Текст книги "Метательная артиллерия и оборонительные сооружения Древней Руси"

Автор книги: Игорь Хлопин

Соавторы: Владимир Косточкин,Анатолий Кирпичников,Николай Воронин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц)

V. Общие выводы

Развитие метательной артиллериии на Руси в основном охватывает доогнестрельный период. Зарождение и развитие метательных машин у славян относится к VI–VII вв. В борьбе с Византийским государством славянские воины использовали большой арсенал не только греческой, но и, вероятно, новой в Европе восточной осадной техники (рычажно-пращевые камнеметы). Завершился этот период в X в., от которого дошли известия о применении метательных средств воинами Святослава.

Первые сведения о появлении метательных и, наверное, огнеметных устройств в средневековой Руси восходят к середине и второй половине XII в. Значение новых средств борьбы пока еще было невелико.

Новый период в развитии метательного осадного оружия наступил с начала XIII в. Распространение камнеметной артиллерии началось в русских княжествах задолго до монгольского нашествия и было обусловлено внутренними и внешними потребностями развития военного дела. Массовое освоение и развитие нового оружия в неблагоприятных условиях монгольского нашествия является показателем не только сохранения и развития военной техники, но и изумительной боеспособности русского народа, не оказавшегося безоружным в смертельной борьбе за свою независимость.

В XIII в. – начале XIV в. метательная техника развивалась в основном на юго-западе и северо-западе страны, а в XIV в. – и во всей северо-восточной Руси. Камнеметы – специфическое оружие средневековых русских княжеств и областей периода феодальной раздробленности.

Метательная артиллерия – преимущественно оружие осадной войны; ее использование ограничено защитой городов и нападением на них во взаимодействии с другими средствами войны. Появление камнеметов решительно изменило тактику осады городов, обусловив переход от пассивной осады к прямому штурму, и внесло существенные изменения в устройство крепостных сооружений. Как тактическое оружие осадной войны пороки стали активным средством нападения и обороны вплоть до второй четверти XV в., занимая в системе других осадных средств центральное место.

Появление огнестрельного оружия, носительницей которого была в первую очередь Москва, не сразу привело к вытеснению пороков. Наступил относительно непродолжительный период, когда оба вида оружия соревновались между собой. Во второй четверти XV в. метательные орудия были, по-видимому, целиком заменены огнестрельными.

Конструкция метательных орудий, распространенных на Руси в XIII–XIV вв., основана на 2 принципах действия: метания силой тяжести и метание силой упругости. Соответственно этому существовали 2 типа камнеметов: механическая праща и крепостной самострел. На основании письменных источников и миниатюр явилась возможность воссоздать следующие разновидности указанных типов: легкую механическую пращу для действия вручную; машину-пращу тяжелого типа с противовесом; камнеметный лук с ползуном и без него. Вероятно, разновидности метательных машин были связаны с историческими этапами в развитии средневекового оружия. Камнеметный лук характерен, по-видимому, для начального этапа камнеметной борьбы; в XIV в. или раньше господствующей была, наверное, праща. Древнерусские метательные машины отличались подвижностью и не были громоздки.

С XIII в. было налажено собственное производство камнестрельных машин. Войска феодальных областей и крупные города имели свою деревянную камнеметную артиллерию. На развитие русского метательного оружия вначале оказала влияние передовая восточная военная техника. Однако в основ ном развитие камнеметного оружия шло самостоятельным путем. По развитию, боевому использованию, типам конструкций Русь не только не уступала западноевропейским странам, но иногда превосходила их (более раннее знакомство, а отчасти применение метательных и огневых средств, использование лучшей конструкции, ранняя замена метательных орудий огнестрельными). История русской метательной артиллерии XIII–XV вв. свидетельствует о том, что в тягчайшие годы монгольского ига, когда развитие экономики и техники было подорвано почти полным разгромом городского ремесла, русская военная техника героическими усилиями народа оказалась на уровне передовых стран того времени[274]274
  После того, как работа попала в издательство, автору стал известен трактат XII в., написанный ал-Тарсуси для султана Саладина. Это – одно из самых ранних известных науке произведений исламской военной литературы. В трактате, между прочим, описаны и проиллюстрированы арабский, персидский (или турецкий) и франкский манджаники, оказавшиеся пращевыми машинами ручного натяжения. Комментатор и переводчик указывает, что лишь в конце XII в. появляются на средиземноморском западе машина с неподвижным, а со второй трети XIII в. с подвижным противовесом. Очень интересно указание ал-Тарсуси, что наибольшее расстояние, которое пролетает камень из манджаника, примерно равно 100, а наименьшее 65 м. Согласно автору трактата, лучшее дерево для изготовления стрелы-рычага машины – вишня (т. е. мелкослойная порода). См. Cahen. Un traité d'armurerie compose pour Saladin Bulletin d'études orientales, t XII Beyrouth 1948, стр. 103–163.


