Текст книги "Плацдарм [трилогия]"

Автор книги: Игорь Недозор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 61 страниц) [доступный отрывок для чтения: 22 страниц]

– Гениально! – вдруг хлопнул в ладоши капитан Жалынов.

– Что? – недоуменно уставились на него товарищи.

– Да вот это самое! Вы вспомните, во всех таких-сяких древних царствах правители смерть как боялись, чтобы простонародье не стало слишком умным. Казнить грамотеев – это ж было их любимое занятие. Да что говорить, еще в девятнадцатом веке в Америке, в южных штатах, существовал закон, по которому человека, обучившего грамоте раба, могли элементарно повесить. А тут ничего такого и не потребовалось. Зачем запрещать книги и рубить кому-то головы, когда можно создать письменность, которой почти невозможно научиться?!

– Странно, что при такой письменности здешнюю цивилизацию вряд ли можно считать высокотехнологичной, – вздохнул Григорьев. – Рисунки паровоза, автомобиля, завода с дымящейся трубой и ружья оставили Арса равнодушным. «Хвах» – что-то вроде «не знаю» или «не понимаю» – вот и все, что он изрекал по этому поводу. А вот изображение дракона вызывало у него некоторое беспокойство, но с трудом сформулированный вопрос, встречаются ли на Аргуэрлайле такие твари и где они живут, вызывал лишь неопределенный жест рукой куда-то в сторону востока.

– А его постоянные упоминания о магии и каких-то «ковенах»?

– Наверное, атавизмы первобытного строя, – развел руками доцент.

Больше ему на ум ничего не приходило. Не верить же, в самом деле, что в здешнем мире сказки и впрямь стали былью.

В это время в соседнем кабинете, имевшем красноречивый номер «13», шел допрос свидетелей весьма любопытного эпизода.

Вот как все произошло.

Два отделения разведчиков во главе с прапорщиком Вороватым выдвинулись в охранение в район Дальних утесов (так за неимением местного названия обозначили это место).

Шестеро солдат из отделения сержанта Клыкова занялись разведкой местности, в то время как прочие, во главе с прапорщиком, остались на месте возле «урала».

Возвращаясь и, кстати, не обнаружив ничего подозрительного, на подходе к машине они увидели следующую картину.

К их мирно отдыхающим товарищам крадучись, но вроде как и не особо прячась, двигалась цепочка людей с явно нехорошими намерениями, о чем свидетельствовали как обнаженные клинки в руках, так и свернутые сети через плечо. Среди них было двое или трое одетых не так, как остальные, – во все черное. Почему-то Клыков сразу обратил на них внимание, хотя толком и не понял почему.

Солдаты принялись кричать, предупреждая друзей об опасности, но те словно не слышали, а может, крики отнесло ветром… Зато их заметили враги и, не теряя времени, буквально кинулись на ничего не подозревающих бойцов.

Тогда Клыков, отняв у одного из своих пулемет, открыл стрельбу. За ним другие… Только тут безмятежно отдыхающие у «урала» солдаты всполошились и, словно впервые увидев врагов, подошедших уже вплотную, схватились за оружие.

Но было уже поздно.

Нападавшие швырнули в солдат какие-то коробочки, в момент окутавшие место схватки рыжей и густой (как выяснилось, весьма едкой) пылью, и прекрасно тренированные разведчики оказались беспомощными, несмотря на свои автоматы.

Клыкову пришлось прекратить стрельбу очередями, чтобы не задеть своих.

Перешли на одиночный огонь. Но чужаки, которых не остановила пальба из автоматов, тем более не испугались одиноко свистящих пуль.

Затем кто-то из оставшихся у машины начал палить из автомата, и атакующие обратились в бегство, таща с собой кого-то из солдат (как потом оказалось, прапорщика).

При этом один из людей в черном на бегу что-то делал руками, отчего у стрелявших, по их словам, как будто двоилось в глазах и прицел никак не хотел совмещаться с целью. Лишь после того как неизвестный упал, срезанный выпущенной по широкой дуге очередью, ребята Клыкова перещелкали оставшихся в минуту.

