Текст книги "Застава"

Автор книги: Ирина Крупеникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 41 страниц)

– Интересная позиция, – заметил Тур, внимательно осматривая каминную решётку.

– К сожалению, малыш, – назидательным тоном начал Ворон, – методы вещь материальная, а идеи – понятие эфемерное. Люди помнят реальные дела, в то время как недостигнутые цели остаются фантомами… Тур, что ты делаешь?

Последнее прозвучало почти обескураженно, поскольку Всеволод Полозов, присев на корточки, приступил к тактильному изучению внутренностей камина.

– Пытаюсь вынуть призрака, – невозмутимо отозвался тот.

– Ки! – обрадовался Лис и интенсивно втянул носом воздух.

Знакомых запахов в пространстве не оказалось, зато отчётливо проступил дух запёкшейся крови, едкого табака и восковых свечей. От неожиданности Лис громко чихнул.

– Это не Ки, – Ворон отодвинул младшего брата к стене. – Тур, осторожно!

Из камина хлынул холодный нематериальный поток. Тур не успел подняться на ноги, и призрачная волна опрокинула его на ковёр. Глаза Ворона заволокло мутной пеленой, а у Лиса заложило оба уха. Полтергейст ринулся на занавешенное окно, и тяжёлые гардины дрогнули так, что заскрежетали кольца на карнизах. Табличка с описанием экспонатов съехала со столика на ковёр, а огромное кресло поползло по паркету к дверям, как бы отрезая путь к отступлению.

– Ваше Величество, мы не причиним вам вреда! – крикнул Лис в пустоту. – Мы всего лишь искали нашу подругу.

– Назови его по имени! – Тур крепко держался за каминные прутья, в то время как взбесившаяся информационная ипостась неуравновешенного правителя норовила толкнуть незваного гостя прямо на острое кружево, венчавшее решётку.

Лис замешкался. Легко сказать, назови по имени призрака императора. Не скажешь же: Павел Романов, прекратите безобразничать.

– Как его отчество? – прикрывая локтем лоб и глаза, громко спросил Ворон.

Подобного невежества от старшего брата студент не ожидал. Даже забыл на секунду о буйствующем духе.

– Петрович, – ответил он, кровно обиженный от лица всей отечественной истории.

– Павел Петрович, – Ворон не замедлил использовать подсказку, – успокойтесь, наконец. Вы рушите собственные апартаменты! Причём совершенно зазря: нас не напугаете, а до охраны не достучитесь.

По части охраны он не был уверен нисколько, но внешней решительности оказалось достаточно, чтобы призрак поубавил пыл.

– Ну всё, угомонились? – добавил он, когда воздушная мутность, напоминавшая поднятую ветром пыль, сгустилась посреди спальни.

– Поаккуратнее в выражениях, – предупредил Тур, подошедший сзади, – с императором разговариваем всё-таки.

– Ты думаешь, двухсотлетний призрак способен сохранить черты своего оригинала? – обернулся Ворон. – Да это же просто…

Лис дёрнул брата за рукав и показал вперёд.

Возле стола прямо напротив портрета Павла Первого стоял… император российский Павел Первый. Копия была настолько точна, что Ворон невольно сморгнул.

– Лис, твоя работа? – шепнул он.

– Иди ты, – огрызнулся юноша.

Из-под треуголки, сдвинутой на левый висок, сверкнули большие властные глаза, затмившие белый уродливый лик.

– Кто такие? Как посмели вторгнуться в мои покои?

Тур быстро определил, что от оторопевшего Лиса в ближайшие минуты толку не будет, а Ворон ещё не выбрал позицию в назревавших переговорах. Поэтому первый раунд он взял на себя.

– Павел Петрович, простите великодушно, – он выступил на полшага вперёд. – Мы искали не вас, а девочку, которая присутствовала неподалёку.

Обезображенное гневом лицо царя-призрака смягчилось.

– Девочку? – брови по-детски выгнулись, а властные глаза вдруг стали совершенно кроткими. – Ах, вы не ко мне? Странно. Весьма странно.

Большие губы разочарованно сомкнулись.

– Мы не хотели нарушить ваш покой, – уверил Тур. – Извините.

Призрак задумчиво прошёлся вдоль окна, от чего на гардинах образовалась большая стационарная тень, повторяющая контуры портрета.

– А не приходило ли вам в голову, господа, – он виртуозно повернулся на каблуках, – что девочку помогу найти я? – и покачал воздухе рукой, будто собирался преподнести гостям нечто изысканное. – Право же, нечасто ко мне приходят со столь… – он воздел взгляд к потолку в поисках подходящего слова. – Со столь человеколюбивым делом.

