Текст книги "На равнинах иерехонских (СИ)"

Автор книги: Илья Сомов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 35 страниц)

Томэ молча смотрел в лицо Гашфару, бесило, что мошенник так легко угадывает его мысли, хотелось сжать кулак и ударить по этой похожей на лепешку роже. Десятник расслабил кисти и кончиками пальцев погладил обивку дивана.

– Значит, есть шанс, что сейчас, я, наконец, услышу что-то такое, чего не знал раньше?

– Возможно, господину еще не стала известна новость, которую мне сообщил мой родич с Эйкола? Он пишет, что недавно из Тар-фарамея к Пожирателю выступило войско.

– Опять. Вот ведь настырные типы. Никак не успокоятся. Хотя, я думаю, правительство Нугирского союза эта новость взволновала бы больше. Впрочем, наверное, оно уже в курсе.

– Очень может быть. На Тар-фарамее все обставили чуть ли не с барабанным боем. Если у нугирцев есть там хоть один шпион, они конечно, уже все знают.

Гашфар улыбнулся, Томэ почудилось, что в этой улыбке сквозит высокомерие.

– А вот чего они наверняка не знают, так это того, что в то же время из Альгадроса вышло войско вдвое больше. Его ведет сам магистр армий. Похоже, он решил порвать с традицией и ударить по Пожирателю с неожиданной стороны.

– Это с которой же? – хмыкнул Томэ.

– А разве вы еще не догадались, молодой господин.

По спине Томэ прошел холодок. Он даже забыл о своей злости.

– Бред!

– Сейчас трудно поверить, что когда-то наш мир правил собственной империей, а свет его Столицы озарял Ойкумену, – медленно сказал Гашфар. – Волей судьбы он оказался на великом перекрестке путей. Бесконечные караваны везли сюда богатства со всех обитаемых миров. Казалась, так будет всегда, но во вселенной ничто не вечно. Торговые пути стали закрывать ужасные шторма. Сначала они налетали изредка, потом чаще и чаще, пока не оказалось, что перекрестка дорог больше не существует. Наш мир оказался на краю непроходимой пустоши Жалящих Шипов. Фидия стала незначительным захолустьем. Но ничто не вечно.

Томэ вздрогнул.

– Вы хотите сказать…

– Сто два года назад наблюдатели в Небесных крепостях заметили первые признаки. Тогда подумали, что это просто аномалия, но теперь сомневаться не приходится – великая буря затихает. Пока у нее еще достаточно сил чтобы преградить путь торговцам, но венные корабли пройдут насквозь без особых потерь.

У Томэ слегка закружилась голова. В древности от Фидии открывался прямой путь к Пожирателю… Войско вдовое больше высланного из Тар-Фарамея… Оно должно быть просто огромно… И его ведет сам командующий всех армий диоцеза… Здесь все будет гореть!

– Мой друг с Даграра говорит, что вместе с армией выступил Алый Легион в полном составе. Впервые за последние полторы тысячи лет, все его воины вступят в бой в одно время и в одном месте. Это будет нечто невероятное, – в голосе Гашфра мелькнули мечтательные нотки.

– Да ты просто псих, – прошипел Томэ. – Может и вся остальная история тебе только привиделась?!

– Увы, нет. Как вы понимаете, о происходящем пока знают немногие, но если вы присмотритесь, то скоро заметите признаки. Наш мир готовиться к большой войне. Правда уж не знаю, что из этого выйдет. Простите, если раню ваши патриотические чувства, но раньше нас спасало то, что завоевание Фидии потребовало бы слишком больших расходов, которые никогда бы не окупились. Но теперь все совершенно поменялось. Два года назад магистр армий потратил кучу сил, чтобы Арнеза сдалась Империи, – пальцы Гашфара снова коснулись фигурок. – И у имперцев появилась возможность создать удобный коридор от своего пространства к Пожирателю. Правда, мало кто тогда оценил значение этого события.

"И я тоже не обратил внимания", – с горечью подумал Томэ. – "Но кто мог такое представить?".

