Текст книги "Чужие лица (СИ)"
Автор книги: Ирина Рэйн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)
8
– 8 -
Иногда Олеся представляет свою жизнь в виде болота. Не потому, что в Ленинградской области их много. И даже не потому, что каждый день Войтович – рутина. Хотя и это тоже. А потому, что Олесю то и дело одолевает страх сделать неверный шаг. Очень легко оступиться и пойти к самому дну, чувствуя, что сопротивление бесполезно и только ухудшает ситуацию. А подать руку помощи некому. И никто не придет. И станет слишком поздно звать подмогу, дрожа от страха, захлебываясь вонючей зеленой жижей, осознавая, что это конец. Никто не услышит зова о помощи.
– Ну, Пашка, ну, чего ты копошишься? Игра через два часа уже, а ты до сих пор не собран, – Олеся нервничает, смотрит на часы, потом упирает взгляд в оконное стекло, переводит его на улицу, выискивая автомобиль Светы и Славы. О том, что они подвезут мать и сына до стадиона, договаривались заранее, а теперь из-за пробок на дорогах опоздать могут все. Лучше бы метро воспользовались, но кто знал? Главное – игру не пропустить.
– Да иду я. Только форму нужно сложить в сумку, – новая, красивая и пока что чистая одежда была получена лишь на днях. Потребовалось время, чтобы снять мерки, пошить, привезти. Это стоило затрат. – Тетя Света приехала?
Олеся снова смотрит на двор, где ветер шевелит ветви деревьев, а сброшенные с них листья лежат примятыми дождем коричневыми островками.
– Да, они здесь. Одеваемся и выходим, – заметив знакомую иномарку, делает последнюю затяжку, тушит наполовину выкуренную сигарету, подставив ее под кран с холодной водой. Привычное действие успокаивает расшалившиеся нервы. Или так просто кажется.
В машине, в отличие от улицы, тепло и сладко пахнет ванильным ароматизатором. Пашка сидит рядом с матерью на заднем сидении и нервно сжимает руки, старается не показывать своё волнение окружающим. Слава, видя это, спрашивает у него о команде, тренере и футболе, полагая, что такой разговор отвлечет парня. Тот ведется на уловку, взахлеб рассказывая о том, как они готовились целый месяц, какой замечательный у них тренер и что сегодня их ждет победа.
Олеся со Светланой в это время обсуждают рабочие моменты. У Войтович завтра выходной, так как ей нужно поработать дома. Все началось с банальной просьбы соседки, знавшей о ее профессии, подстричь маленькую дочку. Под мультики, присказки и пирожное в виде корзиночки удалось сделать из девочки настоящую принцессу. В итоге половина жителей квартала теперь ходит к Олесе домой, чтобы сэкономить время и деньги на стрижку и укладку. Сарафанное радио – иногда даже неплохо. Пашка, конечно, не особо доволен, ведь ему приходится сидеть в кухне, пока мать работает, но он понимает необходимость дополнительных денег для их маленькой семьи.
Машина паркуется перед забором, рядом с двумя автобусами и черным внедорожником. До ворот и далее, в небольшое здание спортивной школы, идут быстрым шагом, успевают. Пашка теряется в недрах раздевалки, а его мама с друзьями идет на трибуны, чтобы занять места поближе. Один из секторов заполнен детьми из детского дома. Разного возраста, роста и веса, они смотрят на поле и вокруг себя удивительно одинаковыми глазами. В них – предвкушение игры и твердая вера в победу "своих". Некоторые ребята даже держат в руках плакаты с названием любимой команды. Кто-то уже кутается в пледы, которые раздавали на входе. С погодой сегодня не повезло: сильный ветер, но, по крайней мере, нет дождя.
– Не думала, что здесь будет столько детей, – протягивает Олеся, потирая ладони и вытаскивая из сумочки перчатки. Только на днях ей хватило смелости снять обручальное кольцо. Непривычно пусто теперь, то и дело хочется потрогать безымянный палец, где оно было.
– Это спонсор позаботился, – отозвались сбоку, – ещё депутатов ждем и прессу.
Олеся смотрит на сидящую рядом молодую женщину, на коленях которой восседает мальчик, с упоением жующий пирожок с капустой.
– А вы… Ведь не мама наших мальчишек, – вывод сделать просто, слишком молодая для того, чтобы воспитывать подростка.
