Текст книги "Такие как мы (СИ)"

Автор книги: Илья Шевцов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц)

Проблема была с фитилём. В итоге привязал к железной трубке сто миллиметровый гвоздь, а к нему кусок войлока. Только перед поджиганием, его надо смочить небольшой струйкой горючей жидкости, а потом поджечь. Громоздко получилось, и не очень быстро приводится в боевую готовность, но время на обдумывание конструкции нет.

Всё, Немо дал отмашку, значит собак, поблизости нет. Можно открывать ворота и выводить в поле свой «танк».

Ворота скрипнули, как по нервам пилой прошлись. Мне всё равно, но честь двигать туда-сюда тяжёлые створки, выпала Верке с Надькой. Это они сейчас рискуют.

Собак не видно. Я надавил на педаль газа и одновременно на клаксон. Крузер рванул с места к колючим зарослям, где эти твари устроили лёжку.

– Ага, встрепенулись, рыжие черти.

Сначала одна рыжая морда вылезла из-под нижних веток колючей ивы, а потом и остальные порадовали меня своим вниманием.

Стоят, прислушиваются.

Я подъехал ближе и, остановился, изображая нерешительность. Хищники любят нерешительных. Нерешительный, значит слабый, слабый, значит лёгкая добыча. Вот такую слабую и нерешительную «добычу» я и изображаю.

Псы поняли всё правильно.

Четыре псины, разбежались в разные стороны и начали зажимать с боков, в центре остался самый крупный. Вожак наверное.

Я подъехал ещё ближе и снова остановился.

Вожак, пригнулся к земле, и приготовился к прыжку

– Ну, ну, тафай, тафай…

Я подъехал ещё ближе.

– Ну, что ребятки, покувыркаемся, – подбадриваю себя, вцепившись дрожащими руками за руль. Колотит всего.

Чёрт, вожак у самых зарослей стоит. Плохо. Так со всей дури, и в дерево въехать можно. Я потом отсюда не выберусь… живым.

Будем отманивать от зарослей. Пару глубоких вдохов, и включаю заднюю скорость.

Есть! Вожак поднялся, и медленно пошёл за мной. Осторожничает, или ждёт, когда напарники меня снова с боков подожмут. А вообще хорошо дело идёт. Они стараются меня к забору прижать, как делали со своими жертвами, и тем временем уходят от зарослей.

Снова бью по тормозам, и включаю заднюю скорость. Подождём.

Боковые загонщики подобрались, ближе и чего-то ждут. Похоже, сигнала.

Не знаю, кто подавал сигнал, но действовали псы синхронно. Бросок произошёл одновременно со всех сторон.

Я крутанул руль резко вправо, одновременно вдавливая педаль газа в пол.

Машина рванула назад разворачивая вправо. Со стороны багажника раздался глухой звук, и машину подбросило вверх.

– Один есть.

Я выровнял руль, и продолжил отъезжать задом, вытягивая сократившуюся стаю в цепочку.

Точно попал. Один труп лежит, не шевелится. Даже визгнуть не успел.

Вот умницы. Вожак, как самый сильный, бежит впереди.

– Надо было усилить перед… да, что уж там. Чего сейчас жалеть.

До вожака пятнадцать метров. Топлю газ, в пол.

– Сссукааа….

Вожак ушёл с линии атаки, и по правой дверце прошёлся шорох. Жаль дверь открыть не мог, достал бы гада.

А вот бегущий следом за вожаком пёс попал под раздачу, а за ним и следующий. Последний вывернулся.

Машину сильно тряхнула, и две рыжие туши, разбрызгивая дерьмо и кишки взвились в воздух.

А как иначе? Удар на скорости более шестидесяти километров на встречных курсах, это вам не хухры-мухры.

Отъехал метров на сто от места столкновения, и резко повернул на сто восемьдесят градусов. Тормоз в пол. Сработала АБС.

Тьфу, на них!

– Что же вы остановились-то?

Псы за мной не побежали, но смотрят в мою сторону. Я не гордый, я ближе подъеду.

Восемьдесят метров. Псы стоят.

Пятьдесят метров, псы стоят, но начали пригибаться к земле. Или разбегутся, или пойдут в атаку.

