – мог и убить ведь на хуй, и правильно сделал бы! Чем меньше этого мусора, тем лучше… Хотя меньше их теперь вряд ли станет, скорее – больше и больше».

Приходили в небольшую, заваленную различным хламом комнату: коробками, старой мебелью и прочим. На столе стояла здоровая пепельница с горой окурков. «Они тут, наверное, – курят», – понимал Благодатский, усаживал на стул. Так и оказывалось: мужчина доставал из кармана пачку сигарет, закуривал. Спрашивал:

– Не куришь?

– Курю, – кивал Благодатский и соображал: кончились сигареты. – Угостите?

– Ха-ха, – смеялся мужчина. – У тебя – даже и сигарет нету? Ты, пацан, какой-то неудачник прямо…

«Это мы еще посмотрим потом – кто удачник, а кто – неудачник», – злился Благодатский и рассматривал протягивавшего ему сигарету: с крупным носом и недлинными с проседью волосами, напоминал он собой – колхозного сторожа. – «Я вот вырасту и таких дел наворочаю – ого-го, а тебе, мужик, уже на пенсию скоро, а ты – в магазине пацанов с книжками ловишь, да по указке какой-то бабы мелкие поручения исполняешь – типа меня постеречь, чтобы не убежал! А тоже ведь наверное когда-то мечтал космонавтом стать, так ведь не стал же, не стал! Хули тогда надо мной ржать в такой ситуации да хуйню говорить». За сигарету благодарил, с удовольствием глубоко затягивался горячим дымом и немного успокаивался. Мрачно смотрел на охранявшего.

– Чего так смотришь? – спрашивал. – Я ведь не виноват, пацан, что ты здесь оказался. Это ты сам виноват, вот и не смотри на меня так.

– Да я – ничего, я – понимаю… – отводил глаза в сторону.

– Ничего… А книжку-то я посмотрел, которую ты прихватил, посмотрел. И знаешь, чего я тебе скажу? Это – безнравственно!

– Чего безнравственно?

– Всё безнравственно, что они там пишут: и матом пишут, и вообще – ничего не стесняются, будто что угодно написать можно!

– Так это же – не просто так, а со смыслом, это жизнь такая…

– Что жизнь! Знают они жизнь? Только матом ругаться да про девок писать! Хорошие книги и читать-то, не то что писать – перестали… – хлопал себя по колену.

– Да, мы тут с вами вряд ли сговоримся, – качал головой Благодатский. – Я считаю, что мусор всякий, который в метро читают, куда безнравственнее, чем то, о чем вы говорите, хотя ничего такого в нем и нету. Мы с вами просто воспитаны очень по-разному…

– Ну да, по-разному! – кричал вдруг мужчина. – Я – книг никогда не воровал и не стану! А ты, сопляк, сядешь еще, может быть!

– Может и сяду, – спокойно говорил Благодатский. – Не шумите, пожалуйста, а то сейчас – администраторша прибежит: подумает, что я вас убиваю или еще что-нибудь типа этого…

Ничего не ответил, только с отвращением взглянул на Благодатского, выбросил окурок и закурил сразу новую сигарету.

Вдруг – мелькала в голове здравая мысль: просил – отвести его в туалет.

– Не вздумай только убегать, – предупреждал и вел недалеко в располагавшийся рядом с кабинетом администратора туалет.

Благодатский не собирался убегать: собирался только спрятать от ментов студенческий билет. Доставал его из кармана куртки, снимал и выбрасывал обложку с двуглавым орлом. Расшнуровывал и стягивал с ноги ботинок с острым носом: вытаскивал из него стельку – засовывал под неё студенческий и обувался. После – решал помочиться: расстегивал молнию джинсов, доставал член и направлял желтую струю в жерло унитаза. Вытирал после – куском бумаги, промокал остатки мочи. Застегивался, наблюдал в зеркале свою невеселую физиономию. Отправлялся обратно – к ожидавшему его, и вместе с ним: в комнату для курения. До приезда ментов – успевали выкурить еще по две сигареты.

Менты приходили вдвоем в кабинет администратора, вызывали Благодатского. Приходил, смотрел и чувствовал, что от спокойствия – не остается и следа: бешено колотилось от страха сердце, когда – видел двух широколицых ментов с автоматами и в полной форме: наглые, самоуверенные, стояли они посреди кабинета и разглядывали начинающего преступника.

