Текст книги "Чужие лица (СИ)"

Автор книги: Ирина Рэйн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)

– Тогда едем, – отвечает Мирон, послав Олесе короткую улыбку. Он обязательно настроится на встречу по пути, а после им нужно будет поговорить о другом. О том, что таким очевидным становится для него, о незримом, хрупком и бережно укрываемом идущим с неба белым снегом.

***

Пашка возвращается домой после тренировки, матери еще нет. Поужинав и включив на всю громкость музыку, он делает уроки, а затем берется за собственные стихи. Он пишет о том, что его волнует, впрочем, как и всегда.

Серое небо, правду шепни мне

Снегом и градом, солнцем и ливнем,

Радугой в тучах, холодной Луной,

Просто будь честным со мной.

Серое небо, ты про всех знаешь,

Город святого собой накрываешь,

Ветер разгонит не раз эти тучи,

Дай знать, как лучше.

Финский залив, авто, здания, лица,

Лед на Неве – Северная столица.

Среди чужих слов, шума быстрых машин

Я не хочу быть один.

16

– 16 -

Мы – штрихи одного рисунка.

Черно-белая графика.

Безликие тени на пустых перекрестках

В сетях городского трафика.

Burito – Штрихи

Снег, словно белые светлячки, кружит в воздухе, мягко ложась на землю. Белый и чистый, он накрывает город, успокаивая его. Тот повинуется, будто прикрывает глаза в сумерках и выдыхает прошедший день, уступая его вечеру.

– Волнуешься? – короткий взгляд на пассажира. Нотариальная контора, куда направляются Мирон и Олеся, находится недалеко от метро Новочеркасская. Они в пути уже около десяти минут, но настроиться на встречу у Мирона пока не получается, слишком переживает за пассажирку.

– Есть немного, – Олеся, вцепившись в сумку с документами, смотрит на дорогу. Ее бледное лицо контрастирует с темными стеклами, за которыми проплывают городские улицы.

– Давай поговорим о чем-нибудь другом? О работе, например. Хочешь? – предлагает Полунин.

– Что о ней говорить? – передергивает плечами, – люди приходят и уходят, одни потом возвращаются, другие – нет. Кто-то доволен, кто-то не очень. Редко, но бывает. Работа с людьми всегда связана с тем, что на тебя и твои действия может быть разная реакция.

– Это нормально, – ему ли не знать?

– Да, я согласна. Просто… Не хочу говорить о работе. Давай лучше о детском доме, которому ты помогаешь.

– А что с ним? – не понимает.

– Света с мужем были на дне отрытых дверей, оформили «гостевой», – почему-то Олесе хочется поделиться этой новостью с Мироном. Он бы все равно узнал рано или поздно. – Наверно, ты знаешь Вику и Никиту.

– Черных? Знаю, – Мирон перестраивается в правый ряд, чтобы повернуть. – Удивлен, что выбор пал на этих ребят.

Олеся отворачивается.

– Думаешь, они не заслуживают права на свой дом и семью?

– Черт. Нет, я совсем не это хотел сказать, – хмурит брови, хочет дотронуться до Олеси, чтобы привлечь ее внимание, но не решается. Всего-то стоит убрать руку с рычага переключения передач и положить ее рядом, на колено, но удерживает страх, что это не понравится его обладательнице. – Обычно люди опасаются трудностей, с которыми связано воспитание подростков.

– Маленькие дети тоже когда-нибудь станут подростками, разве нет? – смотрит на Полунина.

Мирон вздыхает.

– Да, только к тому времени понятно, что от них можно ожидать, они уже привыкают к дому, родителям, боятся это потерять.

– Разве отношения в семье должны строиться на страхе? Нет. Мои друзья увидели Никиту и Вику на том футбольном матче, помнишь? Настя, жена Антона Владимировича, с которой мы тогда познакомились, рассказала их историю, это задело. А после встречи в детском доме они и думать не могут о ком-то другом. По крайней мере, Света – точно.

– Ты так говоришь, будто я против, – Мирон продолжает хмуриться. – Наоборот, я буду очень рад за детей, если у них получится попасть к Тепловым. Я лишь пытаюсь до тебя донести, что растить ребенка с рождения или младенчества – это не то же самое, что воспитывать подростков. И свои дети – не приемные. Когда у отца появилась молодая жена, я ревновал, хоть головой и понимал, что не стоит. Мне понадобилось некоторое время, чтобы принять ее, а потом и сестру.