Но, увы, несколько человек и вместе с ними прапорщик Вороватый бесследно исчезли.

Спустя какое-то время издалека до них донеслось несколько выстрелов, но гулявшее в здешнем скальном хаосе эхо не позволило определить, где это случилось.

Некоторое время принявший командование Клыков лихорадочно обдумывал ситуацию. Организовать преследование противника возможности не было. Без карт в этой чертовой мешанине камней они скорее бы заблудились, не говоря уже о том, что можно было запросто нарваться на засаду.

Он захотел связаться с Октябрьском, но оказалось, что шальная пуля расколошматила передатчик.

Ничего не оставалось, как собрать убитых, своих и чужих, да раненых (только своих) и отправиться обратно.

Дежуривший в этот день по гарнизону офицер сообщил, что на свой страх и риск послал на прочесывание взвод десантников. Но единственное, что они отыскали, – это обнаруженный в полутора километрах от места этого странного боя сорвавшийся в расщелину труп человека в черном облегающем одеянии, несколько пистолетных гильз и обильные лужи крови на камнях на скальной площадке метрах в десяти выше.

Видимо, тут прапорщик Вороватый принял свой последний бой.

Опрос (или, скорее, уж допрос) тех, кто был вместе с прапорщиком, дал интересную (и очень неприятную) информацию.

По словам солдат, они спокойно сидели у грузовика и ничего не замечали буквально до последних секунд – до того самого момента, как группа Клыкова открыла по нападавшим огонь. Хотя некоторые говорили, что их слегка клонило в сон («Клонило?! – рычал Мезенцев. – Наверняка дрыхли, как бобики, без задних ног!»), но большая часть вместе с прапорщиком была как будто в здравом уме и твердой памяти. Нападавшие появились словно из воздуха, на том месте, где их секунду назад еще не было.

Затем площадку с грузовиком окутало рыжее облако из лопнувших коробочек, и они уже ничего не могли сделать – только отчаянно терли руками терзаемые дикой резью слезящиеся глаза да задыхались, тщетно пытаясь протолкнуть воздух в разрываемые спазмами легкие. А в это время на них накидывали сети и сбивали наземь.

Лишь рядовому Лямину, уже опутанному сеткой наподобие римского гладиатора, удалось каким-то чудом снять автомат с предохранителя и вслепую дать очередь, испугавшую неведомых врагов. Они бросили свежепойманных пленников (кроме Вороватого) и бежали прочь.

Еще солдаты, бывшие с Клыковым, отмечали какую-то необыкновенную быстроту и силу нападавших. Двигались те в момент атаки с дикой скоростью, а спеленатого сетью прапора тащил на спине один человек, и непохоже было, чтобы нагрузка в восемьдесят семь кэгэ живого веса ему сильно мешала.

Собранный на месте боя медно-красный порошок был отдан на анализ начхиму. Повозившись пару часов, он сказал, пожав плечами, что это смесь пыльцы каких-то растений еще с чем-то.

Был проведен опыт с сусликом, как раз кстати пойманным учеными из биологической группы в окрестностях гарнизона. Вдохнув щепотку порошка, зверек, заверещав, начал чихать и кататься по клетке, но затем успокоился и уже через полчаса как ни в чем не бывало принялся грызть сухую перловку, насыпанную ему в кормушку.

Видимо, это был местный аналог химического оружия – хорошо, хоть не иприт, а «черемуха».

Из всего этого можно было сделать вывод – таинственные нападавшие хотели взять как можно больше народу живьем. Для чего – ясно: для допроса и выяснения, кто именно к ним пожаловал.

И, судя по тому, как подготовились к операции похитители – и сколько их было, противостоит землянам противник достаточно мощный – двадцать пять-тридцать воинов, по меркам Средневековья (если, конечно, они правильно оценивают мир, куда попали) это немалая сила. Тем более эти странные типы в черном. Если это маги(черт, надо же такому быть – маги!), то…

Хреновое дело.