– Я жена вашего тренера, Настасья, – смеется та, – а это наш сын Захар.
– Очень приятно, – кивает Войтович и представляет себя и сидящих рядом Свету и Славу. – Пашка очень много хороших слов говорит о вашем муже. Посмотрим, сможет ли он привести ребят к победе.
Захарка еще больше ерзает на коленях мамы, пытаясь что-то или кого-то разглядеть сквозь толпу.
– Это будет интересная игра, ведь Антон тренирует обе команды. К тому же матч дружеский, его главной целью является не победа, а участие. Особенно для воспитанников детского дома. Если бы не помощь сторонних людей, ничего бы не получилось.
– Скажите, а можно с кем-то поговорить о спонсорской поддержке? – включается в разговор Светлана. – Полагаю, что те же новогодние подарки можно начать собирать уже сейчас.
– Можно. С Мироном Полуниным, – Настя трет переносицу. – Он лично курирует поток средств, при этом вкладывая основную их часть.
– И как его найти? – Вячеслав чувствует, как жена сжимает его руку в знак благодарности за поддержку.
– Дядя Мирон! Дядя Мирон! – кричит Захарка и тычет пальцем туда, где начинает говорить депутат местного собрания. Рядом с ним стоят пожилая женщина, как позже выясняется, директор детского дома, и мужчина в деловом костюме и черном пальто.
Настя одергивает мальчика и вкладывает в его ручку конфету на палочке. Та помещается в маленький рот, прерывая крики.
– Вам уже ответил мой сын. Вот он, – громким шепотом. – Если надо, могу дать номер его телефона. Не уверена, что у него сегодня найдется время, чтобы поговорить с вами.
Света записывает номер, а Олеся, узнавшая в представительном мужчине клиента со стрижкой под ноль, думает о том, как тесен мир. И о том, что у него отросли волосы, и пора снова их стричь. А еще о том, как одежда меняет людей и как сами люди меняются в зависимости от обстоятельств. В парикмахерской он был одним человеком, а сейчас – совсем другой: важный, собранный, рассказывающий о детях, их нуждах, игре, позирующий для фотокорреспондентов. Незнакомец.
После речи, которую слушали с большим нетерпением, наконец, на поле стали появляться игроки обеих команд. Олеся, проследившая за тем, как организаторы матча расселись на свои места, теперь не отрывает взгляда от сына и не замечает, что на нее обратили внимание с этих самых мест.
Мирон удивлен этой встрече. Земля слишком круглая. Он смотрит на Олесю, Настю и Захара, а потом замечает еще женщину и мужчину. Все увлеченно следят за игрой. В одном из нападающих Мирон узнает парня, который хотел его ударить. Вот, значит, как. Он в команде, а родители пришли за него поболеть. Впрочем, подросток играет довольно неплохо, но то и дело натыкается на сопротивление защиты. Особенно старается Никита Черных. Будто за жизнь свою борется, а не мяч гоняет.
Трибуны кричат и скандируют. Преодолев, наконец, бОльшую часть поля, с подачи Якунина Пашка забивает первый гол. Половина болельщиков подрывается с мест, аплодирует и кричит речёвки. Вторая половина с сожалением опускает плакаты, а потом вновь начинает поддерживать свою команду, ведь это только первый гол, еще ничего не потеряно. На перерыв мальчишки уходят со счетом один – один. Ничья, а значит, впереди всё самое интересное.
В раздевалке мальчишки пьют воду и вытирают пот, наслаждаются заслуженным отдыхом. Здесь то и дело возникают разговоры о напряженных моментах игры, а затем резко прекращаются, ведь их слышат не только друзья, но и соперники.
– Эй, как тебя? – Пашка подходит к игрокам другой команды, обращает на себя их внимание.
– Никита. А ты? – ему уже не нравится обращение, но он старается быть вежливым.
– Павел. Хорошо играешь, Никитос. Поддаться не хочешь? Зачем стараться, если и так понятно, что мы выиграем?
Черных проводит рукой по короткому ежику волос. Колко. Мокро. И сам он весь такой ершистый становится, не трогай, ударит током.
– Быстро же ты зассал, домашний мальчик. Думаешь, твоя мамка будет рада, когда узнает, что ее сынок такое ссыкло?
