Текст книги "На равнинах иерехонских (СИ)"

Автор книги: Илья Сомов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 35 страниц)

Что-то громыхнуло и бросило Томэ на постамент с черепом. Он уперся руками в древнюю кость, чтобы оттолкнуться и повернуться к источнику угрозы. В тот же миг ему почудилось будто что-то очень нежное, словно птичье перышко, прошлось по потной коже его шеи. Но этого не могло быть, ведь его защищала броня, и он не почувствовал удара.

Неожиданно он понял, что лежит на полу перед постаментом, а с клыков древнего хищника прямо ему на лицо капает чья-то кровь…

Томэ дернулся и открыл глаза. Он понял, что лежит совсем как тогда, прижав ладонь к тому месту на шее, где теперь остался шрам. Все тело покрывал липкий пот, он словно заново побывал в том бою. Томэ растер виски и сел на кровати. Когда же ты все это закончится?

"По крайней мере, не раньше, чем ты умрешь", – ответил ехидный голос в его голове.

Томэ тихо выругался, встал и набросил на плечи халат. У выхода из спальни его догнал сонный голос Тарамис.

– На обратном пути, захвати бутылку со стола. Надо, наконец, выяснить, что выросло на наших новых виноградниках.

Томэ молча прошел в ванную. Там он набрал в пригоршню холодной воды и плеснул в лицо. Стало немного легче. Не вытираясь, он вернулся в комнату, холодные капли медленно стекали с шеи на грудь. Томэ огляделся. Где там она говорила ее вино?

Бутылка обнаружилась на столике у стены. Она возвышалась над заваленной бумагами столешницей, как сторожевая башня. Прежде чем двинуться намеченным курсом он оглянулся, через открытую дверь виднелся край кровати и обнаженная нога Тарамис. Подождет, он ей не слуга. Томэ подошел к столику, и уселся в мягкое кресло. Подвинув к себе бутылку, он начал возиться с пробкой украшенной гербом Алоика. К донышку прилипла сложенная вчетверо бумага. Поняв, что руки не помогают, Томэ ухватился за пробку зубами, мягкое дерево выскользнуло из горлышка с легким хлопком. Он выплюнул пробку и отхлебнул вина. Неплохо, но не более того. Виноградарям Алоика предстоит еще много работы.

Томэ откинулся в кресле, оторвал прилипшую бумагу и небрежно ее развернул. Проект договора о займе. Ставр все не теряет надежды развить в дочери интерес к делам дома. Томэ пробежался взглядом по строчкам. Когда он дочитал до середины, его глаза сузились, Томэ поставил бутылку на пол, выпрямился и стал перечитывать сначала. Нет. Он все понял правильно. Ставр предлагает понтифику Гильдарской мастерской беспроцентный кредит, в обмен на голоса в Синклите. Если точнее, за солидарное голосование на очередных выборах доместика Схолы.

Все это было не просто странно, а очень странно. Карл Меттерних, удерживал свой пост уже четыре срока подряд и по всем приметам, должен был остаться и на пятый. Ходили слухи о трениях между доместиком и домом Тариос, который прежде его поддерживал. Но для старого волка вроде Карла это не проблема. По традиции доместик Схолы не мог принадлежать, ни к одному из великих домов, это позволяло ему сохранять беспристрастность. И лавировать между группировками в Синклите. Меттерниха с наскока не свалишь. А вот нажить могущественного врага можно запросто.

Зачем же Ставр решил ввязаться в эту дорогую и сомнительную затею. Захотел показать, что доместику нужно обращать на дом Алоик больше внимания? Или всерьез собрался протолкнуть на это место своего человека? Томэ никак не мог отделаться от мысли, что в случае войны в руках доместика Схолы будет вся оборона Столицы. Он разворошил лежащие на столе документы, подвинул к себе шкатулку для бумаг, открыл крышку и начал перебирать содержимое.

