Текст книги "Второстепенный: Торг (СИ)"

Автор книги: Ирина Нельсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)

Глава 14. Испытания и воспоминания

Насколько холодными были проводы в Альварах, настолько оказалось теплым приветствие. Стоило только мне дойти до клуатра, как раздался сигнал окончания урока. Коридоры ожили, наполнились толпой, смехом, разговорами и суетой. Заметили меня, одинокую фигуру у фонтана, сразу же.

– Да это же Волхов! – крикнул кто-то из толпы филидов. – Поверить не могу. Он вернулся!

– Он чист!

Ученики, среди которых были и барды, и филиды, и старшие, и младшие, дружно двинулись на меня. Десятки рук протянулись ко мне, намереваясь обнять и затискать. И все так и сочились силой самого разного вкуса, запаха и тока.

– Качайте его!

Ей-богу, никогда традиционное чествование победителей не вызывало во мне столько ужаса! Я шарахнулась от ребят, споткнулась о бортик фонтана и буквально взлетела на голову Атланта, подпиравшего собой одну из арок. Из глотки вырвался тонкий, абсолютно девчачий визг:

– Не надо!

Ребята озадаченно остановились под статуей, переглянулись и отступили, вспомнив, что прикосновения ко мне чреваты для здоровья, и в первую очередь для моего собственного. Атлант, в ухо которому пришёлся вопль, повернул голову. Гранитная шея издала приятный шорох.

– Чем могу помочь? – любезно спросил он.

Я нервно хихикнула, поняв, что самостоятельно с могучей шеи не слезу.

– Привет, гугл. Поставь меня на землю, пожалуйста!

Сильные руки подхватили меня под мышки, легко оторвали от гладкого тела и аккуратно вернули на травку. Ребята окружили меня, больше не пытаясь, слава всем богам, прикоснуться, и забросали вопросами. Я вздохнула и честно рассказала, что в Альварахе страшно и что вышли мы с профессором в компании с Альвахом и Златовласом. На середине моего монолога раздался знакомый вопль:

– Где? Где он?! Где эта сволочь кучерявая?! Пустите меня, я его сейчас же задушу! – и сквозь толпу пробился Крис в компании своего неизменного рыжего Ленина.

– Привет. Прости, я не успел прочитать твой дневник…

Крис рванулся вперёд, схватил меня в острые, пахнущие грушами объятья и хорошенько потряс.

– Вернулся! Поверить не могу!

Я застонала, вздрогнув. Шибануло меня крепко. Перед глазами вспыхнули звёзды, под веками запекло.

– О, прости, прости! – Крис сразу же отлип и переместил руки на плечи, защищённые футболкой и ветровкой.

Меня торжественно проводили в башню бардов, усадили в кресло, даже подали чай – и всё это на фоне непрекращающихся вопросов. Вопросы были однотипными и, в общем-то, предсказуемыми: всех интересовало возвращение Владыки. Поскольку я понятия не имела, что можно рассказывать, а что нельзя, то все мои ответы свелись к описанию внешности Изначальных. Наконец, ученикам надоело слушать дифирамбы красоте и величию эльфов. Филиды отправились на занятия, а барды – те, у кого было окно, – решили сделать подарок декану.

Я с ними не пошла. Перед глазами и без того плавали цветные круги, в ушах стоял то ли звон, то ли писк аппаратов жизнеобеспечения оттуда, из реальности. Мир становился странно прозрачным и эфемерным. Казалось, ещё чуть-чуть, ещё один выдох – и он расколется на множество осколков и граней. Непослушными руками я залезла в почтальонку и достала пузырёк с лекарствами. Вот стоило только отменить приём – и здравствуйте…

– Не советую, – улыбнулся в бороду Волх, на секунду оторвавшись от своего меча. Улыбнулся, поднялся с кресла у камина и растаял в углу, где из-под гобеленов выступал колодец. Вода звонко капала с перевёрнутого ведра на каменный пол, и в луже сиял ослепительно голубой кусок неба. Капли падали в это небо, отдаваясь в ушах мерным то ли звоном, то ли писком аппаратов. Кругов не было.

