Текст книги "Не бойся, малышка"

Автор книги: Ирина Тарасова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)

Инна Дмитриевна протянула Тане руку.

– Спасибо, – сказала она. Ее рукопожатие было быстрым и сильным. – Сколько с меня?

– А я? Я тоже хочу – вскричала рыжеволосая женщина, садясь перед трельяжем. – Мне тоже, чтоб красиво.

В комнату вошел молодой парень.

– Торт куда? – Он протянул коробку перевязанную ленточкой. – Таня! Привет.

Их глаза скрестились.

– Ой, Тимур, – вскликнула она и почему-то смутилась.

– На кухню, – вскочила взлохмаченная женщина и, взяв из рук Тимура коробку, скрылась за кухонной дверью.

– Я сейчас, на минуточку, – сказала Таня и вышла вслед за Тимуром.

– Ты подрабатываешь? – спросила она, когда они вышли на лестничную площадку.

– Отцу помогаю.

– Прикольный дядька, который торты привез – твой отец?

– Нет, мой же – в начальниках. А я, как говорится, должен знать бизнес с самых низов.

– Нормально, как Форд.

– Форд торты не делал. И вообще это из другой оперы.

– Пусть… – Таня вздохнула. – А я вот на работу устроилась…

– По квартирам обслуживаешь?

– Нет, от салона послали. Я в хорошем месте работаю, в престижном. Салон «Леди» знаешь?

– Может, куда-нибудь сходим? – вместо ответа предложил Тимур.

Таня взглянула ему в глаза. Они по-прежнему были безоблачно-спокойны.

– Не знаю… – сказала она. – У деда бываешь?

– Сейчас – нет. Хозяйка вернулась. Ты Максим Юрича, что ли, бросила? Он все один.

Таня опустила голову.

– Ладно, мне надо бежать. – Тимур нажал на кнопку вызова лифта. – А ты все же зря, – сказал он. – Максим Юрич – нормальный дядька.

Лифт остановился, распахнул двери.

– Как он? – спросила Таня, но дверцы уже сошлись, и Таня не слышала, что ответил Тимур.

ГЛАВА 12

Заканчивалось лето. Таня вполне обжилась на новом месте. Хозяйка редко бывала дома, проводя большую часть времени на участке в садовом кооперативе. Тане на новом месте было вполне уютно. Солнце с утра наполняло комнатку теплым, ласковым светом, и она всегда просыпалась легко.

Таня по-прежнему много работала. Иногда коллеги приглашали ее в кафе или в кино. Пару раз она ездила к Марине на дачу. Дачка была дощатая, со старой облупившейся краской, внутри стояла видавшая виды дешевая мебель. Никакого сравнения с коттеджем Виталия Михайловича. Но Марина Тане нравилась, и ее муж был приветливым человеком. Но больше всего Таня подружилась с их сыном. Мишке было всего четыре года, и он уже вовсю болтал. Тане нравилось гулять с ним. Мишка всегда находил что-то интересное. Остановится, присядет на корточки и долго смотрит на улитку, или паучка, или просто на травинку. Родителей это раздражало. А Таня, бывало, присаживалась рядом, пытаясь увидеть мир таким, каким видел его малыш. Иногда ей это удавалось, и она была благодарна парнишке, что он смог заставить ее разглядеть чудо в обыденном. Она с удовольствием ложилась рядом с Мишкой на теплую землю и смотрела на солнце сквозь лист лопуха. Или наблюдала, как качается от еле заметного ветерка ветка. Или, закрыв глаза, слушала запахи. Это Мишка так говорил – ему не нравилось слово «нюхать». «Как «нюнить», – говорил он.