Другая бумага. Понтифик благодарит Ставра, но в деньгах мастерские не нуждаются, он сам может выдать кредит Алоику если возник такая нужда. Следующее письмо от Ставра. В знак союза дом Алоик передаст в бессрочную аренду шахты на Игольном хребте. Так же в Гильдар на обучение отправятся молодые люди из младших ветвей рода Алоик, и самые знатные благороднорожденные из дружины. Томэ невольно нахмурился. Гильдарцы никогда не допустят к своим тайнам чужаков, Ставр просто предлагал понтифику заложников. Младшие сыновья не самый ценный заклад. Похоже, Ставр не хочет, чтобы понтифик решил, будто Алоик слишком уж ищет его расположения. На следующем листе прилагался список фамилий "учеников". Томэ пробежал по нему взглядом, он почти не сомневался в том, что увидит, но все равно чувство было такое, словно пропустил удар. Его имя чернело в конце колонки.

Он вытряхнул шкатулку и быстро просмотрел оставшиеся бумаги. Ни в одной из них не говорилось про Гильдар. Видимо, верховный понтифик еще не ответил. Или Ставр не стал извещать об этом дочь.

Томэ почти машинально собрал бумаги и бросил их и столика. Сверху он положил опрокинутую шкатулку. Пусть Тарамис думает, что он уронил ее и не стал поднимать. В висках стучала кровь, он с силой провел ладонями по лицу.

– Проклятье, – прошептал он, – проклятье.

В спальне Тарамис вертела между пальцами изящное колечко. На тонком ободке без перерыва мерцал алый огонек. Девушка улыбалась.

Глава 4

Полуденное солнце светило Томэ в макушку, дружинник расстегнул ворот нового кафтана и открыл ведущую в столовую дверь. Весь его десяток расположился за длинным столом у стены и уминал фирменную острую похлебку Алоика.

– О, командир, наконец, вырвался волю, – прочавкал Самир. – И что характерно, как раз к обеду.

– Подсаживайся, – кивнул Зарак. – Тут еще много. Только за тарелкой нужно кого-нибудь сгонять.

– Попозже, лучше просто оставьте мою долю.

– Что, на бдении теперь хорошо кормят? – удивился Марис.

Томэ вытащил из корзины отрезанную горбушку свежеиспеченного хлеба и впился в нее зубами. Он твердо решил вести себя как обычно.

– Я бы не сказал, – ответил, засыпав в рот последние крошки, – только сейчас набитый живот мне ни к чему. Ты как там, Обрин?

– Жить будет, а вот насчет всего остального прогнозы расходятся, – засмеялся Зарак.

– Что б тебя, придурка, так же отоварили, – огрызнулся Обрин.

– Так я все-таки не понял, как у вас там все вышло? – спросил Томэ.

– Да случайно все. Случайно, – у дружинника было такое лицо, словно он рассказывает эту историю в десятый раз. – Не хотел, я чтобы кто-нибудь заметил, как мы у тех дверей ошиваемся. Услышал шум, понял по шагам, что отряд идет, ну и пристроился к стенке. Некогда мне было рассматривать, что там накарябано.

– По отрывать бы вам головы, за то, что без меня о чем-то договариваетесь, – проворчал Томэ. – Но ладно, сегодня я добрый. Дело мы сделали, так что когда будет с девок деньги получать, не забудьте про мою долю.

Марис неловко кашлянул.

– Что такое?

– Так мы не о деньгах договаривались, а о скидке. На треть меньше за их услуги. На весь год. Мы хотели, хотя бы неделю вообще бесплатно, но у них там…

Томэ застонал.

– Слышать об этом больше ничего не хочу, – он встал из-за стола и кивнул Вильду.

Пойдем, прогуляемся.

Золотоволосый дружинник спокойно отодвинул пустую тарелку и вышел из-за стола. Томэ махнул рукой предлагая следовать за собой. Дружинники с любопытством глядели им вслед. Все бойцы сразу догадались в чем дело.

Выйдя на улицу, Томэ прошел вдоль соседней казармы и толкнул давно некрашеную дверь. Узкий коридор привел его в небольшой зал, в центре которого белел круг мягкого покрытия.

Как Томэ и думал, сейчас здесь никто не тренировался. Десятник расстегнул кафтан и повесил его на один из торчащих из стены крючков. Так же поступил и Вильд.

