Текст книги "Застава"
Автор книги: Ирина Крупеникова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 41 (всего у книги 41 страниц)
День тридцать девятый
– Извини. Нам пришлось нарушить твоё табу, милая.
– И ты побывала в нашем внутреннем мире.
Марина непонимающе посмотрела на одинаковые склонившиеся к ней лица.
– Где я?
– У нас дома, – Тур проверил резервуар капельницы, закреплённый в изголовье женщины, и пояснил. – Это так, профилактика. С тобой всё в порядке.
– Простите меня.
– За что, Марина?
– Я не должна была уезжать с турбазы.
– Что ни делается, всё к лучшему, – улыбнулся Ворон. – Отдыхай.
– Вы уходите? – она заволновалась.
– Есть срочное дело в Питере, – объяснил Тур.
– Людмила? – женщина напряглась.
Полозовы тревожно переглянулись. Марина умоляюще прижала к груди руку, свободную от медицинских процедур.
– Не причиняйте боль её памяти, прошу вас! Не наказывайте её за страдания. Она не заслужила кары, она…
– Не волнуйся, – Ворон тепло посмотрел женщине в глаза. – В твоём храме никто не будет ни судить, ни казнить.
Марина недоуменно сморгнула, подалась вперёд, будто хотела что-то спросить, но тут в комнату, оборудованную под медицинскую палату, заглянула Оля.
– Всеволод Васильевич?
– Да-да, заходи, – Тур жестом пригласил девушку приблизиться к кровати. – Марина, это Оля, подруга Бориса. Она медсестра и моя помощница.
– Оставляем тебя на попечение молодёжи, – подхватил Ворон. – Но только на сутки. Не скучай.
Марина согласно опустила веки.
– Будьте осторожны, – еле слышно шевельнулись её губы.
– Завтра вернёмся, – пообещал Тур и посмотрел на часы. – Точно в это же время.
Электронное табло над дверью показывало без пяти два пополудни.
Скоростной автомобильный поток мчался в северную столицу. Нетерпеливые легковушки, полные достоинства автобусы, деловые грузовики заполнили взмокшее под дождём шоссе. Все цвета автомобильной радуги, подсвеченные габаритными огнями и фарами встречных машин, превратили туманную трассу в подвижную пёструю ленту.
Тёмно-синий БМВ отсчитывал километры по правой полосе.
– Не гони, – в очередной раз попросил Тур.
– Куда уж медленнее по магистрали! – откликнулся Ворон. – Нас даже «Ока» обогнала.
Он посмотрел на брата, изучавшего свежие распечатки, оглянулся на заднее сиденье, по которому рассыпались прочитанные листы, вздохнул и поинтересовался:
– Уже выяснил что-нибудь?
Тур задумчиво вложил сшивку страниц в толстую книгу, захлопнул её и через плечо отправил назад, в компанию прочей литературы.
– Проблемная затея, – произнёс он, пригладил бороду и опустил затылок на подголовник пассажирского кресла. – Детский церебральный паралич имеет три основные формы. Зато комбинации функциональных нарушений исчислению не поддаются. Мы знаем, что у Михаила Боброва невнятная речь, затруднена координация движений, по крайней мере одной руки и присутствует спастичность нижних конечностей.
– Что присутствует?
– Ноги не работают, – перевёл Тур.
– Так бы сразу и сказал, – хмыкнул Ворон. – Ты намерен применить свои способности мануалиста?
Доктор Полозов подавил тяжёлый вздох и отвернулся к окну.
– Это не поможет. Мышцы давным-давно атрофированы. Возможно, поражены кости.
Ворон помедлил, но всё же решил напомнить.
– Тур, ты восстановил мне позвоночник и, можно сказать, вернул ноги.
– Паралич вследствие травмы совершенно не то, что ДЦП. Он потому и называется церебральным, что причина кроется в голове. Гипоксия, имевшая место в перинатальный или же послеродовой период, нарушает развитие различных участков мозга. Процесс необратимый, как считается.
– Необратимого в организме не бывает. Ты сам это частенько говоришь.
– Ворон, – Тур повернулся к близнецу, – я не знаю, что именно у него повреждено. Я видел пациента только на фотографии пятнадцатилетней давности.