Марина часто вспоминала Максима. «Воспоминания – единственное, что мне осталось», – думала она, мысленно прокручивая картины недавнего прошлого. Потрескивающие ветки костра, бокал в руке, деревянные палочки, выскальзывающие из пальцев, обращенное к ней приветливое лицо… Таня помнила его улыбку. Немного грустную, но такую родную… Мягкие губы… нежное прикосновение…

Не раз Таня представляла их новую встречу. Как случайно остановится «Волга», откроется дверца и она, скользнув внутрь салона, увидит немного усталое лицо Максима. Она скажет: «Привет» – и дотронется до морщинок между его бровями. А он улыбнется и погладит ее волосы…

Или ей представлялось, что она выиграет на каком-нибудь профессиональном конкурсе, о ней напечатают в газете, и он позвонит ей… Он скажет, что давно ее искал, что узнал через газету адрес… Или…

Конечно, проще было самой позвонить. После долгих раздумий Таня так и сделала. Но трубку никто не брал. Ни утром, ни днем, ни вечером. Она делала не одну попытку, и даже пыталась встретить его у дома, но Максим не пришел. Она простояла у подъезда до глубокой ночи. Окна в его квартире так и не зажглись.

В августе Таня стала встречаться с Игорем. Они познакомились в салоне сотовой связи. Игорь работал охранником. Они вместе гуляли, много разговаривали. Вернее, Таня больше слушала, а Игорь говорил. Он очень много знал. Говорить мог практически на любую тему: от кулинарии до дипломатии времен Первой мировой войны. Тане было с ним интересно. И он не торопил события. Он не пытался ее обнять, ни разу не делал попытки поцеловать. Зато представил Таню своим родителям и закадычному другу Славке. Иногда они гуляли втроем. Славка был толстеньким и очень смешливым. Смеялся он заразительно. Втроем они прекрасно проводили время даже после того, как Таня стала замечать странности во взаимоотношениях парней. Когда Славик прикасался к обнаженной руке Игоря, странный блеск появлялся в его глазах. И у обычно сдержанного в эмоциях Игоря при виде Славки расползались в улыбке губы.

– Зачем я вам нужна? – однажды спросила Таня.

Они сидели вдвоем с Игорем в кафе, дожидаясь Славку, который, как бывало часто, опаздывал.

– Давно ты догадалась? – спросил Игорь, напряженно глядя в ее лицо.

– Нет. Так зачем? Для отвода глаз?

– Сначала – да. А сейчас я рад, что познакомился с тобой. И Славке ты очень нравишься.

– Значит, мы просто друзья?

– Это плохо?

– Хорошо, – сказала Таня и приветливо помахала подходившему к их столику Славке. Тот сел рядом.

– Таня все знает, – сказал Игорь.

Славка широко улыбнулся.

– Нормалек. Истерик не было?

Таня улыбнулась в ответ и потрепала его по мягкой щеке.

– Сейчас глаза-то повыцарапываю!

– Ой, боюсь, боюсь, – замахал руками Славка и рассмеялся.

Таня засмеялась вслед за ним.

После того разговора они продолжали встречаться. Только не так часто. Зато когда ребята приглашали ее отдохнуть куда-нибудь за город или просто посидеть в кафе, Таня была искренне рада. Но такие приглашения поступали все реже. Таня все чаще уходила домой одна, сожалея о том времени, когда Игорь провожал ее с работы до дому. Ей нравились те прогулки. Вечереющее небо, легкое головокружение от усталости и свежего ветра, а главное – ощущение рядом близкого человека.

Однажды, вернувшись с работы, Таня обнаружила на столе неподписанный конверт. С замиранием сердца она оторвала край. Выпала всего лишь рекламная листовка. Таня вздохнула и взяла на руки куклу. Рука сама собой потянулась к телефону. Шесть нажатий на кнопки – и…

– Слушаю.

– Максим…

Пауза застыла ледяной глыбой.

– Таня?

Опять пауза.

– Я…

– Таня! Ты где?

Голос был немного растерянным, но Таня почувствовала, что Максим скорее рад, чем озадачен.

– Дома, – тихо сказала она.

– Уехала… – Голос выдал разочарование.

– Нет-нет. Я комнату снимаю! – крикнула Таня. – Ты где был? Я столько раз звонила, – не удержалась она.

– Нигде. Ах ты, черт! Кабель тут порушили. На сотовый бы позвонила или на работу.

