Текст книги "Не бойся, малышка"

Автор книги: Ирина Тарасова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)

– Вы кто?

– От Виталь Михалыча. Он не предупреждал?

– Вы врач?

– Да, психиатр.

– Я – сумасшедшая?

– Нет. Травма, говоришь, была?

– Да… – Таня потрогала голову руками. – Сотрясение мозга, сказали. Прыгать, бегать нельзя. Я много спала. Голова не болит. Завтра, вероятно, выпишут.

Женщина-психиатр усмехнулась:

– А чего белугой ревешь?

Таня опустила голову и поправила кукле подол.

– Давай по-деловому, – сказала женщина-гора и тяжело опустилась на стул. – Я – дорогой врач. Ради Виталь Михалыча с дачи приехала. Я буду задавать вопросы, а ты, не задумываясь, отвечай. Кстати, меня Натальей Петровной зовут. Твое имя?

– Таня…

– Ну вот что, Танюша… – Наталья Петровна взяла куклу из ее рук и, не вставая, положила на край стола. – Начнем работать… Сядь прямо, смотри мне в глаза. Я вопрос, ты – ответ. Только быстро, первое, что на ум придет. Понятно?

Таня села прямо и робко кивнула.

– Лет?

– Девят… Двадцать.

– Работаешь?

– Да. Нет. Пока не работаю, но буду.

– Работа нравилась?

– Вроде… Когда клиент доволен, аж плясать хочется.

– Девственности когда лишилась?

Таня внезапно побледнела. Ее сердце забилось, как маятник метронома в темпе аллегро. Все мысли мгновенно испарились. Остался жгучий, рвущий душу страх.

– Секс тебе приносит удовольствие? – продолжала допрос врач.

Таня опустила голову и, обхватив себя руками, попыталась собраться с мыслями.

– Сколько мужчин у тебя было? Один? Два? Твой ровесник? Взрослый мужчина? – продолжала допытываться врач, неотрывно следя за ее реакцией. – Кто он был? Отец? Отчим?

– Нет!!! – Таня зажала руками уши. – Нет! Нет! Нет! – кричала она, мотая головой. Слезы градом катились по ее щекам, оставляя мокрые полосы.

Скрипнул стул. Наталья Петровна поднялась, отошла к окну. Она была довольна. Буквально за минуту она нашла скрытую язву. Теперь предстояло лечение. Она повернулась и, прислонившись к подоконнику, начала:

– Когда меня отец изнасиловал, мне было двенадцать. Я с трудом пережила тот кошмар. – Она замолчала. Ей не было стыдно за свое вранье. Ложь во благо – вполне удобный прием. – Меня даже стошнило…

– Меня тоже…

Наталья Петровна вернулась на стул.

– Продолжай, – спокойно сказала она. – Это был отчим?

– Сожитель матери. Только у него ничего не вышло. А потом его на войне убили. Сказали, что я его сглазила. А я его смерти не хотела! Просто он мне был противен!

– Значит, вину на себе держишь?.. – спокойно спросила Наталья Петровна, сложив под пышной грудью руки. – Так-так-так… Значит, гордыня обуяла…

Таня робко подняла глаза:

– Почему?.. Я, конечно, гордая… но гордыня… Что вы имеете в виду?

– Думаешь, в твоей власти кого-то убить, кого-то помиловать. Нет, в жизни не так все просто. Если б мыслями можно было б убивать, не нужны были бы войны. Давно истребили бы друг друга.

– Что, так много злых людей?

– Нет ни злых, ни добрых. Просто люди и есть люди. Страдают, любят, ненавидят. Ненависть разрушительна, как чума. А ты веришь в любовь? – неожиданно спросила она и пристально посмотрела Таню.

Таня была похожа на затравленное животное. Свет от окна падал под таким углом, что освещал только одну половину лица. Таня отвернулась. Лицо, как под вуалью, скрылось в тени.

И Таня начала говорить. Сначала еле слышно, с трудом выталкивая из себя слова, сбивчиво и нелогично, потом голос ее окреп и речь полилась сплошным потоком. Она говорила о смерти бабушки, о матери и ее сожителях, о встрече с Максимом, о Кольке. О том, что ей легко со своими ровесниками, и она теряется в присутствии взрослых мужчин.

– Но я чувствую, что это неправильно. Виталий Михайлович – хороший человек, а я его боюсь до чертиков. Колька пытался меня убить, а я переспала с ним в первый же день. Максим столько для меня сделал… Он спас меня… И у костра так хорошо было… С ним всегда хорошо, пока… когда он…

Таня замолчала.

