Текст книги "По обе стороны экватора"

Автор книги: Игорь Фесуненко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 32 страниц)

Потом на сцене появилась сухощавая дама в строгом темном костюме, с тростью в руках. Дама слегка прихрамывала. Опираясь на трость, она подошла к краю сцены, строго посмотрела на нас – репортеров и фотографов – и сказала:

– Фотографировать можете сколько угодно, по разговаривать с девушками, отвлекать их я не разрешаю.

Коллеги вокруг сердито загудели. Кто-то крикнул, что пресса не напрашивается, пресса – если ей не создают условия – вообще может уйти и не освещать этот конкурс. Но кому он тогда будет нужен, если пресса о нем не скажет ни слова?

Дама постучала тростью об пол и сказала, что после окончания репетиции пресса получит полчаса для интервью со всеми «мисс», а пока от имени оргкомитета она просит создать условия для нормальной работы.

«Пресса» угомонилась. На сцене появился рояль. За рояль уселся тапер в черном костюме с бабочкой под несвежим воротничком. Выдавив из себя улыбку, он лениво пробежал пальцами по клавишам, но дама грозно застучала тростью, вновь потребовала тишины и обратилась к выстроившимся в две шеренги девочкам с напутственным словом. Она сказала, что до конкурса осталось мало времени, а им предстоит много работы. Поэтому она требует внимания и прилежания. Природные данные девочек сами по себе ни одной из них не могут гарантировать победу, ибо для победы нужно еще и умение «подавать себя». Именно этому она, дона Мария-Августа, будет их сейчас учить. И кто не успеет усвоить то, что она будет рассказывать и показывать, пускай не обольщается ложными надеждами и пеняет сама на себя.

– Итак, мы начинаем! И первое, чему вам следует научиться, – это умению стоять. Вот вы, например, «Мисс Парана», – Мария-Августа махнула тростью в сторону испуганно съежившейся худенькой блондинки. – Почему вы так сутулитесь? Подымите-ка голову, отведите назад плечи… Еще, еще! Сделайте так, чтобы там, на спине, у вас соприкоснулись лопатки! Втяните живот, расслабьте бедра! Ноги поставьте вместе, но ступни слегка разведите, так чтобы правая ступня находилась бы под углом к левой!..

«Мисс Парана», краснее собственного купальника, пыталась выполнить руководящие указания. Репортеры веселились, фотографы устрашающе наводили на нее жерла объективов.

Так начался урок, в ходе которого девушки получили массу полезных сведений. Узнали, как следует держать себя и как ставить ногу во время прохождения по пассареле: «Свободно, от бедра, неторопливо, словно вы входите в океан, преодолевая сопротивление воды…» Как нужно поворачиваться перед жюри: «Представьте себе, что у вас на голове стакан с водой и нельзя пролить ни капли…» Как следует глядеть на публику: «Вы должны улыбаться, словно извиняясь за то, что пытаетесь оспаривать корону у своих подруг».

Репетировали сначала все вместе, а потом начались сольные и потому самые мучительные для девушек упражнения. Болельщики архибанкады – так называется в «Мараканазиньо» самый дешевый второй ярус трибун – активно реагируют свистом на все происходящее. Причем свистит архибанкада по-разному: одобрительно, негодующе, возмущенно, а иногда даже радостно. Свист может быть ласковый, ободряющий, означающий: «Девочка, не робей, мы – с тобой!..» Иногда – восхищенный, выражающий восторг и поклонение. По законам своего и чужого «поля» он сопровождает каждый шаг, каждый поворот представительницы Рио-де-Жанейро. Почти всем остальным «мисс», кроме общей любимицы Анизии, предназначается свист безжалостно-уничтожающий.

В загоне для прессы тем временем работают в основном фотографы. А репортеры рассказывают пикантные анекдоты, вспоминают любопытные казусы из истории прежних конкурсов и, естественно, обстоятельно анализируют шансы претенденток. Главным экспертом выступает Рауль:

– Рио-де-Жанейро, Сан-Пауло, Баия, – диктует он свой прогноз о трех победительницах.