– Я всегда знал, что ты настоящий мерзавец и постоянная головная боль, – задумчиво проговорил Томэ, – Но вчера ты просто превзошел самого себя. Можешь что-нибудь сказать в свое оправдание?

– Ты это о чем? Неужели я тебя чем-то разозлил?

Вильд посмотрел на командира, зеленные глаза походили полированные камни. Томэ хмыкнул.

– В общем, так я и думал.

Он стянул через голову рубаху. Вильд спокойно повторил его движения. Десятник краем глаза оценил форму соперника. Казалось маленький дружинник, словно вырезан очень старого жестокого корневища. На его левой руке от плеча до кисти блестели татуированные порхающие мотыльки. Вокруг запястья золотистые насекомые соприкасались крылышками, так что издалека рисунок можно было принять за браслет.

Бойцы вместе прошли в центр круга, покрытие упруго пружинило под ногами.

– Так что, – спросил Вильд, – по-честному и без грязных приемов?

– Не знаю, а ты думаешь, что сможешь удержаться?

– Значит, как получится.

Кулак Томэ свистнул в сантиметре от скулы Вильда, в следующий миг десятнику самому пришлось уворачиваться от удара в живот. Противники разорвали дистанцию и снова сошлись. Хотя рукопашный редко применялся в серьезных делах, его искусство процветало в дружинах великих домов, и Томэ не без оснований считал, что не затеряется среди мастеров Столицы. Однако Вильд ему не уступал, а кое в чем, пожалуй, даже серьезно превосходил. По крайней мере, преимущество противника в росте и весе Вильд сводил на нет, без всякого напряжения, а что касалось силы… Томэ отбил в сторону кулак дружинника и понял, что если бы удар прошел, бой на этом закончился. В маленьком теле крылась поразительная мощь.

Дело приняло серьезный оборот, но Томэ ощутил лишь свирепую радость. С тех пор как Вильд объявился в дружине, ему ни разу не получилось заставить мерзавца драться в полную силу. Наконец-то с играми покончено.

Вильд, похоже, тоже воспринял противника всерьез. Он, что Томэ готовит удар, и разорвал дистанцию. Десятник не стал его догонять, он понял, что Вильд провоцирует на ошибку. Выдерживая расстояние, бойцы начали кружить вокруг невидимого центра. Постепенно в движения Вильда начала проступать какая-то особая плавность, чем дальше, тем больше его шаги напоминали танец. Томэ удивился, он никак не мог уловить смысл действиях противника. На лице маленького дружинника расплылась на редкость самодовольная улыбка.

Что, снова игра?! В груди Томэ стало жарко от злости. Он бросился на врага, чтобы вбить эту мерзкую ухмылку тому в глотку вместе с зубами и едва не напоролся на чудовищный встречный удар. Томэ спасло только то, что Вильд явно недооценил его скорость и контратака запоздала. Удар прошел вскользь, но и этого хватило, чтобы в голове зазвенело. Лишь годами вбитые рефлексы заставили его тело отступить и выйти из неудачного столкновения.

Вильд не пытался развить успех. Видимо он был неуверен в том, какой ущерб причинил его неудачный удар и не хотел рисковать. Томэ тряхнул головой, перед глазами прояснилось, он снова сфокусировался на противнике. Бойцы продолжили маневрировать. Движения Вильда оставались такими же плавными, но теперь дружинник напоминал не столько танцора, сколько извивающуюся змею.

Тело Томэ стало скованным, шаги потеряли уверенность. Сердце, будто сжимала холодная ладонь. Вильд шагнул чуть длинней, чем следовало, и в защите дружинника появилась дыра. Томэ рванулся в атаку и чуть не упал, словно кто-то вцепился в ноги и не дал шагнуть. Его спасло лишь то, что Вильд снова не использовал шанса. На лице дружинника снова появилась мерзкая улыбочка, теперь Томэ понимал, что за ней скрывается – дружинник растягивал удовольствие.

Легкие работали изо всех сил, но десятник все равно задыхался, горло, словно превратилось в тростинку, он просто не мог протолкнуть через него достаточно воздуха. Томэ был на грани паники. Он прикусил себе щеку, будто ухватился за куст на краю обрыва, боль отрезвила его и помогла прийти в себя, хватка на горле слегка разжалась. Вильд неторопливо кружил вокруг, Томэ ушел в глухую защиту и лихорадочно собрался с мыслями.

