Текст книги "Не бойся, малышка"
Автор книги: Ирина Тарасова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)
ГЛАВА 4
Она оставила «Волгу» на стоянке рядом с многоэтажным домом, который нашла по карте, узнав адрес в паспорте Максима.
– А Максим Юрьевич где? – спросил парень в коричневой рубашке с закатанными до локтя рукавами.
Таня подумала, что парень похож на Джеки Чана, только повыше и нос курносый.
– В больнице, – ответила она.
– Ого! А я-то думал, что его ничто не берет. Как буйвол вроде был здоровый.
Таня вспомнила бледное лицо Максима, его стекленеющие глаза, полураскрытый рот и только покачала головой.
– А ты кто такая? – поинтересовался «Джеки Чан».
– Племянница, – ответила она. – Я из другого города.
Таня поразилась своей фантазии. За один день она уже побывала в двух амплуа: взрослой дочери разведенного отца и возлюбленной, доведшей любовника до инфаркта; а сейчас вот будет пробовать себя в новой роли – родственницы-провинциалки.
– Что с дядькой-то? – не унимался парень, разглядывая ее словно в поисках сходства.
– Сердечный приступ.
– Инфаркт, что ль?..
– Завтра точно узнаю.
– Он, кажись, разведенный?
– Тебе-то что?
– Пропишись. Сердечники долго не живут.
– Типун тебе на язык, – бросила Таня и, развернувшись, отошла.
Она взяла с собой портфель Максима и, пошарив в нем, нашла ключи. Пройдя мимо комнатушки консьержки, которая и не подумала оторваться от своего вязания, она, не дожидаясь лифта, поднялась на четвертый этаж и нашла дверь с номером 43. Вставив ключ в замочную скважину, открыла тяжелую дверь. Удушливо-кислый запах давно не проветриваемого помещения ударил в нос.
Сбросив туфли в передней, она быстро прошла к балконной двери, распахнула ее настежь и только потом обвела взглядом комнату: бежевый палас; шикарный, как в интерьерных журналах, диван, стеклянный журнальный столик, стоящий напротив дивана; в углу – компьютерный стол со стулом, вплотную задвинутым под столешницу. У стены стояли солидная тумба, на которой высился громадный телевизор с колонками по бокам, два пуфа и узкий, вероятно, очень дорогой стеллаж, наполовину заполненный книгами. На стенах, оклеенных порыжевшими обоями, висели пейзажи в незатейливых рамках. Тяжелые портьеры не пропускали в комнату свет. Таня потянула в сторону плотную ткань и тут же чихнула: в солнечном луче заплясали облака пылинок.
«Наверное, здесь давно не было женщины, – подумала она, и тут же ее взгляд наткнулся на алый лоскутик, забившийся в угол рядом с пуфом, на котором лежала скомканная мужская рубашка. Двумя пальцами Таня, брезгливо скривившись, подняла кружевные трусики-стринги. «Все же женщины здесь бывают», – усмехнулась она.
Вдруг тишину разорвал телефонный звонок. Бросив на пол мужской трофей, она сняла трубку.
– Алло, – нерешительно сказала Таня.
– Татьяна? – спросил строгий голос.
– Да…
– Я Виталий Михайлович.
– Да… – неуверенно повторила Таня.
– Ты мне сегодня с дороги звонила, когда Максиму стало плохо, – напомнил голос. – Кстати, номер как узнала?
– В договоре был.
– Значит, договор у тебя?
– Да.
– Завтра заеду или кого-нибудь пришлю.
– Как там Максим Юрьевич? – поинтересовалась Таня, и ее сердце взметнулось куда-то вверх.
– Жить, сказали, будет, – ответил мужчина, и Танино сердце вернулось на место. – Вовремя до больницы довезла. Если б не ты… Повезло Максимке, будем два дня рождения отмечать. А ты, значит, пока у него поживешь?
– Да, – снова ответила Таня, замечая, что на все свои «да» кивает будто собеседник находится рядом.
– Эк, какая словоохотливая, – пошутил Виталий Михайлович, но тут же добавил: – Деньги-то у тебя есть?
Таня опять хотела ответить «да», но остановила себя.
– Мне бы немного, – сказала она. – Кое-что купить надо.
– Хорошо, – согласился Виталий Михайлович. – Десятку пришлю, трать. К Максиму пока не ходи, он в реанимации. Мы сами с ним будем связываться. Как там? Небось как в берлоге?
– Ага… – ответила Таня, заметив, что снова кивает.