На подоконник, взмахнув крыльями, сел крупный чёрный ворон и громко каркнул, глянув на меня лицом Кайракана. Он просочился сквозь оконное стекло, сделал круг по комнате и сел на плечо, пребольно впившись в него когтями. Набежавшие слёзы на мгновение высветили двор с пеструшками, тётю Зою, деловито вычёсывающую овец, и прядущую на крыльце бабулю. Я моргнула – и слёзы стекли по щекам. Вместе с ними из гостиной бардов пропал и двор бабули.

– Тихо капает вода. Не пугайся, это глюки. Так бывает иногда, – философски сообщила я пузырьку с лекарствами и, потерев уставшие глаза, щёлкнула крышечкой.

– Не пей, – потёрся о мою ногу большой бурый медведь. – Это не поможет.

Его когтистая лапа сдвинула голову на спину, и из-под шерсти показались золотистые кудри Овто. Он задумчиво повертел в руках шест с разветвлённым навершием – новой люлямой.

– Я просыпаюсь? – с надеждой спросила я его.

Овто покачал головой.

– У тебя глазные зубы сегодня совсем выросли, – ответил он. – Теперь, чтобы нас увидеть, тебе необязательно засыпать. Достаточно лишь позвать. Но помни: ты видишь – и тебя видят тоже. Моргай, дитя. Ищи своего защитника.

Я зажмурилась. Писк аппаратов затих, тяжесть Кайракана исчезла с плеча, пропала рука Овто на ноге. А вот моя рука полыхнула запахом крови. Я открыла воспалённые, нещадно слезящиеся глаза.

В гостиной никого, кроме меня и невозмутимого Атланта, не было. О том, что здесь были предки, напоминала лишь боль в плече – когти Кайракана пропороли два слоя ткани и оставили на коже кровоточащие следы. Я их осмотрела, смазала мазью с подорожником и потёрла глаза. Моргнула – и увидела четыре знакомых тени рядом с креслом.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Что ж, это было даже ожидаемо. Я и до прозрения видела больше, чем остальные эльты. Блин, жалко-то как, а ведь почти поверила, что сейчас вернусь…

Возвращение из Альвараха, общение с предками, гул магии в теле – всё это вымотало так, что сил не осталось от слова совсем. Забив на уроки и прочие занятия, я кое-как доползла до спальни, рухнула на постель и провалилась в глубокий сон без сновидений, точно в тёмный колодец.

Как выяснилось потом, проспала я весь день и всю ночь, не реагируя ни на тычки, ни на звуки. Даже не отреагировала на воду, которой Эдриан полил мою голову, пытаясь разбудить к ужину – только перевернулась на бок и накрылась одеялом.

– Проснись, – разбудил меня тихий, на грани слышимости, шёпот.

Я разлепила веки. Надо мной склонилась чем-то встревоженная Зоя. Она провела невесомой ладонью по моей голове, горделиво вскинула голову, взглянув куда-то сквозь балдахин, и со словами: «Этот ребёнок рос в девяностые. Он точно знает, когда надо линять. Он найдёт защитника к концу дня, вот увидишь», – шагнула в стену.

– Волхов, ты нормально себя чувствуешь, да? – насторожённо спросил Эдриан.

Я моргнула и оторвалась от разглядывания стены.

– Нормально. А что?

– Да ничего, – всё также насторожённо ответил Эдриан. – Просто ты как открыл глаза, как в стенку уставился, так и лежишь уже пять минут. Опять смотришь смурфиков, да?

– Нет, – я села и потёрла лицо, пытаясь прогнать плотное ощущение сказочного абсурда. – Не вижу. Просто не выспался, вот и всё.

– А мне всё-таки кажется, что ты на что-то смотрел… – гнул свою линию Эдриан.

– Слушай, сосед. Меньше знаешь – крепче спишь и дольше живёшь. Понял? – раздражённо сказала я, пытаясь откопать в почтальонке полотенце. Эдриан угукнул. Полотенце нашлось, и я поплелась в уборную.