– Во, влипли, – пробормотал Ворон.
Тур задумался.
За спиной остался яркий стенд «Добро пожаловать в Ленинградскую область».
– Через час будем в Питере.
– Тормозни где-нибудь. Мне нужно время, – Тур очнулся от невесёлых дум.
– Ладно. Но слушай-ка, ведь ты сказал озоновому, то есть покойному Валентину Санычу: «поставим на ноги». Это можно сделать и разово. Я как-нибудь постараюсь.
– Ворон, я вылечу его!
– Погоди. Я не сомневаюсь в тебе. Но зачем пороть горячку с этим? – Ворон кивнул на книги и гору распечаток, шелестящих на заднем сиденье. – «Живущий побеждает болезнь», верно? Значит, мы должны показать ему, что он способен побороть недуг.
Тур выпрямился и внимательно посмотрел на близнеца.
– Жизненные силы сокрыты внутри каждого человека, – медленно произнёс он. – Всё правильно, брат!
– Угу, – невозмутимо согласился Ворон, занятый обгоном неуклюжей «Газели». – При условии, если Бер не полностью отдался мёртвым.
– Ворон, у тебя часто появляются наисветлейшие идеи. Но как ты умудряешься одной фразой загнать их в тупик?
– Создаю противовес вдруг возникшему у тебя оптимизму. Чтобы не оторвался от реальности с непривычки.
Тур рассмеялся.
– Я восхищаюсь тобой, близняшка.
Ворон наигранно приосанился.
– Где-то я это уже слышал.
* * *
На табличке, прилаженной к дверному косяку, напротив фамилии Боброва значилась цифра «2». Ворон дважды нажал кнопку звонка и отступил. Вскоре в щель приоткрытой двери из-за цепочки выглянула знакомая Полозовым шустрая старушка.
– Вы к Мише Боброву? – она подозрительно оглядела мужчин, один из которых стоял, отвернувшись в тень. – Он не говорил, что ждёт гостей.
– Он будет рад нас видеть.
– Я спрошу у него, подождите.
– Это излишне.
Из сумрака подъезда повеяло духом домашнего очага, и вспыхнули огоньки крошечных свечек, какими обычно украшают торт ко дню рождения. На морщинистом лице появилась дрожащая улыбка.
– Проходите, проходите. Миша будет рад. Я абсолютно уверена, он будет очень рад, – пробормотала старушка, пропуская мужчин в квартиру. – Миша, к тебе пришли!
Ворон успел нажать на дверную ручку до того, как внутри комнаты предпримут меры по блокированию кодового замка.
Электроника сработала, но за спиной обоих Полозовых. Мощный широколицый мужчина в инвалидном кресле уронил руку, сжимавшую пульт.
– Здравствуй, Михаил.
– К’-то вы та-к-ки-е?
Голос из кресла звучал медленно, неразборчиво и глухо. Очевидно было, что говоривший с огромным трудом заставляет язык вычерчивать слова на перекошенных губах.
– 217 146 40 76.
Сетевой адрес компьютера сработал как визитная карточка. Хакер-инвалид судорожно вцепился в поручни кресла. Несколько секунд он отчаянно взирал на незваных гостей, будто на чёрных ангелов мести. Затем лицо его приобрело оттенки безразличия.
– Хо-чешь рас-к’ви-тать-ся? – выговорил он.
– За твою программулину я, пожалуй, тебе как-нибудь врежу по морде. Но потом, когда встанешь на ноги.
Рот калеки скривился в усмешке, и на подбородок поползла слюна.
– Д-ду-рак. Ни-ког-да н’не вс’та-ну, – интонация умышленно или нет получилась у него ехидной.
– Почему же? – вступил Тур, снимая чёрные перчатки. – Тебе давно пора избавиться от детской болячки.
Ворон лениво стряхнул с носа очки, повертел в пальцах и убрал в карман пиджака.
В кресле зародилось обескураженное непонимание. Непроизвольно взгляд бросился за помощью в приоткрытую дверь, за которой виднелся старый клетчатый ковёр.
– Она не вернётся, – сообщил Тур. – Спустя полтора десятка лет Людмила, наконец, нашла пристанище в живом сердце.