– Вот и наведи порядок, а то Валентина Петровна переехала, ухаживать теперь за ним некому.
– Это его мама? – робко спросила Таня.
– Да нет, соседка. Матери у него нет, и в разводе он.
– Знаю, – сказала Таня и тут же добавила: – Вы привет Максиму передайте, пусть выздоравливает.
– Передам, – сказал голос уже не так строго. – До свидания.
– До свидания, – ответила Таня гудящей трубке.
Таня обрадовалась, что Максим выздоравливает. Она протянула руку к выключателю, и двенадцать лампочек люстры вспыхнули под потолком. Найдя пульт, она включила телевизор и, поочередно переключая каналы, нашла MTV. Изредка поглядывая на экран, где вышагивала белобрысая компьютерная кукла, Таня заскакала по комнате.
Я буду вместо, вместо, вместо нее.
Твоя невеста честная, честная ё…
Таня продолжала танцевать после того, как «Глюкозу» сменила Мадонна, Элтон Джон и Алсу. Когда же на экране один за другим стали появляться бойз-бэнды, она выключила телевизор и прошла на кухню.
Ей было грустно. Вспомнилась ночь, когда ей приснился кошмар, а утром она узнала о гибели подруги. «А сейчас на моих глазах Максим чуть не умер. Может, я действительно несчастье приношу? – подумала Таня, но тут же замотала головой, отгоняя навязчивые мысли. – Нет! Нет! Если бы не я… На скорости гнал бы машину, стало бы плохо – и все… трейлер бы смял. Теперь будет второй день рождения отмечать».
Таня вздохнула и обвела взглядом кухню: навесные шкафчики из светлого пластика, встроенная, наверняка дорогая плита, микроволновая печь, раковина, полная посуды. На подоконнике, уткнувшись носиком в угол, стоял электрический чайник, рядом лежала растерзанная коробка из-под пиццы.
«Надо бы чего-нибудь поесть, – решила она. – Потом вымою посуду и пойду по магазинам. Куплю новую одежду и начну новую жизнь». «Жизнь, жизнь, жизнь», – гулко забилось у нее в мозгу. Она поставила локти на стол и прикрыла глаза ладонями, надавив пальцами на веки. Несколько минут она сидела так, вглядываясь в мерцающие в темноте яркие пятна, как будто хотела сосчитать звезды на небе. Резко оторвав ладони от лица, она поразилась яркости света.
Холодильник внезапно заурчал, и Таня почувствовала, как она голодна. Она потянула на себя холодную бежевую дверцу и покачала головой: «Мышь повесилась». Она достала открытый пакет молока, понюхала – скисло. Кусок колбасы покрылся слизью, завернутое в пищевую пленку копченое мясо протухло. «Сыр – зеленый, точно испортился», – решила она, глядя на разводы плесени. Все испортившиеся продукты Таня отправила в черный мешок для мусора. «Пойду на улицу – выброшу», – подумала она.
Наконец в контейнере для овощей она нашла банку с консервированным говяжьим языком. В выдвижном ящике шкафа-пенала, среди ложек и вилок, отыскался консервный нож. Она схватила вилку и в один присест опорожнила банку, но, почувствовав, что не наелась, срезала с куска черного хлеба корку, на которой кое-где проступили пятна плесени, и поджарила хлеб вместе с куриными яйцами, обнаруженными в холодильнике.
Утолив голод, Таня подошла к окну. Дождь перестал, но темные, с рваными краями облака не давали солнцу выскользнуть из хмурого плена. Таня следила, как медленно движется по небу серая пелена, изредка пропуская сквозь свою толщу яркий свет. «Так и я, – думала она, – пытаюсь вырваться, а меня снова затягивает». Она вдруг почувствовала страх, словно очутилась в зыбких песках посреди пустыни. Ей захотелось опять оказаться в привычной обстановке своей комнаты, где казались родными даже еле заметные трещинки на потолке.
Откуда-то сверху камнем ринулся вниз голубь. Таня вздрогнула, и в ее памяти внезапно возникла картинка из недавнего прошлого: дрожащая от ударов дверь, замок, вырванный «с мясом», потное лицо с налитыми кровью глазами… Таня передернула плечами. «Нет, пути назад нет, – решила она, плотно сжимая челюсти. – У меня есть приглашение в будущее. Нужно только высунуть голову и шагать вперед».
– Первым делом избавляешься от того, что не нужно.
Рядом с мусорными баками остановился парень, которого Таня встретила на автостоянке.