– Сотовый – не знаю, на работу – боюсь.

– Глупая… Если я сейчас за тобой заеду – не поздно?

Таня не могла произнести ни слова.

– Алло, алло… Ты меня слышишь?

– Я слышу, – выдохнула Таня. – Не поздно.

– Давай адрес.

– Здесь заплутаешь. Я выйду к театру… к кукольному.

– Через полчаса буду.

– Кстати, спасибо за подарок, – сказала Таня гудящей трубке: Максим уже отключил связь.

Таня положила куклу на кровать, взглянула на себя в зеркало. Глаза лихорадочно блестели, губы дрожали. Таня взяла щетку, провела по волосам. «Сейчас я увижу Максима», – подумала она, и ее собственное отражение словно заволокло туманом.

«Тойота» цвета кофе со сливками остановилась у обочины. Таня повернулась, делая вид, что уходит. Еще не хватало, чтоб ее приняли за профессионалку.

– Тань, ты куда?

Она резко развернулась и бегом поспешила навстречу. Максим стоял рядом с открытой дверцей.

– Привет… – сказала она, не решаясь его обнять.

– Садись, – вместо приветствия ответил Максим, отошел и, обогнув капот, сел на свое место.

– У тебя новая машина, – сказала Таня, усаживаясь рядом.

– Подарок фирмы.

– Значит, хорошо дела идут.

– Хорошо.

«Тойота» тронулась с места.

– Тебя в городе не было? – спросила Таня, нерешительно поглядывая на его сосредоточенный профиль. Максим не казался обрадованным.

– С чего ты взяла? – продолжая следить за дорогой, ответил Максим.

– Я тебя ждала…

– Где?

– У подъезда.

Максим искоса поглядел на нее и опять уставился перед собой. Наконец он сказал:

– Я тоже к тебе приходил.

– Куда? – удивилась Таня.

– Ты же в «Леди» работаешь? Мне Тимур сказал.

– И?.. – Таня всем корпусом развернулась к нему. Максим по-прежнему напряженно смотрел на дорогу. – Ты видел Игоря? – догадалась Таня и рассмеялась. – Он просто друг.

– Как тот узкоглазый, – хмыкнул Максим.

В одно мгновение кровь отхлынула от ее лица.

– Останови, – сказала Таня.

Максим, крутанув руль, нажал на тормоза. Машина встала.

– Мы дома.

Таня потянулась к дверной ручке. Максим тронул ее за плечо. Она мельком взглянула на него. Его глаза, внимательные и глубокие, были совсем рядом.

– Прости, – сказал он и взял ее за запястье. – Кто этот Игорь?

– Он провожал меня с работы, мы вместе отдыхали. С ним интересно, он много что знает… С ним безопасно.

– Он что, голубой? – усмехнулся Максим.

– Да, – спокойно ответила Таня.

– Да?! – Максим взял ее за плечи и развернул ее к себе. – Почему?

– Что – почему? – не поняла она.

– Зачем тогда он тебе?

Таня сняла его руки и откинулась на спинку, глядя сквозь лобовое стекло.

– Мне было так одиноко… И спасибо за куклу, – добавила она, улыбнувшись. – Я как девчонка… смотрю на нее и мечтаю…

– О чем?

– О чем девчонки мечтают?.. О любви, конечно.

Максим дотронулся до ее ладони.

– Ты вспоминала меня?

Она опустила голову и еле слышно произнесла:

– Каждый день.

Максим порывисто обнял ее.

– Прости, – прошептал он, и Таня почувствовала слезы в его голосе.

Максим посмотрел ей в глаза. Она, не выдержав его взгляда, закрыла глаза. Он поцеловал ее в губы и крепко обнял обеими руками. Сначала напряженное, как струна, тело Тани сопротивлялось, потом, отдавшись новым ощущениям, расслабилось. Его рука соскользнула и обвилась вокруг ее талии. Тане показалось, что все окружающее вдруг исчезло. Исчезла и она сама. Осталось лишь ощущение неизбывного счастья.