– Простите, за это долгое вступление, но я надеюсь что теперь, благодаря моей скромной помощи, вы сможете увидеть наши проблемы в правильном свете. Предприятие магистра армий удастся, только если он быстро разберется с нашими Небесными крепостями и превратит планету в свою опорную базу. Если он тут увязнет, нугирцы успеют стянуть подкрепления. Поэтому, для имерцев так важно завести себе на Фидии хорошего друга, который сможет помочь в нужную минуту.

– Если все так, как ты говоришь, мы обречены.

– Вовсе нет. Для имперцев было бы очень удачно, превратить Фидию в свою базу, это сильно повысило бы их шансы на успех. Но все равно, Пожиратель несравненно важнее. Если у врага не выйдет быстрой победы, он просто пройдет мимо.

– И оставит нас в тылу.

– Не лучший для них вариант, но вполне возможный. Если имперцы захватят Пожиратель, им откроется прямой между Тар-фарамеем и Альгадросом. Если проиграют, то и в любом случае есть куда отступать. Фидия пока имеет ценность только для наступления против Пожирателя, сама по себе она не дает никаких преимуществ, – Гашфар указал на стоящую в стороне от других одинокую фигурку. – Это дает нам надежду. Если защитникам нашего мира не ударят в спину, Небесные крепости выполнят свою работу, так же как они уже не раз делали. И враг пройдет мимо.

У Томэ заломило виски, должно быть, сказывалась усталость и недосып.

– Если все так, то на карте само существование нашего мира. А Синклит сидит сложа руки!

Гашфар расхохотался так, что подпрыгнули фигурки на доске.

– Кажется, я знаю, что вы бы сделали на месте Синклита. Клянусь Тысячеликим, мне нравится ваш стиль! Но вы ведь помните, что я говорил о гражданской войне? Магистр армий только обрадуется такому подарку. Я думаю, в самом крайнем случае, Синклит действительно отбросит формальности и просто уничтожит господина Алоика, но… – с круглого лица исчез даже намек на веселье, – это будет жест отчаянья.

– Ну что ж, – кивнул Томэ, – будем считать, ты произвел на меня впечатление. Но ты ведь не думаешь, что я буду спасать мир без гарантий на вознаграждение. Я уже понял, что ты не дурак.

– Значит, идея вернуть княжество вас не привлекла. Тогда чего же желает благородный господин?

– Наличность. Старые добрые империалы.

– Некоторые называют их кровавыми. Все-таки валюта нашего главного врага.

– Зато даже те, кто думает, что империалы чеканят в девятом кругу ада, признают их самой надежной монетой.

– Тут вы, пожалуй, правы. И о какой сумме идет речь?

– Не валяй дурака, Гашфар. Сколько, по-твоему, стоило бы мое княжество?

– Это не такой простой вопрос, как вы думаете, господин.

– А ты напрягись. Пораскинь мозгами. И еще, ты вот называешь меня другом, я хочу увидеть материальное выражение твоих чувств.

Маленькие глазки трактирщика блеснули под жирными веками.

– Иными словами, вы требуете задаток. Боюсь прямо сейчас, я не располагаю нужной суммой. Не подумайте обо мне плохо. Я не беден. Просто империалы не самая ходовая валюта в моем деле.

– Тогда вернемся к нашему разговору, когда ты будешь платежеспособен, – отрезал Томэ. – Я, знаешь ли, не девица, чтобы умиляться красивыми обещаниями.

На миг глаза трактирщика словно покрылись ледяной коркой. Томэ постарался не подать виду, но ему стало не по себе. Плечи напряглись, а ноги автоматически передвинулись так, чтобы можно было сразу броситься в атаку. Но уже в следующую секунду, на лице Гашфара возникла привычная улыбчивая маска, а глаза, скрылись между жировыми складками, как орудийные стволы за броневыми панелями.

– Приятно встретить твердый деловой подход, господин. Осмелюсь заметить, такое качество редкость у молодых благороднорожденных.

Томэ встал и небрежено одернул кафтан.

– Уже уходите? – масляно улыбнулся трактирщик. – А как же ваша драгоценная винтовка? Мне приказать ее принести?

– Издеваешься? Днем, я с ней по улице дойду только до первого патруля Схолы. Раз с ней все в порядке, пришли ее мне во дворец.

Толстяк поклонился с изяществом удивительным для такой грузной фигуры.

