Текст книги "Такие как мы (СИ)"

Автор книги: Илья Шевцов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц)

– Верка, – крикнул я, подзывая девушку. – Выясни у своего жениха, чего он говорит. Я его понять не могу. Зачем нам её есть?

Я видел, как хотела Верка броситься на шею Немо, но не рискнула. То ли помнит мой урок, заданный ей в бане, то ли сама уже брезгует немытым телом…

Переговоры заняли менее трёх минут.

– Её есть не надо, – успокоила меня Вера, – её покормить надо.

– Почему о детях не говорите?

– А что о них говорить? – удивилась девушка.

– Их, разве, кормить не надо?

– Зачем? Ей дадим, а детей она сама покормит….

– Отставить, – не выдержал я. – Это ещё что? Что ты мне впариваешь? Ты соображаешь, что ты говоришь? Если бы я вас не накормил, а дал бы еду только Немо…. Значит так, слушай мою команду. Всю четвёрку в душ, баню топить долго. Отмыть. Мыло…. Один кусок на всех. Дашь больше, сама на него пойдёшь. Далее, когда отмоешь… – я посмотрел на Еву, худая, но крепкая женщина. – Отставить. Сам мыть буду. А ты иди, есть готовь. Картошки возьми, рыбу пожарь,… не буду тебя учить, сама знаешь, что делать. – Я перевёл дух, после такого многословия. – Ты всё ещё здесь? Бегом.

Верка развернулась на пятках и, сверкая ими же, скрылась с моих глаз.

– Немо, – я прищурился, рассматривая «красавчика», – где душ ещё помнишь, или тебе показать?

– Я знать…

– Помню, Немо, помню…. Говорить надо, что ты помнишь.

– Помню, – повторил Немо.

– Тогда топай. И не забудь с мылом помыться, проверю.

Немо с мылом мыться не любил. В глаза попадало, особенно когда мыл голову, а закрывать их категорических отказывался…. Наверное, темноты боится.

Немо, сунул мне в руки конец верёвки с привязанной к ней Евой, и повернулся к внутренней калитке, собравшись уходить.

– Стой! Ты принёс, что я тебя просил?

Немо ни слова не говоря, сорвал с плеч Евы рюкзак, и протянул мне.

– Там.

Я взял рюкзак, и полез внутрь.

– Что это? – какой-то засохший кусок, то ли глины, то ли ещё какой грязи, занимал всё внутреннее пространство.

– Её лизать.

Я не брезгливый, но…. Лизать, так лизать. Я, лизнул.

– Тьфу, какая горечь…. Ладно, после разберёмся, а сейчас иди, мойся, в таком виде за стол не пущу.

Забросив рюкзак на плечо, я потянул за верёвку.

– А вас, барышня, попрошу пройти со мной. И вас, джентльмены, тоже.

Уже входя на территорию дачного участка, посмотрел на часы.

– Надь, – я нашёл глазами девушку, стоящую около открытых воротин, – задержись на часок, я потом отработаю.

Надя, брезгливо посмотрела на Еву, протянула мне огнемёт, и молча скрылась за воротами.

До конца третьего обжига осталось всего двенадцать часов. И ещё два дня ждать остывания печи.

***

Передо мной стояли три «очаровательных» создания. С какого начинать? Мелкие, ходят за мамашей, как на привязи. Если её первую в душ запихну, «двое из ларца, одинаковых с лица», последуют за ней, и мы там не вместимся. А если наоборот?

– Немо. Подержи-ка маму, пока. – Я протянул верёвку свежепомытому охотничку, а сам взял пацанов за волосы и потащил в душ.

Пацаны, визжали и кусались, мамаша – шипела, я тащил, Немо с открытым ртом взирал на происходящее.

Как это смотрится со стороны? Жаль, видеокамеры нет.

– Ой, ты чего кусаешься? – один малыш, вывернулся у меня из руки, и вцепился в неё зубами, чуть не прокусив до кости. Я с трудом его оторвал, и дал затрещину. Ювенальной юстиции, здесь ещё не придумали. И я сделаю, всё, что бы до неё не дошло никогда.

