Текст книги "Хоккейное безумие. От Нагано до Ванкувера"

Автор книги: Игорь Рабинер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 32 страниц)

* * *

– Как бы вы охарактеризовали ваши отношения с Владиславом Третьяком?

– И коллеги, и друзья, и люди, относящиеся друг другу с большим уважением. Знаю и его супругу Татьяну, и детей, и внуков. В то же время эти отношения и профессиональные. Словом, весьма объемные.

– Еще со времен, когда играли?

– Да. Тогда для меня это был уникальный человек. Профессионал до мозга костей, с которого во многом хотелось брать пример.

– Сам он сказал мне, что мог бы и до пятидесяти играть…

– Да. Вот он закончил рано. Только из-за сборов, постоянно находиться на которых больше не мог.

– Ожидали, что он, став президентом ФХР, предложит тренерский пост в сборной именно вам?

– Нет. Ну как можно было этого ожидать, если я только два года работал в ЦСКА?

– Третьяк с этим предложением позвонил?

– Да. И Слава Фетисов, знаю, тоже предлагал мою кандидатуру.

– Когда на прошлогодней встрече с Владимирам Путиным вы выступили с инициативой вывести сборную за рамки федерации…

(Прерывает) – …Это было неправильно интерпретировано. За рамки федерации я ее выводить не предлагал. Сборная не может быть без федерации, она всегда находится под ее эгидой. Просто хотелось сделать ее индивидуальной единицей. И вот почему. Нам хотелось, чтобы в сборной работали люди, занимающиеся только ею и ничем другим. Национальная команда отнимает много времени, и важно, чтобы ее сотрудники четко выполняли наши директивы. Сейчас мы видим, что все в порядке. Есть штаб, пусть маленький, но который работает только на первую сборную.

– Но та идея сама по себе не прошла.

– Это очень сложно было осуществить в юридическом плане. Главное, что в конечном итоге мы достигли того, к чему стремились, – наличия штаба, который целенаправленно занимается первой командой страны.

– Третьяк говорил, что идея была не ваша.

– Откуда эта идея – уже второстепенно. Почему – вот что важно. И то, к чему мы пришли, соответствует смыслу того, чего мы добивались.

– Тот же самый Третьяк считает, что тренерское чутье дается от Бога. Как-то он привел мне собственный пример: Анатолий Тарасов в 1971 году неожиданно для всех поставил не основного вратаря Коноваленко, а его, 18-летнего дублера, на решающий матч чемпионата мира со шведами. И сборная СССР выиграла. Привел президент ФХР и пример с вами: на решающий матч в Квебеке вы вдруг разбили казанское звено и поставили Ковальчука вместо Зарипова. Как такие вещи приходят – они спонтанны или являются результатом длительного анализа?

– Спонтанности нет. Это анализ.

– А оставить в Берне основным вратарем Брызгалова после неудачного четвертьфинала с Белоруссией?

– И это было продуманно. То решение, видимо, внешне казалось сложным. Но когда мы анализировали, как нужно будет играть, то довольно-таки быстро к нему пришли.

– Из чемпионата мира в Москве извлекли много уроков?

– Скорее всего, опыт. Уроки? Не буду лукавить: мы анализировали случившееся, искали ошибки. Вот, скажем, муссировалась тема: зачем Овечкина в большинстве против финнов надо было ставить в защиту? Но мы же это на тренировках наигрывали! И на других чемпионатах это у нас получалось! Но скакнула шайба перед его клюшкой, финны убежали в контратаку и забили. А не скакнула бы – может, как раз он бы сам забил. В конечном итоге, это игра. Каких-то грубых ошибок не было. Считаю, что мы приобрели опыт. И не только мы, а вся команда.

– Но вот, скажем, в Москве тренера вратарей у команды не было, а в Квебек вы пригласили на эту роль Третьяка. Тут-то не будете спорить, что извлекли урок.

(Смеется) – В этом – да.

– Двоякая ситуация, согласитесь, получается. Ваш начальник в федерации становится вашим подчиненным в сборной.

– Так это напрямую связано с нашими взаимоотношениями с Владиславом, которые я вам уже охарактеризовал! И дружеские, и уважительные, и профессиональные…

– Дружба и позволила вам на это решиться?