Похоже, маги тут умеют не только жечь бронетехнику, но и достаточно ловко отводить глаза – причем в самом прямом смысле.

И тогда как прикажете с ними бороться?

«Стоп, – приказал себе генерал Мезенцев, – не поддаваться панике. Безвыходных положений не бывает. Колдуны и магия? Ну что ж, магия так магия. В конце концов, не страшней же атомной войны?»

Ученые в изумлении, а политработники, кажется, в натуральном шоке.

Но генерал и его коллеги ни удивляться, ни шокироваться права не имеют.

Они обязаны действовать, обязаны найти способ решения данной проблемы. Долг требует и служба обязывает. Неслучайно же в их ведомстве еще до Великой Отечественной был создан отдел под «нехорошим» номером, написанным и на двери этого помещения. Как раз магией и подобными штуками и занимались его специалисты.

Для начала нужно тщательно обо всем расспросить этого Мак Арса и через него, если будет возможно, установить плотный контакт с кем-то из местных магов.

Он вроде бы что-то говорил насчет того, что услуги чародеев можно купить.

Вот этим и займемся для начала. Потом… Потом будет видно.

Ведь как бы то ни было маги тоже люди. А значит, среди них могут быть изгнанники, искатели приключений, обиженные жизнью, есть более слабые, которым не нравится власть более сильных, есть невезучие и неудачники и просто завистливые и жадные.

Есть, видимо, и те, кому в принципе не нравится сложившийся порядок вещей, какой бы он ни был. Ведь такие люди есть всегда и везде.

Даже, наверное, в ЦК…

Великая Степь, подножие священной горы Кесрет-Нур

Среди степей, днях в трех пути от отрогов Сейхетана, возвышалась почти на три тысячи локтей одинокая гора, получившая еще в незапамятные времена имя Кесрет-Нур – Страж Пустыни. Это было священное для каждого степняка место. Предания гласили, что именно гора Кесрет-Нур была тем первым камнем, который был положен Высочайшими в основание Аргуэрлайла.

Каждый год в положенное время у ее подножия собирался Великий курултай – собрание вождей всех племен и кланов Степи. Решали здесь дела важные, которые в одиночку не развяжешь. Как правило, касалось это отношений с соседями. Пойти ли войной на Сарнагарасахал, стоит ли заключать торговое соглашение с Крехсором, выдавать ли дочку вождя племени Волка за младшего сына правителя Гахны… Да мало ль дел за год накопилось. Обо всем надо поговорить.

Нынешний курултай стал неожиданностью для вождей племен и кланов, потому как был созван великим шаманом Айг-Серинго, хозяином капища у Красной гряды, в спешном порядке и в неположенный час. До традиционного дня сборов оставалось еще три луны. Зачем понадобилось тревожить почтенных людей, да еще приглашать на совет племенных шаманов? Для этого у Айг-Серинго должны быть веские основания. Иначе накличет на свою голову гнев богов и людей.

Едва хозяин Красной гряды начал говорить, как достопочтенные поняли, что собираться-таки надо было. Уж больно важными были новости, принесенные разведчиками из покинутого города Тхан-Такх. Появление неизвестно откуда взявшихся чужеродцев грозило потрясением основ мироздания. На Аргуэрлайле появилась новая сила, и следовало определиться, как себя вести в отношении ее.

– Они отвергают наших богов – Священную Луну и Вечное Небо – великого отца ее! – верещал Хаар Айсах, шаман племени Волка. – Поклоняются Огненной Звезде, знаку Шеонакаллу! Союз с ними невозможен для детей Степи!

Некоторые из присутствующих были с ним согласны. Конечно, никак нельзя дружить со слугами Проклятого. Так повелось с начала времен, что Луна и Звезда враждуют.

– Я не знаю, кто из Высочайших или Могущественных привел их сюда, – заметив колебания среди степняков, молвил Айг-Серинго, – но, наверное, он был к нам благорасположен. Огненная Звезда чужаков – это не отметина Шеонакаллу, а что-то другое. Ибо рядом с ней изображены скрещенные знаки Священной Луны и Вечного Неба. Чужеродцы поклоняются этим символам с равным рвением. Так что сами Высочайшие указывают нам возможных союзников в борьбе с врагами.