– Н’нет…
Отчаяние сковало изуродованный болезнью лик.
– Пожелай ей покоя и добра, Михаил, – заговорил Ворон. – Как бы она ни относилась к окружающим после гибели мужа и сына, люди остаются людьми. Сочувствуют, понимают, помогают в беде и своим дыханием отогревают заледеневшие души.
Михаил Бобров исподлобья глянул на таинственных гостей.
– Ч’что вам нуж-но от м’е-ня?
– Чтобы ты выбрался из этого капкана, – Ворон показал на смежную комнату.
– Живым и здоровым, – добавил Тур.
– Эт-то не-воз-мож-но, – еле слышно отозвался калека.
– Кто тебе это сказал? – Ворон беспечно прошёлся перед могучим, но неподвижным хозяином компьютерных апартаментов. – Впрочем, можешь не отвечать. Одно знаю точно: не Валентин Саныч.
Упоминание имени дяди произвело на Михаила Боброва вулканическое впечатление. Он изо всех сил подался вперёд и вонзился взглядом в невозмутимое лицо Ворона, будто пытался выдернуть из его сознания правду о судьбе, постигшей дух родственника. Ворон рад был бы открыть ему всё, касающееся озонового призрака в каске. Но пронзительный взор оказался всего лишь экраном ужаса, овладевшего собеседником, и никак не экстрасенсорным зондом. Поэтому выводы сформировались прямо противоположными истине.
– Т’ты по-бе-дил, – Михаил откинулся на спинку своей обители, прикрыл глаза и закончил, как мог внятно: – У-бей-те ме-ня.
Тур и Ворон быстро переглянулись и синхронным коротким кивком подтвердили друг другу принятое решение.
– Ты серьёзно? Да? – уточнил Ворон и получил согласие. – Ладно. Тебе решать. Но сначала посмотри, куда ты собрался раньше времени.
На огненные глаза опустилась белая неподвижная пелена. Холодный ветер, вырвавшийся на волю из отворённой двери, разметал снежную пыль по пустой сумрачной комнате.
Загляни за порог.
Чёрные тучи плыли над каменной равниной. Стволы мёртвых деревьев жалобно стонали в неподвижных тисках остановившегося времени. Медленно вращалось колесо перевёрнутого инвалидного кресла. Пустая птичья клетка вмёрзла в ледяной песок. Гора рухляди проявилась из глубины туманного горизонта, приблизилась и рассыпалась на детали. Рваные книги, разбитый монитор, покорёженный кожух процессорного блока, клавиатура без клавиш, манипулятор «мышь» с оборванным проводом, обгорелые страницы фотоальбома. И под всем этим могильная плита без даты и имени. Забытые руины человеческой судьбы…
«Хочешь войти туда? Нет? Законное решение. Тогда оглянись. Мой брат поведёт тебя».
В тучах, висящих в неподвижном небе, сверкнула молния. Крупные капли воды оросили мёртвый грунт, и через пустыню перекинулась влажная дорожка, обрамлённая болотными огнями.
«Одно умирает, и на его памяти рождается новое. Не бойся болот. Это вековой символ бесконечного круга жизни».
Гроза набирала силу. Капли превратились в мощный водяной поток, хлеставший из оживших небес. В сухой древесный ствол ударила молния. Воздух расцвёл озоновым ароматом. Дерево вспыхнуло, языки пламени озарили темноту, и тень выступила на свет. Мужчина лет сорока в пластмассовой жёлтой каске и с железными «кошками», заткнутыми за пояс.
– Мишка, давай-ка, иди! Ты сильный парень, и воли тебе не занимать. Давай-давай. Ты всё могёшь, когда захочешь.
Михаил сделал шаг. Нескладные пальцы оторвались от поручней и опёрлись о человеческие руки. От встречавших ладоней истекал жар.
«Молодец, парень. Так держать».
Озоновый дух растаял за дождевой завесой. Пламя, обнимавшее древесный ствол, с шипением потухло, и на обожжённых ветках выступили янтарные капли смолы.
«Смелее. Всё в порядке».
Из-за спины подул тёплый ветер, и на его крыльях помчались вперёд живые искорки уютного домашнего очага.
