Текст книги "Не бойся, малышка"

Автор книги: Ирина Тарасова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)

– Твоя мать курит? – зачем-то спросил он.

– Как паровоз.

– Моя тоже курила, пока не испугалась. Сосед умер от рака легких.

– Мою не испугаешь, она курит, наверное, с рождения. По крайней мере, с моего точно.

– Значит, с рождения дым глотаешь?

– Нет, меня прабабушка растила. До четырнадцати лет. Я тогда как сыр в масле каталась.

– А сейчас, как я понимаю, ни сыра, ни масла.

Тане показалось, что он смеется над ней.

– А вам-то что за дело? – вскрикнула она.

– Если честно, мне все равно, – спокойно ответил он. – Ты наелась?

– Да, – мгновенно остывая, ответила она. – Куда сейчас?

– Мне надо за договором, а потом – домой, – ответил он. – Иди заплати, ведь вижу, что тебе уйти не терпится, – сказал Максим, вынимая из кожаного портмоне пятисотрублевую купюру.

Таня взяла деньги и пошла к стойке.

– Ну что, дал? – спросил парень, обратив к ней свое серьезное лицо.

– Что? – не поняла вопроса Таня.

– Да деньги, что еще? Ты же для этого папашу звала?

– Ах да… – вспомнила свое недавнее вранье Таня. – Дал. Сколько с нас?

– Кофе, коньяк, салат, жюльен… Двести восемьдесят.

Таня протянула ему купюру.

– Двести двадцать сдачи, – отсчитал бармен.

– Ага, – кивнула Таня и взяла деньги. – Спасибо.

– На здоровье, – усмехнулся парень. – Папашка-то у тебя ничего вроде, щедрый.

– Ага, – снова кивнула Таня и, сложив купюры пополам, отошла от стойки. – Вот сдача. – Таня положила деньги перед Максимом. – Пойдем.

– Давай еще чуточку посидим, – сказал Максим. – Все же что-то мне не по себе.

– Если хотите, я машину могу повести.

– Ух ты, – усмехнулся Максим. – Машина – не санки.

– Я «Волгу» хорошо знаю, меня последний сожитель матери научил, – спокойно ответила Таня.

– А не врешь? – спросил Максим.

– Он – гаишник, давал рулить арестованными машинами. Говорит, у меня – талант, умею машину чувствовать.

– Да, машина – как женщина, ее тоже любить надо. Только машину можно понять, а женщину – никогда.

– Странно вы говорите… А если я с вами поеду, то в каком качестве? – спросила она.

Максим помолчал, вытер платком испарину. «Что я этой девочке предложить могу? Для постели она, наверное, все же слишком невинна», – подумал он, а вслух сказал:

– У меня трехкомнатная. Живу в одной, в других – бардак. Надо бы прибраться, мебель новую купить, уют там навести. Вот и поможешь мне. С работы приду – ужин приготовишь.

– И все? – настороженно спросила Таня.

– А ты думаешь, я в постель тебя потащу? – хмыкнул он и увидел, как ее лицо мгновенно напряглось. – Ты же мне в дочери годишься! Честно скажу – жалко мне тебя. Меня мать тоже не больно любила, знаю, как это тяжело… Кстати, а ты не сможешь за договором зайти? Не хочется мне в таком виде людям показываться.

Не дожидаясь ответа, Максим вынул из кармана трубку мобильного телефона.

– Жанна Борисовна? Да-да, Максим Юрьевич. Петр Лаврентьевич у себя? Проект договора готов? Хорошо… У меня здесь небольшие проблемы. Я свою секретаршу к вам пошлю. Когда согласую с юристом, если все нормально – генеральный подпишет, я перешлю. Значит, лады?

Максим кивнул невидимому собеседнику и отключил телефон.

– Заберешь бумаги, потом поедем. Погостишь у меня какое-то время. Там сама решишь, что делать. Иногда, знаешь, надо чуть отъехать, чтоб ситуация прояснилась. Это как у дальнозорких – чем дальше, тем лучше видно.

– «Лицом к лицу – лица не увидать», – прошептала Таня, глядя на свое отражение в стекле аквариума.