Абигор уже был там и бодро плескался в ледяной воде, фырча и брызгаясь, как попавший под дождик кот.

– Привет, – расцвёл он в улыбке при виде меня и выскочил из душа. Я передёрнулась, когда он начал растираться и капли попали на меня. На его тонкой руке ярко блестела серебристо-голубая фенечка. – Я вчера так и не поздравил тебя с возвращением.

Мальчишка улыбался до того обаятельно, что я не удержала ответной улыбки.

– Спасибо, Абигор. Я вчера ничего не пропустил?

– Не считая внеочередной уборки, ничего, – пожал плечами Абигор. – Кстати, вчера профессор Хов ходил к Безликим и сказал, что сегодня приедут Владыка Златовлас и Верховный судья, поэтому после обеда отменены все кружки. Будет праздник.

Я замерла с мылом в руках. Профессор вчера ходил к Безликим? Зачем? Или…

– Надолго вызывали профессора?

– Да нет, его где-то часа полтора не было. Он ужин пропустил, а потом сразу у себя закрылся, – пожал плечами Абигор. – Наконец-то Владыка вернулся! И Верховный вышел! По всем сидам на весь месяц объявлены гулянья. Владыка будет ездить по ним, проверять дела, – он счастливо зажмурился.

Полтора часа. Потом сразу заперся у себя в покоях. Я похолодела от догадки. Мы ведь со Златом не обговорили, что двадцать четыре часа уместятся в одни сутки. Каждый день по часу, полчаса на то, чтобы собраться с силами – целый месяц.

А Абигор напевал и улыбался.

– Я смотрю, ты прям светишься, – заметила я, склонившись над раковиной и споласкивая побледневшее лицо.

Спокойствие, только спокойствие. Сначала умываемся, чистим зубы и только потом идём к профессору. Идём, а не несёмся со всех ног. Он ведь ни за что не простит, если я хоть как-то дам знать ученикам о пытках!

– Я всю жизнь мечтал его увидеть, – влюблённо улыбался Абигор. – Отец говорил, у него волосы по цвету – чистое золото.

– Правда, – кивнула я. – Они даже в воде не темнеют.

– Интересно, как выглядит Верховный? – продолжал мечтать Абигор. – У нас ведь только один портрет и есть, но я его не видел. И говорят, художник был не очень хорошим. Ты ведь видел Альваха, Вадим? Какой он?

– Настоящий король, – подумав, ответила я. – Красивый, печальный, вспыльчивый немного и упрямый, но очень искренний. От Владыки не отходил ни на шаг.

Абигор расчёсывал собственные светлые волосы и мечтательно щурился, явно представляя себе Верховного. Я умывалась и вместе с рассказом о Верховном Судье старательно гнала мысли о Корионе. Лучше думать над загадочным велением предков искать защитника. Да, лучше подумаю о нём.

Судя по всему, они имели ввиду животное-тотем, защитника от нечисти и приставучих духов. Ведь не зря Кайракан показал, что те, кого я вижу, могут навредить даже телу. И вот как, спрашивается, искать этого духа?

Я дочистила зубы и решила после проверки профессора пройтись к озеру. Думаю, если искать кого-то, то или среди дружественного мне племени, или среди лесной живности. Живность тут водилась не самая дружелюбная, так что я больше склонялась в сторону келпи. Они, как ни крути, наполовину звери.

И нет, на куст малины с манящими ягодками, который рос в углу душевой, я не обратила ни малейшего внимания. И нет, я споткнулась на лестнице вовсе не потому, что спешила к профессору. Просто шнурки на ботинках развязались, вот и всё.

Дверь в алхимическое крыло оказалась заперта, и я стучала до тех пор, пока за ней не раздались шаркающие шаги.

– Волхов, шесть утра. Вы с ума сошли – стучать в такую рань? – зевнув, недовольно спросил профессор и покрепче запахнул свой клетчатый халат.