[Закрыть].

Воронин Н. Н
Московский Кремль
(1156–1367 гг.)

I. Вводные замечания

В истории военно-инженерного искусства древней Руси XII–XVII вв. кремлю Москвы принадлежит, бесспорно, одно из важнейших мест. Однако он предстает перед нами в своем позднейшем, современном виде, в каком он вышел из рук зодчих и инженеров Ивана III. Его архитектурный образ осложнился в XVII столетии, усилившем чисто художественные качества крепости и придавшем ей декоративный облик; позднейшие разрушения и реконструкции XVIII–XIX вв. внесли в ансамбль кремля Москвы много фальшивых элементов. Тем не менее Московский кремль XV–XVII вв. является крупнейшим памятником истории русского крепостного строительства, послужившим образцом для многих крепостей Русского государства, создававшихся в XVI–XVII вв. Этот выдающийся памятник всегда привлекал пристальное внимание исследователей истории русского архитектурного и военно-инженерного искусства XV–XVII вв., много сделавших для его понимания и оценки места этого памятника в развитии русской строительной культуры.

Однако не меньший интерес представляет вся предшествующая история Московской крепости с момента ее возникновения в XII в. и до XIV столетия, как раз в то время, когда Москва, выросшая из маленькой укрепленной княжеской усадьбы в крупный город, стала во главе борьбы за объединение феодальной Руси и превратилась в ведущий центр складывавшегося Русского государства. В этом процессе немалую роль сыграло военно-инженерное обеспечение приоритета и силы столицы Московского княжества, развитие и усиление ее крепости – кремля. Поэтому представляет большой научный интерес мобилизация всех возможных, к сожалению, обычно отрывочных и смутных сведений и данных, способных хотя бы в общих чертах осветить древнейшую историю Московского кремля и в особенности сооружение белокаменной крепости Москвы в 1366–1367 гг., явившейся крупнейшим военно-инженерным мероприятием, равного которому не знало русское зодчество той поры.

II. Крепость Москвы В XII в. – половине XIV в.

Москва, которой суждено было великое будущее, начинала свою историю очень незаметно. Как и Тверь, она выросла в лоне Владимирского княжества. Как и Тверь, она старше первого летописного упоминания о ней в 1147 г. Здесь не только была усадьба Юрия Долгорукого, где он принимал Святослава черниговского; здесь, на берегу Москвы-реки расположился значительный ремесленный поселок, возникший в начале XII в.[275]275
  М. Г. Григорьев. Древняя Москва. Сб. «По следам древних культур. Древняя Русь». М., 1953, стр. 352–354.


[Закрыть] В 1156 г., по распоряжению князя Юрия из Киева, князь Андрей Боголюбский строит здесь, на холме в устье р. Неглинной, деревянную крепость включающуюся в систему обороны западного пограничья Владимирского княжества[276]276
  С. П. Бартенев. Московский кремль, т. I, М., 1912, стр. 10; М. Н. Тихомиров. Основание Москвы и Юрий Долгорукий. ИОИФ, 1948, № 2, стр. 143–148; И. Е. Забелин. История города Москвы. М., 1905, стр. 66.


[Закрыть]. Лежащий на пути к Чернигову и Рязани городок приобретает важное стратегическое значение. В 1177 г. его сжигает Глеб рязанский[277]277
  ПСРЛ, т. I, стр. 323.


[Закрыть], но крепость восстанавливается вновь, и городская жизнь возрождается. Наследники Всеволода ценят Москву: Владимир Всеволодович предпочитает ее Юрьеву-Польскому[278]278
  Летописец Переяславля-Суздальского. М., 1851, стр. 110–112.


[Закрыть].

^{Рис. 1. Схема развития крепости Москвы 1156–1367 гг. I – кромка кремлевского холма; II – контур крепости и ров 1156 г.; III – контур крепости и ров 1339–1340 гг.; IV – стены и башни кремля 1366–1367 гг. Храмы XII–XIV вв.; 1 – деревянная церковь Иоанна Предтечи; 2 – деревянная церковь архангела Михаила и каменный Архангельский собор, 1333 г.; 3 – Успенский собор, 1326–1327 гг.; 4 – церковь-колокольня Ивана Лествичника, 1329 г.; 5 – придворный собор Спаса на бору, 1330 г.; 6 – собор Чуда архангела Михаила, 1365 г.; 7 – трапезная Чудова монастыря. Башни Московского кремля 1366–1367 гг.; 8 – круглая угловая башня; Константино-Еленинские ворота («Нижние» или «Тимофеевские» ворота); 10 – Фроловские ворота; 11 – Никольские ворота; круглая угловая башня; 13 – Ризположенские (Богородицкие) ворота и мост через р. Неглинную; 14 – Боровицкие ворота; 15 – круглая угловая башня («Свиблова стрельница»); 16 – «Чешьковы ворота»}

Периметр стен крепости (рис. 1) составлял около 510 м; это был небольшой, но крепкий сторожевой городок, какие в XII в. создавало Владимирское княжество в наиболее ответственных пунктах своих границ – типа построенного Андреем Боголюбским городка над Сунгиревским оврагом под Владимиром[279]279
  Н. Н. Воронин. Из ранней истории Владимира и его округи. Труды Владимирского музея (печат.).