– Ты не можешь заняться с ним сексом? – бесцветным голосом спросила Наталья Петровна.

Таня опустила голову.

– Не могу… Знаю, что хороший он… но все во мне стынет. Становлюсь, как резиновая… Я тут Тимура случайно застала с женщиной. Вот, опять же, Тимур. Раз – и познакомились. Он простой такой, совершенно без комплексов.

– Что там с Тимуром и женщиной? – спросила Наталья Петровна, мельком взглянув на часы.

– Она старше его лет на сто. Он наушниками уши заткнул, а у нее глаза были закрыты… В общем… Как будто они вместе и в то же время по отдельности. И вроде им это нравится.

– Бывает.

Наталья Петровна поднялась со стула. Таня тоже встала.

– И вы мне больше ничего не скажете?

– А надо?

Таня посмотрела в ее глаза. Взгляд был печальным.

– Ты еще молодая, все в тебе спит… Еще не знаешь, когда тело рвет от голода. А голодный и медяку рад.

– Значит, это нормально, когда вот так… по-собачьи.

– Хоть по-кроличьи, если хочется. – Наталья Петровна сделала неопределенный жест, и ее полные груди повело волной. – Формула проста: есть два взрослых человека, желательно разнополых. Обоим нравится, чем и как они занимаются. Главное – чтоб никому не мешали при этом.

– А любовь?

Наталья Петровна вздохнула, и ее глаза на секунду заволокло туманом. Но чуть заметная улыбка, искривив тонкие губы, снова вернула им стальной блеск.

– Если владеешь золотом, на медяки менять не захочешь, – припечатала она. – Если полюбишь – узнаешь. – Она наклонилась, подняла с пола объемную сумку, повесила на плечо. Поправляя ремень, она опять повернулась к Тане. – Отношения между полами – чудовищно запутанная штука, – сказала она профессионально-врачебным голосом. – Мой совет – слушай свое тело, но не забывай о голове. Мозг – самая сильная эрогенная зона. А сейчас, – она приподняла свою пухлую руку и еще раз взглянула на часы, – я отработала. Даже переработала. Если что, приходи. Запись по телефону.

Наталья Петровна пошарила в сумке и протянула узкий прямоугольник картона.

– Спасибо, – несколько разочарованно ответила Таня и, не взглянув, положила визитную карточку на стол. – До свидания.

Дверь закрылась. Она осталась одна. Придвинув стул к столу, посадила куклу к себе на колени и потянулась за визитной карточкой. Ярко-сиреневые ирисы на золотом картоне остановили ее взгляд. Она протянула руку и осторожно, будто боясь обжечься, дотронулась до открытки. Немного поколебавшись, взяла в руки. «С днем рождения, – развернув, прочитала она. – Немецкую куклу не нашел. Это английская. Прощай. Максим. Твой поезд идет каждый день в 13.30 и 20.40. Можно автобусом, рейсы не знаю».

Таня опустила руки. Хотелось заплакать, но слез не было.

Таня вошла в здание вокзала, взглянула на громадную таблицу с расписанием.

– Поездом тебе удобно? – спросил кто-то у нее за спиной. Голос показался ей знакомым. Таня обернулась.

– Кирилл Петрович, – обрадованно сказала она. – Дочку провожаете?

Полная женщина, задрапированная цветастой тканью, метнула на нее любопытный взгляд.

– Я – Таня, ваш папа лечился с моим… моим… – Она на секунду замешкалась.

– С Максим Юричем я в шахматы играл, – пришел ей на помощь Кирилл Петрович. – Ничего игрок, как любитель неплох. Как его здоровье? Тоже выписали?

– Выписали. Он уже на работе.

– А ты что-то бледненькая… И щечки ввалились. Плохо кушаешь.

– Зато я – хорошо, – сказала полная женщина и, широко улыбнувшись, протянула руку. – Будем знакомы, ваша тезка – Татьяна батьковна. Папка, загадывай желание, ты между двух Танек.

Тяжелые веки на секунду закрыли глаза.

– Загадал, – сказал он и, раскинув руки, одним движением обнял обеих женщин.

– А что загадал, что? – Дочь подергала его за рукав.

Кирилл Петрович разжал объятия и, чуть тронув кончик курносого носа дочери, сказал:

– Много будешь знать – скоро состаришься.