– Может быть, и так. Мы знали, чего хотим. Мы знали, что являемся единой командой. Игорь (Захаркин. – Прим. И. Р.) любит приводить классный пример. Когда Жан-Жак Кусто набирал команду к себе на борт, и кто-то спрашивал: «А что я должен делать?», – то тут же списывался на берег. Такого не должно быть. Дело всегда найдется.

Почему мы хотели, чтобы в сборной люди занимались только ею? Потому что при таких условиях люди подстраховывают друг друга, появляется взаимовыручка. Владислав – безусловный член нашей команды, ее необходимая единица. И когда мы предлагаем ему стать тренером вратарей, он реагирует на это с радостью. Когда мы говорим, что сборной на Олимпиаде нужен генеральный менеджер – то кто подходит на эту роль лучше, чем Третьяк? Человек, вокруг которого в Канаде создана такая сура славы и восхищения?

– Он даже был награжден канадским орденом.

– Вот! И он тут же соглашается быть генеральным менеджером. Но он же и президент федерации, которого мы очень уважаем. Мы знаем, что на него можно положиться, а он – что на нас. Здесь и дружба, и желание добиться результата, и понимание специфики работы.

– Но не будет же Третьяк как генеральный менеджер состав формировать, что было в случае с Павлом Буре в Турине?

– Нет, конечно. Состав формирует тренерский штаб, и последнее слово за мной. Мы можем посоветоваться, но окончательное решение однозначно принимаю я.

– То есть энхаэловский вариант, при котором генеральный менеджер набирает команду, а тренер с ней работает, в России невозможен?

– Может, когда-нибудь такое и будет. Кто знает?

– Работа с вратарями – отдельное искусство?

– Да. У них, можно сказать, свой язык, на котором разговаривают только они. И это важно.

– Как могло получиться, что о желании Николая Хабибулина поехать в Ванкувер вы узнали только из его интервью «Спорт-Экспрессу»?

– Не знаю, почему так получилось. Не вижу смысла обсуждать эту тему и искать причины, когда человек уже изъявил желание сыграть на Олимпиаде.

– Можно ли говорить о там, что у Набокова и Брызгалова как у двух чемпионов мира приоритет перед остальными вратарями – кандидатами в сборную? И если они будут здоровы, то поедут в Ванкувер точно?

– Не стоит сейчас вбивать какие-то клинья между ребятами. Так утверждать не буду.

– А можно ли говорить, что капитанам будет Морозов?

– Пока говорить об этом рано.

– Но ведь от добра добра не ищут.

– Все равно – рано.

– Допустим, в Ванкувер поедут три голкипера-монстра – Набоков, Брызгалов и Хабибулин. Там-то как сделать, чтобы не было обиженных?

– Во-первых, они еще не едут (улыбается). А для тех, кто поедет, есть правша игры. Будем вести диалог, строить взаимоотношения для того, чтобы атмосфера была здоровой. Это очень важно. Почему очаги недовольства могут быть только среди вратарей? Мы не пожарные, которые приехали тушить огонь. Мы строим команду. И это надо делать продуманно и основательно.

– В этом контексте вас не беспокоило, что до Матча всех звезд НХЛ, который состоялся минувшей зимой, между Овечкиным и Малкиным пробежала черная кошка?

– Не было ничего! Я в этом совершенно уверен, и ребята это сами говорят.

– Но ведь они очень жестко обходились друг с другом в матчах «Вашингтона» и «Питтсбурга», силовые приемы применяли!

– А вот это показатель того, что они профессионалы и обожают хоккей! Когда они выходят на лед, начинают жить по закону: «свой не свой, на дороге не стой». Но какого-то антагонизма у них не было и нет. В какой-то степени они начали играть в эту игру, которой все жаждали, устроили шоу, дав пищу кому-то для размышлений, кому-то для продажи газет, кому-то для сплетен… А в конечном итоге все в выигрыше! Молодцы! Наши ребята очень талантливые во всех отношениях.

* * *

– Понимаю, конечно, что следующим вопросом вас все уже замучили, но не задать его не могу. Почему для вас Алексей Яшин – персона нон-грата, и вы не вызвали его ни на один чемпионат мира и не включили в число кандидатов на поездку в Ванкувер?

– Мы проверили его. Нам нужна уже другая энергетика, чем та, что мы увидели.

– Вы каждый раз рассматривали его кандидатуру заново или давно поставили на Яшине крест?

– Каждый раз заново. Но последнее его выступление в сборной, на Евротуре, нас, скажем так, раздосадовало.