– Верка, бросай своё занятие и дуй сюда. Видишь, твоего вождя кусают, и аптечку не забудь.

Верка прибежала быстро, и не разобравшись, влепила оплеуху Еве. Голова женщину мотнулась, и шипенье стихло. Стихли и пацаны, со страхом смотря на рассерженную девушку.

Не зря гонял своих дам, по оказанию первой медицинской помощи. Верка сноровисто обработала мне рану, и достала шприц. Одноразовый, мною прокипячённый и продезинфицированный, после лечения Немо. Вслед за шприцем, появилась коробка с антибиотиком.

– Нет, – я покачал головой, – это лишнее.

Верка убрала ампулы со шприцом обратно в аптечку, и зло, посмотрев на Еву, показала ей кулак.

Интересно, кто её научил?

– Спасибо Вера, иди, занимайся обедом.

Вера хмыкнула, набросила аптечную сумку на плечо и, вильнув бёдрам, ушла в дом. И всё в полной тишине. От выхода из дома, до возвращения обратно.

Мы с Немо остолбенели.

Кому-то повезёт, подумал я. Что подумал Немо, я не знаю.

Так о чём это я? А…. Об архитектуре!

Нет. Архитектура здесь не причём. Надо мыть вновь прибывших дикарей.

Веркино воспитательное воздействие, помогло. Сорванцы, послушно пошли со мной в душ, ни разу не взвизгнув. Еву, мы усадили на принесённую скамеечку, и сняли с неё верёвку. Не собачка, чай. Но Немо, на всякий случай, находился поблизости. И судя по шлепкам, раздававшимся с улицы, случай был частым.

Ирга, ставшая основным поставщиком древков для копий, за свою прямую и достаточно прочную древесину, в последнее время тень на бочку с восточной стороны не бросает по причине жидкости кроны, и вода прогрелась градусов до сорока пяти.

Пацаны кривились, и шипели. Но грязь, или чем они там мажутся, смывалась с них на раз, даже без мыла. Но мыла я всё равно не жалел. Отмыл спиногрызов до скрипоты.

– Следующий, – я отдёрнул занавеску, и вытолкал мальцов наружу. – Немо, отведи их пока в баню. И проследи, чтобы не сбежали.

Легко сказать, отмыть гражданку. Это не мелкие девчонки по двенадцать лет. Ева была старше, раза в два. Хорошо, что я в плавках.

Грудь развита, бёдра широкие, фигура взрослой женщины стала вырисовываться передо мной под струями горячей воды. А у меня так давно не было женщин…. А тут ещё чёрные глубокие глаза, с фиолетовой поволокой, смотрят сквозь тебя, и ты тонешь, тонешь….

Отмывал Еву в темпе «вальса». Я чувствовал, что при наведённой чистоте, могу не сдержаться. Но я же не зверь, насиловать, это не мой метод. Поэтому начал возбуждать в себе злость. Злость на случившийся перенос, на Немо, придурка, подложившего мне такую подлянку, на Лёлика или Болика укусившего меня за руку. Ещё и на Еву… за соблазнительность. Помогло, но не очень.

– Немо, забирай. К детям её веди. Я сейчас сам помоюсь, и займусь ими.

Вспотел, однако!

В бане, вернее в предбаннике всё прошло по отработанной схеме. С одной разницей – Болика и Лёлика я обрил наголо. А Еве, сделал модельную причёску…. Ну, почти. Я же не парикмахер. Короче обкорнал, сделав ей каре. Если бы не Немо, она меня загрызла, за такое издевательство над метровой шевелюрой. А как мыть-то, такие лохмы? Шампуня у меня уже нет, и мыло… последний кусок остался.

Боже, не дай мне опухнуть от проблем. У меня ещё вода на поля не подведена, погреб не выкопан, соли нет, теперь с мылом что-то делать надо. Ещё гостей, незваных по осени ждём.

За что хвататься? На моих «отёсанных» дикарей ничего скинуть нельзя. Не было в их опыте ничего такого. Книжки им дать почитать? Надька, уже почитывает какую-то дамскую беллетристику. Мамин загашник, разворошила. И Надька в библиотеку заглядывать начала, но интересуется больше литературой практической направленности в области кулинарии. Но это всё не то. Здесь технические знания нужны. А где их взять? У меня самого их не густо. Пока вылезаю на фантазии и примитивизме сделанного. А дальше?