Его лицо было чуть бледнее обычного. Под глазами припухли мешки. Открыв дверь, он оперся о косяк и скрестил руки на груди, подозреваю, чтобы, не дайте боги, я не увидела лишнего кусочка кожи. Но в целом профессор выглядел нормально и чувствовал себя тоже. И не скажешь, что вчера его пытали целый час. Физически он был цел и невредим.

Пытать можно не только физически, напомнила я себе.

– У вас всё хорошо? – уточнила я.

– До того, как вы меня разбудили, всё было замечательно! Это всё, что вы жаждали узнать, или есть что-то ещё? – желчно спросил профессор.

Я выдохнула. Кусается, значит, точно в норме. А об остальном можно расспросить и позже.

– Нет, сэр. Простите, что разбудил.

Хов недовольно скривился и захлопнул дверь. Я развернулась и уже сделала несколько шагов, но тут за спиной снова раздался его голос.

– Волхов, сегодня в три часа приедет комиссия для проведения испытания.

Я растерянно оглянулась. Профессор снова стоял в дверях, подпирая собой косяк.

– Какого ещё испытания?

– На принадлежность к бруидену Гвалчгвин. В течение дня ничего есть нельзя, пить только воду, – вредным голосом заявил Хов и снова закрылся. На этот раз совсем.

Блеск. А если меня действительно признают наследником бруидена, что тогда? «Будешь до конца видений ходить вокруг Хова, как лиса вокруг кувшина», – мрачно ответила я сама себе. Хотя… Какой инцест, если кровь у нас абсолютно разная? Да и у меня есть возможность превратиться в женщину. Пока в теории, правда.

Я вздохнула. Проверить способность руки так и чесались. Но укромных уголочков, где можно было бы это сделать, в нашпигованной статуями школе просто не существовало.

Из куста, величественно ступая огромными лапами, вышел медведь, тряхнул лобастой головой и со словами «ищи защитника» растворился в тенях.

– Иду-иду, – проворчала я, повернув в сторону озера.

Раз предкам так приспичило, значит, дело безумно срочное.

Через ворота меня пропустили свободно, хотя обычно привратники вытрясали из учеников душу насчёт пропусков. А сегодня келпи только уточнил, куда я иду, и зорко проследил за тем, чтобы я не сошла с тропы. Интересно, как бы это у меня получилось, если по обе стороны лежали огромные сугробы?

Озеро встретило меня безмолвием. Ни всплеска, ни движения – оно лежало огромным неподвижным зеркалом, в котором отражались горы из внешнего мира. Огромные, величественные, без малейших следов Фогруфа, они отражались так, словно зритель смотрел на них из-под воды, отчего жуткое чувство ирреальности лишь усиливалось. Клубящийся на горизонте белёсый туман ничуть не помогал, ведь он не знал, что зимой туманов не бывает.

Я села на причал, дотянулась до воды рукой, пустив круги по поверхности. Холод вонзился острыми иголочками. Вот так и не скажешь, что на глубине кипит разумная жизнь. Ладно рыбы, но как теплокровные келпи жили в такой холодине? Магия?

Не успела я задуматься над тем, как и кого мне звать, как из пущенных под рукой кругов вынырнула рогатая голова.

– Здрасьте, мистер Волхов. Это хорошо, что вы пришли сюда. Я ведь вас так и не успел поблагодарить, – насторожённо сказал он, выдохнув облачко пара.

Кажется, меня только что заподозрили в суицидных порывах. Я выпрямилась и устроилась на причале поудобнее. Доски были тёплыми, сухими и источали тонкую вибрацию заклинаний. Эльты заботились о безопасности главного средства связи с внешним миром и не давали доскам покрыться скользким льдом.

– Благодари, – царственно кивнула я и величественно взмахнула рукой.

Ки хулигански улыбнулся и вдруг стал очень похож на Ая. Тот точно так же сверкал широким оскалом и совершенно дьявольскими искрами в глазах.

– Благодарю.

– За что?

– За всё.

И тишина.