Он понял, почему проигрывает бой – это был страх. Но откуда взялось это чувство? Вильд опасный противник, но далеко не первый на его счету. Может это из-за пропущенного удара? Когда понимаешь, что в кулаках врага действительно грозная сила, подсознание может сыграть злую шутку. Но не до такой же степени?!

Горло снова стало сдавливать, он мотнул головой, будто стараясь вырваться на свободу, и тут его осенило. Это был не его страх, чувство пришло со стороны.

Томэ знал об этом искусстве. Все дело было в том, чтобы сфокусировать свою волю и атаковать ей врага. Все равно, что ударить в уязвимую точку, только вместо боли страх или гнев. На прибрежных островах еще встречались мастера, но он никогда бы не подумал, что нарвется на такого специалиста в собственном десятке. Да что там в десятке – во всей дружине! Сначала коротышка разжигал в нем злость, а потом решил вызвать панику. Ах, Вильд, Вильд, не удержался ты все же от грязных приемов.

С другим противником, он бы потребовал остановить бой, но Вильд не отпустит раньше, чем превратит в его отбивную. Но ничего, у Томэ тоже найдется чем удивить таких умников. Прежде всего нужно, "закрыть двери". Он сосредоточился, ему показалось, что разгоряченной кожи коснулся прохладный бриз, а в ушах зазвучал прибой. Нет! Никаких образов! Противник использует их, как только заметит. Нужно было погрузиться в средоточие души и там отсечь от себя все постороннее.

Давление страха ослабло, он превратился в подобие шепота на самой границе восприятия, когда человек слышит слова, но не может разобрать смысл. По краю средоточия, в котором укрылся его разум, скользнуло удовлетворение. Все идет хорошо! Томэ не позволил себе коснуться этого чувства. Никаких эмоций, только концентрация! В этой битве, как и в обычной, нельзя выиграть, только защищаясь, нужно атаковать.

Тела бойцов продолжали маневрировать, выискивая позицию для нападения, а разумы вели незримую борьбу. Наведенные эмоции пытались пробиться к сознанию Томэ и скреблись о стены его средоточия. Десятник шаг за шагом усиливал концентрацию. Он непрерывно стягивал все душевные силы. Наведенные эмоции задыхались без пищи. Сконцентрированная воля Томэ, как лавина, рухнула на посторонние чувства, и они начали разрушаться… В этот самый миг он уловил чужую эмоцию. Не ту, которую пытались разжечь в его душе, а действительно чужую. Это было злобное удивление.

Вильд широко распахнул глаза. Томэ метнулся к врагу, его кулак выстрелил в челюсть дружинника и Вильд как подкошенный рухнул на настил. Прежде чем дружинник успел очухаться, Томэ упал на колени и зажал его шею сгибом локтя. Вильд попытался вырваться, но Томэ только усилил хватку. Победа была его, оставалось только выяснять, признает ли дружинник поражение, или предпочтет потерять сознание.

– Ладно, ладно, – прохрипел дружинник. – Пошутили и хватит.

Томэ жутко захотелось не бросать захвата и придушить гаденыша. Искушение оказалось таким соблазнительным, что от него было больно.

– Ага, смешно получилось.

Он оттолкнул дружинника и встал. Вильд уселся на полу и начал разминать шею, потом коснулся челюсти.

– Больно.

– А я-то думал, будет приятно. Ну, раз тебе так не понравилось, давай устроим так, чтобы этот разговор у нас был в последний раз.

– Поглядим.

– Что?! Ты сейчас что вякнул?

– Я говорю, будем надеяться. Ты же знаешь, иногда бывают рабочие моменты.

– Постарайся, чтобы таких моментов не было. Это для твоей же пользы.