Будет время, зимой например, сам начну учиться, учебники и книги есть, и всех остальных натаскивать буду. А сейчас…

К бою, господа присяжные заседатели, начинаем двигать лёд руками.

***

Пластмассовый дачный столик, рассчитанный на четырёх человек, надувшийся от гордости за предоставленную ему честь встречать гостей, расположился в теньке молодых каштанов. Гордость гордостью, но мы все за ним не вмещались. Пришлось принять волевое решение, и посадить за стол вновь прибывших вместе с собой. Власть вождя, закон, поэтому старожилы приняли это как должное, но подобную практику надо прекращать. Мне нужен спаянный коллектив, а не кучки по интересам.

Но проблемы начались не за столиком, а до него. Еву, как и её сорванцов, уже успевших где-то испачкаться, не во что было одеть, а за стол в голом виде их пускать не хочется. Культуру поведения, надо вбивать сразу, на уровне обычаев, и банального подчинения старшему.

Мамин гардероб, не рассчитан на большое количество одежды. Она здесь не жила, а приезжала сюда на выходные, что бы вволю погнуть спину, и отдохнуть морально, выматываясь физически. И с отцовской одеждой…. Ну, её я не отдам. Это моя одежда, и её тоже не так много.

Вместе с Веркой подобрали в сарае какие-то обноски от старых, но стиранных халатов, и сделали набедренные повязки и,… топик для Евиной груди. Большая она у неё.

– Вер, ты с Надей покумекай на досуге, сшейте какие-нибудь юбчонки, ну и…. сюда тоже, – я показал руками, изображая грудь.

– Что такое «покумкай»? – не поняла Вера.

– Не «покумкай», а по-ку-ме-кай. Это синоним – подумать.

– А, поняла. Хорошо мы покумекай…

– Во множественном числе – покумекаем.

Вера пожала плечами, и поставила на стол большую кастрюлю с тушёным овощным рагу с рыбой. Расставила на столе три железные эмалированные миски и одну фарфоровую, для меня, и как в лучших ресторанах положила ложки… слева.

– Верунчик, ты какой рукой ложку держишь? – елейным голосом поинтересовался я, побарабанив по столу пальцами.

Девушка подняла правую руку, и не слова не говоря переложила столовые приборы на место.

Разобравшись с посудой, Вера принесла большую тарелку огурцов, с нарезанными дольками сладкого перца, и зачем-то – горох в стручках. Подозреваю, вместо укропа и петрушки.

Я вздохнул, всё у нас есть,… а ХЛЕБА нет!

И картошка уродилась, будь здоров, пятьдесят вёдер отложили, и ещё двести полных картофелин обратно закопали. Если с каждого куста получим по ведру, как в прошлый раз… Кошмар! Куда её девать? Хорошо уродилась морковка и свёкла, чеснок с луком тоже прёт не по-детски. Огурцы с перцем в открытом грунте выращивать начали, и тоже виды на урожай отменные. Тоже самое с укропом и петрушкой. А хлеба нет. В следующем году, если получиться вырастить три урожая… может по осени, испеку первую буханку.

От варева шёл просто изумительный запах. Ева с Лёликом и Боликом, стояли напротив стола переминаясь с ноги на ногу от нетерпения и глотали слюни. Подмигнув Немо, я отодвинул стул, и медленно с расстановкой, чтобы до дикарей дошло, что и как делаю, сел на него. Немо выдвинул стул перед Евой, и сделал приглашающий жест. Грубовато, конечно пригласил, спасибо, что подзатыльник не дал.

Ева с опаской огляделась вокруг, подтолкнула пацанов к столу и, отбросив стул в сторону, потянула руки к кастрюле.

Урок первый.

Я оттолкнул руки в сторону и со всего размаху, засветил столовой ложкой из нержавеющей стали Еве в лоб. Сейчас Ева чистая, и испачкать кухонную утварь ни капельки не страшно.