Довольный результатом, он живо переместился к креслу, уселся, игнорируя музейный шнурок и предупреждение не трогать экспонаты руками, и взмахом показал гостям на свободные стулья.

– Рассказывайте. Рассказывайте, рассказывайте, где и как потерялся ребёнок? Я с удовольствием дам вам ответ.

Тур замялся, но вступил Ворон.

– Павел Петрович, речь идёт не о ребёнке, а об информационном сгустке создания, которое погибло всего месяц назад.

Лис зажмурился, ибо ему показалось, что за этим откровением последует локальный Армагеддон, порождённый гневом обиженного духа. Однако услышанное призрака не смутило.

– Неужели? – выразительные, на удивление живые глаза наполнились любопытством. – Вы разыскиваете то же, чем являюсь я? Стоя по эту сторону мира?

Любопытство переросло в недоумение, а затем в нескрываемое изумление.

– Господа, верить ли мне своим глазам? Вы живёте там и называете другом то, что на иной стороне? – призрачные очи императора объяли присутствующих. – Вы живёте и там, и здесь? Как возможно? Или… со мной играют в шутки?!

Гневная маска возникла возле призрачного лица, как отдельный элемент фигуры, и медленно поплыла на отведённое ей место.

– Павел Петрович, – Лис решительно подошёл к императорскому духу и встал перед ним на вытяжку, как перед преподавателем на зачёте. – Это не шутка и не розыгрыш. Мы видим, слышим и чувствуем вас, потому что рождены дважды: на этой и на той стороне света. Так получилось. Хотя, – он оглянулся на братьев, – найти кого-либо на вашей стороне не всегда получается.

Маска пропала, не достигнув цели, а лик призрака вновь приобрёл оттенки добродушной заинтересованности.

– Дважды рождённые? Странно. Весьма странно. Но как мило! – чувственно прозвучало из царственных уст.

Дух императора водрузил локоть на высокий подлокотник кресла, опустил круглый подбородок на кулак и замер в позе мыслителя.

Ворон воспользовался паузой.

– И речь, и понятия у него вполне современные, – шепнул он близнецу.

– Ещё бы! Представь, сколько информации он накопил за две сотни лет, – также тихо отозвался Тур. – Знать бы, что его здесь держит.

– Девочка была неподалёку, – вдруг заговорил призрак Павла Первого. – Она искала дом в тумане. Возле моего замка не осталась, отправилась куда-то далеко-далеко, через мосты. Счастливая! Она умеет путешествовать, – он грустно улыбнулся. – Увы, господа. Ничего боле не могу вам сообщить.

Лис вздохнул.

– Спасибо. По крайней мере, мы теперь знаем, что она не попала в какой-нибудь капкан.

– Вы уходите? – разочарованно спросил призрак, заметив движение гостей к выходу. – И вы не хотите узнать о политических интригах, о биржевых играх, о военных планах правительства, о выгодных экономических сферах? Вы удивлены? – довольный произведённым эффектом, он откинулся на спинку кресла. – Ко мне частенько присылают гонцов со всей России. Большей частью они – совершенные тупицы. Но иногда! Да-да, иногда судьба проявляет ко мне благосклонность, и я беседую долго и полезно. Кое-что узнаю сам и кое-что передаю достойным.

– Ух-ты! – оживился Лис. – Значит, и к вам приходят за советом, Павел Петрович?

– Я был императором России, юноша! – треуголка призрака приняла форму шапки Мономаха, а камзол преобразовался в горностаевую мантию. – Всю свою жизнь я желал править так, чтобы на троне восседала сама справедливость. Пять лет я правил. Но, увы! Они не поняли ничего в моих реформах. Я управлял величайшей и ничтожнейшей империей! Я знаю всё, что пережила Россия… И знаю, что ей предстоит. В некоторой мере, – мантия и прочие атрибуты Его Величества превратились в парадный камзол, изображённый на портрете, – я позволяю себе править отсюда.

С хитрющим выражением лица призрак жестом показал на музейное помещение и камин, зиявший чернотой на фоне светлой стены.

– Каким же образом, позвольте спросить? – поинтересовался Ворон.

– Позволяю! – призрачный император закинул ногу на ногу. – Боле того, отвечаю: я знаю то, что никто не может знать при жизни. А после смерти знает, но не может сказать. А я могу. Здесь, в моём нынешнем существовании, я научился ждать. Неуклонно и терпеливо я тружусь во имя моей заветной цели.

– Какой же, если не секрет? – старательно скрывая пессимизм в голосе, опять спросил Ворон.