[Закрыть]. Угол кремлевского мыса в устье Неглинной в древности был круче и выше, – он был спланирован при постройке в 1847 г. Большого кремлевского дворца[280]280
  И. Е. Забелин. Ук. соч., стр. 60.


[Закрыть]. Восточная граница первой крепости Москвы проходила по линии западной стены позднейшего храма Спаса на бору, где при строительных работах были обнаружены следы рва и вала[281]281
  С. П. Бартенев. Ук. соч., т. I, стр. 5.


[Закрыть]. Предположение, что крепость, сооруженная Андреем Боголюбским в 1156 г., охватила большую территорию по сравнению с усадьбой Юрия Долгорукого, в связи с чем образовалась «вторая линия» обороны примерно по направлению от современной Троицкой к Тайницкой башне, – лишено оснований[282]282
  Там же, стр. 9 и 195; т. II, стр. 30. М. Г. Рабинович предполагает, что ров, обнаруженный к западу от собора Спаса на бору, принадлежал старому городищу дьякова типа, лежавшему на мысу в устье Неглинной. Однако городок в устье Сунгиревского оврага, сооруженный в то же примерно время (в середине XII в.) под Владимиром, был также невелик и имел довольно глубокие рвы. М. Г. Рабинович. О начальной истории Московского кремля. ВИ, 1956, № 1, стр. 127 и 129.


[Закрыть].

Конечно, усадьба Долгорукого имела какие-то ограждения, но настоящую крепость создали только владимирские горододельцы князя Андрея. Можно думать, что эта маленькая крепость имела двое ворот: одни – к реке и броду, на месте существующих Боровицких, другие – посередине восточной стены, в сторону «приступа»[283]283
  С. П. Бартенев. Ук. соч., т. I, стр. 5; И. Е. Забелин. Ук. соч., стр. 61.


[Закрыть]. В целом это было очень серьезное оборонительное сооружение, так что татары при осаде Москвы вынуждены были применить метательные стенобитные орудия[284]284
  М. Н. Тихомиров. Древняя Москва. М., 1947, стр. 19.


[Закрыть]. К этому времени Москва обладала и монументальными деревянными храмами: татары «град и церкви святыя огневи предаша и манастыри вси и села пожгоша»[285]285
  ПСРЛ, т. I, стр. 461.


[Закрыть]. Очевидно, все эти церковные постройки размещались уже за стенами крепости, на ее посаде.

Дожившее до XV в. предание говорит, что первой церковью, построенной внутри крепости, был деревянный храм Иоанна Предтечи: «Глаголють же, яко то пръвая церковь на Москве; на том месте бор был, и церковь та в том лесе срублена была тогды…»[286]286
  Там же, т. XVIII, стр. 214.


[Закрыть]. Полагая, что место позднейшего каменного храма совпадало с древним, можно видеть, что он занимал видное положение в первоначальной крепости, несколько ближе к ее возвышенному юго-западному углу[287]287
  13А. И. Успенский. Судьба первой церкви на Москве. М., 1901.


[Закрыть]. По весьма вероятному предположению, около церкви Иоанна Предтечи размещался и древнейший княжеский двор[288]288
  И. Е. Забелин. Ук. соч., стр. 606, 607.


[Закрыть].

Возможно, что с кратким княжением в Москве брата Александра Невского – Михаила Хоробрита (1247 г.) было связано сооружение второго деревянного храма во имя покровителя княжеской власти – архангела Михаила[289]289
  Там же, стр. 79.


[Закрыть]; в нем в начале XIV в. были погребены князь Даниил и его сын Юрий. Этот храм, получивший функции усыпальницы, был уже вынесен за черту крепости и стоял на месте существующего Архангельского собора – на южной кромке городского холма[290]290
  ПСРЛ, т. VII, стр. 199; т. XVIII, стр. 85; А. Лебедев. Московский кафедральный Архангельский собор. М., 1880, стр. 13–17; ср. И. Е. Забелин. Ук. соч., стр. 71, 72.


[Закрыть]. Так, уже в первых деревянных постройках Москвы намечаются важные точки будущего кремлевского ансамбля.

По-видимому, в конце XIII в. вне крепости, над прибрежным посадом основывается Богоявленский монастырь также с деревянным храмом[291]291
  М. Н. Тихомиров. Древняя Москва, стр. 151.