– Что? – переспросил он. – Не разобрал.

– Так, стихи вспомнила, – ответила она.

– Ты романтик, – серьезно сказал он. – И красивая девушка, у которой все впереди.

– Все ли? – покачала головой Таня.

– По крайней мере, много хорошего, если у тебя, конечно, смелости хватит. Нужно всегда делать то, что можно сделать, иначе за тебя это сделает кто-то другой.

– Я согласна, – остановила его Таня. – Только домой заедем. Документы возьму, одежду.

Максим пристально посмотрел на нее. В ее лице читалась решительность.

– Сначала – договор.

– Слушаюсь! – ответила она и улыбнулась.

Таня прошла мимо охранника, кивнув ему и небрежно бросив: «К Жанне Борисовне» (так научил ее Максим). Когда она, пройдя по коридору, оклеенному белыми обоями «под покраску», вошла в приемную, женщина, сидящая за столом, что-то сосредоточенно набирала на клавиатуре, изредка посматривая на экран.

– Присядьте, – сказала она и махнула в сторону, где рядом с набирающей цвет бегонией стоял стул.

Таня села и стала разглядывать полураскрывшиеся бутоны персикового цвета.

– Ой, Жанночка, прости, – вбежала в комнату женщина в костюме цвета весенней зелени. – Только с утра все получила. Ты заказывала крем для тела и крем для лица с УФ-защитой. Так?

– Угу, – буркнула женщина за компьютером. После продолжительной паузы она наконец оттолкнула от себя выдвижную панель с клавиатурой. – Все. Говори.

– Я принесла заказ, – сказала посетительница, доставая розовый полиэтиленовый пакет. – Крем для лица и тела.

– Еще лак для ногтей я подбирала и губную помаду, – сказала Жанна Борисовна, заглядывая в пакет.

– В следующий раз принесу, недопоставка.

– Ладно.

Жанна Борисовна подняла голову и пристально посмотрела на собеседницу.

– Что-то с тобой, дорогая, не так. Постриглась, что ли?

– И это тоже. Только, знаешь… – Женщина опустилась в кресло напротив компьютерного стола, так что Тане стал виден ее профиль. Острый подбородок, тонкий нос, хорошо уложенные волосы. Стоп. Она узнала свою вчерашнюю клиентку.

Женщина положила ногу на ногу, обняла руками колено и, чуть наклонившись к столу, за которым сидела Жанна Борисовна, сказала:

– Знаешь, я своего Валерку наконец бросила.

– Да ну… – протянула Жанна Борисовна. – Не верю.

Сколько раз ты так говорила.

– Говорила, а теперь бросила. Вчера мы на открытии выставки были. Я и решилась – сколько можно кота за хвост тянуть? Славику уже два года будет. Вот я ему и сказала: или разводись, или меня больше не увидишь.

– И он? Неужели согласился развестись? – Голос Жанны Борисовны явно выдавал заинтересованность.

– Нет! – с вызовом ответила бывшая клиентка Тани. – Снова начал кашу жевать: мол, знаешь, Лилечке надо школу закончить, волновать нельзя, в институт ей поступать.

– А ты что? – выдохнула Жанна Борисовна.

– А я ему – пошел на фиг. Ты мне мозги паришь пятый год.

– А он?

– Начал опять: подожди, пока пройдут дожди…

– Но ты его все же послала! – обрадованно ахнула Жанна Борисовна.

– Да! – выкрикнула женщина в зеленом костюме и хлопнула ладонью по столешнице.

– Не верю…

– Ну что ты заладила, – раздраженно сказала распространительница косметики.

– Да ты же вся светишься, как медный пятак. Так брошенные женщины не выглядят.

– А я не брошенная. Сама бросила и тут же другого нашла! – с вызовом сказала она.

– Не может быть…

– Еще как может! Как я своему от ворот поворот дала, вижу, паренек неприкаянный у какой-то скульптурки мнется. А мне что? Я свободная! Подошла, поговорили, «шампусика» выпили, тарталетками заели. Потом его к себе пригласила, Славик-то – у мамы. Секс был улетный.

– Прям так сразу? – не поверила Жанна Борисовна.