– Мудрость благородного господина не перестает меня поражать.

– Постарайся не забывать об этом моем замечательном качестве. Не пытайся меня перехитрить. Тебе же лучше будет.

С этими словами Томэ шагнул к выходу из комнаты, голос Гашфара остановил его у двери.

– Еще один крошечный момент господин. Если у кого-то возникнут вопросы о нашем сегодняшнем разговоре, скажите, что обдумали мое прошлое предложение и решили его еще раз рассмотреть.

– Прошлое предложение?

– Да. Относительно того, что дружинникам нужно отдыхать от тягот их службы. Я как раз приготовил вам образец.

Гашфар подошел к Томэ, в ладонь десятника лег тугой шелковый мешочек.

– Что это?

– Так называемый драконий порох. Думаю, во время вашего… путешествия на Корвус вы познакомились с этим снадобьем.

Томэ убрал мешочек в карман и посмотрел на вытянутую руку трактирщика, которая, как бревно, преграждала ему путь к двери. В душе Томэ кипел от желания оттолкнуть Гашфара с дороги и был не уверен, что сможет сдержаться. Словно что-то почуяв, толстяк отступил сам.

Выйдя во двор трактира, Томэ глубоко вздохнул. Ему показалось, будто он вырвался из затхлого подвала. Сердце стучало так, что хотелось прижать к груди ладонь, чтобы его успокоить. Но он не мог позволить себе такого жеста, Гашфар наверняка наблюдал за своим гостем.

Томэ заложил руки за спину и неторопливо направился к воротам. Недавний разговор продолжал прокручиваться у него в голове. Томэ осторожно предполагал, что справился неплохо. Гашфар не увидел в нем серьезной угрозы, должно быть, посчитал его очередным бестолковым благороднорожденным. Сейчас толстяк, скорее всего, уверен, что держит ситуацию под полным контролем. И чем дольше его уверенность сохранится, тем лучше для Томэ.

Десятник вышел на улицу и побрел по ней, высматривая свободную повозку. Врученный Гашфаром мешочек оттягивал карман. Томэ хотелось вышвырнуть его в ближайшую канаву, но он сдерживал себя. Это было бы слишком по-мальчишески, а он, если хочет выжить, должен быть расчетлив… Но как же это непросто!

Потоки снующих вокруг горожан вызывали у него приступы нервного раздражения, а когда бродячий торговец пряным медом толкнул его в бок, десятник так наподдал бедняге, что тот на пузе проехал несколько метров по мостовой. Толпа шарахнулась в стороны, Томэ упер подбородок в грудь и зашагал дальше, не обращая внимания на устроенный переполох, его руки сами собой сжимались в кулаки.

Сегодняшнее испытание он выдержал, но насчет следующего он у него не было никакой уверенности. Гашфар оказался куда более крупной рыбой, чем он думал сначала. Не просто наемный шпион и торговец чужими секретами, укрывшийся под личиной хозяина трактира. За Гашфаром, крылось что-то несравненно более опасное. Томэ пока не позволял себе задумываться, о том, что сегодня узнал. Все это могло быть обманом, ловкой дымовой завесой. Но вот с самой личностью толстяка надо разобраться. Только тогда можно понять, как вести себя дальше. Больше всего Томэ сейчас хотелось посоветоваться с опытным человеком, которому можно доверять. Эх, мечты, мечты. Нет у него такого под рукой. Но все равно, помощь ему необходима. Пусть даже по мелочи. Правда, в Столице и такие на дороге не валяются. Нужно как следует все обдумать, в одиночку ему просто не справиться.

Из переулка, навстречу Томэ, вынырнула кучка пестро одетого народа. От латанных-перелатанных одежд тянуло странным запахом. Десятки уродливых амулетов подвешенных на тонких цепочках стучали друг о друга. Почти все открытые части тела покрывал сложный рисунок.

Томэ сунул руки в карманы. Ничего особенно ценного у него не было, но для горожан при встрече с подобной публикой этот жест стал уже рефлекторным. Насколько Томэ мог судить по татуировкам ему посчастливилось лицезреть членов банды – или, как они сами говорили, клана – Полой горы. Десятника не уставал удивляться, как Схола, пусть даже там поголовно бездельники, допускает, чтобы эти уроды спокойно ходили по улицам при свете дня.

