Текст книги "Тотальные институты"

Автор книги: Ирвинг Гофман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 23 страниц)

Заключенные с твердыми моральными принципами – конечно, не единственные индивиды с обостренной совестью, чье положение показывает, какое влияние на самоопределение оказывают самые незначительные аспекты участия в деятельности организации. Еще одна важная группа – те искушенные и активные безработные, которые научились получать услуги от города, например Нью-Йорка, не платя за это денег. Передвигаясь по городу, они повсюду ищут возможность раздобыть бесплатную еду, бесплатное тепло и бесплатный сон, тем самым разоблачая для нас тот факт, что в подобных ситуациях от обычных людей ожидается, что им будут присущи другие интересы. Выявить неявные допущения, касающиеся правильного использования институтов города, – значит установить, какие характер и интересы приписываются его жителям и считаются легитимными для них. Благодаря недавно опубликованному пособию по данному вопросу[304]304
  Edmund G. Love. Subways are for Sleeping (New York: Harcourt Brace & Co., 1957).


[Закрыть] мы знаем, что Центральный вокзал в действительности предназначен для людей, которые куда-то едут или встречают друзей, а не для тех, кто собирается в нем жить; что вагон метро нужен для поездок, вестибюль гостиницы – чтобы встречаться с людьми, библиотека – чтобы читать, пожарный выход – чтобы спасаться, кинотеатр – чтобы смотреть кино, и что любой незнакомец, который использует эти места в качестве спальни, не обладает мотивами, подходящими для подобных мест. Когда нам сообщают о человеке, каждый день после полудня зимой на протяжении месяца приходившем в Больницу клинической хирургии, чтобы вызвать по телефону лежавшую там девушку, которую он едва знал, потому что в больнице было тепло, а ему было холодно[305]305
  Ibid. P. 12.


[Закрыть], становится понятно, что больница ожидает от своих посетителей определенный диапазон мотивов, но, как и любая другая социальная единица, может использоваться для получения удобств и преимуществ, то есть использоваться способами, не соответствующими характеру, которым должны обладать ее члены. Сходным образом, когда мы узнаём, что агрессивные профессиональные карманники могут совершать мелкие, но опасные магазинные кражи, потому что слишком уважают себя, чтобы платить за то, чего хотят[306]306
  David W. Maurer. Whiz Mob: A Correlation of the Technical Argot of Pick-pockets, with Their Behavior Pattern (Gainesville: American Dialect Society, 1955). P. 142.


[Закрыть], становится понятно, какое значение для Я имеет рутинная покупка в дешевом магазине[307]307
  В оригинале «Five and Dime» – тип магазинов, популярный в США с начала до середины XX века. В них продавались мелкие товары за пять или десять центов.


[Закрыть].

Сегодня расхождения между официальным взглядом на членов организации и их собственным представлением о себе особенно заметны на производстве в связи с вопросом о справедливых поощрениях и понятием «прилежного работника». Руководство часто полагает, что работники хотят работать без перерыва ради увеличения зарплаты и стажа. Однако по поводу социального мира некоторых городских рабочих из низшего класса и многих рабочих, выросших в поселках на периферии индустриального общества, можно сказать, что понятие «прилежного работника» к ним неприменимо. Можно привести пример из Парагвая:

Показательно поведение крестьян на наемной работе. Открытая и идеализируемая установка заключается в том, что, работая на кого-то, ты делаешь ему персональное одолжение; получаемая зарплата считается подарком или знаком уважения. Негласно же работа по найму считается способом получить небольшую сумму наличных под определенную цель. Труд не считается обезличенным товаром, который покупается и продается, а работа на работодателя не считается возможным способом зарабатывания на жизнь. Текучка кадров на немногочисленных плантациях и на кирпичном заводе огромна, потому что, как только рабочий получает небольшое количество денег, что и было его целью, он бросает работу. Некоторые иностранные работодатели в Парагвае решили в некоторых случаях платить рабочим больше денег, чем в среднем, чтобы повысить качество труда и получить более довольных работников, которые оставались бы на более долгий срок. Более высокая зарплата привела к обратному результату: текучка кадров увеличилась. Они не понимали, что работающие по найму делают это эпизодически, чтобы просто получить определенную сумму денег; чем быстрее эта сумма набирается, тем быстрее они бросают работу[308]308
  Elman R. Service, Helen S. Service. Tobati: Paraguayan Town (Chicago: University of Chicago Press, 1954). P. 126.


[Закрыть].