– А «Мисс Бразилиа»? – возмущенно кричат фотографы.

Рауль улыбается и пожимает плечами:

– Корону она не получит, ибо никто не позволит возложить ее на голову кухарки, чтобы отправить затем эту кухарку в Майами на конкурс «Мисс Универсул»! Это означало бы полную дискредитацию бразильского конкурса в глазах всего мира. Второе место?.. Маловероятно: его обладательница автоматически едет затем в Лондон на конкурс «Мисс Мира». И эти снобы англичане тоже никогда не простят нам такого оскорбления. А что касается третьего места… – Рауль задумался.

– Третье – гарантировано!

– Третье – наверняка! – зашумели коллеги.

Фотограф из «Маншете» подвел итог спорам:

– Третье место почетно и выгодно: и премия полагается, пусть маленькая, и поездка в Токио на конкурс «Мисс Красоты». Японцы – не англичане, с ними можно не церемониться, да они, глядишь, и не заметят, что им подсунули кухарку.

Рауль скептически улыбается. А я тем временем наблюдаю за «Золушкой из Тагуатинги». Среди всех соперниц Анизия – единственная бесспорная королева. Высокая и стройная, она держится уверенно, поворачивается так грациозно и улыбается так непринужденно, словно всю жизнь только и делала, что вышагивала по пассареле. Эта девочка, которая еще неделю назад мыла полы в своей лачуге и ни разу в жизни не надевала туфли на высоких каблуках, кажется в роли «мисс» более естественной, чем все окружающие ее дочки банкиров, чиновников и офицеров.

А на сцене тем временем продолжаются страдания остальных соискательниц первой короны страны.

– Раз, два, три, поворот! Раз, два, три, поворот! – обозначая ритм ударами трости в пол, дона Мария-Августа нещадно гоняет неуклюжую «Мисс Сержипе».

«Легче крокодила научить танцевать танго», – ворчит Рауль. Осваивая пируэт, которым надо будет порадовать жюри, «Мисс Сержипе» уже близка к обмороку и от сознания своей полной неспособности становится еще более косолапой и неповоротливой. Конкурентки глядят на нее с тайным злорадством. А некоторые, представив себя на ее месте, с испугом.

– Стоп! – Трость вонзается в доски помоста особенно яростно. – Вы свободны, «Мисс Сержипе», но вам придется дополнительно поработать сегодня вечером в отеле, ибо я не могу поручиться, что ваше появление на пассареле не вызовет у жюри нервного шока.

Тем временем в загоне для прессы, пользуясь тем, что на сцене выстроены все двадцать пять соискательниц, Рауль на правах старейшины проводит голосование по выборам «Мисс Фотогеничности» и «Мисс Симпатии». По неписаной, но свято соблюдаемой традиции конкурсов эти звания и ленты служат утешительными призами для заведомых аутсайдерок, которые наверняка не войдут даже в восьмерку финалисток.

А потом нам предоставляют обещанные полчаса на интервью. Фотографы вновь озаряют сцену фейерверком вспышек, репортеры, вооружившись блокнотами и магнитофонами, дружно атакуют трепещущих девиц под бдительным оком Марии-Августы, следящей, чтобы никто из нас не посмел фамильярничать с ее подопечными.

– Вы уже заметили, – обращается к «Мисс Парана» репортер журнала «Маншете», – что почти все участницы предыдущих конкурсов сумели впоследствии весьма удачно выйти замуж? А у вас имеются какие-либо матримониальные планы?

Простодушная «Мисс Парана» в первый момент не замечает подвоха. В ее глазах разгорается возбужденный блеск, но тут же девочка, спохватившись, смиряет себя и, потупив взор, смиренно отвечает, что, возможно, некоторые и надеются подцепить здесь мужа побогаче, но она, «Мисс Парана», об этом не думает. В настоящий момент все ее помыслы сосредоточены только на одном: как можно достойнее продемонстрировать на предстоящем конкурсе красоту, грациозность и обаяние девушек своего штата. А если бог поможет, то она, «Мисс Парана», готова защитить честь и достоинство национального флага и на любом из международных конкурсов: в Майами, Лондоне или Токио.