[Закрыть].

С конца XIII в. начинается быстрый экономический и политический рост Москвы. В начале XIV в. территория княжества возрастает почти в 2 раза за счет присоединения Коломны, Переславля и Можайска. Первая четверть XIV в. занята напряженной борьбой с Тверским княжеством, разжигаемой Ордой. Московское правительство опирается в этой борьбе на поддержку горожан и умело использует в интересах усиления великокняжеской власти народные восстания против татар.

Разгром Твери в 1327 г. московской ратью был крупный вехой в процессе усиления Москвы[292]292
  Там же, стр. 32–34.


[Закрыть]; этот процесс был поддержан и переносом в 1326 г. в Москву кафедры русского митрополита: Москва становилась общерусским церковным центром. Эти обстоятельства и обусловили возобновление белокаменного строительства в Москве в 1326 г., значительно позднее, чем в Твери. До этого года Москва была целиком деревянной.

В короткий срок мастера Ивана Калиты создают 4 каменных храма, полагающих начало «белокаменному» ансамблю московского центра. В 1326–1327 гг. строится первый Успенский собор. В 1329 г. к востоку от него сооружается церковь-колокольня Ивана Лествичника. В следующем 1330 г. строится храм Спаса на княжеском дворе. Наконец, в один сезон – летом 1333 г. на южной кромке кремлевского холма, на месте первоначальной деревянной церкви сооружается собор архангела Михаила, ставший княжеской усыпальницей. Все эти храмы стояли на месте существующих позднейших соборов, только в отношении места церкви-колокольни Ивана Лествичника источники разноречат, хотя можно думать, что она стояла, если не на месте существующего «столпа» Ивана Великого, то где-то поблизости от него.

Для нашей темы очень важно отметить, что все эти каменные храмы строятся вне старой крепости XII–XIII вв., фактически на открытом месте, «на площади» – факт, единственный в своем роде, свидетельствующий об уверенности московской княжеской власти в том, что после разгрома Твери в 1327 г. на некоторое время никакая опасность не угрожает Москве; это та «великая тишина», о которой говорят близкие современники Калиты[293]293
  ПСРЛ, т. VII, стр. 185; т. XXIII, стр. 97. Ср. М. Г. Рабинович. Ук. соч., стр. 129.


[Закрыть]. Собор Спаса на бору, подобно Десятинной церкви Киева, стал по другую сторону засыпанного рва старой крепости Москвы. Только после окончания постройки всех храмов становится на очередь расширение территории крепости.

За полтора столетия со времени постройки и до начала XIV в. стены московской крепости перестраивались, по меньшей мере, дважды. Еще в 1177 г. их сжег Глеб рязанский, после чего они были восстановлены и доставили много труда монголам. После уничтожения ими крепости она, – вероятно, в конце XIII в., – снова была восстановлена, так что рать князя Михаила тверского, дважды приступавшая к Москве – в 1305 и 1308 гг., не смогла ее взять: «Не взяв града, ничтоже успев, отьиде». Таким образом, в XII–XIII вв. московская крепость трижды строилась заново. При этих перестройках она, скорее всего, сохраняла старые размеры и очертания крепости 1156 г.[294]294
  П. В. Сытин. История планировки и застройки Москвы, т. 1. М., 1950, стр. 27.


[Закрыть]

Первоначальная крепость XII–XIII вв. имела примерно треугольную форму (см. рис. 1). Южная ее стена выходила на склон холма к Москве-реке[295]295
  Полагаем, что южная стена первоначальной крепости шла не у подножия или посередине склона холма, а по его кромке, как это было обычно в крепостях XII–XIII вв. В этом мы расходимся с реконструкцией первой крепости другими авторами.


[Закрыть], западная обращалась к берегу р. Неглинной; восточная стена, выходившая на полевую сторону, была защищена дополнительно рвом, отрезавшим крепость от плато холма. Как мы говорили, крепость имела двое ворот: одни помещались в ее юго-западном углу, выводя к реке и броду через нее (Боровицкие ворота); вторые ворота были в восточной «приступной» стене.

Старые стены крепости, называемые источниками еще не «кремлем», а «кремником», сгорели в 1331 г.[296]296
  ПСРЛ, т. XVIII, стр. 91.


[Закрыть]; их разрушение довершил пожар 1337 г., когда «Москва вся погоре» и в том числе погибли 18 храмов. В пожар 1343 г. сгорело уже 28 церквей. К востоку от Кремля рос посад[297]297
  Там же, т. VII, стр. 205; т. XVIII, стр. 94.


[Закрыть]. Эти цифры свидетельствуют о продолжавшемся, наряду с каменным, крупном деревянном строительстве в Москве, причем последнее явно преобладало.

