Текст книги "История Авиации 2004 05"

Автор книги: История авиации Журнал

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)

Улица была залита ярким бледно-розовым светом. Горела та самая пресловутая самодельная кочегарка. Жаркое керосиновое пламя весело плясало над её железной крышей. Оттуда же и доносились выстрелы. Все обитатели модуля, среди которых находился и босой капитан А., выстроившись полукольцом, с равнодушным интересом наблюдали за щюисходящим, как будто этот пожар совершенно их не касается. Так обычно смотрят кино.

Исключение составляли три человека, двое вёдрами носили из столовой воду, а ещё один этой водой заливал пламя. Но поскольку напор в столовой был низким и вёдра наполнялись долго, действие троицы не оказывали на пламя никакого воздействия. Солдатик-кочегар, причитая, рассказывал обстоятельства и детали случившегося. Особенно интересны были детали. Из них выходило, что он готовился отбивать многомесячную осаду, при этом выполняя основную задачу, поскольку в кочегарке, помимо таких ценных вещей, как дембельская «парадка», находились литров сто керосина в канистрах, и были припасены ящик гранат и несколько цинков патронов. Эти патроны в данный момент и взрывались. Старлей Л. поёжился – если пламя доберётся до гранат, то будет совсем весело, и он вознамерился присоединится к троице, занятой тушением пожара. В конце-концов не глазеть же на огонь он вышел, тем более, что все лучшие места для обозрения, были заняты. Но вёдер было мало, да и, как было сказано, напор воды из крана был невысок, и его услуги оказались не нужны. Такой расклад не устраивал старлея Л., он обошёл модуль и, обнаружив приставленную лестницу, по ней взобрался на крышу модуля.

– Ну вот, по крайней мере, отсюда хоть лучше видно, – удовлетворённо подумал старлеи Л., поглядывая свысока не столько на пламя, сколько на стоящих внизу соседей по модулю. Но его душа по-прежнему жаждала деятельности, что случалось с ней крайне редко, наверное, потому что спросонья. Старлей Л. пошарил глазами по сторонам, на крыше был довольно толстый слой, почему-то толще, чем на земле, слежавшегося, подтаявшего от тепла крыши, снега. Этот снег доставлял много неприятностей обитателям модуля. То тут, то там с потолков капало. Старшина не единожды посылал на крышу бойцов, дабы этот снег убрать, но исполнительности авиационных бойцов едва хватало, чтобы сбросить с крыши две-три лопаты снега. Собственно, они и лопаты тут же на крыше побросали. То, что произошло дальше, не иначе как божьем наитием назвать нельзя, но старлей Л. в то время до таких аналогий ещё не мог додуматься.

Двигаясь как сомнамбула, не отдавая себе отчёта в своих действиях, старлей Л. поднял лопату побольше (что, кстати, было тоже весьма странным для него поступком) и начал энергично забрасывать пламя слежавшимся снегом. Он работал энергично и с упоением, не обращая внимания на оху…, пардон, удивлённые взгляды товарищей снизу. Рядом изумленно застыл товарищ, который заливал пламя водой. Он только и смог, что одобрительно кивать головой. Снег шипел на раскалённой крыше как сало на сковородке. Но пламя с каждым броском новой порции снега таяло, уменьшалось на глазах и вскоре исчезло совсем. Старлей бросил ещё пару контрольных лопат и остановился в готовности чуть что, снова вступить в схватку с огнём. Какой-то смельчак внизу заскочил в кочегарку и начал выставлять оттуда на мороз вздувшиеся, но не лопнувшие канистры керосином. Последним на воздухе оказался злополучный ящик гранат. Тем самым была полностью ликвидирована опасность повторного пожара.

