Текст книги "Застава"

Автор книги: Ирина Крупеникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 41 страниц)

День девятый

Лис давно привык к образу жизни старших братьев, но с некоторых пор что-то в семье неуловимо изменилось. Он попробовал найти определение новым ощущениям, однако кроме стандартного: обстановка потеплела – ничего не подвернулось. Причин тому он насчитал не менее десятка, но не рискнул поставить в общий ряд одну, ради которой готов был вылезти вон из собственной шкуры. Непризнанная память, как падчерица, ютилась на пороге и не смела заглянуть в дом.

Лис не ожидал от наступившего воскресенья особых мероприятий, но дела находили его то там, то здесь. Ворон предложил проверить исправленный мотоцикл. Вскоре Кикимора, наловчившаяся в сортировке вещей в кладовой, потребовала Лиса в напарники. Затем Дед изъявил желание прогуляться с Галкой по лесу, и Лис с удовольствием составил ему компанию. А перед обедом Тур огорошил младшего брата вопросом:

– Тебе попадались какие-либо упоминания о способностях заложного управлять чужим телом?

Юноша сумел удержать изумление при себе.

– Нет. Но я поищу!

– Действуй. Есть идея устроить сегодня военный совет… И кстати, – Тур в несвойственной ему манере помедлил с продолжением, – в похоронном обряде славян как-то фигурировала шкура животного?

Лис сжался, не поверив своим ушам. Из-за наглухо запертой двери в прошлое пробился тоненький лучик надежды.

– Да, – ответил он, всеми силами стиснув волнение. – В дохристианский период наряду с традиционным сожжением существовал обряд захоронения убитого воина в шкуре жертвенного быка. Бык считался символом плодородия. Некоторые исследователи придерживаются мнения, что это является доказательством веры наших предков в перерождение после смерти.

– Реинкарнация у славян?

– Явных подтверждений вроде бы нет, но фольклорные источники содержат косвенные упоминания. Например, в северных районах России записана такая легенда: покойный является во сне своему брату в ночь, когда у того родился сын, и говорит – я вернулся.

– Интересно, – Тур пригладил бороду. – Ну а «переход», о котором ты периодически нам твердишь, это зафиксированный термин или твои личные понятия?

Лиса так и подмывало воскликнуть: давай без обиняков – не о фактах и терминах, а о том, что должно быть поднято из забвения!

Но язык будто окаменел.

– Переходом называют состояние между жизнью и смертью, а также между рождением и началом жизни. Это поверье пришло из язычества и получило развитие в христианской религии. Христианство дополнительно обозначило точный срок перехода – сорок дней.

Ответ получился лекционно-сухим. Лис отвернулся. Поезд ушёл, и попрекать себя за нерешительность было поздно.

– А мы стоим на этом переходе, как на заставе, – Тур задумчиво повторил слова младшего брата, за три года прижившиеся на слуху. – Не понимаю, почему ты хватаешь «двойки»? Эрудиция у тебя достаточная, память прекрасная, в специальных вопросах разбираешься отменно. Из тебя получится хороший историк.

Лис тяжело вздохнул. Менее всего он ожидал такого поворота разговора.

– Пойду про заложных уточню, – проговорил он и удалился, повесив нос. Был бы на месте рыжий хвост с белой кисточкой, подмёл бы все ступеньки на широкой лестнице.

То, что Тур назвал «военным советом», началось в гостиной отчётом Ворона о событиях, произошедших за последнюю неделю. Цельная картина приключений с таинственным номером в изложении Владимира Полозова напоминала детективную историю среднего качества. Кое-что для братьев оказалось новостью, и рассказчика выслушали с интересом.

– Получается, мы чуть было не сыграли против Белякова? – уточнил Тур.

– Поделом ему! – злорадно усмехнулся Ворон. – Прошляпил двух рукодельников у себя под носом, послал психа с пистолетом вытрясти из парня сведения о «лишнем» товаре. Обратился бы сразу ко мне, обошёлся бы без мокрухи. Хотя в конце концов все остались при своём. Пашу и его приятеля убрали за самодеятельность, псих-киллер ненароком убрал их программёра, мы случайно выключили из игры этого самого киллера. Я вычистил таможенный сервер от их долбанной краски, да так, что таможня перегрызлась с комбанком в столице. Товар успешно прибыл по назначению без документов. Вот и всё.