Сцена постепенно превращается в базарную толкучку. На нее прорвались чуть ли не все, кто находится сейчас в зале: репортеры, чтобы интервьюировать девиц, полицейские, чтобы охранять их от чрезмерно настойчивых интервьюеров, болельщики, спустившиеся с архибанкады, чтобы поближе оценить достоинства и недостатки «мисс», и даже присутствовавшие на репетиции седовласые сеньоры из оргкомитета, которые на правах хозяев и устроителей конкурса старательно играют приятную роль опекунов. Якобы защищая «мисс» от натиска «представителей прессы», сеньоры-покровители с видимым удовольствием трогают их за руки, обнимают за плечи, гладят по голове. Мария-Августа делает вид, что не замечает этого.

Проталкиваюсь в глубину сцены, где атакуемая сразу десятком репортеров и сеньоров-опекунов стоит уже успевшая переодеться «Мисс Бразилиа». В скромном темном платье она не потеряла элегантности, хотя немного смущена градом обрушивающихся на нее вопросов. «Представители прессы» хотят знать о ней все: любимое кушанье и напиток, имя жениха или друга сердца, фасон платьев, который она предпочитает, и марку губной помады, которой она пользовалась до того, как на положении «Мисс Бразилиа» получила обязательный к употреблению ассортимент изделий мадам Рубинштейн. Это, впрочем, запрещенный прием. На вопросы о своих косметических пристрастиях, выходящих за рамки ассортимента фирмы Рубинштейн, никто из «мисс» отвечать не имеет права под угрозой дисквалификации. Анизию, впрочем, этот подвох не смущает: она говорит, что до участия в конкурсе вообще не пользовалась косметикой. И все понимают, что она говорит правду.

Пробиться к ней невозможно, поэтому прибегаю к не слишком джентльменскому по отношению к коллегам методу силового давления. Достаю из кармана свой зеленый билет с надписью: «Зарубежный корреспондент», подымаю его над головой и иду напролом, расталкивая репортеров и фотографов со словами: «Прошу извинить, сеньоры! Московское радио!» Поскольку в этой свалке я – единственный представитель зарубежной прессы, коллеги ворчат, но расступаются, понимая, что выход конкурса на международную арену отвечает национальным интересам страны. А кроме того, они не прочь послушать и сообщить завтра в своей газете, о чем будет спрашивать нашу «мисс» этот странный русский.

Увы, доверчивые коллеги еще не осознали моего коварства. Вместо того, чтобы поблагодарить их и дать им возможность насладиться бесплатным шоу: «„Мисс Бразилиа“ отвечает на вопросы Москвы», я громко говорю: «Эксклюзивное интервью!», оттесняю бедром присосавшегося к Анизии сеньора-опекуна, беру ее под руку и веду за кулисы. Не ожидавшая такого натиска девушка покорно следует за мной. Растерявшиеся коллеги расступаются, дона Мария-Августа в ужасе подымается со стула, но я успокаивающе киваю головой, пытаясь телепатически передать ей на другой конец сцены нечто вроде: «Не волнуйтесь, мадам, это совсем не то, что вы думаете. В руках советского журналиста любая из ваших „мисс“ может чувствовать себя в такой же безопасности, как за стенами монастыря кармелиток».

За сценой, забившись вместе с Анизией в какую-то полуосвещенную щель между фанерными декорациями, достаю из кармана вырезку из вчерашней «Ултима ора»: фотографию Анизии в магазине у сверкающей никелированными переключателями газовой плиты. Под фотографией подпись: «„Мисс Бразилиа“ всю жизнь мечтала о такой газовой плите. Теперь она получит ее в новом домике, предоставленном префектом Бразилиа нашей королеве красоты».

– Это правда? – спрашиваю.

– Да, кажется. Мне обещали от имени префектуры небольшой домик.

– А еще говорят, что префект обещал устроить вас на хорошую работу?