Порог. Паркет. Клетчатый ковёр. Вспыхнула разноцветными огоньками пышная новогодняя ёлка.
– Мишка! Ну ты даёшь! – Серёжа вскочил, и забытые оловянные солдатики рассыпались по ворсистым клеткам. – Я всегда знал, что у тебя получится! Здорово, когда чувствуешь всё тело. Ты только назад не оглядывайся. Иди! Когда-нибудь я вернусь в твоём сыне, и мы с тобой сыграем в футбол у нас во дворе. А ты пока иди и не останавливайся!
Иди. И не останавливайся…
Не останавливайся…
Звонкая трель канарейки разбила мираж небытия.
– Лили, ты поёшь? В темноте?
Щёлкнул выключатель. Старая люстра с тремя рожками залила комнату электрическим светом.
Восторг, причину которого рассудок ещё не определил, светился на широком лице, хранившем отчётливые следы болезненного напряжения мышц.
– Вот видишь, у твоей жизни достаточно сил, чтобы победить болезнь, – произнёс Тур и выпустил из рук скованные кисти инвалида.
Тот изумлённо посмотрел на говорившего. Резко оглянулся, вспомнив о втором госте, увидал Ворона и оторопело отвернулся к Туру. Доктор Полозов улыбнулся. Михаил медленно опустил взгляд вниз. Прямые ноги уверенно держали крупное мужское тело, а на домашних ботинках, никогда доселе не выполнявших свои функции, образовалась свежая складка.
– Как? – пробормотал недавний инвалид, услышал собственный преобразованный голос и побелел, как снег. – Что это?
– Человеческий мозг – первая непознанная тайна на этом свете, – сказал Тур и поддержал пошатнувшегося пациента под локоть. – Не торопись. Ты будешь ходить твёрдо и уверенно. Мышцы наберут силу, фатальных изменений в костях нет. Остальное – дело времени, терпения и воли.
Ведомый врачом, Михаил сделал три шага в направлении дивана и грузно опустился на жёсткие подушки. Тур, насколько мог незаметно, привалился бедром к тумбочке. Вихри Перехода разбрелись по телу острыми мурашками и неохотно удалялись восвояси.
– Ты могуч, как настоящий медведь. Всё у тебя будет в порядке, – произнёс Ворон и осторожно отлепился от стены. Реальные предметы перед его глазами перестали водить хороводы.
Михаил как будто догадался, чего стоила нежданным спасителям чудесная процедура. Он приоткрыл рот, но слов не нашлось. Зато на глаза навернулись слёзы.
Электрический чайник вскипел в считанные минуты. Ворон нашёл на специально отведённой полке сахар и ложку, опять усмехнулся педантичности хозяина идеального кабинета, взял фарфоровый бокал и вернулся в комнату, где Тур занимался пациентом.
– Ну, как? Успокоился? – он протянул Михаилу чай. – Осторожно, кипяток.
Тот поднял красные шальные глаза и нервно кивнул.
Доктор Полозов присел возле больного, поправил рукава пиджака и сообщил брату.
– В общем, картина мне ясна. Реабилитационные процедуры, безусловно, необходимы, но самое важное – повреждённые участки мозга организм восстановил сам. Про это кресло можно забыть уже сейчас. Но перегружать ноги нежелательно. Лучше всего первые месяц-два использовать для передвижения костыли. Постепенно перейдёшь на опорные палки. Михаил, ты слушаешь меня?
Он встрепенулся.
– Да… Да-да, конечно, доктор.
– Ты можешь пройти курс лечения здесь, в Питере, – продолжил Тур. – Но если согласишься приехать к нам, мы оба, – он глянул на близнеца, – будем рады.
– Айпишник менять не стану, – посмеялся Ворон. – А «мыла» тем более.
– Я тебя и на новом найду, – сумел улыбнуться Михаил.
– Попробуем? – прищурился Владимир Полозов. – Кстати, что стало с чёртовой европейской краской?
Питерский хакер насторожился.
– Насколько мне известно, договор на поставки заключён. Остальное меня не касается. Почему ты беспокоишься об этих пустяках?
– Ну, всё-таки на этих пустяках мы познакомились, – напомнил Ворон. – Ты знаешь, что краска нашпигована токсинами, как помойка тараканами?