Двадцать метров. Один храбрый нашёлся. Вожак?

Газ в пол. Ушёл, сука. Ладно, догоняем того который слева пока в заросли не нырнул.

– Да где ж тебе тягаться с двумястами тридцатью пятью лошадками…

Догнал, чуть обошёл слева отсекая рыжего от зарослей, и резко вывернул руль вправо. Машина слегка дёрнулась и послышался глухой удар. Смотрю в боковое зеркало. Шевелится, но встать не может, значит хорошо прилетело. Смотреть некогда, потом добью.

Всю стаю кроме вожака, не считая щенков, извёл.

Похоже, у меня тогда крыша поехала, в глазах кровавые чёртики прыгают. Во рту вкус крови, язык прикусил, когда машину тряхнуло. Но где-то бегает ещё один. Пахан, блин. В зарослях спрятался.

– Хорошо, будет тебе заросли.

Разворот. Левым бортом к зарослям. Компрессор в прикуриватель. Открыл окно и шланг огнемёта в него.

Дал небольшую струю для смачивания фитиля, и поднёс зажигалку. Компрессор «вкл.»…

Струя огня ударила в зелёный массив, и тот вспыхнул как сухая хвоя. А теперь на медленной скорости вперёд…

Так и въехал в ворота через тридцать минут, после того как выехал, с высунутым в окно, оплавленным концом огнемёта. Дважды заряжал бак, и дважды выжал из него всё до дна. Но вожак не ушёл. Поймал его, когда тот собрался бежать из бушующего пламени. Сначала струёй огня окатил, а потом и разнёс в брызги по степи.

Что было в тот день дальше, не помню. В баре ещё много чего было крепко градусного. Но когда через день оклемался, то уже точно знал, чем буду заниматься в ближайшее время.

Отгородиться от степи любой ценой! Сдохну, а стену построю, но такого больше не допущу. А потом придёт черёд и оружия. Местные твари, надолго зарекутся совать свой нос на мою территорию.

Надо будет кирпичи делать, сделаю. Всю глину из-под земли выкопаю, и все оставшиеся заросли на дрова пущу, а кирпич для стены будет.

***

Немо с девчонками старались не попадаться мне на глаза. Я был зол, и молчалив. Я был голоден. Я сидел в кресле и думал.

– Немо.

– Немо… Тебя за ногу. – Заорал я не услышав шагов. – Бегом сюда.

Через минуту, в комнате послышались лёгкие шаги и замерли у меня за спиной.

– Надя, ты зачем пришла? Где Немо? – спросил я, не поворачиваясь. Надины шаги, я научился узнавать, даже не смотря в её сторону. У неё шаги – легкие и почти не слышные.

– Немо там, – пропел сзади певучий голос.

– А должен быть здесь, – и я показал пальцем на то место, где хотел бы видеть непокорного дикаря. – Передай ему, что если он не придёт, то я сам его найду. И тогда пусть не обижается.

За спиной опять послышались удаляющиеся шаги, и я остался один.

Я сидел и прислушивался к самому себе. Что-то во мне сломалось. Какие-то странные ощущения, бродят внутри меня, и что это, я понять не могу.

– Может похмелье? Нет. Похмелье здесь не причём.

В таких размышлениях я просидел минут пять, пока по ламинату не зашуршали тяжёлые шаги Немо.

– Почему сразу не пришёл?

Немо стоял от меня справа, с опущенной головой, и кидала на меня исподлобья хмурые взгляды.

Что, не нравиться, гадёныш, – подумал я про себя. – Это тебе не хвостом крутить перед малолетками, и трясти своим отростком перед Веркой. Думаешь, я не знаю, чем ты с ней занимался, пока я был в отключке? А вот хрен тебе. Знаю. И теперь в искупление, заставлю делать то, что хочется мне. А мне, ой как много хочется.

Ещё много было разных мыслей, но вслух я сказал другое.

– Раздевайся.

Немо не заставил себя долго ждать, и быстро снял с себя футболку которую я ему подарил после того как сжёг остатки шкур «с его плеча», и короткую юбку. Не признавал он ни брюки, ни шорты, ни спортивные штаны. А юбка напоминала ему набедренную повязку, которую не надо каждый раз снимать, когда приспичит по нужде, или какой ещё надобности, например перед Веркой в очередной раз похвастаться.