Как бы очнувшись, старлей Л. отбросил лопату и спустился с крыши. К этому времени группа «статистов» внизу уже осуждала случившееся. По их словам выходило! что старлей Л. не так уж и много сделал. Но самому старлею Л. на их мнение было глубоко плевать. Его вполне удовлетворял тот факт, что продолжение ночевки пройдёт под крышей. А слава – явление мимолётное, да и к чему ему завистники? Старлей Л. повернулся, чтобы проследовать в модуль продолжить прерванный сон. Но тут возникла заминка. Оказалось, что одному жителю модуля всё же удалось осуществить эвакуацию. Это был прапорщик фельдшер. Он вынес с комнаты не только собственные вещи, но и весьма объёмный ящик с медикаментами. И весь пожар сидел на нём, держа автомат наперевес. По его словам, там находились медикаменты, которые весьма трудно списать. Похвальное действие, но вот с этим ящиком и возникла заминка. Группа офицеров, среди которых находился и по-прежнему босой капитан А., тихо матерясь, пытались затащить этот, весьма тяжёлый ящик обратно в модуль. Но как они его не поворачивали, ящик всё равно оказывался шире проёма двери. А ведь прапорщик вынес его из модуля один! Наконец после значительного усилия, отчего была выломана часть дверного косяка, ящик был втащен обратно в модуль, где возникла уже новая проблема с дверью в комнату. Но старлей Л. не обращал на это ни малейшего внимания, он вернулся в своё обычное состояние, именуемое непечатным словом. Он проследовал в комнату, разделся и лёг спать. Спал без сновидений, глубоким сном, как может спать человек которому только двадцать три года и у него нет никаких проблем.

Удивительно, но капитан А. не заболел даже насморком.

А медаль «За отвагу на пожаре» старлею Л. так и не дали. Ерунда, конечно. Но дело принципа!

КОНФУЗ

На площадке Б. экипаж восьмёрки ожидал пассажиров, каких-то начальников мотострелкового полка, прибывших с инспекцией в отдалённое подразделение. Правда, у старлея Л. было подозрение, что эта инспекция ни что иное, как застольные посиделки. Но это мало кого волновало. Была задача с утра доставить группу офицеров, доставили, сейчас вот прилетели, забрать обратно. «Инспекция» затягивалась, похоже, догадка старлея Л. была верна.

Привычный к ожиданиям, экипаж «восьмёрки», с комфортом расположился в тени своей машины, к ним подошёл и экипаж «крокодила». А как ещё скоротать время, как не за разговорами. Но беседа не клеилась, трудно найти общую тему тем, кому осталось месяц до замены и тем, кто месяц всего прослужил. Вдобавок было невыносимо жарко, даже не верилось, что там далеко за кривым озером уже снег, морозы.

Изредка экипаж «восьмёрки» обменивался фразами о замене, чеках, афошках, бакшише. Все это было для старлея ещё таким непонятным, вернее преждевременным, получку здесь он ещё не получал. Потому он молча сидел в тени, сожалея лишь о том, что не догадался захватить с собой книгу. Его командир, капитан А., сидел в салоне «восьмёрки» на откидном сидении около проёма двери и откровенно клевал носом. Вчера он до половины ночи гонял бильярд, и сейчас его почти разморило на жаре.

Так прошло минут сорок. Старлей Л. замечтался и не заметил, как к ним подошли. Это был кто-то из местного начальства.

– Командир, сколько попутчиков взять можешь? – спросил он командира «восьмёрки».

– А кого везти? – ответил тот вопросом на вопрос.

– Местных активистов.

У командира испортилось настроение. Ему не понравилась эта новость, опять бараньим жиром салон провоняют.

Здесь следует отметить, что существовала практика при неполной загрузке вертолёта перевозить афганцев, повышая тем самым лояльность местного населения, быстро приучавшегося к благам цивилизации. Но здесь была своя специфика.

– Двух человек могу взять, – хмуро ответил командир вертолёта, хотя в вертолёте было не менее десяти свободных мест.

Вот в этом и состояла специфика подобных перевозок. Когда неопытный командир вертолёта называл реальное число свободных мест, к примеру, десять, то через некоторое время он обалдело наблюдал, как к его вертолёту шло действительно десять мужчин, но при этом каждый вёл с собой две, а то и четыре жены, вдобавок ещё и с детьми, багажом. Столько было и тяжёлому Ми-6 не поднять. Объяснить афганцам, что вертолёту без разницы, мужчина, или женщина, невозможно. Они были твердо убеждены, что женщина – не человек и нагрузить вертолёт не может.

– Да один всего будет, – сказал начальник и заторопился в сторону КПП. Через некоторое время он подкатил на уазике. Привёз пассажиров. На этот раз, у афганца было всего только две жены и никаких детей с багажом. Даже странно.