Через 2 года после пожара 1337 г., 25 ноября 1339 г. Иван Калита закладывает новую крепость: «Того же лета заложен град Москва дубов… и. срублен бысть тое же зимы в великое говениё…», т. е. в великий пост, 31 марта 1340 г.[298]298
  Там же, т. XVIII, стр. 92; И. Е. Забелин. Ук. соч., стр. 82.


[Закрыть]

Остатки западной стены кремля Калиты были обнаружены при постройке Большого дворца со стороны р. Неглинной; она шла с отступом в 3 сажени внутрь параллельно существующей западной стене Кремля. «Основание прежней деревянной кремлевской стены показывает, что Кремль, до постройки каменной стены Димитрием Донским, был гораздо менее в объеме. Ныне еще хранятся несколько дубовых дерев, лежавших одно на другом стеною, до 22 аршин в земле»[299]299
  А. Вельтман. Описание нового императорского дворца в Кремле Московском. М., 1851, стp. V–VI.


[Закрыть]. Конструкция стены из этого описания не ясна. Очевидно, это не рубка стен срубами типа городен, так как на протяжении 22 аршин встретились бы перпендикулярные врубки клеток; по описанию же бревна просто лежали «одно на другом стеною». Как крепилась эта стена, мы не знаем. Если стена Калиты была просто гигантским «забором» из горизонтальных бревен, то тогда понятна колоссальная их толщина – до 1 аршина в отрубе[300]300
  И. Е. Забелин. Ук. соч., стр. 82.


[Закрыть].

^{Рис. 2. Часть дубовой стены из раскопок XIX в. в Кремле, предположительно связываемая со стеной постройки Ивана Калиты 1339–1340 гг. (Из собрания ГИМ). 1 – вид с внешней стороны; 2 – схема врубки, вид с внутренней стороны; 3 – вид с торца}

Находящийся в экспозиции ГИМ фрагмент деревянной стены (рис. 2) лишь предположительно связывается со стеной крепости Калиты (в записи значится, что стена «найдена во время земляных работ в Кремле»). Действительно, он отличается от описанной «циклопической» рубки из аршинных в отрубе бревен – толщина бревна равна 35–40 см. Этот фрагмент представляет собой угловую часть стены или башни. Угол равен 135°; следовательно, можно предположить, что это часть восьмигранной башни. Особенно интересна сложная врубка с «зубом», обеспечивающая жесткость конструкции.

Протяжение стен новой крепости значительно превосходило периметр первоначальной: теперь длина стен равнялась 780 саженям (1670 м). Быстрота сооружения такой стены за зиму 1339–1340 гг. свидетельствует о значительных и умелых кадрах горододельцев, которыми располагала Москва. Крепость Калиты (см. рис. 1) не только охватила вновь созданный ансамбль белокаменных храмов, но выступила далеко на восток от него, оставляя свободную от крупных построек площадь. Вдоль восточной стены кремлевского треугольника был вырыт глубокий ров, прослеженный в 1874 г. при обновлении Малого (Николаевского) дворца; здесь при земляных работах была вскрыта трасса древнего рва – материк оказался на глубине 9–13 аршин от дневной поверхности[301]301
  С. П. Бартенев. Ук. соч., т. I, стр. 15, 16; И. Е. Забелин. Ук. соч., стр. 82.


[Закрыть]. Видимо, южная стена крепости спустилась к подножию холма, чтобы открыть вид на белокаменные храмы.

Разросшаяся крепость, конечно, имела несколько башен. Об их количестве и размещении у нас данных нет, и здесь возможны лишь гипотезы. На юго-западном углу крепости, вероятно, была проезжая Боровицкая башня. Несомненно, что, по меньшей мере, одна проезжая башня выводила из кремля и на восточную «приступную» сторону, к Великому посаду. Эта башня, скорее всего, стояла на той же оси, на которой позднее стали Спасские ворота крепости Донского и Ивана III. Любопытно, что построенная примерно на пересечении этой оси со стеной Калиты позднейшая церковь Крутицкого подворья была посвящена Благовещению. Не было ли это памятью о надвратной церкви главных ворот кремля 1339 г., посвященной, подобно церкви на Золотых воротах Киева, Благовещению? На большом протяжении восточной стены обращенной к равнинному и не защищенному естественными препятствиями участку, кроме проездной, было, конечно, размещено несколько башен; сосредоточение башен на уязвимом фронте крепости было характерным приемом русских горододельцев этой поры[302]302
  В. В. Косточкин. Ивангород и его место в развитии русского крепостного зодчества XV–XVII веков (Автореферат диссертации). М., 1953, стр. 7; его же. Оборонительные системы русских крепостей XIV – начала XVI в., СА, 1957, № 1, стр. 133, 137.


[Закрыть].

Такова была крепость Москвы накануне крупных событий в истории русского народа.