– А почему ты решил, что чужаки будут сражаться за нас? – недовольно бросил сын вождя Хала.

Он носил пояс из стальных позолоченных пластин, что означало предводителя дружины лучших воинов племени.

– И вообще, вдруг они окажутся еще хуже, чем поклонники Неназываемого. Те берут с нас только дань, эти же могут вообще превратить нас в своих холопов.

– Конечно, всего лишь дань! – не сдержавшись, выкрикнул угрюмый старец в шапке, украшенной перьями орла, – вождь племени Птиц. – Это ведь не твои сыновья умерли на алтаре Проклятого!

– Успокойтесь, успокойтесь, почтенные! – Айг-Серинго испугался, что спор пойдет по новому кругу и курултай закончится ничем. – Кстати, как показали наблюдения, у чужаков вроде нет холопов. Они все равны, как братья. Есть начальники, как и у всех, но власть их не зиждется на страхе и насилии.

– Если так, может быть, стать их подданными не так уж плохо? – вдруг изрек Хеол Тун, на которого многие смотрели с осуждением.

Впрочем, чего ожидать от вождя, чье племя жило больше торговлей, чем скотоводством и набегами, и даже пробовало вопреки обычаям сеять злаки.

– Те, кто слышит меня в небе, подсказали, что вреда людям Степи ждать от пришедших извне не приходится, – успокоил собравшихся Тен-Тахри – самый старый и самый уважаемый среди шаманов Степи. – Во всяком случае – обычного вреда.

Слова старца произвели на вождей и старейшин большое впечатление. Хозяин Красной гряды заметил это и похвалил себя за то, что не был скуп. Табун лошадей, подаренный им вчера Тен-Тахри, не пропал зря.

– А они не сговорятся с Сарнагарасахалом? – спросил Мэо, самый молодой из вождей, которому только стукнуло двадцать пять лет.

– Разве можно сговориться с ними? – усмехнулся шаман. – И потом, тем, кто мечет в небеса огненные стрелы, ни к чему союз с отвратительными пожирателями человечины.

Вдруг великий шаман спохватился:

– Кстати, чего это мы с вами разговариваем на пустой желудок?! Не по закону!

По его знаку слуги стали обносить гостей тарелками с мясом и чашами с пенящимся хмельным.

К утру курултай вынес решение начать с чужеродцами переговоры о вечном союзе.

Город-государство Крехсор. Протекторат Сарнагарасахала.

В двухстах пятидесяти километрах к западу от Тхан-Такх

– Я слушаю тебя, владыка, – повторил начальник стражи.

– У…ве…ве… – Веерен заикался, чего с ним прежде не случалось. Наконец он справился с собой. – Уведи его. – Князь-маг махнул рукой в сторону пленника.

Схватив спутанного прапорщика Вороватого за ошейник, Грас Касар поволок его вон из покоев. Тот не сопротивлялся.

Оставшись один, Веерен тихонько застонал. Жутко болела голова – снадобья плюс заклятия, позволяющие быстро выучить чужой язык, как и все в этом мире, имеют свою темную цену. Таковы безжалостные законы жизни – за все надо платить.

Можно было, конечно, взвалить изучение языка этого чужеродца на кого-то другого, но он не решился – слишком важным и тайным было дело.

Из рассказа этого воина из другого мира Веерен Тогу уяснил не больше половины, но понял главное. И, как это ни покажется странным и удивительным, князь поверил тому, что услышал от пленника.

Он знать не знал ни про какие физические теории или пресловутую «научную картину мира», никто на его памяти не высмеивал гипотезу о множестве пространственно-временных континуумов. Зато в его мире почти у каждого народа и племени было множество легенд и сказок о потустороннем мире и даже мирах, куда уходят после смерти и где обитают духи и боги. Не раз и не два говорилось в них о неведомых царствах, где странствовали великие герои в поисках возлюбленных и исполняя волю своих владык, о землях, куда путь открыт не всем и куда нельзя попасть, двигаясь по земле и воде.