– Россия достойна быть великой державой мира! Какой видел её мой прадед! И люди России – будь то владыки, смерды, женщины, дети – достойны жить богатыми и счастливыми под рукою справедливой власти!

В порыве возвышенных эмоций император-призрак вскочил и пробежал по спальне к закрытому шторами окну. Видимо, в его представлении занавесей не существовало, и он, воздев в небо руку, продолжал пылко и возбуждённо.

– Когда толпы вооружённых матросов бродили здесь и там, когда бились на февральском ветру кровавые знамёна, когда речи вождей поднимали народный дух, мне казалось: вот оно! – Призрак выдержал театральную паузу. – Вот оно – начало освобождения! Но…

Информационный Павел вернулся в кресло, швырнул треуголку на каминную полку и закончил без тени пафоса.

– В тот раз я ошибся.

– А как вам танки на улицах Москвы в начале девяностых? – не удержался Ворон.

– Ох! Ой! – призрачный лик брезгливо перекосился. – Будет вам поминать! Фу! Я насилу вбил им мысль о скорейшей смене руководства. Впрочем, на то потребовался без малого десяток человеческих лет.

– Послы приходят прямо сюда? – как бы невзначай уточнил Тур.

– По разному случается. Чаще притягивается мысль какого-нибудь второсортного колдуна. Или экстрасенса, как нынче любят говорить. Я сам разрисовываю его облик по своему усмотрению. Представляю, ха-ха-ха! – призрак заливисто рассмеялся, – представляю, как они удивляются, когда обнаруживают на себе в зеркале лишние черты! Однажды повадился ко мне один замухрышка с вопросами о Чечне. Всё ему хотелось знать: как, что, когда, куда вложить капиталы, с какой бандой завязать дела наверняка. Наскучил страшно. Я выпроводил его не солоно хлебавшим, а в подарок вручил сотню тараканов. Ненавижу эту пакость! Так он до скорого конца дней своих этих тараканов с себя и стряхивал. Ха-ха-ха!

– По-моему, это жестоко, – выговорил Лис.

– Жестоко? – глаза призрака весело блеснули. – Я позволяю себе шутить над теми, кто мнит о себе велико, а стоит дёшево. Таковые встречаются. Но мне нравится, что вы, обладая могучими силами, кои даже я не способен охватить знанием, связываете себя всё-таки с людьми. С этими ничтожными каплями памяти, порой забывшими предков своих, погружёнными в вечные заботы о хлебе насущном, старательно запирающими друг от друга свои тесные мирочки. Всё верно, господа, – призрак медленно поднялся на ноги. – Они – это мы. А мы – они. Им кажется, что ими управляют свыше. Какая глупость! Они сами управляют собой, сами вливаются в небытие и сами выходят на белый свет: как голоса, как мысли, как сама память.

– Вы отзываетесь о людях с пренебрежением, – разочарованно заметил Лис. – Почему?

– Это эмоции, юноша, – император-призрак грустно улыбнулся. – Но не подумайте, что я виню русский народ в том, что с ним происходит. Народ должно уважать. То первая заповедь любой власти. Каков народ, такова и Империя. Они рубят корни одного человека, не ведая, что подрубают мощь всей Державы. Но я верю в Россию. Устоит русский народ. Выдюжит. Вытерпит! И останется русским народом, как было во все времена.

– Павел Петрович, а не входит ли в ваши планы вернуться в Память земную? – спросил Тур. – Ваши знания и чувства обогатили бы её для новых поколений.

Призрак императора задумчиво прикрыл глаза, плотно сжал губы и отрицательно покачал головой.

– Рано. Я вижу себя нужным здесь, в этом маленьком мире, наполненном собранными мной знаниями. Я храню эти знания и отдаю по мере необходимости. Я не успел прожить свою жизнь, поскольку торопился изменить её и вместе с жизнью самой России. Я не имел права спешить. Я должен был воспитать последователей, найти единомышленников, посеять веру в народе и поднять знамя справедливости. Я поднял знамя, но вдруг увидел, что я один на поле битвы против тысяч врагов…

Облик призрачного императора претерпел новую метаморфозу. Маленького роста, нескладный, едва ли не уродливый, он стоял перед Полозовыми в нижнем белье, перепачканном кровью, с босыми ногами и непокрытой головой. А на левом виске зияла роковая рана, в одночасье оборвавшая стремительный взлёт императора Павла Первого.

– Один в поле не воин, – тихо пробормотал Лис.