То, что у членов организации имеются неожиданные определения ситуации, показывают не только промышленные предприятия. Другой пример – тюрьмы. Когда обычного заключенного запирают в камере, ему может не хватать совсем не того, что ожидает руководство; например, для англичанина из высшего среднего класса, оказавшегося в одном месте с британцами более низкого статуса, одиночное заключение может иметь неожиданный смысл:

Первые пять недель своего заключения я был заперт в своей камере – за исключением прогулки и двух часов работы по утрам и после полудня. К счастью, я был один. Большинство парней боялись долгих часов в камере. Но через некоторое время я стал ждать своего одиночества как благословенного спасения от криков офицеров и от бесконечного сквернословия большинства других заключенных. Я проводил большую часть этих часов читая в одиночестве[309]309
  Anthony Heckstall-Smith. Eighteen Months (London: Allan Wingate, 1954). P. 34.


[Закрыть].

Французский государственный служащий в Западной Африке приводит еще более экстремальный пример:

Народы Французской Западной Африки не всегда понимают тюремное заключение одинаково. В одном месте оно кажется приключением, в котором нет ничего позорного; в другом, напротив, оно эквивалентно смертному приговору. Некоторые африканцы, оказавшись в тюрьме, становятся кем-то вроде домашних слуг и, в конце концов, начинают считать себя членами вашей семьи. Но если вы посадите в тюрьму кого-нибудь из фулани, он умрет[310]310
  Robert Delavignette. Freedom and Authority in French West Africa (London: Oxford University Press, 1950). P. 86. Одним словом, не в четырех стенах – тюрьма; эта тема рассматривается в одноименной главе книги Ивлина Во «Упадок и разрушение».


[Закрыть].

Для меня здесь важна не только открыто провозглашаемая идеология руководства организации касательно человеческой природы ее членов, хотя это определенно является существенным элементом ситуации[311]311
  Bendix. Op. cit.


[Закрыть]. Я пытаюсь также указать на действия, предпринимаемые руководством, в той мере, в которой они выражают представления о людях, на которых эти действия направлены[312]312
  Предположения, касающиеся экономической мотивации, см., например, в: Donald F. Roy. Work Satisfaction and Social Reward in Quota Achievement: An Analysis of Piecework Incentive // American Sociological Review. 1953. Vol. 18. № 5. P. 507–514, и в: William F. Whyte. Money and Motivation: An Analysis of Incentives in Industry (New York: Harper, 1955). Особ. p. 2ff., где Уайт обсуждает управленческие представления о человеческой природе рабочего, подразумеваемые сдельной формой оплаты труда.


[Закрыть]. Наглядным примером опять-таки служит тюрьма. В идеологическом плане тюремное начальство может придерживаться и иногда придерживается мнения о том, что заключенный должен принимать или даже ценить тот факт, что он находится в тюрьме, так как тюрьмы (по крайней мере «современного» типа) якобы предоставляют ему возможность отдать свой долг обществу, научиться уважать закон, подумать о своих грехах, получить легитимную профессию и в некоторых случаях пройти курс психотерапии. Но в своих действиях тюремное руководство в основном фокусируется на вопросе «безопасности», то есть на предотвращении беспорядков и побегов. Важный аспект того, как тюремное руководство определяет характер заключенных, заключается в идее, что, если вы дадите заключенным малейший шанс, они попытаются сбежать. Можно добавить, что желание заключенных сбежать и их склонность обычно подавлять это желание ввиду возможности поимки и наказания выражают (посредством эмоций и действий, а не слов) их согласие с представлением о себе, которое есть у руководства. Поэтому во многом конфликты и враждебность между руководством и заключенными легко совместимы с их общим согласием относительно некоторых аспектов природы последних.

Таким образом, я предлагаю рассматривать участие в организации с особой точки зрения. Предметом интереса является не то, что ожидается от члена организации, и то, что он в действительности делает. Меня интересует то, что ожидаемая деятельность в организации предполагает представления о действующем лице и что организацию можно поэтому рассматривать как место производства допущений о Я. Переступая через порог учреждения, индивид берет на себя обязательство следить за ситуацией, должным образом в ней ориентироваться и приспосабливаться к ней. Участвуя в деятельности учреждения, он в то же время берет на себя обязательство мгновенно вовлекаться в нее. Своей ориентацией и направленностью своего внимания и усилий он зримо выражает свое отношение к учреждению и к подразумеваемым этим учреждением представлениям о нем. Участвовать в определенной деятельности с предписанным расположением духа – значит соглашаться на то, чтобы быть определенного типа личностью, обитающей в определенного типа мире.