Цепочка выглядела стройно, звенья ловко цеплялись друг за друга и подводили тему к логическому завершению. Но тут рот открыл Лис.

– Братцы, может, это и не моё дело, – начал он осторожно и, заметив внимание близнецов, приободрился, – но, по-моему, здесь было сказано слишком много о случайностях.

– И что? – Ворон потянулся за очередной сигаретой.

– А то, что так не бывает, – прямо заявил юноша. – Наёмнику поручили всего лишь узнать номер партии товара, чтобы перехватить его на таможне до проверки. Почему исполнитель вдруг спятил и пристрелил программиста, который, по твоим же словам, вообще был «не пришей кобыле хвост» в операциях Паши?

– Чёрт его знает! – Ворон прикурил. – Нервы у мужика были шаткие, это я лично проверил. Наверное, парень от него сбежать попытался, а он сгоряча выпустил ему в живот полную обойму. Опомнился, сообразил, что за труп ничего, кроме нагоняя, не получит, вспомнил про наш адрес и припустил сюда.

– Ну ладно, – Лис временно уступил «фланг» и начал атаку на «передовой». – В таком случае объясни, кто и зачем мешал тебе влезть к таможенникам на сервер?

– Обнаружили один взлом и устроили ловушку, – Ворона задели по больному.

– Призраки? – невинно уточнил Лис и тем самым нанёс удар с тыла.

– Да при чём тут призраки! – Ворон занял круговую оборону. – На каждого хакера рано или поздно найдётся грамотный системный администратор.

– Наш компьютер распотрошил заложный! – Лис без оглядки пустил в бой заготовленные резервы.

– Который мстил за свою безвременную кончину, – напомнил Тур. – Это твои собственные слова, Лис. Заметь, кончина состоялась после его неудачного контакта с программистом. Следовательно, афера против Белякова никак не связана с мистическими явлениями.

В нападении Лиса проявилась обширная брешь. Юноша растерялся, но тут неожиданно подоспело подкрепление в лице Кикиморы.

«Эй, минуточку. Вы кого имеете в виду под «заложным»? Бандюгу с пушкой, что ли? Да он сюда носа больше не казал! Я его в первую же ночь с треском выставила. Пусть мстит, где хочет и кому хочет, но не в нашем доме! Здесь другой шлялся. Лис, ты его чуял. У тебя в носу озоном пахло, помнишь? Он сначала того, поджаренного током, привёл, а потом ещё двух каких-то. Вас как раз дома не было. Я эту команду насилу выставила. Даже мебель пострадала тогда… Чего вы все на меня уставились? Тур, Ворон, вы ведь его видели на аллее. Большой такой, в рабочей каске».

– А что ж ты раньше молчала? – Лис вскочил на ноги.

«Я ж думала, ты про него и толкуешь. Про озонового…»

– Великолепно, – Ворон откинулся на спинку дивана. – Сейчас мы договоримся до мафиозной организации заложных, которая поставила себе цель сжить нас с этого света. Надеюсь, шантажист Паша выступает единолично?

Лис тревожно посмотрел на братьев. В упрямстве с Вороном мог тягаться только Тур. И от мнения Тура сейчас зависело, будет его близнец иронизировать дальше или прислушается к рассудку.

– В сказках говорится, что заложные подчиняются чертям, – вдруг сказал Тур. – Верно, Лис?

Тот согласно кивнул. Тур продолжал.

– Под «чёртом» понимают потустороннюю силу более высокого ранга, нежели простые навьи.

Лис опять вынужден был согласиться.

– В таком случае, кто выступает в этой роли здесь и сейчас? И по какой причине мы попали под столь пристальное внимание оных?

Юноша почувствовал себя студентом, тонущим на экзамене, а Ворон уставился на близнеца.

– Ты серьёзно?

– Я рассматриваю ситуацию с позиции Лиса, – пояснил Тур. – Итак, вопрос поставлен.

Тонуть так тонуть. Лис набрал в грудь побольше воздуха и выдал.

– А причина в том, что мы – дети Огненного Полоза, охраняющего царство мёртвых. И мы представляем реальную угрозу тому, кто использует заложных для воздействия на мир живых.

Ворон оставил в покое свои усы и подытожил.