– Чур, тебя, чур! – замахала руками Татьяна Кирилловна. И, обернувшись к Тане, уже серьезно спросила: – Ты уезжаешь?

– Нет, – неожиданно для себя самой ответила Таня. – Говорят, бабки на станцию приходят, квартиры предлагают. Снять мне надо.

– Папанька! – вскрикнула Татьяна Кирилловна. – Вот тебе мой заменитель. И путаться в именах не надо. Как все улажу, приеду. А пока… – Она оценивающе посмотрела на Таню. – Присмотришь за отцом?

– Да… Конечно. Только я уколы делать не умею, и на работу мне надо.

– Я и так весь уже истыканный, – ответил Кирилл Петрович. – Работаешь где?

– В салоне, – ответила Таня. – Вообще-то я и работу ищу.

– Нормально, – воскликнула Татьяна Кирилловна. – Пока найдешь – я приеду.

Таня невольно взглянула на торчащие во все стороны короткие волосы Татьяны Кирилловны.

– Как приедете, голову вашу приведем в порядок.

– Наверное, только недели через две. Все дела утрясу, материалы сдам и вернусь. Дождешься?

Она посмотрела на отца, и такая мольба звучала в ее голосе, что на его глаза навернулись слезы.

– Куды ж деваться… Мне торопиться некуда, – ответил он, неумело имитируя Евдокимова. – Я ж хожу, никого не трогаю… Морда красная…

Дочь вдруг всхлипнула и бросилась ему на шею.

– Папочка… миленький… ты только дождись.

Он бережно обнял ее, погладил подрагивающую массивную спину.

– Ну что ты… что… Мне еще дитятю крестить. Рожать сюда, как договорились.

– Конечно, конечно…

Она отстранилась, виновато улыбаясь, вытерла слезы.

– Значит, две недели поживешь у папаньки, – сказала она, глядя на Таню в упор. Ее вопрос прозвучал как утверждение. Таня послушно кивнула. – Папань, купи «Караван», мне в дороге почитать, – сказала она отцу, кивая куда-то в сторону. Кирилл Петрович взял из ее рук кошелек и засеменил в угол, где находились киоски.

Татьяна Кирилловна с тревогой следила за удаляющейся фигурой отца. Потом повернулась к Тане.

– Ты не сердись, – сказала она, раскрывая сумку, которая болталась у нее на плече. – Мне надо списать твои данные. Так, на всякий случай.

– Конечно… Все понятно… – Таня протянула ей паспорт. – Я умею за пожилыми ухаживать. Меня прабабушка растила.

Шариковая ручка в руках женщины на секунду застыла. Татьяна Кирилловна подняла голову и захлопнула свой блокнот.

– Хорошо, что мы тебя встретили. Ты мне враз понравилась. Редко так девушки на стариков глядят. Теперь понимаю…

– Я очень свою бабу Софу любила. А Кирилл Петрович – забавный старик и добрый.

– Слишком добрый, – вздохнула Татьяна Кирилловна. – Значит, так. По утрам – кашка, творожок. На обед мяско готовь, ужин около восьми. Водочка или коньячок, но не больше пятидесяти грамм в день.

– А разве можно?

– Почему ж нет? Не пятнадцать лет. Но один пусть не пьет, а то может увлечься. Я ему скажу. Он послушается. Я ведь того… беременная.

– Я поняла. Сколько?

– Пять. Может, ближе к шести. Мальчишка, – сказала она и погладила рукой живот. – Брыкается, гаденыш.

К ним подошел Кирилл Петрович. Под мышкой он держал толстый журнал.

– Ну и тяжеленный. У тебя и так чемодан.

– Ничего. Я ведь только в дороге. Потом кому-нибудь подарю. Ну давай прощаться. Мой уже объявили.

Они обнялись. Когда разжали объятия, у обоих на глазах были слезы.

– Значит, через две недели? – моргая, спросил отец.

– Плюс-минус.

– Лучше минус.

– Я постараюсь.

Татьяна пошла к выходу на перрон. Чемодан послушной собакой скользил рядом. Сделав несколько шагов, она обернулась. Ее губы дрожали, а по щекам катились слезы.

Кирилл Петрович жил в двухкомнатной квартире старого дома, построенного в стиле «сталинский ампир». Квартира была похожа на склад, а еще больше – на свалку. Какие-то коробки и пакетики, пустые бутылки и баночки, пачки газет и стопки книг занимали большую часть пятидесятиметрового пространства. Для Тани тоже нашелся уголок. Она разместилась на тахте в маленькой комнате, где старые вещи были сложены в картонные коробки.

