Текст книги "Ловушка для наемника (СИ)"

Автор книги: Инна Левина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)

Сначала они не могли понять, что Ти'арг от них требует.

– Вы работаете парами. Встаете друг напротив друга и пытаетесь понять, что чувствует ваш противник.

– То есть читать мысли?

– Нет, не мысли. Читать чужие мысли – высший уровень, и он вам сейчас не нужен. Вы просто пытаетесь установить контакт с сознанием противником.

– И понять, о чем он думает?

– Да не надо вам понимать, о чем он думает! Он может думать об обеде, самогоне, о том, что он вчера проиграл в кости свое жалование – вам это неважно. То, что вы делаете… Ну, представьте себе дорогу. Куда она ведет, вам достаточно знать только примерно. И по этой дороге вы посылаете воинов. Или представьте мост. Вы перекидывается мост между вами и противником, вам неважно, что у него в голове – если вы проложите этот мост правильно, то сможете переправлять по нему созданные вами иллюзии. Мы с вами будем разбирать воздействие двух видов. Первое – влияние на чувства. В вашем противнике должна появляться паника, неуверенность, страх, недоверие к соратникам. Ну а второе – иллюзии.

– Мы что, будем пускать на них в атаку толпу привидений и призрачных оборотней?

– Ну, вам же самому смешно, к чему тогда и спрашивать? Нет, в принципе ночью, когда небольшой вражий отряд идет по темному лесу, можно сотворить нечто такое… Но, на самом деле, конечно, иллюзии делаются несколько иного плана. Допустим, некий, действительно призрачный отряд (но он выглядит, конечно, как настоящий!) внезапно нападает из засады. Это может вызвать панику, сломать врагу план наступления. Хотя, конечно, работает не всегда – потому что минута-две и противник поймет, в чем подвох. Более интересные бывают иллюзии, при которых врагу численность вашего войска кажется иной – при разведке или уже в момент наступления. Самая главная трудность тут – даже не создание подобного фантома, а блок, который вы ставите одновременно с тем, что творите иллюзию, направленный на магию распознавания иллюзий.

В глазах бойцов Ти'арг наконец начал улавливать понимание и интерес.

– Ну, и соответственно, магия воздействия разделяется на индивидуальную и общую – это зависит, на сколько людей вы хотите повлиять. Словом, в любом случае, начальный этап – мост, перекинутый в сознание. Вторым этапом будет ограждение моста отвлекающим блоком – иначе даже неопытный маг поймет, что его сознанием кто-то пытается манипулировать, и не поверит вашему колдовству. Далее – будем учиться ставить щит на свое сознание, чтобы вам самим не увидеть атаку призраков. Но это чуть позже. Боец на левом фланге, что вызвало сейчас ваше веселье? Слово "призрак"? Только попросите – сотворю лично для вас… чтобы счастья глазках поубавилось… Итак, всем все ясно? Вопросы еще есть? Ну, тогда – выполняйте!

Глава 8 Крючок для колдовской кудели

В один из вечеров, когда наемник валялся с книгой на диване, он вдруг почувствовал, что медальон стал почти горячим. Срочное сообщение… Ти'арг вытянул медальон из-под рубашки, и в воздухе заискрились буквы: «Прибуду через час, начинаем работу». Ти'арг пожал плечами, налил в графин свежей воды и опять улегся читать. Свет горел только над диваном, а в углах и под потолком клубились вечерние тени.

Сиалл появился в девять. Ти'арг встав с дивана, зажег свет поярче – три газовых рожка, разогнав темноту из углов, ярко осветили небольшую комнату, единственный шкаф, поблескивающий черным лаком, и бледно-зеленого куратора. Сиалл, опустившись на диван, мельком глянул на книгу:

– Что почитываете? Хм… "Опасной тропой мертвецов"… Военное?

– Да, вроде того.

– Так… стало быть, война с армией мертвецов… мда… И что, вам вот это интересно?

– Отчего ж нет, интересно… опять же – привычная обстановка.

– Мм…привычная… ну, ладно… Давайте начнем обсуждение. Наш план…

"Наш?" – мысленно усмехнулся Ти'арг.