Ева ойкнула… угукнула… или ещё что-то, я не разобрал, и промахнувшись мимо стула, свалилась на бетонную плитку, с большими от удивления глазами. Лёлик и Болик, не разобрав, что произошло, то же отскочили назад и спрятались за сидящей мамой.

Урок второй.

Делая вид, что ничего не произошло, я встал со стула и, оставшись стоять на месте, кивнул Немо на Еву. Немо, молча взял женщину за волосы, и рывком поставил её на ноги.

Заметив, что глаза Евы, приняли своё обычное выражение, выражение пустоты и флегматичности, я опять, демонстративно, и очень медленно, сел на стул.

Немо, снова подвинул стул Еве, и собрался, чисто по-джентльменски, дать ей в ухо. То ли для ускорения, то ли для сообразительности.

– Немо, – я предупредительно посмотрел на него и отрицательно покачал головой. Немо поиграв желваками, опустил руку, и презрительно посмотрел на неотёсанную дикарку.

После трёх безуспешных попыток дотянуться до еды, Ева начала, что-то соображать. Голод, как известно, не тётка, и не такие рога обломает. Особенно в сочетании с Веркиной оплеухой. Дотянулась-таки, пока я рассматривал то, что перестал скрывать раскрывшийся топик.

– С мягкой посадкой, – я улыбнулся, когда Ева с трясущимися коленями, опустила широкий зад на зелёный пластик стула.

– Мальцам тоже стулья подвиньте.

Подражательный рефлекс, в маленьких головках, ещё не утих, как у их матери, и они сели сразу.

Урок третий.

Взяв из кастрюли половник, положил себе в тарелку, бордовое, от свеклы, рагу, и под чутким присмотром своих помощников, Еве.

И снова повторилось протягивание рук, удар ложкой в лоб, вой чуть не упавшей вместе со стулом женщины, и всхлипывания ребятни.

Ложками в этот раз, они пользоваться не научились, но уяснили кто в доме хозяин. Измазанных как чушек, отправил обратно в душ. На этот раз сам не пошёл, предпочёл помыть посуду, а с Евой, разукрашенной большой шишкой на лбу, отправил Верку, назначенную мной первой статс-дамой. Ну, их…. Вдруг не выдержу?

Как хотелось бы, что бы на этом все проблемы закончились, но они только начинались. С одной стороны, отмыл, накормил дикарей, можно и в степь выпроводить. С другой стороны, жалко. Не выживут. Женщины с детьми, всегда находятся в стойбище или кочевье, в отличие от охотников, и не очень приспособлены выживать в одиночестве. Альтруизм? Нет, обыкновенный прагматизм, задекорированный альтруизмом. Нужны люди. Рук не хватает. А пацаны…. Их можно научить и воспитать, как своих земных современников. И на старости лет окружить себя привычным образом жизни, с горячей водой, тёплым унитазом, и даже с электрическим освещением. О безопасности и говорить не буду. Хорошо, в дряхлом возрасте, быть окружённым нормальными и адекватными людьми, а не дикарями, которые подсчитывают, сколько выйдет котлет из моей бренной тушки.

Отстояв вахту у печи, занялся не менее важным делом, чем обжигание глины – устройством женщины с двумя детьми. В дом они не влезали. Все свободные места были заняты картошкой и другими овощами и корнеплодами. Был бы погреб, была бы свободна веранда.

Пришлось ставить дачный шатёр.

В этом году, по земному летоисчислению, отец его поставить не успел, уехал в командировку ранней весной и до середины августа не появлялся, а потом не было смысла «городить огород». И вот это светло-зелёное чудо, три на три метра, с боковыми стенками с полиэтиленовыми окнами и противомоскитной сеткой, до сих пор пылилось, частью в сарае, частью на веранде, под мешками с картошкой.

Разложив все детали на площадке под каштанами, я приступил к сборке.

Не люблю тупую и нудную работу, все мозги выносит как сквозняком, что не чувствуешь чего лишился. Нечем!

Активную помощь оказала Надя. Немо крутанув пару раз шестигранкой, прищемив пальцы непонятным образом, то ли оттоптал, толи симулировал членовредительство, что бы не заниматься тяжёлым умственным трудом и, сверкнув пятками, свинтил помогать Верке дежурить.