Как только Таня пристроила свою куклу на тумбочке рядом с тахтой и немного огляделась, коротко набросала план. В первой строке она написала: «Найти работу», во второй – «Снять постоянное жилье (можно комнату)». Под цифрой три значилось: «Позвонить матери». Она поставила цифру четыре и задумалась. Больше всего ей хотелось увидеть Максима, но, вспомнив его размашистое «прощай» на поздравительной открытке, она вздохнула и отложила ручку.

На следующий день Таня разместила объявление, о поиске работы в местных изданиях, но, не дожидаясь предложений, стала планомерно обзванивать салоны и парикмахерские по номерам, обозначенным в «Желтых страницах». Чаще всего она попадала совершенно не туда, или на другом конце не брали трубку, или выдавали быстрый и однозначный отказ. И с поиском квартиры дела тоже обстояли не лучше. По тем телефонам, которые ей дали в агентстве недвижимости, все квартиры были либо уже сняты, либо за аренду запрашивали слишком большие деньги.

Таня исправно готовила для Кирилла Петровича завтраки, обеды и ужины, а по воскресеньям, когда все поиски были бесполезны, попыталась делать уборку. Начала она с комнаты, в которой остановилась. Сначала вытерла пыль, потом решила помыть серое от грязи окно.

Поставив на стул таз с водой, она попыталась встать на подоконник. Внезапно доски под ней покосились, и подоконник выпал из стенной ниши. Раздался страшный грохот. Когда с испуганным выражением на лице Кирилл Петрович заглянул в комнату, Таня стояла посреди развалин и растерянно глядела на темную нишу в стене.

– Жива? – спросил он, не спуская глаз с лежащих на полу гнилых досок.

– Вроде… Я тут решила прибрать…

– Зачем? И так хорошо, – поморщился Кирилл Петрович.

– Ребенка надо в чистую комнату…

– Ребенка?.. – почесал в затылке Кирилл Петрович.

Вечером, после ритуальной рюмочки коньяка, Кирилл Петрович, сказал:

– Я вот тут подумал… Деньги у меня подкоплены. Может, ремонт сделать? – И тут же добавил: – Только в одной комнате. Чтоб ребенку… Возьмешься?

– Я – нет, – после некоторого раздумья ответила Таня. – Но знаю, кто вам подойдет. Я тут случайно слышала, как одна женщина свои услуги предлагала. В соседнем подъезде живет. Мастером в строительном училище работала. Говорит, денег не хватает. Ее Тамарой Викторовной зовут.

– Соседка, говоришь… Не мужик…

– Не мужик, – подтвердила Таня.

– Не мужик – это хорошо, – сказал Кирилл Петрович и решительно кивнул: – Пусть придет.

Уже на следующий день Тамара Викторовна начала «мини-революцию» в жизнеустройстве Кирилла Петровича. Вначале он пытался оказать слабое сопротивление, но вскоре полностью отдался на милость превосходящих сил бывшего мастера производственного обучения. Кирилл Петрович вдруг помолодел и даже сменил свое пузырящееся на коленях трико на новый спортивный костюм «Адидас». И Тамара Викторовна заметно похорошела, как умеют хорошеть только женщины. Игривость появилась в ее жестах, кокетливая улыбка пробегала по губам, ласково щурились глаза.

Однажды вечером, когда после долгого блуждания по городу в поисках работы Таня пристроилась в кресле в углу комнаты, чтобы почитать, зазвонил телефон. Кирилл Петрович с Тамарой Викторовной сидели на кухне. Таня отложила книгу, зашла в гостиную и сняла трубку.

– Это Таня? – спросила трубка женским голосом.

– Я…

– Не узнала? Я – твоя тезка, дочь…

– Татьяна Кирилловна! – перебила ее Таня. – Я сейчас Кирилл Петровича позову.

Она бросилась к дверям, но услышала:

– Нет-нет… Я с тобой хочу переговорить. Как он там? – Голос звучал напряженно, как будто Татьяна Кирилловна пыталась скрыть волнение.

– Нормально, – поспешила успокоить ее Таня, прислоняясь к стене. – К рождению внука готовится.

– Готовится, говоришь… А у меня ситуация изменилась…

– Что-то серьезное? – испугалась Таня. – Как ваше здоровье?