III. Московский кремль 1366–1367 гг.

Наметившееся усиление Москвы протекало в крайне сложной и напряженной обстановке. Исподволь назревали и копились силы для сопротивления татаро-монгольскому игу и борьбы с ним. Возросшая агрессивность Литовского княжества требовала бдительности и готовности к отпору. Временно усилились соперники Москвы – Тверское, Рязанское и Суздальско-Нижегородское княжества, где, как и в Москве, укрепилась княжеская власть и было достигнуто известное внутреннее единство.

В этой напряженной боевой обстановке, естественно, первоочередной заботой московского правительства было укрепление городов княжества и прежде всего самой Москвы. Ее усиление вызвало активность противников, стремившихся подорвать оборону Москвы. Едва ли случайно в 1343, 1354, 1365 гг., примерно раз в 10 лет, Москва становилась жертвой страшных пожаров, во время которых, несомненно, часто выгорали и укрепления дубового кремля Калиты[303]303
  ПСРЛ, т. VII, стр. 209; т. VIII, стр. 9 и 13.


[Закрыть]. По-видимому, эти пожары были не «несчастными случаями», но диверсиями, организованными врагами Москвы. Поэтому на другой год после пожара 1365 г., в начале зимы 1366 г. «князь великый Димитрей Ивановичь, погадав с братом своим с князем с Володимером Андреевичем и со всеми бояры старейшими и сдумаша ставити город камен Москву, да еже умыслиша, то и сотвориша. Toe же зимы повезоша камение к гордоу»[304]304
  ПСРЛ, т. XV (Рог.), стр. 83; т. XVIII, стр. 106. К постройке Успенского собора в 1471 г. камень также заготовляли и возили зимой. И. Е. Забелин. Ук. соч., стр. 112.


[Закрыть]. К весне следующего, 1367 г. запасы камня были достаточны, чтобы начать строительство белокаменной крепости. Ее закладка вызвала страх и злобу врагов Москвы. Значение этого мероприятия московского правительства ярко выразила Тверская летопись: «Того же лета на Москве почали ставити город камен, надеяся на свою на великую силу, князи Руськыи начаша приводити в свою волю, а который почал [и] не повиноватися их воле на тых почали посягати злобою»[305]305
  ПСРЛ, т. XV (Рог.), стр. 84.


[Закрыть].

Строительство было проведено с исключительной быстротой; летопись отмечает, что после закладки кремль «начаша делати безпрестани»[306]306
  Там же, т. VIII, стр. 8.


[Закрыть]. Уже к 1368 г. он был готов. Его не смогла взять литовская рать: «Олгерд же стоял около города три дни и три нощи, остаток подгородья все пожже, многи церкви и многи манастыри пожегл и отступи от града, а града кремля не взя и поиде прочь»[307]307
  ПСРЛ, т. XVIII, стр. 108.


[Закрыть].

Площадь кремля (см. рис. 1) теперь значительно расширилась в северо-восточном и восточном направлениях, захватив в черту новых стен территорию торга, располагавшегося под стенами крепости Калиты. В общем периметр стен теперь почти совпадал в плане со стенами кремля Ивана III[308]308
  П. В. Сытин. Ук. соч., т. 1, стр. 30, 31; «История Москвы», т. 1. М., 1952, планы II и III.


[Закрыть]; это позволяло делать несколько преувеличенный вывод, что существующие башни стоят «на месте древних стрельниц каменной твердыни Димитрия Донского» и что последняя имела то же количество башен за исключением угловой северной[309]309
  С. П. Бартенев. Ук. соч., т. I, стр. 3 и 20.


[Закрыть].

Данные письменных источников позволяют с относительной точностью восстановить как контур стен, так и расположение башен кремля 1367 г. Рассмотрим эти данные, начав с юго-восточного угла и восточной «приступной» стены.

На юго-восточном углу крепости должна была находиться угловая круглая башня, защищавшая южный участок восточной стены и подступы к береговой низине перед южной стеной. Эта башня стояла на месте Беклемишевской башни (см. рис. 1, 8)[310]310
  Там же, стр. 201.


[Закрыть]. «Сказание о Мамаевом побоище» называет три проездных башни восточной стены, через которые шли войска на Куликово поле: Константино-Еленинская, Фроловская (Спасская) и Никольская[311]311
  С. К. Шамбинаго. Сказание о Мамаевом побоище. СПб., 1907, стр. 25.


[Закрыть].

Константино-Еленинская проездная башня (см. рис. 1, 9), называемая так по имени близ расположенной церкви, именовалась раньше «Нижними» или «Тимофеевскими» воротами по имени жившего около ворот окольничего князя Димитрия Ивановича – Тимофея Васильевича Воронцова-Вельяминова[312]312
  ПСРЛ, т. VIII, стр. 181; С. П. Бартенев. Ук. соч., т. I, стр. 218; И. Е. Забелин. Ук. соч., стр. 138, 616–618.