– Умные учатся на чужих ошибках, – произнёс призрак убиенного царя и вновь облачился в свой портретный образ. – Если бы я знал это при жизни! Но в нынешнем моём существовании я исправляю свои ошибки. Когда-нибудь я покажу вам мои успехи, – призрак заговорщицки подмигнул Полозовым. – Но пока – рано. Я дождусь нового рассвета России. А там уж передам мои знания в анналы истории. Быть может, и с вашей помощью, юноша, – призрак Павла дружески кивнул Лису. – Или с помощью ваших будущих учеников. Историческая наука обязана быть непредвзятой и кристально честной. Лишь тогда в памяти воцарится покой…

Контуры императорского образа потеряли чёткость. Призрак плавно переместился к камину.

– Располагайтесь, господа. До утра никто вас не побеспокоит.

Лис изумлённо повернулся к окну. За шторами было достаточно светло.

– Разве уже вечер? – спросил он.

Из призрачного абриса донёсся заливистый смех.

– Вы забыли о белых ночах Санкт-Петербурга, юноша! Отдыхайте, господа. Не стоит нервировать охрану попусту. Они включают сигнализацию. Вряд ли вам удастся доказать технике, что вы не существуете. Спокойной ночи.

Призрак исчез в недрах камина, но спустя секунду в спальне вновь возник его информационный тон.

– Ах, чуть было не запамятовал извиниться за учинённый мною кавардак. Показалось вдруг, что вместе с вашим явлением ко мне залетел мой роковой день…

– Не берите в голову, Павел Петрович, – ответил Тур. – Доброй ночи.

Ворон усмехнулся и показал братьям наручные часы.

– Ноль сорок. Мы находились вне нормального мира почти пять часов и этого не заметили. Скверно.

– Отнюдь, – возразил Тур. – Лично я вполне доверяю экстравагантному хозяину этих апартаментов.

– Я тоже! – воскликнул Лис.

– Не в том дело, братцы, – Ворон присел на императорскую кровать, попробовал на прочность матрас и распустил узел галстука. – Мы сейчас впитали гораздо больше информации, чем «слышали» от Павла Петровича. Осталась одна проблема: научиться её использовать.

– Может, не всё сразу? – Лис зевнул и последовал примеру старшего брата, а именно, скинул пиджак и с удовольствием освободил шею от бесполезного элемента одежды.

Тур стоял спиной к кровати и приготовлений братьев не видел.

– Я заметил, что в Переходе время для субъекта идёт значительно быстрее, чем земное, – сказал он. – А в Памяти, даже локальной, наоборот.

– Согласен, – поддержал Ворон. – Во сне происходит то же самое. Когда засыпаешь, кажется, что передумал всё, что было в голове, а взглянешь на часы – десяток минут всего прошло. Зато когда трезвонит будильник, думаешь: как же так, ведь только что заснул.

– Сон – это индивидуальная память человека, но законы Перехода общие. Верно, Лис?

– М-м? – ответил Лис.

Тур спохватился.

– Всё, умолкаю. Вам пора спать.

– Не вздумай проверить теорию на практике, – предупредил его близнец прежде, чем растянуться на музейном покрывале.

– Обещаю: никаких экспериментов.

Дождавшись, когда братья крепко заснут, Тур поднял пиджак Ворона, брошенный на краю широченного ложа, аккуратно расправил и повесил на спинку стула. Затем взял пиджак Лиса. Из кармана на пол бесшумно выскользнул мобильник. Тур взял его в руки. На дисплее блёкло светился значок неотвеченного вызова.

Тур проверил свой аппарат, затем сотовый близнеца. Ни одному, ни другому никто не звонил. Не услышать вызов Лис не мог, учитывая его феноменальный слух. Получалось, что сигнал поступил в промежутке от семи вечера до полуночи, когда братья находились в информационной сфере Павла Первого. Тур вывел на дисплей запись. Так и есть: звонили около девяти. Однако номер вызывающего не числился в «записной книжке» мобильника, а код города указывал на какой-то районный центр Тверской области.

Будить младшего брата Тур, разумеется, не стал, но звонок вызвал комплекс тревожный мыслей. Первая из них сводилась к Марине. И хотя Полозовы, отправляя женщину на турбазу, купили для неё сотовый телефон, Тур вспомнил об упрямом нежелании Марины принимать столь дорогостоящий подарок, подумал о «сбойнувшем» зарядном устройстве и предположил ещё десяток неконкретных «а вдруг», заставивших Марину звонить со стационарного аппарата турбазы на мобильник младшего брата Всеволода и Владимира Полозовых. Окончательно развеял его несостоятельную тревогу междугородний код, не совпадавший с кодом Осташковского района, который Тур хорошо знал, благодаря болезненному директору турбазы.