Если любое общественное учреждение можно рассматривать как место, в котором систематически выдвигаются предположения относительно Я, то его можно рассматривать и как место, в котором участник систематически как-то поступает с этими предположениями. Воздерживаться от предписанной деятельности или осуществлять ее непредписанным способом или в непредписанных целях – значит отказываться от официального Я и мира, к которому оно официально имеет доступ. Предписывать деятельность – значит предписывать мир; уклоняться от предписаний – значит уклоняться от идентичности.

Приведу два примера. Музыканты, играющие в оркестровой яме во время бродвейского мюзикла, должны приходить на работу вовремя, прилично одетыми, хорошо подготовленными и подобающе настроенными. Предполагается, что, после того как они займут места в своей «канаве», они будут самозабвенно, внимательно и на должном уровне исполнять свои партии или ждать своего вступления. От них, как от музыкантов, ожидается, что они будут оставаться в музыкальном мире. Именно такой характер отводят им оркестровая яма и исполнение музыки в ней.

Однако, когда они выучивают свои партии в мюзикле, им становится нечего делать; к тому же, они оказываются наполовину скрытыми от людей, которые ждут от них, что они будут вести себя исключительно и целиком как музыканты за работой. В результате музыканты из оркестровой ямы, хотя они и не могут физически покидать свои места, как правило, отклоняются от своей работы, скрытно демонстрируя Я и мир, которые слабо связаны со зрительным залом. Они могут, стараясь оставаться незамеченными, писать письма или сочинять свою музыку, перечитывать классику, разгадывать кроссворды, передавать друг другу записки, играть в шахматы, передвигая доску по полу, или даже баловаться, стреляя из водных пистолетов. Очевидно, что, когда музыкант, слушающий карманное радио с помощью наушника, пугает зрителей в первом ряду внезапным воплем: «Снайдер сделал хоум-ран!»[313]313
  Albert М. Ottenheimer. Life in the Gutter // The New Yorker. 1959. August 15. P. 82–86.


[Закрыть], он действует за пределами предписанных ему сущности и мира, о чем свидетельствуют жалобы зрителей его начальству.

Второй пример – из немецкого лагеря для военнопленных[314]314
  Patrick R. Reid. Escape from Colditz (New York: Berkley Publishing, 1956). P. 18.


[Закрыть]. Если заключенный сталкивается с офицером и проходит мимо него, не давая тому повода придраться к манерам пленника, кажется, что заключенного должным образом содержат в плену и что он должным образом принимает свое заточение. Но мы знаем, что в некоторых случаях такой заключенный может скрывать под пальто пару досок от нар, которые будут использованы в качестве потолочных балок в туннеле для побега. Экипированный таким образом заключенный может стоять перед тюремным офицером и быть не тем человеком, которого этот офицер видит, и не находиться в мире, который ему должен был навязать лагерь. Заключенный не покинул лагерь, но его сущность изменилась. Более того, поскольку верхняя одежда может скрывать очевидные доказательства этой подмены и поскольку нашему участию в любой организации сопутствует некоторый персональный фасад, в том числе гардероб, мы должны понимать, что любой образ, создаваемый любым человеком, может скрывать доказательства подобного духовного бегства.

Любая организация, таким образом, предполагает дисциплинирование деятельности, но нас интересует здесь то, что на некотором уровне любая организация также предполагает дисциплинирование идентичности – обязанность быть определенным человеком и обитать в определенном мире. Моя цель – исследовать особый вид абсентеизма, заключающийся в уклонении не от предписанной деятельности, а от предписанного характера.

Первичное и вторичное приспособление

I

Можно ввести одно понятие. Когда индивид идет на сотрудничество с организацией, осуществляя требуемые ею действия на требуемых ею условиях (в нашем обществе – при поддержке институционализированных стандартов благосостояния, с рвением, стимулируемым поощрениями и общими ценностями, и под страхом оговоренных наказаний), он превращается в сотрудника; он становится «нормальным», «запрограммированным» или встроенным членом организации. Он отдает и принимает с должным пониманием все, что было систематически спланировано, независимо от того, насколько сильно он должен вкладываться в это. Одним словом, он обнаруживает, что от него официально требуется быть ровно тем, кем он готов быть, и что он обязан обитать в мире, который на самом деле ему подходит. Я буду говорить, что в таких обстоятельствах индивид первично приспособлен к организации, опуская тот факт, что можно было бы столь же обоснованно говорить, что организация первично приспособлена к нему.