– …был одобрен руководством. С сегодняшнего дня мы начинаем работу. Мы – это преде всего вы. И люди заказчика в Севруме. Наши соратники в окружении Донна будут делать свою часть работы. А ваша задача… Она не слишком сложна, но очень ответственна. Вы должны будете каждый день, дважды как минимум, заглядывать в ближайшее будущее Донна. И изменять это будущее соответственно нашим планам. Я говорю о таких изменениях, которые можно проводить вдали от объекта и которые доступны магии.

– Что именно мне делать – на мое усмотрение?

– Да, важен результат. Донн должен пасть, его надо отрезать от власти, причем именно так, как вы предложили.

– Я понял. Начну прямо сегодня.

– Да, кстати… – Сиалл достал картонный квадрат с позолоченными краями и синей печатью и длинную бархатную коробочку. – В этом футляре – его волос. Достать было нелегко – но ничего… Вот, берите и колдуйте на здоровье…

Сиалл откинулся на спинку дивана, и тут на стене напротив он заметил две картины. Ти'арг купил их по случаю, когда бродил как-то вечером по гранианским магазинам. На одной из картин – затейливая черная загогулина на белом фоне, на другой – разноцветные квадраты, словно парящие в пространстве. Это сбило куратора с мыслей.

– Вам и это нравится? – поморщился Сиалл.

– Да. Успокаивает. Наводит на размышления. Вообще, люблю искусство.

– Мм-да… – Сиалл, помолчал, потом, вспомнив о картонном квадрате, протянул его Тиаргу. – А вот тут – ваше жалованье, это сообщение от банка. Надеюсь, вы довольны – действительно, мы что-то несколько подзадержались… Но есть один неприятный момент.

– И какой же? У вас инфляции, и золотая монета стала легче?

– Нет, неприятность другого рода. Когда вы изучали в тот раз варианты судьбы Донна, вы не почувствовали…хм… магической защиты, ответной слежки?

– Нет, пожалуй… Хотя я всегда ставлю блок против любой слежки, отрезаю даже самые слабые, еле заметные следы магии, которые могут привести ко мне.

– Это прекрасно, но теперь усилия надо удвоить. Мы узнали, что недавно среди помощников Донна появился сильный маг.

– Вам о нем известно хоть что-то конкретное? Кто он, почему крутится около Донна? Почему именно сейчас?

– Нет, абсолютно ничего не знаем. Только одно: маг этот – сильный, раньше его не было, и он где-то в окружении Донна. Может, не так, чтобы совсем рядом с ним – но недалеко… Мы проверяем всех новых людей – их около десятка, те, которые появились в последние недели. Но пока не поняли, кто это может быть. Если совсем честно – мы не уверены даже, что он появился недавно. Может быть так, что он крутился неподалеку от Донна и раньше, только мы не знали, что он маг.

– У вас есть хоть какие-то предположения, с чего он вдруг объявился?

– Вот и это вам предстоит также выяснить, – назидательным тоном ответил Сиалл.

– И как вы предполагаете, каким образом я буду это выяснять? – заинтересовался Ти'арг.

– А как вы, маги, обычно это делаете? Насколько я понимаю, ставите сигнальные ловушки, чтобы поймать чужое заклинание… ну и в таком духе.

– А…понятно… А вы в курсе, что опытные маги всегда отличным образом распознают эти ловушки? Ну да ладно, со своей безопасностью я разберусь сам. А вас попрошу вот о чем: разузнайте об этом человеке все. Кто, что, зачем.

– Не думаю, что вы можете указывать, что нам делать, – строго и недовольно ответил Сиалл.

– Разве мы не работаем в одной команде? – Ти'арг недоуменно поднял бровь.

– Я передам руководству. А там уж – что решат.

– Чем больше вы о нем выясните – тем вернее я его вычислю.

– Да, конечно… Мы и так делаем, что можно. Сами пытаемся раскусить этого типа…

Сиалл поднялся с дивана, еще раз брезгливо повертел в руках «Опасной тропой мертвецов» – видимо, пытался напоследок понять, какая из нарисованных на обложке зверских физиономий принадлежит все-таки живому, а какая мертвецу – и, кивнув Ти'аргу, вызвал портал.