– Обещал.

– И где же вы работали до конкурса?

– Прислугой: кухаркой и уборщицей.

– Ну и как?

– По-разному. В таком деле все зависит от того, какая у тебя хозяйка.

– И давно вы работаете прислугой?

– С двенадцати лет. Сейчас мне девятнадцать, значит, уже семь лет.

– Учились где-нибудь?

Она замялась:

– Меня мама всему учила. Она ведь тоже прислуга: прачка.

– Нет, я спросил о школе.

– Ах, школа? Да, я училась в школе, окончила четыре класса. Умею читать и писать. – Она посмотрела на меня не без гордости.

– А почему же не учились дальше?

Анизия грустно улыбается:

– Как же мне учиться, если нужно помогать маме? У нас ведь в семье еще четыре брата. Все младше меня. Представляете себе: каждого нужно обуть, одеть.

– А отец ваш где работает?

– Отца нет у нас уже давно. Уехал на заработки в Амазонию, когда мне было десять лет. Года три присылал немного денег, А потом перестал. Может быть, помер, а может быть, нашел себе другую женщину.

О многом еще хотелось бы расспросить ее, но слышу, как дона Мария-Августа с помощью полицейских и сеньоров-опекунов начинает энергично собирать девиц и выводить их со сцены. И торопливо задаю последний вопрос: – Скажите, Анизия, чего вам хочется сейчас больше всего?

– Чтобы этот конкурс закончился как можно скорее, – улыбается она.

– Ну а если серьезно? Есть же у вас какое-то самое главное желание, не связанное с конкурсом?

Она посерьезнела.

– Я хотела бы… Это трудно объяснить. Но я думаю о маме. Представляете себе: всю жизнь – грязная посуда, чужое грязное белье. И нас – пятеро, которых надо покормить хотя бы раз в день. И так всю жизнь. Поэтому самое главное мое желание – чтобы она почувствовала себя хотя бы на один день счастливой…

На сцене слышится трубный глас Марии-Августы: «А где же наша „Мисс Бразилиа“? Кто видел „Мисс Бразилиа“? Девушки, поживее! Автобус ждет!»

– Извините! – Анизия улыбнулась, подала мне руку, повернулась и пошла на выход.

Высокая и стройная, она шла, эта девушка из сказки Перро, повесив сумку на плечо, как баскетболистка после матча. Я глядел ей вслед, и у меня как-то сами собой родились строчки, которые, как я думал, должны будут стать финальными в очерке об этом конкурсе «Мисс Бразилия»: «Сейчас, окруженная всеобщим восхищением и поклонением, она чувствует себя счастливой, как и должна чувствовать себя настоящая Золушка. Но, как настоящая Золушка, она слишком уж доверчива и наивна. А эти качества вряд ли помогут ей в мире, сработанном по выкройкам и моделям мадам Рубинштейн».

А в субботу пришел финал всех страданий, ожиданий и надежд. Переполненные трибуны «Мараканазиньо» вскипали нетерпением. Архибанкада расцвела приветственными транспарантами и самодельными плакатами. Где-то там, наверху, в водовороте воплей, трещоток, песен и свиста, затерялись Ариэл с Женей и Пауло со своей супругой. Не без гордости я заметил, что «Сан-Жорже» был весьма неплохо здесь представлен: на архибанкаде волновались и спорили о том, кому достанется корона, Марилене и Паула. Рядом с ними спокойно ожидала начала церемонии Мария-Фернанда, ее интересовало только одно: фасоны платьев «мисс». А внизу, поблизости от сцены, за столиками для более респектабельной публики, я увидел сначала сеньора Жоакима, потом – сеньора Перейру. И он тоже увидел меня и успел поприветствовать своей традиционно лучезарной улыбкой, прежде чем зал погрузился в темноту, грянула музыка, вспыхнули прожекторы на сцене, вырвав из полумрака рекламные щиты, на которых аршинными буквами красовались призывы пользоваться только косметической продукцией фирмы Елены Рубинштейн, и перед микрофонами появилась чета ведущих: Пауло Макс в смокинге и мадам Марилу в темно-зеленом вечернем туалете. Музыка стихла, и тысячекратно умноженный электроникой бархатный баритон Пауло Макса заполнил необъятную полусферу «Мараканазиньо»:

– Под эксклюзивным патронатом фирмы Елены Рубинштейн, предлагающей бразильской публике новый ассортимент своей продукции: «Космическую косметику» – самое последнее слово науки о красоте, которая распахнет перед вами дверь в двадцать первый век, мы имеем честь и привилегию провозгласить торжественное открытие конкурса «Мисс Бразилия»!

Еще ярче вспыхнули прожекторы, тысячами огней засверкали, замигали, завертелись на сцене и в зале серебристые рекламные транспаранты: «Рубинштейн!!», «Космик Рэйдж!», «Лайт Уоркс!», «Липшайн!», «Космическая косметика!»

И началось первое из трех традиционных «дефиле» – прохождений «мисс» по сцене и по круглой пассареле. Сначала они шествуют в вечерних платьях все вместе, как солдаты в колонне «по одному», потом вся кавалькада выстраивается на сцене, и соискательницы отправляются описывать круг по пассареле в одиночку.

Второе появление «мисс» происходит в так называемых «этнографических костюмах», когда каждая из них в своем карнавальном наряде должна отразить, так сказать, «производственно-социальную специфику» своего штата. «Мисс Сан-Пауло» с этой целью водрузила на голову корзину с макетами небоскребов. «Мисс Пернам-буко» восхитила зрителей костюмом пастушки, щедро демонстрирующим ее прелести. «Мисс Санта-Катарина» разочаровала архибанкаду шахтерским комбинезоном и была встречена дружным осуждающим свистом.

И через каждые пять минут Пауло Макс и Марилу напоминают публике, что отныне начинается новая эра в истории косметики: каждая уважающая себя женщина должна пользоваться теперь только изделиями из серии «Космическая косметика»!

Наконец начинается главный номер программы, ради которого и собрались под сводами «Мараканазиньо» тридцать или сорок тысяч восторженных поклонников женской красоты и обаяния. Изнемогающий от сознания важности наступающего момента, Пауло Макс под звуки фанфар торжественно провозглашает:

– А сейчас, уважаемые зрители, мы приглашаем вас насладиться самым ярким и самым неповторимым зрелищем: благодаря любезности фирмы мадам Елены Рубинштейн мы имеем честь и удовольствие предложить вашему вниманию лучшие в мире… (драматическая пауза!) купальники фирмы «Каталина», которые покажут вам наши «мисс»!

И поплыли по пассареле лучшие в мире купальники «Каталина», облегающие тела самых красивых девушек Бразилии. Заметались лучи прожекторов. Еще лихорадочнее замигали серебристые призывы: «Рубинштейн!», «Космик Рэйдж!», «Лайт Уоркс!», «Космическая косметика!», «Липшайн!»… И начался «последний раунд драматической схватки за звание первой красавицы страны». Претендентки на это звание сражались с упорством претендентов на титул «первой перчатки». Победа в решающей схватке определялась граммами и сантиметрами. Появление из-за кулис каждой «мисс» и ее проход по пассареле сопровождался бархатным голосом Пауло Макса, истекавшим из десятков установленных по всему залу динамиков: «Мисс Алагоас», Мария де Лурдес Баррос, рост один метр шестьдесят восемь сантиметров, вес пятьдесят шесть килограммов, окружность талии – шестьдесят, бюста – восемьдесят восемь, бедер – девяносто два!..