– Нормальное. Только… В общем… Мы тут с Толькой помирились. Он сказал сделать аборт, я его послала. А теперь… В общем, папашка из него получится. Спока тут читает, заставляет меня зарядку делать. Платно буду рожать, с анестезией. Он сказал, что с одним условием – сам будет рядом. Хочет сразу ребенка увидеть. Ведь парень… – Таня услышала глубокий вздох. – Не знаю, как папке сказать. Расстроится. Не приеду я.

– У него тут женщина появилась, – выпалила Таня.

– Что?! – вскричала Татьяна Кирилловна.

Таня резко отстранила трубку от себя. Немного помолчав, она опять поднесла трубку к уху и нерешительно сказала:

– Соседка тут… они вместе ремонт делают…

– Ремонт?! – опять вскрикнула Татьяна Кирилловна. – Конец света… И что папка?

– Обои отдирал. Подает что-то, скоблит.

– Папка?! Ну, если такой лентяй… значит, точно что-то серьезное. Слушай, дай-ка мне его.

Таня постучалась и осторожно приоткрыла кухонную дверь. Кирилл Петрович недовольно сверкнул глазами:

– Что?

Таня протянула ему трубку:

– Дочка звонит.

– А…

Он торопливо схватил трубку.

– Ляленька, солнышко, как ты? – зачастил он. – Да… Да, ремонт затеяли… Да… Очень хорошая… Да?.. Ну и ладно. Ну и хорошо, что хорошо… Привет этому прохиндею. Когда с Тимкой приедете? – Он прикрыл трубку ладонью и, наклонившись, спросил: – Когда закончим?

– Недели через две, – ответила Тамара Викторовна.

– Через три недели, – прокричал в трубку Кирилл Петрович. – Значит, жду.

Он отключил связь и широко улыбнулся.

– Я всегда говорил, что у меня самая лучшая дочь на свете.

Он вскочил на ноги и широким жестом обнял за плечи сидящую на стуле женщину.

– А мы тут, Татьянка, решили пожениться, – сказал он, улыбаясь во все щеки.

Тамара Викторовна с удивлением взглянула на него:

– С чего это ты вдруг?

– А что? – И тут же запел: – «Десять девок бросил я, девять бросили меня».

Его широкие ладони накрыли мягкие груди женщины.

– Да ну тебя, – кокетливо хихикнула та и хлопнула его по рукам. – Охальник.

– Кирилл Петрович, – напомнила о себе Таня, – мне надо вам пару слов сказать. С глазу на глаз.

– Я пойду, – приподнялась Тамара Викторовна.

– Впрочем, какие секреты? – остановила ее жестом Таня. – Я квартиру нашла, – сказала она. – Завтра перееду.

По довольным лицам влюбленных Таня поняла, что ее ложь принята с одобрением.

– А с работой у тебя как? – спросил Кирилл Петрович.

– Нормально… – Невольный вздох вылетел из ее груди. Пришлось добавить: – Пока не нашла.

– Ты, говорят, женский мастер, – вступила в разговор Тамара Викторовна. – Племяшка вчера звонила. Жаловалась, что заведующая рвет и мечет, в отпуск не отпускает… Кто-то у них там срочно замуж вышел.

– Почти как мы, – ухмыльнулся Кирилл Петрович.

– А где это? Как салон называется? – спросила Таня.

– Черт, – хлопнула себя по бокам Тамара Викторовна. – Не интересовалась никогда. А Люська ж меня на дому стрижет. Знаю, что на центральном проспекте где-то. Телефон мне она свой давала, но там столько цифр, все и не упомнишь. Значит, так… – Она снова хлопнула себя по широким бедрам. – Как Люська объявится, спрошу.

Но Таня решила не ждать. Утром следующего дня, как только открыла глаза, поняла – сегодня ее день. Уверенность к ней пришла просто так, безо всякой причины. Во сне она видела бабушку. Баба Софа пекла пирог. Сладкий пирог с джемом. Когда Таня проснулась, она еще ощущала во рту вкус сваренных в сахаре абрикосов.

– Заезжай к нам, – сказал Кирилл Петрович, когда Таня обняла его на прощание. Он выглядел растроганным.

– Я буду звонить, – бодро пообещала Таня, стараясь не замечать, как нахмурилась Тамара Викторовна. – Татьяне Кирилловне – привет. И спасибо вам.