Автомобиль уверенно въезжает на мост. Олеся снова отворачивается, но теперь лишь для того, чтобы полюбоваться вечерней Невой.

– Прости, я не хотела на тебя нападать, – музыка заглушает тихие слова.

– Все хорошо. Я понимаю, что ты переживаешь за своих друзей. Мне же известно много случаев, когда детей возвращали в детский дом спустя какое-то время. И в них что-то умирало с этим. Никиту и Вику тоже возвращали, с ними очень сложно. Слава и Света должны это понимать и быть готовыми к возможным проблемам.

– Я думаю, они справятся… А ты бы хотел детей? – спрашивает осторожно.

– Да, я считаю, что уже созрел для семьи, – спокойный и уверенный ответ.

– Мы скоро приедем? – Олеся смущается, переводит тему. Она согласна с Мироном в том, что может быть сложно, но верит – нет неразрешимых проблем. Ее же решается.

– Через пять минут.

– Твой знакомый… Он кто? – осмеливается спросить.

– Гор… То есть господин Белый, он занимается недвижимостью, в том числе курирует теневую сторону этого бизнеса. Мы дружили раньше, но после истории с арестом разорвали связь, а сейчас снова сошлись ради твоего дела.

– То есть ты обратился к нему лишь из-за меня? – Олеся почувствовала себя неуютно.

– Да, но… это не стоит обсуждать. Сейчас мы подпишем все бумаги, а затем снова расстанемся. Этот человек давно стал для меня чужим.

Олеся не отвечает, она думает о том, как много Мирон делает для нее и Пашки. Так много, что за жизнь можно не расплатиться.

Остановившись около обычного жилого дома, в подвале которого находится нотариальная контора, они выходят из машины и спускаются по нечищеной от снега лестнице. Открыв тяжелую металлическую дверь, Мирон пропускает Олесю вперед, не упуская из вида ее напряженную спину.

– Кажется, сюда.

В небольшой комнате четверо человек: нотариус, ее секретарь, Белый и мужчина преклонного возраста, как после оказывается, новый владелец квартиры в Купчино. Олеся и Мирон вежливо здороваются и садятся по другую сторону стола. Это напоминает Полунину о судебном заседании, которое ему однажды пришлось пережить, заставляет нервничать. Однако он не показывает вида, прямо смотрит в глаза Гора, сидящего напротив. Дождавшись, пока Олеся вытащит из сумки папку с документами, берет ее холодные руки в свои, грея и даря поддержку.

– Что же, сейчас мы подготовим завещание, а также дарственную, прошу немного подождать.

Секретарь и нотариус забирают документы и начинают печатать на компьютере, остальные участники сидят молча первые пару минут. Затем Святогор, изучив Войтович, не выдерживает.

– Вот, значит, ради кого ты решил вспомнить прошлое. Неожиданно…

– Какое тебе дело до моего вкуса? Ты здесь не для того, чтобы ставить оценки, – Мирон готов защищаться, но легкое нажатие пальцев Олеси возвращает мужчину в состояние холодности и видимого спокойствия. – Я уже говорил, что эта встреча последняя.

– Не зарекайся, мой дорогой друг, – улыбается Гор, – не зарекайся.

– Послушайте, вы получите квартиру за то, что помогаете нам. Цена более чем высокая. Или вы хотите, чтобы мы сейчас встали и ушли? – Олеся не выдерживает, ее бьет нервная дрожь, ей снова хочется расчесать запястья, но руки держатся за Мирона, как за спасательный круг. Да, она хочет иметь свое жилье, но и насмехаться над ставшим дорогим для нее человеком не даст.

– А она с характером, мне нравится, – ухмыляется Белый. – Вы правы, цену я назначал сам, поэтому не прогадал. Я не участвую в невыгодных сделках, если быть честным… Мирон может подтвердить, – намекает на то, что свидетельствовал против него.

– Да заткнись ты… – он бы сжал кулаки, но его пальцы тесно переплетены с пальцами Войтович.

– Тише, друг мой. Не распаляйся. Я всего лишь хотел скоротать наше время в ожидании бумаг… – принтер, стоящий в кабинете, заработал. – Вот и они.