Вильд отвел взгляд, по его лицу невозможно было понять, о чем он думает. Томэ и сам не мог разобраться в своих ощущениях, только что ему казалось, будто он сражается не жизнь, а на смерть, а теперь дружинник ведет себя так, словно это была дружеская стычка. Может он действительно воспринял все слишком всерьез? Томэ пожал плечами. Долг командира он выполнил, все сделано в традициях дружины, если Вильд и после этого не уймется, то во всем что за этим последует, будет виноват только он сам… Но если дело дойдет до Акселя, такой поворот, больно ударит по десятку. Возможно, даже уничтожит. Проклятье, почему его это вообще беспокоит?! Можно подумать, речь идет о настоящем боевом подразделении, а не об опереточном воинстве и он действительно им командует, а не просто отбывает номер! Томэ тихо скрипнул зубами, и снова покосился на Вильда. Ничего, в крайнем случае, в Столице есть куча глухих мест.

– Не думал, что здесь кто-нибудь знает мою хитрость, – неожиданно сказал Вильд.

Томэ не сразу понял о чем.

– Взаимно. Где ты этому научился?

Возможно, все еще обойдется…

– Неподалеку от родовой усадьбы жил один монах.

Или нет.

– Лжешь.

– Это почему?

В вопросе не было обиды. Казалось, Вильд просто хочет знать, на чем его подловили.

– Ни один монах, даже из самой безумной секты не стал бы учить чужого пацана, как гадить другим в голову. Меня и самого обучали, только отвечать на чужое нападение.

– А.

Удовлетворив любопытство, дружинник явно потерял интерес к теме. Томэ понял, что расспрашивать дальше бесполезно. Он получит только более искусную ложь.

Дружинник встал, отряхнулся и направился к висящей на стене одежде. Томэ проводил его взглядом. Быстро восстанавливается. В случае чего, нужно иметь это в виду.

Вильд натянул рубаху и стал застегивать кафтан.

– Мне просто захотелось попробовать. На самом деле я в таких фокусах не силен, – дружинник усмехнулся, будто пытаясь перевести все в шутку.

Томэ мысленно кивнул. Если хотя бы половина из того что он слышал правда, то атака мастера раздавала бы его раньше, чем он успел что-нибудь понять.

Не глядя на Вильда, десятник быстро оделся.

– Действительно, неудачная у тебя была идея. Разве кот может превратиться в змею?

– Чего?!

Томэ молча вышел из тренировочного зала. Солнце на прежнем месте, ему казалось, что схватка длилась очень долго, но похоже, это была еще одна иллюзия. Припекало почти по-летнему, так что десятник прежде, чем добрался, до ворот успел слегка запыхаться. Стражи у ворот проводили коллегу равнодушными взглядами. Теоретически, Томэ, прежде чем покинуть дворцовые казармы, должен был оставить запись у дежурного по личному составу, с объяснением, куда и за каким лешим пошел. Но даже если бы Томэ пришла в голову такая фантазия, его запись все равно бы никто не прочитал, потому как, такого дежурного в дружине не было уже года два.

Оказавшись за воротами, десятник направился вверх по улице, к перекрестку. Он шагал широкими, размеренными шагами, почти не замечая, как снующий туда сюда праздный столичный народ уступает дорогу дружиннику великого дома.

На перекрестке, на площадке перед высохшим фонтаном, как обычно ждали клиентов извозчики. По какому-то загадочному совпадению, хозяева двух машин из трех, едва завидели приближающегося десятника, запустили двигатели и отбыли по неотложным делам. Томэ фыркнул и подошел к оставшемуся смельчаку. Его повозка, как и большинство других, походила на снабженный мотором велосипед, к которому прикрутили обшитую тканью кибитку. Разве что материя выглядела прочной и недавно очищенной, хозяин повозки явно не бедствовал.

– В долг не повезу, – сходу сообщил круглоголовый, похожий на бритого гнома извозчик.

Предупреждая типичную реакцию клиента, он будто невзначай выпятил грудь, на которой блестела бляха гильдии. Томэ в свою очередь коснулся вышивки на форменном кафтане.

– Я из Алоика. Деньги получишь у казначея дружины. Я распишусь где надо.