Я снял бинты с его груди и руки и осмотрел раны.

Грудь практически зажила, бинты можно уже снимать. Я замазал шрамы зелёнкой, и занялся рукой.

С рукой дела обстояли хуже. Лубки я снял, а раны ещё не затянулись до конца, и при нажатии выделялась сукровица.

– Не боец, но прохлаждаться я тебе больше не дам. Ходить можешь, пользоваться правой рукой можешь. Знавал я людей с большими недостатками, чем у тебя, а работали не хуже здоровых.

Немо едва ли понял меня. Вернее, не понял совсем. Мне всё равно, мне нужна его рука и его ноги, а не голова. Там всё равно ничего интересного нет.

– Одевайся, пошли.

За периметр мы вышли вчетвером.

Я шёл впереди, облачённый, как обычно, в «доспехи», и смотрел по сторонам

Немо, впрягшись в привязанную к ручкам тачки верёвку, с моим старым, отремонтированным копьём в одной руке, шёл сзади меня и катил в колёсном транспорте кучу инструмента. Вслед за ним, с лопатами на плечах, шли девчонки.

Мы шли к реке изыскивать строительный материал, и всё прочее, что может нам понадобиться для строительства хорошей ограды, если потребуется, крепостной стены. Заодно наловить рыбы. Если будет сегодня время, сделаю рыбные котлеты, побалую молодёжь.

То, что я увидел, выйдя за периметр, сильно обескуражило.

На месте колючих зарослей, что буйствовали вдоль реки пару дней назад, тянулась чёрная полоса метров в триста, создавало сюрреалистическую картину «волшебного леса» растущего в чертогах Кощея Бессмертного. Ни листочка, ни цветочка, ни вездесущих попугаев.

Красота! Проход к реке оказался завален обгоревшей растительностью.

Подойдя ближе к почерневшим зарослям, я вздохнул с облегчением. Шипов нет. Именно они горели лучше всего, создавая эффект горящей хвои. Вероятно, из-за насыщенности эфирными маслами.

– Как будто не рубил, – задумчиво пробормотал я, прикидывая с какой стороны браться за нависающие над тропинкой угольки посеребрённые остатками золы ещё не унесённой ветром.

– Тем лучше.

Отложив копьё в сторону, я снял с пояса топор и рубанул по висящему поперёк прохода суку с обуглившейся корой.

– Ха!

Не желая отрубаться, сук спружинил, чуть не выбив топор из рук, и запорошил мне глаза слетевшей золой.

– Ё…, тебя через коромысло… – выругался я, растирая золу в глазах.

Пробивая проход в прошлый раз, ничего подобного не было. Все сучья, до которых я дотягивался топором или секатором, послушно ложилась мне под ноги, без проблем отсоединяясь от основных стволов.

– Немо, дайка мне секатор.

Немо порывшись в тележке, вытащил инструмент и, протянув его мне, отошёл подальше.

Приноровившись, я сомкнул стальные лезвия, на непослушной деревяшке…. Потом ещё раз…. Потом опять надавил…. Вытер со лба пот, и ещё раз надавил… Пот, уже не вытирал, давил на ощупь…

Хрусть…

Победило моё упрямство и хороший инструмент.

– Однако! – я помял в руках срезанный сук.

Свойства древесины подвергшейся воздействию огня значительно изменились, она стала упругой как пружина, и отказывалась ломаться, сколько бы усилий я не прикладывал.

– Хороший материал!

Из такого материала, можно сплести хороший забор, который сможет противостоять многочисленным клыкам, когтям и рогам. И рукам, если таковые заявятся к нам с не совсем дружественными намерениями.

Это маленькое открытие избавляло нас от многих проблем. Не надо заниматься изготовлением кирпичей, на которые уйдёт кучу времени и кучу ресурсов. Копирование стен московского кремля можно отложить на более дальний срок, когда у нас появятся такие возможности. Сейчас более актуальны, сроки строительства, а не монументальные памятники архитектуры, на сооружение которых, могут уйти годы.