Подписывали документы в тишине, только нотариус суетилась и объясняла, где ставить подписи. Получив бумаги и ключи от квартиры в Купчино, Гор поднялся, поблагодарил всех за прекрасную работу и, никого не дожидаясь, вышел. Когда Мирон с Олесей подходили к машине, они видели, как серебристая Ауди покидает двор, внутри салона четко угадывались двое.

– Значит, вы теперь будете там жить? – Олеся наивно спрашивает пожилого мужчину, который присутствовал на встрече.

– Что вы? Нет. Я всего лишь сыграл свою роль. Всего доброго, – уходит в сторону остановки.

Олеся тянется за сигаретами, ей срочно нужно привести нервы в порядок после стресса. Полунин помогает ей прикурить, присоединяясь.

– Мирон, как думаешь, там не будет ничего противозаконного? Не хотелось бы, чтобы люди, с которыми жила тетя Лида, прокляли меня за то, что я впустила в их дом преступников.

– Я не знаю, Лесь… Не могу тебе этого обещать.

Они садятся в машину, пристегиваются и, наконец, немного расслабляются.

– Довезешь меня до метро?

– Обижаешь. Домой. Пашка там, наверно, с ума сходит от волнения.

– Да, точно, сейчас я ему позвоню. И маме. Пусть тоже порадуется за нас. Спасибо тебе огромное. Если бы не ты и твоя помощь, мы бы еще не скоро обзавелись своим жильем, да и неизвестно, смогли бы вообще. А теперь у нас есть возможность иметь свой угол, не зависеть от арендодателей, не тратить…

Мирон лишь коротко кивает, слушая слова благодарности. Это все пустяки. Если бы не Войтович, он бы никогда не узнал, что человек может получить столько тепла и заботы от малознакомых людей. Так что здесь еще можно поспорить, кто получил больше.

Спустя полчаса Пашка встречает их в коридоре.

– Ну, как все прошло? По телефону я понял, что сделка состоялась, но мне нужны подробности.

– Все хорошо, Паш, все хорошо, – устало отвечает Олеся, обнимая сына, чувствуя, как около ног ластится Мишка. – Поешь со мной? – поворачиваясь к Мирону, который застыл в дверях.

– Спасибо за предложение, но уже поздно, да и ты устала. Я лучше завтра приеду после работы.

– Да, приезжай завтра вечером, – усиленно кивает Пашка. – Я буду ждать тебя, – присутствие Мирона ему крайне необходимо.

Олесе не хочется, чтобы Полунин уезжал, но ей ничего не остается сделать, как отпустить благодетеля, попрощавшись до завтра, традиционно приняв поцелуй и закрыв за ним дверь.

Мирон выходит из подъезда и закуривает. Пройдет немного времени и Войтович переедут в новую квартиру, а он уже привык приезжать сюда. Место, где его ждут, где ему рады. Он понимает, что время идет и все меняется, но хочет, чтобы перемены в его жизни были лишь такими, какими он сам спланировал. В присутствии Пашки им с Олесей не поговорить о будущем, ни сегодня, ни, наверно, завтра. Нужно просто поймать подходящий момент.

***

– Черных, тебя к директору зовут, – мальчишка на пять лет младше подходит с боязнью во взгляде. Никита ничем не заслужил его страха, разве что всем в детском доме известно о его потенциальной агрессии.

– Только меня? – он ничего не делал, ту драку в спортивной раздевалке затеяли другие.

– Нет, еще твою сестру.

Дело принимает другой оборот. Дойдя до комнаты девочек, он стучит, получив разрешение войти, подходит к кровати Вики. Та по-прежнему обижается на брата за то, что он увел ее тогда, но сейчас смотрит на него с вопросом в глазах.

– Ты не извиняться пришел.

– Нас вызывают к директору.

Вика тут же вскакивает с кровати, поправляет мятую одежду и идет на выход. Короткие волосы не требуют расчески.

– Куда ты так торопишься? – спортсмен еле поспевает.

– Ты что, ничего не понял? Это они! Алла Николаевна хочет с нами поговорить об опекунстве.

Никита останавливается.

– Нет, не может быть, – категорично.