– После Квебека вы сказали, что один хоккеист из числа не вызванных в сборную вас не понял и не простил. Это и был Яшин?

– Нет.

– Не назовете кто?

– Зачем? А с Лешкой у нас нет конфликтов. Он и сам об этом сказал в интервью. Все это надуманно. Знаю: наверняка ему обидно и горько, что с ним так поступили. Но такова жизнь.

– На то, что вы включили Алексея Ковалева в число кандидатов в олимпийскую сборную, повлиял тот факт, что он сам приехал в Квебек поддержать команду как болельщик?

– Будучи там, я не знал, что он приезжал. После Квебека созванивался с ним безотносительно этого факта. То, что он приехал, – жест доброй воли, показатель того, что он болел и переживал за команду. И Леша Яшин будет переживать, когда начнется Олимпиада. По-другому они не могут. Как бы горько ни было, они не будут желать команде какой-то гадости. Да, я не взял человека в состав. Но ребята-то тут при чем? Они будут желать им удачи. Оба много дали советскому и российскому хоккею. Но сейчас, может быть, уже пришло другое время. Впрочем, посмотрим, как Ковалев себя проявит. Он входит в число кандидатов на поездку в Ванкувер.

– Не жалеете о своих словах в момент ухода из ЦСКА? Зачем нужно было говорить, что вы покидаете клуб, чтобы сосредоточиться на сборной, если уже спустя несколько дней подписали контракт с «Салаватом Юлаевым»?

– Не жалею, потому что на тот момент я действительно хотел сосредоточиться на сборной. Потому что уходить из ЦСКА, родного клуба, было слишком больно, чтобы думать о какой-то другой работе. Но мы сделали дело – чемпионат мира выиграли! И это дало ясность, что есть возможность работать дальше.

– Споры о совмещении должностей надуманные? Или работа в клубе действительно отнимает и силы, и мысли, в том числе и от сборной?

– Есть свои плюсы и, может быть, минусы. Сказать, что надуманные, тоже неправильно, коль скоро минусы существуют. Но совмещение имеет право на жизнь, что доказывают и результаты.

– Если бы ФХР и КХЛ решили, что надо выбирать что-то одно, что бы вы предпочли?

– Клуб.

– ?!!

– Да.

– От Олимпиады смогли бы добровольно отказаться?

– Да.

– Но почему?!

– Потому что обещал. Как я мог обмануть и подвести людей, которым дал слово? Был, впрочем, другой вариант. Расторгнуть контракт с «Салаватом» перед Олимпиадой, заключить со сборной, после Олимпиады расторгнуть со сборной и снова заключить с клубом. Говорят же, что мы – уникальная нация, которая способна извернуться и обойти любые препятствия. В том числе и законодательство (смеется).

– Есть ли у вас твердое убеждение, что высочайшие физические и психологические нагрузки в топ-клубе не отразятся на вашей работе в Ванкувере?

– Не вижу проблем. Нет.

– От возраста это тоже зависит? Все-таки вы достаточно молодой человек.

– Думаю, да. Впрочем, о возрасте может судить только сам человек. Ему столько лет, на сколько он себя чувствует.

– В «Салавате» много кандидатов в сборную. Если кого-то не возьмете, это не чревато усложнением микроклимата в клубе после возобновления чемпионата KXЛ?

– Я этого не боюсь. Потому что на момент, когда надо сделать выбор, буду думать о том, как добиться результата. В любом случае останутся обиженные. Не понять меня – право каждого человека Мы скажем им правду. Жизнь продолжается, будем работать. В конечном итоге, профессионал есть профессионал, он должен принять случившееся и продолжить работать на команду и на свое имя.

* * *

– Семья прилетала к вам в Квебек. А в Ванкувер жена и дети полетят?

– Надеюсь, да. Но пока мы незнаем, что будет с билетами на хоккей.

– В каком смысле? Неужели главному тренеру сборной России трудно будет достать билеты на матчи для своей семьи?

– Не знаю. Пока распределяется по два билета на матч для каждого игрока. Без тренеров. Это официальное правило.

– Но мы же умеем обходить любые правила!

(Смеется) – Не знаю.

– По-вашему, должны ли быть в сборной какие-то доли игроков ЮСЛ и НХЛ? Например, не меньше какого-то числа хоккеистов из российского первенства.

– Нет. Не думаю, что это правильно. Важно комплектовать команду из всех сильнейших на каждой позиции, какую бы лигу они ни представляли.