– Приехали.

Тур вздохнул и покачал головой.

– Я пас. Вопросов больше нет.

– Братцы, вы достаточно видели и слышали! – в отчаянии воскликнул Лис. – Найдите же силы заглянуть в себя! Память – это единственное наше оружие. Поймите, я говорю это опять, потому что не хочу, чтобы кто-то из вас стал жертвой заложных! Отец дал нам в наследство уникальные способности, а вы отказываетесь от родства из страха перед собственным прошлым. Та, кто назвалась Пятницей, покровительницей усопших, сплела вам жестокую нить судьбы. Под её неусыпным оком вы играли в бесконечную войну друг с другом, тешили её тщеславие, и мощь её росла, питаясь вашей ненавистью. Да, это было. Но ведь вы победили! Каждый из вас победил её волю внутри себя, и отец открыл вам Переход, чтобы здесь, на этом свете, вы создали заставу сродни той, что охраняет Огненный Змей там! – он указал пальцем в пол.

– Лис, я просил тебя выяснить возможности заложных относительно зомби, – сказал Тур так, будто пропустил пламенную речь брата мимо ушей. – А ты чего начитался?

Юноша уронил руки, активно участвовавшие в процессе повествования, и плюхнулся на стул.

– Непробиваемо, – одними губами прошептал он.

В кресле возле телефонной тумбочки послышалось старческое кряхтение. Дед явился из тени лестницы в центр гостиной.

– Шумишь ты слишком, – проворчал он и подошёл к близнецам. – Уж извиняйте, но я тут слыхал всё.

– От тебя и Ки нам скрывать нечего, – сказал Ворон. – А эту песню, – он кивнул на младшего брата, – мы слышим время от времени в разных вариациях.

– Песня она может и песня, – Дед почесал макушку, – а вот сила у вас особая есть. Вчерась Тур меня так в оборот взял, что я пикнуть не мог.

Всеволод Полозов удивлённо вскинул голову.

– Ты о чём?

– А то не заметил? – усмехнулся Дед и обернулся к Ворону. – Как мальчишка про раненого рассказал, Тур мне – пошли, мол, помогать будешь. Ну, я, это, отбрехаться хотел. Туманно там было впереди. И боязно. А он меня – хвать по спине. После я уж ни перечить, ни упираться не мог. Пришлось ошалевшим стрелком-малолеткой заниматься.

– Извини, Дед, – произнёс Тур. – Я не подумал, что близость чужой смерти вызовет у тебя страх и неприятные эмоции.

– А что я! Я не в обиде. Мёртвым смерть не помеха. Да и не резон мне, это, пужаться беды. Я вот за прошлым пошёл, а будущее нашёл. Галке и без меня нынче сытно и тепло. Авось вам теперь пригожусь. Дом хороший отстроили, а от людской жизни прячетесь. И батьки рядом нет, чтобы подсказать, что-де хорошо, а что плохо. Рановато, видать, из-под родительского крыла выскочили.

Дед хитро глянул на притихшего Лиса, переместился в излюбленное кресло и чинно растворился в складках покрывала.

– За прошлым пошёл, а будущее нашёл, – еле слышно повторил юноша, однако близнецы смотрели друг на друга, будто беседовали внутри своей пары, и символическую фразу не восприняли.

На стеллаже зашуршали газеты.

«Лис, а Лис, – позвала Кикимора. – Пусть они тут советуются дальше. А у меня к тебе куча вопросов!»

Лис вяло поднялся с дивана. Вмешательство Деда решающей роли не сыграло, и он пришёл к выводу, что пока целесообразно ретироваться.

– Мне к занятиям пора готовиться, – заявил он. – Почти неделю в универе не был.

– Десять минут тебе погоды не сделают. Сядь, – вдруг распорядился Тур. – Ворон, что будем решать по поводу твоего последнего заказа?

Владимир Полозов нахмурился.

– Нас пытались припугнуть, – медленно сказал он. – И не кто-нибудь, а ребята с того света. Признаюсь, мне не по себе. Но отступать я не хочу.

Юноша затаил дыхание. Получалось, что Ворон просил поддержки. Такое он слышал впервые. И впервые его голос призван был участвовать в общем решении.

– Лис?

– Они пугали, потому что сами нас боятся! – опомнившись, с жаром воскликнул Лис.

