Текст книги "Чужие лица (СИ)"
Автор книги: Ирина Рэйн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)
19
– 19 -
Зима делает Петербург по-настоящему сказочным, наполняет и без того шумный город еще большей суетой. Предпраздничную атмосферу создают установленные инсталляции и афиши, призывающие посетить новогодние представления. Люди, чувствуя приближение каникул, запасаются подарками, салютами и консервированным горошком для салата. Пробки становятся длиннее, дороги – уже, а настроение меняется быстрее, чем погода.
– Вика, я не понимаю, откуда в тебе столько наивности. Ты же моя ровесница, – Никита не любит выговаривать сестре, но ему приходится периодически напоминать о том, в каком мире они живут. Детский дом для них обоих – разное место. Для него – временный перевалочный пункт перед самостоятельной настоящей жизнью, для нее – станция надежды, место, откуда их заберут в семью.
– Я старше тебя на десять минут, – напоминает Вика, приподняв подбородок. Лихорадочный блеск глаз сигнализирует брату о том, что спорить бессмысленно. Что этот маленький кусочек времени, если по всему между ними, как минимум, несколько лет разницы?
Никита, который не находит слов, срывается со стула, тот падает, разбивая тишину пока пустого класса. Скоро сюда придут другие дети, будут заниматься, а пока это место – поле битвы практичности и веры, суровости и детскости, правды, для каждого своей.
– Прекрати! Мне казалось, что ты уже смирился с тем, что мы будем жить у Тепловых. Или я не права? Тебе же они понравились.
– Да ты послушай себя! Это же не тест на профпригодность! Это жизнь! Ты же не знаешь, что будет дальше, сколько они смогут строить из себя родителей, сколько мы будем хотеть стать частью их семьи.
Вика не слышит, цепляется только за последние слова.
– Ты тоже хочешь! Сам сказал! – поднимает упавший стул, ставит его на место. Что угодно, чтобы унять дрожь в руках.
– Вик… – роняет себя на соседнюю парту, закрывает глаза руками, опускает их вниз, хватаясь за край стола. – Это сейчас все хорошо, кажется, что так будет и дальше. Только вспомни, что обычно так и происходит. Я просто не хочу, чтобы ты опять питала иллюзии, а потом страдала из-за разбитых надежд.
Теперь его сестра не выдерживает и встает, подходит к парню, не трогает, но встает так близко, как только может себе позволить.
– Не в этот раз, Ники. Я чувствую. Они искренни с нами, не пытаются купить подарками, выполняют все, что обещают, разговаривают с нами о будущем, собираются показать парикмахерскую…
Подросток поднимает руку и большим и указательным пальцами берется за одну из неровно остриженных прядок сестры.
– Глупая затея, ты ведь все равно не дашь им себя стричь…
– Глупая, – охотно соглашается Вика, кивая и выпутывая свои волосы из чужих пальцев. – Только мне все равно интересно посмотреть, где работает… – запинается с непривычки, – тетя Света. Мне важен сам факт того, что она знакомит нас со своими коллегами, местом, где она проводит много времени.
Никита вздыхает, обходит сестру и садится на стул. Тот жалобно скрипит от его веса, но не ломается. В точности как временный хозяин.
– Ладно, посмотрим, что дальше. Но если ничего не получится, обещай, что не будешь плакать.
Вика отводит глаза.
– Не надо делать из меня истеричку. Ни слезинки моей не увидишь…
В класс начинают входить другие ребята, делая продолжение разговора невозможным.
***
Мирон, как и обещал, вновь приезжает следующим вечером в парикмахерскую «У Светланы». В этот раз без цветов, но с новостями из детского дома, где удалось договориться с Аллой Николаевной о визите сотрудников Тепловой перед Новым годом. Инициатива не всегда наказуема.