Я ввел этот неуклюжий термин, чтобы подобраться к другому, а именно, ко вторичному приспособлению, которое определяется как любая привычная практика, в рамках которой член организации использует несанкционированные средства, достигает несанкционированных целей либо делает то и другое одновременно, тем самым обходя предположения организации о том, что он должен делать и получать, а значит, и о том, кем он должен быть. Практики вторичного приспособления представляют собой способы отстранения индивида от роли и от Я, которые предназначаются для него институтом. Например, сегодня в Америке считается, что у заключенных в тюрьме должна быть библиотека, что они могут и должны иметь возможность извлекать пользу из чтения. Поскольку пользование библиотекой является легитимной деятельностью, нет ничего удивительного в том, что, как обнаружил Дональд Клеммер, заключенные часто заказывают книги не в целях самообразования, а чтобы впечатлить комиссию по досрочному освобождению, насолить библиотекарю или просто получить передачу[315]315
  Donald Clemmer. The Prison Community (Boston: Christopher Publishing House, 1940). P. 232.


[Закрыть].

Есть социологические термины, которые обозначают практики вторичного приспособления, но они также отсылают и к другим вещам. Можно было бы использовать термин «неформальный», за исключением того, что в некоторых случаях организация может формально предоставлять время и место, когда и где ее члены официально предоставлены сами себе и могут предаваться любой разновидности досуга на свое усмотрение, придерживаясь неформального поведенческого стиля, характерного для раздевалок; пример – утренняя перемена в школе. Неформальность здесь является элементом первичного приспособления. Можно было бы использовать термин «неофициальный», но это понятие, как правило, обозначает то, что в нормальных условиях было бы официальной частью деятельности организации, и в любом случае термин «неофициальный» уместен лишь в отношении тех неявных знаний и некодифицированных действий, которые служат официальным целям организации и позволяют участникам осуществлять первичное приспособление настолько полно, насколько это позволяет ситуация[316]316
  В классическом хоторнском исследовании [Имеется в виду исследование на заводе компании «Вестерн электрик» в Хоторне, пригороде Чикаго, проводившееся в 1924–1932 годах группой исследователей во главе с Элтоном Мэйо и Фрицем Ротлисбергером. Исследование предполагало, среди прочего, изучение влияния различных факторов на производительность труда рабочих с помощью специальных экспериментов. В ходе исследования было выявлена значительная роль неформальных отношений.] неформальных и неофициальных заводских групп основная функция солидарности рабочих заключалась в противодействии представлениям руководства о том, что рабочие должны делать и кем они должны быть; в этом случае практики вторичного приспособления и практики неформального приспособления совпадали. Однако дальнейшие исследования продемонстрировали, что неформальные рабочие компании могут осуществлять активность, которая совершенно не противоречит той роли, которую отводит работникам руководство, и даже подкрепляет ее. См.: Edward Gross. Characteristics of Cliques in Office Organizations // Research Studies of the State College of Washington. 1951. Vol. 19. Особ. p. 135; Edward Gross. Some Functional Consequences of Primary Controls in Formal Work Organizations // American Sociological Review. 1953. Vol. 18. № 4. P. 368–373. Очевидно, что предпочтение «материальной» рациональности «формальной» – избирательное достижение одних официальных целей вместо других, противоречащих им официальных целей – может встречаться как среди руководства, так и среди подчиненных. См., например: Charles Hunt Page. Bureaucracy’s Other Face // Social Forces. 1946. Vol. 25. № 1. P. 88–94; Andrew Gunder Frank. Goal Ambiguity and Conflicting Standards: An Approach to the Study of Organization // Human Organization. 1959. Vol. 17. P. 8–13. См. также очень интересное исследование: Melville Dalton. Men Who Manage: Fusions of Feeling and Theory in Administration (New York: Wiley, 1959), например p. 222: «…неформальная деятельность может служить разным целям: изменять и сохранять организацию, защищать слабых индивидов, наказывать нарушителей, других вознаграждать, рекрутировать новых сотрудников и поддерживать достоинство формальной деятельности, а также, конечно, участвовать в борьбе за власть и служить недостойным целям».


[Закрыть].

Я хочу указать здесь на некоторые сложности, связанные с использованием понятия вторичного приспособления. Существуют некоторые формы вторичного приспособления – например, когда рабочий снабжает своих домочадцев товарами, которые он помогает производить, – которые становятся настолько распространенной практикой в организации, что принимают характер «дополнительных льгот», которые никогда открыто не просят и не ставят под вопрос[317]317
  См., например, обсуждение в: Paul Jacobs. Pottering About with the Fifth Amendment // The Reporter. 1956. July 12. P. 26.