– Сесть! – командовал один из них.

«Бля-я-я…» – проносилось в голове Благодатского: не спешил выполнять, подходил к стулу медленно, поправлял, прежде чем сесть, одежду.

– Ты – вор? – спрашивал вдруг тот же мент. – Я спрашиваю – ты вор?

Удивленно смотрел на мента Благодатский и не знал: что отвечать.

– Да что вы, в самом деле… – в свою очередь не понимала происходящего администраторша. – Забирайте его – с собой, там и выясните подробности…

– Нет! – кобянился мент. – Сначала он должен сказать, что он – вор, а потом мы уже посмотрим, что с ним делать! Говори!

– Не скажу, что я – автомобиль угнал, что ли… – отказывался Благодатский.

– Скажешь, скажешь, еще как скажешь, – настаивал. – И не такое еще скажешь, если велено будет!

Администраторша выражала возмущение, ссылалась на работу. Книжный сторож благоразумно и тихо исчезал, чтобы не видеть происходящего. Мент продолжал кричать. В конце концов Благодатский понимал, что сопротивляться бесполезно: пугался до того, что выжимал из себя требуемые слова.

– Так-то лучше… – вытирал мент со лба пот. – Документы есть?

– Нет.

– Ясно. Встать, руки – на стол!

Поднимался со стула и укладывал ладони на лакированную поверхность стола администраторши: вставала из-за него, отступала на шаг назад. Менты тем временем – учиняли осмотр Благодатского в четыре руки: привычно и ловко, не пропуская ни малейшей детали одежды. Выворачивали все карманы, хлопали по ногам и бедрам. Один – проверял даже носки и запускал пальцы в ботинки с острыми носами: проводил ими параллельно ступне – насколько возможно. Ничего не находили, кроме запавшей в угол кармана джинсов – старой таблетки аспирина, с упаковки которой от старости уже стерлась надпись настолько, что сделалось невозможным ее прочесть.

– Так, ты значит, еще и – наркоман? – поднимал мент зажатую двумя пальцами таблетку. – Засучивай рукава!

Проверяли вены, на которых не оказывалось ни малейшего следа наркомании.

– Значит, просто таблетки жрет… – констатировали менты.

– Да это, кажется, обыкновенный аспирин, – вставляла с неудовольствием наблюдавшая за действиями ментов администраторша.

– Мы – лучше знаем, что аспирин, что не аспирин, а что – наркотики! – отрезал мент и командовал Благодатскому: – Вышел отсюда.

– Что? – не понимал.

– Вышел в коридор, сейчас в отделение едем.

Благодатский понимал еще меньше, выходил из кабинета. Не слышал сквозь дверь, о чем беседовали менты с администраторшей, только через несколько времени – выходили вместе, вели Благодатского к кассам.

– Подождите – там, – кивала администраторша ментам – в сторону электромагнитных скоб. Послушно отходили.

– У тебя сколько денег? – спрашивала у Благодатского. Доставал из кармана деньги, показывал.

– Полтинник еще останется, – считала и брала сумму, необходимую для оплаты книги: отдавала кассиру. Та – снимала информацию со штрих-кода на ценнике, выбивала чек и протягивала его вместе с книгой – Благодатскому.

– Ты уж извини, если что, – вдруг неожиданно тихо проговаривала администраторша: с сочувствием смотрела в глаза и переводила взгляд на державших поперек высоких животов автоматы – ментов. – Тебя как зовут-то?

– Федя…

– Не знала, что они – такие окажутся. Ступай, Федя…

– Что ж делать, сам виноват… – понимающе кивал Благодатский и вежливо прощался с администраторшей: – До свидания!..

– До свидания… – отвечала она и уходила.

Подходил к ментам, спускался с ними лестницей и выходил на улицу: садились в ментовскую машину и уезжали.

Один мент сидел за рулем и вел машину, второй – сзади, рядом с Благодатским. Шевелил автоматом на коленях, снова принимался говорить:

– Вот на хуй ты воровал? Ведь ты – вор, тебя сажать нужно!

Ничего не отвечал Благодатский, даже не смотрел на мента: смотрел за окно: проплывали там автомашины, пешеходы и частично скрытое домами высокое серое небо.