– Прям сразу. Борис сегодня меня на органный концерт ведет, потом за город поедем, у него есть дача. Он только что развелся, первый раз, можно сказать, в люди вышел – а тут я. Цап-царап и в «дамки».

– Повезло, – завистливо протянула Жанна Борисовна. – А прическа все равно у тебя хорошая. Где стрижешься?

– Моя мастер в отпуске. Случайно в какой-то захолустной парикмахерской к хорошей девочке попала.

– Что-то много у тебя случайностей, – покачала головой Жанна Борисовна и протянула деньги. – Здесь тысяча. Остальное когда ждать?

– Позвоню, – ответила бывшая клиентка Тани и выпорхнула из кабинета.

– Я – за договором, – напомнила о себе Таня, выходя из своего укромного уголка.

– От Максима Юрьевича?

– Да. Петр Лаврентьевич у себя? – спросила Таня, уловив недоверие на лице секретарши.

– Нет… Но договор готов, – сказала она и протянула запечатанный конверт. – А что Максим Юрьевич? Неужели важнее дела есть?

– Если честно, он неважно себя чувствует. Сердце зашалило, – ответила Таня, зачем-то снизив голос до шепота.

– Да, стрессы до добра не доводят, – проворчала Жанна Борисовна, внимательно разглядывая Таню. – Вы его секретарша?

– Нет, дочь, – привычно соврала Таня и постаралась изобразить на своем лице самую радушную улыбку, на которую была способна.

– А… – в ответ улыбнулась Жанна Борисовна. – Привет передавай господину Рыбалко.

– Обязательно, – тряхнув головой, ответила «дочь», которая только сейчас узнала фамилию своего «отца».

Пока она шла к выходу, ей показалось, что все случившееся с ней в эти два дня – сплошная череда нелепиц и сейчас, когда она выйдет на улицу, вновь засияет солнце, подруга окажется жива и ей не придется уезжать неизвестно куда от самой себя. Открыв дверь, Таня вышла на крыльцо. Небо по-прежнему было затянуто тучами, начал накрапывать дождь. Она поежилась. Около соседнего здания мигнула фарами серая «Волга».

Забравшись в салон машины, она с удовольствием вдохнула теплый воздух с еле уловимым запахом бензина.

– Все нормально? – спросил Максим и как-то виновато глянул на нее. Он был уже без галстука, и Таня заметила, что у него несвежая рубашка.

«Наверное, уже пожалел, что пригласил с собой», – догадалась Таня.

– Вот конверт, – сказала она, – до дома подбросите?

– Конечно. Значит, за вещичками и поедем? – спросил он, и Таня уловила настороженность в его взгляде.

– Это несерьезно, – сказала она. – Отвезите меня домой, пожалуйста.

– Ладно, – легко согласился Максим, выруливая со стоянки. – Показывай.

– Сейчас направо, потом по шоссе прямо, – стала объяснять она.

Максим смотрел на дорогу, судорожно хватая ртом воздух. Дышать было трудно. Ему хотелось поскорее добраться до дома, чтобы стряхнуть с себя ощущения тяжести и тошноты. Конечно, он подбросит девчонку, но взять ее с собой… Он притормозил у светофора.

– Еще немного прямо, потом у гастронома свернуть. Я покажу, – сказала Таня.

Максим кивнул.

– Значит, не хочешь ко мне в гости? – спросил он, останавливаясь у кирпичной пятиэтажки.

«Не хочу», – подумала Таня, а вслух сказала:

– Я вас почти не знаю… И все равно спасибо.

– Не за что, – глубоко вздохнул Максим, прислушиваясь к собственным ощущениям. Прохладный воздух через распахнутую дверцу ворвался в салон. Дышать стало легче. – На всякий случай запомни, – сказал он, улыбнувшись, – осторожность – хорошая вещь, но даже черепаха не сделает шага, если не высунет голову.

– Это вы о чем? – не поняла Таня.

– Пословица такая есть у африканцев. В переводе означает… Ладно. – Максим махнул рукой. – Пока.

– Пока, – ответила Таня и ступила на мокрый асфальт.

На лавочке сидели соседки и что-то бурно обсуждали. «Где она – смерть», – услышала Таня, подходя ближе.