[Закрыть]. И хотя некоторые из этих действий быстро легитимируются, другие, чтобы быть эффективными, должны оставаться неофициальными. Как показал Мелвилл Далтон, особые способности члена организации могут поощряться вознаграждениями, которые больше не получает ни один представитель его категории. И то, что получающий эти привилегии член организации может считать сходящим ему с рук – формой вторичного приспособления, – может целенаправленно позволяться ему официальным лицом, действующим исключительно из желания поддержать общую эффективность организации[318]318
  Dalton. Op. cit. Особ. eh. VII («The Interlocking of Official and Unofficial Reward»). Далтон показывает (p. 198–199), что в промышленности множеству неофициальных вознаграждений соответствует еще большее множество неофициальных услуг, оказания которых начальник должен добиваться от своих людей, чтобы организация функционировала бесперебойно: «Хотя в идеале неформальное вознаграждение предоставляется за рвение и вклад, превышающий то, что ожидается от работника определенного ранга, его также предоставляют и во многих других целях, часто неожиданных и формально запрещенных, но при этом важных для сохранения организации и достижения ее целей. Например, его могут давать 1) вместо повышения в должности или увеличения зарплаты, которое нельзя произвести; 2) как бонус за совершение необходимых, но неприятных или малопрестижных действий; 3) как опиат, чтобы забыть о поражениях в политических баталиях или статусных стычках; 4) как плату за утихомиривание разгневанного коллеги или заключение мира с другим подразделением; 5) как премию для ключевых офисных работников или служебного персонала с целью поддержания темпа и усиления внимания персонала к ошибкам в критические периоды; 6) как прямую прибавку к низкой, но максимально возможной зарплате; 7) за понимание неофициальной системы поощрений, содействие ей и ее защиту; 8) за значительные личные жертвы. Конечно, существуют и более искусные способы поддержки, которые могут не артикулироваться, но интуитивно признаваться и при возможности вознаграждаться. К ним относятся: способность поддерживать моральный дух в группе или подразделении; умение находить и удерживать хороших подчиненных; автоматическое молчаливое понимание того, чего ожидают начальники и коллеги, но о чем они в некоторых случаях не хотят говорить даже неофициально; умение спасать лицо начальства и защищать достоинство организации в неблагоприятных условиях».


[Закрыть]. Кроме того, как отмечалось ранее, могут существовать серьезные разногласия относительно того, кто является представителем организации, а там, где согласие по этому поводу достигнуто, представитель может сомневаться в том, где проводить границу между формами первичного и вторичного приспособления. Например, во многих американских колледжах сочли бы несоответствующим природе студента слишком сильно ограничивать внеучебную «социальную» часть опыта обучения в колледже. Это соответствует современным представлениям о необходимости «всестороннего» или «целостного» развития студентов. Но консенсуса относительно того, как именно должно делиться время, которое студент тратит на академическую и внеучебную деятельность, гораздо меньше. Точно так же считается понятным и вполне нормальным, что некоторые студентки встречают своих будущих мужей в колледже и, выйдя замуж, решают, что им лучше бросить учебу, чем получить степень. Но деканы колледжей проявляют разную степень беспокойства, когда студентка начинает менять свою основную специализацию каждый год, получая, благодаря новым курсам, доступ к разным группам мужчин. Аналогичным образом руководители коммерческой фирмы могут открыто разрешать клеркам и секретаршам заводить отношения – при условии, что это не будет отнимать у них слишком много рабочего времени, – и столь же открыто не одобрять стажеров, которые остаются работать в офисе лишь на то время, за которое можно проверить, есть ли шанс закрутить в нем роман, а затем переходят в новый офис и ищут там новую добычу. Но руководство может гораздо менее ясно давать понять, где следует проводить границу между этими двумя крайностями – легитимным эпизодическим использованием учреждения в качестве источника выгоды и нелегитимным злоупотреблением им.

Другая проблема, связанная с различием между первичным и вторичным приспособлением, заключается в том, что эти две формы адаптации не исчерпывают всех возможностей; чтобы получить полную картину, мы должны добавить еще одну возможность. Какие бы задачи ни ставило руководство организации перед ее членами, последние могут проявлять больше приверженности и привязанности к институту, чем от них просят или, порой, чем хотело бы руководство. Прихожанин может проводить слишком много времени в церкви и слишком усердно участвовать в ее делах; домохозяйка может помешаться на чистоте; младший офицер может настоять на том, чтобы остаться на тонущем судне. Я не думаю, что это составляет серьезную социальную проблему, за исключением, возможно, случаев, когда постояльцы тюрем, психиатрических больниц, казарм, колледжей и школ-интернатов отказываются использовать свое право на освобождение; однако аналитически мы должны понимать, что точно так же, как всегда будут существовать люди, которые относятся к социальной единице, к которой они принадлежат, недостаточно радушно, всегда найдется хотя бы несколько человек, которые будут обременять организацию, принимая ее слишком близко к сердцу.