[Закрыть]. Новая стрельница 1490 г. возводилась над существовавшими к тому времени «Константино-Еленинскими вороты»[313]313
  ПСРЛ, т. VIII, стр. 219.


[Закрыть].

Так же точны сведения о Фроловских воротах. Во время осады Москвы Тохтамышем знаменитый Адам-суконник находился «над враты над Фроловскими»[314]314
  Там же, стр. 44.


[Закрыть]. Столетием позже, в пожар 1488 г. у Фроловских ворот сгорели «мосты три», т. е. деревянные настилы 3 ярусов боя башни[315]315
  Там же, т. VI, стр. 238.


[Закрыть], что позволяет судить об устройстве и большой высоте прикрывавшей ворота башни. Рассказ летописи о постройке в 1491 г. стрельниц у Фроловских и Никольских ворот отмечает, что последние зодчий «не по старой основе заложил»[316]316
  Там же, стр. 38; И. Е. Забелин. Ук. соч., стр. 138.


[Закрыть], что, следовательно, Фроловская башня стала на старой основе башни 1367 г. (см. рис. 1, 10).

Таким образом, южный участок восточной стены кремля 1367 г. точно совпадает с современной кремлевской стеной, равно как и 3 башни стоят на старых местах.

Новое место Никольских ворот показывает, что северная часть «приступной» стены 1367 г. не совпадает с существующей. Их место (см. рис. 1, 11) легко и точно определяется указанием летописи, что построенная в 1458 г. на подворье Симонова монастыря церковь Введения находилась «у Николских ворот»[317]317
  ПСРЛ, т. VIII, стр. 147; ср. у С. П. Бартенева: Никольские ворота «находились… ближе к середине Кремля, чем нынешние» (ук. соч., т. I, стр. 172).


[Закрыть]. Здесь же в XVI–XVII вв. проходила Никольская улица[318]318
  С. П. Бартенев. Ук. соч., т. I, план Кремля.


[Закрыть]. Следовательно, от Спасской (Фроловской) башни стена 1367 г. поворачивала к западу и выходила на Неглинную на месте Средней Арсенальной[319]319
  Там же, т. I, стр. 31, 32, 224.


[Закрыть] башни нынешнего Кремля, где следует предполагать круглую угловую башню 1367 г. (см. рис. 1, 12)

Меньше всего известно о западной стене крепости 1367 г. Существующая стена, обращенная к Неглинной, начатая постройкой в 1495 г., была поставлена «не по старой основе, – града прибавиша»[320]320
  ПСРЛ, т. VIII, стр. 230.


[Закрыть]. Поэтому летописные записи о строительстве этой стены не сообщают ничего об оставшейся в стороне стене 1367 г. и ее башнях. Нет о ней и случайных упоминаний летописца. Западный фронт крепости был хорошо прикрыт широким болотистым ложем р. Неглинной, и подступ к стене был затруднен. Возможно, что этот большой участок стены до Боровицких ворот не имел башни. Однако есть основания предполагать, что здесь, примерно на месте Троицких ворот, стена крепости 1367 г. прерывалась проездной башней, носившей имя Ризположенских или Богородицких ворот, с каменным же мостом через Неглинную, выводившим на новгородскую Волоцкую дорогу (см. рис. 1, 13). Как считают, название башни было связано с церковью Ризположенья в Занеглименье[321]321
  С. П. Бартенев. Ук. соч., т. I, стр. 161; И. Е. Забелин. Ук. соч, стр. 417; ПСРЛ, т. XXII, стр. 510. Каменный мост через Неглинную «в середине Москвы» строил Борис Годунов. (А. Дмитриевский. Архиепископ Елассонский Арсений… Киев, 1899, стр. 96).


[Закрыть]. Но не будет, натяжкой допустить, что это посвящение подражало надвратному храму Волховских ворот Новгородского детинца.

Боровицкая воротная башня, наличие которой мы предполагали уже в крепости XII в. и кремле Калиты, в крепости 1367 была несомненно (см. рис. 1, 14). В записи о постройке в 1461 г. церкви Иоанна Предтечи «на бору» указано, что эта башня стояла «у Боровитских врат»[322]322
  ПСРЛ, т. VIII стр. 149; ср. С. П. Бартенев. Ук. соч., т. I, стр. 185.


[Закрыть].

Юго-западная угловая башня строилась в 1488 г. «вверх по Москве, где стояла Свиблова стрельница»[323]323
  ПСРЛ, т. VIII, стр. 217; И. Е. Забелин. Ук. соч., стр. 137.


[Закрыть], бывшая угловой башней крепости 1367 г. (см. рис. 1, 15).