После исчезновения куратора наемник снова лег на диван, выключив верхнюю лампу. Надо было приниматься за работу… От света единственного газового настенного фонаря длинный футляр, принесенный Сиаллом, посверкивал, как глазами, двумя железными замочками. Умела бы эта вещица говорить – наверно, спросила бы сейчас надменно-поучающим голосом Сиалла: «Вы не забыли о положенной работе, Ти'арг?» Но наемник не спешил. Он размышлял, прикрыв глаза и забросив за голову руки. Что там еще за маг появился… не по его ли душу…

Затем, потянувшись, поднялся и направился к шкафу. Снял магическую защиту, запечатавшую нижний ящик платяного шкафа, где лежало его зеркало (в верхнем ящике он держал носки).

В ночном небе уже давно переговаривались недостижимые для наемника звезды. Они словно телеграфировали друг другу новости, накопившиеся за последнюю сотню тысяч лет. Медленным черным призраком проплыл дирижабль. Он стирал на несколько мгновений заброшенные вглубь Вселенной болтающие и сплетничающие огоньки, а потом они снова выпрыгивали на ночное небо, чтобы перемигиваться и слать друг другу никем не расшифрованные послания.

Перед Ти'аргомстояло зеркало, на края которого наплывал туман – темно-серое концентрированное волшебство. В нем клубились, перетекая одна в другую, тысячи возможностей: повлиять, изменить, выведать… Ти'арг смахнул туман, чтобы не мешал, и тот, истончаясь, нехотя стал сползать за края, где еще повисел недолгое время разрозненными клоками, а потом растаял совсем. Поразмыслив, наемник еще немного усилил защиту, скрывающую действие волшебства. Кто его знает, вдруг ему будет противостоять какой-нибудь чрезмерно глазастый, настырный маг.

Собственно, о предосторожностях он не забывал ни при каких обстоятельствах. Еще когда Ти'арг учился в лицее, ему это вбили в голову так же четко, как правила субординации и дисциплины. Во-первых, незабываемый рассказ преподавателя (который тот повторял из года в год на втором курсе и всегда имевший успех) о том, как некий маг решил проследить за своим недругом. Маг был неопытен и никакие защитные блоки не ставил. Но при всем этом он был не в меру любопытен и наблюдал за врагом чересчур часто. Возможно, его недруг что-то почувствовал, и, будучи сам неумехой в магии, просто накупил разных артефактов и развесил где попало. И вот однажды, когда он с двумя-тремя друзьями работал в своем кабинете, вдруг все увидели дивную картину: на потолке, в углу, внезапно появился усердно таращившийся глаз и падающая на него прядь волос. Взгляд неведомого соглядатая жадно шарил по комнате, и, казалось, вот-вот вылезет оттопыренное, изо всех сил прислушивающееся ухо. Большего слабенький артефакт проявить не мог, но впечатление все равно было сильное. Один из присутствующих, не очень умелый (к счастью для соглядатая) волшебник, запулил в угол потолка заклятье, и тут же все услышали отдаленное ругательство и звук падения со стула. Когда через пару дней хозяин кабинета столкнулся с одним из своих недоброжелателей, у которого под глазом был свеженький синяк, все стало понятно. «И когда вы станете следить за кем-то, старайтесь избегать подобных неловких ситуаций…» – завершал профессор.

Ну, а во-вторых, Ти'арг отлично понимал, что без предосторожностей нарвешься скорее всего не на синяк или оплеуху, а на проклятье или смертельное заклинание.

…В зеркале отражались знакомые уже и еще неизвестные Ти'аргу люди. Ближайшее будущее Донна… Наемник прошептал заклинания, и картинка стала ярче, можно было услышать голоса. Он прослушал их беседу, стараясь вникать в явный и потаенный смысл слов. Потом приказал зеркалу показать ему еще один эпизод, еще… так он просмотрел жизнь Донна на сутки вперед. Некоторые моменты Ти'арг проглядывал довольно бегло, на других был внимательнее.