Надя быстро усвоила весь процесс, и пока я примерялся к инструменту, как половчее его взять, собрала половину шатра, причмокивая губами от восторга. Ей очень понравилась ткань шатра. Плотная, не пропускающая ветер и дождь, а ещё тонкая подстёжка из мелкой сетки, от комаров, вызвала восторг у всех аборигенов, включая Еву с Лёликом и Боликом.

Но, как говорится, не хлебом единым …. На бетонных плитках, даже под таким роскошным навесом, жить неудобно. Я уж собрался расщедриться, и поставить внутрь шатра диван-качели с разложенной диванной частью, но получалось тесновато. Не в шатре, а на диване. Кто-то во сне обязательно сменит место дислокации, с мягкого матраса на бетонную твердь. И от этого пришлось отказаться.

Первую ночь, новые жители Аурума, так я из природного тщеславия, назвал наш нарождающийся посёлок, спали на матрасе от диван-качелей, и собранных подушках от пластиковых стульев. Зато на следующий день….

Предложение было Надино. В отличие от Веры не питающая неприязненных чувств к новым поселенцам, она более активно приняла участие в их судьбе. Для меня это было странно, ведь Ева является её конкуренткой. Но именно с Надиной подачи, на следующий день началось грандиозное строительство. Изведя несколько квадратных метров зарослей колючей ивы, оплели железный каркас. Опыт у девчонок в этом вопросе наработан большой, так что конструкция получилась просто на загляденье. Ивовые прутья были настолько плотно подогнаны друг к другу, что не продувались, даже при отсутствии шатрового покрытия. В тех местах, где в шатре расположены полиэтиленовые окна, оставили оконные проёмы. Но самой главной достопримечательностью, точнее достопримечательностями, были три плетёные кровати. Широкие, но очень жёсткие. Они были гармонично вплетены одной стороной в плетёную стену каркаса, составляя с ним одно целое, а другой стороной опирались на плетёные ножки. Детские кровати делали с дальним прицелом, на вырост, и они были такими же большими, как и взрослая. Смешно! К тому времени я планирую построить нормальное жильё, но разве девчонок, которые в подростковом азарте не слушают доводов разума, убедишь в чем-нибудь? Я не убеждал. Мелкая моторика рук, говорят, стимулирует развитие речи. Этого я и добиваюсь. Плюс в процессе работы дамы нашли общий язык, и более молодые взяли шефство над более взрослой женщиной, у которой в глазах появился блеск, а не безразличная матовость. Мелких пацанят, тоже не оставили в стороне, и признали в них детей полка.

Вот такая несправедливость получается. Из-за отсутствия достойного строительного леса, плотники, в этом мире, остаются не удел. Пока не вырастет земной лес. А сейчас для сложных строительных решений востребованы женские руки.

При строительстве маленького домика, Ева принимала самое активное участие. Этот процесс настолько увлёк её, что впоследствии, именно она стала главным архитектором плетёных конструкций посёлка Аурума.

Осталось подбить плетёные стены выделанными шкурами в качестве утеплителя, и сделать печку, и в этом шатре можно будет жить зимой.

***

Печь остыла. Блоки получились, как и в прошлый раз, на славу, омрачая радость удачи пятью лопнувшими изделиями. Плохо просушили, или на радостях прошлых удач, слишком быстро подняли температуру до высоких значений. Каждая единица брака это задержка работ. Надо подумать над строительством новой печи, и учесть все минусы существующей….

– Но это когда-нибудь в следующей жизни….

График дежурств, после четвёртой закладки, я изменил. Нет никакого смысла постоянно держать у печи человека, если дрова подкладываются раз в три – четыре часа. Поэтому, мы теперь дежурим по восемь часов, за исключением первого дня, «дня низких температур».

После насыщенных событиями последних трёх дней, приступим к рутине, а именно…. Про соль забыл! Вот с неё родимой и начнём. А где у нас тот комок грязи, после которого послевкусие сохраняется до сих пор? Где же это я его бросил? А, кажись под лестницей…

Искали мой рюкзак всем многочисленным коллективом. Нашли. За домом, на старой сливе…. И чё он там забыл? Этот вопрос мучал всех, кроме двух тёмных личностей, которые делали вид, что видят рюкзак первый раз в жизни.