– Осваиваешься? – спросил он.
– Ага… Вот продукты испортившиеся выбросила.
– У меня не успевают портиться, все съедаю. Аппетитом Бог не обделил.
Таня окинула взглядом высокую худощавую фигуру и мысленно улыбнулась: «Не в коня корм».
– Что лыбишься? Не жиртрест, знаю, – сказал несколько обиженно парень. – И денег не как у твоего дядьки.
– Да ладно тебе, – успокоила его Таня. – Я в магазин собралась, может, покажешь, где здесь что?
– Мне тоже пожрать надо чего-нибудь купить.
И парень, сунув руки в карманы, пошел вперед. Сделав несколько шагов, обернулся.
– Ну ты идешь?
Таня поспешила следом.
Расплатившись, она поставила металлическую корзинку с продуктами на стол.
– Ну ты и набрала, – услышала она за спиной.
– Дома есть нечего, – спокойно ответила Таня и начала перекладывать продукты в полиэтиленовые пакеты.
Парень все это время стоял рядом.
– Слушай, а мы нигде не встречались? – спросил он, когда она взяла мешки и направилась к выходу.
– Нет, я из другого города, – ответила Таня.
– А… Значит, погостить приехала, а тут дядька в ауте, – сказал он, перебрасывая свой полупустой пакет из руки в руку.
Таня промолчала.
– Давай знакомиться. Колян, – сказал он, протягивая правую руку.
– Татьяна, – ответила она, робко пожимая шершавую ладонь.
– «Итак, она звалась Татьяна…» – процитировал Колян.
– Ты не оригинален. Все, кто со мной знакомятся, вспоминают школьную программу. Можешь Таней звать.
– А меня можешь – Колей, в торжественных случаях – Николаем Викторовичем. Давай к тебе пойдем, перекусим? У тебя провизии – на целую армию.
Таня настороженно глянула на него и, не ответив, вышла из магазина. Она размышляла. С одной стороны, ей было одиноко, а с другой… Не может же она в чужую квартиру пригласить малознакомого, вернее, совсем незнакомого парня. «К тому же там не прибрано, что он обо мне подумает? Говорят, первое впечатление все определяет», – думала она, направляясь к дому. Парень, назвавшийся Коляном, ей почему-то нравился. Она вообще любила Джеки Чана, его доброе обаятельное лицо, лукавую улыбку…
– Знаешь, ты на Джеки Чана похож, – сказала она идущему рядом Кольке. – Тебе сколько лет?
– Двадцать, – ответил он.
– Учишься? Студент?
– Не-а, денег нету. Вот поднакоплю, в автодорожный подамся.
– А армия?
– Язва.
– Откуда? Ты ж молодой еще, – удивилась Таня, вглядываясь в его лицо, будто хотела найти в нем признаки болезни.
– Родители – придурки, тыщу лет разводились. Всю жизнь ругались, каждый хотел меня к себе забрать. А как развелись – стали друг другу спихивать, никому стал не нужен. У папки жена тоже сына родила – им не до меня, а мать с другим живет, на фиг я ей?
Парень шмыгнул носом. Они остановились около подъезда, поставили пакеты на скамейку.
– Ты не переживай. – Таня взяла его за руку, но Колька, будто испугавшись, выдернул ладонь.
– Покурим? – хмуро спросил он, доставая сигарету из кармана рубашки.
– Не курю, – сухо бросила Таня. – И у тебя, говоришь, язва.
– Плевать.
Парень сунул сигарету в рот, захлопал ладонями по карманам.
– Зажигалку, блин, забыл. У тебя спички есть?
– Нет, – ответила Таня и потянулась было к пакету, но Колька схватил ее за руку:
– Постой еще. Вообще-то я тоже не курю, так, угостили, – сказал он, пряча сигарету в карман. – Может, все же пригласишь? – как-то жалобно попросил он, и тут же откуда-то послышалась трель мобильного.
Сунув руку в карман брюк, Колян вытащил телефон.
– Ну что еще? – недовольно буркнул он, прикладывая трубку к щеке. – Я ж ненадолго… Блин, просил же… Лады. – Он отключил связь и сунул телефон в карман брюк. – Завтра я выходной, может, погуляем?
– Хорошо, – согласилась Таня. – Утром ко мне заедут, а потом я свободна. Мне надо кое-что из одежды купить. Поможешь? Я все ж не местная.