Пашка прямо чувствует, как его глаза наливаются кровью, злится, бесится, а потом резко замахивается, но рука застывает в воздухе, кисть болит от резкого захвата, а до ушей доносятся грозные слова Антона Владимировича.
– Это что такое?! Нам только драки здесь не хватает! Хотите доказать, что вы здесь чего-то стоите, делайте это на поле! Все, перерыв окончен. Разошлись!
Пашка прожигает взглядом соперника. Теперь он будет играть в полную силу, нет, даже выше своих сил. Этот Никита пожалеет, что вспомнил его маму. Разозлил не хуже красной тряпки для быка. И ударить его не получилось. Удивительное повторение истории. Сначала с Полуниным (знал бы, что он их спонсор, все равно подошел бы), теперь – здесь. Но Пашка еще покажет всем где раки зимуют.
Вторая часть игры проходит еще более напряженно, чем первая. Судья то и дело раздает карточки. Тренеры не успевают делать замены, чтобы хоть как-то изменить ситуацию. Болельщики срывают голос, про холод уже никто не помнит, всем жарко от разворачивающейся перед глазами баталии. Игроки не перестают удивлять – приятно и нет – забитыми голами и разбитыми коленками, игрой на острие, решающими моментами.
Света оборачивается к мужу.
– Не думала, что футбол может быть столь увлекательным.
– Во дает! Смотри на номер двадцать три. У парня явно талант. Это даже мне – простому любителю – видно, – невпопад отзывается Слава.
– Но они же проигрывают, – непонимающе произносит Светлана, не отрывая взгляда от мальчика с короткими волосами.
– Женщины… – вздыхает.
– Я бы попросила не грести всех под одну гребенку, – улыбается Настя. – Я тоже женщина, но в игре кое-что понимаю. Наличие такого супруга, как у меня, обязывает знать правила и следить за рейтингом игроков. А вообще, никто не сомневается в таланте Никиты Черных. К сожалению, его ситуация оставляет желать лучшего. Видите вон там девочку в шапке с помпоном? Это его родная сестра Вика. Они родились в семье алкоголиков. Со всеми вытекающими последствиями… Насилие в детском возрасте привело к гаптофобии* у нее и озлобленности на мир у него. Потом ребята попали в детдом. Их несколько раз пытались усыновить, но нигде они не смогли прижиться… В основном из-за девочки, Никита более-менее справляется со своими эмоциями. Она же родилась слабой очень, часто болеет, а тут еще боязнь прикосновений. Мало кто готов ухаживать за таким особенным ребенком. И разделить их нельзя. Не согласны категорически. Так и живут…
– А вы откуда знаете? – интересуется Олеся.
– Муж рассказывал. Он очень переживает, что талант Никиты может пропасть, да и сами подростки… Им уже четырнадцать, ещё немного – и в свободное плавание. А там что угодно может быть.
Света еле сдерживает слезы. Не должно быть так. Несправедливо. Почему жизнь бьет по тем, кто не может дать отпор? И что делать, чтобы это не случалось? Женщина смотрит на мужа, на его сжатые губы и нахмурившиеся брови, находит отклик. Похоже, что он тоже потерял интерес к футболу и думает о брате и сестре. Молчат оба. Обо всем можно поговорить дома.
Игра оканчивается с перевесом в счете в пользу команды Пашки. Ребята снова встречаются в раздевалке, но на ссоры уже нет сил. Вымотались все. Детдомовцы перекусывают в кафе, забирают свой утешительный приз и едут к себе, чтобы отдохнуть, поделиться впечатлениями с теми, кто не смог приехать.
А после кафе занимают победители, Пашка сидит на одном из стульев и довольно жует кусок торта. Сладко. Рядом с ним мама, друзья и тренер с семьей. Он счастлив. Олеся смотрит на сына, отогреваясь чаем, но из головы не идет история мальчика из другой команды. Нет его вины в том, что он родился у нехороших людей, что те били его, издевались над ним и сестрой, растоптали и унизили физически и духовно. Нет возможности изменить прошлое. И что самое ужасное – у нее нет шанса помочь. Ей самой нужна помощь.
***
Мирон, проводив гостей матча, едет домой. Дорога стелется под колеса и замирает на светофорах. Мирон может собой гордиться, все прошло замечательно, однако он думает о пустой квартире, в которую скоро войдет, и о своем нежелании это делать. Когда потребность стать свободным превратилась в одиночество? Почему у этих двух понятий такая тонкая грань? Как найти человека, который сможет согреть не только постель, но и душу?