Я незаметно показал им кулак. Немо, тем временем, красуясь перед Веркой, залез на самую макушку дерева, как обезьяна с тяжёлой инвалидностью. Рюкзак он снимал на спуске, заодно пересчитав препятствия, попавшиеся на пути, и свои рёбра…. От дежурства, я этого членовредителя не освободил. Обойдётся. Верка со мной согласилась, и подновила своему жениху «глазной фонарь», что бы больше не выёживался.

Глина засохла и стала твёрже обожжённого блока. Тьфу! Кувалда для грубого помола, молоток для среднего, а для мелкого – ведро воды на огне вполне сошло. Греть воду я стал, что бы увеличить растворимость солей содержащихся в куске глины.

Пять раз я сливал мутную и солёную воду из ведра, пока остаток не стал пресным. Слитой воде дал отстояться, и отделил от мутного осадка, оставшуюся – процедил и выпарил.

– И чего это? – мою морду перекосило от сильносолёной горечи. Вроде соль, а вроде стрихнин. Слюна водопадом хлынула изо рта, пугая любопытных аборигенов, своей пенистостью. Ага, как шампуня наглотался.

Два литра пресной воды, привели кислотно-щелочной баланс в норму. Пенится перестало, зато соли теперь не так уж и хочется. Но бросать дело на полпути…. Неудобно перед учениками.

То, что передо мной находится адская смесь солей, я догадался. Пробовал когда-то морскую воду Красного моря, не брезговал водой Средиземного моря, про Чёрное и говорить не приходиться, и один раз полоскал ноющий зуб морской водой, с мазутным запахом, из Татарского пролива. Зуб в итоге сгнил, а привкус мазута, я неделю не мог выполоскать не то что зубной пастой, но и одеколоном… внутрь.

– Как же тебя разделить, мерзкая моя?

Мозговой штурм это когда разного рода коллективы от больших до маленьких начинают дружно заниматься мазохизмом и штурмуют друг другу мозг. Мой маленький коллектив состоящего из одного меня, брал штурмом серое вещество, по всей вероятности, тоже не очень больших размеров, в течение целого дня. В «библиотеке попаданца» ответа на этот вопрос нет.

Выжать удалось не много.

Снова растворил всю полученную соль в воде, и стал методом проб и ошибок, получать поваренную соль. Довёл концентрацию раствора до насыщенного, дал выпасть первому осадку, и слил оставшийся раствор. Потом повторил эту процедуру, ещё четыре раза, и получил пять плошек с белыми кристалликами, внешне не отличающихся друг от друга.

– И где тут соль? – рисковать единственным языком, очень не хотелось. Вдруг отвалиться? Где потом другой найду?

Немо подозрительно посмотрел на протянутую плошку и, сославшись на неотложные дела, свинтил в неизвестном направлении. Девчонки, оказались умнее, и исчезли ещё раньше, заметив мою растерянность. Ева, прикинулась шлангом, «моя-твоя не понимать» и, подхватив близнецов, побежала помогать Немо.

– Ах, так. Да? Ну, ладно, ладно… сам попробую.

Тьфу, горечь какая….

Первые две плошки меня разочаровали. Горечь несусветная. Особенно вторая.

Третья оказалась с порошком похожим на соль. Четвёртая и пятая, впрочем, тоже мало чем отличалось от «белой смерти». Если там и были, какие примеси, то очень не значительные.

Оба горьких порошка после сушки отложил в сторону, может на опрыскивание растений сойдут, земные вредители, здесь процветают, слава богу колорадский жук сюда не попал. Но небольшую щепотку самого горького отсыпал, для воспитательных целей, и мелкой мести жителям Аурума. Кроме себя, конечно.

Из остальных трёх плошек ссыпал порошки вместе, и после сушки, получил немного сероватую (плохая очистка) поваренную соль. Мало получилось. Из пяти килограммового куска глины всего триста грамм соли, и грамм восемьдесят – сто горькой отравы.