– Думаю, мы сумеем за себя постоять, случись угрозе вылиться в действия, – кивнул Тур.

– Мишенью наметили тебя, брат, – произнёс Ворон, и его карие глубокие глаза стали чёрными, как грозовая ночь.

– Двум смертям не бывать.

– Тур!

Лис непроизвольно отодвинулся от братьев.

– Прости, – Тур тряхнул каштановыми кудрями и виновато улыбнулся. – Прости, близняшка. Я ценю свою жизнь, тем более она – часть твоей.

* * *

Одна и та же страница электронного документа висела на экране без малого полчаса.

«Лис, а Лис, ты читаешь или нет? Я уже наизусть всю таблицу партсъездов выучила!»

– Я их не понимаю! – парень хлопнул ладонью по столу.

«Партсъезды? А чего тут понимать! Зубри, и всё!»

– Тура и Ворона не понимаю, – Лис скроил кислую мину. – Раньше они меня просто не слушали. Теперь вообще чушь какая-то выходит. Что ни говорят, всё звучит двузначно! А как только я рот открываю, замыкаются друг на друге, будто сиамские улитки в одном панцире, и ничего к себе не подпускают.

«Лис, послушай, – Кикимора вдруг стала серьёзной. – Если бы детдомовской пэтэушнице месяц назад сказали, что она грянется насмерть с мотоцикла, а её дух обретёт долгожданный дом у трёх сыновей Огненного Змея, знаешь, куда бы она остряка послала? Это нормально. Пока живёшь как человек, всё остальное кажется ерундой. А ты двум взрослым здоровым мужикам вешаешь на уши потусторонние байки об их загробной жизни. Представляешь, каково им придётся, если они признают, что были мёртвыми! Как они с живыми людьми общаться будут? С Мариной своей, с пациентами, с клиентами?»

– И что мне делать?

«Запастись терпением. Дед говорит, ты же вещий. А вещих никогда не признавали сразу».

– Отец предупреждал меня, – Лис тяжело вздохнул.

«Погоди, ты же ещё не проиграл. И у тебя есть союзники – я и Дед. Так что давай рассказывай».

– О чём?

«Как о чём? О себе! Про близнечиков я уже достаточно наслушалась. А вот ты – серая лошадка. Для начала меня интересует: ты действительно их родной брат?»

– Да, – Лис не выразил особого желания возвращаться к злосчастной теме.

«Хм. Ты им больше в сыновья годишься».

– Так получилось.

«Где получилось? – Кикимора не унималась. – Здесь или там?»

Лис пожал плечами.

– На том свете нет ни времени, ни возраста. Я появился за кольцами Огненного Полоза вскоре после братьев. Я помню женщину, которая объявила себя Пятницей, покровительницей убогих и обделённых. Мне сказали: иди и назови её матерью. Но она оттолкнула меня. Тогда отец забрал меня к себе и дал новое имя.

«Гамаюн?» – осторожно уточнила внимательная слушательница.

Лис вздохнул.

– Да. Имя вещей птицы. Я существовал в самом сердце отца, хранителя человеческой памяти. И наблюдал. Огненный Змей стремился забрать у Пятницы силы, которые она собрала, питаясь гневом и враждой близнецов. Собственно, они служили ей с одной целью: насыщать её царство ненавистью. Мощь Пятницы выросла настолько, что она сумела дотянуться до верхнего мира, и Огненный Змей не мог ей помешать. Она прочно отгородила себя от естественной памяти земной. Я видел, как в её руки стекаются тысячи пропавших душ. И чем дальше – тем больше. Этим духам не суждено было воссоединиться с пращурами. То, откуда приходит в жизнь человеческий дух, слабело. На моих глазах истончалась нить поколений людских. Дети удалялись от родителей, родители не принимали опыта дедов. И я уже не знаю, одна ли женщина скрывалась под ликом и именем Пятницы. Может быть, их было много? Может быть, за сотни лет всё, что ненавидело жизнь, собралось под тем страшным гладким платком из чёрного шёлка…

«Да полно тебе, Лис! В каждом поколении говорят, что раньше было лучше, но ничего до сих пор не рухнуло. Тем более по воле какой-то Пятницы».