– А я тебе говорю – может! Идем быстрее, – хватает брата за руку и тянет его по коридору.

В кабинете директора детского дома шкафы ломятся от папок с документами, на подоконнике распустился какой-то необычный цветок, а в чашке на столе налит горячий чай.

– Спасибо, что пришли так быстро. В общем, так, мои хорошие. Сегодня к вам приедет пара, которая хочет с вами пообщаться. Они только недавно стали посещать школу приемных родителей, поэтому у них на руках лишь гостевой.

– Как их зовут? – спрашивает Вика.

– Вячеслав и Светлана Тепловы. Вы их видели на днях.

Вике нравится эта фамилия.

– Я же говорила! – шепчет, толкая брата в бок. Тот будто отмирает.

– Когда они приедут?

– Я поняла, что уже в пути.

В дверь стучат.

– Здравствуйте, Алла Николаевна, – Светлана осторожно приоткрывает дверь. – К вам можно? – замечает детей, смотрит на мужа позади себя.

– Да, проходите, вот, собственно, и они.

Тепловы входят в кабинет, сесть некуда, поэтому они встают у двери.

– Привет. Вам сказали? – Слава протягивает руку Никите, и тот ее пожимает. Мужское приветствие вызывает легкую улыбку у остальных.

– Только что, – директор тушуется, – вы с документами?

– Вот наш гостевой, – протягивает Света. – Это удобно, что мы вот так сразу приехали?

Директор проверяет, все ли правильно, кивает своим мыслям.

– Да. Все хорошо. Значит, предлагаю вам сегодня пообщаться в наших стенах, а в следующий раз, если ребята будут не против, вы сможете их забрать на несколько часов. У нас есть небольшая комната для встреч с возможными опекунами, дети вам ее покажут. А также можете погулять на территории, если захотите.

– Спасибо, – отвечает Слава и открывает дверь, пропуская жену и подростков. – Ну, что? Показывайте дорогу.

Они идут по коридору, ловя на себе взгляды других детей, чувствуя кожей чужие зависть и радость. Скоро эта новость разлетится по детскому дому, как горячие пирожки.

– Сюда, – Никита открывает дверь, где стоят столик, несколько стульев и стеллаж с игрушками и детскими книгами.

Подростки садятся напротив, исподлобья смотрят на взрослых.

– Гхм, – Слава прочищает горло. – Вы простите, мы в подобной ситуации впервые и не очень понимаем, что нужно делать. Давайте для начала познакомимся, что ли? Меня зовут Вячеслав, а это моя жена Светлана. Можете называть нас по имени. Нам тридцать девять и тридцать пять лет соответственно. Я работаю в сфере логистики, а у Светы своя парикмахерская.

Никита смотрит на сестру, хмурится, видя, что той нравится все, что она слышит. Девочка впитывает каждое слово и каждый взгляд.

– У вас есть свои дети? – сразу в лоб.

– Нет, – отвечает Света. – Мы много лет пытались, но… Нет.

– Почему мы?

Тепловы теряются. Они не ожидали таких вопросов. Как объяснить, что их выбор был спонтанным, замешанным на эмоциях?

– Мы видели твою игру, – начинает Слава.

– Да, а потом узнали и про Вику от жены твоего тренера, – продолжает Света.

– Решили помогать вашему детскому дому, обращались к господину Полунину, – подхватывает Теплов, – оказались на Дне открытых дверей…

– Где снова вас увидели и решили, что стоит попытаться. Жаль, что вы ушли так рано тогда, мы хотели с вами поговорить, чтобы для вас не было неожиданности.

– Вы сейчас с нами говорите, – отрезает Никита.

Вика пинает его ногой под столом, прося не нагнетать обстановку. Ей же самой с трудом даются слова, она очень стесняется, не знает, куда деть руки, и постоянно прикусывает внутреннюю сторону щеки.

– Верно, – Слава достает из пакета коробку шоколадных конфет в виде морских ракушек и маленькие коробки сока, – мы не знали, что вы любите, и купили сладкое, чтобы отметить нашу первую встречу.

– У нас нельзя алкоголь, – тихо произносит Вика и низко опускает голову, пряча глаза.

– Ох, он не это имел в виду, – Света наклоняется вперед, – мы вообще не употребляем ничего, крепче кофе. Слава постоянно за рулем, а я столько лет лечилась, что уже отвыкла от спиртного.