– Наработанность тех или иных клубных связок будете учитывать?

– В какой-то степени да. Вот Семин и Овечкин – клубная связка.

– Поговорим о дисциплине. В Москве-2007 команда сидела на «карантине» в Серебряном Бору…

– Открою небольшой секрет: мы хотели жить там, где живет футбольная сборная России. В гостинице Marriott Grand Hotel на Тверской. Однако наши желания не совпали с нашими возможностями.

– Но ведь Путин сказал, что первая сборная должна быть обеспечена всем необходимым!

– Это уже после победы. А на тот момент было иначе. Мы благодарны, что Владислав нашел средства и возможности, чтобы поселить нас в Серебряном Бору. Впрочем, это был не «карантин» – все было открыто, игроки могли ездить ужинать, куда считали нужным. Просто мы жили не на Тверской, а там, где потише. Все было цивилизованно, никаких запретов и высоких заборов.

– В Ванкувере игроки тоже смогут ездить ужинать из Олимпийской деревни в город?

– Наверное, да.

* * *

– В контексте Олимпиады насколько важно в психологическом плане, что мы выиграли два последних чемпионата мира, причем в обоих финалах обыграли канадцев?

– Это придает уверенности ребятам, позволяет им расти. Победы усиливают характер игроков и убежденность в своих силах. Это важно, и является частью тех наших традиций, которые сейчас восстанавливаются. Воспитывается поколение победителей, которые будут постепенно передавать эту психологию другим – тем, кто придет позже.

– С тех пор, как в Олимпиадах разрешили участвовать всем сильнейшим, ни разу чемпионам Игр не становился действующий чемпион мира. Как вы это можете объяснить?

– Это статистика, из которой я не стал бы делать каких-то серьезных выводов. Любой серии когда-то приходит конец.

– Вальяжность в матчах с другими соперниками, кроме Канады, нам не грозит?

– Нет. Я вам скажу, энхаэловцы больше ощущают, что там все будет непросто. Они варятся в этом соку, каждый день играют с очень сильными ребятами, которые будут нам в Ванкувере противостоять. Поэтому сомневаюсь, что появится какая-то самоуспокоенность. Думаю, что и хоккеисты из KXЛ это тоже понимают. И вообще, победы не дают основания для расхлябанности. Игроки почувствовали, что добиться их можно только при условии полной концентрации.

– На кого давление больше – на канадцев, которые играют дома, или на нас, выигравших два чемпионата мира и имеющих самых ярких звезд HXЛ?

– В наименьшей степени сейчас давление, мне кажется, только на финнов. Американцы стремятся доказать всем, что про них зря так мало говорят по сравнению с канадцами, и что они могут утереть нос соседям. Велико давление на канадцев, поскольку они играют дома и уступили в двух последних финалах чемпионатов мира. И на шведов, потому что они действующие олимпийские чемпионы, и требовать от них будут того же. И на чехов, чья победа в Нагано еще не стерлась у людей из памяти. С нас тоже свой спрос. Разве что финнам в этом смысле поспокойнее. Но все зависит не от самого давления, а от того, как ты способен это давление переваривать.

– Насколько хорошо вы знаете НХЛ и наших будущих соперников?

– Не скажу, что хорошо. Но мы знаем своих ребят.

– Это важнее?

– Важнее.

– Есть ли аналитическая группа, которая будет вам помогать?

– Безусловно. Мы будем многое просматривать, и материалы уже готовятся. Есть группа из РГУФК, есть люди за океаном, да и от помощи журналистов не откажемся. Будем изучать и хоккеистов, и тренеров. Но все равно главную пищу для размышлений мы получим уже по ходу Олимпиады, когда информации будет больше и она окажется более свежей.

* * *

– Второе место посчитаете неудачей?

– Безусловно. Любой, кто едет на Олимпийские игры, старается завоевать золото. И если приедет без него, не будет удовлетворен.

– Можно ли говорить, что сейчас идеальное время для того, чтобы мы выиграли Олимпиаду? Россыпь талантов, все в самом соку, два титула чемпионов мира…

– Это я вам скажу 28 февраля вечером (улыбается).

– Есть ли какой-то вариант выступления, при котором вы после Олимпиады подадите в отставку?