Властитель слышал их еще в детстве и теперь, когда вдруг получил неопровержимое доказательство, что они не лгут, не был слишком растерян или потрясен.

Тем более сейчас перед ним сидел не демон или оживший покойник, а человек из плоти и крови – солдат (вернее, полусотник) пришедшего из-за пределов Аргуэрлайла войска. Надо отдать должное – хороший солдат. В меру туповатый, в меру ограниченный, в меру храбрый, привыкший не обдумывать приказы, а думать, как их лучше исполнить. И что, пожалуй, самое неприятное для тех, кому придется биться с ему подобными, – уверенный в правоте дела, за которое воюет.

Зачем сюда пришло чужеземное войско в общем ясно. Хотя пленник наговорил немало непонятных вещей, которые, похоже, сам не слишком понимал, суть была проста. Повелители прислали их сюда, чтобы завоевать здешний мир и распространить тут их веру. Последнее было тоже не очень понятно, ну да ладно – есть же слуги Шеонакаллу.

Чужеродцы обладают непонятным оружием, смахивающим на огненный метатель, но стреляющим много дальше. И убедительное доказательство превосходных качеств этого оружия тоже имелось – именно из него положили семерых воинов, из них – одного ньинь-ча и одного боевого мага первой ступени. (Второго, похоже, убили товарищи пленника.)

Кроме того, в войске пришлецов имелись также самодвижущиеся боевые повозки и даже что-то летающее и, насколько смог понять князь, смертоносное.

Теперь осталось понять, что со всем этим делать.

И хотя думать было тяжело, но маг третьей ступени и правитель вольного города Крехсора Веерен Тогу уже знал, что предпримет. Он маленький человек, и ему нужно быть особенно осторожным и внимательным.

Он, безусловно, отправит сообщение в Сарнагарасахал, как велит его долг вассала.

Но одновременно он оповестит еще кое-кого, кого это тоже должно весьма заинтересовать. А пока суд да дело, Веерен постарается найти способ повернуть все так, чтобы остаться при своих, кто бы ни победил.

Окрестности Октябрьска

– Как ты сказал? – Макеев весь напрягся.

– Идут, товарищ майор, – вновь повторил Чуб. – Прямо на нас! Тысяча, а может быть, и больше. Люди верхом на конях, колонной по пять, по шесть. В седлах, – почему-то добавил рядовой, может, потому, что кавалерию доселе видел лишь в кино. – Еще со знаменами и всякими штуками.

– Я понимаю, что люди верхом на конях, а не кони верхом на людях, – ответил Александр. – Лучше скажи, как у них насчет оружия? Как едут – вопят, горячат коней?

– Вроде нет, товарищ майор. Оружие – луки за спинами…

– Что будем делать, капитан? – связался Макеев по рации с Анохиным, едущим в БРДМ во главе колонны разведчиков.

Георгий и прислал вестового с потрясающей новостью.

– Давай, тихим ходом… Пристраивайся рядышком, слева. Сам все увидишь.

Машина комроты проделала несложный маневр и, тихо урча, заняла предложенную Анохиным позицию.

Макеев глянул в бинокль и обмер. Для верности протер глаза и снова навел тубы прибора.

Однако!

Подобную картину он видел только в кино. Последний раз пару месяцев назад, когда в их часть привезли полтора десятка коробок с вестернами совместного югославско-немецкого производства. Макеев сам и настоял на этом, мотивируя свой запрос тем, что солдатам-разведчикам будет полезно понаблюдать за тактикой боя индейцев. Начальство хоть и удивилось, но особенно возражать не стало. Продукция товарищей из ГДР и СФРЮ отличалась идеологической выдержанностью, а потому вмешательство военной цензуры и особого отдела не требовалось. Это же не буржуазный «Золотой каньон» или там «Золото Маккены».