Наконец, как мы увидим далее, официальная доктрина, в соответствии с которой осуществляется управление институтом, может на практике применяться так мало, а полуофициальная точка зрения – быть настолько укоренившейся и повсеместной, что необходимо анализировать практики вторичного приспособления к этой общепринятой-но-не-совсем-официальной системе.

II

Первичное и вторичное приспособление, очевидно, является вопросом социального определения: способы адаптации или поощрения, легитимные в один период истории того или иного общества, могут быть нелегитимными в другой период или в другом обществе. Американский заключенный, которому удается провести ночь со своей женой внутри или за пределами тюрьмы, достигает вершин вторичного приспособления[319]319
  См.: James Peck. The Ship that Never Hit Port // Cantine, Rainer. Op. cit. P. 47.


[Закрыть]; заключенный в мексиканской тюрьме, по-видимому, считает эту возможность частью минимальных стандартов благосостояния, формой первичного приспособления к данной ситуации. В американских лагерях для интернированных потребность иметь доступ к проституткам не считается чем-то таким, что учреждение должно принимать во внимание; в некоторых немецких концентрационных лагерях, напротив, было принято именно такое более широкое представление о сущностных и характерных потребностях мужчин[320]320
  Eugen Kogon. The Theory and Practice of Hell (New York: Berkley Publishing, 1964). P 123–124.


[Закрыть]. В XIX веке в американском военно-морском флоте признавалось, что моряки нуждаются в выпивке, и поэтому им каждый день выдавали грог; сегодня это сочли бы формой вторичного приспособления. С другой стороны, Мелвилл сообщает, что в его время в военно-морском флоте возможность играть в настольные игры (например, шашки) во время отдыха считалась особой привилегией[321]321
  Герман Мелвилл. Белый бушлат / Пер. с англ. Ивана Лихачёва (Ленинград: Наука, 1973). с. 299.


[Закрыть]; сегодня игры в нерабочее время считаются очевидным и естественным правом. Сегодня в британской промышленности восьмичасовой рабочий день с часовым обеденным перерывом и десятиминутным утренним перерывом на кофе или чай составляет неотъемлемую часть представления о работающем человеке. В 1830-х годах на некоторых британских ткацких фабриках считалось, что рабочие по своей природе не нуждаются в свежем воздухе или воде, и поэтому их штрафовали, если ловили за попытками тайком предаться этим радостям в течение рабочего дня[322]322
  Bendix. Op. cit. P. 39.


[Закрыть]. В то время в Британии некоторые хозяева обходились с работниками исключительно сурово, заставляя их работать так долго и тяжело, чтобы у них оставались силы лишь для выполнения работы на следующий день.

Физическое наказание представляет собой хороший пример практики, которая явно предполагает определенные убеждения относительно Я человека, подвергаемого наказанию, и в которой соответствующие представления очень изменчивы. В VI веке святой Бенедикт, решая, что делать с теми, кто допускает ошибки во время чтения псалмов в храме, рассудил, что мальчиков за это надо наказывать телесно[323]323
  Устав святого Бенедикта. Гл. 45 [Устав преп. Венедикта // Епископ Феофан (ред.). Древние иноческие уставы (Москва: И. Ефимов, 1892). c. 632].


[Закрыть]. Это представление о том, как заставить слушаться непослушных мальчиков, сохранялось в западном обществе очень долго. Только в последние несколько десятилетий американские школы начали определять мальчиков в качестве объектов, к которым в воспитательных целях могут прикасаться только родители. За последние полвека наши военно-морские силы тоже пришли к мнению, что моряки – это «люди», обладающие минимальным достоинством, которых нельзя наказывать плетьми. Сегодня такой вид тюремного наказания, как одиночное заключение, подвергается серьезной переоценке, и все чаще можно услышать мнение, что изоляция противоречит нашей природе и прибегать к ней нельзя.