Поцелуй был долгим и страстным, и, когда Максим отпустил ее, Таня почувствовала холод, пронзивший ее насквозь. Словно боясь замерзнуть, она взяла в свои ладони его лицо. Оно показалось ей таким родным, что каждая линия, каждая морщинка вызывала у нее умиление. И вдруг она заметила, что его губы дрожат. Безмерная нежность накатила волной. Таня робко коснулась губами его дрожащих губ. И когда ощутила тепло его дыхания, едва заметный сладковатый запах манго, все недавнее прошлое всей своей тяжестью навалилось на нее, и она, неожиданно для самой себя, разрыдалась. Максим обнял ее за плечи, а она только и могла, что бормотать: «Прости меня… прости… прости». Максим осторожно гладил ее по голове и отвечал: «Глупая… малышка моя… дурочка моя маленькая…» А когда, мало-помалу, всхлипы ее стали реже, он вынул из кармана пиджака платок и протянул ей. Она уткнулась в него лицом и вдохнула такой родной запах.

– Максим, – всхлипнула она, – давай начнем все сначала. – Помнишь, как мы познакомились? Еще дождь шел. – И, словно иллюстрацией ее словам, на ветровое стекло посыпались частые капли. – Откуда? – улыбнулась сквозь слезы она.

– Мокрота, видно, твоя заразительна, – улыбнулся Максим, взял из ее рук платок и уголком провел по щекам. – Кончай слякоть разводить. Вот дождь опять наревела.

– Это не я… – растерялась Таня.

– Конечно, нет, – улыбнулся Максим и слегка тронул губами ее опухшие от слез веки. – Поедем ко мне?

Таня нерешительно кивнула и вдруг предложила:

– А давай купим вина.

– Вина?.. – Его брови взметнулись вверх.

– Помнишь, как тогда, у костра?..

Максим взял ее за ладонь, поднес к губам, поцеловал. Таня другой рукой погладила его по голове.

– Я тебя обещала постричь.

– А надо? – хмыкнул он, отпуская ее руку.

– Надо. Мы тебе такую стильную стрижку сделаем, все волосатики обзавидуются.

– Обещаешь? – усмехнулся он.

– Честное пионерское.

Максим протянул к ней руку, потрогал оборки на ее блузке.

– Пионерского галстука нету, но вот это мне нравится. – Он потянул за тесемку. – Так хочется развязать.

– И что? – улыбнулась Таня и смело заглянула в его глаза.

– А теперь хочется тебя съесть.

Таня замахала перед собой руками:

– Не ешь меня, я тебе еще пригожусь.

– Съем, съем, съем… – Максим обнял ее и стал целовать щеки, лицо, шею. – Какая ты вкусная… теплая… – Он дотронулся губами до ее груди. Таня отпрянула. Максим вопросительно посмотрел на нее.

– Мы так и будем, как школьники… – насмешливо сказала Таня.

Максим огляделся и улыбнулся.

– Точно, как подростки. Значит, говоришь, вина купить, – сказал он и завел машину.

Когда они вышли у супермаркета, дождь прекратился. На асфальте остались лишь еле заметные редкие отметины.

– Вот видишь, колдунья. Не ревешь – и с неба не каплет, – пошутил Максим и взял ее за руку. Так рука об руку, как школьники, они вошли в торговый зал.

Максим взял коляску и покатил перед собой. Таня шла рядом и глупо улыбалась. Ей нравилось останавливаться около огромных стеллажей, разглядывать яркие пакеты, коробки, баночки.

– Чай какой взять? – спросил Максим, вертя в руках желтую пачку.

– Марина сказала, «Ристон» ей понравился.

– «Ристон»? – Он поставил желтую пачку на место и поискал глазами новое название. – А цвет знаешь?

– Нет. А вот он. – Таня положила в коляску коробочку синего цвета с изображением Биг-Бена. – Кофе надо?

– Нет, я зерна в кофейне беру.