Я прыснула. Ки подтянулся и с удобством устроил локти на причале. С мокрых рукавов потекли струйки воды и сразу же испарились. Келпи сплёл пальцы в замок и устроил его под подбородком, всё ещё улыбаясь. Очень похож на Ая, просто безумно.

– Ай был твоим близким родственником? – не утерпела я.

Улыбка сразу же исчезла с губ Ки.

– Это не значит, что я разделял убеждения отступника и помогал ему, – хмуро ответил он.

За его спиной, в воде, на которой колыхалась тень, показалось изуродованное переломами тело.

– Я просто спросил и ничего такого не хотел сказать, – поспешно сказала я. – Знаешь, это ведь он попросил помочь.

Лицо Ки дрогнуло, сложилось в жалобную гримасу. Руки судорожно сжались. В его тени, под водой, Ай мотнул изломанными рогами и посмотрел на меня, страдальчески свёл брови. Синие губы зашевелились.

– Он ведь твой старший брат, да? – мягко уточнила я. – Он просил передать, что очень сожалеет.

– Правильно, пусть сожалеет. Он изгой, отступник, – ожесточённо прошептал Ки. – Он отказался от имени, от меня, от нашей матери. Человеческий рай оказался ему дороже всего на свете, вот пусть и сидит там один!

– Он не в раю. Он позади тебя, – отстранённо сказала я, разглядывая Ая. А тот всё шевелил синими губами, пытался вынырнуть, взмахивая разбитыми в фарш руками, и не мог. – И поверь, ему сейчас очень плохо.

Ки в ужасе обернулся, зашарил по воде взглядом. Естественно, Ая он не увидел.

– Со мной?! Что он здесь делает? Мы же… мы же его изгнали! Похоронили на суше! Он не должен быть в озере! – прижавшись к причалу, забормотал Ки.

– Он не может выйти. Между прочим, его это очень мучает, – заметила я. – Он изломан, изуродован. И даже в таком состоянии он смог дотянуться до меня, попросить о помощи. Он беспокоился…

– Замолчи! – взвизгнул келпи и замотал головой, разбрызгивая ледяные капли во все стороны. – Не хочу, ничего не хочу о нём знать. Он предатель, ему было плевать на меня при жизни, а после смерти взыграли родственные чувства?! Ты ведь врёшь! Скажи, что врёшь!

– Не вру.

Ки заплакал.

– Зачем, ну зачем ты мне это сказал?

Я замолчала. Ай вздохнул и закатил мёртвые глаза, не впечатлившись слезами брата. Его синие губы сложились в слово «рог».

Нет, вы посмотрите на него, а? Даже после смерти не растерял паскудства!

– Рог, – повторила я, украдкой показав Аю кулак. – Он говорит про какой-то рог.

Ки вытер слёзы и решительно кивнул.

– Я знаю, что за рог. Если я отдам его тебе, ты сможешь его прогнать?

– Помочь, ты хотел сказать? – проницательно переспросила я и кивнула. – Смогу.

Ки тихо скользнул под воду, и Ай переместился в тень пристани. Его неподвижные мёртвые глаза следили за мной не мигая. Изломанное тело с торчащими костями и ошмётками мяса скользило в воде с грацией акулы.

– Что? – спросила я его, когда он остановился прямо подо мной и заговорил. – Я не умею читать по губам.

Ай страдальчески поморщился и повторил медленнее.

– Служба? Ты хочешь служить мне? – уточнила я.

Ай закивал. Эк, как его припекло!

– В каком же ты, должно быть, отчаянии, раз обратился ко мне, – задумчиво произнесла я. – Твой зверь всё ещё с тобой?

Ай кивал так, что его шея лопнула и в воде заколыхались обрывки кожи. Зрелище было не для слабонервных.

– Ладно. Мне всё равно нужен дух для защиты, – словно нехотя протянула я. – Только учти, никаких интриг я не потерплю – развею сразу же!

Ай смотрел на меня так, что казалось, потребуй я от него оторвать себе руку, он бы сделал и это, лишь бы выбраться.