– Здравствуйте, – сказала она и прошмыгнула в подъезд, ощущая за своей спиной напряженную тишину.

– Явилась – не запылилась, – «радушно» встретила ее мать. – Че не на работе?

– Уволилась.

– Не понял… – Из комнаты вышел Олег Никанорович, его мятая майка выскользнула из тренировочных брюк, сползших с выпуклого живота. – Хочешь сказать, что ты теперь безработная?

Таня опустила голову и попыталась пройти в свою комнату, но тяжелая туша преградила ей дорогу.

– Отвечай, когда спрашивают! Когда на работу? – рявкнул сожитель матери.

– Никогда, – огрызнулась Таня. – Дайте пройти.

– Не дам. Сначала уважение прояви.

Он рыгнул, и Таня поняла, насколько он пьян.

– Не привязывайся, у ей глаз нечистый, – заплетающимся языком сказала мать и скрылась в ванной.

– Нечистый, говоришь, – сказал Олег Никанорович и дернул шпингалет, запирая дверь ванной комнаты снаружи. – Щас посмотрим.

Он протянул к Тане руку, схватил за подбородок. Таня, дернув головой, высвободилась.

– Не приставай, дурак.

– Дурак… Кто дурак?.. Я дурак? – зашипел он, и с каждым словом его глаза все больше наливались кровью.

– Отстань.

Таня, вложив все свои силы в удар, двинула кулаком в его рыхлый живот. Пока сожитель матери, выпучив глаза, глотал воздух, она проскользнула в свою комнату и заперлась.

«Как же мне дальше-то с этими придурками жить? – подумала она и тут же вспомнила о Максиме. – Ведь могла же другую жизнь начать… Черепаха голову высовывает и шагает. А я что, хуже черепахи?!»

Ее размышления прервали гулкие удары в дверь.

– Убью, подлюка! – донеслось из-за двери.

Таня заметалась по комнате. Отодвинув ящик письменного стола, она достала паспорт, сняла с книжной полки «Мадам Бовари», вытряхнула конверт с деньгами. Распахнув створки шифоньера, вынула чемодан и начала поспешно бросать в него свои вещи: комплект белья, трусики, носки, колготки, пуловер…

Удары в дверь продолжались. Вдруг наступившая тишина заставила Таню застыть в ужасе. И когда что-то тяжелое ухнуло в дверь, ее спина мгновенно покрылась испариной. Таня кинулась к чемодану, присела рядом, лихорадочно потянула язычок «молнии».

Гулкий удар повторился. Дверная щеколда вместе с петлей с треском вылетела из косяка.

– Куда, собралась, паскуда…

Широкое лицо в обрамлении всклокоченных волос нависло над Таней. Сожитель матери усмехнулся, и она узнала эту усмешку. В его налитых кровью глазах она увидела то же выражение, что и у Генки в тот злополучный день после выпускного…

Пьяная туша горой нависла над Таней, и громадная пятерня больно сжала ее грудь.

– Не надо, – отшатнулась Таня и рывком встала.

– Сиськи-то крепенькие.

Волосатая рука опять потянулась к ее груди. Таня отпрянула и потянулась за чемоданом.

– Бля… – выругался Олег Никанорович и пнул чемодан. – Я тебя научу уважать старших. – Жилистая рука поднялась вверх, но Таня, согнувшись, избежала удара, а сожитель матери, потеряв равновесие, упал, стукнувшись о край чемодана. Раздался треск, перекрываемый руганью.

Схватив только сумочку с деньгами и документами, Таня ринулась вон. «Уроды, уроды, уроды, – шептала она, сбегая вниз по ступеням. – Никогда не вернусь. Никогда!»

Максим отвинчивал крышку от пластиковой бутылки с минеральной водой, когда зазвонил мобильный телефон. Он сделал глоток, чтобы смочить пересохшее горло, и нажал кнопку приема.

– Да, – недовольно буркнул он в трубку.

– Макс, Максим… возьмите меня, пожалуйста, – всхлипнул девичий голос.

– Таня? – удивился он.

– Да, я, – зашелестела трубка.