Вот и глядели его парни в жарком афганском Кандагаре ленты, где полуобнаженный, накачанный югославский «индеец» Гойко Митич ловко расправлялся в одиночку с десятками бледнолицых врагов. Смотрели и посмеивались, подмечая ошибки киношников. Но в общем кино было зрелищное, яркое и захватывающее. Не раз и не два подходили бойцы к своему командиру, благодаря за «царский подарок».

И вот теперь те же индейцы. Но не на белой простыне экрана, а вживую. В паре сотен метров от их БРДМ. Что называется лоб в лоб.

– Красиво идут! – невольно восхитился майор.

Ровные ряды, кони движутся нос к носу. Люди в седлах не шелохнутся. Такое дается либо многолетними тренировками, либо впитывается вместе с молоком матери.

«Индейцы» приблизились еще метров на пять и вдруг встали как вкопанные. Кони всхрапнули, заволновались, но всадники рывками узды успокоили скакунов. По-прежнему степняки держались с почти скульптурным достоинством, и руки их демонстративно находились далеко от оружия – на виду.

Больше всего Макеев сейчас боялся, что у кого-то из его солдат взыграет дурь и он решит пострелять пришельцев. Всем разведчикам еще памятна была недавняя стычка в межгорье. И вообще, лучший способ обороны – нападение.

– Не стрелять! – на всякий случай скомандовал майор.

От стана кочевников отделилась группа в шесть всадников. Впереди на белом коне ехал величественный мужчина лет пятидесяти, одетый в звериные шкуры. «Наверняка вождь, – подумал комроты. – Вон какой на нем чудной головной убор из черепа какого-то местного хищника, похожего на леопарда. И перья, как же без них взаправдашнему индейцу?»

– Наши действия, Санек? – раздался в наушниках голос Анохина.

– Готовь толмача, будем принимать парламентеров, – решил майор и, откинув люк, полез наружу.

– …Товарищ генерал-лейтенант? – спросил знакомый голос. – Это майор Макеев. У нас тут ЧП наметилось.

– Знаешь, Макеев, – съязвил Антон Карлович, которого оторвали от обеда, – я почему-то не сомневался, что твое дежурство пройдет не без происшествий. Хоть не посылай тебя на рекогносцировку! Что такое? Снова нападение? Сколько жертв, сколько пленных?

– Никак нет, товарищ генерал! – Мезенцеву показалось, что наглый «афганец» на том конце хихикает (совсем оборзела разведка, мать их). – К нам тут явилось посольство от целой Степи. Ни много ни мало двадцать два народа! Союз вот предлагают…

– Что?! – не поверил услышанному генерал. – Ты уверен? Ничего не напутал по незнанию языка?

– Сами убедитесь, – предложил нахал. – Я отправил группу парламентеров к вам в город.

– Да ты… – не нашелся Мезенцев. – Как посмел?! Кто тебя уполномочил принимать столь ответственные решения?! Мне надо связаться с Большой землей, с Москвой, с…

– Вас плохо слышно, – донеслось из рации. – Вас плохо слышно!

Сеанс связи внезапно прекратился. У генерала создалось впечатление, что разведчик попросту вырубил связь.

Им предстояло воевать. И война эта началась не тогда, когда они запланировали. Собственно, они уже воевали.

Сарнагар. Запретный город.

Покои Сына Бездны

Ксанх, член Вышнего круга вернейших рабов того, чье истинное имя недостоин произносить смертный (а попросту верховный жрец-колдун империи Сарнагарасахал), совершал очистительное моление прежде чем войти в императорские покои. Как всегда, тщательно и неторопливо. Закончив и пропев последнюю ритуальную фразу, он распрямился, ощутив боль в затекшей спине. Обряд поклонения божеству должен быть соблюден как должно, несмотря ни на что, но в последнее время жрец стал все чаще чувствовать, что установленная согбенная поза все сильнее утомляет его.

Он бы, пожалуй, пренебрег малым поклонением, тем более вряд ли кто упрекнул бы его. Но оное полагалось совершать всегда при посещении Сына Бездны, и могли пойти слухи, что положение стало опасным, раз уж сам верховный жрец пренебрег должными церемониями. Впрочем, это недалеко от истины.