9
– 9 -
Неудивительно, что вчера съели, наверное, все пирожки и выпили все горячие напитки в кафе при спортшколе – ночью стрелка термометра впервые за осень опустилась ниже нуля. Это можно было понять, даже не смотря на градусник, стоило только выглянуть во двор, где маленькие лужи сковало тонкой корочкой льда, а на клочках почему-то до сих пор зеленой травы образовался белый иней.
Новый день для Олеси начинается не только с похолодания, но и с мрачного настроения Пашки. И нельзя то отнести ни к игре, ведь выиграли, ни к недосыпу, так как уже девять, вполне можно было выспаться. Через час должны прийти первые клиенты, нужно успеть принять душ, позавтракать и немного прибраться, а то после вчерашних сборов в квартире бардак. По-хорошему, нужно было заняться этим еще вчера вечером, но сил и желания не было, слишком ярой была отдача от выплеска адреналина и сильных волнений.
Пашка сидит за столом и медленно размешивает сахар в чашке с чаем. Тот давно уже растворился, но подросток продолжает гипнотизировать кружку. Олесю это напрягает – вместо того, чтобы помочь ей с уборкой, он ничего не делает. Она уже хочет подойти и спросить, в чем дело, но сын опережает ее вопросом:
– Ты считаешь меня трусом?
Олеся теряется, садится на соседний стул и внимательно смотрит на Пашку, пытаясь в его глазах прочесть ответ на ее незаданный вопрос.
– Нет. С чего ты это взял вообще?
Пашка неопределенно пожимает плечами и уходит от ответа, быстро выпивая чай в три больших глотка.
– Пойду, пыль вытру, – схватив тряпку, уходит в комнату, оставляя маму теряться в догадках о своем непонятном поведении. Она никогда не узнает, что его задели слова детдомовского мальчишки.
***
Стылый воздух подземного пешеходного перехода заставляет Мирона приподнять ворот пальто и с ещё большей скоростью проходить сквозь разношерстную толпу, обтекающую его с двух сторон. Он направляется к одному из своих любимых кафе, где договорился о встрече с некими Светланой и Вячеславом. Машину пришлось запарковать на другой стороне проспекта. Неудобство в виде обязательной прогулки по темному и дурно пахнущему переходу вызывает легкую досаду и совсем ненужные воспоминания юности.
В кафе, как и всегда, тепло и уютно. На окнах, хоть и искусственно, но все равно красиво проливаются капли дождя. Он уже видел их прошлой весной, потом капли сменили зеленые листья, а с наступлением зимы это место займут снежинки. В кафе "Четыре сезона" всегда следят за календарем.
Он садится за столик и, не заглядывая в меню, берет кофе и яблочный пирог с миндалем – любимый десерт матери с ее смертью стал таким и для него. Официант уже успел принести заказ, когда рядом появляются двое – мужчина и женщина.
– Здравствуйте, вы господин Полунин? – мужчина старше его лет на десять, чуть полноват, что не мешает ему выделяться из толпы. На такого точно обратишь внимание, ведь в нем чувствуется стержень. Русский мужик.
– Можно Мирон, – отвечает на рукопожатие.
Простите за опоздание, жуткие пробки, – Света волнуется, резким движением стягивает с себя пальто. Вчера весь вечер они со Славой разговаривали о сиротах. Вопрос бездетности в их семье стоит столь остро, что напоминает открытую рану. А на футболе в нее щедро насыпали соли, заставляя тупую боль вспыхнуть огнем и прокатиться по венам. – Спасибо, что встретились с нами. Мы бы хотели помочь деткам, но при этом должны быть уверены, что потраченные средства дойдут до адресата. Мы присутствовали вчера на матче и видели, что вы очень много вкладываете в ребят, которым нужна помощь.
Супруги решили начать с малого – просто приехать, посмотреть, привезти подарки или сделать что-то необходимое. А уж потом решить для себя – брать ли ребенка из детского дома, и кого конкретно. Впрочем, два кандидата, чья история была ими услышана и прочувствована – единственные претенденты.