– Тебе спасибочки, – ответил он, поглаживая руку своей будущей жены. – Честно скажу, не больно поверил, когда Максим сказал, что ты особенная. Что удачу приносишь…

– А я тут при чем? – удивилась Таня.

– Если б ты не надумала дурацкое окно помыть, сроду б на ремонт не сгоношился. И вот… – Он улыбнулся и чмокнул невесту в щеку. – На ловца и зверь бежит.

– Это кто тут зверь? – поинтересовалась Тамара Викторовна.

– Конечно, я, – усмехнулся он, поглаживая себя по круглому животу.

– Кстати, ты завтракал? – спросила женщина.

– Нет. Куды мне без тебя?

Тамара Викторовна самодовольно улыбнулась. Кирилл Петрович поспешил закрыть за Таней дверь.

Таня оставила вещи на вокзале и, взяв с собой только сумку с профессиональными инструментами, села в троллейбус. Выйдя на проспекте и прошагав метров сто, она увидела вывеску: черные буквы на зеркальном пластике.

– «Леди», – прочла Таня вслух. «Добрый знак», – подумала она и, сжав в кулак пальцы, взошла по обложенным кафелем ступеням, толкнула стеклянную дверь. Приветливо звякнули колокольчики, кулак сам по себе разжался.

На мягких кожаных диванах сидели две женщины, лениво листая журналы. Стены пестрели рекламными постерами «Л’Ореаль». Таня зашла в зал. В зале – четыре кресла. Работали два мастера. «И это хороший знак», – подумала она.

– Вы по записи? – выключив фен, спросила мастер с короткой стрижкой и высветленными прядями на челке. Ее светло-карие глаза глядели дружелюбно.

– Нет, – ответила Таня.

– Может, вас на завтра записать? Люда, у тебя есть место? – обернулась она к невысокой девушке с длинными, перехваченными резинкой светлыми волосами.

– Только на девять, – ответила та, продолжая выдавливать темную краску из тюбика.

– Мне вообще-то к заведующей, – сказала Таня.

– Проходите, – сказала внезапно возникшая за ее спиной высокая женщина, похожая на принцессу Диану. – Садитесь. – Она кивнула на кожаное кресло, а сама села за письменный стол.

– Я тут по делу… – начала Таня, не решаясь окунуться в низкое кресло.

– Садись, – еще раз сказала похожая на принцессу Диану женщина, на этот раз кивнув на стул, стоящий рядом с ее рабочим местом. – Слушаю.

– Мне очень нужна работа, – сказала Таня, отодвигая стул. – Очень.

– Что заканчивала?

– Годичные курсы.

– Есть рекомендации?

Таня села на стул, протянула сложенный вдвое документ. Пока заведующая разглядывала диплом, Таня изучала ее лицо. Вблизи она уже мало напоминала принцессу Диану – нос коротковат, губы – тоньше.

– Ксения Валерьевна тебя учила? – спросила заведующая.

– Да, – быстро ответила Таня.

– Хвалила?

– Да.

– Да? – Тщательно выщипанные брови взметнулись вверх. – Чтоб Ксения Валерьевна?.. Не верю!

– Один раз… за молодежную стрижку.

– Так-так-так… – покачала тщательно уложенной прической лже-Диана. – Значит, специалист по тинейджерам?

Таня кивнула. Тонкие губы заведующей еще больше сжались. Тане показалось, что она дала неправильный ответ, и поспешила добавить:

– Но не только. Я тут женщину уложила, она случайно к нам в салон заскочила. В тот же вечер она с мужчиной познакомилась… Говорит, я удачу принесла, – выпалила она и тут же пожалела об этом. Лже-принцесса мгновенно превратилась в Снежную королеву. – Это она так сказала… – попыталась оправдаться Таня.

Снежная королева, сцепив пальцы в замок, поинтересовалась:

– А чего с прежней работы ушла, раз, говоришь, на хорошем счету?

– Переехала.

– Приезжая?..

– Да. Но с жильем все нормально. Не беспокойтесь.

– Мне все равно…

Наступила короткая пауза. Таня скрестила пальцы. Наконец заведующая сказала:

– Я сама когда-то у Ксении Валерьевны училась. Если похвалила – знаю, есть за что. У нас тут вакансия освободилась… Замуж отдали Иринку. Кстати, ты замуж не собираешься?

– Нет, – вспыхнув, ответила Таня. – Я еще молодая, мне двадцать.

– Ну и ладно…

– Когда можешь приступить?

– Хоть сейчас.