– Нет, я об этом не думаю. Тут можно привести вот какую параллель. Ты купил билет на поезд в Сочи или Ялту. Сидишь, едешь в отпуск и ломаешь голову: какая же там будет погода? Какой смысл? Ты уже туда едешь, у тебя нет другого выхода. В любом случае надо стремиться к лучшему. А думать об отставке – это значит заранее настраивать себя на негатив.

– Ни в один из моментов за эти годы не было чувства усталости от сборной? Постоянное давление, далеко не всегда лояльная пресса…

– Нет. Знаете почему? Когда приезжаешь, спускаешься в раздевалку, выходишь с ребятами на лед – получаешь удовольствие. А оно в тысячу раз сильнее, чем перечисленные вами негативные моменты.

– Какие-то слова Путина на Ходынке особенно запомнились?

– Да. Была классная мысль: он оценил процесс, работу. Результат важен, это апогей всего. Но сказать именно о процессе сможет не каждый. В спорте многое зависит от удачи. Однако порой что-то не получается, как в Москве. Здесь же был отмечена сама работа как ребят, так и тренерского штаба, и это для меня было очень важно. Еще после Москвы Владимир Владимирович оценил, как благодаря нашей игре народ объединился вокруг сборной.

– Почему для вас так важна оценка именно процесса?

– Потому что у нас творческая работа. Трудишься ты, естественно, не для похвалы. Но это было круто.

– Полная Ходынка на предолимпийском сборе вас поразила?

– И да, и нет. Да, потому что август – период отпусков. И подсознательно время для людей еще не хоккейное. А нет – потому что такого еще не было. Для болельщиков, для детей воочию увидеть такое количество великолепных хоккеистов было уникальным случаем.

– Хорошо ли, что хоккей, как и во времена СССР, становится частью идеологии? Скажите как человек, который много лет прожил на Западе.

– Нам сейчас необходимо единение. В таком разрезе отношусь к этому хорошо. Быть россиянином сейчас становится гордостью. Да, тут есть элемент идеологии. Важно и то, как ребята отдаются игре за национальную команду, какие примеры положительных качеств показывают людям. Это заставляет обратить больше внимания на хоккей и дать толчок его массовости. Не развитию элитного хоккея, хотя и ему тоже, а именно массовому. В социальном плане это очень мощный инструмент, которым нужно пользоваться.

– Есть одинаково достойные люди, одни из которых стесняются пафоса и слова «патриотизм», а другие – наоборот, произносят его с удовольствием. Вы к кому себя причисляете?

– Я люблю Россию, являюсь россиянином и горжусь этим. И старался вести себя должным образом, живя долгое время за границей, чтобы показать правильный образ российского человека. Да, я считаю себя патриотом своей страны. И не считаю, что это пафос. А также убежден, что наши ребята, которые играют за границей и которым аплодирует весь мир, тоже истинные патриоты.

* * *

– Хотите доработать до Сочи-2014?

– Было бы интересно.

– Для вас будет большим разочарованием, если НХЛ запретит своим игрокам участвовать в российской Олимпиаде?

– Нет, потому что они приедут.

– Да, наши, допустим, наплюют и приедут. Но соперников-то достойных не будет!

– Не уверен. Думаю, что все приедут. Даже если запретят. Есть у меня какая-то убежденность в этом.

– Для вас большим сюрпризом стало заявление Овечкина, Малкина и Ковальчука, что в Сочи они прилетят при любых обстоятельствах?

– Я просто почувствовал, что они – свободные люди. И при этом патриоты. Таким заявлением и такими людьми можно гордиться.

– Нет ли мыслей в будущем попробовать себя на каком-то ином поприще, помимо тренерского?

– На данный момент я наслаждаюсь своей работой. Но для тренера главное – эмоции. Если они пропадут, я тут же уйду. Не думаю, что у меня впереди еще 20 лет тренерской деятельности. Передо мной – пример Тарасова, который в один момент, который был понятен только ему, отошел в сторону и сказал: «Пора давать дорогу молодым». Видимо, и у меня наступит миг, когда я пойму и скажу то же самое.

– Какой-то возрастной порог себе ставите?

– Нет.

– Как считаете, от предстоящей Олимпиады сильно зависит ваша последующая жизнь?

– Не думал об этом. На сегодня просто наслаждаюсь этой профессией.

– На льду вам с вашим хрупким телосложением приходилось проявлять особую смекалку, чтобы уворачиваться от летящих туш…

– Не всегда. Я быстро усвоил урок, что иногда нужно бить первым. Тогда это становится сюрпризом. Такое бывало часто, и иначе в хоккее получиться не может. Потому что это джунгли.