– Купим, – сказал он, радостно сверкнув глазами. – И покатаемся на твоей тачке. Я могу порулить, – пояснил он, увидев, как напряглась Таня. – Хозяин ведь еще долго будет в больнице валяться.
– Нет, – отрезала она.
– Не хочешь – как хочешь, можешь сама, если умеешь.
– Умею, – ответила Таня.
– Доверенность есть?
– Права, ты имеешь в виду?..
– Права само собой. Бумажку сделаем, не грузись. Значится, завтра подруливай на стоянку к двенадцати. Буду ждать.
Он развернулся и пошел прочь.
– Машина не моя… – уже вслед ему крикнула Таня.
В двенадцать Таня была на автостоянке. За ночь тучи ушли, и небо было лазурно-синим. Настроение у нее было под стать начинающемуся дню – легкое, с чуть заметным холодком волнения. Колька встретил ее на автостоянке.
– Привет, – сказал он. – Как тебе на новом месте?
– Приснись жених невесте, – фыркнула она. – Нормально. Весь вечер прибирала-стирала. Работы невпроворот.
– Делать тебе, что ли, нечего? Или ты из бедных родственниц?
– А ты, как я догадалась, сын Чубайса, – парировала она, и ее приподнятое настроение в один миг улетучилось.
– Что надулась? – хохотнул Колька, тронув ее за плечо. – Я же так… Вон бумажку взял, чтоб ездить.
Он протянул ей бланк доверенности. Свернув его вдвое, Таня положила доверенность в сумку.
– Нет, машину я не поведу, – резко сказала она. – Я обещала.
– К дядьке ходила?
– Нет, его начальник с утра заезжал. Деловые бумаги забрал, с меня слово взял, что за руль не сяду.
Колька прищурил свои и без того узкие глаза.
– Значит, за машину боится?
– Нет, за меня, – соврала Таня. – По городу трудно ездить, придурков много, да и пробки.
– Какие пробки?! – возмутился Колька. – Все на работе.
– Все равно, – сухо сказала Таня. – Так ты идешь со мной?
– Вообще-то я устал. Ночью поспать не дали.
– Понятно, – протянула Таня. Значит, не она сама, а машина заинтересовала его, догадалась она, глядя в разочарованное лицо Кольки. – А я хотела, чтоб ты за руль сел.
– Я?.. Я?
В мгновение лицо парня преобразилось.
– Вообще-то… Я сейчас кофейку глотну и буду в порядке. Может, к тебе все же зайдем?.. Кофеем меня напоишь, да и доверенность надо заполнить.
– Ладно, – после непродолжительной паузы согласилась Таня и пошла к выходу, краем глаза заметив, как Колька поднял руку, растопырив два пальца в виде латинской «V». Вероятно, за развитием событий кто-то наблюдал со стороны. Но Тане было все равно. Она не хотела оставаться в одиночестве.
– Ништяк. – Колька остановился посреди комнаты, рядом с тумбой, где располагался телевизор. – Нормально устроился твой дядька.
Он шагнул к дивану с кремово-пастельной обивкой, но, поколебавшись, так и не решил сесть.
– Сколько комнат? – спросил он, выглядывая в прихожую, но, не найдя там Таню, прошел в кухню.
– Сколько комнат? – повторил он.
– Три. Не ходи, – остановила она его. – Я пока только в одной прибрала.
– Я в ванную, – сказал Колька, – можно пописать?
– Ну… – растерялась Таня.
Несколько минут спустя Колька вернулся.
– Мужик, а стены розовым отделал. Как в домике Барби, блин.
– А мне понравилось, – сказала Таня, снимая электрический чайник с подставки. – Садись, я тебе кофе налила.
– Спасибо. А чего на кухне телика нет. Сейчас фильм как раз идет хороший.
– Не знаю, квартира ведь не моя… – ответила Таня, присаживаясь рядом. – Я вообще редко телевизор смотрю.
– А что делаешь?
– Да в последнее время все работаю и работаю. Как приду – падаю. Какой там телевизор!
– Что, вагоны разгружаешь?
– Стригу-крашу, я же парикмахер.
Таня обняла ладонями кружку, словно отогревала пальцы. Ей не хотелось рассказывать Кольке о своей работе на автозаправке.
– Что поникла вся? Уже по дому соскучилась?
– Нет. – Таня покачала головой. – Это все в прошлом. Я сюда насовсем приехала. Осмотрюсь, как Максим выздоровеет, работу найду.
– А ты его что, по имени зовешь?
– Он так хочет.
