Текст книги "Ловушка для наемника (СИ)"

Автор книги: Инна Левина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)

Глава 29 Первая ночь в тюрьме

Надо сказать, Ти'арг попробовал бежать немедленно – то есть в тот момент, когда услышал про арест. Это должно было оказаться, в общем-то, несложно, и наемник не сомневался – все легко и быстро получится. Он уже прикинул последовательность действий: создаем морок, отводим глаза, затаиваемся в саду около монастыря (дополнительно – делаем иллюзорного беглеца, мокрого, со всех ног бегущего в лес), а ночью потихоньку-потихоньку – за ограду. Но едва Ти'арг принялся наводить морок, как тут же почувствовал странный блок. Что-то не давало ему творить заклинания. Шагая между двумя гвардейцами – еще двое шли позади него, он размышлял: "Дело в посланных солдатах? Может, им дали приказ делать блоки против магии на всякий случай… выходит, у них есть наемники-маги? Или их самих сделали нечувствительными к магии – но это весьма непросто… Или дело во мне? Что-то изменилось, и я не могу колдовать… "

Ти'арга привели во дворец и оставили в какой-то небольшой комнатке, без окон, освещенной неярким газовым рожком. Он решил попробовать еще раз… Сначала попытался – так, ради эксперимента – изменить с голубого на оранжевый цвет обивки единственного стула (что, безусловно, сделало бы стул более оригинальным). Бесполезно. Попытался увеличить огонь в рожке – снова не вышло. Даже просто создать горячую воздушную волну… Ничего… Пожалуй, тут самое худшее: блок не на окружающих его людях и предметах – на нем самом. Это очень хитрая магия, а главное, требует долгой подготовки, несколько часов, как минимум. Суть этого заклинания в том, что все волшебные способности человека не исчезают, но словно замыкаются, запираются в нем самом. Теперь он мог бы творить заклинания, но исключительно те, которые ограничивались бы его телом, памятью, душой. Ти'арг мог бы, допустим, усыпить себя, если бы вдруг приключилась бессонница… И еще появилась неприятная мысль – формула замыкающего заклинания, всегда и без исключений, рассчитывается под определенного человека. Стало быть, вывод прост – ждали, готовились… Ждали – именно его.

Хотя Ти'арга и арестовали, но Урсула настояла, чтобы им позволили встретиться. Наемнику выдали тюремную одежду – убогую на вид, зато сухую. Для встречи с Урсулой его привели в одно из дворцовых помещений. Через некоторое время пришла принцесса. Она села, с жалостью глядя на мага и, возможно, обвиняя себя в его несчастьях. Ти'арг не был искушен в придворном этикете и не знал, должен ли он заговорить первым или ждать, когда беседу начнет принцесса. Потому маг низко поклонился ей, не произнеся ни слова, и стал ждать, что будет дальше.

Урсула смотрела на него внимательно, но почти без любопытства. Она велела стражникам выйти, затем указала Ти'аргу на стул с высокой спинкой. Наемник сел, не нарушая молчания.

– Я вас узнала, – сказала Урсула тихим, безжизненным голосом. – Я вас во сне видела. А теперь вы меня спасли. Я бесконечно благодарна и у вас в долгу… Но, к сожалению, не могу ничем вам помочь… Я уже говорила о вас с Донном, но…

– Надеюсь, Ваше Высочество в добром здравии? Вода была ледяной, – Ти'арг был уверен, что эти слова звучат вполне светски.

– Да, я здорова. Хотя – зачем мне это… теперь? – все так же тихо, словно рассеянно, сказала она. – Но я вам все равно благодарна. Я сделаю для вас все, что смогу, пусть не сейчас, но позже… Вы ведь рисковали жизнью ради меня.

– Это был мой долг. И еще – я чувствовал свою вину, – возможно, вот этого не стоило говорить. Наемники не должны раскрывать тайны своих заказчиков. А к чему еще мог привести разговор о его вине? Но, может быть, подумалось Ти'аргу, хоть это ее разбудит. Совершенно невозможно смотреть на нее – на лицо словно легла смертная тень… Но Урсула, услышав о его вине, только кивнула и не спросила ни о чем… Ти'арг решил заговорить сам.