– Ни одно поколение до сих пор не зачёркивало другое! А ты посмотри, что делается здесь! Экономика уничтожает стариков, политика рубит под корень материнство, экология уродует детей, а новая мораль сводит любовь к похоти и животному сексу. Войны, наркота, безнаказанность насильников, отчаяние, бедность, изобилие, которое опустошает души – а в результате миллионы заложных. Кому это надо? Зачем? – он замолчал, уткнувшись взглядом в полированную поверхность письменного стола.

«Ладненько. Не переживай. Ты про себя давай колись. Как ты от отца ушёл?»

– Когда Тур и Ворон порвали нить своей судьбы и выбрали одну вместо двух разных дорог, Огненный Полоз показал им Переход. Я остался один. Впрочем, они и прежде меня не замечали. Я заявил отцу, что намерен объявить войну Пятнице и её заложным. Отец не позволил мне встать на путь гнева. Сказал: «Коли за людей радеешь, ищи братьев. У каждого из вас часть моего огня. Зажжёте своё пламя в мире людском, установите заставу на Переходе, будет живым жизнь, а мёртвым – путь в Память Земную». Я пообещал: построим Заставу. Тогда отец предостерёг: «Лихо придётся. Семь лет бегать тебе рыжим зверем по лесным тропам, прежде чем себя живого вспомнишь. А живой увидишь, что непомнящие не слышат гласа вещего». Я согласился на всё.

«Значит, отец превратил тебя в лисицу? – Кикимора уселась на монитор, приняв облик крошечной безликой девочки. – И ты семь лет был лисом?»

– Ки, я уже не знаю, что было, а чего не было. А братья, по-моему, никогда не признаются, даже если что-то и помнят. На этом свете свои правила. Чуть в сторону отойдёшь – диагноз «шизофрения», и вперёд в психушку. В середине прошлого века даже за иные политвзгляды туда направляли. Вон я на зачёте попытался преподу свою теорию язычества представить, и что? «Придёте на следующей неделе, Полозов». В прошлом году вообще доспорился до осенней пересдачи.

«И как?» – навострилась Кикимора.

– Никак. Тур приехал в универ, поговорил с кем-то при участии «зелёненьких», и всё в порядке. А разве это порядок?

«Да-а, Лис, тяжёлая у тебя доля, – привидение растеклось по комнате. – Сочувствую».

– Спасибо и на этом.

«Не вешай нос. Теперь я с тобой! Хочешь, на зачёт вместе пойдём? Такое кино устроим!.. Ой, куда это Деда потянуло?!».

* * *

В двухкомнатной «брежневке» стояла невыносимая духота. Утомлённое тело требовало отдыха, но сон качался над постелью и лишь одурманивал сознание минутными провалами и жаркой дымкой дрёмы. Владимир Полозов сделал последнюю попытку заснуть: отодвинулся от Марины и брата, шептавшихся слева, и уткнулся в подушку. Скоро стало нечем дышать.

– Вот уж не думал, что пыл страсти способен так нагреть помещение, – с этими словами он перевернулся на спину.

Марина звонко рассмеялась и нежно провела ладонью по его плечу.

– Влад, ты же мокрый, как после бани! Я сейчас балкон открою.

Она выскользнула из-под простыни и исчезла в темноте. Повеяло ночным холодком.

Всеволод Полозов шумно вдохнул и раскинулся на кровати, задев близнеца рукой.

Марина встала над мужчинами – хрупкое тонкое тело, изумительное творение искусницы-природы, и яркие счастливые глаза.

– По-моему, кому-то из нас необходима чашка крепкого кофе.

– Мы опять помешаем тебе выспаться, – Владимир Полозов виновато поднял брови.

– У меня выходной, – успокоила Марина и грациозно накинула простенький халатик.

В кухне зашипела газовая горелка.

– Богиня, – пробормотал Тур.

– О, да… С ней я чувствую себя как… – Ворон обнаружил, что не находит соответствующего слова.

– Это ты мне объяснить пытаешься? – спросил его близнец.

Братья весело переглянулись.

Тур поднялся. В потёмках звякнула пряжка ремня.

– Брюки не перепутай. Мои слева, – предупредил Ворон, слезая с кровати, и сам себе ответил. – Впрочем, какая разница.

Тур согласно хмыкнул, поскольку собирался сказать то же самое.