Проход прочищали целый день. Оставшихся сил едва хватило, что бы вытащить из размокшей верши рыбу, и отмыть в бане копоть, въевшуюся в нас намертво.

На рыбные котлеты, сил не хватило. Верка зажарила, правильно очищенную рыбу на углях, и получились неплохие рыбные шашлыки.

Со следующего дня начались трудовые будни.

Самое сложное было, не вырубить толстые стволы, которые нужны для столбов будущей изгороди, а найти прямые. В этой гнутой круговерти, это было не простой задачей и множество столбов пришлось делать из разных, более-менее прямых, кусков.

В тетрис, когда-нибудь играли?

Мы да. Целый день, и в извращённой форме, с почти железным деревом.

Из железнообразных кусков, длиной до метра, мы собирали трёхметровые столбы.

Я, уже хотел заняться выделкой кирпича в небольших количествах, для замены деревянных столбов, каменными, но передумал. Нужен не только кирпич, но и цемент, а время на его изготовление – нет.

Как плохо без электричества! Производительность труда, низкая, все нормальные инструменты, как то – электропила, электролобзик, болгарка с диском для работы по дереву, и многое другое пылятся в сарае, а мы работаем, по старинке, двуручной пилой, ножовками, топорами, и секаторами. Получается очень медленно, в день выходит три – четыре столба, а нужно двести шестьдесят восемь. Расстояние до реки оказалось сто тридцать четыре метра.

Такая скорость меня не устраивала. Пришлось напрягать мозги, требуя от них гениальных решений. Мозги дымились, но не рожали, пока Верка, тащившая с реки вершу с рыбой, которую она использует как корзину, не прошла мимо нас.

В основу «новых столбов» легла верша. Плетётся такая верша длиной три метра, с поперечными кольцами через каждые тридцать сантиметров, и диаметром в пятьдесят сантиметров. Поперечные жердины крепятся не как у верши по одной стороне, а попеременно – то по внешней, то по внутренней, а после оплетаются. Плетение такой «верши», производилось сразу на месте. Сначала на глубину более метра мы клали большой камень, оплетённый на подобии корзины, и от него начинали плести саму сваю. Через каждые пятьдесят сантиметров плетения, мы набивали её глиной вперемешку с камнями, и перевязывали внутренними креплениями, а потом наращивали дальше.

Для облегчения работы с неподатливым материалом, мы стали запаривать прутья в кипящей воде. Прутья становились мягкими и гибкими, увеличиваясь при этом в объёме. Высыхая, они возвращались в исходное состояние, стягивая намертво все детали конструкции.

В опоры, ещё на стадии изготовления, мы вплетали горизонтальные метровые жердины, а потом оплетали их размягчёнными прутками, идущими в вертикальном направлении. Стена получалось очень прочной, и устойчивой. Как самый тяжёлый, я неоднократно проверял прочность конструкции, методом тарана. С разбега таранил телом плетёные пролёты и сами столбы. Больно! Зато есть уверенность, что больно будет не мне одному.

При добыче глины вырыли глубокий шурф. Плодородный слой оказался мощностью в полтора метра, а после него идёт двух метровый слой красно-коричневой глины, расположенный на известняковой плите. Известняк, по прочности не уступал мрамору, но таковым не являлся. Я начал подумывать об использовании этого материала, в будущем строительстве, но с нашими инструментами, об этом не может быть и речи.

С трудом отломив лОмум несколько кусочков, я размолол их молотком, с добавлением воды в сероватую, из-за примесей, кашицу, и получил почти готовый цемент. Осталось полученную известковую массу высушить, обжечь, получить из неё негашёную известь, потом погасить, и… смешивая с крахмалом, использовать в качестве цемента. Вся Китайская Стена, держится на таком растворе. Но крахмала у нас в таких количествах нет. Можно обойтись и без крахмала, заменив его небольшой добавкой глины, и обжечь при температуре тысячи двухсот – тысячи четырёхсот градусов по Цельсию, а полученную смесь после обжига размолоть, но печки для обжига будущего цемента у нас тоже нет.

Была ещё одна польза от шурфа – колодец копать, смысла нет. Вода сквозь глину, из Яузы почти не поступает, фильтрационные свойства глины оказались низкими. Воды в шурфе набиралось, в час по ведру. Может, если пробить известняк…

Отец, называл это – карстовыми пустотами, или карстовыми трещинами, а в них должна быть вода. Если найти нечто подобное, то получится неплохой артезианский колодец.