Старательно вспоминая уроки Марии-Августы, «Мисс Алагоас» очень хочет быть грациозной, но от чрезмерного усердия становится еще более неуклюжей. Руки торчат в стороны, как вешалки для шляп, ноги подгибаются в коленках. Зал отзывается дружным свистом. Зал не обманешь: аудитория здесь квалифицированная, не первый раз наблюдает за страданиями незадачливых претенденток. Судьи с нескрываемо брезгливым выражением на лицах обращаются к своим таблицам с параметрами соискательниц, придирчиво считают сантиметры и граммы, строго изучают каждую «мисс», стремясь выразить в баллах невыразимое даже в поэзии: «гармонию линий тела», «грациозность походки» и «непринужденность в общении». Именно по этим показателям жюри, осененное неоновым сиянием «Космик Рэйдж», классифицирует и оценивает стремительный полет по пассареле изящной и миниатюрной «Мисс Рио-Гранде-ду-Сул» (и я уже представляю себе, как ликует на архибанкаде болеющий за свою землячку Ариэл), неторопливую походку мулатки «Мисс Баии», неуклюжие пируэты «Мисс Сержипе» и безукоризненную во всех отношениях «Мисс Бразилиа», которую архибанкада встречает вулканическим ревом одобрения и поощрения. Даже под килограммовыми пластами «космической косметики» лицо Анизии остается по-земному красивым. И кровавая помада «Липшайн» не может испортить ее улыбку. Всем ясно, что состязание здесь может иметь место только за второе место. За корону спор окончен, корона уже безоговорочно принадлежит этой, повергнувшей к своим стопам весь зал, всю страну и – чего там скромничать! – весь мир «Золушке из Тагуатинги».

Я смотрю, как она идет по пассареле, сопровождаемая бархатным баритоном Пауло Макса: «Мисс Бразилиа»!.. Анизия Фонсека! Метр семьдесят два! Шестьдесят килограммов! Бюст – девяносто два! Бедра – девяносто два! Талия – шестьдесят два! Смотрю на нее и вижу, как в глазах, в походке, в каждом движении ее рук, в каждом повороте, стремительном и в то же время грациозном, разгорается восторженный огонь вдохновения. Да, именно так: тот самый огонь, который сжигает поэта или музыканта, который озаряет душу артиста или художника! Ведь проявляется он по-разному. Кто-то, озаренный им, слагает сонеты, воздвигает дворцы или пишет симфонии.

А Анизия горит этим огнем на пассареле «Мараканазиньо» как живое воплощение извечного стремления человека к красоте и гармонии.

Смотрю на нее и вижу восторг в ее глазах. И понимаю, что она счастлива сейчас, эта девочка из Тагуатинги. Счастлива в первый и, может статься, в последний раз в жизни. Счастлива не только потому, что, как каждую женщину, ее приводит в экстаз это бурлящее ликование, обожание и восхищение. Она знает, что в тысяче километров отсюда сидит сейчас у телевизора ее мама и смотрит на дочь и слышит и видит ее триумф. Мама, которая не могла, да и не мечтала дать дочери образование и «чистую» работу. Мама, которая всю жизнь плакала от горя и вот сейчас первый раз плачет от счастья.

Я думаю об этом и не знаю, как писать о том, что вижу, что чувствую. В какую «домашнюю заготовку» уложу эти слезы: в «гневное разоблачение» или в «разоблачение с иронией»?..

А Анизия продолжает свой триумфальный марш, нет, полет по пассареле.

Вот – судьи. Здесь надо остановиться, сделать пируэт, потом реверанс.

Она делает это с невероятной грацией манекенщиц Нины Ричи или Пьера Кардена. Она держится так, словно всю жизнь только и делала, что ходила по пассареле.

Архибанкада отзывается на каждый ее поворот уже не овацией, а каким-то стоном восторга. Она счастлива, Анизия, эта девочка из сказки, и разве виновата она в том, что вынуждена наивно и доверчиво дарить свою красоту и грацию этому тупому, ревущему залу, судьям с рыбьими глазами и арифмометрами вместо сердца? Разве виновата она в том, что даже и не понимает, сколь недостойно ее красоты, ее волнения и восторга все то, что происходит вокруг: зал, судьи, репортеры, операторы… Вспышки фотоламп, нестерпимый блеск прожекторов, мигающие лампочки реклам «Космической косметики».