Владимир Полозов вслед за братом вышел на кухню.

– Почему у тебя так жарко? – поинтересовался он и дотронулся губами до румяной щеки женщины.

– Отопление включили, – Марина поёжилась от щекотки, когда жёсткая борода коснулась её шеи.

Всеволод Полозов молча открыл форточку.

– Завтра лето, какое может быть отопление!

Хозяйка квартиры пожала плечами.

– Мне подруга на днях объяснила: когда у них на ТЭЦ остаётся запас топлива, сэкономленный зимой, в общих интересах его сжечь. Иначе на следующий год дадут в меньшем объёме. А если год будет суровым, то мы просто останемся без тепла.

– Полный идиотизм!

Марина стояла спиной к близнецам и не поняла, кто из двоих высказался.

– Так мы и живём, милые мои господа, – ответила она и поспешно сняла с огня джезву. – Весело и смешно.

– Ничего себе шутки, – нахмурился Всеволод Полозов. – Давно пора принимать решительные меры.

– «Мера» у нас одна, Володя: не потерять себя во всеобщем бедламе, не поддаться нагнетаемой злости, сказать «нет» создаваемой безысходности, жить и смело смотреть в будущее, полагаясь на силу своей души и немножко на Бога.

– Непротивление злу насилием, – усмехнулся Владимир Полозов.

– Ой, не люблю я Льва Николаевича! – Марина демонстративно поморщилась. – Действенное противление злу, на мой взгляд, это человеческое внимание ко всему, что тебя окружает. Можно сетовать на судьбу, – она аккуратно налила кофе в три маленькие чашечки, – можно кричать о безобразиях. Но это ничего не решит. Зато когда каждый сумеет побороть опустошённость внутри себя, сумеет воспитать в своих детях, – она чуть заметно запнулась, – уважение к жизни, к семье, к соседям, к людям вообще – вот тогда никакие политические игроки не сумеют воспользоваться нами.

Заметив непонимание, женщина развела руками.

– Это моё личное убеждение или заблуждение, как хотите… Итак, господа, кофе подан. А где ваши сигареты?

Ворон спохватился.

– В каком-то из пиджаков.

Он отправился в спальню, где осталась одежда.

Сквозняк раскинул тюль на балконе. Белые занавески, белые точки звёзд в небе, белые глаза…

Ворон молниеносно обернулся. Огненный взор вонзился в блёклую тень.

– Стоять, гад… – прошипел он сквозь зубы.

От беззвучного вопля заложило уши, но ничего другого призрачному соглядатаю не удалось. Бесформенный, он качался вместе с тюлем, пригвождённый к бетонному полу балкона.

Шаги в прихожей.

Ворон растерялся. Войди сейчас в комнату Марина, недоумённых вопросов не избежать.

Скрипнула дверь.

– Брат?

Ворон не рискнул пошевелиться.

Тур проследил за его взглядом и медленно подступил к привидению.

– Осторожно, – предупредил Ворон, когда близнец протянул руку к незваному гостю.

На фоне звёздного неба появилось рыжее свечение. В пространстве разразился новый вопль. Тур отдёрнул ладонь. Призрак бурлил и продолжал беззвучно голосить.

– Закрой глаза… Порядок.

Ворон шатнулся и ухватился за стул.

– Мы его поймали, – произнёс Тур не совсем уверенно.

Его руки больше не источали призрачный свет, а глаза Ворона потухли, вернув свою человеческую суть. И тем не менее, привидение дрожало на балконе, делая слабые попытки выбраться из невидимой ловушки.

Марина дожидалась на кухне.

– Вас только за смертью посылать, – встретила она мужчин.

Тура обдало холодным потом. Ворон покосился на него, чувствуя, что близнец дрогнул отнюдь не от упоминания о смерти. Мысль кинулась на поиски ответа. Блазень на балконе. Телефонная угроза. Марина… Он изменился в лице и поспешно отвернулся.

– Мойте руки перед едой, – Владимир Полозов смахнул с побелевшего лица крупные капли пота. – Пойду умоюсь.

И быстро глянул на близнеца: прикрой. Тот задал Марине какой-то незначащий вопрос.