В отличие от большинства жителей Столицы, Томэ не стал прижиматься к стене и пропускать мимо шумную компанию. Десятник пошел напрямик. Бандиты замолкли, остановились и нехотя подались в стороны. Томэ неторопливо прошел через их строй, он затылком чувствовал взгляды, в которых раздражение смешалась с испугом. Через несколько секунд после того, как последний бандит остался позади, за спиной десятника снова защелкали костяные амулеты. Только на этот раз они звучали как-то приглушенно, а крикливые голоса опустились до шепота. Десятник хмыкнул. Так-то зверушки, еще не все здесь вас бояться.

Впереди, рядом с лотком, на котором лежала вяленой рыбешкой, он, наконец, углядел повозку. Рядом с ней стоял уже знакомый извозчик "гном". Томэ улыбнулся и направился к своей добыче.

– Эй, уважаемый, куда торопимся?

Томэ недовольно оглянулся. У него за спиной обнаружилось пять здоровых лбов в выцветших фиолетовых мундирах.

– Откуда ж вы только беретесь, когда совсем не нужны, – проворчал Томэ. – В чем дело, обознались что ли?

– Да нет, похоже, как раз в яблочко попали, – отозвался самый здоровый лоб с нашивками декарха, – На вас поступила жалоба в нанесении физического и материального ущерба.

– Чего?! – моргнул Томэ, – Вы что, уже набраться успели?!

Декарх оглянулся и вытащил из-за строя схолариев помятого человека. На щеке мужичка кровила ссадина. На переброшенном через плечо кожаном ремне висел пузатый бочонок с глубокой вмятиной. Мужичок зажимал вмятину левой рукой, между пальцами просачивались янтарная жидкость, тягучие капли спускались на землю, как паучки на паутинках. Вокруг человека стоял густой аромат меда.

– Гражданин, ты узнаешь этого человека? – спросил декарх.

– Да этот он на меня напал, – промямлил разносчик.

– Ты что несешь, корявый?! – взорвался Томэ. – Сам споткнулся, а теперь виноватых ищешь? Да тебе надо было не бочонок, а башку проломить!

– Спокойно уважаемый, – довольно проговорил декарх. – Я так понял, факта нанесения ущерба гильдии вы не отрицаете. Есть что сказать в свое оправдание?

– Оставьте меня наедине с этим типом, он своей жалобой подавится!

Под взглядом десятника, разносчик стушевался и попробовал снова спрятаться за спинами стражей, могучая рука декарха удержала его на месте. Лицо мужичка стало со всем несчастным. Томэ осенило.

– Так вот значит в чем дело! Никакой жалобы не было. Вы сами на него набрели, а потом за мной погнались. Что такое, Схола сводит личные счеты с Алоиком?

– Ты еще скажи, что это Схола виновата в том, что дружинники Алоика и дня не могут прожить без того чтобы нарушить общественный порядок. Или считаешь, людей на улице топать, это так, ерунда? – насмешливо осведомился декарх.

– Людей топтать, наверное, не хорошо. Только кого из людей я задел? Я здесь кроме этой перхоти, никого в упор не вижу.

– По законам Фидии все ее граждане равны. То, что у благороднорожденных есть привилегии, не значит, что они стоят выше других.

– Вы почаще об этом вспоминайте, когда на своих колымагах по улицам гоняете и тех кто не увернулся, как кошек давите.

– Так хватит, – отрубил декарх. – Поедешь с нами.

– Это куда еще?!

– А тут недалеко. Ребята, проверьте его.

Два схолария обступили Томэ с боков и принялись его быстро ощупывать.

– А ну, руки убрали! Нет таких законов, чтобы дружинников на улицах обыскивали.

– Потом пожалуешься, – утешил десятника декарх.

– Хочешь, чтобы я тебе в морду дал, а ты меня потом в нападении обвинил?! Смотри, получишь больше, чем сможешь унести!

– Давай рискни, на словах вы все смелые.