– Нет, – по непослушному пока лицу Михаила пробежала дрожь. – Какими токсинами?
– Диоксинами, – мрачно поправил Тур. Меньше всего ему хотелось возобновлять химическую тему, но перспектива поступления опасного товара в магазины, однажды обрисованная близнецом, превращалась в близкую реальность.
Михаил Бобров низко опустил голову.
– Я сам решу этот вопрос, – невнятно пробормотал он.
– Коли у тебя есть необходимые связи – вперёд, – Ворон пожал плечами. – Но учти, мы чуть не потонули с этой ё…, пардон, краской.
– Связей у меня больше нет, – Михаил грустно посмотрел в тёмный угол клетчатого ковра. – Но я решу вопрос. Диоксины – одна из причин возникновения ДЦП. Верно, доктор?
Тур тяжело вздохнул и поднялся.
– Одна из многих причин, к сожалению. И не только ДЦП, но и сотен других болезней. Предотвратить всё невозможно.
Михаил странно улыбнулся, выпрямился, опёрся о жёсткий диван и медленно, с натугой встал на ноги.
– Вы только что доказали мне: невозможного не существует.
Ворон просветлел. Тур повёл бровью.
– Скажем так. Чтобы бороться с причинами всех болезней сил у одного человека не хватит. Двух и трёх человек тоже маловато.
– А если объединить силы людей и памяти земной? – глаза Ворона сверкнули глубинным огнём.
Тур посмотрел на свои руки. Жаркое марево окутывало кисти невесомыми перчатками.
– Надеюсь, эту идею ты не загонишь в тупик?
– Пожалуй, нет. Кажется, она всем понравилась, – Ворон весело посмотрел на близнеца, затем на Михаила Боброва и играючи козырнул ему. – Время вышло. Нам пора. Свяжись с нами, когда посчитаешь нужным.
– Обязательно.
Полозовы подошли к двери.
– А насчёт связей, – не оглядываясь, заговорил Ворон, – ты не спеши. У нас есть один очень древний знакомый. Здесь в Питере. Я думаю, он не откажется принять твой визит.
– За рекомендациями дело не станет, – добавил Тур.
– Я подумаю. Я знаю, о ком вы говорите, – раздалось в ответ. – Пристегните ремни по дороге домой.
День сороковой
Тоненький серп рождённой луны бледнел в уходящей белой ночи, а матовый свет подступившего утра облачил тяжёлое здание в лёгкие летние одежды. Прежде, чем сесть в машину, Полозовы, не сговариваясь, подняли взгляд. Михаил Бобров стоял возле открытого окна. На подоконнике рядом весело заливалась канарейка. Заметив внимание, исцелённый инвалид помахал рукой и отошёл вглубь комнаты.
Тур занял место водителя.
– Кажется, поют только кенары, – заметил Ворон, устраиваясь на пассажирском сиденье. – А его Лили, судя по имени, женского пола.
– В этой квартире было много странных явлений, – Тур вырулил на пустой проспект. – Ворон, каким образом ты вывел информационную ипостась Серёжи Старостина? Я не заметил момент…
– Я вывел? – Ворон выпрямился. – Я думал, это ты.
Братья внимательно посмотрели друг на друга и дружно потянулись за ремнями безопасности.
– А он сильнее, чем мы думали, – высказался Ворон за двоих.
– Допустим. Но к чему относилось его предупреждение? – Тур подёргал непривычную страховку, повёл плечами, но удобства не достиг. – Обвал событий на наши головы вообще когда-нибудь закончится?
Ворон спонтанно повторил все движения брата, также остался не удовлетворён результатом и высказался по поставленному вопросу:
– Мы впряглись в этот воз сорок дней назад, поэтому логичнее считать, что всё только начинается.
– Весьма убедительно, – усмехнулся Тур. – Память земная дала нам вторую жизнь, через шестнадцать лет открыла нам глаза на особые способности и сорок дней старательно опекала на нашем личном Переходе. Интересно, что она будет делать дальше?
– Встанет у нас за спиной, я полагаю, – Ворон невозмутимо откинул кресло и поправил подголовник. – Как у каждого нормального, то есть однажды рождённого человека.