Олеся еще не может привыкнуть к тому, что ей уделяется столько внимания. Начиная от сообщения с пожеланием доброго утра и заканчивая продуктами в багажнике машины, чтобы не пришлось тратить время на поход в магазин, Мирон не оставляет ей ни шанса перестать думать о нем. Даже за работой, когда руки привычно держат ножницы или щетку, она находит секунды, чтобы вспомнить его поцелуи, помечтать о скорой встрече или просто удивиться тому, что в ее жизни появился мужчина. Другой. Совершенно не похожий на бывшего мужа.
Мирон открывает дверь, помогает Олесе сесть в машину, обходит ее и садится рядом. Только теперь отпускает себя и позволяет себе сделать то, о чем думал весь прошедший день – поцеловать сидящую рядом женщину, насладиться ее вкусом, сбившимся дыханием и реакцией в виде румянца. До онемевших губ и головокружения у обоих. Если близость – необходимость, то касания – наркотик. Говорят, что любить – это хотеть трогать.
– Если ты и все остальное делаешь так же хорошо, как целуешься, то у меня скоро возникнут комплексы, – говорит Олеся, пристегивая ремень безопасности. Нужно хоть как-то занять руки, которыми хочется расстегнуть мужское пальто, пиджак, вытащить рубашку и коснуться обнаженной кожи. Согреть их так же, как горят сейчас губы и щеки.
– Если ты и дальше будешь говорить про «скоро», то мы оставим Павла без внимания и сегодня, а это ни к чему хорошему не приведет, – парирует Мирон, заводя двигатель и выезжая со двора. – Я, если честно, еще немного волнуюсь по поводу того, что он может о нас думать. Есть уверенность, что ему понадобится какое-то время, чтобы смириться с моим присутствием в другом статусе.
Олеся откидывает голову назад, невольно трется затылком о кожаное сидение.
– Рано или поздно ему придется это сделать. Пусть не сразу… Я думаю, что он не поставит меня перед выбором – ты или он. Мне бы очень этого не хотелось.
– Мне тоже, потому как я прекрасно понимаю, что у меня нет шансов конкурировать с Пашкой, – грустно улыбается Полунин и крепче обхватывает руль.
От этих слов Олесе становится трудно дышать, она уменьшает обдув теплым воздухом и поворачивает голову в сторону водителя, смотрит на напряженное лицо Мирона, его сведенные челюсти и нахмуренные брови. Видит, как он боится потерять то хрупкое, что зарождается между ними. Женщина кладет свою руку поверх его, гладит кончиками пальцев в успокаивающем жесте. Она раньше не задумывалась над тем, как сильно Мирон прикипел к их семье, что, помимо очевидных эмоций, таких, как страсть, в его душе горит что-то большее, долгоиграющее.
– Этого не случится, поверь. Пашка очень привязан к тебе, он мне сам говорил, что ему будет жаль, если вы прекратите общаться. Выбрось ненужные мысли из головы, – вкрадчиво, как мантру.
Этот ее жест и слова – все в совокупности, меняют его настроение, будто рождают его заново, заставляя губы растянуться в ответной улыбке, теплой, согревающей, легкой. Ее вера дарит Мирону ощущение покоя и спокойствия, таких необходимых, значимых, правильных. Ее глаза – вот куда он должен сейчас смотреть, он хочет видеть в них свое отражение, но вынужден концентрироваться на вождении, потому что не может допустить, чтобы с ними что-то случилось. Дома их ждет Пашка – ее сын, его друг, их Пашка.
– А ты умеешь водить? – интересуется не из праздного любопытства. Ему не нравится, что Олесе приходится пользоваться общественным транспортом, думает о ее комфорте и безопасности.
– Несколько лет назад уговорила бывшего мужа разрешить мне сдать на права, но машиной он делиться не захотел, а на свою не было денег, поэтому они так и пылятся где-то на полке, – вспоминать непросто, но гораздо легче, чем раньше. Удивительно, что именно благодаря чужому человеку – Мирону, в ее книге жизни окончательно перевернулась эта страница. Олеся больше не заглядывает в нее, не имеет желания открывать, даже когда остается одна. Теперь она увлечена написанием новой главы, и ей нравится это занятие. Чувства и эмоции, события и действия ложатся аккуратными словами на белую бумагу, выстраивают предложения и складываются в абзацы. Новая глава ее жизни – не любовный роман, но проза, где есть место случайным встречам, переплетению судеб и вере в будущее.