Религиозные обычаи предоставляют другой интересный пример участия в организации. В нашем обществе нет ни одного жилого института, который не предусматривал бы дней отдыха, поскольку предполагается, что человек по своей природе нуждается во времени для молитвы, вне зависимости от того, что он делал; считается, что мы являемся неискоренимо религиозными существами. В коммерческих и промышленных организациях это допущение лежит в основе воскресных выходных и нескольких ежегодных религиозных праздников. В некоторых странах Латинской Америки, однако, рабочим организациям приходится уделять религиозной природе человека гораздо больше внимания. Например, работодатели, нанимающие эквадорских индейцев, вынуждены отводить треть года под отпуска в связи с участием рабочих в возлияниях на многочисленных карнавалах и празднованиях личных событий, имеющих сакральный характер[324]324
  См. интересное обсуждение в: Beate R. Salz. The Human Element in Industrialization: A Hypothetical Case Study of Ecuadorean Indians (Chicago: University of Chicago Press). P. 97–100.


[Закрыть].

Даже в рамках одного класса учреждений в одном и том же обществе могут существовать значительные различия в том, где проводится граница между первичным и вторичным приспособлением. Термин «дополнительные льготы» обозначает средства и цели, которые люди в одном здании считают само собой разумеющимися и легитимно им полагающимися, но в которых официально отказывается людям, работающим через дорогу. Кроме того, внутри одного и того же учреждения со временем также происходят значительные изменения. Например, в нацистской Германии официально табуированная организация, созданная узниками концентрационного лагеря для поддержания в нем порядка, в итоге получила официальное признание[325]325
  Kogon. Op. cit. P. 62.


[Закрыть], а в Соединенных Штатах организаторы подпольных профсоюзов на заводах и фабриках впоследствии официально становились председателями первичных профсоюзных ячеек. В любом случае очевидно, что в одном и том же учреждении то, что для одной категории ее членов является формой первичного приспособления, для другой может быть формой вторичного приспособления, как в случае, когда армейские повара регулярно едят больше, чем им положено по званию, или когда горничная тайком попивает хозяйское спиртное, или когда нянька использует свое место работы, чтобы устроить вечеринку.

Помимо этих вариаций следует также учитывать, что организации склонны адаптироваться к способам вторичного приспособления не только путем закручивания гаек, но и выборочно легитимируя эти практики с расчетом вернуть себе тем самым контроль и верховенство, даже ценой освобождения своих членов от некоторых обязательств. Домохозяйства – не единственные учреждения, регулируемые при помощи браков между теми, кто ранее жил во грехе. Прояснив роль практик вторичного приспособления, мы также проясним, каковы неоднозначные последствия их легитимации.

III

Хотя до сих пор я рассматривал практики вторичного приспособления только в связи с формальной организацией, членом которой является индивид, нужно иметь в виду, что эти формы приспособления могут возникать и возникают в связи с принадлежностью индивида и к другим типам социальных единиц. Таково пьянство по отношению к публичным стандартам «сухого»[326]326
  «Сухим городом» (англ. dry town) в США называют город, в котором запрещена продажа алкоголя.


[Закрыть] города[327]327
  См., например: Charles К. Warriner. The Nature and Functions of Official Morality // American Journal of Sociology. 1958. Vol. 64. № 2. P. 165–168.


[Закрыть], подпольные движения – по отношению к государству, сексуальные связи – по отношению к брачной жизни, разные формы вымогательства – по отношению к правовому миру бизнеса и отношений собственности[328]328
  Известное обсуждение этой темы в связи с политическими режимами: David Riesman. Some Observations on the Limits of Totalitarian Power // The Antioch Review. 1951. Vol. 12. № 2. P. 155–168.


[Закрыть]. Аналогичным образом социальные единицы, которые не являются огороженными стенами организациями, стремятся сохранять контроль над своими членами путем легитимации практик вторичного приспособления и превращения их в практики первичного приспособления. Можно привести пример из сферы городского управления:

В эту пору лета наша [нью-йоркская] полиция, при поддержке сотрудников пожарной службы и департамента водоснабжения, газа и электричества, как всегда, борется с детьми, которые по всему городу развинчивают пожарные гидранты, чтобы плескаться в рукотворных фонтанах. В последние годы эта практика получила широкое распространение, и ни штрафные, ни превентивные меры не дали, по большей части, никакого результата. Поэтому полиция, пожарная служба и департамент водоснабжения обратились к жителям с предложением компромисса, который, как они надеются, сможет утихомирить детей, не поставив под угрозу городские запасы воды. Согласно этому плану, любое «благонадежное лицо или группа лиц» (заявители тщательно проверяются полицией) может подать заявление на выдачу специального распылительного гидрантного колпака, который похож на стандартный колпак за исключением того, что он оранжевого цвета и в нем проделано приблизительно пятьдесят отверстий, через которые вода течет из гидранта словно из душевой лейки; власти надеются, что, хотя поток воды будет направленным и ограниченным, это удовлетворит детей[329]329
  Maeve Brennan. Comment // The New Yorker, 1960. August 27. P. 20.