– Но в любом случае интеллект вам приходилось на льду задействовать по полной программе, потому что антропометрически вы уступали почти всем. Это перенеслось и на тренерскую работу?

– Сложно сказать. Опыт игрока, конечно, мне помог. В большей степени по части эмоционального самоконтроля. Еще – стараться понять реакцию того, кто напротив тебя, прочитать ее наперед. Из-за того, что ты маленький, действительно приходилось особенно быстро принимать решения. В тренерской работе такая скорость принятия решений тоже необходима. Так что, наверное, вы правы.

– Согласны со стереотипом, что тренер должен убить в себе игрока?

– Да. Не во всем, конечно. Но ты не должен в другом видеть себя и говорить, что тот должен сделать так и только так. Потому что игрок может думать по-другому, и он тоже имеет право на свое видение.

Хорошо, я быстро это понял, еще работая с детьми. Когда ты подаешь какую-то реплику взрослому, ему она понятна. А ребенку нужно объяснять. И замечательно, что я сразу окунулся в детский хоккей. Мне это помогло.

* * *

– При насыщенной работе в клубе у вас есть время думать об Олимпиаде? Насколько уже предвкушаете ее, может быть, нервничаете?

– Этого нет. Не воспримите это как снобизм, но поставить олимпийские кольца и молиться на них я не собираюсь. Ясно, что Игры не за горами. Постепенно работаю над составом. Но без фанатизма. Не надо сжигать себя изнутри. Игрок может перегореть. Наверное, и тренер тоже. Важно правильно подойти к турниру эмоционально. Нельзя расходовать энергетику понапрасну.

– Это первая ваша Олимпиада как тренера. Вы уверены, что эмоции вас не захлестнут и вы сможете держать все под контролем?

– Не думаю, что Олимпиада в этом смысле радикально отличается от чемпионата мира. Разница в том, что это большой праздник спорта в целом. Ты общаешься с представителями других видов, чувствуешь себя с ними единой семьей. В Канаде все это могут классно организовать, в чем я убедился еще в Калгари-88. А то, что играют все сильнейшие, так это же здорово, интересно!

– Квебек по уровню был сопоставим с Ванкувером? Тем более что проводился тот чемпионат мира в год столетия хоккея.

– Это мы только потом сможем сопоставить. Но интерес к первенству тогда в Канаде тоже был огромный.

– Какое у вас самое яркое воспоминание от собственного участия в Олимпиадах?

– Много было интересного, особенно в Калгари 88-го. Ты мог, завтракая, сидеть за одним столом, к примеру, с Катариной Витт. Я получил травму, ходил в медцентр на физиотерапию – познакомился с одним горнолыжником, кажется, из Перу. Я даже не думал, что там кто-то на лыжах может кататься. Он такой довольный, помню, был! Травму получил, Олимпиада для него закончилась, но он кайфовал, что попал на такой праздник. Просто счастлив был. Мне так это понравилось!

Как раз, когда я уехал в Калгари, 10 февраля у меня родился сын Андрюшка. Председатель Госкомспорта Марат Громов сообщил об этом при всей делегации. Было собрание перед началам Игр, всех поздравили со стартом и меня – с рождением сына. Это тоже запомнилось.

На той же Олимпиаде, когда все закончилось, Брайан Адаме концерт давал. Я был уже немножко подшофе, подошел, объяснил, что у меня сын родился, и попросил песню для него спеть. И он спел!

В Альбервилле у нас была команда без флага и гимна. Но, зная, что перед экранами сидят те же люди, мы играли вдохновенно. С молодой командой выиграли Олимпиаду. Для многих ребят это был первый шаг в большом хоккее, и уже только потом они стали звездами НХЛ.

– Заодно вы опровергли стереотип, что команда без флага и гимна не может выиграть турнир такого масштаба.

– Опять же – это все штампы, не имеющие отношения к реальности. В Калгари я больше ощутил праздничную атмосферу, чем в Альбервилле, где мы жили как-то отдельно.

– Канада для вас счастливая страна: в роли игрока вы победили в Калгари-88, в роли тренера – в Квебеке-2008. От имени всех читателей этой книги желаю вам и сборной России удачи в Ванкувере. Мы в вас верим!

– Спасибо!