Мирон разглядывает собеседников, пока официант принимает их заказ. В словах довольно привлекательной женщины не чувствуется подвоха или лжи. Он узнает этих людей, они действительно сидели на трибунах. Только почему с ними нет жены Вячеслава? Не то, чтобы он хотел ее видеть, хотя, пожалуй, был бы не против пересечься с приятным в общении человеком. Почему-то вспоминались ее легкая рука и теплая улыбка на ярко накрашенных губах.
– Что ж, это очень здорово, что вы решили помочь детскому дому. Мы никогда не отказываемся от поддержки, если она идет от чистого сердца. Давайте обговорим детали. Какую сумму вы хотите отдать на благотворительность?
Они разговаривают еще около получаса и расходятся, довольные результатом беседы. Ближе к новому году в детский дом привезут настоящую ель, а пока будут закупаться игрушки для маленьких и гаджеты для тех, кто старше. Надо только вновь поставить ящик для писем «Деду Морозу». Жаль лишь, что главное желание детей он исполнить не в состоянии.
Мирон вновь проходит через пешеходный переход, останавливается у машины, но не садится, а достает из кармана пачку сигарет и прикуривает. Мелкий то ли снег, то ли дождь падает на белую бумагу, оставляя коричневые пятна, пробивает до табака. Мирон может не стоять здесь, но он не торопится спрятаться в тепло автомобиля. Он думает о том, что в его жизни уже несколько лет нет изменений. Это его личное «плато». Постороннему наблюдателю было бы трудно в это поверить, ведь каждый день Полунина буквально расписан, но в этой ежедневной суете все остается прежним. Ничего не меняется. Есть дом, работа и помощь сиротам – три составляющие его жизни. Важные, нужные, но ощущение неполноты не покидает. Мирон, наконец, бросает окурок на асфальт, вдавливает его подошвой, а вместе с ним свое недавнее хорошее настроение. Вскоре его автомобиль медленно выезжает на дорогу, дворники смахивают с лобового стекла то ли снег, то ли дождь.
***
– Как думаешь, вчера нас кто-нибудь заметил? – шепотом на ухо брату.
– Вика! Внимательнее, пожалуйста, – учительница недовольна, что девочка отвлекает Никиту, у которого и так есть проблемы с учебой из-за неспособности собраться в нужный момент. Диагноз СДВГ поставили ему еще при поступлении в детский дом и до сих пор не сняли.
– Перестань верить в сказки. Большая уже, – фыркает Черных и снова всматривается в пример на доске. Он не хочет об этом думать. Просто не может.
***
… – Олесечка, у вас золотые руки…
… – Если бы я знал раньше, что в соседнем доме работает такой прекрасный мастер…
… – Лунтик решает полететь обратно на Луну, а друзья ему в этом помогают…
… – Здесь подлиннее, а вот эти прядки покороче, хорошо?
… – Как вы считаете, розовый цвет не слишком молодежно?
… – Когда я была маленькой, мама не давала обстричь мои длинные волосы. Как же я с ними мучилась все детство!…
Олеся лежит на своем диване, положив ступни на подлокотник. После дня, проведенного стоя, ничего не хочется делать. Ноги сводит, руки ломит, а перед глазами только череда сделанных сегодня стрижек и покрасок. Нужно заставить себя подняться, чтобы поесть, но она не может. Еще хотя бы полчаса полежит и встанет.
Пашка сидит за столом и делает уроки. Олеся не понимает, как можно заниматься русским языком и при этом слушать музыку через наушники. Слушать так громко, что попытки достучаться до сына пресечены на корню. Подросток пишет в тетради, время от времени заглядывая в учебник, поигрывая ногой и кусая кончик ручки. Дурацкая привычка, от которой он никак не может избавиться.
Олеся тянется к мобильному телефону, стоящему на зарядке. Она думает позвонить Пашке и таким образом обратить на себя его внимание, но замечает пропущенный звонок от мамы и сначала набирает ее номер.
Разговор длится всего около минуты, но Олеся, превозмогая боль в ногах, идет в кухню и хватается за пачку сигарет. Ей удается удержать телефон между плечом и ухом, поднести огонь сигарете, сразу затянуться. Она чувствует, как дым застревает в горле и тянется к стакану, наливает холодной кипяченой воды и делает глоток.
Смерть не выбирает своих жертв. Нельзя назвать жертвой того, кто просто меняет свое состояние, теряет телесную оболочку. Смерть всегда вызывает страх, от которого нельзя сбежать, и к которому нельзя привыкнуть. Смерть неслышно заходит в дома, забирая жизни людей. И нет от нее замков и сигнализаций. Она безжалостна и необратима.