– Молодится, – снисходительно заметил Колька. – Все они такие – «новорусские». Любовница у него есть, не знаешь?
– Слушай, кончай, – остановила его Таня.
– А я и не начинал, – усмехнулся Колька. – Иди за документом, сейчас бумагу напишем и поедем. Лады?
Таню аж передернуло от казавшегося ей омерзительным слова, но встала, вышла в другую комнату, достала из портфеля паспорт Максима и, вернувшись на кухню, положила перед Колькой.
– Рыбалко Максим Юрьевич, значит, доверяет… – шептал Колька, заполняя бланк. – Выдана на срок… – Он поднял голову и вопросительно посмотрел на Таню.
– Один день, – сказала она.
Колька кивнул.
– Как скажешь, гражданин начальник.
Он еще раз взглянул на бланк, сделал последнюю пометку и протянул Тане.
– Проверь.
– Все вроде нормально, поехали, – сказала она, пробежав глазами заполненный бланк.
Колька припарковался у обочины. Оставив покупки в машине, они зашли в кафе, расположенное в торце кирпичной пятиэтажки. Помещение было небольшим и, как положено, полутемным. Из десяти близко расположенных друг к другу столиков два были заняты. Таня невольно поискала глазами аквариум, но в освещенных нишах в стене стояли только вазочки с искусственными цветами. Таня прошла к угловому столику. «Похоже, я уже привыкаю к новой жизни», – подумала она.
– Обновки надо обмыть, – сказал Колька, – раскрывая меню. – Ты просто обалденно выглядела в том леопардовом платье. Хотя кожаные шорты зря не купила.
– А туфли тебе понравились?
– Вроде ничего, – ответил Колька, не отрывая глаз от меню. – Я в туфлях мало разбираюсь. Деньги-то остались? – Раскосые глаза показались над краем папки.
– Есть, – ответила Таня.
Утром ей передали десять тысяч в конверте. На платье, туфли, халат, брюки и блузку она потратила чуть больше пяти тысяч.
– Значит, гудим! – радостно воскликнул Колька. – Твои обновы – ты и платишь. Лады?
– Заплачу, если ты перестанешь талдычить свое «лады», – буркнула Таня.
Они заказали жюльен из курицы с шампиньонами, свинину в сырном соусе, картофель фри, копченую колбасу и две бутылки пива.
– Вкусно? – спросила Таня, глядя, как Колька торопливо расправляется с жюльеном.
– Мммм… – мотнул он головой. – Только мало, – облизнувшись, ответил Колька и отодвинул пустую кокотницу. – А ты что же? – Он покосился на ее порцию, вероятно надеясь, что она откажется в его пользу.
– Я смакую.
– Ты, наверное, привыкшая к кафе-ресторанам? – сказал Колька с завистью в голосе.
Таня, поглощенная дегустацией, не стала его разубеждать. Она наслаждалась вкусом нежного мяса, запеченного под тонким слоем сыра.
– Один человек говорил, что интересно не просто знание, а узнавание, – сказала она.
– К чему это ты? – спросил Колька, разливая пиво в высокие бокалы.
– Мне половинку, – попросила Таня. – Я не очень люблю.
– Что ты там про знание-силу говорила? – напомнил ей Колян, пододвигая к себе полный бокал.
– Я говорю, что интересно, конечно, новое попробовать, но еще интереснее сравнить новое со старым, найти в неизвестном известное.
– Мудрено ты что-то говоришь.
Он залпом допил свое пиво и наколол на вилку кружок копченой колбасы.
– Умная ты какая, аж голова пухнет, – сказал Колька, поглядывая на официанта. – Что-то с горячим не торопятся.
– Ты куда-то спешишь? – удивилась Таня.
– Не-а. Только что это – еда? – Он пренебрежительно щелкнул по кокотнице. – Дразниловка одна.
– Не надо было торопиться, – усмехнулась она.
– Я привык. Среди друзей клювом не щелкай.
Таня подняла глаза.
– Как это?
– Пока ты с дурацким жюльеном возишься, я почти всю колбасу сметелил, – хохотнул он и снова доверху наполнил бокал. – А если ты еще будешь болтать, я все пиво выдую.
– Ну и дуй, не жалко, – ответила Таня, делая из своего бокала осторожный глоток.
После злополучного выпускного вечера она пиво не пила.
– Невкусно, лучше б я минералки взяла.