Владимир Полозов поставил себе цель не просыпаться до самой Твери, но уже на границе Новгородской и Тверской областей сон улетучился, а голова оказалась свежей и ясной.
– По-моему, я всё-таки слизал твою способность отдыхать без долгого сна, – сообщил он брату.
– А по-моему, тебе ремень безопасности мешает, – отозвался Тур. – Или ещё что-то. Неосознанное.
Ворон проследил за взглядом брата и понял, что вызывает его тревогу. Электронные часы в машине показывали половину седьмого утра, а на дороге до сих пор царило ночное спокойствие. Ни одна попутка не обогнала БМВ, а встречные автомобили попадались подозрительно редко.
За следующие полчаса поездки Полозовы обогнали в общей сложности четырёх бедолаг с аварийной сигнализацией. Причём две машины тащились по правой полосе в надежде добраться до ближайшего автосервиса, а пара других с распахнутыми капотами и нервными водителями просто стояли на обочине. При виде четвёртого из череды неудачников Ворон предложил остановиться.
Удивлённый вниманием, хозяин «девятки» показал Владимиру Полозову машину. Тур, не считавший себя специалистом по автомобилям, остался в салоне БМВ, пока брат возился с «Жигулями». Дело закончилось буксировочным тросом и доставкой пострадавшего в Вышний Волочёк. Таким образом, Полозовы потеряли не меньше часа и продолжили нормальное движение лишь в восемь утра.
Теперь машину вёл Ворон.
– Странная эпидемия в моторах, – заметил он, хотя и город, и «девятка» давно остались позади.
– Дорога опять пустая, – напряжённо произнёс Тур. – И дождь опять зарядил. Сбрось скорость. Спешить некуда, дома всё в порядке.
БМВ пошёл на обгон попутного рейсового автобуса. По встречной полосе мчался серебристый «Мерседес». Иномарки на мгновение поравнялись. Ничего особенного, тем более аварийного, в этой встрече не было, но близнецы почувствовали жёсткий укол тревоги.
– Брось. Сдались мы москвичам, – обронил Ворон.
– Ты заметил номера? – усомнился Тур.
Ворон вздрогнул.
– Нет.
– Тогда почему москвичи?
Оба посмотрели назад: Ворон в зеркало, Тур – обернувшись к заднему стеклу автомобиля. Автобус свернул с магистрали на какую-то местную дорогу и скрылся из виду. На линии обзора показался всё тот же серебристый «мерс», стремительно нагоняющий БМВ.
– Не нравится мне это, – произнёс Ворон, не отрываясь следя за подозрительной машиной. – Зачем они развернулись?
– Не дождались в засаде и рванули выяснять, где мы застряли.
– А кто знал, что мы возвращаемся из Питера именно в это время?
– Информационная сфера если только. Жми на газ! – Тур ухватился за поручень.
– Кувырнёмся. Дорога скользкая, как каток зимой. Чёртов дождь!
Впереди отчётливо обозначился подъём на очередную «горку».
«Мерседес» прибавил скорость.
– Пригнись! У них оружие, – выдохнул Ворон.
БМВ начал разгоняться. Преследователь взял левее.
– В обгоне будут стрелять, – понял Тур.
– Держись, близняшка.
Серебристый борт появился слева.
– «Калаши»! – ахнул Ворон.
Очередь хлестнула по колёсам. Машина резко вильнула и вылетела на пустую встречную полосу. В «мерсе» ударили по тормозам. Столкновения не произошло. Вдогонку потерявшему управление БМВ ринулся свинец. На Полозовых ухнули осколки разбитых стёкол. В рассыпающемся калейдоскопе замелькали асфальт, небо, трава и снова небо. Харкнул заглохший мотор…
– Есть смысл переждать.
Ворон посмотрел на брата.
– Как долго мозг остаётся живым? Пять минут?
– Надеюсь, в нашем случае дольше.
– Это если кто-то один стоит на пороге, и оставшейся там жизни хватает на двоих, – напомнил Ворон. – Чёрт подери! Вот это уже совсем плохо.
Сквозь мглу информационного измерения проступила внешняя картина. «Мерседес» замер поперёк встречной полосы, и на обочину выскакивают двое молодцов в чёрных масках с автоматами наизготовку. Движения их неумолимо замедляются. Динамика внешнего мира застряла в безвременье Перехода.