В ванной комнате Ворон открыл кран до предела, невзначай посмотрел на себя в зеркало и решил прежде всего использовать умывальник по прямому назначению. Холодные струйки потекли по лицу и застряли в бороде. В результате следующего действия рассудок встал на дыбы, и голова мгновенно налилась свинцом. Сознание уступило место тому, что неожиданно проснулось внутри.

– Дед… Дед… Дед…

Ворон твердил имя болотника до тех пор, пока перед глазами не заметались алые круги.

– Оп-паньки… Э, Ворон!

– Молодец.

Он привалился к дверному косяку.

– Ты это, сынок, поаккуратнее! Ты чего это?

Болотная сырость пахнула в лицо.

– Дед, скажи Лису, чтобы позвонил на сотовый Тура. Поторопись, друг, пока твою дорожку не замело…

В раковине журчала и журчала вода. Ворон отлепился от косяка и тяжело наклонился к живительной струе. Усы, борода и лихая чёлка, свалившаяся на лоб, обильно пропитались влагой.

В кухне запищал сотовый. Ворон облегчённо вздохнул, нашёл рукой полотенце и ткнулся в мягкую материю лицом. Стало значительно легче.

– Влад, Борис звонит, – сообщил Всеволод Полозов слишком наиграно, как показалось близнецу.

Марина обеспокоенно следила за мужчинами.

– Что еще? – Владимир Полозов изобразил неудовольствие чуть естественнее.

– Система охраны выдала сигнал тревоги. Либо к нам кто-то лезет, либо твоё изобретение опять сбоит.

– Та-ак. Воскресные взбрыки электроники, – программист развел руками и оглянулся на Марину.

– Прошлый раз дело было в субботу, – напомнила она.

– Ну что, будем надеяться на сбой? – предложил Всеволод Полозов, держа телефон так, чтобы Лис мог слышать разговор.

– Дай-ка, – брат взял у него сотовый. – Борис, ты в состоянии проверить сервер?

– Вы что там, с ума спрыгнули? – зашептал Лис в трубку. – Я ни слова не сказал про сигнализацию!

– Сам ты «призраки»! – огрызнулся Владимир Полозов.

Лис осёкся.

– Я тебя правильно понял? – испуганно спросил он.

– Правильно. Ладно, сейчас приедем. Ничего пока не предпринимай.

Марина встала.

– Каждой главе нашей сказки когда-то приходит конец, – улыбнулась она.

– А мы будем следовать примеру «Тысячи и одной ночи», – Владимир Полозов обнял женщину и нежно поцеловал в висок.

Всеволод Полозов тем временем завернул в спальню. Он плохо представлял себе, что делать с лазутчиком-привидением теперь: отклеить от бетона и взять в охапку, или вести под взглядом Ворона как под дулом пистолета. Проблема разрешилась значительно проще.

Звёзды вдали, белый тюль, одинокое светящееся окно в доме напротив. И ничего более. Блазень удрал.

Во двор близнецы спускались медленно и независимо друг от друга подыскивали предлог, чтобы вернуться в квартиру к Марине. Ничего подходящего не нашлось.

– Сейчас нельзя оставлять её одну! – воскликнул Ворон, когда оба остановились возле автомобиля.

– Минутку. Мы какой версии придерживаемся? – Тур попытался притушить разгоравшийся запал, но не успел.

Ворон спустил заложных во главе с «Пашей» со всех русских этажей. Тур подождал, когда словесный кульбит докатится до последнего, и поинтересовался.

– Ты успокоился?

– Да, – буркнул Ворон.

– Тогда давай соображать. Призраки…

Фраза повисла в воздухе. Ворон моментально обернулся на взгляд брата.

– Я что-то вижу, – пробормотал он прежде, чем в сознании уложилась зафиксированная картина.

По тёмному пустому переулку ковыляло привидение.

– Не упускай его! Я за руль, – скомандовал Тур.

Взревел мотор. Огненный взгляд Ворона опоздал на миг. Невесомая субстанция, напоминающая тень пьяного прохожего, отчаянно кинулась за угол. Тур вывернул руль, и автомобиль в считанные секунды оказался на улице. Призрак трепыхался впереди и сохранял прежнюю дистанцию, хотя, как виделось братьям, двигался значительно медленнее машины.

Мелькнули огни проспекта. БМВ вырвался из полутьмы переулков, а заложный продолжал катиться по трамвайным путям по направлению к центру города.