"Гном" скривился, будто разжевал что-то очень кислое. Похоже, он уже жалел, что не сбежал по примеру товарищей. У гильдии и Алоика действительно был договор о взаимных услугах, но казна великого дома всегда была прижимиста, платила только по минимальным расценкам и не спешила раскошеливаться даже при наличии всех нужных бумаг. К сожалению для извозчика, Томэ сейчас мало волновали чужие проблемы. Десятник выразительно положил ладонь на рукоять плети.

– Если ты собрался мне сказать, что вдруг вспомнил о поломке, которую нужно срочно починить, то мой тебе совет – подумай дважды.

– Залезайте, – буркнул извозчик, – доставим благородного господина в лучшем виде.

Томэ забрался под полог и развалился на двухместном сиденье. Извозчик устроился впереди и запустил мотор.

– Куда едем, благородный господин?

– На тот берег. Кварталы Советников. Знаешь там "Не мертвую голову"?

– Как не знать, – хмыкнул "гном", – у господина там служебные дела?

Томэ улыбнулся в ответ, и пнул каблуком по сиденью извозчика так, что оно едва не сорвалось с крепежей.

– Много будешь знать, голова отвалится.

Продолжения дискуссии не последовало, машина начала набирать ход. Действительно, дружинники могли кататься по городу за казенный счет, только по нуждам Алоика, но это правило столкнулось с такой волной хитростей и злоупотреблений, что Ставр быстро махнул на все рукой. В конце концов, жалование дружины действительно невелико.

Повозка летела по заполненным людьми улицам, распугивая прохожих звоном колокольчика. Когда машинка свернула на проезд Трех монахов, Томэ понял, что извозчик направился к Двухглавому мосту. Не самый короткий путь, должно быть, гном решил прибавить пару цифр к будущему счету. Томэ решил промолчать, небольшая задержка в пути сейчас его даже радовала.

Пока повозка пересекала мост, Томэ с наслаждением вдыхал свежий запах воды, к которому примешивался сладковатый аромат специй Большого рынка. К самому рынку извозчик приближаться не стал, сейчас на окружающих его улицах было не протолкнуться. Опытный "гном" благоразумно выбрал другой маршрут. Перед глазами Томэ мелькали узкие улочки и желтые стены невысоких домов, увитые тарелочником. Между его сухих лоз уже набирала силу свежая весенняя зелень. Тонкий аромат мяты подчеркивал запах жарящегося мяса и овощей, идущий от спрятавшихся за заборами кухонь.

Дорога все же заняла меньше времени, чем он ожидал. Томэ казалось, что он только что погрузился в мысли, когда толчок затормозившей повозки заставил его очнуться. Десятник высунулся из-под полога и увидел, что извозчик остановился прямо перед воротами "Не мертвой головы".

Томэ выбрался из повозки, "гном" протянул ему раскрытую книжицу. Десятник быстро покончил с формальностями и зашагал к воротам. В глубине души, он боялся, что если хоть немного задержится, то снова начнет сомневаться в своем решении.

Как он и думал, во дворе трактира было еще пусто, худенькая девочка в скромном платье методично протирала столы. Увидев Томэ, она пошла ему навстречу.

– Добрый день, благородный господин. Развлечения начнутся ближе к вечеру, но если вы перекусить, или чего-нибудь выпить, то, пожалуйста, следуйте за мной.

Томэ чуть не выругался. Со всей этой кутерьмой совсем позабыл про обед, который ему, кстати, должны были оставить.

– Перекусить было бы неплохо, но я пришел не за этим. Вчера, – Томэ потер лоб, – кажется, это было вчера, я оставил тут за столом свое имущество. Длинный сверток, довольно тяжелый. Надеюсь, он все еще здесь?

Похоже, для девочки в таком повороте дела не было ничего неожиданного. Она лишь на миг наморщила веснушчатый носик.

– Я сама не знаю, мы все находки хозяину отдаем. Только его, наверное, сейчас на месте нет. Давайте, вы погодите немного, я сбегаю, посмотрю.

Томэ закусил губу. Значит, трактирщика-заговорщика где-то носит. Может, это знак судьбы и не стоит им вовсе встречаться? А за ружьем можно и Зарака послать. Если бы кто-то другой стал нашептывать ему такие трусливые предложения, Томэ бы рассвирепел, но сейчас слизкие мысли показались ему необыкновенно разумными.