– Я догадываюсь, что вас гложут горькие воспоминания. Я мог бы стереть их – и вы не вспомните больше ничего плохого, такого, от чего вы страдаете… А потом появятся новые воспоминания, светлые…

Урсула опустила глаза и отрицательно покачала головой.

– Нет, я больше не хочу забывать ничего. Ведь если ты чувствуешь что-то, хотя бы боль – то это значит, что ты живешь. У меня осталось так мало воспоминаний, так мало прошлого. Все как вода сквозь пальцы ушло. Я как будто тень… Или заблудилась – сама не знаю, где…

Урсула встала, показав, что разговор завершен. Она вышла из комнаты, сразу появилась стража, и наемника увели. Ти'арг так и не понял, догадывалась ли принцесса, что ее забывчивость – не простая, что он виноват во всех ее бедах. Она казалась такой безжизненной и печальной…

Его – не объяснив ему ничего, не огласив обвинение – отвезли в тюрьму, находившуюся где-то на окраине города. Высокое здание из темного камня, зарешеченные окна. Ти'арга отвели в камеру на последнем этаже. Уже почти стемнело. Старик сторож, прихрамывая, подошел к газовому рожку на стене и зажег свет. Затем снаружи навесил замок на дверь, и наемник услышал его удаляющиеся шаги и кашель.

Камера была небольшой, с голым каменным полом, кроватью, парой табуреток и столом. На стене перекосился старый рукомойник, под ним на одной из табуреток стоял таз. Наемник ходил взад-вперед по камере, размышляя обо всем, что сегодня произошло. Едва ли те, кто велел его арестовать, придут поговорить с ним ночью. Значит, по меньшей мере, до утра он ничего не узнает. Впрочем, для себя он едва ли что-то сможет сделать. Можно ли чем-то помочь Урсуле, вот единственное, о чем стоит сейчас думать. Она отказалась забыть Донна. И Ти'арг в любом случае не имеет права снова влезать в ее память и душу. Продолжая расхаживать по камере, Ти'арг перебирал все, что было ему доступно. Выходило – очень мало… Впрочем… Хотя магия и была заперта у него внутри, но осталась область, где он сумел бы ее применить. Точнее – отменить… Да, это единственное, что он может для нее сделать.

Ти'арг налил в таз воды из рукомойника. Подтянул табуретку к кровати, подождал, чтобы вода успокоилась. Он увидел Урсулу – не сейчас, в определенный момент ее жизни, а просто ее лицо; почувствовал – так тесно он был с ней связан – ее мысли, ее опустощенную душу. Он тихо-тихо, чтобы не услышал стражник за дверью, произнес положенную формулу. Пусть все чародейное, что было в ее жизни, уйдет. Она вспомнит, все, что было раньше, найдет снова свои сны, догадается о ложных снах – что они обман. В ее памяти снова появится украденное: и письма жениха, и его признания. И ничего не сотрется, и вечер, когда ее спас Донн. Да, в ее жизни останутся и страдания, и забытая любовь, и любовь отвергнутая. Но ведь никому не удастся совсем избежать боли и страданий. Это будет ее память, ее судьба, ее жизнь – а не поддельная, выдуманная другими, судьба-подменыш.