– Все же решилась…

– Вы где? Пожалуйста, возьмите меня. Я буду у гастронома, там, где мы поворачивали. Помните? – торопился спотыкающийся голос.

– Я там и стою, – спокойно ответил Максим. – Жду.

Он отключил связь и почти сразу же увидел спешащую к нему навстречу девушку. Таня бросилась к нему на грудь и разрыдалась.

– Ну что ты, что?.. – растерялся он, похлопывая ее по спине. – Не уехал я. Тут я…

Максим был удивлен, не догадываясь, что послужило причиной столь внезапной перемены решения.

– Ну?.. – Он отстранил девушку от себя и заглянул в ее заплаканное лицо.

Она подняла на него посветлевшие от слез глаза и виновато улыбнулась:

– Я передумала.

– Вещи где?

– Здесь. – Таня хлопнула по висящей через плечо дамской сумочке. – Паспорт, деньги.

– Может, стоит заехать за вещами? – спросил он, и Таня в ужасе замотала головой:

– Нет-нет. Я куплю новые.

Он внимательно посмотрел в ее испуганное лицо, и в груди у него снова запекло. Он вспомнил, как однажды, когда ему было лет двенадцать, застал мать в кровати сразу с двумя любовниками и как ошарашенный выскочил из дома в чем был. В тот день страшная жара внезапно сменилась прохладой, и он, дрожа от пронзительного ветра, бродил по городу, пока его не пожалел какой-то пьяница, разрешив переночевать на грязном, пропахшем мочой матрасе в своем холостяцком жилище. Последствием той ночевки стал педикулез, с которым мать справилась, обрив сыну голову.

Макс инстинктивно провел рукой по лысеющему затылку. «Теперь и брить не надо».

– Новая жизнь, новые вещи, – сказал он и нажал на кнопку брелка.

«Волга», мигнув фарами, пиликнула сигнализацией. Максим сел за руль. Таня, обойдя машину, села с другой стороны.

– Пристегнись, – сказал он ей, и «Волга», взревев, тронулась с места.

Сначала они медленно ползли в потоке других машин. Вырвавшись за город, «Волга» набрала скорость. Мимо проносились одноэтажные постройки, чередующиеся с внушительными «виллами» нуворишей. Вскоре поселки исчезли, сменившись полями, черными и мокрыми, обрамленными темной зеленью елей. Сначала ели виднелись вдалеке, затем подступили ближе к дороге, допустив в свое общество осины и березы. Пейзаж не менялся в течение почти двух часов.

Таня сидела, откинувшись на спинку сиденья, и рассеянно слушала музыку, вытеснявшую из головы беспокойные мысли. Наконец машина остановилась.

– Ну что ж… Девочки – налево, мальчики – направо, – сказал Максим, распахивая дверцу машины. Он сделал два шага от дороги и повернулся спиной к трассе. Таня подумала, что стесняться ей вряд ли имеет смысл, и быстренько направилась к придорожным кустам.

– Хочешь повести? – спросил Максим, когда они опять встретились у машины.

– А можно?

– Нельзя, но если очень хочется… Все же что-то со мной не то, – сказал он, расстегивая воротник рубашки. – Тут дорога неплохая. Сотку держи, нормально будет. Если, конечно, не соврала, что умеешь водить.

– Не соврала, – ответила Таня, открывая дверь со стороны водителя.

Она села, пристегнулась и, когда Максим сделал то же самое, включила зажигание. Машина рывком тронулась с места.

– Не паникуй, – сказал он и, достав с заднего сиденья бутылку воды, отвинтил крышку и сделал глоток.

Таня, вцепившись в руль, напряженно смотрела вперед.

– Расслабься, если что – я рядом, – похлопал Макс ее по руке.

Таня кивнула и чуть опустила локти. Машина шла очень легко, отлично слушаясь ее рук. Она взглянула на Максима. Он сидел, прикрыв глаза, и часто дышал. Таня сосредоточилась на дороге. В скорости было нечто магическое, словно шуршащий за окнами машины ветер сдирал с Тани прошлое. Ее детство и юность остались позади, впереди было только будущее.