Долгое время в комнате царит тишина. Дети немного успокаиваются, узнав об отношении Тепловых к спиртному.

– Вика любит ванильное мороженое, а я – леденцы. Только немного, иначе тренер меня будет гонять, – произносит Никита, снимает прозрачную пленку с конфет и открывает коробку. Вика смотрит на брата и берет сок.

Это согласие принять сладости заставляет Тепловых внутренне отпустить себя.

– Хорошо, в следующий раз принесем их, – говорит Света. Ей сейчас не до конфет, она смотрит на подростков, жадно жующих шоколад, и не может насмотреться.

– Только не слишком много, а то в группе отберут, – тихо произносит Вика, краснея.

– Отнимут? – Слава удивлен и раздосадован.

– Я, конечно, могу за себя и Вику постоять, но против толпы бессилен, – оправдывается Никита, – не только мы любим сладости и подарки, другие дети тоже их хотят. Как и родителей.

Тепловы переглядываются.

– Что ж, тогда, наоборот, принесем больше, чтобы всем хватило. Спасибо, что предупредили. Наелись? На улицу пойдем? – Света собирает мусор, чтобы не оставлять грязь после себя.

– Спасибо, – благодарит Вика. Не за угощение, а за надежду. – Да, только нам одеться надо, подождите нас в холле.

Спустя несколько минут четыре человека прогуливаются по дорожкам. Снег хрустит под подошвой ботинок и сапог. Они гуляют недолго, у подростков не слишком теплые одежда и обувь, но этого времени хватает, чтобы продолжить разговор и положить начало зарождению новой семьи.

17

– 17 -

Скажи мне, кто не ошибся, не сбился в жизни ни разу:

Кто первый остановился, когда его несет?

Ломали нетерпеливо, в упор не слушая разум.

Хотели, чтобы красиво, но все наоборот.

По дороге одной в разные стороны.

Кто мы с тобой? Орлы или Вороны?

М.Фадеев, Г. Лепс – Орлы или Вороны

Несмотря на пережитые вчера волнения и накопившуюся усталость, Олеся не может уснуть. Ловит разрозненные, как потревоженные пчелы, мысли, пытается уложить их в придуманную шкатулку, понимая, что, для того чтобы собрать их воедино, нужен как минимум чемодан. Сжимая в руках уголок одеяла, она призывает сон с его черной бездной, просит забрать ее в свой мир, где нет правды, а дождавшись, чуть улыбается уголками губ. Сегодня же утром, сидя за столом, она, напротив, пытается разогнать туман перед глазами, в ласковых объятиях сигаретного дыма поглощая кофе чашками. Проводив Пашку в школу, собирает в себе силы, чтобы поехать на Васильевский остров, где теперь их дом. Нужно о многом подумать – что купить, что поменять, а что оставить прежним. Хочется заехать и жить, а не спотыкаться о строительные материалы и дышать запахом краски. Как можно скорее заехать и жить.

Чтобы не совершать поездку совсем порожняком, Войтович собирает два пакета вещей – пригодятся в ремонте и уборке. Несмотря на то, что сумки довольно тяжелые, поездка в метро, а также прогулка по Наличной улице дарят бодрость и желание успеть за сегодняшний день как можно больше.

Знакомый консьерж, оторвав взгляд от утренней газеты, встречает Олесю пожеланием доброго времени суток. Та отвечает взаимным приветствием и говорит о том, что скоро они с сыном переедут сюда, интересуется бытовыми вопросами, узнает о тех, кто живет по соседству.

В самой квартире пусто, прохладно и очень тихо. Олеся открывает окно, впуская морозный воздух и городской шум, достает блокнот и делает записи, чтобы ничего не забыть в будущем – купить пару диванов, попробовать отремонтировать вытяжку в кухне, переклеить обои, заказать потолки и постелить ламинат вместо старого паркета. Работы много, но нет ничего, с чем они бы не справились. Войтович представляет, как в будущем будет жить здесь с Пашкой, и эта картинка радует своей перспективой.

Вернувшись домой вечером, она обнаруживает в комнате не только сына, но и Мирона, играющего с ним в компьютерные игры.