***

Разобравшись с солью и с графиком дежурств у обжиговой печи, почесав грудь консервной банкой, дабы лучше отслаивались ракушки покрывающие киль….

Что-то не то….

Выйдя на крыльцо, я сложил руки рупором, и объявил о начале собрания.

– Лопаты не забудьте прихватить, – завершил я свою речь многозначительным окончанием. Да, это не первые дни, когда мои дикари тащились от возможностей нового инструмента. Успев познакомиться с ней поближе, и разобравшись, что лопатой можно не только копать вкусные и сладкие корешки, но и просто копать, а ещё много копать. И не всегда для добычи, но и без неё. Последнее обстоятельство их напрягало больше всего. Чудит новый вождь что-то. Но подчинились. Ремень я всегда держу под рукой, для напоминания кто есть ху.

– Так, мальчишки, девчонки, – увидев Еву с близнецами, добавил, – а так же их родители. Сегодня у нас славный день. Мы начинаем грандиозную стройку, в духе развитого социализма, и мании гигантизма. Мы приступаем к строительству погреба.

Что-то не вижу воодушевления, и энтузиазма в глазах масс. Подбодрим.

Я спустился с крыльца и, взяв из рук Нади лопату, пошёл за дом на северную сторону садового участка, показывать личным примером трудовые подвиги. По пути напел «Вихри враждебные…», и посетовал на то, что не озаботился гимном Аурума, вдохновляющего на трудовой подвиг. Не хватало красных транспарантов с призыв отдать власть каким-то советам, и красных ленточек на груди.

А как бы эффектно смотрелась такая ленточка, на упругой, не испорченной родами, груди Евы…

Очистив территорию будущего строительства от разросшейся смородины, которая тихо и мирно загибалась на Земле от отсутствия солнца, мы вгрызлись в землю. Погреб, по моим замыслам, должен был иметь десять метров в длину, пять в ширину, а глубиной, пока не упрёмся в известняк.

Земная глина, не имеющая достаточных характеристик для производства керамических изделий, тем не менее, имела скверный характер – повышенную плотность. Копать такую, одно мученье, а ещё большее мучение вывозить такой объём грунта за территорию. При повышенной плотности, соответствующая масса, а об объёмах и говорить не приходиться. Упёрлись в известняк, как и предвиделось на глубине трёх с половиной метров.

Очищая дно от остатков глины я поскользнулся, и растянулся на идеально ровной поверхности, похожую на кафельную плитку. Так под землёй выглядела граница «переноса». Подтирая штанами грязь, я ощупал гладкую, прохладную поверхность. Ни шероховатости, ни трещинок с кавернами, не нашёл. Но больше мне понравилось, что от пола тянуло холодом. Не морозом как в холодильной камере, а лёгкой, высасывающей всё тепло, прохладе. Большую массу камня так просто не нагреть. Внутри погреба должна сохраняться идеальная температура для хранения продуктов.

Стены крепили привычным способом. Оплетали. Сей труд снова лёг на плечи девушек. А мы с Немо, занимались заготовкой прутьев и дров, следили за обжиговой печью, и двумя близнецами. Еве было не до них. Она трудилась наравне с девочками, постигая трудную науку плетения, и ей это нравилось. Она работала с большим вдохновением, чем малолетние мастерицы, и даже что-то переделывала за ними.

Особенность конструкции плетёных стенок заключалось в том, что их пришлось делать многослойными.

Первый слой, сделали ребристым, создав тем самым корпус жёсткости не железобетонной конструкции. Каждое ребро располагалось вертикально и под сорок пять градусов к другому. Чтобы плетёнка не отслаивалась от стен котлована, пришлось забивать горизонтальные шпунты, на глубину до метра. Более длинных и прямых жердей, диаметром до пятидесяти миллиметров, найти было сложно, особенно в таких количествах. Сроки поджимали. И Немо, постоянно исчезал, на охоте. Мяса нам требовалось больше чем раньше.

Второй слой стены мы сделали тоже ребристым, углы двух конструкций совпадали, и в вертикальной проекции образовывали ромбовидную структуру. Это было нужно, больше не для надёжности конструкции, а для термоизоляции. Поначалу я планировал проложить между ними, сушёное сено, но по причине его отсутствия, эту идею пришлось оставить.