У Томэ потемнело в глаза от злости, он отпихнул одного из стражей и шагнул, так чтобы достать декарха ударом. Положение, сам того не желая, спас разносчик. Мужичек прижал к животу бочонок, и попробовал под шумок затеряться в собравшейся толпе. Декарх отработанным жестом ухватил потерпевшего за шиворот.

– Куда собрался, гаденыш?

– Господа, товар-то вытекает, мне бы к хозяину, – проблеял разносчик.

– Ничего, весь не вытечет. А вытечет, вот он заплатит. С нами поедешь, будешь жалобу писать.

– Но господин…

В этот момент, стоявший сзади схоларий, вытащил из кармана Томэ подаренный Гашфаром мешочек.

– Это что такое? – спросил декарх.

– Личные сбережения.

Похититель тут же зубами развязал узел на горловине и сунул нос в мешочек. В следующий миг схоларий отшатнулся, на его глазах навернулись слезы, а щеки покрыли багровые пятна.

– О, ошибочка вышла, – злорадно сказал Томэ. – Забыл, что деньги в другом мундире оставил. А это у меня средство от запора. Гляди, гляди, уже действовать начало.

– А ну, отставить балаган, – гаркнул декарх.

Здоровенный схоларий отобрал у незадачливого коллеги трофейный мешочек, и указал на Томэ.

– Этого в машину! В оплоте будем разбираться.

– Эй, вы куда это меня собрались тащить?!

– Сам увидишь, – недобро отозвался схоларий.

Томэ напрягся. Декарха он может вырубить одним ударом. Остальным, если полезут, тоже мало не покажется. Потом несложно будет затеряться в переулках. Но за драку с бойцами Схолы светил месяц тюремного замка. Десятник скрипнул зубами. Нужно попробовать обойтись малой кровью.

Он обвел взглядом толпу и увидел в передних рядах, трех дружинников в форме дома Газар.

– Видите, как ищейки свободных людей, на улицах хватают?! – крикнул им Томэ.

Дружинники переглянулись, тот, что был постарше, поднял сжатый кулак. Десятник кивнул в ответ. Между дружинами великих домов были очень разные отношения, но перед лицом внешнего врага внутренние раздоры отступали. Теперь можно не сомневаться, что во дворце уже через пару часов узнают об его аресте. И как бы схолариям не хотелось, устроить вечер произвола, эту часть торжественной программы им придется отменить.

Машина Схолы притаилась в ближайшем переулке. Томэ отвели к ней в плотном кольце бойцов. Это был бронированный неуклюжий мастодонт на шести колесах.

– Ух ты, колесница бога смерти в натуральную величину! Умелые у вас руки, ребята. Много клея, наверно, ушло?

– Осталось немного, чтобы тебе пасть залепить. Пойти поискать? – проворчал схоларий, пострадавший от драконьего пороха.

Пятна с лица бойца уже сошли, но слезы текли не переставая.

– Попытка не пытка, – отозвался Томэ, – только сам, гляди, соплями не захлебнись.

– Ах, ты…

Боец замахнулся, Томэ напряг ноги.

– Спокойно, Арис, – осадил подчиненного декарх. – Мы же не бандиты. В отличие от некоторых.

Огромный схоларий держал на ладони раскрытый мешочек, свободной рукой растирал между пальцами крупинки зелья.

– Зато чужое к рукам прибирать вам совесть позволяет. Или воровство для вас мелочь?!

– А ты не спеши, мы еще разберемся, кто есть кто, – неожиданно спокойно ответил схоларий.

По его команде Томэ подхватили под руки и запихнули в недра машины. Когда за спиной закрылись бронированные створки, десятник оказался почти в полной темноте. Только под потолком мерцал едва живой светильник. Все вокруг провоняло химией, потом, страхом, блевотиной и мочой.

На всякий случай десятник прошелся по темным углам арестантского отсека и убедился, что кроме него, других пойманных злодеев здесь нет. Похоже, весь сегодняшний улов Схолы составил сам Томэ и свидетель-разносчик, которого "фиалки" предусмотрительно закинули себе в кабину. Десятник от души пожелал, чтобы тот им там все залил своим медом.