– Привет, ты разве не должен быть на тренировке? – обращаясь с вопросом к подростку, ставит на пол пакет с продуктами и расстегивает куртку.

Мирон останавливает игру, подходит к Олесе, здоровается, целует в щеку и помогает с одеждой.

– Антон простудился, – отвечает вместо Пашки. – Твой сын мне позвонил, и я решил не задерживаться на работе. А ты где была? – видит пакет. – Зачем тяжести носишь? Попросила бы кого-то из нас тебя встретить.

– Надеюсь, он скоро поправится… Я на Васильевский ездила, – игнорирует последнее замечание. Понимает головой, что могла бы доверить походы по магазинам Пашке, но привыкла выбирать продукты сама. Ей же из них готовить. – Вы ужинали?

– Только по пачке чипсов съели, – юноша, поняв жест Мирона, тащит пакет в кухню.

– Ну, конечно. Это же вкусно. Не то, что домашняя еда, – сунув ноги в тапочки, Олеся демонстративно упирает руки в бока.

– Не злись, мы обязательно съедим все, что ты приготовишь, да, Павел? – улыбается гость.

Пашка, доставая продукты и не отвлекаясь от своего занятия, угукает, а затем идет в комнату, жуя большую грушу. Успел перехватить.

– Видишь, я исправляюсь. Мирон, идем доигрывать?

– Ты уроки сделал? – из ванной интересуется Олеся. Традиционный вопрос, практически ежедневный, но всегда вызывающий у сына недовольство.

– Ну, мам! Я перед сном сделаю. Обещаю, – перекидывая грушу в руках.

Полунин не против того, чтобы отдохнуть от игры.

– Делай уроки, а я пока твоей маме помогу с ужином. Доиграть всегда успеем.

Пашка расстраивается, но не осмеливается перечить. Олеся благодарно кивает.

– Спасибо, с ним порой довольно непросто, особенно когда дело касается учебы.

– В качестве благодарности можно попросить чашку чая? А то после чипсов пить ужасно хочется.

Олеся улыбается и машет в сторону кухни. Залив воду из-под крана и включив чайник, хозяйка достает кружку, из которой обычно пьет Мирон, и кидает в нее пакетик.

– А ты со мной не будешь? – почему обычный черный чай недорогой марки кажется таким вкусным и наполненным теплотой? Почему он дарит спокойствие лучше антидепрессантов и успокоительных средств? Мирон всегда спрашивает себя об этом, но ответа пока не находит.

– Нет, я лучше после ужина, – отвечает Войтович, прислушиваясь к звукам из комнаты. Пашка опять громко включил музыку. – И когда ему уже этот рэп надоест?

– Возможно, никогда, – Мирон смеется. Щелкнул выключатель у чайника. Олеся осторожно наливает кипяток, пододвигает конфеты. – Спасибо. Хочешь, помогу тебе с готовкой? Овощи могу почистить или что-то еще.

Олеся отрицательно качает головой.

– Пей спокойно, я сейчас бульон поставлю, пожарю котлеты, а после займусь пирогами.

– Мммм, с чем? – отпивает, не боясь обжечься.

– С вареньем. Мама заставляет брать с собой несколько банок каждый раз, когда мы к ней приезжаем. Мы его особо не едим, а со слоеным тестом будет вкусно. Жаль, на свое времени нет. Может, в выходные получится найти.

Мирон пьет чай с конфетами из вазочки на столе, наблюдая за тем, как быстро и здорово у Олеси получается готовить.

– Как сегодня день прошел? Твой друг больше не беспокоил? – замешивая фарш.

– Нет, уверен, что вчера была наша последняя встреча… – подумав, продолжает, – я довольно трудно схожусь с людьми, но если это случается, то держусь за них до последнего, даже притом, что мне может нравиться не все, что они делают. С Гором же ситуация сложилась так: мы перестали быть друзьями, но и врагами, по сути, не стали. Просто расстались. И сейчас он для меня не существует. Чужой человек. Забытый. Если же он снова захочет искать встречи со мной, насолить, то мне тоже есть, что ему предъявить, – недобро сверкает глазами. – А день… прошел, и ладно. Ездил по работе в несколько мест, в детский дом заезжал, обсуждали с директором финансовое обеспечение новогоднего праздника, а потом работал в офисе, мечтая скорее приехать к вам, – последнее сказано тише, вкрадчивее. – А у тебя как прошел день? – ему, правда, интересно.