– «Губит людей не пиво, губит людей вода», – пропел Колька. – Ну наконец-то. – Он радостно потер руки, когда к ним подошла официантка. В белом переднике с оборками и с заколкой на затылке она напоминала курицу. Официантка поставила на стол большие тарелки, где горкой высился золотистый жареный картофель, дымилось горячее мясо в белом соусе.
– Принесите, пожалуйста, еще минеральной воды и кофе, – поторопилась сказать Таня ей вдогонку.
Официантка даже не обернулась.
– Эй, – крикнул Колька. – Прими заказ.
Заколка на затылке официантки дрогнула, и девушка на несколько секунд застыла.
– Воды и кофе, – крикнул Колька.
Таня заметила, как недовольно дрогнули плечи официантки. Но она вернулась к их столику.
– «Нарзан», «Аква минерале»? Растворимый, натуральный? – механически спросила она.
– «Минерале», натуральный, – ответила Таня, взглянув в птичьи глаза официантки. – И сразу счет.
– Хорошая работка: сытная, непыльная, – сказал Колька, когда официантка удалилась.
– Да, только скучная, – ответила Таня, позабыв, что совсем недавно завидовала девочке, которая обслуживала ее в кофейне.
– А лазить по чужим головам лучше? Ты же парикмахер?
– Да, дамский мастер, – подтвердила Таня. – Вообще-то я мечтала стать дизайнером…
– Что за масть, чтоб не пропасть?
– Да так… – Таня вздохнула. – Парикмахер – тоже хорошо. Иногда с новой прически начинается новая жизнь.
– Значит, у тебя еще старая продолжается, – хмыкнул Колька. – Вчера ты такая же была.
Таня даже прекратила жевать.
– Ты прав.
– Не глупи, – сказал Колька. – У тебя шикарные волосы.
– Ты прав, – повторила она.
Таня стояла перед зеркалом, примеряя новое платье. На самом деле примеряла она не только платье, она примеряла свой новый облик. Плотный трикотаж обтянул ее фигуру, подчеркнув все изгибы ее тела. Подняв руку, Таня потрогала волосы. Еще совсем недавно мягкие, послушно струящиеся по плечам, теперь они в художественном беспорядке торчали во все стороны, будто их разметало ветром.
Зазвонил телефон. Таня подняла трубку.
– Татьяна?
– Да, – ответила она, еще не сообразив, кто ей звонит.
– Виталий Михайлович. Деньги тебе доставили?
– Да, – подтвердила Таня.
– Завтра заеду после обеда, к Максиму поедем.
– Да… – по инерции сказала Таня.
– С тобой легко договариваться, – усмехнулся Виталий Михайлович.
Ее традиционное «да» снова чуть не слетело с губ, но на этот раз Таня промолчала. Почему-то этот негромкий голос приводил ее в трепет.
– Значит, где-то ближе к трем будь готова. Кстати, если это тебя интересует – Максим хорошо себя чувствует.
– Спасибо, – сказала Таня и добавила: – Купить что-нибудь?
– Нет, – ответил Виталий Михайлович и простился с ней, но не успела Таня положить трубку на базу, как телефон вновь зазвонил.
– Готова?
Таня сразу же узнала резкий, высокий голос Кольки.
– Почти, – ответила она, глядя на циферблат часов. – Ты сказал, что дискотека начинается в одиннадцать. А сейчас только половина.
– Вообще-то в десять. И доехать еще надо! – ответил Колька.
– Мне еще нужно минут пятнадцать, – твердо сказала она, ощущая свою власть над ним.
– Лады, – выдохнул он. – Не забудь ключи от машины.
Таня еще раз взглянула на себя в зеркало. Лицо ее казалось слишком бледным, но накладывать румяна она не стала. Чуть подкрасив брови, она провела карандашом тонкую линию на веках, удлинила тушью ресницы. Нанеся блеск на губы, отошла на два шага от зеркала. Ей показалось, что перед ней незнакомка, причем очень даже симпатичная. Таня самодовольно улыбнулась.
– Вперед, черепашка, – громко сказала она и подмигнула своему отражению.
– Ну как? – прокричал Колька, вплотную приблизив свои губы к ее уху.
– Классно, – ответила она, но ее голос потонул в реве динамиков.
Действительно, все в этом громадном помещении, вероятно бывшем еще в недавнем прошлом каким-нибудь Домом культуры, ей нравилось: яркий, пульсирующий свет, громкая музыка, блестящие от возбуждения глаза танцующих. «Нинка мечтала о такой дискотеке», – вдруг подумала она, и легкая тень печали скользнула по ее лицу.