Вторая мысль неожиданно повернула в сторону Оли и, как ни странно, Кикиморы. На память пришёл день «похорон имени» и анекдоты в ординаторской, которыми Ки потчевала хирургическую бригаду. Тревога пропала окончательно. Её место заняло ощущение хороших новостей, поджидавших на горизонте нового дня.

Тур опустил голову на высокую спинку кресла, в котором не так давно восседал призрак императора, прикрыл глаза и максимально расслабился. Привычное упражнение, предоставлявшее телу необходимый отдых, неожиданно дало побочный эффект. Он вышел из оцепенения, точно зная, что Оля ещё в субботу уехала к своей маме в Бологое, телефонный код соответствует этому городу, а её звонок Лису содержал какую-то положительную информацию о Кикиморе.

Рациональность мышления не позволила Туру принять за факт мелькнувшие в информационной сфере детали. Однако он сделал над собой усилие, и то, что сознание испуганно отставило в зону «нереального», проступило как чёткое бесспорное знание.

Кикимора, крупно повздорив с Пятницей в кабинете Бера, умчалась в пространство, долго скиталась по улочкам Питера, обнаружила информационный ориентир в виде скульптуры Чижика-Пыжика и вступила в переговоры с русалкой на Фонтанке, которая согласилась перевести её через реку. Следующим этапом Ки сделала попытку влезть в Интернет через компьютеры какого-то интернет-салона и потерпела неудачу. Но духом не упала и после нескольких приятных и не слишком приятных встреч нашла проводника в призрачном лице жителя блокадного Ленинграда, умершего в декабре 1941-го. Информация о победе над Гитлером воодушевила призрака, и он, освобождённый от вечной зимы, в благодарность проводил Ки до Московского вокзала. Здесь целеустремлённая Кикимора получила представление о поездах и вагонах, пробилась сквозь туман реальности и попала в информационную сферу железнодорожника, знакомого Лису по драматическим событиям в Вышнем Волочке. Следующий шаг едва не завёл в тупик воодушевлённое успехами домашнее привидение. Разглядев на платформе человека в белом халате, Ки кинулась за его мыслью, уверенная, что нашла доктора Полозова.

Тур улыбнулся. Оля, посвящённая Лисом в историю Кикиморы, приняла проблему Полозовых как свою собственную и не придумала ничего лучше, как обратиться к погибшему отцу. Она не ощущала духа родителя, неотступно стоящего у неё за спиной, не видела его добрый взгляд, не слышала его обещания привести блудного призрака. Но, разговаривая с фотографией поздней ночью в спящей квартире, свято верила, что отец поможет Ки вернуться домой…

– Они прочная пара.

Тур согласно склонил голову.

– Ваша дочь – прекрасный человек, Виктор. Но Борис ещё так молод.

– Они научат друг друга быть взрослыми… Позвольте совет, Всеволод.

– Всегда рад, коллега.

– Доверяйте младшему брату. Он уравнивает на чаше весов жизнь и смерть, коим испокон веков служит ваш род. Из пятнадцати поколений ваше – первое, установившее потерянный баланс.

– Вы знаете нашу семью?

– Память велика, а мир тесен. Судьбы зачастую переплетаются в глубоких корнях. Вы помните свою первую самостоятельную операцию, доктор?

– Я подумал тогда, что готов быть хирургом. Разрушить здоровую ткань ради уничтожения больной.

– О, да! Я думал так же. А ваш брат и моя дочь – они готовы разрушить удобное спокойствие ради истины и добра.

– Им будет нелегко в жизни.

– Как многим… Всеволод, прошу вас, возьмите Ольгу в ученики. У неё есть способность вести за собой благо. Научите её охранять жизнь и здоровье людей.

– Научу. Всё, что она отважится принять от меня, будет принадлежать ей.

– Благодарю вас, Всеволод… Позвольте мне повидаться с дочерью прежде, чем я уйду.

– Вы встретите её сегодня вечером на заставе, Виктор.

– Спасибо…

Тур посмотрел на свои руки. Контакт с потусторонней средой длился в его представлении достаточно долго, чтобы индикатор указал на «двойное гражданство». Но ожидаемой печати на коже не оказалось.

«Переход был закрыт, когда я общался с ним. Он – заложный, – запоздало вспомнил Тур. – Равно как император Павел, создавший здесь собственный очаг знаний. Они влияют на живой мир. А мы слышим их, но принадлежим людям. Быть может, в этом и есть назначение рождённых смертью – оставаться с людьми живой памятью?..»