Наступило время действовать. Ти'арг представил, что в руке у него – длинный тонкий крючок…да, всего лишь крючок… И наемник принялся подцеплять, тянуть и выбрасывать в никуда – слова, мелкие события…

Вот, например, важное письмо из провинции. Донн ждет его давно. Курьер теряет письмо… Новое Донн сможет получить только через две-три недели – и тогда уже, возможно, будет поздно.

Деловой разговор. Дипломат, уезжающий за границу на несколько месяцев. Он не за Донна, но и не против. Есть возможность сейчас перетянуть его на свою сторону… у него и здесь, и в Королевстве семи островов множество связей. Дипломат слушает внимательно, лениво потягивая красное вино. Ему не слишком нужно поддерживать этого молодого честолюбца, однако кто знает, вдруг будет толк… Но внезапно в окно, ударившись о раму, влетает какая-то ошалелая птица и, перекувырнувшись в воздухе, валится на бокал с вином, который дипломат подносит ко рту. Вскрик, ругань… хороший костюм весь облит, да и завтра, как вспоминает гость Донна, надо встать пораньше на службу… Он принимает извинения хозяина, откланивается и быстро уходит. Ти'арг мысленно пожимает птице лапу.

Несказанные слова. Незавершенные беседы. Лучший друг Донна случайно повстречается со шпионом Тойна, враждебного Севруму государства. И также случайно об их встрече станет известно многим, кому не следовало бы об этом знать. И другу Донна приходится на время уехать из столицы – а он так нужен Донну…

Случайные опоздания. Ложные слухи. Потерянные документы…

Работа трудная, нудная, кропотливая… В детстве, когда живы были родители Ти'арга, мать вязала ему пестрые свитера. Ти'арг, конечно, не слишком интересовался этим рукодельем, но все же любил изредка подойти и проверить, как продвигается вязанье – его удивляло, как вдруг на синем или зеленом скучном фоне расцветают, вплетаясь в основное вязанье, то желтые, то ярко-оранжевые, то белые нити, рисунок полотна меняется, узор становится совсем другим… И, самое любопытное, никогда нельзя было угадать, когда исчезнет нить того или иного цвета и сменится на новой нитью и что получится в результате – олени, орнамент, квадраты, человечки или цветы. Об этом знала только вязальщица. Примерно так же наемник представлял и свою сегодняшнюю работу. Улыбнулся, представляя удивление Донна, его подозрения и недоверие к близким друзьям – ведь для него все эти непонятности, нити его жизни, тянущиеся из ниоткуда, рвущие в пустом никуда, сплетающиеся в новый орнамент, а главное, в квадраты и клетки, клетки на железных замках, из которых он не выберется, как ни бейся, ни в сторону, ни, главное, наверх.

Просмотрев на всякий случай жизнь Донна еще на двое суток вперед и сделав немало мелких, но существенных изменений, Ти'арг решил, что на сегодня хватит. Он ужасно устал – подобные вещи всегда вытягивают немало сил, а завтра с утра – опять тренировки. Ти'арг убрал зеркало и пошел отдыхать.

Глава 9 Рассказ монахини

В таких трудах прошло три дня. Пора было вернуться к другой части задания – снам и воспоминаниям Урсулы. Лейтенант решил снова посетить монастырь и забрать – если ему поручат – ответ от сестры Иларны.

Он выбрал то же время, что и в первый раз, чтобы был лишний шанс повстречать на дорожках монастырских аллей принцессу. Маг заготовил парочку великолепных ложных воспоминаний для Урсулы. В первом «воспоминании» Урсула гуляет по аллее в саду за дворцом, садится на скамейку с книгой. Вдруг слышит голоса за поворотом, через листья кустов видит своего предполагаемого жениха с одной из придворных дам. Принцесса встает, чтобы не слушать чужой разговор и видит их долгий и нежный поцелуй. Придумывая это воспоминание, Ти'арг не ощущал неловкости за подлог, изменение сознания – это просто его работа. Однако создав его и представив, как Урсула «вспомнит» этот случай, он чуть не пожалел ее. Но что поделаешь… или ты в этой жизни волк, или овечка…

Вытанцовывалась еще одна неплохая задумка. Место действия маг еще не придумал, только главную сцену: жених, считая, что его никто не видит, отшвыривает ногой маленькую собачку Урсулы. В одном из эпизодов ее жизни, подсмотренных Ти'аргом, собачка облаяла жениха. Был ли то скверный характер псинки или что-то иное, но можно ведь это объяснить для Урсулы и таким образом? «Воспоминание» получилось очень трогательным, кто не пожалел бы бедную живность… Однако с этим шедевром Ти'арг решил не спешить, стоило обработать его получше.