Припарковав автомобиль и забрав пакеты, Мирон подставляет свой локоть уже успевшей выйти из машины Олесе, ведет ее к подъезду, не позволяя упасть в гололедицу. Открыв дверь своим ключом, Войтович включает свет в прихожей и тут же натыкается на встречающих Мишку и сына.
– Привет, вот и мы. Возьми, пожалуйста, пакеты у Мирона, отнеси в кухню, я сама разберу.
– Привет. Я уже заждался. Чего вкусного купила? – Пашка, который уже заждался взрослых, заглядывает в один из мешков.
– Это Мирон все привез, я не знаю, что внутри, – растерялась мама. – Мы же хотели пасту делать, да? – поворачивает голову и вопросительно смотрит на мужчину, который уже успел помочь ей раздеться, погладить в приветствии кошку и теперь сам снимает ботинки.
– Там продукты не только для ужина, но и по мелочи… а еще я купил пирожных к чаю в неплохой французской кондитерской.
Пашка демонстративно облизывает губы, перехватывает пакеты и направляется в кухню, где тут же достает корзиночку с кремом и ягодами, кусает ее и принимается жевать.
– Обалденно, – наблюдая, как мама и Мирон моют руки, тесно прижавшись друг к другу у раковины, что их нисколько не смущает, подхватывает Мишку и дразнит ее пирожным. Та морщит мордочку и вытягивает шею, пытаясь понюхать взбитые сливки.
Олесе хочется поругаться по поводу сладкого до ужина, но вместо этого она идет разбирать пакеты и ставить чайник, чтобы вскипятить воду для макарон. Ее сын уже вырос, да и не откажется от ужина втроем. Ей совсем не хочется портить начавшийся вечер нотациями. Влияние Мирона.
– Что там за игру ты обещал привезти? – Пашка, проглотивший пирожное в несколько укусов, выглядит счастливым. Зато Мишка обиженно спрыгивает с его рук и идет к хозяйке за своей порцией еды.
– Сейчас покажу, только в этом месяце вышла, все хвалят…
Они идут в комнату и садятся играть. Спустя пятнадцать минут, когда подросток увлеченно убивает виртуальных монстров, Мирон возвращается к Олесе и помогает ей с ужином. Паста получается ничуть не хуже той, что вчера они ели в ресторане, а вкупе с домашней атмосферой, разговорами о многом и ни о чем – даже лучше.
Этот вечер мог бы быть идеальным, если бы не неожиданный звонок. Мирон, вытащив телефон из кармана и увидев номер звонившего, становится сосредоточенным, даже рассерженным, извиняется, говорит о важности звонка и выходит на лестничную площадку. Не замечает, как встревоженно смотрят вслед мать и сын.
Полунин возвращается спустя две минуты, садится на прежнее место и пьет из кружки, с удивлением отмечая, что чай закончился.
– Налить еще? – Олеся порывается к еще горячему чайнику. Ей не нравится, что она видит на его лице обеспокоенность.
– Не стоит, – останавливает, беря за руку. – Мне нужно уехать.
– Совсем? – вклинивается в разговор Пашка. – Мы же доиграть хотели, и вообще, – добавляет тише, расстроенно.
Мирон вздыхает, проводит рукой по короткому ежику волос.
– Придется перенести на другой раз. Гор позвонил, попросил о встрече…
Олеся, которая так и не убрала руку, дергается, роняет свою кружку, та опрокидывается и замирает на краю стола. Благо, что свой чай она тоже уже допила.
– Не езди, мы ведь уже все решили, тебе больше не нужно с ним общаться, если ты этого не хочешь, – приводит самый веский аргумент. Полунин с ним согласен на сто процентов, только обстоятельства снова изменились. В этой жизни нужно уметь их принимать.