Оставив женщин перед вертолётом, мужчины укатили в расположение части. Ну и фиг с ними! Внимание старлея привлекли эти две особы, застывшие, как по команде смирно.

– Да, вот это дрессировка, – завистливо подумал старлей Л., – наши бабы мужиков своих скорее так поставят.

– Жаль в парандже, – он продолжал рассматривать афганских женщин, – хотя вроде фигуристые.

Но не толыю старлеево внимание, привлекли афганки.

– А я бы сейчас с ними пошёл бы, – с какой-то голодной тоской в голосе, нарушил молчание «правак» с «восьмёрки».

– Да ты что, обалдел! – ответил ему командир.

– А что?.. Отмочить в керосине, попарить в бане, – поддержал «правака» борттехник.

– Ну, у вас бортачей, керосин универсальное средство, – пробормотал оказавшийся в меньшинстве командир.

Тем не менее, общая тема для разговора появилась. Даже клевавший носом капитан А. оживился и с интересом наблюдал за происходящим.

– А восточные женщины темпераментные, – внёс свой вклад в разговор старлей Л – Откуда ты знаешь? – скептически спросил капитан А.

– Я не знаю?.. – старлея задели за живое, он даже привстал.

Далее последовал довольно длинный монолог старлея, привести который здесь нет возможности, поскольку он на десять процентов состоял из известных ему по литературе традиций воспитания женщин Востока, а в остальном представлял собой, пардон, технику половых отношений.

Честно говоря, старлей не был уж таким профессионалом и большинство из рассказанного, было им почерпнуто из самиздатовской перепечатки незабвенной «Кама Сутры», которую старлею удалось достать с немалым трудом. Но это уже детали, главным было то, что остальные слушали его раскрыв рты. Даже, как показалось старлею Л, афганские женщины. Хотя, откуда им знать русский язык?..

Наконец, старлей выговорился и удовлетворённо замолчал. Как он утёр им всем нос! Его душа торжествовала…

Воцарилась пауза, все осмысливали услышанное.

– Командир, а можно в вертолёт зайти? А то жарко на солнце, – эта фраза была произнесена на русском языке без всякого акцента, приятным женским голосом.

Сомнений никаких не было, это сказала одна из афганских женщин, вот, она даже сделала шаг вперёд.

– Конечно, – только и смог сказать командир «восьмёрки».

Подхватив свои не по-афгански лёгкие сумки, женщины весело засеменили в вертолёт, не обращая внимания на те изваяния, в которые превратились пилоты. Спустя секунду оттуда выскочил красный как рак капитан А.

Едва оказавшись в вертолёте, обе женщины буквально сорвали с себя паранджу. Под ними оказались две совсем молоденькие брюнетки. Макияж, выгодно подчёркивал красоту каждой. Вопреки опасениям пилотов, кабина наполнилась ароматом духов.

– Хоть здесь это покрывало можно снять, – сказала одна из красавиц, запихивая паранджу в сумку.

– Да, а где наш самый смелый? – стрельнула глазами вторая, – он так красиво рассказывал. Пусть идёт к нам…

Но старлея Л. уже не было рядом с «восьмёркой», так как у него внезапно появилось срочное дело в кабине своего «крокодила».

А через минуту поступила команда на вылет.

Спустя всего полчаса «восьмёрка» уже выгружала своих пассажиров на перроне аэродрома Ф., доставив их практически прямо к трапу красавца Як-40, а «двадцатьчетвёртый», не останавливаясь, порулил на свою стоянку.

Когда маленький 30-местный авиалайнер оторвался от полосы, старлей Л. только задумчиво посмотрел ему вслед…

Взлетает афганский Як-40.

САМОГОНЩИКИ

Спитиём браги нужно кончать…, – мучительно раздумывал командир вертолёта Ми-24, капитан А. Его второго пилота, старшего лейтенанта Л. донимали те же мысли. Они прямо бурлили в его голове, или это бурлил живот от выпитой накануне той самой браги. Причём на халяву, а значит без чувства меры.