Поживём, увидим.

Пока строили стену, не забывали и об огороде.

Я вообще ничего не понимаю. Картошка, в тех местах, где я её основательно перепахал колёсами Ленд Крузера, пока гонялся за степными псами, как ни в чём не бывало, дала всходы. Зеленеет себе на грядках и в ус не дует. Так, что окучивать меньше не пришлось. Приходится выделять каждый третий день пару часов на это муторное занятие. Такие же результаты, были по свёкле с морковкой, и луку с чесноком.

То, что однолетние растения хорошо растут на никогда не паханом чернозёме, понятно, а вот то, что на нём с не меньшей скоростью растут ВСЕ земные растения, это уже что-то с чем-то. Берёзы с клёнами, стали расти как бамбук на земле, ежедневно прибавляя в росте более двадцати сантиметров. И толщина стволов увеличивается соответственно. Если так дело пойдёт дальше, лет через пять, дачный участок будет окружать небольшой клочок земного лиственного леса. Две голубые ели, посаженные мамой, пока сопротивляются.

Дикарей форма земных деревьев, очень изумляет, таких прямых стволов, они ещё не видели. Оказывается, на этой планете, вся древесная растительность имеет гнутую форму, такую же, как и заросли растущие вдоль реки. Не все они колючие, есть и плодовые, но с прямыми стволами – нет.

Через неделю после начала строительства, прочистки и расширения прохода, я отломил несколько черенков от земной ивы, растущей перед окном, и воткнул их на месте выгоревшей и выпиленной растительности. Прижились все, и теперь, с небывалой скоростью, затягивают выжженное и вырубленное пятно, молодой, совсем не колючей, зеленью. Попугаям, новая растительность не понравилось. Прилетели, посмотрели и, оставшись недовольными отсутствием колючек, загадили молодую поросль.

Надя с Верой, влюблённые в земную растительность, ободрали на саженцы иву, растущую под окном, и рассадили их вдоль строящегося плетня с внутренней стороны.

Досталось не только иве. Попали под раздачу каштаны, яблони, груша (вместе с завязавшимися плодами), даже единственный дубок, который я не дал отцу срубить, и тот обкорнали, зато теперь на огороженном участке растёт молодая дубрава из восьми дубков. Чудны дела твои, господи. В конце концов, я запретил им заниматься ерундой, а больше времени посвящать плетению забора. Засаживать лесом, места, предназначенные для пахоты, занятие малопродуктивное и бестолковое.

А вот местные растения «живительной» магии не подвержены. Скорость роста у них такая же, как у земных растений на Земле. Выяснение что? И почему? я не стал, оставив это на более спокойное время, а сейчас просто пользуюсь результатами, предоставленными мне местной природой.

Почти три месяца мы ваяли продолжение моего… нашего участка. Тридцатиметровая полоса, защищённая с трёх сторон прочным плетёным забором высотой в два метра, протянулась до самой реки. Памятуя встречу с саблезубым волком, я не решился оставить не защищённым береговой участок, его мы тоже загородили плетнем, оставив небольшую калитку для прохода к Яузе. Теперь мы были в безопасности, и наш разрастающийся огород, тоже. Молодёжь, поначалу роптавшая, на непосильный и бесполезный, с их точки зрения, труд, после сбора первого урожая, притихла, и прониклась перспективами.

С тех пор, за водой и за рыбой, мы ходим без опаски… Хм! Кроме меня.

***

Через два месяца после начала строительства, я отметил на солнечных часах, что тень замерла в десяти сантиметрах от шеста. Такое положение сохранялось на протяжении двух недель, а потом, очень медленно, она двинулась в обратную сторону.

Остановив строительство, мы за пару дней выкопали созревший урожай, и закопали его обратно, увеличив вспаханную площадь, за счёт целинной земли.

Злаки, посаженные мною, вызрели, и теперь когда-то маленький пятачок хлебного поля, вырос в полтора раза. Чтобы не путать, где что посеяно, я разделил его на три части и поставил «маячки». Работать на хлебном поле никому не доверил, делал всё сам. От греха подальше.