Первые капли дождя упали на ветровое стекло. Таня нажала на кнопку, и тут же послушные «дворники» описали по стеклу две дуги. Работают. Она нажала на другую кнопку, и боковое стекло плавно заскользило вверх. Таня улыбнулась. Ей нравилась такая послушность. Она прислушалась к себе и удивилась тому ощущению покоя и счастья, что воцарилось в ее душе.

Машина, чуть напрягшись, взяла подъем, и в тот момент, когда они достигли вершины холма, их с ревом обогнал черный «мерседес». Таня вздрогнула, почувствовав, как страх царапнул ее и тут же отпустил, как только темный силуэт лихача скрылся за поворотом.

– Придурков всегда хватает, – открыв глаза, сказал Максим. – Почти на двухстах прет, а трасса мокрая.

– А вы не любите гнать? – спросила Таня. На спидометре машины было сто двадцать. Таня и не заметила, как прибавила скорость.

– Вообще-то я скорость люблю. Забываешь про все на свете.

– Да… – кивнула Таня, будто только и делала, что снимала стресс за рулем.

– Ты не устала? – спросил Максим.

– Нет. Уступить?

– Пожалуй, хватит с тебя. Скоро пост.

– У меня есть права, – напомнила Таня.

– Верю, только хочется побыстрей домой. Хренова-то мне все же.

– Вы же сами сказали, что асфальт мокрый.

– Для тебя. Я машину свою знаю.

– Ладно, – со вздохом согласилась Таня, подрулила к обочине, остановилась.

Она нехотя пересела на пассажирское место. Макс положил руки на руль, глубоко вдохнул и осторожно выдохнул. Он был по-прежнему бледен, его плотно сжатые губы выдавали сосредоточенность.

Он включил зажигание, и машина, послушная его воле, резво побежала по серой ленте дороги. Таня повернула голову вправо: за окном по-прежнему мелькали поля вперемежку с редкими полосами деревьев.

– Скоро доедем, – сказал Максим. – Ты здесь впервые?

– Я вообще первый раз выезжаю. Бабушка раза два меня в лагерь отправляла, а так я все время на одном месте сидела.

– Боязно?

Таня отрицательно покачала головой. Она тяжело вздохнула. «Сейчас я пытаюсь начать жизнь сначала, – думала она, – а Нина уже закончила. Лежит, наверное, в земле, молодая и красивая, и никто не видит ее роскошного платья с воздушными кружевами». Почему-то Таня была уверена, что подругу похоронили в платье, в котором она была на выпускном балу. Их одноклассник Сашка тогда еще пошутил, что, платье, мол, скоро пригодится. Он намекал на свадьбу, а Нина даже и жениха не нашла…

На глаза опять навернулись слезы, но тут мимо них с визгом пролетела «тойота», и Таню вновь охватил резкий, до спазма в горле, страх. Ей вдруг показалось, что их «Волга», обретя собственную волю, помчалась вслед за изящной, сребробокой подружкой.

Она оглянулась на Максима. Его руки по-прежнему сжимали руль, но глаза, смотрящие вдаль, были бездвижны. Максим то открывал, то закрывал рот, силясь вдохнуть, но какая-то невидимая преграда не давала ему такой возможности. «Волга» летела вперед уже по встречной полосе. Таня, перехватив руль поверх мужских рук, повернула вправо, и тут же, громко сигналя, рядом с ними промчалась тяжелая туша трейлера.

– Тормоза, Макс, нажми тормоза! – закричала Таня.

Машина, как запрограммированная на голосовой сигнал, остановилась. Максим повернул к Тане голову, и в его глазах она увидела отчаяние. Он приоткрыл губы, серые, как старая бумага, и с трудом выдохнул: «Помоги», и тут же его глаза стали тускнеть.

– Что? Что случилось? – растерялась Таня и тронула Максима за плечо. Его тело стало медленно валиться на нее.

Таня выскочила из машины и запрыгала посреди дороги, размахивая руками.

– Помогите! – крикнула она выскочившему из-за пригорка старенькому «Москвичу», но тот еще резвее покатил дальше.

Таня метнулась к кабине. Наклонясь к лицу Максима, прислушалась. Он дышал, но воздух из легких вырывался со свистом, натужно. В груди что-то клокотало.