Перед Ти'аргом, как наяву, была нить его волшебства, оплетавшая принцессу и связывавшая мага с ней. И он осторожно потянул за конец нити, распуская магическое вязание. Не будь они связаны с принцессой его чародейством, он теперь не смог бы ничего изменить. Так что, как всегда – все к лучшему…

Маг увидел, что все колдовские нити расплелись и распались. Теперь Урсула свободна. Жаль, что он не узнает, что с ней происходит сейчас, а ведь, должно быть, она потрясена и ошеломлена – воспоминаниями, обманом, всем, что с ней делали последние месяцы, опустошали ее память и душу… Но Ти'арг твердо решил – никогда больше не пытаться влезть в ее мысли, даже если ему покажется полезным что-то внушить или подправить… Ни из расчета, ни из жалости – никогда больше. Ти'арг подвинул табуретку со стоящим на ней тазом обратно под рукомойник. Осмотрел камеру – не забыл ли он что-то – и подумал: забавно, в каких, в общем-то, неожиданных местах рвутся или, напротив, ткутся, людские судьбы – и даже судьбы особ королевской крови. Обшарпанная стена, рукомойник с расколотой крышкой, помятый сбоку таз…

Он лег на скрипнувшую, пружинящую кровать. Прикрыл глаза, вслушиваясь в окружающую тишину. В конце коридора изредка покашливал сторож. Где-то внизу скреблись мышиные коготки. Ухала за окном ночная птица. А потом вновь все звуки затихали, наступала тишина. Магия, запертая в его теле, усиливала интуицию. Ти'аргу казалось, что он чувствует весь ночной мир, далекое – как будто оно рядом, еле слышное – как отчетливо-громкое, все тайное сейчас – определенно и ясно. Такого с ним никогда прежде не было. Он проваливался в дрему, ощущая прелесть нового чуда – единения с огромным миром. Но интуиция не дала ему наслаждаться покоем. Вслушиваясь в свои ощущения, маг неожиданно понял – если он заснет, эту ночь ему не пережить.

Ти'арг встал, сбрасывая теплую дрему, и плеснул на лицо водой, чтобы сон его не сморил. Затем сел, облокотившись на холодную стену, и стал прикидывать, какой из предметов в камере может ему послужить оружием. Допустим, если отломать ножку у табуретки и накинуться на убийцу… Предчувствие четко подсказывало – тот, кто появится, будет именно убийцей, причем весьма опытным – и, к тому же, магом. Поэтому пришедший не станет подкрадываться к спящему с кинжалом или другим оружием. Просто кинет с некоторого расстояния молнию смертельного заклятия… Ти'арг поставил табуретку под окно, влез на нее и поглядел вниз. Снизу, пожалуй, убийца не нападет – слишком далеко. К тому же, он, скорее всего, не знает наверняка, в какой камере его жертва. По крайней мере, именно так говорила Ти'аргу интуиция.

Наемник спрыгнул с табуретки, безумно злясь на своих тюремщиков. Отняли кольцо, заблокировали все чародейские способности… Как он теперь справится с убийцей, что противопоставит магу – кинуться с табуретной ножкой наперевес? Тот в любом случае будет действовать быстрее. Хотя… Ти'арг вспомнил: гвардейцы при обыске оставили часы. Ну и бестолковые! И не подумали, что они тоже могут быть артефактом. Отлично, значит, он сможет растянуть время… Ти'арг услышал бой часов, донесшийся откуда-то издалека, с той стороны башни. Полночь… Его внутренний голос нашептывал ему, что убийца появится не раньше двух часов ночи, времени самого глубокого сна. Ти'арг решил, что пора готовиться. Прислушиваясь к звукам в коридоре – похрапывание сторожа было все так же безмятежно – он все-таки отломал табуретную ножку. Натянул одеяло на подушку, сделал подобие валика – конечно, если присмотреться получше, то сразу ясно, что человека там нет. Но одну-две секунды выиграть можно, и этого Ти'аргу хватит.

Маг сидел на краю постели, то встряхивая головой, чтобы прогнать сон, то шевеля внутри ботинок пальцами (ноги затекали). Чем ближе подходило время к двум часам ночи, тем напряженнее становилось ожидание. Ти'арг был уверен, что придет не тот человек, который заблокировал его магию. Впрочем, наемнику давно стало ясно, что вокруг него схлестнулись две силы, два разных врага строят козни.