– Хм, неплохо! – изумился я, срезав созревшие колосья.

Толстые короткие семена, дали по три толстых, тяжёлых колоска, в каждом из которых, я насчитал по полсотни зёрен. А единственное не очень толстое, слегка вытянутое семечко, дало, один колосок, он был не таким тяжёлым и толстым, но зёрен в них было не меньше. А вот последние семена, как я и предполагал, оказались овсом. Что ж, овсяное печенье, я тоже люблю. А уж если лошадей привадить, или другую живность, то и на корм пойдёт. Дайте срок, и мы запашем всю степь.

Количество собранного урожая, сделало меня весьма грустным. Если так дело пойдёт дальше, то после сбора второго урожая, хранить его будет негде. Погреба нет, сарая для хранения продуктов нет. Ничего нет.

– Не было б печали, купила баба порося….

Похоже, следующей нашей головной болью будет строительство погреба. Элеватор пока строить не будем, зерновых ещё мало.

– За что хвататься, блин! – внутри меня была какая-то неопределённая раздвоенность. На повестке дня, после строительства забора, стоит ещё одна важная задача. Провести воду на поля. На увеличившиеся площади, таскать воду ведрами стало тяжело, и занимает много времени.

– Вторую стену, придётся отложить, – пробормотал я, оглаживая бороду.

– Какую стену? – переспросил Немо услышав мой шёпот, а Вера крутившаяся рядом с ним, удивлённо изогнула брови.

– А, вот рядом, в пятидесяти сантиметрах, а лучше метра надо строить ещё одну.

– Зачем?

– А вот смотри. Если построить вторую стену, и между ними насыпать глины с камнями, и хорошо утрамбовать, тогда нас отсюда никто не выковорит.

– А кто нас будет выковырять? – Частое применение речи во время строительства, способствовало ускоренному изучению языка, и Немо, с каждым разом говорил по-русски всё лучше и лучше, но всё ещё ошибался.

– Выковыривать, – механически поправил я.

– Как кто? Твои сородичи, например.

– Они нас не выковыривать, – убеждённо сказал Немо, и любовно погладил одной рукой копьё, а другой, уже выздоровевшей, Верку. – Мы стоять, и не уходить.

– Ну, ну. А скажи мне честно, вы зимой голодали?

Вся троица дружно кивнула головой.

– Мы голодать.

– И что вы делали, когда голодали?

Немо потупился. Ответ на этот вопрос он дал мне раньше, рассказывая о своей жизни, в роде. Они ходили грабить! Их грабили, и они делали тоже самое. О постоянных стычках за охотничьи угодья, и говорить не приходиться, они происходят даже летом. Границ здесь ещё не провели, и карты не изобретены.

– Ну, что молчишь? Придут, или не придут?

– Они прийти, – согласился Немо. – Солнце там будет, – он указал на макушку сильно подросшей яблони, которая уже лет десять как не росла.

Я посмотрел на ориентир, и прикинул… ничего не прикинул. Я до сих пор не знаю когда здесь, что начинается и когда, что заканчивается. Лето, зима, весна, осень…

Но возможно, это будет в начале осени.

Плохо. Меня перенесло прямо на путь миграции первобытных кочевников проходящего вдоль Яузы…

Реку я так назвал. Не стал ничего придумывать. Жил рядом с Яузой… и сейчас живу.

– Чёрт!

Иллюзий я не питаю, и во всёобщую любовь дикарей к посторонним не верю. Жесткая конкуренция, в вопросах выживания, друзей не прибавляет. До политических, военных, и других союзов, здесь ещё не доросли.

– Немо, чей род первым пойдёт? Твой?

– Здесь, мой род идти, и её, – он показал на Надю, – другой там, – палец Немо, плавно переместился с Нади в сторону реки.

– По другому берегу, значит. А если кто перейдёт на другую сторону?

– Мы не переходить, – возразил Немо.

– А если они на вашу сторону переправятся.

– Мы их убивать, – не задумываясь, ответил молодой дикарь.

Понятно почему, они ходят по разные стороны Яузы – чтоб не поубивать друг друга.

– Ну вот, сам видишь, для чего нужна хорошая стена.