– Топи газ! Я его теряю! – крикнул Ворон.

Остались позади рассечённая рельсами площадь и неухоженная высокая набережная.

Навстречу промчался одинокий автомобиль. Призрак заметался и вдруг свернул на бульвар. Тур направил машину следом, ничуть не заботясь о «кирпиче» над поворотом.

– Вруби дальний свет! – вдруг осенило Ворона. Яркая бело-голубая полоса захватила привидение в невидимые силки. – Он двигается строго по коридору: рельсы, аллея, фонари. Видишь, он уже наш!

Тур сбросил скорость.

– Ты как? – он краем глаза следил за братом.

– Пока в норме. В сквер его гони!

Водитель изловчился развернуть машину так, чтобы фары нарисовали призраку указанное направление. При этом БМВ оказался поперёк улицы. Завизжали тормоза, и бампер звонко «поцеловался» с высоким поребриком. Пассажиров тряхнуло.

Блазень застыл в воздухе.

– Попалась, мерзкая душонка, – процедил Ворон сквозь зубы.

Он в два шага пересёк тротуар, перемахнул через низкую ограду сквера, продолжая пристально смотреть на трепещущее марево, приблизился к нему вплотную и заглянул в фантомное лицо.

– Привет, Паша.

Далекое надсадное «а-а-а» тронуло слух. В сумраке проявились отчётливые контуры приземистого тела, и на гравий тяжело осело подобие бледного существа человеческой наружности.

«Отпусти-и-и, па-адла», – донеслось как из глубины пустого колодца.

– Грубить не советую, – Ворон недобро усмехнулся.

– Что с ним делать будем? – спросил Тур.

Ворон помедлил и рискнул отвести взгляд от блазеня.

– Заберём в тихое местечко и там поговорим.

Тур озадаченно оглядел заложного со всех сторон, наклонился и поднял за шиворот. Контуры фигуры остались блёклыми, но создалось впечатление, что призрачный пленник оторвался от земли и принялся перебирать в воздухе невесомыми ногами.

– Паша, значит? Вот и познакомились.

«Отпустите, мужики, – взмолилась туманная муть. – Я всё расскажу. Только отпустите».

– Расскажешь! Куда ж ты денешься, – грозно подтвердил Ворон.

Усевшись за руль, он вопросительно повернулся к брату и вполголоса спросил.

– Идеи есть?

Привидение, чудесным образом уместившееся в кулаке Тура, почуяло неуверенность Полозовых и принялось шепеляво канючить:

«Мужики, отпустите. На фига я вам сдался? Я ж всегда номер второй. Не знаю ничего, делаю, что говорят. За что купил, за то продаю. Ну, отпустите».

– Помолчи, – оборвал Тур и обратился к близнецу. – Давай к дому.

* * *

Лис схватил телефон, чуть только раздался первый гудок.

– Полозов!.. Тур, это ты?..

Выслушав брата, он удивлённо уставился на аппарат.

«Чего у них?»

Карандаш покатился по столу.

– Не понял, – пробормотал Лис точь-в-точь как иногда Ворон. – Тур, вы наркомана заловили, что ли?.. – он посмотрел на Деда, вытянувшегося в кресле, на Кикимору над столом и замотал головой. – Тур говорит, они поймали дух покойника.

Сотовый ответил далёкой резкой репликой, принадлежавшей, безусловно, Ворону.

– Бери мою машину, – донёсся из динамика голос Тура, – и поезжай на Глазково. Будем ждать на повороте к Тверце. Остальное – на месте.

– Ты это, не рассуждай, – вмешался Дед. – Старшой сказал – езжай, значит езжай.

Лис домчался до пункта назначения за рекордно короткое время и не успел придумать ни одного нормального объяснения странному вызову. Увидав братьев, он понял, что «нормальное объяснение» не требуется. БМВ с включёнными фарами и распахнутыми настежь дверцами замер посередине просёлочной дороги возле спонтанно организованной помойки. Тур прохаживался по обочине шоссе. Ворон стоял неподалёку, прислонившись спиной к кривой сосне, а напротив него на ржавом скелете сенокосилки сидело привидение.

– Познакомься, это Паша, – Ворон показал на заложного. – При жизни был одним из двух шустряков, которые едва не «обули» Белякова.