Да и находился он рядом, в соседней кабинке. Я не оговорился, именно в кабинке, а не в кабине, поскольку дело происходило не на борту боевого вертолёта, а пардон, в военном клозете. Животы у обоих прихватило основательно. Капитан А. перебирал в уме альтернативные варианты и отметал их один за другим, поскольку:

– покупать водку у экипажей транспортников – дорого;

– покупать её, родимую, в дукане, рискованно;

– перейти на продукцию родной парфюмерной промышленности, было уж как-то совсем не по-офицерски, хотя и этот вариант, как и предыдущие, был опробован ранее.

Странно, но такой вариант, как не пить вообще, обоим даже не приходил в голову.

– Слушай, а ты же с Украины? – нарушил молчание капитан А. Вообще, он мог об этом не спрашивать, биографию своего правака он знал досконально.

– Ага, – с некоторой натугой в голосе ответил старлей Л.

Не успел он удивится столь очевидному вопросу, как капитан А. задал уже другой вопрос.

– И деревенский?

– Ага, – старлей Л. никак не мог понять, к чему клонит командир и почему начал так издалека. Впрочём, капитан А. не стал долго держать его в неведении и продолжил уже утвердительно: значит, твои родители гнали самогонку?..

– Самогонка!!..

Старлей был поражён, как же эта мысль не пришла в голову ему самому. В памяти начали всплывать картины детства, юности. Вот, он ещё совсем маленький, заговорщицкий и загадочный взгляд отца, а он (малец) всё не может понять, почему в доме пахнет пирогами, а пирогов нет. А здесь он подросток, ему поручено «важное дело», носить из ближайшего колодца воду для «процесса». Он старшеклассник и впервые пробует вместе с одноклассниками этот напиток, причём мерзкого качества, купленный у известной в деревне бабки самогонщицы. Курсантский отпуск, он удивляется, какой неожиданный эффект дали сто грамм для храбрости перед танцами, он так и не решился поцеловать понравившуюся ему девушку, девушка поцеловала его сама. И, наконец, он впервые приехал домой лейтенантом, после выпуска, вся семья собралась за столом и отец торжественно наливает ему в рюмку «домашней», показывая тем самым, что отныне он считает сына взрослым.

– Ты чего молчишь то? – вернул его к реальности капитан А., – аппарат сделать сможешь?

– Ну конечно, о чем вопрос, вот только из чего…, – в памяти у старлея, уже всплывали особенности конструкции.

– А ты нарисуй схему, а мы потом подумаем, что из чего делать, – предложил капитан.

Поразительно, как продуктивно работает в таких случаях мысль. Более того, у обоих даже перестали болеть животы, а посему, покончив с физиологическими нуждами, офицеры покинули нужное всем помещение, по пути обсуждая конструкцию будущего изделия и при этом шаря глазами по сторонам в поисках чего-нибудь, что могло быть использовано для сё создании. В модуле, в своей комнате, они расположились за столом и, попивая крепкий чай, принялись рисовать чертёж аппарата. Вернее, рисовал старлей JL, а капитан А. больше задавал вопросы по назначению того или иного узла, а также материалов, из которых каждый из них мог быть изготовлен. За этим занятием их и застал командир звена капитан К. Выслушав пояснения, он одобрил идею и высказал желание присоединиться к проекту. Капитан отказался от предложенного чая и, в свою очередь, предложил пройти в его комнату. У него, как оказалось, было в заначка поллитра спирта, который по замыслу конструкторов, должен был использоваться для омывки лобовых стекол вертолёта, но на практике до вертолёта этот спирт никогда не доходил. А стёкла после полёта и водой прекрасно отмываются.

Капитан К. оказался прав, «под это дело» думалось гораздо лучше. Уже после первой рюмки была высказана реальная мысль, что неплохо бы проверить, а что уже есть в наличии из планируемых к использованию узлов и агрегатов? Оказалось, что не так уж и мало. Основу конструкции представлял сорокалитровый алюминиевый молочный бидон, который уже использовался для брожения браги, и вполне подходил для её нагрева. Ещё был примус, непонятно кем и для чего привезённый в Афганистан и пылившейся на полке без дела. Хорошо хоть не выбросили. Нашлась также электроплитка, причём регулируемая, что было немаловажным обстоятельством. Оставалось только найти, из чего сделать змеевик. Идеально конечно подошёл бы лабораторный дистиллятор, но где его взять в этой средневековой стране. Концессионеры даже на пару минут приуныли, поскольку возникшая проблема казалась неразрешимой.