Под днищем загудел мотор, машина тронулась с места. Томэ пошатнулся и уперся рукой в стенку, ладонь прижалась к чему-то влажному и липкому. Десятник выругался и поднес пальцы к глазам. На коже остались пятна он невысохшей серой краски. Томэ нахмурился, теперь он понял откуда взялся мерзкий химический запах. Схоларии ремонт, что ли, затеяли? В тусклом свете он с трудом разглядел, что примерно на уровне его груди кто-то наспех намалевал широкий овал. Из-под грубых мазков проступал какой-то другой рисунок. Что-то наподобие глаза, пронзенного, кажется, копьем. Насколько он помнил, глаз был эмблемой банды Некрополя, когда его рисовали вместе с копьем это был знак смертельной опасности…

Машину снова подбросило, и десятник едва не стукнулся лбом о покрашенную стену. После этого Томэ потерял интерес к дальнейшим изысканиям.

– Кто этих недоумков разберет, – проворчал он и сел на корточки.

Так трясло меньше, но окружающая обстановка все равно навевала пессимизм. Томэ последними словами ругал себя за глупость. Почему он не подумал, что схоларии могут отомстить за унижение? Все ведь логично, с доместиком они спорить не могут, зато дружинник Алоика для них просто подарок. И каким же дебилом надо быть, что бы так вляпаться посреди важного дела?! Если не можешь держать себя в руках, то сиди в казарме! Его, конечно, быстро вытащат, но ведь во дворце сейчас Тарамис… От последней мысли становилось так скверно, что хотелось кого-нибудь придушить.

Что бы хоть как-то отвлечься, он начал считать колдобины, на которых подкидывало машину. Когда бронированный монстр схолариев снова остановился, их набралось сто одиннадцать.

Со скрипом распахнулись тяжелые створки, и в арестантский отсек ворвался слепящий свет.

– В Столице за дорогами теперь вообще никто не следит? – спросил Томэ у черного силуэта перед дверями.

– Составь петицию в Синклит. Давай на выход. Покатался и хватит.

Томэ не заставил себя упрашивать, сидеть в вонючей коробке ему уже надоело. Десятник выбрался из машины и остановился упершись кулаком в борт.

– Ну чего застрял, забыл что-то?!

Томэ повернул голову и разглядел стоящего рядом декарха.

– Экономите на освещении, так теперь ждите, пока у меня глаза привыкнут. А то упаду, и потом жалобу, что вы тут били благороднорожденного.

– Мне вот всегда было интересно, почему на улицах дружинники могут друг друга метелить за милое дело, а как под арестом оказываются, так чуть что сразу жалобами грозят.

– Эх, декарх, не сделаешь ты карьеры. Слишком умным хочешь стать.

– Ты не примеряй на Схолу порядки дружины. Ладно, глазки у тебя уже не бо-бо? Тогда пошли, и попробуй только споткнись.

Глаза Томэ действительно привыкли к солнцу. Десятник отлепился от борта машины и пошел за декархом. Остальные схоларии куда-то подевались. Если бы Томэ хотел сбежать, сейчас был бы идеальный момент. Десятник тоскливо вздохнул.

Следом за декархом, он прошел через заставленную машинами стоянку и, наконец, увидел цитадель законности. Южный оплот Схолы представлял из себя, огромную древнюю статую ревущего льва. От пустой глазницы до темени через камень тянулась длинная трещина. С левого бока на монумент навалилась бесформенная пристройка. Серые модули поглотили плечи и почти всю спину животного. У Томэ было неприятное чувство, будто он видит труп хищника, вокруг которого возник муравейник. Трудолюбивые насекомые методично поглощают плоть своей добычи, и когда-нибудь от нее не останется и следа.

Декарх перехватил взгляд арестованного.

– Не был раньше?

– Ага, даже удивительно, как такое получилось.

– Нам это место отдали, когда доместик потребовал у Синклита землю в Столице. Пришлось приспосабливаться.

Томэ искоса взглянул на своего конвоира. К чему бы это вдруг такое дружелюбие?

– На казначействе где сядешь, там и слезешь. Проще было сами купить что-нибудь поприличней, – осторожно ответил он. – Или доместик тоже экономит?

– Да, в общем, денег у нас хватает. Не жалуемся. Но это был вопрос принципа. По договору Синклит должен обеспечивать нас всем необходимым.

– Я вижу, верность принципам обходится вам недешево.