– Ну чего, Михалыч, – спрашивал у рулевого мента. – Будем его по воровству оформлять? – брал лежавшую на сидении папку, доставал оттуда ручку и бумаги.

– Это как это? – оборачивался Благодатский. – Я ведь – заплатил…

– А не ебёт! – вскрикивал мент. – Не ебёт! Мало ли, чего ты там заплатил! Ты сегодня заплатил, а завтра – опять пойдешь!

«И пойду…» – думал Благодатский и с ненавистью смотрел на раскрасневшегося и брызгавшего слюной мента.

– Ладно, хуй с ним, – высказывался мент из-за руля. – Оформляй его – на переход дороги в неположенном месте.

– Переход в неположенном месте? Понял, – чиркал что-то ручкой и говорил Благодатскому: – Давай сюда – полтинник!

– За что? – не понимал.

– Штраф, за что… Или ты хочешь, мудило, чтобы тебя из института выперли? Мы можем позвонить сейчас!..

Сразу прояснялась ситуация в голове Благодатского: понимал, что ничего не могли сделать с ним менты из-за невысокой цены книги, но – пользовались случаем, чтобы выполнить план задержанных по мелочам: для этого – тащили его в отделение и приписывали ему не существовавший переход дороги в неположенном месте. «Ах вы, пидоры, чтоб вам пусто было!» – ругался про себя и отдавал ментам последние пятьдесят рублей. Злоба и отвращение побеждали страх: спрашивал у заполнявшего бумаги мента:

– Скажите пожалуйста, а на какую сумму нужно украсть, чтобы на тебя – уголовное дело завели?

– Больше стольника! – отвечал мент: видом и интонацией показывал, что на Благодатского – можно заводить, но – пожалели. Добавлял, глядя в упор: – Меньше стольника – можешь пиздить…

«Вот уёбок, вот врет ведь – не стесняясь! Будто я не знаю, что кража начинается с двухсот рублей, да к тому же – администраторше сказался несовершеннолетним: они со мной – вообще ни хуя сделать не могут! Отпиздить, только если…»

Так и выходило: по приезду – один мент исчезал куда-то, второй – заводил Благодатского в комнату с дверью-решеткой. Говорил:

– Сиди тут – пока не придет начальник. Он до конца все оформит.

– И когда он придет, ваш начальник? – спрашивал Благодатский, напуганный видом мрачной комнаты, в которой держали менты приводимых в отделение нарушителей закона. – Долго мне тут торчать?

– Так, ты еще и выебываться будешь? – зверел вдруг, быстро выглядывал за дверь-решетку и начинал бить Благодатского. Тот не мог ничего поделать: только старался защитить руками самые болезненные места. Когда надоедало – мент поправлял сбившуюся на бок фуражку, уходил. Дверь даже и не запирал: был уверен, что не убежит.

«Конечно, убежишь после такого…» – кривился от боли Благодатский и падал на стоявшую возле стены скамью. Слышал неподалеку голос мента, который бил: «Я его там оставил – таракана усатого ждать!» Понимал: так сказано – про начальника. Страшно хотел курить, видел на полу – окурки с оплавленными фильтрами. От нечего делать – принимался разглядывать надписи и рисунки, покрывавшие скамью – на которой сидел. Выполненные ручкой и выцарапанные чем-то, содержали они во множестве – ненормативную лексику, изображения половых органов и прочее, адресованное ментам и их нелегкой работе. Находил среди остального – четкий незаконченный рисунок, изображавший – смешно нагнувшегося, придерживавшего на голове фуражку мента, совокупляемого ближним иностранцем с густыми усами и в здоровенной кепке: сзади. Видел – здоровенный, толще ноги, член, глубоко утонувший в ментовских ягодицах, видел сползшие к ботинкам форменные штаны и задранную на спину куртку. Думал: «Находчиво и остроумно… Не успел только пацан закончить: повели наверное куда-нибудь – пиздить. Хорошо бы завершить шедевр неизвестного автора: пускай будет солидарность!» Доставал из кармана не отобранную ментами шариковую ручку и принимался штрихами доводить рисунок до логического завершения: усиливал отображенное ментовским лицом напряжение, подчеркивал объем и мощь органа ближнего иностранца. Отодвигался, оценивал с расстояния – находил композицию неполной. Решал: «Это все оттого, что перед ментом – много свободного места. Туда прямо просится третья фигура… Но ведь не станешь же – еще одного хача рисовать?.. Нарисую-ка я там – жида!» Слышал вдруг в коридоре рядом – шаги, быстро прятал ручку и садился ровно. Видел прошедшего мимо и бросившего на него беглый взгляд маленького мента. Возвращался к рисунку и исполнял задуманное: ловко вырисовывал сначала перед лицом склоненного мента – просунутый в его рот еще один член, не менее мощный и масштабный. Далее, уже непосредственно к органу, присоединял фигуру в длиннополом сюртуке, с приспущенными штанами и руками, упертыми в спину. Дольше всего трудился над головой и лицом: рисовал шляпу, сильно загнутый нос со съехавшими на его конец – большими очками. Жирными спиралями вывешивал из-под шляпы длинные пейсы. Довольный, отстранялся и наблюдал результат: чувствовал, что за время художества почти полностью покинул его страх – оставалась только легкая почти незаметная дрожь во всем теле, словно – от несколькокилометрового кросса. Раскрывал тогда с таким трудом приобретенную в магазине книгу и принимался за чтение.