– Хорошо. Иркиных клиентов – кто, конечно, согласится – возьмешь. И кто с улицы заскочит. Месяц – испытательный срок. Работаем мы на проценты. Пока тридцать, дальше – посмотрим. Девочки у нас неплохо получают. Мы на хорошем счету. Договор на следующей неделе подпишем. Бухгалтер у меня в отгулах.

К концу смены Таня обслужила четырех клиенток. Четыре стрижки, две покраски, причем одна сложная: нужно было добиться имитации солнечного отсвета на длинных, с большим количеством седины, волосах. Клиентка осталась довольна и даже сверх расценок накинула сотню.

Таня присела в кресло, вытянула уставшие за день ноги.

– Считай, прошла крещение боем, – сказала кареглазая женщина, которая работала за соседним креслом. – Эта мымра поочередно над нами всеми поиздевалась. Ирка от нее аж ревела. И что это с ней нынче? Только зря ты чаевые берешь. У нас не положено.

– Учту. Кстати, меня зовут Таня.

– Меня – Марина, – отозвалась кареглазая.

– Меня – Люда, – кивнула блондинка. – Марин, ты куда сейчас?

– Славка ждет. А ты?

– Домой. Отец с мамой – на даче. Виталька – в командировке.

– Не знаете, здесь в гостиницах дорого? – робко спросила Таня.

– А ты что, бездомная? – удивилась Люда.

Таня кивнула.

– У меня соседка комнату студенткам сдает. Сейчас – лето. Может, пустит. Пойдем.

Примерно через час Таня познакомилась с квартирной хозяйкой, а через два – уже вселилась в крошечную комнату, где стояли кушетка, письменный стол и платяной шкаф. Вся мебель была старой, но в комнате было чисто.

Первые два пункта своего плана Таня выполнила. Осталось позвонить домой.

В субботу Таня зашла в здание узла электронной связи. Пять рвущих душу гудков – и…

– Алло… выдохнула Таня. Сердце громко стучало в груди. Пальцы побелели от напряжения.

– Кто это? – спросила трубка хриплым голосом.

– Мам, это я, Таня…

– Здррррасте… – хохотнула мать, – объявилась, не запылилась.

– Я… Мне… Как ты?

– Нормально. Уволилась.

– А как… Олег Никанорыч?

– Нормально, злится. Мы тут перестановку сделали. Твой диван выкинули, новый купили. Теперь как перепьет – спит один. У нас спальня теперь в маленькой, туда кровать переставили. Новый диван – в большой.

– А мои вещи?

– В шкаф сунула. Всякое старье повыкидывала.

– А… а… мишки мои где?

– В п… – выругалась мать. – Конечно, в мусорку отправила.

Тане стало до слез обидно.

– Не смей ничего трогать! – вскрикнула она.

– Поздняк метаться, – проскрипела мать. – Ты когда за вещичками?

– Скоро, – глухим голосом ответила Таня.

– Ты там случайно не обженилась?

– Случайно. А что?

– В подоле только не принеси. Все равно не пущу.

Трубка противно запищала. Таня сердито смахнула со щеки слезу. Конечно, она не рассчитывала, что мать будет скучать, но не была готова и к такому разговору. И медвежат было очень жалко…

Снова дни заскользили за днями. В новом салоне Тане понравилось. Девчонки были молодыми; не сказать, конечно, чтобы веселыми, но не завистливыми и вполне дружелюбными. Работы хватало всем. Особенно плотный график был по пятницам. Салон славился своими свадебными прическами.

В последнюю пятницу июня Таня не спешила на работу. Она шла пешком. Свежий ветерок ласкал кожу, играл подолом длинной, до щиколоток, юбки. Было утро, но яркое летнее солнце уже палило вовсю. Прикрыв глаза ладошкой, как козырьком, Таня подняла голову. По небу дрейфовала мелкая кучка облаков. Одно облако было похоже на невесту с длинным шлейфом фаты.

– Что выглядываешь? – остановился рядом прохожий. – Думаешь, дождь нагонит?

Таня не успела ответить, как незнакомец, бодро перебирая ногами, скрылся за углом. Она опять подняла голову. Облака, перегруппировавшись, превратились в кучки небесной ваты.

Из задумчивости ее вывела трель телефонного звонка (как устроилась на работу, Таня подключилась к сети сотовой связи).

– Тань, ты где? – спросила трубка голосом Марины.

– Скоро буду, – ответила она.

– Как скоро?