И еще одно он хотел вложить в ее память. Сновидение, будто бы снившееся ей с детства. Когда она увидит этот сон, он покажется принцессе знакомым в каждой черточке. А сон Ти'арг сочинял не без удовольствия. Вот уж тут ему не в чем себя укорить. Получилась просто мечта для любой юной (и, пожалуй, даже не очень юной) девицы. Сумерки. Парадный дворцовый зал. Треск ломаемой двери. Дикий рев солдат, вбегающих в зал, палящих в тех, кто защищал осажденных. Осколки люстры, разбитой выстрелами, хрустят под ногами. Страх не дает ни кричать, ни дышать… Один солдат хватает принцессу за руку… И вдруг кто-то властно расталкивает напавших, кричит, перекрывая их голоса… Солдаты отступают… А спасший принцессу – делает шаг назад и кланяется, подчеркнуто церемонно и уважительно…

Ти'арг решил, что этот сон будет сниться Урсуле изредка, причем каждый раз обрастая подробностями, но непременно станет обрываться в тот момент, когда Урсула должна будет увидеть его лицо.

Конечно, самое лучшее было бы, чтобы в итоге она увидела лицо того малоприятного типа, которого по плану она должна полюбить. Но тут, пожалуй, лучше не рисковать. Конечно, умно было бы сыграть на контрастах. Жених – красив, но двуличен и подл. Герой – некрасив собой, но смел и благороден. И все же… лицо у героя…хм… Выдержит ли такое испытание девичий романтизм? И девичьи нервы? Нет, тут надо тоньше, решил Ти'арг. Чуть позже в ее снах появится некое ощущение… Этот момент маг еще не продумал, решив проработать его позже. А потом это ощущение свяжется у принцессы с тем типом, когда она встретит его на самом деле. Тут надо бы какую-то вещь предполагаемого жениха или каплю крови… Но это, думал Ти'арг, подождет. Сначала пусть принцесса проникнется "вещим" сном. А потом поиграем с ощущениями.

Чтобы подбросить новую, более весомую, чем прежде, партию «воспоминаний», Ти'аргу нужно было всего лишь прикоснуться, хоть мимолетно, к принцессе. Он не мог постоянно все это проделывать издали, как с Донном – ведь он менял не внешние обстоятельства, а сознание. Впрочем, на крайний случай, если ничего не выйдет, он решил передать ей подложные воспоминания через Имлина.

И вот в свой выходной день лейтенант направился во дворец. Он миновал площадь, где около дворцовых ворот бродили любопытствующие гранианцы и путешественники, а в отдалении стояли торговцы с жареными каштанами, газетами, сувенирами и изредка гудели или давали свисток проезжающие паромобили. Потом пересек территорию казарм и подошел к монастырскому саду. Никого не было на прогулке – ни воспитанниц, ни монахинь. Возможно, в воскресенье у них иной распорядок? Наемник зашагал к церкви, зная, что наверняка найдет там послушниц, прибирающих после церковной службы.

В монастырскую церковь посторонних не пускали. Ти'арг знал это и потому остановился у входа, ожидая, что какая-нибудь из послушниц заметит его и подойдет сама. Так и получилось. Одна из девушек, невысокая и бледная, подошла к нему и спросила, какое у него дело. Услышав о письме к сестре Иларне, послушница кивнула и пошла вглубь храма к немолодой монахине, присматривающей за работой. Что-то сказала ей, и монахиня кивнула. Послушница вернулась к Ти'аргу – ей поручили спросить у сестры Иларны, отдаст ли та ответ (или отправила уже письмо сама). Ти'арг сел на лавочку в прицерковном дворике и стал ждать, посматривая на парковые аллеи, на невысокое здание монастыря. Кто знает, вдруг все же появится Урсула. Послушница пришла через несколько минут и указала Ти'аргу на белый флигель:

– Там комната для приема посетителей, господин лейтенант. Сестра Иларна вас ожидает.