– Пойдем передохнем, – потянул ее за руку Колька. – Я тебя с корешами познакомлю.
Они спустились с подсвеченного танцпола и подошли к столику, где уже сидели два парня и одна девушка. Парень с прозрачными до бесцветности глазами положил свою тяжелую руку на хрупкие плечи сидящей рядом жгучей брюнетки, и Тане показалось, что та сразу стала меньше. Колька обменялся с парнями рукопожатием.
– Знакомьтесь, это Танька.
– Татьяна, – поправила Коляна Таня.
Светлоглазый приподнял белесые брови.
– Садись, – сказал он и, не убрав руки с плеча брюнетки, другой постучал по сиденью рядом с собой.
Таня оглянулась на Кольку. В его глазах промелькнул испуг.
– Спасибо, – сказала Таня и еще раз оглянулась на своего спутника.
– Садись-садись, – поторопил он ее. – Я в бар за пивом.
– Мне колы, – попросила она.
– Давно со Сверчком? – спросил светлоглазый и представился: – Пугач.
– Почему «сверчок»? Почему «пугач»? – спросила Таня, ежась под его пустым взглядом.
– Колян – Сверчков, значит, Сверчок, я – Соловаров, значит, Сова. Пугач, потому что в школе училка сказала, что он на Пугачева похож, – объяснил ей парень, который представился Совой.
– Ты как здесь? – спросил Пугач.
– Переехала, – ответила Таня. – Дядя выздоровеет, работать пойду.
– Куда? – не отводя взгляда, продолжал допытываться Пугач.
– Не знаю… Оглядеться надо…
– Машина евонная?
Таня кивнула, догадываясь, что, скорее всего, именно этим парням Колька подавал сигналы на автостоянке.
– Че он на русской? – спросил тот, что представился Совой. – Денег не накопил на нормальную тачку?
– Патриот. – Ответила Таня и добавила: – Поддерживает нашу экономику.
– И не новая, ремонтированная, крыло менянное, – заметил Пугач. – Хотя упакована классно, не хуже импортных.
– А как ты узнал? – удивилась Таня. – Тоже на стоянке работаешь?
– Почти что. А узнать просто… только тебе-то зачем?
– Да так…
– Любознательная, что ль?.. – подала голос брюнетка.
– Я колу принес! – сказал Колька, присаживаясь рядом с Таней.
– Ты что? Закодировался? – удивился Сова.
– За рулем.
– Дак вся ночь впереди.
– А у меня кой-что другое есть.
Он сделал заговорщическое лицо и почесал за ухом.
– Ковыль здесь?
– Ага, – кивнул Колька. – В угловом баре торчит.
– Сова, быстро, – приказал Пугач и протянул несколько купюр. – На все.
У Тани вмиг испортилось настроение. Вероятно, эта компания принимает наркотики, подумала она.
– Что, цыпа, скисла? – наклонившись к ней, спросил Колька.
– Голова болит, – сказала Таня и тут же почувствовала, как боль метнулась к вискам.
– У меня лекарство есть, – сказал Колька и, отстегнув карман рубашки, протянул ей крошечную таблетку.
– Точно от головы? – не поверила она.
– Точно, – сказал Колька. – Сам часто мучаюсь.
Таня положила таблетку на язык, не чувствуя вкуса, проглотила, запив прямо из бутылки пузырящейся колой. Через несколько минут ей действительно стало легче. Откуда-то изнутри к ней метнулось ощущение неукротимого счастья. Ей показалось, что если сейчас она останется на месте – взорвется.
– Пойдем, – потянула она Кольку за руку.
Он чуть скривил губы, но покорно пошел за ней следом.
Музыка грохотала, пищала, орала, словно стадо чудовищ, с маниакальным упорством повторяя одну и ту же тему, и потные, влажные тела, извивающиеся под пульсирующим светом, подчинялись вязкому, как жвачка, ритму. Таня вскинула голову кверху и, не прекращая танцевать, с восторгом наблюдала, как свет, вытекающий из прожекторов, перекрещиваясь, опутывает весь зал. Откуда-то с потолка просыпался серебристый дождь, наполняя пространство кружащимися в воздухе каплями. Таня подняла руки, как будто хотела взлететь. Она чувствовала свою исключительность в этом хаосе дергающихся тел. Ей казалось, что еще небольшое усилие – ее подхватит потоком музыки и света, и она воспарит над миром. Таня знала – это ее ночь, она – Золушка на балу, ее заколдовали, и она счастлива.