– Минут через двадцать.

– Хватай машину, нужна позарез.

Как только она подняла руку, тут же остановилась старенькая «пятерка». Минут через пять Таня входила в салон.

– Молоток, – встретила ее Марина. – У нас тут запарка. К Диане Валерьевне зайди.

Таня вошла в кабинет заведующей. Этим утром Диана Валерьевна скорее была похожа на всклокоченного воробья, чем на принцессу.

– Тань, говорят, ты со старухами умеешь ладить?

Таня пожала плечами:

– Не знаю…

– Выручай. Позвонили из налоговой областной, срочно нужно на выезд. Замуж Инна Дмитриевна выходит. С ней нам ссориться – ну никак.

– Понятно.

– Бери инструмент – и дуй. Там истерика. Ей где-то за пятьдесят, жених – лет на …дцать моложе. Ты уж постарайся. Машину уже прислали.

– У меня запись.

– Сама встану.

Диана Валерьевна улыбнулась. Улыбка была теплой и чуть виноватой. Таня вспомнила, как еще недавно представляла ее Снежной королевой. Как ошибочно может быть первое впечатление!

Невеста с первого взгляда вызвала у Тани сочувствие. Женщина действительно нервничала. Она была в длинном, до полу, шелковом халате и… с тщательно уложенными волосами. На вид ей было далеко за пятьдесят.

– Я нужна? – спросила Таня, разглядывая залитые лаком светлые кудри.

– Ты из «Леди»? – спросила подбежавшая женщина лет сорока с торчащими во все стороны рыжими прядями.

– Вас уложить? – обратилась к подбежавшей Таня.

– Нет, Инну.

Таня еще раз внимательно оглядела крупные завитые пряди, окружавшие круглое лицо немолодой невесты.

– Вам нравится моя прическа? – обратилась к ней невеста сухим, безжизненным голосом.

– Прическа хорошо сделана, – ответила Таня и тут же добавила: – Только я бы предложила вам что-нибудь посовременней. Есть у нас час?

– Регистрация в пятнадцать тридцать, – сказала взлохмаченная женщина.

– Еще вагон времени, – воскликнула Таня и ободряюще улыбнулась. Ее улыбка вызвала еле заметное потепление в глазах невесты. – Покажите мне фотографии, где вы себе нравитесь.

– Фотографии?.. Сейчас! – Тряхнув рыжей головой, подруга невесты скрылась в другой комнате, но буквально через минуту вернулась. – Вот, выбирай.

Инна Дмитриевна положила на колени альбом, стала медленно переворачивать страницы. Ее лицо расслабилось, по губам пробежала еле заметная улыбка.

– Тут я первый раз за границу съездила… А тут мы с Женькой встретились.

– Можно? – Таня протянула руку. – Какое лицо у вас хорошее, – сказала она, глядя на глянцевую фотографию. Женщина сидела вполоборота к камере на берегу моря. Ее волосы шевелил ветерок. – Я знаю, что надо! – вскрикнула Таня. – Мойте голову.

На Таню снизошло вдохновение. Она, не задумываясь, щелкала ножницами, мурлыча что-то себе под нос. Инна Дмитриевна, не мигая, смотрела на свое отражение в зеркале. Когда Таня закончила и на шаг отошла чуть в сторону, Инна Дмитриевна надела очки и внимательно начала разглядывать себя в зеркале. В комнате возникла напряженная тишина, словно в зале суда перед оглашением приговора.

– Где тут молодая?

Все женщины разом оглянулись. На пороге стоял дородный мужчина. Он потряс бумажкой.

– Мы торты привезли, – добавил он, добродушно разглядывая сидящую напротив трельяжа женщину. – Поздравляю, – сказал он. – Сам бы женился на такой красотке, да за старика не пойдешь.

Инна Дмитриевна снова повернулась к зеркалу сняла очки и просидела так секунд десять, тщательно всматриваясь в свое отражение. Когда она поднялась, лицо ее было совсем другим – как будто за эти мгновения она успела войти в новую роль: молодой, уверенной в своей силе женщине.

– Один килограммовый сюда. Свадебный – в кафе. – Она подошла к мужчине, взяла из его рук квитанцию, он подал ей ручку. – Адрес кафе я написала.

– Еще раз поздравляю, – сказал мужчина. Теперь их не разделяло расстояние, но мужчина по-прежнему смотрел на нее с восхищением. – Повезло же кому-то… – Он улыбнулся и вышел.