По дорожкам, вымощенным серыми плитами разной формы, он направился к флигелю монастыря. Деревянные двери с отполированными латунными ручками были приоткрыты. Старая привратница показала Ти'аргу на одну из комнат, к которой вел длинный коридор, и наемник зашагал в нужном направлении. Было тихо, только монахиня-привратница перебирала четки, щелкая бусинами, а за окнами, заслоняя свет, шелестели густолиственные деревья.

Маг открыл дверь в нужную ему комнату. В ней, кроме пожилой монахини, читавшей книгу, не было никого. Сестра Иларна, увидев вошедшего, отложила книгу и внимательно посмотрела на Ти'арга. Тот вежливо поклонился. Монахиня указала ему на стул напротив нее и первая начала разговор:

– Спасибо вам, господин офицер, за доставленное письмо. Я говорила Джелле, что она совершенно свободно может отправлять мне письма обычной почтой, но она очень упряма.

– Мне несложно приносить вам ее письма, и соответственно, забирать ваши. Поэтому, если пожелаете, всегда можете мной располагать…

– Хорошо, благодарю вас и не забуду о вашем предложении. Хотя я бы не хотела злоупотреблять… Кстати, вы уверены, что для вас не опасно носить эти письма?

Ти'арг только хотел было поинтересоваться, в чем опасность, но монахиня поняла его невысказанный вопрос и слегка нахмурилась.

– Она вам ничего не рассказала? Не очень красиво с ее стороны. Но я вам объясню. Брат Джеллы участвовал в Гараннайском бунте. Он был арестован и отправлен в рудники. За Джеллой раньше следили, как за неблагонадежной, хотя она писала мне, что давно не замечала уже слежки. В сущности, даже если бы кто-то остановил вас с ее письмом, думаю, не случилось бы никакой беды. Но все же не очень разумно с ее стороны – не доверять почте и тем не менее…

– Вы удивляетесь, что она мне поручила отнести письмо? Может быть, она по моему поведению поняла, что я не из Севрума, а из совсем иного мира, и поэтому совершенно ничего не знаю о Гараннайском бунте. Ну, и видимо, я внушил ей доверие.

Сестра Иларна помолчала, о чем-то раздумывая.

– Мне кажется, не только в этом дело.

– А в чем же? Да, и ответ, он готов?

– Ответ готов… Но я должна попросить у вас прощение, что напрасно вас обеспокоила. Я перешлю его обычной почтой.

"Она мне не доверяет? Но почему? А, впрочем, не так это важно… Жаль, что не смогу бывать тут – единственный шанс встретить Урсулу. Использовать Имлина – вариант существенно хуже, чем передавать или забирать воспоминания самому".

Монахиня отрицательно покачала головой.

– Нет, вы напрасно думаете, что я вам не доверяю. Я не считаю, что вы шпионите за Джеллой или хотите причинить ей какой-то вред.

Ти'арг поднял бровь. Она читает мысли?

– Нет, я не умею читать мысли, как вы могли подумать. Но угадать их было нетрудно. Причина проста – я не хочу давать вам повод встречаться с Джеллой.

"Еще лучше. Неужели сестра Иларна думает, что я могу навредить Джелле? Да она мне абсолютно безразлична".

– Беда в том, что, с одной стороны, она вам явно безразлична, – задумчиво продолжала монахиня. Она принялась механически перебирать четки, как будто привычное движение рук помогало ей размышлять. – А вы ей, как я могу предположить – нет. Однако я вижу, что у вас есть какой-то интерес к Джелле помимо нее самой… Потому и не хочу никак подталкивать вас к встрече друг с другом.

Эта игра в угадывание мыслей и нелепые предположения разозлила Ти'арга.