…Так они переходили от стеллажа к стеллажу, разглядывая товары на полках, изредка кое-что кидая в коляску. Таня представила, как они вместе с Максимом регулярно будут приезжать сюда, в супермаркет, и набирать продукты для всей семьи на целую неделю. Потом она будет готовить ужин, а Максим пойдет укладывать Мишку спать… Если у них родится сын, она хотела бы, чтоб он был похож на Марининого сына…

– О чем задумалась? – наклонился над ней Максим.

– Представила себя твоей женой.

– И?..

От его напряженного взгляда у Тани перехватило дыхание. Она заставила себя улыбнуться.

– Как в американской мылодраме.

– Я – не Гичард Гир и на Круза не тяну.

– Ты лучше, – сказала Таня и чмокнула его в нос. Женщина, что стояла поодаль, недовольно нахмурилась. Таня еще раз, пристав на цыпочки, поцеловала Максима в щеку. – Ой, ты колешься.

– С утра брился, – виновато проведя ладонью по щеке, сказал Максим. – Теперь придется утром и вечером.

– Или бороду отпустишь, – сказала Таня. – Будешь как Дед Мороз – борода из ваты…

– Дурочка, – ласково сказал Максим и потрепал ее по волосам.

– Обижать маленьких нельзя.

– Не такая уж ты и маленькая, – хмыкнула женщина, проходя. – Шли бы домой, там и тискались.

Таня с Максимом переглянулись и прыснули.

– Действительно, давай-ка к выходу. Вино выберем, и домой.

– Домой, – согласилась Таня и пошла вслед за Максимом.

Они не стали накрывать на стол в гостиной, а расположились на кухне. Очутившись наедине, они вдруг почувствовали, что между ними возникло напряжение. Воздух вокруг словно наэлектризовался.

Максим с особой тщательностью разлил вино. Таня, подняв бокал, принялась пристально разглядывать рубиновые переливы. Молчание становилась все более невыносимым.

– Максим, – наконец произнесла Таня, отрывая взгляд от бокала, – мне кажется, я люблю тебя. – Она поднесла бокал к губам и медленно сделала глоток. Максим не мог оторвать от нее взгляда. Он смотрел на нее, как будто хотел запомнить на всю жизнь эти полуприкрытые веки, еле заметное дрожание ресниц, приоткрытые губы. Таня поставила пустой бокал на стол и посмотрела на Максима. – Я люблю тебя, – повторила она, не отводя взгляда. И я хочу… – Она судорожно вздохнула. – Я хочу быть с тобой.

Максим опустил глаза. Взял бокал в руки.

– Ты мне ничего не хочешь сказать? – растерянно спросила Таня.

Максим поставил бокал на скатерть. Медленно встал, отошел к окну. Таня еще немного посидела, а потом подошла к нему. Максим стоял, опершись ладонями на подоконник, и смотрел в темноту ночи. Он перевел взгляд на Таню, и ее ужаснула пустота его взгляда. Ее охватил страх, парализуя, лишая способности мыслить. Он повернулся к ней. Таня прислонилась лицом к его груди. Она закрыла глаза, слушая, как ровно бьется его сердце. И вдруг ее пальцы сами собой стали расстегивать пуговицы его рубашки. Она прильнула к нему, вдыхая запах его кожи. Потом отстранилась и, запрокинув голову, взглянула на него. Он смотрел на нее спокойно и даже как-то расслабленно, и Таня не могла угадать, о чем он думает. Он погладил ее по спине, но в этом жесте было скорее примирение, чем нежность.

Ее губы заскользили по его груди, ощущая жесткость волос. Сердце забилось чаще, Максим крепко обнял ее.

– Ты не будешь жалеть? – спросил он.