– Кайфуешь? – прокричал в ухо Колька, скользнув рукой по ее бедру.
Она попыталась поймать его взгляд, но потерялась в хаосе отраженных огней. Таня закрыла глаза, и ее вновь охватило желание взлететь. Она высоко подняла руки и почувствовала, как ноги отрываются от пола. Вырвавшийся из динамиков скрежет заставил ее открыть глаза. Диджей поменял диск, зазвучало техно. Ритм – жесткий, только басы и ударник. Пульсирующий галогеновый свет превратил толпу людей в скопище марионеток: серебряная нить вспыхивает – куклы дергаются, гаснет – зависают в темноте.
Поблескивая голубыми белками глаз, к ним приблизился Пугач.
– Ты бесподобна, – обхватив ее за талию, прошептал он, тяжело дыша ей в ухо.
Таня, крутанувшись, стряхнула его руку и рассмеялась в ответ. Техно сменилось блюзом.
Недовольно покосившись на Пугача, Колька прижал Таню к себе, положил ей на плечи руки. Она медленно задвигалась, подчинившись новой, тягучей мелодии. «Наверное, это и есть любовь», – подумала она, прислоняя голову к вздымающейся от учащенного дыхания Колькиной груди. Таня почувствовала, как все ее существо наполняется благодарностью. Она еще теснее прижалась к Кольке, радуясь, что их сердца, до этого бившиеся каждое само по себе, постепенно приобретают один ритм.
– Давай уйдем, – предложил Колька и снял свои руки с ее плеч.
Она посмотрела на него.
– Сколько сейчас? – спросила она.
– Около четырех.
– Уже?
Таня чуть отстранилась, пытаясь поймать его взгляд.
– Ты устал?
– Я-то – да, а вот ты – вряд ли.
И он как-то снисходительно взглянул на нее.
– Пойдем, – сказал он и, взяв ее за руку, повел к выходу.
– Прощаться не будешь? – спросила она, озираясь назад.
Колька не ответил. Они дошли до машины. Продолжая держать ее за руку, он распахнул перед Таней переднюю дверцу:
– Садись.
Таня послушно скользнула на сиденье. Колька захлопнул дверь и сел на водительское место.
– Понравилось? – спросил он, выводя машину с парковки.
– Странно… Как будто я – это вовсе не я.
– Это – ты. Только без тормозов.
– Без тормозов нельзя, в аварию угодишь, – сказала Таня и на секунду прикрыла глаза, щурясь от яркого света фар идущей навстречу машины.
Колька резко повернул руль вправо.
– Нажрался, сволочь, – проворчал он и крутанул руль теперь влево. Машина беспрекословно подчинялась его воле.
– Ништяк машина, хоть и русская, – одобрительно сказал Колян.
«Волга» скользила сквозь ночь, тихо шелестя шинами. На перекрестке их остановил парнишка с аббревиатурой «ДПС» на жилете. Колька нажал кнопку, стекло плавно опустилось.
– Документы, пожалуйста, – сонным голосом сказал постовой. По виду ему было не больше двадцати.
– Как ночка? – спросил Колька, протягивая права.
– Машина-то чья? – кивнув на капот, спросил постовой.
– Дядьки… Приболел.
– Доверенность. – Постовой протянул руку в перчатке и, получив заполненный бланк, стал изучать. – Нормально, – немного разочарованно сказал он и вернул документы. – Значит, пользуешься, – и, подмигнув, резко согнул в локте руку, сжав пальцы в кулак. – Молоток.
– Рад стараться, командир, – усмехнулся Колька.
Стекло поползло вверх, и машина тронулась с места.
…Таня захлопнула входную дверь. Не оглядываясь на тихо ступающего следом Кольку, прошла в спальню и остановилась рядом с кроватью, чувствуя его напряженное дыхание за спиной. Несколько секунд они молчали, как будто прислушиваясь к окружавшей их тишине, затем Колька подошел к ней вплотную, наклонился и тронул губами кожу над кромкой платья. Таня обернулась и в порыве прижалась к пахнущей потом рубашке. Ее руки, повинуясь собственной воле, обвили Колькину шею, а губы прижались к его губам. В ответ он прильнул к ней, и она почувствовала влажность его языка. И вдруг все поплыло перед ее глазами, и они рухнули поперек кровати. Его рука оказалась между ее ног, но, наткнувшись на преграду колготок, остановилась. Он одним рывком содрал с нее колготки вместе с трусиками; вслед за ними на пол полетело платье.