– Если судьба нам с Джеллой встретиться, так это случиться и без вашей помощи. А если нет, то и бояться нечего, – сказал он довольно резко.

– Я считаю жизнь человека более сложной, нежели можно описать этим поверхностным словом "судьба".

– Ну да, есть непросчитываемые влияние, скрытые события. Все это известно.

– Ох, эта ваша терминология! Все совершенно иначе, хотя это довольно трудно объяснить. Жизнь человека в какой-то мере похожа на книгу… – сестра Иларна замолчала, то ли размышляя, то ли вспоминая о чем-то.

– Да, бывают люди, чья жизнь, в самом деле, как захватывающий роман, с непредсказуемым и хитро придуманным сюжетом.

– Мне нравится слово – придуманным. Оно описывает суть глубже, чем вам могло показаться. Сколько людей, столько и таких книг… Пока не заглянешь в конец, не поймешь, о чем же книга на самом деле. И конец – это тоже условно, конца существования нет у бессмертной души… Я немало размышляла о том, что же такое судьба, и всегда на ум приходила одна история. Расскажу вам об одной из многих жизней, судите сами…

Ее имя было Армина, хотя вы ее, скорее всего, знаете под совсем другим именем (если вообще знаете, вы ведь недавно в Севруме). В жизни этой женщины странно было то, что внешние события и происшествия шли своим чередом, а внутренняя жизнь, как подземный родник, текла своими невидимыми путями.

Армина – моя дальняя родственница, я была еще ребенком, а она уже отпраздновала семидесятилетие. Мы гуляли с ней по дорожкам парка в ее поместье, Армина быстро уставала, и тогда мы садились на лавочку, отдыхали, бросали хлебные крошки голубям – заранее припасали булочки за завтраком… И она мне рассказывала… Я тогда совсем не думала ни о судьбе, ни о том, что жизнь человека может идти словно бы параллельно видимым событиям – как будто ни в чем не пересекаясь. Мне просто тогда было любопытно слушать о людях прежних времен, о вещах, которых уже не было во времена моего детства, о непривычных для моего века поступках и правилах.

Армина родилась в очень богатой семье, конечно, вокруг нее были гувернантки, учителя – музыка, литература, танцы, уроки рисования, немного математики, верховая езда. Больше всего Армине нравилось рисовать. Когда ее ежедневные занятия заканчивались и девочку отправляли в ее комнату – играть и отдыхать – она доставала краски, карандаши и бумагу. И рисовала иногда по нескольку часов, пока не звали ужинать. Ее гувернантки была счастливы – они могли спокойно заниматься своими делами, их воспитанница хотела только одного – чтобы ей не мешали рисовать. Ей и не мешали.

На балах или праздниках она, конечно, и танцевала и болтала с подругами, но не переставала наблюдать, изучать движения, незнакомые лица, наряды. Потом она зарисовывала все запомнившееся. Больше всего Армину тогда занимало, по ее рассказам, как изобразить движение. Ей хотелось нарисовать танец, но пока что все фигуры были статичны, неподвижны. А мастерства домашнего учителя уже давно не хватало, чтобы ее учить.

И вот, когда ей исполнилось семнадцать, родители, разумеется, принялись подбирать ей жениха. Они не торопились – ведь их семья была достаточно знатной и богатой. Но, конечно, им хотелось выбрать самого лучшего из тех, кто будет ухаживать за Арминой. Почти каждый день что-то происходило – выезд на охоту, пикник, путешествие к развалинам старого замка… Родители не спешили с выбором и дочь тоже не торопили. Но тут случилось нечто, что заняло все ее мысли на долгие месяцы.