Пытаясь представить, кто появится сейчас около его двери, Ти'арг помимо воли вспомнил тот день, когда маг-убийца пришел в первый раз… потом подумал о Джелле. Внезапно его снова захлестнули угрызения совести. Как он мог даже подумать о том, чтобы продолжать свою прежнюю жизнь, воевать, копить деньги на корабль-портал… Надо было бросить все и искать ее… Он сделал только одну попытку, а разве этого достаточно в благодарность за спасение жизни? Ти'арг посмотрел в темное окно. Звезд не было видно… и какое он право имеет мечтать о звездах, если бросил спасшую его девушку. И, глядя в темноту, где таились мириады далеких звезд, маг дал себе обещание – если он не погибнет сегодня, если выйдет из тюрьмы, то сделает все, чтобы отыскать Джеллу.

Внезапно он ощутил нечто странное… было начало второго, то есть, если интуиция не решила над ним подшутить, для убийцы еще рано. Сначала раздалось шарканье в конце коридора – сторож побрел куда-то вниз. С чего бы это? Или им тут положено обходить башню среди ночи? А затем появилось ощущение, что набрасывают морок. Одновременно страшно захотелось спать. Ти'арг сосредоточился на том, чтобы не погрузиться в сон – и ему удалось справиться с этим заклинанием, не пропустить его в свое сознание. Потом, справившись с сонливостью, принялся разгонять нахлынувший морок. Запертой в нем магии хватао, чтобы не пропустить в свое сознание заклятье. Это ему удалось, однако появилось отчетливое чувство, что за это несколько секунд он пропустил нечто важное… В коридоре снова было тихо – ни покашливания сторожа, ни чьих-либо шагов.

Без пяти два маг почувствовал… даже еще не шаги – просто некий магический всплеск. Затем – звяканье ключей, снятых с крючка. Похоже, подбирающийся к его камере маг отвел глаза сторожу – который, видимо, продолжал бродить где-то в недрах тюрьмы, неся свою нелегкую службу. Ти'арг перевел стрелки на своих часах, поставив замедление времени на максимальный срок. Сжимая свое оружие – табуретную ножку – скользнул и встал рядом с дверью. Он ждал своего гостя с так же нетерпеливо, как сухое поле – летнего дождя. Наконец-то они встретятся…

Звякнула около двери связка ключей, начал поворачиваться, мучительно-острожно, язычок замка. Медленно-медленно открылась дверь, воздух сгустился, словно варенье. Время вокруг Ти'арга тянулось неспешно. Он сделал шаг навстречу убийце, увидел его неторопливо поднимающуюся руку. Услышал, как зазвучали первые слоги смертоносного заклятья – и все оборвалось. Ти" аргово оружие дважды опустилось на голову вошедшему – и тот начал падать.

– Дубиной по голове – как грубо! Прямо-таки вульгарно! – растягивая звуки, произнес чей-то голос. Из соседней камеры к упавшему на пол человеку побежали люди в военной форме – пока еще медленно, преодолевая все тот же вязкий воздух. Завод часов закончился. Ти'арг почувствовал, что у него выпиты все силы. Он дошел до кровати и, повалившись на одеяло, полностью отключился, не глядя на суету в дверях, не вникая в возгласы военных и деловитые приказы все того же как будто знакомого ему голоса.

Глава 30 Тюремная библиотека

Наемник проснулся уже утром. По его камере кто-то ходил, прихрамывая. Видно, наступило время завтрака – пахло теплым хлебом и пшенной кашей. Открыв глаза, увидел сторожа, со связкой ключей на поясе, тот расставлял тарелки на столе. Безногую табуретку заменили. Ти'арг не без труда сел на кровати. Нет, все же в бою подарок Орха неприменим. С десяток врагов убьешь легко и быстро – и свалишься без сил, мол, воюйте пока без меня, а я прилягу, отдохну. Глянув на руку, заметил, что часов не было. Сторож повернулся к Ти'аргу и сказал, глядя на него вполне доброжелательно:

– Завтрак на столе, вода для умывания в рукомойнике.