– Это хорошая стена, – возразил Немо похлопав рукой по плетню. – Мой род её не пробить. У них нет железный топор, и железный нож. Камнем не пробить.

– А огнём?

Немо замолчал. О такой возможности он не подумал. Дитя. Местные жители, в сущности, были детьми. У них всё просто, границ в голове нет. Таких на Земле называют «отморозками». Что хотят, то и делают. Отобрать последний кусок у своего отпрыска, не проблема. Захотел женщину, дал по кумпулу, и ей и другим желающим, и пользуйся у всех на глазах. Право сильного, блин. Даже такого понятия как инцест нет. В смысле, понятия нет, а инцест есть. Вот, например, Надя, она двоюродная сестра Немо по матери, а может и не сестра, а племянница, или вообще – тётя, там очень всё напутано. Так вот, Надя, была влюблена в своего родственника, и когда тот, отбив Верку, у соседнего рода, отправился в бега, не желая делить её со своим отцом, и братом отца, Надька увязалась вслед за ним. Иначе, её бы попользовали вместо Верки.

Как они не выродились, не пойму?

И это всё в одном роду, и со своими сородичами. Теперь представьте, что происходит с чужаками.

Женщинам может быть повезёт, особенно молодым, их не убьют, а изнасилуют и пристроят вторыми или десятыми жёнами к охотникам. А чужие мужики, и не особо молодые женщины пойдут на шашлык. Здесь врагов едят….

И эта троица меня схарчила, если бы нашли в беспомощном состоянии, или я не смог бы нагнать страху.

Отморозки и каннибалы. И… Дети!

Религии здесь ещё нет, и как следствие нет таких понятий, как табу, запрет, нельзя. Толком не сформировавшиеся обычаи, не породили даже зачатков законов.

Своих дикарей, я немного окультурил, что до остальных… придётся прижимать к ногтю.

Эх, время, время. Тебя постоянно не хватает. Даже когда тебя много.

– И что они с нами сделают, когда сюда ворвутся?

Немо пожал плечами.

– Убьют!

– И тебя? – мог бы не спрашивать. Немо отделился от рода, он теперь для них чужой, и Надя чужая, а я с Верой никогда не были своими.

Немо кивнул.

– Мы уйти, – он показал на девчонок пальцем, а про меня забыл.

– Нет, – покачал я головой. – Ты можешь идти, я тебя не держу, а девчонки останутся здесь. Хватит им бродить, где не попадя. Подрастут, станут матерями моих детей, а ты иди, иди, гуляй.

Немо схватился за копьё. Это он зря. Я когда начал предлагать ему бежать одному, уже предвидел подобное, и своё копьё держал наготове. Только тупым концом вперёд.

Немо не предполагал, что в копье главное не наконечник, а умение того кто его держит. Он думал, что я не готов к его выпаду. Ну, петух тоже думал, да в суп попал.

Как он был удивлён, когда его копьё вылетело из рук. И я тоже. Но, я удивлялся меньше и, не останавливая движения, ткнул Немо в «солнечное сплетение». Ура! Попал!

Немо задохнувшись, согнулся, пытаясь отдышаться. Такого приёма местные дикари ещё не видели. Но, решив довести дело до конца, и показать кто в доме хозяин, я подсёк его под колени, и упёр древко в грудь упавшего дикаря, когда тот с открытым ртом рассматривал облака.

– Ты, что же, сучий потрох, надумал? Бежать? Так беги. Нам трусы не нужны, – я надавил на копьё посильнее, когда Немо продышавшись, начал шевелиться. – Ты свою женщину защитить не мог, и сбежал как последний трус, обрекая её на гибель. Ты и сейчас под юбкой испачкался. Нет, не дам я тебе Верку. Зачем ей от такого труса потомство? Как с таким трусом они выживут?

Я перевернул копьё железным концом вниз, и направил острое жало в пах Немо.

– А давай, я тебе от него избавлю. Зачем он тебе? Чтоб потом быть посмешищем перед собственным родом, за трусливых ублюдков?

Немо замер, боясь пошевелиться, и лишиться своего достоинства, которым так дорожил.