Олеся осторожно выкладывает будущие котлеты на горячую сковородку с шипящим маслом.

– Здорово, что ты этим занимаешься. Если нужна моя помощь, например, сделать красивые прически к празднику, дай знать. Думаю, Света будет не против на один день закрыть парикмахерскую и устроить выездную работу… Как я уже говорила, ездила на Наличную, прибиралась там, пыталась понять, сколько нужно денег на ремонт и мебель. Потом заехала в строительный, приценилась. Наверно, придется брать в долг у подруги, как-то я не рассчитывала, что необходимо так много всего…

– Лесь…

– М-м? – чуть оборачиваясь.

– Не придумывай, пожалуйста. Не надо ни у кого ничего брать в долг. Я готов помочь безвозмездно. Только скажи, – слова звучат искренне.

Олеся водит лопаткой по сковороде, низко опустив голову.

– Спасибо, Мирон. Это очень мило с твоей стороны…

– Да не мило! – злится. – Это нормально! Я хочу вам помочь.

В кухню входит Пашка – выкинуть огрызок и стащить котлеты, запах которых проник в комнату, заставляя урчать желудок и отвлекая от уроков.

– Что за шум?

Олеся и Мирон переглядываются.

– Ничего, сынок.

– Твоя мама не хочет, чтобы я помог вам с ремонтом, – одновременно.

Пашка хватает готовую котлету, кладет на кусок хлеба и дует на пальцы.

– Горячая какая! Мам, так почему он не может нам сделать ремонт? Он же и так нам помог.

– Вот, именно поэтому, – недовольно косится на сына. – Может, ты дождешься нормального ужина, а не будешь «кусочничать»?

Пашка, игнорируя взгляд матери, впивается в импровизированный бутерброд, жует, широко открывая рот и блаженно закатывая глаза.

– Вкуснотища! Я еще уроки не доделал, а терпеть голод больше не мог, – наливает себе сок из пакета. – А что касается ремонта, так ты сама вчера говорила: чем быстрее мы съедем отсюда, тем больше денег сэкономим. Так что не вижу причин отказываться от помощи друга, – захватив стакан, возвращается в комнату.

– Видишь, тебе даже сын говорит, что не стоит делать все самой, когда есть я. Можешь сама выбрать проект, нанять работников и заказать мебель. Мне будет только в радость это оплатить.

Олеся выключает огонь под сковородой с последней партией котлет, подогревает воду в чайнике и, достав свою кружку, садится рядом с Мироном.

– Может, ты тоже хочешь перекусить до ужина?

– Не откажусь, – улыбаясь, урчание в животе подтверждает его желание.

– Скромник, – фыркает, делая себе и мужчине бутерброды «по-Пашкиному», снова наливает чай. Вспомнив о крутящейся под ногами Мишке, сыплет ей корм. – А ты без котлет обойдешься.

Они едят какое-то время, не прерываясь на разговоры. И в этой тишине столько спокойствия, что оба боятся спугнуть его, начав говорить. И все же Олеся прерывает молчание. Ей нужно выговориться, объяснить, не пожаловаться, но выплеснуть то, что давно травит ее изнутри.

– Это не потому, что я тебе не доверяю или хочу обидеть. Это из-за моего страха. Я боюсь зависеть от мужчины. Понимаю головой, что ты – совсем не как мой бывший муж, но внутри стопор стоит, будто молния на щитке «не подходи», «убьет», «опасно». Я знаю, что ты не станешь делать нам зло или отвечать равнодушием. Пашка правильно сказал, ты стал для нашей семьи настоящим другом. Как Света или Слава. Однако мне не хочется злоупотреблять твоим хорошим отношением.