– Нет, мне некогда, – сказал он. – Как-нибудь в другой раз.

– Ну что вы, мой господин, вам не придется себя утруждать.

Томэ едва не вздрогнул от неожиданности. Огромный трактирщик подкрался к нему с поразительной ловкостью. Казалось, он просто возник из воздуха, миг назад его не было, и вот вынырнула похожая на гору туша.

– Эли, глупая девчонка, как ты могла подумать, что я не захочу принять моего дорого друга. Вглядись в его благородное лицо и запомни – для него я всегда на месте.

Девочка кивнула и шмыгнула прочь подальше от гневных хозяйских глаз.

– Хорошо, что я сразу вас заметил, когда вы вошли, – прогудел трактирщик, – а то могла выйти сущая нелепица.

– Действительно удачно, – мрачно отозвался Томэ.

Смотреть на трактирщика ему было даже неприятней, чем обычно. Толстяк слишком живо напоминал о недавнем приступе нерешительности.

– Как я понял, благородный господин пришел за своим ружьем? Если позволите сказать, это настоящее произведение искусства. Обидно было бы его потерять.

– Я хочу обсудить несколько вопросов касающихся нас обоих, – твердо сказал Томэ. – В том числе и ружье.

Брови Гашфара поднялись, прежде чем трактирщик успел вернуть себе бесстрастность, десятник успел заметить в его заплывших глазках азартный огонек.

– Тогда поспешим, – толстяк ухитрился изобразить поклон.

Следом за трактирщиком Томэ прошел в уже знакомую ему комнату. Там к привычной обстановке добавилось блюдо заваленное горой бутербродов. От свежего белого хлеба и смазанной острым соусом глянцевой ветчины исходил потрясающий запах. Желудок десятника недовольно заворчал, проклиная своего рассеянного хозяина.

– Я тут собирался немного перекусить, – улыбнулся Гашфар. – Прошу вас, разделите со мной эту скудную трапезу.

В другое время Томэ бы отказался, но, похоже, сегодня трактирщик во всем занял выигрышную позицию. Десятник, плюхнулся на диван и запустил зубы в бутерброд. Вопреки своим словам трактирщик не стал присоединяться к еде, он просто стоял и с довольной миной наблюдал за Томэ. Ни дать ни взять, счастливый отец, гордящийся отличным аппетитом сына.

– Подсчитываешь, сколько я съем, чтоб потом выставить в счет? – проворчал десятник, оторвавшись от еды.

– Ну что вы. Мы ведь теперь друзья.

Прежде чем осчастливленный таким поворотом дел Томэ, подобрал ответные слова, Гашфар, подобно воздушному шару, пришвартовался в другом конце комнаты и начал там с чем-то возиться. Десятник фыркнул и вернулся к еде, толстяк вернулся как раз, когда он утолил голод, должно быть, уловив этот момент отработанным годами чутьем. На огромных ладонях лежала игральная доска. По ее бокам золотые львы гнались за серебряными оленями с изумрудными глазами, а верхнюю плоскость занимали красные и белые клетки, инкрустированные незнакомым камнем. На этих клетках стояли серебряные фигурки тонкой работы – воины с мечами и щитами, вельможи, странные звери и крепостные башни.

– Я не буду с тобой играть. Даже не рассчитывай.

– Благородный господин в этом твердо уверен? – толстые губы трактирщика слегка изогнулись.

Томэ понял намек. Действительно, в определенном смысле он уже вступил в игру.

– Насчет этого, – десятник ткнул пальцем в доску, – абсолютно.

– Жаль, вы не знаете, от чего отказываетесь. Но пока я только хотел вам ее показать. Прелестная вещица, вы не находите? – толстяк отодвинул наполовину опустевшее блюдо и поставил доску перед Томэ. – Ее прислал мой деловой партнер. Работа мастеров Даграра. А фигурки подарок от одного родича, он сейчас живет на Эйколе.

Томэ сузил глаза. Оба названия ему были знакомы.

– Эти миры принадлежат Империи. И уже довольно давно. Интересные, оказывается у тебя связи.

– Несмотря на то, что эти государства захватил жестокий враг, там по сей день живут люди не равнодушные к судьбам Фидии.