– Нет, я слушаю тебя, мам. Просто захотела пить, – отставляет стакан. Снова втягивает дым. – Я понимаю, что у нее никого здесь нет, а ты не поедешь устраивать похороны тети Лиды. И тем более бабушка Маша не поедет из Смоленска. Но я ведь ее совсем не знала, даже не видела ни разу. Ладно, видела в детстве, но не запомнила. Это было слишком давно. Мам… Ну, куда я поеду на ночь глядя? Тем более, ты сама сказала, что ее уже увезли в морг. Мам… Так, все, ладно, я поняла, что ты все равно меня заставишь это сделать. Диктуй адрес и имя соседки, которая нашла те… тетю Лиду. Я заеду завтра перед работой. Да. Диктуй.
Буквы скачут на салфетке, ручка то и дело прорывает тонкую бумагу, Олеся записывает адрес – ехать придется в Купчино, совсем не ближний свет. Но и не поехать она не может – обещала матери, лишь убедиться в том, что есть, кому заняться похоронами, а если нет, то придется делать все самой. От этой мысли передергивает – морг, кладбище, поминки… Хоть и дальняя родственница умершей, но практически – чужой человек. Не хотела бы она сама оказаться в такой ситуации.
Олеся прощается с матерью и звонит Светлане, чтобы предупредить об опоздании. Та соболезнует, разрешает взять еще несколько выходных, если понадобятся, и предлагает свою помощь. Олеся отвечает, что сама еще не знает, что нужно, но обещает обратиться при необходимости. А затем слушает рассказ подруги о встрече с Мироном Полуниным, о том, что этот мужчина оказался совсем не таким, как ей представлялось. Он действительно всей душой болеет за детей без родителей, деловой, но при этом человечный и щедрый.
– Ты мне так его нахваливаешь, как будто хочешь нас свести. Очень смешная шутка, Свет. Будто сама не понимаешь, что мне сейчас совсем не до такого. Еще эти похороны так некстати… – сама не замечает, что тянется за следующей сигаретой, в пепельнице уже три окурка, останавливает себя, шире отрывает форточку, наливает еще воды.
– Я тебе лишь говорю, что кольца у него не видела, и на мой вопрос, хотел бы он кого-нибудь усыновить, ответил, что одинок, поэтому такую возможность пока не рассматривает. Да и на Славу он произвел впечатление очень хорошее… В общем, есть, над чем подумать, тебе давно уже пора перестать закрываться ото всех в своей скорлупе. На Сергее свет клином не сошелся…
– Да причем здесь Сергей? – Олеся срывается. Думает, хорошо, что сын в наушниках. – Он уже давно для меня умер… Черт… Я не это хотела сказать. Ладно, в общем, завтра рано меня не жди, если что – позвоню. Пока.
Она отключает звонок и возвращается в комнату, где Пашка по-прежнему «долбает» русский, а из его наушников льется рэп. Подходит ближе, трогает за плечо, сын поворачивает голову, с вопросом в глазах стягивает наушники.
– Бабушка звонила.
– Все нормально? – интересуется.
– Да, то есть, нет. Наша дальняя родственница умерла, и похоже, что ее некому хоронить. Мне завтра утром придется ехать в Купчино, так что до школы дойдешь сам, – трет переносицу. Вот, теперь еще голова заболела. И зачем Света именно сейчас стала ее поучать, как надо жить? Совсем не вовремя. Какие мужчины? Тут бы самой не развалиться.
– Поехать с тобой?
– Тебе лишь бы прогулять, – ложится, потому что уже невмоготу стоять. Черт с ним, с ужином. – Нет, не надо. Я очень надеюсь, что это не займет много времени. Мне важно, чтобы ты отсидел все уроки, ладно?
Пашка заверяет, что волноваться не о чем, и снова надевает наушники, а Олеся прикрывает глаза и думает о том, что не хочет ничего решать, никакие проблемы, ничьи. И пусть это попахивает инфантильностью, но она устала бороться за выживание. Каждый ее день не приносит ничего, кроме этой борьбы. Каждое ее действие – чтобы не умереть с голода, чтобы всего хватало ей, Паше, маме. Каждый ее вдох, чтобы просто жить.