– Идеи есть? – осведомился Ворон.
– Попробую испортить их оружие, – Тур протянул руку в застывшую мглу.
– Не стоит беспокоиться, мальчики. Я всё ещё держу свои рули.
Тур и Ворон моментально обернулись на голос.
– Павел Симеонович?
– Вы?
– Мне очень жаль, что мой доверенный секретарь оказался таким паршивцем, – Декан почти естественно вздохнул. – Валечка всегда меня предупреждала. Вот вам наука: верьте женщинам с первого слова. Она его, лизоблюда, с детства, как под моё крыло попал, на дух не переносила. Видела то, что мы, мужики, мимо глаз пропускаем. Но ничего, теперь и я вижу. Ох, и пожалеет он о своих делишках! Вы не волнуйтесь, не волнуйтесь. Дорогу его подручные почистили, а вот о дождике и других случайностях он не подумал, – на призрачном абрисе старческого лица проявились лукавые морщинки. – И о том, что вы вздумаете «жигулю» помогать, специально, кстати сказать, поломанному, тем более предположить не мог. Он же для себя, любимого во всём старается. И по себе людей мерит.
– Почему Алексей нас «заказал»? – спросил Тур.
– Испугался, стервец. Взялся нанести упреждающий удар. Ведь хвалёным своим глазам и ушам не поверил! Разве люди могут просто так отказаться от дармовых заграничных благодатей? – Декан передразнил интонации секретаря Лёши. – Понял, что поживиться нечем, а заодно решил, что его махинации вычислили. Я ж ему велел старое завещание аннулировать, а вам кое-что другое отдать.
– Какое «другое», если не секрет? – спросил Ворон, полагая, что надёжно скрыл пессимизм, сквозивший меж информационных импульсов.
– Большой секрет! – дух Павла Симеоновича выплеснул в сферу дребезжащие, как заливистый смех, эмоции. – Не хмурься, Володя, – он обратилась к Туру. – Понимаю, никуда вы от мест родных не уедете. Построили свою заставу, а теперь пора бы и о крепостных стенах для других подумать. Единомышленники найдутся и помощники придут. А уж фундамент я помогу обеспечить.
– Вы хотите, чтобы мы организовали клинику в России? – спросил Тур.
– Почти угадал, Всеволод Васильевич, почти, – образ Декана хитро потряс в пространстве указательным пальцем. – Что морщишь нос, Влад? Не брезгуй моими деньгами. Всякие деньги каким-то трудом получены. Близких я не обидел, все рули им отойдут. Пусть строят своё, как умеют. А то, что для себя оставлял, с радостью на хорошее дело отдам. Имя-то забудется, а дело – никогда. Лихом не поминайте. Теперь уж не свидимся. Прощайте.
– Счастливого пути, – произнёс Тур.
Призрачный мост растаял в безвременье Перехода.
– Интересно узнать, что он подразумевал под этим замысловатым «почти», – напомнил Ворон.
– Поживём – увидим.
– Поживём, конечно, если сумеем как-то и куда-то вернуться, – Ворон показал на перевёрнутый вверх колёсами БМВ, лежащий в кювете, и на вооружённых исполнителей, готовых выпустить по неподвижной цели лавину свинца. – Оп-ля! Смотри-ка!
Время, отодвинутое за порог, решительно прорвало неподвижный барьер и потекло своим ходом.
Двое в черных масках выскочили из «мерса» и вскинули «калаши». Но тут из-за пригорка показался огромный кузов грузовой фуры. Автоматчики заметались по обочине, будто сбитые с толку новички-самоучки. Водитель в иномарке отчаянно и безрезультатно жал на газ и дергал передачи, не сводя обезумевшего взгляда с вырастающей над дорогой махины. Беспечная физиономия дальнобойщика, всплывавшая над шоссе вместе с кабиной, перекосилась от неожиданности. Руки неистово вывернули руль, но мокрый асфальт сделал свое дело. Тягач занесло, полуприцеп накренился. Раздался надсадный вопль автомобильного сигнала. Заорал бандит в маске. Махина неумолимо валилась прямо на серебристый «мерс». Вторая фура автопоезда показалась над пригорком. Тормоза не помогли. Груженая орясина скатилась вниз и протаранила машину компаньона с раздавленной легковушкой под кузовом.