Через довольно длительный промежуток времени появлялся наконец главный мент. Усатый, с бледным лицом и неприятно прищуренными глазами, звал он Благодатского к себе в кабинет. Усаживал его за стол напротив себя, разглядывал заполненные другим ментом бумаги. Говорил:

– Так, значит… Переходил дорогу в неположенном месте – на улице Новый Арбат. Тебе что, пацан, переходов мало, что ли?

«Переходов мало… Ментов мне много!» – мелькала в голове мысль. – «Значит этот – еще и не знает, что я из магазина. Может, сказать ему? Да ну, на хуй, только хуже еще сделаю. Пора уже выбираться из этого гадюшника…» Просто отвечал:

– Случайно получилось…

– Случайно, понятно. За подобное нарушение предусмотрена административная ответственность. Штраф оплатил, сейчас оформим акт – и можешь быть свободен. И больше – так не делай!

«Кажется, он даже для мента – слишком туп», – решал про себя Благодатский и на вопрос записывавшего мента – «имя» – отвечал: – Константин, а на – «фамилия, отчество»: – Дмитриевич Бальмонт.

– Немец, что ли? – поднимал мент лицо и пристально рассматривал Благодатского.

– Не, какой немец… Отец – из Прибалтики.

– А, из Прибалтики. Понимаю! – важно кивал мент и расспрашивал дальше: про возраст, место учебы, приводы в милицию и прочее. Получал ответы, показывал – где расписаться. Расписывался. Вставал, чтобы уйти. Соображал вдруг и спрашивал:

– А тот милиционер, который меня сюда привез, где сейчас?

– Не знаю, уехал куда-то – на вызов, – отвечал удивленно. – Тебе чего надо, пацан?

– Так, ничего, – спокойно отвечал Благодатский. – Хотел только спросить – кого он тараканом усатым называл, когда я там, за решеткой сидел… – и, не дожидаясь реакции медленно соображавшего мента, – вскакивал со стула, хватал свою книгу и быстрыми шагами направлялся к выходу. Очутившись на свободе – бросался бежать: замечал вдруг, что на улице – успел начаться дождь: радовался ему и осеннему ветру, носившему вокруг оторванные в близкой липовой аллее желтые листья. Летел, не замечая семенивших под разноцветными зонтиками пешеходов и брызгавших лужами машин, – до тех пор, пока не начинал уставать. Спрашивал у проходившего мимо мужика сигарету, закуривал её. Тяжело дышал, глубоко затягивался, шел и думал: «Блядь, охуенно! Как же всё охуенно, блядь!»

После, ночью в общежитии, спал и видел сон: словно бы гуляет он ночью в центре своего родного городка, маленького и тихого. Кругом не было ни души: только гудел проводами резкий ветер, качались рассаженные вокруг площади деревья и светили с ярко-черного неба крупные звезды. Замечал вдруг у себя в руке – большую канистру с бензином, старую и тяжелую. Думал: «Для чего мне она – если гуляю?» Вскоре находил ответ.