Наемник кивнул и поплелся к умывальнику. Сторож, впрочем, не спешил уйти и закрыть дверь.

– Эх, хорошо, что вы к нам попали, вот уж удача.

Маг обернулся к нему, недоуменно подняв бровь.

– Да, повезло так повезло. Мне, то есть, повезло, вам-то, поди, не очень.

– И ваше в чем же везенье? – полюбопытствовал Ти'арг.

– Дык ясно в чем. Мне тут все одно сидеть надо – за башней присматривать – а узников нет как нет, словом ни с кем не перемолвишься. А тут вы. Меня, кстати, Хельтинн звать, ну, а ваше имя я знаю.

– А прочие узники куда делись? У вас наступило царство справедливости – нет больше ни воров, ни убийц, тишь да гладь, пора помирать?

– Ну, это вы сказали! Есть, куда ж им деться. Все есть, и побольше, чем раньше. Война, революция – это ведь дело такое, что…

– Понятно, ну и где же они все?

– А на заводах. Донн – голова, велел построить заводы новые, а на них чтобы работали разные лихие люди, чего им в тюрьме зря время терять, да небо коптить, да еду казенную есть. А так – и пропитание отрабатывают, и сами при деле. Ну, понятно, там решетки, охрана – уж посерьезнее, чем тут.

– Ясно…

– Да вы не переживайте, что общества у вас нет…

– Верите ли – не переживаю нисколько.

Они помолчали.

Ти'арг понял, что Хельтинн не уйдет, и начал умываться, щедро плеща водой. Сторож, едва маг закончил, подал ему полотенце, судя по запаху – чистое, но давно лежавшее на полке.

– Во-первых, я тут – буду приходить часто, делать-то мне все равно нечего. А, во-вторых, тут у нас библиотека имеется – тьма книг…

– Вот это отлично, – кивнул маг. Даже если "тьма" – это две-три полки, все одно лучше, чем ничего.

– Вы завтракайте, каша, чай… А потом я еще зайду. Если пожелаете, можем и библиотеку поглядеть.

– Пожелаю, – кивнул Ти'арг.

Вода в рукомойнике была холодной, каша – слишком густой, чай – крепкий до горечи и казался, скорее, чистой заваркой. Наемник и не ожидал чего-то особенного, в походах и не такое бывало. И вода для умывания – с льдинками, и чай – с упавшими и покипятившимися в котелке носками.

Зато библиотека тут просто роскошная. Хельтинн отвел его после завтрака в комнату на другом этаже. Несколько книжных шкафов, тяжелые тома… Ти'арг подумал, что, если не просидит в тюрьме больше, чем несколько месяцев, не успеет заскучать… Не зная, что выбрать, вытянул первый попавшийся том – с серебряный, почти стершимся заглавием. Маг открыл книгу и посмотрел на первую страницу. «Черно-белые четки» – так называлась выбранная им книга.

Когда Хельтинн проводил его в камеру, то, хоть и запер дверь ненадолго, отлучившись по каким-то своим делам, но вскоре вернулся.

Открыл дверь и, кряхтя, подтащил стул, сел с той стороны двери, около порога. Видно, очень уж хотелось ему поболтать.

– Да-а-а… – начал он, тяжело опускаясь на стул. Посмотрел на книгу, лежащую на столе. – Читаете, значит? Я вот тоже ее как-то пробовал читать. Но там больно долго все расписывается и рассуждений много. Я люблю, чтобы покороче да поинтереснее. В этой книжке одна история есть…

Сторож достал из кармана фляжку, сделал изрядный глоток. Потом продолжил:

– Она короткая, вот и прочитал. Про парня, о котором было препоганое предсказание. Еще он не родился, а предсказали о нем, что он, мол, убьет своего отца и женится на матери. Каково, а? Ну, как родился, мальчишку сразу сплавили, к отшельнику или там еще куда, не упомню. Отец-то его был королем, он велел, конечно, парня учить, читать там, писать ну и все такое прочее. Родителей мальчишка своих не знал, думал, они крестьяне там, или вроде того. Прошло лет этак десять, а он возьми да узнай, что ему там напророчили. Испугался да и сбежал. Скитался, голодал, понятно. Потом попал ко двору одного короля – не своего отца, а другого. Ну, тот видит – мальчишка-то смышленый, приблизил к себе, значит, учить стал. А потом войной пошел на того короля, ну, на отца-то этого парня. А тот уже был главным военачальником у него. Захватили они страну, где отец нашего парня правил. А он, отец-то, видит – плохо его дело, схватил меч и хотел жену зарубить, да и себя. Ну, в общем, тот парень его убил, а в жену его влюбился без памяти… Так вот предсказание-то и сбылось. Вы ведь вроде как маг? Можете, поди, судьбу всякому переделать? А все зря. От судьбы, брат, не уйдешь…

Ти'арг холодно посмотрел на него:

– Тот человек, о котором вы говорите. Он изменил свою судьбу, вы этого не видите?

– Да как же это? Нет, как ему предсказали, так в точности все и сделал.

– Тот, кто убивает отца и женится на матери – чудовище. Он бросил тихую жизнь, ушел в неизвестность, чтобы такого не случилось. Все, что он сделал, он сделал по ошибке. Это ужасно, но это не то, что было предсказано. Не то.

Сторож с сомнением покачал головой и сделал еще один, немаленький глоток.

Ти'арг отвернулся от него и лег на кровать. «Есть невидимая никому судьба и жизнь, вот в той жизни он не был проигравшим или чудовищем. Сестра Иларна была права».

Когда Хельтинн, наконец, ушел, наемник раскрыл «Черно-белые четки» на первой попавшейся истории.

Глава 31 Дни тюремные ползут…

Ти'арг день за днем, история за историей, бродил по «Черно-белым четкам». Он брал и другие книги, но все равно потом прнимался за «Четки». Пожалуй, эта книга задела его. Как будто насмех была написана – над всеми его усилиями, над хитростями и озарениями. Судьба имела неизменный рисунок, и он, как в волшебном фонаре, проявлялся в нужный момент из хаоса событий, хотений и метаний.

– Что, скучно? – спросил в один из вечеров Хельтинн, подобрав выпавшую из ти" арговых рук книгу. А мысль наемника ястребом делала круги над очередной историей, то сужаясь и пристально разглядывая вытянутые из небытия автором «Четок» мысли о фатуме, то вновь уходя в широкие круги, поднимаясь к небу, чтобы увидеть свои прежние труды, упорные и бесполезные, бессмысленные, как трехдневный труд ветра над скалой. Или не бессмысленные и не бесполезные, а, хуже – зловредные. Они портят продуманную гармонию чужой жизни, заметную только с невозможной для человека высоты и видную его теперешним ястребиным глазам.

Однажды тяжелой ледяной волной окатила мысль – а он-то сам? Если все так, значит, и его судьба – продуманное Вышним, гармоничное произведение, соната или сонет. Мнить себя стихотворением или даже поэмой было лестно, но… Если так, то его нынешнее положение – необходимая ступень, ритмический завершение очередной строфы. И, если так, все творимое им в самом деле могло быть злом, и его следовало остановить, дать ему в руки книгу, заставить думать, заставить жить иначе. Маг привык, что ему подчиняются чужие судьбы, а быть всего лишь нитью в чужом плетенье, рифмой к чужим мыслям… «Наемник не должен думать о своей судьбе, не должен менять ее, угадывать или точно узнавать. Судьба наемника – тайна, его поступки слиты с магией и его жизнь выпадает из общего течения прочих жизней…» Какая чушь! Какой самообман!

Может быть, Ти'арг, читая «Черно-белые четки», день за днем дошел бы до самых черных мыслей, но случилось событие, выбившее его из философской колеи.