– Врача, – прошептал он, почувствовав, что она рядом.

– Сейчас, сейчас, – сказала Таня, с трудом отпихивая вправо обмякшее тело, чтобы освободить себе место за рулем. – Ты сказал – скоро город. Я довезу.

Машина рывком двинулась с места и, набирая скорость, помчалась вперед.

– Потерпи, – шептала Таня, неотрывно глядя на дорогу, – сейчас, сейчас… тебе помогут… потерпи.

Машина взобралась на пригорок, и впереди Таня увидела машину «скорой помощи». Под откосом лежал перевернутый набок «мерседес».

Таня сбросила скорость и остановилась. Открыв дверцу, выскочила из машины и, подвернув ногу, чуть не упала, но тут же выпрямилась и помчалась к курящим у обочины людям в белых халатах.

– Помогите! – крикнула она на ходу.

– Ты чего вопишь как резаная? – недовольно повернул к ней голову мужчина с седыми бровями, стряхивая пепел с сигареты.

– Там… мужчина… Ему плохо…

– Сердце? – нахмурившись, спросила женщина.

Таня усиленно закивала.

– Помогите… помогите нам… – прошептала она, и ее глаза смотрели с такой мольбой, что медики, переглянувшись, бросили окурки на дорогу и пошли к застывшей посреди трассы «Волге».

– Эй, Вань, сюда! – крикнул мужчина, только глянув на обмякшее тело. – Вер, кислородную подушку, готовь инъекцию. Похоже на инфаркт, повезем в первую.

Женщина открыла дверцу «скорой» и исчезла в салоне. Откуда-то из-за кустов вышел громадного роста мужчина.

– Повезло дураку. Машину помял, а у самого – ни царапины, – сказал он, застегивая ширинку. – А это что еще за чудо? – кивнул он на Таню.

– Сердечника привезла, – хмуро сказал врач.

– Везет нам на везунчиков, – усмехнулся великан. – Носилки нужны?

– Неси, – сказал врач и, обратясь к Тане, спросил: – Любовник?

Таня почему-то кивнула.

– Блин, молодняк трахают, а потом – сердце, – проворчал он. – Иди к машине, поможешь вытащить.

…Когда, положив на носилки, Максима перенесли в «скорую», врач подошел к Тане.

– Значит, так, – сказал он, строго глядя ей в глаза. – Было с ним такое?

– Не знаю… – растерялась она.

– Хоть знаешь, где он работает?

– Да-да, – быстро ответила Таня, вспомнив, что в белом конверте лежит договор. – «Наверняка там указаны телефон и адрес», – подумала она.

– Сотовый есть?

Таня кивнула.

– Позвони, скажи, чтоб с женой связались. Документы нужны, медицинский полис. Как зовут-то любовничка?

– Максим Юрьевич Рыбалко, – ответила Таня и тут же, понизив голос, как будто оправдываясь, добавила: – Он мне не любовник…

– Ладно, – хмыкнув, отозвался врач. – Значит, поняла?

– Поняла, – ответила Таня. – А там как, с черной машиной? – Она кивнула в сторону лежащего на боку «мерседеса».

– Машину круто помяло, а дурак будет жить, людей давить.

– Может, ему тоже помощь нужна?

– Пьяный, лыка не вяжет, а сообразил позвонить 03. Мы гаишников вызвали, сейчас приедут, разберутся.

– Может, тогда поедем?..

– Мы-то поедем, а ты подожди, чтоб твою «Волгу» отогнали.

– Я сама могу.

– Крутая… – хмыкнул врач и, не прощаясь, пошел к машине «скорой помощи».

Как только дверца «скорой» захлопнулась, Таня поспешила к застывшей на дороге «Волге». Она включила зажигание, и тут же из-за пригорка показалась легковая машина дорожной милиции с включенной синей мигалкой.

Таня, старательно справляясь с волнением, проехала мимо стражей порядка, заметив, что милицейская машина, ненадолго притормозив рядом с медиками, поехала дальше. Вскоре Таня услышала завывание сирены, и «скорая помощь» вихрем промчалась мимо.