Раздался рев моторов, на площадку перед "муравейником" выехало разом пять машин, им навстречу высыпали схоларии. Когда бронированные двери распахнулись, из машин потянулась вереница людей. На головах арестантов блестели широкие золотые повязки.

– Муравьи наловили личинок и спешат накормить королеву.

– Чего? – оглянулся декарх.

– Смотрю, целый пучок адорантов сцапали. Что, опять на улицах опять стычка с ларокианами?

– У Мясного рынка, загнали их в храм Четырхликого, а потом хотели поджечь здание. Думаю, в этот раз они так просто не отделаются, кто бы в Синклите их не покрывал.

Декарх обошел суетящихся схоларийев и провел Томэ в здание через один из множества входов. Внутри застава выглядела куда лучше. По крайне мере было ясно, что в этом муравейнике обитают очень чистоплотные и зажиточные муравьи. Куда не бросишь взгляд, везде зеленоватое стекло, пластик цвета поделочной кости и полированный металл. Томэ почувствовал укол завести. По сравнению с заставой, казармы дружины просто сборище лачуг, а сам дворец провинциальный музей. Денег сюда вбухали немеряно… Только вот, кажется, эту дорогую игрушку доместика можно очень легко сломать. Как, черт возьми, схоларии собираются защищаться, если на заставу нападет серьезный враг?

Томэ взглянул на декарха, но ничего не спросил. За такие вопросы можно было сходу получить по лбу, так что лучше держать язык за зубами. Но, несмотря на благоразумные мысли, любопытство не давало ему покоя. Взгляд Томэ стрелял во все стороны, выискивая скрытые орудийные порты и броневые панели. К его досаде, он никак не мог заметить ничего подозрительно. Томэ так увлекся, что даже забыл о собственном положении.

Он почти отчаялся разгадать хитрость стражей, когда его взгляд зацепился за странный блеск в боковом коридоре. Томэ остановился и сделал вид, что вытряхивает камушек из ботинка. Оказалось, лучи светильников отражаются от черного глянцевого камня, который покрывал стены уходящего вниз туннеля. С места, где он стоял, десятник мог разглядеть верхушку мощных ворот. Насколько Томэ мог понять, камень был не облицовкой. Однажды он видел такое, когда ему случилось попасть в бункер штаба армии. Сначала в породе вырезали проходы, а потом какая-то техника или алхимия предавала ей невероятную, невиданную в природе прочность.

Томэ почувствовал себя почти довольным. Вот значит как. Снаружи только красивый фасад, а настоящая застава глубоко под землей.

Декарх, кажется, не заметил его маневров. Он терпеливо дождался, когда десятник разберется с обувью, и снова повел его по бесконечным коридорам. Скоро Томэ понял, что они оказались внутри гигантской статуи. Он не знал, был ли лев изначально полым, или Схола просто решила не упускать ни одного метра из отведенного ей пространства. Схоларии задрапировали стены зеленой тканью, и положили на пол пружинящий под ногами ковер, но сквозь все это по прежнему тянуло неприятной холодной сыростью.

Декарх провел арестанта по длиннющей винтовой лестнице и открыл небольшую дверь. Томэ оказался в маленьком, скромно обставленном кабинете. Схоларий кивнул на стоящее у стены кресло.

– Присаживайся. Меня зовут Аргос Димато. Будем знакомы.

Десятник моргнул.

– Томэ эд Алоик. Не сказал бы, что знакомство вышло приятным.

– Служба, – развел руками Аргос. – Да садись, ты не стой.

Томэ опустился в кресло, схоларий присел на краешек стола.

– Ты на Корвусе в какой части служил?

Вопрос на несколько секунд поставил Томэ в тупик. Он ожидал чего угодно, только не этого.

– Первый столичный. Зеленая лента.

Аргус уважительно кивнул.

– Серьезные ребята, жаль мало их уцелело. А я в шестом трубил. Ох, и жаркое было времечко, – схоларий взял со стола графин и глотнул из горлышка. – Я догадался, когда твое зелье узнал. Кто кроме старого солдата будет курить драконий порох? Та еще дрянь. А на Корвусе ведь ничего другого, считай, и не было. Волей неволей привыкнешь.

