Текст книги "Метательная артиллерия и оборонительные сооружения Древней Руси"

Автор книги: Игорь Хлопин

Соавторы: Владимир Косточкин,Анатолий Кирпичников,Николай Воронин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц)

С шереширами суздальского князя можно сопоставить пока в еще большей степени загадочные находки больших стрел, привлекавших внимание еще в XVII в. Во Владимирском Успенском соборе при замурованной гробнице князя Изяслава Андреевича (сына Андрея Боголюбского), умершего в 1164 г., сохранялись до середины прошлого века 4 однотипных металлических стрелы, удивлявших своей формой и размерами[71]71
  Н. Е. Бранденбург. Ук. соч., стр. 147. Ф. Ф. Калайдович, крайне схематично опубликовавший одну из стрел, сообщает, что стрелы хранились в Успенском соборе на левой стороне у выхода к западу, при гробнице великого князя Изяслава Андреевича (Краткое известие о владимирских древностях. Записки и труды о-ва истории и древностей российских, ч. I. M., 1815, стр. 160, 161).


[Закрыть]. Пятая такая же стрела отмечена в 1756 г. в Боголюбовом монастыре (б. Владимирского уезда)[72]72
  Стрела была взята из монастыря подпоручиком Иваном Кропотовым. Ее размеры, приведенные в описании, совпадают с экземпляром Артиллерийского музея. (Архив АИМ, ф. ШГФ, № 602, св. 487, л. 113).


[Закрыть]. Поздний ярославский хронограф конца XVII в. сообщает о переносе железной стрелы князя Изяслава (очевидно, по счету шестой) из Владимирского Успенского собора в Ярославский Спасский монастырь[73]73
  В другом месте хронограф приписывает стрелу князю Андрею. Если это не описка составителя, то справедливо предположение о том, что «не были ли эти железные копья-стрелы при княжеских гробницах в соборе и лишь потом потеряли связь с ними и были сложены в северо-западном углу собора при гробнице Изяслава». (Н. Н. Воронин. Археологические заметки. КСИИМК, вып. XIX, 1948, стр. 67, 68). Независимо от их персональной атрибуции стрелы прочно связываются традицией с временем Андрея Боголюбского.


[Закрыть] Тот же источник, ссылаясь на древних летописцев, прибавляет, что Изяслав «своему мужеству на супротивных устрои себе самострельные оружия стрелы железные великие»[74]74
  Ф. А. Бычков. Заметка о хронографе ярославского священника Федора Петрова. Труды Ярославской ученой архивной комиссии, вып. I, Ярославль, 1890, стр. 6–8.


[Закрыть].

^{Рис. 1. Стрела из Владимира на Клязьме. Не позже 1164 г. (Из собрания АИМ)}

Четыре владимирских стрелы находятся в Оружейной палате Московского Кремля, пятая – в 1876 г. поступила в Артиллерийский исторический музей (рис. 1). Стрела представляет собой железный стержень с заостренным концом и хвостовым «оперением» из 3 железных лопастей. Расположение лопастей предполагает их скольжение во время выстрела по боевому желобу. Как вес стрелы (2 кг 5 г), так и ее длина (169 см) необычны. Она, судя по размерам, весу и расположению хвостовых лопастей, могла быть предназначена только для метания из «самострельной» машины. Такая стрела скорее всего служила для переноса воспламеняющихся составов[75]75
  Предположение М. К. Каргера.


[Закрыть]. Вообще она напоминает зажигательные копья и дротики, известные в средневековье[76]76
  В. В. Арендт. Ук. соч., рис. 2; 6, стр. 180–182. Violet le Duc. Dictionnaire raisonué du mobilier francais. Paris, v. 6, стр. 333, рис. 6 на стр. 334.


[Закрыть]. Само нахождение стрел свидетельствует не только о переживании древних языческих обычаев (положение оружия) в христианском обряде погребения, но и о какой-то особой примечательности данного оружия, положенного при княжеской гробнице. Как замечает Н. Н. Воронин, некоторые атрибуты княжеского обряда погребения имели символическое значение. Так, копье, ставившееся у гроба князя, являлось, по-видимому, знаком власти[77]77
  Н. Н. Воронин. Ук. соч., стр. 67.


[Закрыть].

Некоторые другие данные подтверждают знакомство русского войска с техникой камнеметной и огневой борьбы. Во время штурма в 1219 г. болгарского города Ошеля русские применили «самострелы великие, мечущие камение и огонь»[78]78
  В. Н. Татищев. Ук. соч., кн. 3, стр. 419.


[Закрыть]. В рассказе Ибн ал Биби о походе малоазийских турок на Судак половцев и русских в начале XIII в. (около 1221–1222 гг.) жители Судака, союзные половцам и русским, сражались против, турок-сельджуков нефтью, черхами, стрелами и камнями[79]79
  А. Ю. Якубовский. Рассказ Ибн ал Биби о походе малоазийских турок на Судак. Византийский временник, т. XXV, Л., 1928, стр. 57, 60, 61.


[Закрыть].