За распахнувшимися дверьми взору Ксанха предстали небольшие покои (всего тридцать на двадцать шагов).

На низком столике в нефритовых чашах стояли золотое вино и легкая закуска – спелые яблоки, залитые медом.

На огромном пушистом ковре – плечо к плечу, бедро к бедру – неподвижно, молча лежали на спине в два ряда десятка три полностью обнаженных девушек.

А сверху возлежала еще одна – вовсе не молчавшая, а тихо стонавшая.

На нее взгромоздился еще молодой, но уже с изрядным животиком мужчина в приспущенных шароварах.

На вошедшего он не обратил никакого внимания.

– Ничтожный позволит себе потревожить Сына Бездны, – вкрадчиво изрек первый слуга, с непонятным раздражением созерцая бледный, вялый зад императора, ходящий вверх-вниз.

Тот по-прежнему как будто не обратил внимания на посетителя.

Жрец с некоторой иронией подумал, что дело совсем не обязательно в охватившей владыку страсти. Сын Бездны лишний раз показывал, что сила не иссякла в его чреслах. Ведь угасни телесная сила и мощь, – значит, пора Сыну уходить к прародителю.

Причем, так сказать, индикатором немощи служила неспособность государя удовлетворять своих жен и наложниц.

Иногда, правда, императора приносили в жертву вне очереди.

Распластавшиеся на ковре девицы хранили неподвижность, словно спали.

Живое ложе было удовольствием изысканным и очень дорогим. Собственно, в империи Черных Солнц оно было доступно лишь императору и наследным принцам. От дев, составлявших его, требовалось два качества – дородность, дабы пользующийся ложем не ощущал костей под собой, и умение долго сохранять неподвижность. (Последнее, пожалуй, было главным.) Лишь когда владыка соизволял отойти, девушки быстро вскакивали и убегали, уступая место новой партии, так что когда тот возвращался, то зачастую даже не замечал подмены. Кормили их лучше, чем даже гаремных наложниц, а позже находили им достойных мужей.

Впрочем, и порядки были строгими.

Девушка, подающая признаки жизни во время несения службы, могла быть наказана. А после третьего такого случая провинившуюся изгоняли из числа приближенных прислужниц, и дальнейшая ее судьба уже никого не волновала.

Нет, ее не посылали на алтарь, как думали некоторые. В жертву владыке приносились лучшие – кровь никчемной девки только оскорбила бы святилище. Ее могли послать развлекать солдат дворцовой стражи или даже куда-нибудь в гарнизон, выдать замуж за трубочиста или уборщика, ну сослать в храмовые деревни или отдать сельским рабам на развод. В самом худшем случае – приковать в подземелье и оставить умирать от голода и жажды или отдать мастеру победной церемонии, чтобы не утратил навыков, тому ведь требовалось время от времени практиковаться в своем искусстве.

Тем временем кое-что изменилось.

Легонько хлопнув ладонью наложницу – та, став на четвереньки, проворно убежала за занавесь в углу, император сел на пятки, как был – не подтянув легкие шаровары, и уставился на гостя. Жрец заметил, как болезненно дрогнуло лицо одной из девушек, на живот которой оперлись колени толстяка. Самую чуточку. Но все равно непорядок. Впрочем, возможно, Ксанха просто подвело зрение? Да и вообще, ему сейчас не до нарушений этикета.

– Подойди, – расслабленно бросил владыка.

Жрец приблизился, равнодушно ощущая под ногами живую девичью плоть, – к Сыну Бездны даже он должен был входить не иначе как босиком и опустив глаза.

– Тревожные вести с границ, величайший, – доложил он.

– Что такое? – На жирном лице владыки появилось скучающе-брезгливое выражение.

– Я уже докладывал Сыну Бездны о появлении в Аргуэрлайле чужеродцев…

Повелитель кивнул.

– Теперь они заключили союз со Степью. Вслед за этим великий шаман степняков Айг-Серинго вместе со своим войском и новыми союзниками совершил набег на область Тросс, разгромил храмы Шеонакаллу, владыки нашего, повесил жрецов и служек на воротах, а на холмах восстановил капища. Трое суток длились пляски вокруг идолов и поругание имени нашего владыки.