Однако вовремя налитая вторая рюмка исправила положение.

– Самолёт, – прошептал выпив и закусив, капитан А.

– Какой самолёт? – не поняли его капитан К. и старлей Л., – вроде никто не садился…

Однако, проследив за устремлённым вдаль взором капитана А., поняли, в чём дело. Там, на отшибе аэродрома, стоял транспортный Ан-26, которому уже никогда не подняться в небо. Искусный афганский лётчик приложил его при посадке об полосу так, что теперь крылья самолёта стали почти касались земли, отчего самолёт стал похож на курицу-наседку. Несмотря на то, что он там стоял не один год и был уже основательно раскурочен, он продолжал оставаться неисчерпаемым источником всевозможных гаечек, проводков, трубочек и прочих запчастей из разряда именуемых ёмким термином «фигнюшка».

– Да с таким кладезем не то, что самогонный аппарат, целую химическую лабораторию построить можно!

Сообразив это, концессионеры повеселели, правда, сразу к самолёту они не помчались, резонно рассудив, что спешка в таком деле неуместна. Вначале спокойно и обстоятельно они допили спирт, попутно обсуждая технические вопросы и только потом, вооружившись топорами, пилами, и разным слесарным, крайне необходимым в таких случаях инструментом, отправились к самолёту.

Спустя примерно полчаса, они уже вновь сидели в комнате модуля с целым ворохом всевозможных трубок, емкостей, дюритов (армированный резиновый трубопровод, используется в качестве соединений алюминиевых трубок топливной системы), хомутиков и прочей всячины. Но поскольку это деятельность троицы не могла ускользнуть от постороннего внимания, то в комнате теперь было гораздо больше народу. Проект вовлекал в себя всё больше и больше участников. Основателям только и осталось, что доработать конструкцию под имеющиеся материалы и передать «чертежи» в умелые руки авиационных техников.

Именно здесь, на этой посадочной площадке Бахарак и произошли события, описанные в рассказе «Конфуз».

Работа спорилась, инженеры и техники, оправдывая прозвище «кудесников» и «Кулибиных», по ходу воплощения проекта в металле внесли заметные изменения в конструкцию. Аппарат рождался и совершенствовался прямо на глазах. Прошло чуть более часа, и устройство было готово. Оно поражало своим совершенством и функциональностью, но при этом не имело ни одной лишней детали. Словом это был своеобразный шедевр конструкторской мысли. Участники проекта, а теперь это уже весь лётный и инженерно-технический состав звена, любовался творением своих рук. Змеевик, пардон, правильней будет называть этот узел спиртовым пароконденсатором вертикального типа с водяным охлаждением (ну не поворачивается язык называть змеевиком, это творение рук и ума авиационных инженеров), работал по проточному принципу, для чего из умывальника была протянута магистраль холодной воды. Нагретая вода, за ненадобностью по другой магистрали сбрасывалась за окно. Для ёмкости с исходным сырьём, была сооружена оригинальная опора, под которой размещался примус. Кроме того, опора позволяла в случае необходимости, закрепить также электроплитку, для осуществления так сказать бокового нагрева. Емкость для нагрева (она же для брожения) предполагалось соединять с пароконденсатором посредством упомянутых выше термостойких резиновых дюритов.

А тут ещё весьма вовремя вызрела бражка… Раньше бы её просто выпили, но теперь…

Акцию назначили на двенадцать ночи. Это были нелёгкие годы горбачёвской борьбы с пьянством. Конспирация была не шуточная. Я не буду рассказывать, как прошёл ужин, как с нетерпением ждали время «Ч». Это не столь интересно.

Наконец, момент истины наступил. Примус был разожжён и выведен на максимальный режим. Вода подключена и начала циркулировать по открытому контуру. Несмотря на то, что аппарат мог работать автономно, никто не уходил, всё звено было в сборе. При этом стояла полная тишина, никаких обычных при таком скоплении разговоров не наблюдалось. Все как завороженные смотрели на срез фланца для выхода продукции, чтобы не пропустить историческое событие – рождение первой капли.

Примерно через час стало ясно, мощности примуса не хватает. Оператор по нагреву повернул ручки мощности обоих конфорок электроплитки на максимум. И… О чудо! Минут через десять заблестела и упала в кружку первая капля, затем вторая, третья. Скорость процесса нарастала и вот уже в кружку бежит тоненькая струйка. Если бы не необходимость конспирации, то разразилось троекратное ура. Но глаза у всех были, примерно как на кадрах старой хроники у участников запуска первого спутника.