Посреди площади лежала куча тел: серой массой выделялись они на фоне асфальта и звездной ночи. Подходил ближе, рассматривал. Понимал: мертвые менты. Видел в куче – оторванные руки и ноги, видел деформированные головы и части ментовской амуниции: фуражки, резиновые дубинки. Ботинки с высокой шнуровкой, нашивки «МВД». Замечал на некоторых телах – следы начавшегося разложения: копошившихся в развороченных животах едва видимых бледных червей, чувствовал сладковатый запах гнили. Беззвучными тенями шныряли тут и там здоровенные крысы. «Вот зараза!» – думал Благодатский. – Тут ведь люди ходить должны, а – такая мерзость валяется! Как меня еще не вырвало до сих пор… Менты обычно жирные и дряблые, разлагаются скоро и страшно: достаточно только выглянуть солнцу и чуть нагреть воздух. Хорошо, что сейчас – прохладная ночь, никого нет поблизости и всё – можно поправить…»

Ставил канистру, отвинчивал уплотненную куском пропитанной бензином тряпки ребристую крышку. Чувствовал вырвавшийся наружу резкий запах и старался не тратить времени: обходил кругом кучу тел, щедро поливая их казавшейся темной в скупом ночном свете жидкостью. Под конец – решал, что необходимо пролить поверху: взбирался тогда, наступал на лица и гниющие животы, утопал в них кедами. Выливал остатки бензина: журчало, стекая к низу кучи – на асфальт. Спускался, отходил. Доставал из кармана спички, зажигал одну. Бросал. Ярким сине-красным факелом вспыхивали тогда ментовские останки, дрожащим теплым светом освещали площадь. Благодатский видел, как разбегаются в разные стороны испуганные крысы и – переставал различать детали: куча превращалась в сплошное шипящее и тихо потрескивающее пламенное месиво. Радовался: «Не стало больше этой мерзости, никто ничего не найдет здесь утром – лишь пепел, если не сможет унести его полностью – осенний ветер!.. Превосходно, восхитительно!» Закуривал и, от восторга, – принимался слегка подпрыгивать на месте. Смеялся и любовался красиво подрагивавшим в ночи беспокойным огнем.

Когда Благодатский и Неумержицкий приезжали на кладбище – небо над ним оказывалось уже совсем темным, и капал с него на землю легкий едва заметный дождь.

– Блядь, может зря приехали? – говорил Неумержицкий, задирал голову и смотрел вверх.

– Да нет, вряд ли он разойдется, – успокаивал Благодатский, закуривал сигарету. – Так, побрызжет чуть-чуть, и перестанет. Ворота закрыты должны быть, поздно. Идем к забору – перелезать…

Шли к изгибу забора, в углу которого примостили неизвестные готы удобное бревно, при помощи которого легко можно было перемахивать через высокие красные кирпичи и спускаться близстоящим надгробием – на землю. Раскрывали калитку могилы, выбирались на тропинку. Скоро доходили к центральной аллее, а по ней – до Вампирского склепа.

Готы толпились на освещенной несколькими парафиновыми свечами площадке перед склепом. Пили пиво из больших пластиковых бутылей, смеялись, разговаривали. Благодатский и Неумержицкий подходили, здоровались со знакомыми готами, знакомились с незнакомыми. Обращали внимание на одного: высокий, крупный, с хвостом густых волос и толстым кольцом в ухе – громко разговаривал он, много пил и производил впечатление – основного. Тихо советовались между собой по поводу него.

– Что-то я раньше его тут не видел. У него интонации – как у гопника… – отмечал Благодатский.

– Да, кажется он – крутой. Видишь, какой череп серьезный на свитере нарисован?..

Смотрел. Видел: крепко проломленный чем-то череп, от которого летели в разные стороны мелкие осколки и брызгала бардовая кровь. Снизу под ним тянулась не разбираемая надпись витиеватым шрифтом, обозначавшая название какой-то зарубежной группы.

– Да уж, в натуре – серьезно…

В темноте неподалеку становился вдруг видимым красноватый свет огня: постепенно приближался. Освещал готочку, державшую в руке – свечу.

– Джелли! – узнавал её – Благодатский.