Таким образом, южная стена 1367 г., закрепленная угловыми башнями, совпадает со стеной нынешнего Кремля. Совпадает и Тайницкая башня этой стены, сооруженная в 1485 г. «у Чешьковых ворот», т. е. на месте или около Чешковой проездной башни 1367 г., выводившей к воде, на москворецкий «подол»[324]324
  ПСРЛ, т. IV, стр. 155; т. VI, стр. 237; И. Е. Забелин. Ук. соч., стр. 137.


[Закрыть] (рис. 1, 16). Полагаем, что и москворецкое «корабельное пристанище» под стенами крепости было прикрыто боковыми стенами, закрывавшими доступ на этот участок в случае военной опасности. (Эти предполагаемые части показаны на рис. 1 жирным пунктиром).

Так реконструируется план крепости 1367 г. см. (рис. 1). В этом виде ее периметр составлял около 2000 м. Крепость имела, несомненно, 8 башен, а может быть, и 9 башен (если допустить наличие одной башни посередине западной стены). Из них пять было сосредоточено на восточной «приступкой» стене. Такая концентрация башен на наиболее угрожаемом фронте – характерный прием военно-инженерного дела XIV в. (ср., например, Изборск). Однако в высокой степени интересно, что три из 5 башен – проездные; все они действовали как ворота даже в условиях крайней опасности. Во время героической обороны Москвы от Тохтамыша горожане «сташа на всех воротах градскых и сверху камением шибаху»[325]325
  ПСРЛ, т. VIII, стр. 43.


[Закрыть]. При всей боевой мощи надвратных башен (трехъярусные бои) и наличии в башнях «железных (т. е. окованных железом) врат»[326]326
  Там же, стр. 44.


[Закрыть] очевидно, что такой прием, ослаблявший «приступную» стену, был применен сознательно в расчете на активную оборону крепости, на тактику массированных ударов по противнику путем одновременного в трех пунктах броска значительных воинских сил. С другой стороны, в мирных условиях эти многочисленные «врата» столицы Московского княжества, через которые вели в кремль пути-дороги, как бы символизировали централизующую силу и значение Москвы, собиравшей под свою могучую руку разрозненные русские земли.

Можно думать, что подобно другим русским крепостям, сооруженным до появления огнестрельного оружия, московская крепость 1367 г. имела стены сравнительно небольшой толщины. В силу этого при частых пожарах, разрушавших деревянные связи каменных стен, стены частично обваливались и заменялись уже деревянными. Так, в пожар 1445 г., причинивший большие разрушения кремлю, «стены градные падоша во многих местех»[327]327
  Там же, стр. 113. Тверская летопись точно отмечает причину разрушения стен: «Камень развалился» – известняк при обжиге крошился. (Там же, т. XV, стр. 492).


[Закрыть], и при налете татар царевича Мазовши осаждающие сосредоточивали свои усилия на тех участках, «где несть крепости каменыя»[328]328
  ПСРЛ, т. VIII, стр. 124.


[Закрыть]. Понятно, что после многих заделок деревом московская крепость показалась Амвросию Контарини «деревянной»[329]329
  «Путешествие Амвросия Контарини». «Библиотека иностранных писателей о России», СПб., 1836, стр. 108; И. Е. Забелин. Ук. соч., стр. 136.


[Закрыть].

По-видимому, стены 1367 г. были также сравнительно невысоки. Описание осады кремля войсками Тохтамыша в Ермолинской летописи отмечает, что татарам удавалось сбивать его защитников со стен «еще бо граду тогда ниску сущу»[330]330
  ПСРЛ, т. XXIII, стр. 128.


[Закрыть]. Это свидетельство следует понимать не как указание на незаконченность еще в 1382 г. постройки 1367 г., а как пояснение, сделанное писцом списка летописи, сравнивавшим в конце XV в. старые крепостные стены со стенами, «поновленными» Ермолиным в 1462 г., и стенами нового кремля, постройка которого началась в 1485 г. со стрельницы у Чешковых ворот, достигавшими высоты 12–13 м.

Не совсем ясен характер завершения стен. Источники говорят о деревянных частях вверху стен (в пожар 1445 г. «ни единому древеси на граде остатися»)[331]331
  Там же, т. VIII, стр. 113.


[Закрыть] и о настенных «заборолах»[332]332
  В. П. Адрианова-Перетц. Задонщина. Труды отдела древнерусской литературы, т. VI, Л., 1948, стр. 229.


[Закрыть], т. е. как бы о деревянных брустверах, шедших по верху стен. Можно думать, что последний термин следует отнести к поэтическому языку автора «Задонщины», а не к реальной стене Московского кремля. Скорее всего его стены имели зубчатый верх, какой известен, например, по Пороховской крепости. Несомненно, боевой ход и прикрывала «кровля градная». Башни также имели зубчатый верх и деревянные шатровые кровли.

Так выглядела крепость Москвы 1367 г. Ниже мы увидим реальный масштаб тех грандиозных работ, который скрыт за краткими и скупыми фразами летописи о постройке крепости.