– Такого единодушия никогда еще, по-моему, не было на этих конкурсах, – говорит мне Рауль, кивая в сторону архибанкады, где подняты десятки громадных самодельных транспарантов и плакатов: «Анизия – „Мисс Бразилия!“» – Но представить себе, что тут начнется, когда зал узнает, что Анизия не получит корону.

А я уже не верю ему. Я тоже заражен психозом восторга и поклонения. Я болею за Анизию, я готов бежать к судьям, кричать, требовать, доказывать… Впрочем, зачем доказывать то, что ясно всем и каждому?

– А-ни-зи-я! А-ни-зи-я! – скандирует зал.

– Леди и джентльмены! – гремит в динамиках баритон Пауло Макса. – «Космическая косметика» мадам Рубинштейн имеет честь пригласить на авансцену восемь финалисток нашего конкурса!

Зал замолкает.

– Итак, восемь финалисток! Пока без определения мест внутри этой великолепной восьмерки… – рокочет Пауло Макс. – Повторяю, мы вызываем на авансцену «мисс» по алфавиту штатов, а не по окончательной классификации, которая еще не определена!

По алфавиту первой, естественно, вызывается «Мисс Бразилиа». Зал снова грохочет, свистит и стонет. Остальные семь финалисток удостаиваются жидких, «протокольных» аплодисментов. Они выходят вперед, под свет прожекторов, ближе к судьям и к публике, эти восемь счастливиц. А остальные семнадцать остаются сзади, в полумраке большой сцены, выстроившись под рекламными щитами «Елена Рубинштейн» и «Космическая косметика». По их лицам словно прошлись жесткой щеткой. Потухший взгляд, плотно сжатые губы. В глазах – слезы. «Слезы у этих девочек – настоящие», – вспомнил я слова Рауля.

Восемь финалисток, сияющие и трепещущие, – лицом к лицу с публикой. Начинается «проверка на интеллект»: из запечатанных конвертов извлекаются по жребию вопросы, на которые каждая «мисс» должна ответить экспромтом, не задумываясь. Зал замирает, услышав вопрос, обращенный к Анизии:

– Если бы у вас была возможность обратиться к президенту страны с тремя просьбами, о чем бы вы его попросили?

– Я попросила бы дом для мамы, школу для младших братьев, работу для себя.

«Мараканазиньо» еще раз взрывается ревом восторга, а Рауль рядом со мной скептически кивает головой:

– Бедная девочка, она не понимает, где находится. Ей бы сейчас сострить что-нибудь насчет «Космической косметики», так нет же: «работу», «школу» она, видите ли, захотела.

…Не могу описать, что творилось в зале, когда Пауло Макс объявил, что жюри решило провозгласить королевой красоты представительницу Сан-Пауло, что второе и третье места отданы соответственно Рио-де-Жанейро и Пернамбуко. А Анизия Фонсека оказалась на четвертом.

Осыпаемая гнилыми апельсинами и бумажными стаканчиками из-под мороженого, «Мисс Сан-Пауло» в короне первой красавицы страны совершила под уничтожающий свист торопливый «круг почета» и скрылась за кулисами, рыдая то ли от счастья, то ли от унижения.

Часа два мы с Раулем отсиживались в моей машине, дожидаясь, когда можно будет выехать с территории стадиона, не рискуя получить камень в стекло. И все это время с ночного неба неспешно падали разбрасываемые невидимыми вертолетами листовки: «Только косметика мадам Елены Рубинштейн может сделать вас по-настоящему красивой!» «Женщина, которая идет в ногу с эпохой, пользуется „Космической косметикой“!»…

Добрался я домой чуть ли не на рассвете, усталый лег спать. И спал до полудня. А первое, что увидел, когда проснулся: на туалетном столике жены – косметический набор «Космик Рэйдж».

– Видишь ли, – смущенно сказала она, – сегодня утром уже началась продажа. Кажется, это что-то новенькое, свежее, оригинальное. Надоели традиционные тона… И я подумала, почему бы и в самом деле не попробовать: вдруг это окажется удачным?..

Я вздохнул и мысленно поздравил мадам Рубинштейн еще с одной верной клиенткой.