– А если я сам хочу, чтобы мной «злоупотребляли»? Подумай сама, тебе будет легче довериться профессионалам, понадобится меньше времени и сил на ремонт. А взамен я не прошу многого – ваше общение, твою домашнюю еду, вкусный чай…

– Обычный у нас чай, – перебивает. – Это несоизмеримо, понимаешь? Ты и так сделал для нас так много! Мне будет комфортнее взять в долг у Светы, чем безвозмездно у тебя… Однажды я доверилась мужчине во всем, полностью, а в итоге осталась ни с чем – хорошо, что была работа, и нам с сыном подвернулся вариант со съемом этой квартиры. Я долгое время мирилась с изменами и предательством мужа, в браке и после. Надеялась, что человек поменяется, перестанет быть эгоистом, вспомнит, что у него есть сын, но этого не случилось. Когда мы виделись в последний раз, я попросила его больше не приходить, звонить Пашке, если он хочет с ним пообщаться. И знаешь. Ничего. Абсолютная тишина. Я не могу сказать, что сын страдает, но он до сих пор не понимает, чем вызвано такое отношение к родному человеку. Поэтому я боялась, что, привязавшись к тебе, он может получить тот же удар в спину… Хорошо, что мои опасения не оправдываются… Что-то я с тобой заболталась, нужно еще суп заправить, – Олеся встает, убирает пустые чашки в раковину. Мирон смотрит на ее действия и понимает, что за ними прячутся ее страхи, комплексы и переживания.

– Хорошо, я не буду настаивать, прошу лишь: если возникнут вопросы или проблемы, скажи мне, ладно? Мы обязательно что-нибудь придумаем, – ловит ее грустную улыбку, не выдерживает, поднимается из-за стола и обнимает Олесю со спины. Осознает, что вторгается в ее личное пространство, но не хочет отпускать. Она вздрагивает, но не отшатывается, а он утыкается носом ей в макушку и дышит, чувствуя, как легкие наполняет вкусный запах уюта, покоя и детства.

– Эй, ты меня раздавишь, – румянец со щек перекидывается на шею и грудь. Она не хочет терять чувство защиты, которое обретает рядом с Мироном, но прерывает объятия, понимая, что те будят в ней не только дружеские чувства. – Может, сходишь к Пашке, проверишь, как он сделал уроки?

Полунин отстраняется. Все, что угодно. Он сделает для этой женщины все, что она захочет, лишь бы была счастлива. Даже если ему самому будет от этого плохо.

– Уже иду. Но я еще вернусь, – обещает.

Уходя в комнату, Мирон забирает с собой Мишку, чтобы не мешала хозяйке готовить и чтобы унести с собой немножко тепла.

***

Пашка дописывает последний пример, когда в комнату входит Мирон, выключает музыку.

– Как успехи? – гость садится на диван, устраивая на коленях кошку. Мишка прикрывает глаза и мурчит от удовольствия. Сытая и обласканная.

– Закончил, считай. Чего мама? Так и отказывается от помощи? – откладывая ручку и закрывая тетрадь.

– Пока да, а я все думал, в кого ты такой упертый? – ухмыляется.

– Уж точно, не в отца, – хмыкает Пашка, складывая школьные принадлежности в рюкзак. – Играть будем?

Мирону так хорошо на диване, расслабленно, спокойно, что даже джойстик в руки брать не хочется, тем более придется для этого сгонять с коленей кошку.

– Может, посмотрим спортивный канал? Сегодня должна быть интересная игра по гандболу.

Подросток хватает пульт, включает телевизор и ищет нужную передачу.

– Похоже, только началась… Ты ставку сделал?

– Нет, мне просто нравится следить за спортивными событиями, – смеется Полунин. – Я тебе уже говорил, что тотализатор – не мое. Когда я был подростком, постоянно на что-то ставил, благо, отец был умнее меня и не запрещал. Просто однажды, когда я потерял тормоза, он позвал меня к себе и показал таблицу расходов. За месяц я умудрился проиграть несколько его зарплат, заметь, это немалые деньги, и я знал, на что ставлю. Точнее, думал, что знаю. К сожалению, букмекерство, как и казино, рассчитано на то, что люди верят в удачу и не скупятся, когда дело касается игры.

– Но ведь есть те, кто выигрывает! – восклицает Войтович.

– Теорию вероятности знаешь? Возможность выигрыша настолько мизерна, что о ней даже не стоит думать. Я выигрывал, да, но это были копейки по сравнению с тем, что я терял. Хуже всего, когда человек перестает себя контролировать, не успевает или не хочет остановиться, залезает в долги. Когда отец начинал, с чем ему только не приходилось сталкиваться… Даже сейчас этот бизнес можно назвать околокриминальным.