Не знаю, изучали ли вы, хотя бы в общих чертах, нашу историю. Напомню, на всякий случай, что тогда был промежуток – очень небольшой – между нашими военными кампаниями в Тойне, примерно семь лет. В Севруме появились вновь книги тойнских авторов, можно было купить альбомы их художников (все это было и в годы войны, конечно, – только контрабандой и в небольшом количестве). И вот Армине подарили альбом с репродукциями новых картин Лаэрция, самого известного тойнского художника. Это было нечто новое в живописи, даже я, бывшая всегда далеко от искусства, понимаю его тогдашнюю новизну. Можно было бы назвать его картины (точнее, карандашные рисунки, которые потом расходились и в гравюрах) философскими карикатурами. В них была одновременно аллегория и изображение какого-либо определенного события, издевка и горечь. И манера изображения… все казалось таким, как в действительности, до мельчайших черточек, но на каждом рисунке были, кроме людей и привычной обстановки, какие-либо совершенно фантастические существа, или сюжет картины был немыслимо-странным… Выдумывали, что художник побывал в преисподней – и теперь ее обитатели ему мерещатся повсюду. Чепуха, конечно… зная его нелегкую жизнь, думаю, что эту преисподнюю он носил в своей душе, оттого и видел ее отражения на всем вокруг себя.

Словом, Армина ни о чем, кроме этой новой живописи тогда и не думала. Она забросила свои прежние замыслы, неоконченные наброски, и начала рисовать в его манере. Это у нее не слишком хорошо получалось, и не удивительно, ведь для Лаэрция это был крик души, плод тяжелых размышлений и разочарований, а для нее – всего лишь новое слово в живописи. Она послала ему несколько своих набросков. И вот представьте, как шли тогда параллельно две ее жизни… Внешняя – она встречалась с молодыми людьми, ездила на балы и прогулки. А внутренняя жизнь – постоянные сомнения, страдания из-за того, что не давалось в искусстве то, что ей виделось идеалом, нетерпеливое ожидание – что же ответит Лаэрций. Когда письмо пришло, оно было одновременно снисходительным и обнадеживающим. Попытки Армины подражать ему Лаэрций не одобрил и дал ей несколько советов, довольно разумных, которым она последовала – и очень успешно. У них началась было переписка…но новая война с Тойной прервала ее.

Вы, может быть, удивились, что у семнадцатилетней девушки не нашлось в сердце уголка для любви… Нашлось, конечно… Но один из тех, в кого она была влюблена, разочаровал ее; другого она без всякой причины разлюбила довольно скоро… В общем, не вдаваясь в подробности – кажется, я итак уже злоупотребляю вашим вниманием… я сама вижу, надо несколько сократить отступления… Словом, она пришла к выводу, что едва ли может полюбить кого-либо на всю жизнь… При этом Армина понимала, что замужество даст ей гораздо большую свободу – может быть, она даже сможет выставлять свои картины в галереях, о чем и говорить не хотели ее родители.

Армина в девятнадцать лет вышла замуж за немолодого, очень доброго и умного человека, которого девушка совершенно не любила, но очень уважала – она сама его выбрала и никогда не пожалела потом. За два-три года она очень выросла, стала серьезным художником, и уже готовилась сделать первую выставку. В те времена, хотя женщины еще не были такими, как во времена моего детства – изнеженными, переложившими все на мужчин, чувствующими себя цветком под холодом зимней бури, но и не были похожими на современных, старающихся быть как можно более независимыми от мужчин. В годы молодости Армины женщины-художницы, писательницы и вообще творческие натуры не то, чтобы осуждались обществом, но их считали странными… не понимали… Она преодолела бы это непонимание, но тут произошло настоящее крушение – вся ее жизнь переломилась пополам.

Раскрыли придворный заговор, в котором был замешан, косвенно, ее муж. Их сослали, его поместья и все состояние было отобрано в пользу казны, как и у прочих заговорщиков (чем в немалой мере покрыли военные расходы, все возраставшие и возраставшие…)

Не то, чтобы они нуждались – родители Армины им помогли, кроме того, ее придание не отобрали – но жили теперь намного скромнее. Делать выставки под своим именем (точнее, уже под именем мужа) ей было невозможно. И тут один из друзей их семьи предложил художнице необычную для нее работу – он издавал детские книги, и ему требовался иллюстратор. Конечно, она взяла псевдоним. Потом ей удалось, снова под тем же псевдонимом, сделать выставку своих работ… С тех пор и началась ее слава… Но – слава заочная, ведь многие годы никто ни о чем не догадывался.