– Я тоже так думал, но оказалось, что девушка, которая живет сейчас в Купчино, обнаружила сберкнижку твоей тетки. Она утверждает, что цифра на ней довольно внушительная, но ей никто не даст снять эти деньги, а ты, как родственница, могла бы попробовать…
– Еще наследство? – приподняв брови, спрашивает Пашка. Его глаза радостно загораются, но потом снова тускнеют от того, что вечер втроем подошел к завершению.
– Бог с ними, с деньгами… Заработаю сама. Ты же не хочешь ехать, Мирон. Не надо, – решает Олеся за всех. Ей еще тяжело перестроиться и доверять решение важных вопросов кому-то еще.
– Как так? Мам, а если там действительно много денег, мы же можем ремонт оплатить, мебель, еще что-нибудь… – ее сын в недоумении. Он не понимает, почему нельзя взять то, что само плывет в руки.
Мирон снова трет затылок, смотрит на Олесю, ловит в ее взгляде столько волнения за себя, столько невысказанных слов, что это не оставляет ему выбора. И раньше не оставляло, а теперь – тем более. Он встает, целует ее руку и нехотя отпускает.
– Обещаю, что постараюсь сделать эту встречу максимально короткой. Если будет не слишком поздно – еще заеду. Если нет, то увидимся завтра. Ты выходная?
– Да, но… Может, все же не стоит? – она в полной растерянности. – Ты ведь не знаешь, что он может потребовать за эту книжку. Мы не в курсе, сколько там денег, и сможем ли мы их получить. Вообще ничего не знаем, – до последнего пытается отговорить, крепко держит себя за локти, морщинка между глаз становится более заметной.
Полунин не выдерживает, обнимает, коротко, но крепко целует в губы, не стесняясь Пашку. Ей нужна его поддержка сейчас, как и ему – ее.
– Все будет в порядке. Я позвоню, – уходя, оставляет с ними свое сердце.
***
Спустя сорок минут Мирон приезжает в назначенное место – небольшой бар рядом с метро «Звездная». Он не очень знаком с этим районом и не чувствует себя здесь комфортно, но, успев в пути поговорить с Антоном по телефону, заряжается его оптимизмом и смело заходит в небольшое полутемное помещение. Внутри несколько занятых столиков, за одним из них сидят Белый и незнакомая светловолосая девушка, скрывающая лицо под черной кепкой. Совсем неподходящий головной убор для декабря.
– Добрый вечер, – привитая с детства вежливость.
– Мирон Андреевич, присаживайся, пожалуйста. Будешь что-нибудь? – Гор источает уверенность, граничащую с надменностью. Даже в обычных джинсах и вязаном свитере он смотрится хозяином положения.
– Я за рулем, – отрицательно качает головой, занимая свободное место.
– Ну да, ну да, – тянет Белый, наконец, вспоминая о своей спутнице. – Знакомься, это Оля.
Мирон смотрит на девушку, которая поднимает голову, повернувшись к нему лишь одной стороной. Странная – это первая ассоциация, которая возникает у Полунина. Совсем молодая, но в глазах нет того, что присуще подросткам – искры.
– Здравствуйте, – голос хриплый, будто прокуренный, но пепельница на столе лишь около Святогора, а перед ней – кофе с большим количеством молочной пены. Может быть, простужена?
– Не могу сказать, что рад знакомству, не совсем понимаю, зачем оно мне, – честно отвечает на приветствие. Была бы его воля, он бы сейчас находился в квартире Войтович, в компании людей, которыми дорожит, а не здесь.
– Ну, что ты? – ухмыляется Гор, выпуская дым из сигареты, которую не положил, прекрасно зная, что его протянутую руку никто не пожмет. – Это очень нужное для тебя знакомство. Рад поздравить тебя с приобретением нового сотрудника, она может работать администратором в одном из твоих залов, принимать ставки, и вообще, ценный кадр.