Ему начались сниться кошмары. Каждую ночь. Даже не кошмары, а тягуче-нудные сны. Утром, или проснувшись среди ночи, он не мог вспомнить ни последовательность сновидений, ни связь между разрозненными картинами. Какой сюжет, какой смысл в рваном сапоге со шпорой на белоснежной скатерти, перекрученном в узел золотом подсвечнике, плывущей по реке картине в деревянной рамке, мелких зверьках, подтачивавших крепкое дерево и десятках случайных предметов или существ. Но раньше ничего подобного не появлялось в его сознании, наяву или в беспомощном сне. На третью ночь наемник заметил, что у бессмысленно возникающих вещей есть не то тени, формой с ними несовпадающие, не то просвечивающая, иная какая-то суть. Задыхаясь в очередной тягостно-душном кошмаре, он видел разбросанные объедки чьего-то пиршества, сваленные чаши, синие виноградины в блестящей луже вина – и неожиданно проплывающую надо всем по воздуху рыбу. Ти'арг мельком, отворачиваясь, увидел тень этой рыбы на стене, скользящую по стене в своем совсем не рыбьем, в настоящем облике – дирижаблем, именно тем самым, он тут же узнал, на котором летел в первый день во Дворец.

Он проснулся и сразу понял все, да и несложно теперь догадаться. Кто-то роется в его памяти, заметая следы своей магической работы нагромождением бессмысленных сущностей. Ти'арг мало что мог против этого чародейства. Против другого мага он сейчас бессилен. Впрочем, поразмыслив, понял, что может сделать две вещи: поставить заслон, отгораживающий его сознание от чужого влияния, да еще населить свою память ложными воспоминаниями. Что ж, господа, вы хотите поживиться чужой памятью? Счастливой охоты, охотнички!

Заниматься защитой, особенно поддельными воспоминаниями – чистое удовольствием, тем более что день-деньское лежанье с книгой на кровати – наемника уже раздражало.

Ти'арг перебирал, выуживая из дальних уголков сознания, лица, события, вещи. Он то переменял одно с другим, то подменял бывшее небывшим… Но – был осторожен, не заигрывался, чтобы самому не заплутать между выдуманным и не потерять своей истинной памяти, не заселить сознание пустыми фантомами. Ти'арг использовал хитрую магию, прячущую истинные воспоминания за призрачными. Допустим, Сиалл был заменен одного почти случайного знакомого, торговца целебными зельями из маленького, на обочине главных путей, мира. И давал он Ти'аргу задание совсем иное, почти безобидное – доносить (через медальон) обо всех событиях в Севруме. Настоящего же Сиалла можно было увидеть, только произнеся специальные заклинания, но надо было еще знать, в какой именно момент их произнести. Еще Ти'арг подменил все гадания. Никакого Донна, его будущего и прошлого, никакой леди Орсии. Что бы выбрать повеселее…

С гаданьями поступил совсем просто: убрал появлявшиеся в зеркале картинки на другие – настоящие, из его лицейского прошлого. Одно было просто чудо что такое – когда ночью, в кампании давившихся от смеха сокурсников он выявлял тайник с бутылкой эрвийского рома. Зеркало показало, что наставник их группы Даллиг хранит ром в предсказуемом месте, под стопкой шерстяных носков. Впрочем, наставник был опытен в таких делах. Видение оказалось ложным, ром – в ящике шкафа с двойным дном, а прокравшиеся за ромом курсанты – на гауптвахте.

Ти'арг не заменял одно гадание другим, просто – закрывал, как заслонкой, ширмой. Но чтобы увидеть ширму – следовало очень постараться.

Имлина Ти'арг «затер» в своей памяти. Представил, что смотрит свкозь птицу и то, что должен был увидеть – мост между домами, перила, кружку кофе – то и рисовал.