Следующий, и последний слой, был скорее эстетическим, чем практическим, он выравнивал стены, закрывая собой прямые углы, предыдущего слоя. Общая толщина стен получилась ровно сорок сантиметров. К тому времени, когда мы закончили с отделкой стен котлована, и приступили к крыше погреба, произошло два события. Первое, тень на солнечных часах, стала такой же, как была в первый день моего попадания. Даже чуть длиннее. Второе… потухла печь. Мы сами её перестали топить. Кончились сырые кирпичи. На всё не хватало рук. И мы откровенно прозевали, закладывая последнюю восьмую кладку.

Пожелав девушкам лёгкой работы, я подхватил трёх джентльменов, и перебросил их и себя на новый фронт работ, копать глину, разводить её с водой, просеивать, формовать кирпичи, и отправлять в сушку. Но и от обеспечения девушек строительным материалом мы отказаться не могли. А ещё на нас была ловля рыбы и охота.

Мужских рук не хватало. Лёлик и Болик, по причине своей молодости и глупости, были помощниками не ахти какими, и всё время ускользали из поля нашего зрения. И это за пределами огороженной территории…. Приходилось отрываться от дел, и заниматься ловлей сорванцов и их воспитанием. Ремнем, конечно же. Ева была не против, а Немо находил в этом извращённое удовольствие. Пришлось, и его до кучи, обработать тем же самым материалом, что бы усвоил простую библейскую истину – не делай другому того, чего не хочешь, что бы сделали тебе. Проняло, но потом пришлось объяснять, где проходит граница, между необходимым и ненужным, дабы в следующий раз не боялся взять в руки инструменты воспитания. Психология, однако.

Девчонки молодцы. Я не смог бы придумать большего, чем это сделали одна взрослая, и две не совсем взрослые женщины. Крышу, они по примеру стен, тоже сделали в несколько слоёв, но немного другой конструкции. Внешний и внутренний слой были плоскими, а центральный, тоже ребристый, но с более острыми углами. По центральной части погреба провели продольную стену, вплетя её верхнюю часть, в структуру среднего слоя перекрытия делая их одним целым. Стена тоже была тройной с ребристой центральной частью, и выполняла функцию центральной опоры крыши.

Две получившиеся комнаты тоже разделили поперечной стеной с дверными проёмами. В трёх комнатах сплели большие короба для хранения овощей и корнеплодов, а одну, обвесили плетёными стеллажами, так же составляющими одной целое со стенами. Да, уровень плетения, поднялся на порядок.

По окончании строительства погреба, у меня появилось большое желание построить мост на правый берег Яузы. Так, до зарослей колючей ивы, будет всего двадцать метров. С этой стороны реки мы очистили побережье, с учётом вырубки на дрова, метров на двести в каждую сторону и НЗ внутри огороженной территории тоже извели. Молодую, земную иву, использовать пока нет возможности, маленькая ещё. И не обладает она теми же качествами, что и местные железо-каменные колючки. Здесь я сделал себе заметку, надо организовать плантацию этого чудо дерева, и прекращать эксперимент по замене одного другим. Земная ива может расти и в другом месте.

Эта оголённость напрягает не только нас, но и попугаев. Эти разноцветные бестии, в последнее время, перешли от громких криков и вонючих бомбардировок, к прямым нападениям. Приходится отвлекаться на войну с пернатыми. Но это сущие мелочи, по сравнению с тем, что стало происходить потом.

Свободный доступ к воде, стал привлекать животных, и у нас под носом появились новые звериные тропы. По началу, этим обстоятельством пользовался Немо, не нужно было далеко ходить на охоту. Но помимо Немо, эти места облюбовали хищники, и это стало нервировать. Сложнее стало ходить за дровами, и за прутьями колючей ивы, а её требовалось всё больше и больше, потому что планы росли в геометрической прогрессии. Начались затруднения с дежурствами у печи. Страшно. Зачищать местность от опасных соседей, также радикально, как и от степных псов не было никакого желания. Ресурсов, не смотря на все труды, становилось всё меньше и меньше, их надо беречь для более серьёзных дел.