Мирон не в восторге от такой перспективы. Да и подача ему не нравится.
– Насколько я помню, наш штат укомплектован, но это довольно оригинальный и очень самонадеянный способ внедрить своего шпиона…
Белый громко смеется, демонстрируя ровные зубы.
– Я тебя умоляю, нужна мне ваша фирмочка… Хотел бы, давно бы получил.
– Не зарывайся, – резко и зло.
Гор поднимает руки ладонями вперед.
– Ладно-ладно, я не хотел тебя нервировать, просто девушке негде работать, вот и решил, что в твоей конторе ей будет хорошо. За это я отдам тебе сберкнижку и постараюсь больше не беспокоить. Я ведь подсуетился для твоей женщины, все разузнал и съездил к нотариусу. Хорошо, что у нее сохранились все данные – она смогла сделать задним числом доверенность на операции со счетом. К ней не обращались с поиском счетов, в банк никто запросов не делал, поэтому о смерти владельца там не знают и счет не заблокирован. В общем, госпоже Войтович прямая дорога в банк, только паспорт пусть не забудет. Можешь не благодарить, все для вас.
Мирону откровенно не нравится эта ситуация. Он не хочет никаким образом быть снова связанным с Гором, но, приняв на работу его протеже, он автоматически продлевает с ним отношения. Эту договоренность будет сложно прекратить.
– Свят…
– Молчи, – попытка девушки вмешаться в разговор пресечена. Мирон не может не обратить внимания на то, как Оля назвала Белого. Это интригует, наводит на мысли, что они как-то связаны. Он думает около минуты и, наконец, решается.
– Что ж, раз это все ваши условия, то я готов пойти на сделку, – поворачиваясь к девушке, – постараюсь найти для вас место в одном из ближайших залов, не обещаю, что это будет должность администратора, но то, что до него вы сможете дорасти со временем, не оставляет сомнений. От вас мне нужны ксерокопии документов и номер телефона, по которому я смогу с вами связаться, – последним обозначив, что не готов в дальнейшем решать вопрос трудоустройства через посредника.
Получив все необходимое, Мирон прощается, выходит из бара и садится в машину. Первым делом звонит Олесе, которая, судя по всему, сейчас курит, чтобы унять тревогу, рассказывает ей о встрече и успокаивает.
– Ты приедешь? – с надеждой в голосе.
– Думаю, что уже слишком поздно, отдыхай, – ему бы хотелось вернуться, но время уже не позволяет. – Я постараюсь завтра днем уехать с работы пораньше, и мы сходим с тобой в банк. Если цифры не лгут, то твоя тетя сумела за всю жизнь заработать неплохое состояние.
– Только это не избавило ее от одиночества, – вставляет Олеся. – Буду ждать тебя. Спасибо. За все.
Попрощавшись, Полунин убирает телефон, снова просматривает бумаги, закуривает и наблюдает за выходом из бара. Нужно будет как-то объяснить отцу появление новой рабочей ставки. Спустя пятнадцать минут из дверей выходят Белый и его спутница, продолжающая скрывать лицо под кепкой, а теперь еще и под капюшоном пуховика. Они садятся в машину и уезжают, не заметив его, зато он успевает выхватить подсвеченную фонарем ранее невидимую сторону лица Ольги, обезображенную пожелтевшими синяками.
***
Поездка в банк получилась более чем успешной. Предъявив свидетельство о смерти, Олеся смогла перевести деньги на свою карту – их хватило не только на то, чтобы договориться с фирмой, которая оказывала услуги по ремонту и замене окон, но и на заказ кухни, техники и мебели для будущего дома. Часть денег было решено оставить про запас, часть – перевести матери, а еще какую-то сумму сохранить для приобретения в ближайшем будущем подержанного автомобиля. Желание водить машину никогда не покидало Войтович, вспомнившись предыдущим вечером, оно вновь вышло на поверхность.