Ки вернулся через пару минут и протянул мне небольшой, с половину моей ладони, свёрток: блестящая белая шкура какой-то рептилии, вышитая странными знаками и перевязанная затейливыми узлами красных ленточек.

– По традиции мы сохраняем рога умерших, – сказал он. – Рога изгоев обычно уничтожают, но… От Ая и так мало что осталось, кусочек был совсем крошечным. Мы не смогли.

Он развернул свёрток и передал мне кончик рога. На ощупь тот оказался гладким и тёплым. В черноте угадывались прожилки и затейливый рисунок, словно на куске окаменевшего дерева. Внутри была полость, явно аккуратно вычищенная.

Ай жадно протянул было руку за рогом, но опустил, а затем цепко ухватился за доски и медленно, неуклюже ворочая изуродованными ногами и руками, выбрался на пристань рядом со мной, забился в судороге боли. Кости в нём зашевелились, с хрустом встали на место. Вытолкнув мутную воду и мелкую живность, закрылись раны. В глазах появилась жизнь. Он дрожащей рукой откинул спутанные волосы с лица и с наслаждением вдохнул морозный воздух. Пар из его груди не вышел.

– Хорошо-то как! – всхлипнул Ай и раскинулся на пристани во весь рост.

– Спасибо, Ки. Ты мне очень помог, – улыбнулась я и, спрятав рог в сумку, поднялась.

– Что ты с ним сделаешь? – окликнул меня Ки. – С ним… Всё будет нормально?

Ай расхохотался.

– Более чем, – успокоила я келпи. – Он теперь мой помощник.

Ки с благодарным кивком исчез в озере.

*   *   *

Корион и лорд Бэрбоу переживали величайшее разочарование в жизни.

– Вы уверены?

– Да. Вы и сами видели, что он не повторил ни один из заявленных поведенческих сценариев. Его линия выборов не соответствует ни Пятнадцатому, ни Девятому, ни Второму, ни вообще кому бы то ни было из двадцати трёх ваших родичей, лорд. Значит, Вадим Дмитриевич Волхов не является ни одним из заявленных эльтов бруидена Гвалчгвин. Но мы проверим запись на соответствие нашим архивам. Возможно, Волхов просто слишком давно не возвращался.

Безликий спокойно вытащил шар с записью Испытания из паза. Обруч на голове Вадима с тихим щелчком погас, и в зеркале перестал отображаться результат Испытания – огромная лента реки с лесами на крутых берегах. Вода была до того спокойной, что цветущее закатным багрянцем небо отражалось в нём, как в зеркале. Картина завораживала, и многие из комиссии разочарованно выдохнули, когда она исчезла. Вадим дезориентировано заморгал, выплыв из дополнительной реальности, неверными руками ощупал обруч на голове. Корион протянул ему стакан воды. Он по собственному Испытанию помнил, как плывёт осознание собственного «я» и как мучительно сухо в горле.

– Но если он не принадлежит моему бруидену, – не успокаивался лорд Бэрбоу, – то откуда ему известна наша песнь жертвоприношения?

Братья Аунфлай переглянулись и дружно промолчали. Эрида пожала плечами, расписавшись в освидетельствовании.

– Память – сложная вещь. Возможно, он просто запомнил свою последнюю охоту, на которой выиграл ваш бруиден, лорд? – безразлично предположила она.

– Да, возможно, – согласился дед. – Но какой же должна была быть его изначальная память, если он пронёс мелодию сквозь забвение потустороннего мира и вспомнил её без малейшей ошибки?

– Мы учтём этот факт и всё проверим, – повторил Безликий и аккуратно снял обруч с головы Вадима.

Мальчишка сидел посреди аудитории под экраном и всё ещё растерянно моргал. Лицо у него было бледным от испуга – Испытание всегда ставило в экстремальные условия, не давало подумать и заставляло реагировать быстро, вытаскивая наружу истинные душевные порывы. Начиналось оно всегда одинаково – внезапное нападение диких собак в лесной чаще, а дальше следовали самые разные сценарии в зависимости от поведения. Для Вадима всё закончилось посвящением в жрецы за то, что он спас нескольких человек из деревни и в ответ на обвинения в колдовстве сумел всё свалить на высшие силы и духов.