– Ну да, ну да. Меня всегда просто до слез трогало, как иностранные торгаши, беглецы за счастливой жизнью и прочие от них производные болеют за судьбы нашей Родины.

– Ваша чуткая душа делает вам честь, – улыбнулся Гашфар, – Но я бы просил вас еще раз обратить внимание на доску. Что вы здесь видите?

Вот ведь наглый хряк, теперь еще взялся загадки загадывать!

– Ничего особенного. Разве что фигурки расставлены странно. Такой начальной позиции нет ни в одной игре, которую я знаю. Это, что какая-то имперская забава?

– Можно и так сказать. Давайте, я попробую вам объяснить, что к чему. Это займет кое-какое время, но в конце вы не пожалеете, клянусь вам в этом, мой господин. Для начала, представьте себе, что одна из этих фигур означает Альгардос, а другая Тар-фарамей, – толстый палец поочередно коснулся дух зубчатых башенок украшенных красными камнями, которые стояли по разные стороны доски, – Предположим, вы живите в Империи и по каким-то делам, хотите добраться из Блистательного Альгардоса в Благородный Тар-фарамей. Для этого вам понадобиться пройти через Паутину, затем будет длинный и очень тяжелый переход до Заораса, а оттуда в Тукар, – палец трактирщика последовательно касался фигурок воинов. – Здесь ваш путь раздваивается. Удобней всего было был пройти вдоль Киларского провала в сторону Урваса. Но если вы житель Империи вам придется пробираться сквозь теснины Таливара. Если все пройдет гладко, путь займет у вас около ста пятидесяти дней. Но скажите, что же мешает вам выбрать более простой и короткий маршрут?

Томэ хмыкнул, вопрос был детским. Десятник протянул руку и стукнул ногтем по стоящей в центре доски башенке украшенной белыми камнями.

– Надо полагать мне мешает великая крепость Нугирского союза. Пожиратель.

– Я и не сомневался, что вы сразу все поймете. Но если убрать с доски эту мерзкую помеху, – огромная ладонь трактирщика накрыла башенку, – вы сможете сразу отправиться в Гаикалур, оттуда в Шагир и затем в Балисар. Удобный путь через богатейшие места. Вы сможете добраться от столицы одного диоцеза до другого всего за восемьдесят дней. Что вы, как житель империи скажите о такой возможности?

– Скажу, что ради нее можно убить кучу народу. Собственно Империя именно этим и занимается последние пятьсот лет. Только Пожиратель с доски так просто не скинешь.

– Действительно, если бы это было просто, не было бы этих пятисот лет. Империи всегда было тяжело собрать у Пожирателя достаточно войск. А ведь собрать мало, нужно еще снабжать и посылать подкрепление пока идет осада. И все это нужно везти из-за тридевяти земель. Тут у кого угодно голова задымиться.

Томэ на миг закрыл глаза. Что происходит?! Он сам пришел, показал, что готов сотрудничать. Гашфар сейчас должен был клещом в него вцепиться и развивать свой успех, а не урок географии устраивать! Томэ сконцентрировался и начал выталкивать из разума тревогу. Бороться с собственными эмоциями было намного трудней, чем с чужим колдовством. Сосредоточенность раз за разом ускользала сквозь пальцы. Томэ никак не мог отделаться от желания сдавить жирную глотку Гашфара. Сейчас ему нужно терпение! Навязчивый голос Гашфара вызывал в голове образы, Великой пустоты между мирами, тонкой вуали на бездне нереальности. Томэ дважды путешествовал через нее, с тех пор прошло немало времени, но воспоминания все равно оставались тревожными, словно о странствии в страну мертвых. Он никогда не понимал людей, которые связали свою жизнь с кораблями.

– Знаешь, Гашфар, если бы я скучал по годам ученичества, этот разговор навел бы на меня ностальгию.

– Понимаю, благородному господину, кажется, что я морочу ему голову. Клянусь, это не так. Я лишь хочу, чтобы вы увидели корни событий. Помните, в нашу прошлую встречу, я упоминал о тени нависшей над нашим миром. Тогда, я не мог говорить ясней.