Томэ небрежно кивнул. Он старался не выдать своего напряжения. Если это не какая-то глупая шутка, у него наметился шанс, выбраться из оплота без потерь.

– Ты не обижайся, что сегодня так получилось. Тут ничего личного, просто хотелось Алоику отплатить. Не ожидал встретить товарища по Корвусу. Ведь дружины великих домов не посылали дальше наших внешних рубежей.

– Были обстоятельства, – коротко ответил Томэ, обсуждать эту тему ему совершенно не хотелось.

– Это точно, обстоятельства бывают всякие, – хмыкнул Аргус. – Ты Трифона Цараса знал? Он тоже в первом полку служил. Его хозяин на войну выпер зато, что тот в поместье двух хозяйских скакунов променял андарам на двух кляч той же масти. С доплатой, конечно. Думал, никто не заметит.

– Почему "знал"? До сих пор знаю. Я его только на прошлой неделе видел. Правда, про коней он мне никогда не рассказывал, но вся эта история очень на него похожа.

– Ничего себе! – Аргус даже встал на ноги. – А говорили, убило его, во время великого драпа.

– Мне тоже так говорили. Оказалось дуракам везет.

– Это точно, – хохотнул Аргус. – Слушай, а мне как-то рассказывали, про какого-то Томэ из Алоика, который служил в первом полке. Это случайно не ты?

– Не знаю, что тебе рассказывали, но другого Томэ в Алоике нет.

– Ха, как же удачно я на тебя напоролся. А может, тогда жахнем как в старые времена?

Между бровей Томэ залегла маленькая морщинка. Приступ дружелюбия Аргуса был очень подозрителен. Военное братство, конечно, штука серьезная, но его не оставляло подозрение, что у декарха была какая-та задняя мысль. Так чего же он хочет?

– У меня кроме зелья ничего с собой нет.

– На этот счет не волнуйся. Застава такое место, что здесь найдется все что угодно.

– А ничего что ты на службе?

– Это уж мои проблемы. Ну, так что?

Томэ на миг сжал губы. Потянуть время не вышло. А этот тип от своего не отступит. Проще всего послать его куда подальше и скоротать время в камере… Но тогда он так и не узнает, что же ему хотели предложить. В его ситуации, нужно проверять любые комбинации…

– Только по половинке.

– Эй, не учи папу. Всем еще работать. Так, ты подожди меня там, а я пока соображу все что нужно, – схоларий указал на вторую дверь из кабинета, которая была прорезана в стене напротив кресла Томэ.

Томэ направился в указанную сторону. Он еще не дошел до нужной двери, когда Аргус вылетел из кабинета. У Томэ мелькнула мысль подзадержаться и пошарить немного в оставленном без присмотра столе, но десятник почти сразу ее отбросил. Вряд ли у декарха найдется хоть одна важная бумажка, а даже если такая вдруг окажется, Томэ слишком слабо представлял себе внутреннюю жизнь Схолы чтобы ее опознать.

Он вздохнул об упущенной возможности и открыл дверь. В лицо ударил порыв ветра, Томэ даже пошатнулся от неожиданности. Оказалось, дверь вела на открытую площадку. Десятник перешагнул порог и огляделся. Это была странная терраса в форме вытянутой трапеции. По краям ее ограждали толстые каменные конусы. Точно такие же конусы спускались со сводчатого потолка. Казалось, они тянутся друг к другу как сталактиты и сталагмиты в пещере, но между ними оставался приличный зазор. Конусы были разного размера и формы, четыре самых больших разместились по углам вершины трапеции… В голове Томэ, словно, что-то щелкнуло, он быстро подошел к краю площадки, чтобы подтвердить догадку.

Он понял правильно. Дверь привела его в пасть каменного льва. Стало быть, кабинет в котором Томэ только что сидел, был чем-то вроде глотки. Десятник хмыкнул, пожалуй, не стоит слишком увлекаться сравнениями. Он оперся на один из каменных клыков и выглянул наружу. С вершины статуи открывался вид на весь южный пригород. Солнце уже наливалось закатной кровью и клонилось в строну леса, от его лучей все казалось каким-то багровым. Почему-то это показалась Томэ зловещим.