Подходила к нему и Неумержицкому, здоровалась: невысокая, чуть заметно пьяная, с вздетыми на голову – большими железными очками. Сразу начинала рассказывать про близящуюся с концом октября – Халлоуин готик-парти:

– Там группа будет крутая немецкая, и еще одна наша, и еще – с Украины какие-то…

– Это что, хохлы тоже готику играют, что ли? – удивлялся Благодатский.

– Еще как играют! – отвечала. – У них там ваще полно готов…

– Я на украинском готическом сайте – стихи Бодлера в переводе на ихний читал! – вставлял Неумержицкий. – Представляете, Бодлер – на хохляцком?!

– А-а, пиздато! – ржал Благодатский.

– Кто такой – Бодлер? – спрашивала Джелли.

Переглядывались, не отвечали. Просили – рассказывать дальше про готик-парти.

– Да чего там особо рассказывать… – доставала и закуривала сигарету. – Вы, кстати, не знаете – где можно повязки со свастикой достать?

– Это зачем? – удивлялись.

– Ну мы типа с подружками хотим на Халлоуин нарядиться так, и с повязками – чтобы несколько человек сразу…

– Такие конторы есть, где футболки и флаги на заказ делают: в метро бывает реклама. Позвони туда – наверняка сделают… Только как-то это по-моему – слишком. Деды с ними воевали-воевали, а мы теперь со свастиками по концертам развлекаться будем… Как-то – не так… – качал головой Неумержицкий.

– Да ладно, чё – мы же ничего, мы же – просто… – отмахивалась и вдруг широко улыбалась: видела приблизившегося к ним – высокого гота, отмеченного уже друзьями. Говорила ему: – Привет…

– Здорово, – отвечал и протягивал руку Благодатскому и Неумержицкому, представлялся.

– Угу, – кивали, представлялись в свою очередь и разглядывали его – с близи.

– А ты пойдешь на Халлоуинскую тусовку, пойдешь? – спрашивала его Джелли.

– Хули там делать? – кобянился. – Там музыка – попса одна, а я – чисто метал, бум-бум этот не могу слушать. Чё за кайф там под попсню бухать…

– В смысле – чисто метал? – спрашивал Благодатский.

– Ну, типа, я – дес-метал, и всё! У меня группа есть, мы там играем – как «Каннибал корпс», такое. Я вот песню недавно сочинил: такую, ну как сказать, больше – с юмором. Там типа внуки бабулю на куски разрубили топорами и стали складывать в сумку и на улицу относить…

– Да уж, действительно – юмор, – улыбался Неумержицкий: просил у гота – пива. Брал большую пластиковую бутылку и пил крупными глотками.

– Вот и я – чего говорю, – оживлялся тот и принимался рассказывать прочее: как репетируют, как бухают. Рассказывал про мудака-барабанщика, говорил:

– Заебал уже! Я его, суку, упизжу скоро на хуй! Нет у вас знакомого барабанщика, только такого – чтобы чисто дес-метал играть?..

– Не, чисто дес-метал – нету… – качали головами.

– Ничего, найду где-нибудь. Думаю – надо на кладбище объявления по склепам расклеить: сразу найдется.

– Круто, попробуй! – говорила Джелли. – А ты вот чего-то рассказывал про черепа – типа вы с этим барабанщиком брать у кого-то собрались. Это у кого и почем?

– Да, хуйня, дорого. Мы с ним хотели чисто на компьютер и в комнату несколько штук, ну так, типа – обделать…

– Чего обделать? – не понимал Благодатский.

– Ну там все обделать, типа… А черепушки надо у хохлов и молдаван брать, они там роют у себя где-то. Только их хуй найдешь, и стоят – триста баксов штука… А целый скелет покупать – ваще охуеешь.

Благодатский слушал, думал и вдруг – вздрагивал от неожиданной мысли: «Это что, один череп – столько стоит? Да мне этого на компьютер для моих будущих шедевров – за глаза хватит! Всего-то нужно – могилу разрыть, во бля!.. А я смогу? Смогу… Смогу, как же иначе! Больше денег взять неоткуда, а писать нужно, нужно…» Спрашивал у гота:

– Пацан, а тебе как вообще – срочно это?

– Чего срочно?

– Ну, черепа?

– Да не, как будут – так и заебись, не знаю – куда эти хохлы ебаные делись…

– Слушай, а если я тебе – за две сотни череп подгоню: возьмешь?

– Хули не взять – возьму. У тя есть, что ли?