Она ничего не ответила, продолжая сжимать его в объятиях. Он осторожно отстранил ее и, взяв за руку, повел за собой. В спальне он помог ей раздеться, уложил в постель и, раздевшись сам, лег с ней рядом. Его пальцы заскользили по ее телу, и она вдруг задрожала. Приподнявшись, обхватила его шею руками и тесно прижалась к нему. Их губы встретились, языки сплелись. Таня раздвинула ноги, словно приглашая, и он вошел в нее. Медленно он начал свое движение в ней, и она застонала, задвигала бедрами. Максим не хотел спешить, но она была слишком горячей и влажной, и он, не в силах больше сдерживать себя, кончил.

– Прости меня, – сказал он, ложась рядом с ней.

Таня лежала бездвижно, не открывая глаз. Максим наклонился над ней. По ее щеке медленно катилась слеза. Внезапно она открыла глаза.

– Я не знала, что так бывает, – прошептала она. – Догадывалась, но не знала.

Она опять прикрыла глаза. На ее губах играла улыбка. Максим положил ее голову себе на плечо.

– Я тоже не знал… – задумчиво сказал он, играя ее волосами. Некоторое время они лежали молча, прислушиваясь к дыханию друг друга. Потом Максим опять заговорил: – Я когда впервые увидел тебя – подумал… нет, просто почувствовал, что ты сможешь дать мне что-то новое… что с тобой можно жизнь заново начать. Мне кажется, что до тебя я еще никого не любил.

– Разве? – Она приподнялась на локте. – Ты же был женат.

– Был… Был брак. Лиля хорошая жена… Но знаешь… – Он немного помолчал, глядя куда-то вверх. Его взгляд затуманился, словно он мысленно нырнул в глубину своего прошлого. Таня не тревожила его, инстинктивно догадываясь, что сейчас она услышит нечто, что перевернет всю ее жизнь. Наконец Максим глубоко вздохнул и продолжил: – Я не знал, что бывает так. Я, наверное, перед Лилей очень виноват. Я не умел тогда любить. Главное, считал, верить друг другу, помогать, строить семью… Теперь я понимаю, почему она от меня ушла. – Максим повернулся к Тане, обнял ее. – Любовь – странная штука. И не всегда удобная… Как ты могла с этим выродком?.. Ты мне сделала больно, очень больно…

– Прости, – прошептала Таня и спрятала лицо на его груди. Даже запах его пота был ей приятен.

– Зачем ты мне солгала? – спросил Максим, чуть отодвигаясь.

– Я не врала… Я действительно никого, никогда… Все вышло случайно… Мне показалось, что Колька хороший, при живых родителях сиротой живет… А он мне наркотики подсунул. Я ведь не знала… А потом как курица… Выпотрошенная курица… – Она отвернулась. Слезы душили ее. – Почему люди бывают такими жестокими?! – Выдохнула она и опять крепко прижалась к Максиму.

– Если б знать все ответы, – вздохнул Максим и погладил ее по голове. – Если б знать, отчего люди бывают злыми.

– Я знаю… – вдруг сказала Таня.

Максим недоуменно посмотрел на нее. Она лежала, тесно прижавшись, пряча лицо у него под мышкой.

– Скажи мне. – Он отодвинулся, чтобы видеть ее лицо. Она лежала с широко открытыми глазами. Они казались бездонными, почти черными от расширившихся зрачков. – Мне баба Софа говорила, что все зло оттого, что люди не умеют любить. Она говорила, что сама – великая грешница. Она рано родила, ребенка бросила на мать, а сама поехала на дурацкую комсомольскую стройку, коммунизм строить. Чтоб всем хорошо было. – Таня вздохнула и, вытянув руку, провела пальцем по груди Максима. Максим накрыл ее руку своей ладонью. Таня услышала, как стучит его сердце. – Как ты себя чувствуешь? – спросила она.

– Нормально. Ты про свое детство…

– Ладно, – вздохнула Таня и продолжила: – Когда я с бабушкой жила, мы не так много разговаривали. Только когда она заболела, стала совсем другой… Доброй… впрочем, она всегда была доброй… В общем, она сказала, что не надо для всех счастье строить. Главное – любить тех, кто рядом. Если каждый будет любить тех, кто рядом, – вот и наступит коммунизм.

– Хорошая у тебя бабушка, мудрая. Жаль, что не смогу познакомиться.