– Ну что же, – надменно изрек император. – Ты должен действовать со всей надлежащей суровостью и прилежанием. Распорядись передать мою волю воеводам и всем, кому надо, – наглые кочевники и пришельцы должны быть наказаны. Ступай.

Ксанх вышел, как и положено, не поднимая глаз.

Хотя император не решает, по сути, ничего, но таков закон.

Отпрыски царского рода не могут занимать жреческие должности, и власть Сына Бездны заканчивается за порогом даже самого захудалого сельского храма. Однако именно он, владыка земной, что лишь царствует, но не правит, есть носитель высшей благодати, единственный, кто имеет право властвовать над всем Аргуэрлайлом, от северной вершины круглого мира, до южной вершины, всеми землями ведомыми и неведомыми. Ибо он прямой потомок аватары самого господина Шеонакаллу – высочайшего из Высочайших и, как гласили тайные книги, единственного истинного божества.

Октябрьск

– Ты хотел узнать о том, что было здесь раньше, брат мой по Силе? – Фраза прозвучала в устах Аора Тахриса Мак Арса не как вопрос, а как утверждение.

Артем кивнул.

За неделю, прошедшую со дня их первого знакомства, молодые люди успели подружиться. Как выяснилось, Мак Арс был всего на пять лет старше Серегина. К тому же, до того как пойти в учение к чародеям, он немного промышлял мастерством каменщика, помогая отцу. Так что общих тем для разговоров было немало.

Маг неплохо поднаторел в русской речи. Сказались и природные способности, и навыки кудесника помогли. Он потихоньку и Артема обучал местному языку.

– Каково прошлое Аргуэрлайла? Не знаю, зачем тебе, воину, это знать, но я исполню твою просьбу… – Вдохнув несколько раз, Аор начал распевным речитативом: – Прежде, тысячи лет назад, этого мира не было, а был иной мир. И мир тот был благ и добр, и свет Высочайших озарял его. И благость истинная пребывала на всем и на всех людях, до самых сильных властителей. Маги искусно управляли погодой, и не было засух и неурожаев.

Ветра дули, как это было угодно мореходам, и корабли быстро пересекали океаны. Летающие колесницы не только использовались в войнах и не только доставляли гонцов, но и перевозили людей, естественно, тех, кто мог заплатить.

Горящие вечно светильники освещали улицы городов и дома, превращая день в ночь, и неугасимые маяки указывали судам безопасный путь.

Незримые пути позволяли всякому, кто обладал даже небольшим даром, перемещаться по древним дорогам.

Были бедняки и богатые, но не было нищих и голодных.

Войны велись, но без излишней жестокости, и победитель щадил побежденного.

Да и большие войны давно прекратились, вспыхивали только мелкие стычки да еще схватки с еще не покоренными племенами и мелкими царствами на границах великих держав.

В блеске и величии возвышался Туллан, что лежал на сотнях островов в Дальнем океане. Процветало царство Сай на месте Сарнагарасахала. Древней мудростью, бывшей древней уже тогда, переполнялась Шривиджайя, в храмы которой приходили паломники со всего света, дабы приобщиться к великой благости этой земли, где, по преданию, были созданы первые люди.

И были еще многие иные царства, величием превосходившие самые сильные из нынешних, но даже имена их забыты теперь.

Но все в этом мире конечно, и даже боги могут стареть и умирать. Начал стареть и болеть и этот мир, хотя это мало кто заметил.

Цари и знать стали предаваться распутству и безделью, и дошло до того, что извращения и безумные развлечения стали обыденными, а простые человеческие страсти и дела – презренными в их глазах.

Воины развратились и разленились, не хотели воевать, но желали властвовать. Маги взалкали могущества ничем не связанного, перестали почитать Высочайших и в безумии гордыни своей принялись искать пути к Темным Владыкам. Другие нестерпимо возжелали власти земной, говоря, что-де все люди низки перед ними, взысканными мудростью и силой.