Но расслабляться не стоило. Главный консультант, старлей Л. дал команду и оператор убрал половину мощности электроплиты и весьма своевременно, сырьё за малым не вскипело.

И вот, наконец, в руках полная поллитровая кружка. Капитан К. подставил под струю трехлитровую банку, а сам взял кружку, чтобы снять пробу, как и положенно по старшинству. От волнения у главного технического консультанта всего проекта старлея Л., совсем вылетело из головы то обстоятельство, что продукт, в кружке может достигать крепости более семидесяти градусов и соответственно он не предупредил об этом руководителя проекта и прочих участников. Как и остальные присутствующие лица он наблюдал за торжеством первой пробы, и был весьма удивлён, когда капитан К., сделав солидный глоток, молча передал кружку автору идеи капитану А. Но капитан А. также сделав солидный глоток, также молча передал кружку главному техническому консультанту старлею Л.

– Что случилось?.. Почему они молчат?.. Где одобрение?.. Неужели провал?!.. Всё же сделано правильно…, – роились мысли в голове у старлея Л, пока он брал кружку и подносил её ко рту. Вот он сам сделал солидный глоток и понял всё. Понял, какой тактический просчёт совершён, понял, почему молчали товарищи. Их, как и его, в буквальном смысле, как говорят на Украине, заципыло. Жидкость в кружке, как и следовало, ожидать превышала упомянутую крепость, кроме того, она была тёплой и вдобавок помимо фирменного самогонного духа, впитала в себя все запахи авиационных жидкостей (керосина, гидрашки и масла). Магистрали (т. е. трубки) аппарата не только нужно было промыть, их необходимо было перед использованием пропарить, именно в этом и заключался промах стралея Л. В последующие разы было уже всё нормально. Но главная стратегическая цель была достигнута, в кружке была настоящая самогонка, в её высшей фракции первача. Наконец выражение (простите, но другого слова для описания этого нет) ох…ения на лице капитана К. сменилось восторгом, а главное он вновь обрёл способность говорить.

– Вобля!!.. – буквально выдохнул он слово, традиционно обозначавшее на территории великой и могучей страны положительный результат длительных ожиданий, значительных затрат материальных средств и долгого тяжёлого труда. И только тут все присутствующие поняли – это успех. Кружка пошла по кругу, слышались судорожные вздохи, кряканья и тихие восторженные возгласы…

К утру, концессионеры стали счастливыми обладателями целого ведра самогона. Пропущенный через картофельную стружку и облагороженный растворимым кофе он приобрёл весьма приличный вкус и очень благородный цвет. Иначе как коньяком его уже и не величали. Жаль только, что ведра на двадцать четыре человека оказалось всё же маловато. Выпили всё за один субботний вечер. Но за то какой был банкет!!..

Первая пошла!.. Хорошо пошла!.. У-у-ух, хорошо!! Историческое событие снятия первой пробы.

Впоследствии технологию производства самогона была доведена сначала до совершенства, а потом и автоматизирована! Поскольку объёмы производства явно превышали возможности внутреннего потребления, то часть продукта стали обменивать по бартеру. Слава о качестве вырабатываемого вертолётчиками продукта быстро разнеслась по гарнизону и вскоре, особенно накануне праздников, стала образовываться даже небольшая очередь. В результате наши асы оборзели настолько, что процесс по изготовлению самогона был выведен на круглосуточный режим. Но ничто не вечно под луной… В ходе одного из посещений расположения эскадрильи самогонный аппарат попался на глаза начальнику гарнизона, подполковнику X., татарину по национальности. Тот поступил в соответствии^ традициями своего народа. Обложил данью – один литр с каждой выгонки. Но это уже другая история…

Продолжение в следующем номере.

МОДИФИКАЦИИ

Воздушный командный пункт EC-135Y (61-0327) из состава 19-й заправочного авиакрыла 42-й АД 8-й ВЛ принимает на борт штаб объединенного центрального командования но главе с генералом Н. Шварцкопфом на авиабазе Эр-Рияд. Март 1991 г.