Сам Корион во время своего испытания на принадлежность к бруидену тоже видел деревню, но только всё закончилось для жителей не столь мирно – он просто аккуратно, не появляясь ни у кого на глазах, перетравил всех через общий колодец, оставив лишь парочку трёхлетних девочек. Ведь кто-то же должен был родить для него детей. Чётко, безжалостно и очень рационально – Седьмой из бруидена Гвалчгвин постоянно повторял этот сценарий.

Корион вышел из-за стола, присел напротив и щёлкнул пальцами перед лицом Вадима.

– Ты узнаёшь меня?

Взгляд зелёных глаз сфокусировался на нём и окончательно прояснился.

– Конечно, профессор! Я просто немножечко в шоке, – признался Вадим и встал. Коленки у него подкосились, и он вновь плюхнулся обратно на стул. – Я-то думал, что тест – это список вопросов, а не прохождение игрушки в мире дополненной реальности. Я правильно расслышал? Я не наследник бруидена Гвалчгвин? Правда?

– Правда.

Мальчишка просиял счастливой улыбкой. Безликий озадаченно склонил голову набок. Эрида кашлянула, пытаясь скрыть смешок. Аунфлаи закатили глаза. И только лорд Бэрбоу был недоволен. Корион его прекрасно понимал – мимо бруидена пролетел целый истинный целитель, и заполучить дар в свой род теперь было можно только через брак. Да вот беда! Не осталось среди Бэрбоу ни одной девушки подходящего возраста! И права на подбор невест у деда не было, опекуны-то Аунфлаи!

Корион помог Вадиму встать и вывел его из аудитории. Эхо их шагов полетело по каменным коридорам Фогруфа гулким эхом. По пути не встретилась ни одна праздно гуляющая личность: все, в том числе и келпи, в данный момент перебирали наряды и срочно наводили красоту перед прибытием Владыки и Верховного. Аунфлаи привели себя в порядок заранее и даже написали завещание, по которому управление замком до совершеннолетия наследников отходило в крепкие надёжные руки бабули Хим. Бабуля согласилась сразу, даже не попыталась сослаться на свой возраст. Судя по хитрым глазам, она была способна вырастить не только наследников Мэдога, но и их внуков.

Впрочем, Кориону было не до хозяйской судьбы и не до недовольства деда.

Мальчишка счастливо улыбался, и Кориону безумно хотелось его хорошенько встряхнуть и даже, возможно, отвесить подзатыльник. Всеблагие силы, как можно радоваться в его-то ситуации? Неужели Волхов так и не понял, что ему грозит?

«А откуда ему знать?» – справедливо заметил внутренний голос.

– Волхов, вы понимаете, что только что лишились последнего шанса на хоть какую-то защиту? – без обиняков спросил Корион, едва захлопнув дверь. – Вы понимаете, что теперь между вами и Владыкой даже бруиден не встанет? Аунфлаи не в счёт – они сами вот-вот отправятся на встречу с Владычицей!

Эмоции бурлили в крови так, что он не выдержал – толкнул Вадима. Тот пролетел через половину кабинета, споткнулся о ковёр и рухнул в кресло. Только взметнулся длиннополый плащ, блеснула золотая нашивка стилизованной пчелы на груди. Вадим насупился, скорчившись, обиженно стрельнул глазами из-под кудрявой чёлки. Корион посмотрел, как тот потёр плечо, и внезапно ему стало стыдно.

– А с чего это вдруг мне понадобилась защита от Владыки? – спросил Вадим. – Мы же договорились.

Корион вновь вскипел.

– Волхов, хватит корчить из себя идиота!

Он кричал что-то ещё про тупоголовых кретинов, которые не понимают, что за свои выходки им грозит окончательное упокоение, без права на перерождение, про лезущих под руку имбецилов, которые своей неуместной жалостью провоцируют новый виток старой войны, про дурацкий альтруизм, который подводит уникальных специалистов под абсолютно невыгодные договоры. Про то, что радоваться отсутствию родных в такой ситуации будет только полный, клинический, неподдающийся лечению олигофрен. Волхов слушал, опустив голову, и его кулаки сжимались всё сильнее и сильнее.