Я поводил копьём ещё немного, как бы раздумывая – отрезать, или не отрезать, и когда собрался прекращать эту комедию, услышал шипение.

– Верка, стой, где стоишь, – я был очень удивлен, услышав шипение. То, что она может броситься на защиту жениха, я предполагал, но что будет шипеть…. Всё дикое, в определённых ситуациях, у них сразу выходит наружу. Это не то, что у нас, людей избалованных цивилизацией.

Но Верка не послушалась и, нагнувшись, бросилась вперёд. На меня!

Я с трудом её остановил, лишь попав тупым концом копья в живот.

– Дура! Я ему и, правда, чуть не отрезал хозяйство…. Куда тебя понесло?

– Немо мне… просипела она задыхаясь.

– Не «мне», а «мой», – поправил я.

– Зачем он тебе? Что ты будешь делать с этим трусом? Он вечно будет бегать, боясь собственной тени. И тебя бросит, когда страшно станет, и детей твоих…

– Нет! – отдышавшись, покачала головой Верка, садясь на траве. – Мы не идти. Мы будем здесь.

– А как же его род? – удивился я решению Верки. Мне почему-то казалось, что в этой паре верховодит именно Немо.

Верка протянула руку и взяла выбитое из рук Немо копьё. Я насторожился, но выбивать оружие из рук девчонки не стал.

Верка покачала копьём и отдала его мне.

– Ты делать, это. Много, много. Мы всех убить.

Дикарка! Ну, что с неё возьмёшь.

Я взял у неё копьё, и вернул его сидящему рядом с ней Немо.

– Ты слышал, что говорит твоя женщина?

Немо растеряно посмотрел на Верку.

– Мы стоять, – вздохнул он.

– Посмотрим. Но если надумаешь бежать, от меня помощи не жди, и на Верку не рассчитывай.

Обстоятельный разговор получился. Вроде все точки над «и» поставили, а в душе, всё равно мутный осадок остался. Не доверяю я теперь Немо. Женщины оказались более покладистыми и более восприимчивы к новому, особенно если новое сулит определённые бытовые удобства. А вот мужская половина, традиционалистом оказался, всё за старое держится. Покоробило меня и то, как Немо, с лёгкостью решил бросить меня одного, как чужого, ненужного ему человека. Да, сколько волка не корми, он всё равно в лес смотрит.

– Чего расселся, охотничек? Иди.

– Куда?

– На охоту иди. Видишь, твоя женщина отощала? – надавил я Немо на совесть, и добавил. – И мы подкрепимся.

Немо, встал, как-то неуверенно посмотрел в мою сторону, перекинулся взглядами с Веркой, перехватил удобней копьё и, отодвинув в сторону плетёную воротину, вышел за периметр.

– Всё, дамы. На сегодня заканчиваем. Идите, мойтесь, и займитесь ужином. Немо придёт, шашлычков сварганим.

То, что Немо может прийти без добычи, я даже не задумывался. С тех пор как у него зажила рука, он восстановил свои охотничьи навыки, и теперь у нас бывает мясо. Животных здесь полно, а опасных хищников, типа человека разумного, всего один. Я не в счёт, охотится не умею.

***

Как дать воду на поля? Кажется, чего проще, прокопай канавки, и пускай себе течёт. А вот и нет. Не потечёт вода вверх. Уровень реки ниже уровня поля. Можно построить плотину, и вода пойдёт самоходом… до самого дома и дальше, широким фронтом, а не только по канавкам. Зачем нам такое удовольствие? Нет, нам половодье, пускай рукотворное, не надо.

Я начал засматриваться на ручной насос, торчащий из бочки с водой, но потом эту мысль отмёл. Маленький он, пластмассовый, подать воду на большие расстояния не способный.

Колесо строить? Из чего? Досок у меня всего три штуки, между грядками вместо дорожек лежат. Каштаны пилить я не буду, и не хватит их.

Пришлось мастерить ручной насос повышенной ёмкости и мощности. Конструкцию я подсмотрел у маленького насоса, и внёс небольшие изменения. Там оказалось все просто – трубка, поршень, три клапана. Ну, и рычаг. Всё.

Осталось сделать корпус, большой поршень, и четыре клапана, рассчитать и сделать рычаг способный приводить этот насос в действие