[Закрыть].

Но в связи с какой бы социальной единицей мы ни рассматривали вторичное приспособление, скорее всего, необходимо будет указывать на более широкие единицы, так как следует учитывать не только конкретное место, где происходит вторичное приспособление, но и «донорскую территорию», выходцами из которой являются участники. В случае детей, которые таскают мамино печенье из банки на кухне и едят его в подвале, эти различия не заметны и не важны, так как дом – это одновременно и организация, и территория, с которой приходят практикующие, и, приблизительно, место, в котором осуществляется практика. Но в других случаях организация – не единственная релевантная единица. Например, все дети района могут собираться в пустующем доме, чтобы заниматься вещами, запрещенными дома, а водоемы неподалеку от некоторых малых городов могут служить местами для запрещенного поведения, привлекающими молодежь со всего города. В городах существуют районы, называемые иногда «злачными», которые притягивают к себе отцов семейств со всех других районов, а некоторые города, вроде Лас-Вегаса или Атлантик-Сити, стали злачными местами для целой страны.

Интерес к реальному месту, в котором осуществляются практики вторичного приспособления, и донорской территории, из которой приходят практикующие, переключает внимание с индивида и его действия на коллективные аспекты. В том, что касается формальной организации как общественного учреждения, соответствующее переключение заключается в переносе внимания с практик вторичного приспособления отдельного индивида на весь спектр таких практик, порознь и коллективно осуществляемых всеми членами организации. Совокупность этих практик образует то, что можно назвать подпольной жизнью института, и является для общественного учреждения тем же, чем для города является преступный мир.

Если вернуться еще раз к теме общественного учреждения, то следует отметить, что важная характеристика практик первичного приспособления заключается в том, что они способствуют институциональной стабильности: участник, который таким образом адаптируется к организации, скорее всего, будет оставаться в ней до тех пор, пока организация будет нуждаться в нем, а если он покинет ее до этого момента, он сделает это так, что институту будет легко его заменить. Этот аспект первичного приспособления позволяет нам выделить два типа практик вторичного приспособления: во-первых, деструктивные практики, при осуществлении которых реальное намерение членов организации заключается в том, чтобы покинуть организацию или радикально изменить ее структуру, что в обоих случаях ведет к нарушению бесперебойного функционирования организации; во-вторых, умеренные практики, которые, как и практики первичного приспособления, вписываются в существующие институциональные структуры, не приводя к радикальным изменениям[330]330
  На эту определяющую характеристику умеренных практик вторичного приспособления обратил внимание Ричард Кловард. См. четвертый раздел в: Helen L. Witmer, Ruth Kotinsky (eds.). New Perspectives for Research on Juvenile Delinquency: A Report of a Conference on the Relevance and Inter-relations of Certain Concepts from Sociology and Psychiatry for Delinquency, Held May 6 and 7, 1955 (Washington: U.S. Government Printing Office, 1956). P. 20–48, особ, p. 43ff., где Кловард анализирует «консервативный» характер практик приспособления элитных постояльцев.


[Закрыть], и очевидная функция которых может, на самом деле, заключаться в противодействии попыткам деструктивного воздействия на организацию. Поэтому устоявшаяся и сложившаяся подпольная жизнь организации, как правило, заключается в осуществлении умеренных, а не деструктивных практик приспособления.

Деструктивные практики вторичного приспособления изучались на материале драматических процессов образования профсоюзов и внедрения в них правительством своих людей. Так как деструктивные практики вторичного приспособления по определению являются временными, как в случае планирования мятежа, термин «приспособление» может быть здесь не очень подходящим.

Я ограничусь преимущественно умеренными практиками вторичного приспособления и часто буду называть их просто «практиками». Хотя по форме эти практики часто напоминают деструктивные формы вторичного приспособления, их цели обычно иные, и гораздо вероятнее, что деструктивные практики будут осуществлять только один-два человека – не в целях заговора, а ради личной выгоды. В повседневном языке умеренные практики вторичного приспособления имеют разные названия в зависимости от социальной единицы, в отношении которой эти практики осуществляются. Нашими основными источниками знаний об этих практиках являются исследования человеческих отношений на производстве и исследования тюремного сообщества; в последних используются такие термины, как «неформальное приспособление» или «жульничество»[331]331
  Clemmer. Op. cit. P. 159–160; Norman S. Hayner, Ellis Ash. The Prisoner Community as a Social Group // American Sociological Review. 1939. Vol. 4. № 3. P. 362–369.


[Закрыть].