– Жаль… – вздохнула Таня. – Вообще-то она мне снится. Ты веришь в вещие сны?

– Не знаю… – ответил он и почему-то вспомнил свой недавний сон и женщину с золотыми волосами.

– А я верю, – сказала Таня. – Как-то во сне бабушка мне сказала: «Сама люби», а кого – не показала… Но, я думаю, ты бы ей понравился. У нее муж был, как она сама говорила, шибко кучерявый. Ей нравились волосатики, – хихикнула Таня и взъерошила волосы на груди Макса.

– Какая она была? – взволнованно перебил ее Максим, машинально отстраняя ее руку. – Опиши. Какая она была в молодости?

– Фотокарточка у нее старинная есть. К сожалению, она дома осталась. Боюсь, мать выкинула… Там баба Софа на берегу реки стоит. Высокая, молодая, улыбается. Она очень красивая была…

– Волосы светлые, как пшеница? Немного вьются? Да?

– Да, я тебе рассказывала…

– Так… – Максим улыбнулся. – Я тут сон видел. Когда мы на Виталькину дачу приехали.

– На новом месте приснись жених невесте, – прыснула Таня.

– Я редко сны запоминаю, а этот такой ясный, как картинка, – продолжил Максим. Его голос звучал взволнованно, словно он хотел поделиться важным открытием. – Значит, стоит женщина, волосы летят по ветру. Лица не разглядел, а фигурой, как ты, и говорит: «Будьте счастливы!»

– Ой… – Таня прильнула к Максиму, обняла. – Я верю, что это она была. Я чувствовала, что это ты… Только я вся напуганная была.

– Разве я страшный?

– Нет-нет. Ты – настоящий. И Виталий Михайлович тоже хороший. Но его я все равно боюсь…

– Он такой, – вздохнул Максим. – Жизнь круто его колошматила, вот и пришлось толстую кожу нарастить, чтоб не так больно было. Но ты не боись. Виталька, как тебя за свою примет, помягчеет. Жена у него чудесная, ребята. Обязательно вас познакомлю. – Максим приподнялся на локте. – Знаешь, мы с Виталькой решили спортивный центр строить. Чтоб бассейн, тренажерный зал и прочее. Я парнишек тренировать буду. У меня, знаешь, черный пояс.

– Ух ты… – Таня повернула голову и улыбнулась. – А я хотела поступать в институт, но опять год пропустила.

– Ничего не пропустила. Жизнь впереди.

– Вообще-то мне работа нравится. И ребенка хочу. А ты?

– Сто штук.

Таня щелкнула его по носу.

– Я серьезно.

– Ну, если серьезно… – Максим лег с Таней рядом, обнял ее за плечи и твердо сказал: – Остановимся на пятидесяти.

– Ах ты… – Таня пощекотала его под мышками. Максим только повел бровью.

– Не проймет. А если я тебя. – Он приподнялся и, согнув руку в локте, пошевелил пальцами в воздухе.

– Ай. – Таня замахала руками.

– Коза-коза-коза. – Максим пощекотал Таню.

Она с криком вскочила:

– Не трогай… ай… хи-хи…

Максим, схватив ее за плечи, опять опрокинул на спину. Постепенно ее смех превратился в стоны. Она металась под его ласками и, когда он опять вошел в нее, на минуту застыла и вдруг расплакалась.

– Я люблю тебя, люблю, – шептала она, всхлипывая.

Максим приподнялся и погладил ее по волосам.

– Я тоже люблю тебя, – сказал он и поцеловал ее чуть солоноватые губы. Дрожь замершей в его руках Тани передалась ему. Он попытался отстраниться, но Таня, схватив его за шею, прижала к себе.

– Не уходи.

– Не бойся, малышка, – ответил он и коснулся губами ее век.

Это теплое и нежное прикосновение вдруг показалось Тане самым чудесным, что она когда-либо испытывала.

– Как хорошо с тобой… – выдохнула она, прижимаясь к нему всем телом.