Приехав домой, Олеся и Мирон без сил упали на диван. Рядом на подлокотнике примостилась Мишка. Павел застрял в гостях у Сашки, но обещал быть дома через полчаса.
– Спасибо тебе огромное, столько дел мы успели осилить за такое короткое время, даже не знаю, как бы я справилась сама.
– Теперь тебе не надо об этом думать, ведь у тебя есть я, – Мирон подтягивает Олесю к себе и помогает ей усесться у себя на коленях. Ему нравится ощущать ее тепло, тяжесть, ее волосы у себя под пальцами и губы на своих. Ему все в ней нравится – то, как она тяжело дышит, изгибается, трется об него, как прикусывает его губу, тихо стонет, когда его руки приподнимают ее свитер и гладят грудь через ткань бюстгальтера, заставляют забыть об окружающем мире.
Олеся плавится в объятиях Мирона, растекается лужицей, теряет все связные мысли и чувствует щекотание крылышек бабочек в животе. Она всегда снисходительно улыбалась, когда читала подобное в любовных романах, а теперь сама испытывает восторг и удовольствие, понимая, что другими словами эти чувства тяжело описать. Ей хочется принадлежать этому мужчине, быть его женщиной во всех смыслах, растворяться с ним в наслаждении. Удивительное открытие для человека, который долгое время считал себя если не фригидным, то мало нуждающимся в физическом контакте. Олеся всегда комплексовала по поводу своего тела, лишнего веса, она и сейчас недовольна своей фигурой, но то, с каким желанием смотрит на нее Мирон, делает это малозначимым, отошедшим на задний план.
– Вот мы и добрались до третьей базы, – шепчет он, чуть отстранившись, но не выпуская ее из рук.
– Боюсь, что на этом игру придется остановить, потому что я не хочу, чтобы Пашка стал свидетелем нашего первого секса, – выдыхает она, прижимаясь лбом к виску Мирона.
– Почему я в твоем голосе слышу не только грусть, но и извинения? Мне кажется, что им здесь не место, – приподнимает бровь в фирменном жесте.
Олеся встает, поправляет одежду и чувствует, что начинает замерзать без тепла Мирона, которому не позволяет встать с дивана забравшаяся на колени Мишка. Свято место пусто не бывает.
– Давай поставим чайник, и я закажу что-нибудь из ресторана? – осторожно, чтобы не потревожить кошку, достает телефон.
Войтович пристально смотрит на него какое-то время, потом подходит и обнимает за плечи.
– Не знаю, какой мужчина все бы это терпел…
– Не знаю, какая еще женщина может создавать проблему там, где ее нет. Ты все равно окажешься в моей постели. Не сегодня, значит, чуть позже. Предвкушение – часть прелюдии, – приподнимает лицо за подбородок и целует. – Тем более, что мы оба сегодня действительно устали, да и Пашка сейчас придет, а я вчера не уделил ему достаточно внимания.
– Откуда ты взялся на мою голову такой, все понимающий? – улыбается Олеся.
– Увидел твое лицо в толпе и не смог пройти мимо, – отвечает Мирон и снова целует в припухшие губы. – Очень не хочется тебя отпускать, но нужно позвонить в доставку.
Она отстраняется, услышав, как хлопает входная дверь.
– Я дома! Все одеты? – громко и сквозь улыбку провозглашает Пашка.
– Будешь так шутить, сниму с тебя штаны и выпорю, – смеется Олеся, встречая сына и принимая у него несколько бумажных пакетов из ресторана быстрой еды. Мишка, услышав появление молодого хозяина, освобождает Мирона от своего общества, а тот, тоже выйдя в коридор, забирает пакеты у Олеси.
– Решил, что вы устали, и будет лень что-нибудь готовить, – объясняет Пашка, – взял на свой вкус.
Мирон с Олесей переглядываются, а потом одновременно обнимают подростка. Домашний вечер может быть приятным даже с совсем не домашней едой. Главное, чтобы вся семья была в сборе.