– Хватит на меня орать, профессор Хов!

Тихий голос звенел от ярости. Корион, как раз набиравший воздух для нового, наиболее уничижительного пассажа, поперхнулся. Скорчившийся в кресле мальчишка вдруг перестал казаться беспомощным детёнышем, попавшим под раздачу по собственной глупости. Нет. От него вдруг полыхнуло потусторонней жутью, той самой, какой были когда-то полны языческие капища и священные рощи. Что-то огромное, дикое, требующее драк и любви, что по весне просыпается в каждом живом существе.

Корион замер под злым взглядом, чувствуя, как на него накатывает дежавю. Он уже когда-то стоял вот так, крича во всю глотку обидные слова. И вот так же в ответ на него смотрели отчаянные глаза из-под растрёпанных русых волос, и всё вокруг затапливало этим диким, необузданным, и Верховный Судья корчился на кровати, умирая вместе со своими детьми, и от тихого больного воя Владыки душа рвалась в клочья…

«Хватит на меня орать, …рис!» – словно сквозь помехи пробился в голову злющий голос, совсем другой и в то же время такой похожий.

– Совсем голову потеряли, сэр?

«Совсем… потерял, насеко…?» – эхом повторило воспоминание.

Вадим напрягся, впился ногтями в кресло, подался вперёд, как перед прыжком. Тени за его спиной загустели, ожили, поползли по стенам. Точно также, как когда-то давно они ползли по стенам Альвараха.

– Я вам не глупый юнец! Я – голос духов! Я заключил договор с Владыкой, и разборки со Змеем ещё не закончены! И если вы думаете, что он посмеет что-то сделать со мной, то вы ошибаетесь! Он знает, кто стоит за моей спиной и кем мне приходится Змей. За всё нужно платить, сэр. И Златовлас всё ещё должен! Не только мне – всей моей семье!

Корион уже почти не слышал Вадима. Прошлое, давно забытое, смытое тёмными водами Леты, прорывалось сквозь тысячелетия и накрывало его огромной волной, грозя перевернуть рассудок.

 «Я тебе не … … эльт! Я – голос духов! Я провёл вас всех… и Владычицей, и заплачу за это …. Матерью и Змеем! И если ты думаешь, что вам это ничего не стоило после всего… … За всё нужно платить, …рис…»

И плакал от потери Владыка, и сгорал от вины Верховный. Да, они заплатили, но цена была слишком высока. Человек не понимает, что им пришлось сделать, ведь здесь потомство постоянно убивают. Даже млекопитающие, даже приматы, самые близкие к ним существа по виду и уровню заботы о детях, могут спокойно убить и сожрать собственного ребёнка в голодный год или просто ради самки. Это ужас, варварство! Так не должно быть! И ведь не объяснишь, ведь здесь это в порядке вещей, и этот человек… Полно, не бывает такой силы у людей! Всего лишь глас духов? Оно? Как, как он мог полю…

– Сэр, что с вами? Сэр, вы слышите меня?

Его встряхнули, и он зацепился за эти неожиданно сильные руки, за взволнованный голос, выводящий крепкий русский мат. Прозрение вспыхнуло перед ним ослепительной сверхновой, пронзая собой все прожитые жизни и освещая ту, где они встретились впервые. Какое-то мгновение Седьмой балансировал на краю, пытаясь удержать это бесценное понимание.

– Профессор! Профессор Хов! Да что за хрень-то?!

– Минус пять баллов за сквернословие, Волхов! – вскипело то, что было профессором Ховом.

А потом он сорвался и полетел в темноту, отчаянно цепляясь за ускользающие воспоминания. Он не должен сойти с ума, он не должен забыть, что в испытаниях и проверках нет нужды. Он понял, кто вернулся к ним, он ведь всё понял!