По порогу Перехода расплылось злорадное удовлетворение.
– Кердык. Готовы, – походя сообщило безликое пятно слева от Ворона.
Полозовы обескураженно переглянулись.
– Валите отсюда, пока не остыли, – посоветовало другое, обогнувшее Тура справа. – Мы своё забрали.
Клочья теней нырнули в темноту.
– Не понял, – пробормотал Ворон. – Это что, неприкаянная братва, о которой говорил Славик?
Тур проводил бесцеремонное явление подозрительным взглядом.
– Похоже, Декан и тут использовал свои связи. Теперь ясно, почему профессиональные убийцы вели себя как слабонервные паникёры.
Ворон заглянул в живую реальность и поморщился.
– Хорошая работа. Теперь легче замазать, чем отскоблить их от асфальта.
– Ты когда-нибудь избавишься от неуместного цинизма? – без особых эмоций спросил Тур. – Шофёр первой фуры плечо вывихнул. Нужно поскорее вправить.
– Близняшка, ты бы лучше про наши организмы подумал. Боюсь, там простым вывихом неприятности не ограничатся.
– Мы были пристёгнуты ремнями безопасности. По совету Миши, – Тур потянулся через порог. Горячая рука с лёгкостью преодолела призрачный барьер. – У тебя трещина в восьмом ребре, у меня на правом виске кровоподтёк и ссадина, лёгкое сотрясение у обоих. Царапины и синяки не в счёт.
– Пулевых ранений нет? – осведомился Ворон и, получив подтверждение, облегчённо объявил. – Повезло. Пошли, пока к нашим телам никто не приблизился. Не будем пугать дальнобойщиков сценой чудесного воскрешения.
* * *
Две одинаковые тени медленно скользили по гравию. Раскачивались высокие сосны. Смазывали контуры на узкой дорожке и расступались, позволяя солнцу вернуть в тихий пейзаж человеческие силуэты.
Что у нас осталось из нерешённых ближайших проблем?
Если Лис не откажется от идеи найти работу на время каникул, то это самая большая проблема.
Олю ты пристроишь?
В областной – в два счёта, если захочет.
Михаил завтра закинет нам «мыло». Приехать ему необходимо. Так что ещё раз погоним в Питер.
Весь вопрос – на чём?
Да исправлю я нашего заслуженного «германца». Подумаешь, кувырок через крышу, стёкла и два колеса! Бывало и хуже.
Хлопнула дверь. Чёрная овчарка вырвалась на крыльцо и кинулась к хозяевам.
– Братцы, что с машинами-то делать? – окликнули сзади.
Тур и Ворон обменялись усталыми взглядами и синхронно повернулись к младшему брату. Лис, улыбаясь во весь рот, опёрся о белый капот «шестёрки». БМВ, прибывший домой на гибкой сцепке, скособочился в открытых воротах.
– Дай в себя прийти, – отозвался Тур.
– Я после беседы с ментами как выжатый лимон, – подтвердил Ворон.
– Да я просто хотел, чтобы вы что-нибудь сказали вслух, – Лис весело пожал плечами. – И расцепитесь, а? Ведь всё закончилось.
– Ты серьёзно так думаешь?
– Или опять валяешь дурака?
«Явились, явились! – Кикимора заполнила собой весь фасад. – И даже целенькие!»
– Ух, сынки, – Дед обрисовался в форму покойного оригинала. – Вы, это, уж больно на приключения горазды.
– Всеволод Васильевич! Владимир Васильевич! – Оля торопливо сбежала с крыльца.
А на пороге, там, где солнечный свет замирал перед сумраком коридора, остался зелёный взгляд, ласковый и грустный.
Тур и Ворон, сыны памяти земной. Низкий поклон вам за Мишу. Низкий поклон…
Марина вышла на крыльцо и, обессиленная сутками тяжких волнений, прислонилась к дверному косяку. Усталые зелёные глаза смотрели на Всеволода и Владимира ласково и грустно.
Тверь
2003 г.