Все же наемник старался не увлекаться подделкой своих воспоминаний. Заслоны от чужого взгляда куда безопаснее. Они прятали тайное разноцветными ширмами, подражающими почти неотличимо действительной жизни (как ширмы, оклеенные пестрыми обоями сливаются для не слишком пристального взгляда со стеной). Вот Ти'арг и прятал за такими ширмами многое из своей жизни, особенно колдовство над памятью и снами Урсулы (той же разновидности магии, которую использовал его шпион); подглядывания за Донном и изменения его судьбы. Можно и одними заслонами обойтись, без подмен, но так опаснее – чем больше взято различных заклятий, тем сложнее его хитрости раскусить.

С первой же ночи после того, как наемник начал сопротивляться шпионству чужого мага, желавшего побродить по закоулкам ти" арговой памяти, его сны изменились. Тягостное чувство никуда не ушло, сон по-прежнему не давал отдыха, мешанина бессмысленных вещей и сущностей так же исправно появлялась в его сновидениях. Зато теперь все это вытягивалось из сознания наемника ненастоящим, фокусническим, оболочкой без сути, многоцветным мыльным пузырем. Надо перетерпеть еще несколько ночей, думал он. А там маг получит, что ему нужно (то есть, он будет полагать, что именно это ему и нужно), и отвяжется. Ти'арг видел себя в этом противостоянии не воином, а ярмарочным ловкачом, перебирающим пальцами над веселыми танцующими марионетками или меняющим в темноте пестрого ящика кролика на шелковый платок, а платок – на рассыпающийся искрами фейерверк, да еще успевающим перехватить руку отирающегося рядом карманника.

В переливающихся картинках медленно опускающихся мыльных пузырей тот, кто знал бы, куда смотреть и что искать, мог бы разглядеть то печальный взгляд Урсулы, то бледного Сиалла перед графином воды и портретом неприятного типа на ладони, да и многое другое. Но Ти'арг был уверен, что спрятал все необходимое от чужого внимательного взгляда.

И еще одно, важное открытие, хоть наткнулся на это Ти'арг случайно. Перебирал то одно, то другое, связанное с Джеллой. На всякий случай, нет ли там чего-нибудь, что лучше бы скрыть. И вот увидел последний свой приход к ее дому. Тонкую голубую нить ловушки около ног. Ну как же он пропустил! Под голубой нитью, точным ее двойником, можно принять за тень – притаился еще один «сыщик». Напрасно тогда Ти'арг радовался, что так легко оказалось обезвредить западню. Ее специально сделали поярче, повиднее – а главную-то ловушку он и не заметил. Наверняка именно ее он и задел, и потом за ним следили. Странно, что сразу не взяли. А впрочем… Интуиция подсказывала Ти'аргу – если б он не пошел ко дворцу выручать принцессу, могло бы обойтись. А так он показал двум охотящимся за ним сторонам, что хоть даже и нет у него заказа, а выйти из этого дела он не готов. Ну вот и получил…

В одну из ночей случилась беда. Ти'арг проснулся: горло стягивала судорога страха, сердце колотилось и не хватало воздуха. Он не мог понять, что случилось, что-то приснилось ему, что-то стряслось во сне. Но маг ничего не мог вспомнить, только одно, самое яркое, из приснившегося: в черной ночи распахивается дверь и метель врывается в дом, бьет в лицо, закручивает сильным вихрем и вещи, и его самого, сносит стены, и остается только вихрящийся мутный снег и темнота – сверху, с боков, снизу, и ни опоры, ни света, ни спасения.

Шестым чувством он понял – все заслоны разбиты, хитрости разгаданы, врагу все известно.

Так Ти'арг и не спал, хотя звезды одна за другой гасли и небо начало светлеть. Почему же? Он все сделал недостаточно тонко? Враг понял, что его дурачат, подсовывают нестоящую чепуху вместо ценных воспоминаний? Ти'арг упал на подушку, бездумно глядя на тонкую пелену прозрачных облаков, плывущих по высокому осеннему небу. Приходилось признать неприятную вещь: его враг был более сильным магом, чем он, и переиграл наемника во всем. Он ощутил досаду, горечь и унижение… Что ж… На войне не всегда удается быть победителем… хотя профессиональная гордость и понуждает стремиться к первенству…