Таким образом, приведенные данные определенно говорят об употреблении русскими во второй половине XII в. – начале XIII в. метательных устройств и огневых средств[80]80
  В Европе метательная артиллерия перешла к метанию греческого огня на исходе XIII в. (М. Jähns. Ук. соч., стр. 645). Интересно отметить сообщение Адама Бременского о поразившем его «вулканове горшке» в славянском поморском городе Волине, жители которого называли его «греческим огнем» (И. Забелин. История русской жизни с древнейших времен, ч. I, M., 1876, стр. 155).


[Закрыть], хотя, безусловно, влияние новых средств борьбы на способы осады городов было невелико.

Русь издавна была связана с восточными странами; несомненно, что вначале на появление и развитие русской метательной артиллерии передовая восточная военная техника не могла не оказать влияния. На это, в частности, могут указывать русско-половецкие взаимоотношения второй половины XII в.[81]81
  Как справедливо писал Н. Е. Бранденбург, «родина машин есть древний Восток» (ук. соч., стр. 4, 5 и 22). На желательность изучения восточной доогнестрельной артиллерии указывал В. Г. Федоров («К вопросу о дате…», стр. 26). Без учета древневосточной военной техники нельзя полностью охарактеризовать и развитие этой отрасли военного дела на Руси. В связи с интересом к этому вопросу и его недостаточным освещением в отечественной литературе не будет лишним дать в рамках настоящей статьи хотя бы краткую сводку о метательных машинах Востока. По изобретательности и совершенству военной техники особое место среди стран Азии занимает Китай. История китайской военной техники, которой принадлежит, например, первенство в изобретении пороха, механического лука – арбалета (Н. Т. Ноrwitz. Die Armbrust in Ostasien, ZWK, Bd. 7, H. 6–7, Dresden, 1915–1917, стр. 175 и сл.) и различных типов средневековых метательных машин (машины-пращи и станкового лука), известна еще недостаточно. Различные виды метательных машин упоминаются в ранней китайской литературе первых столетий нашей эры. В VI в. метательные устройства под общим названием «нао» (позднее этот термин обозначал пушки) стали главным орудием осады. От XI в. (династия Синь, 960–1279 гг.) дошли подробные описания более 16 видов катапульт и рисунки их. Преобладающее место в VII–XI вв. занимало орудие с рычагом и пращей, которое приводили в действие натягиванием 2–150 человек. Рама китайской катапульты середины VIII в. состояла из больших брусов; она передвигалась на 4 колесах. Длинная жердь в верхней части машины имела пращу, куда вкладывался камень. Когда бойцы толкали (вниз) противоположный конец жерди, камень вылетал. Китайские машины иногда достигали больших размеров. Самую большую катапульту обслуживало 240 человек. Китайские источники в монгольское время считали обычным вес снаряда 60–80 кг, а дальность – 85–140 м. Ручная катапульта, обслуживавшаяся 2 воинами, могла метать камни весом 2 катиса (примерно 1 кг 630 г). Кроме камней метались ядовитые вещества, грязь, пороховые шары и воспламеняющиеся составы (К. А. Witfоgel and Fend Chia-Sheng. History of Chinese society Liao. Transactions of the American philosophical society, new series, vol. 36, 1946, Philadelphia, 1949, стр. 566, рис. на стр. 567; К. Huuri. Ук. соч., стр. 198–203, рис. 13; 14). О наличии в Китае разнообразной осадной техники сообщает старинный знаток истории этой страны Иакинф Бичурин. Первый раз о китайской баллисте он сообщает под 645 г. Ее снаряды весили 17 фунтов, перелет камня достигал 300 шагов или 1500 футов; они могли разрушать городскую стену. (И. Бичурин. Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена, ч. II. СПб., 1851, стр. 148). По сообщению того же автора, в 1232 г. при осаде монголами Лояна осажденные построили «отбойные» (метательные) машины, из которых несколько человек метали большие камни дальше 100 шагов и каждый раз попадали в цель. В других эпизодах монголо-китайской войны отмечены баллисты (до сотни на каждом углу городской стены), в башне одного из осажденных китайских городов – «потаенные большие самострелы» (1233 г.), огненные баллисты, метавшие предварительно зажженные чугунные горшки с порохом и др (И. Бичурин. История первых четырех ханов из дома Чингисова. СПб., 1829, стр. 181, 184, 185, 187, 188 и сл., 227). В Китае с глубокой древности были известны средства огневой борьбы. Японский военный историк XVIII в. Сорай перечисляет 144 вида древних китайских орудий огневого нападения, в том числе орудия для метания зажигательных снарядов (Н. И. Конрад. Сунь-цзы, трактат о военном искусстве. М. – Л., 1950, стр. 286). Влияние китайской военной техники было особенно велико в период монгольских завоеваний; в частности машина-праща для ручного натяжения и станковый лук получили в VII–XIII вв. международное распространение (К. Нuuri. Ук. соч., стр. 179–181, 202, 214). По сообщению среднеазиатских, персидских, арабских и других восточных источников на Ближнем и Среднем Востоке уже в VII–XI вв., т. е. раньше, чем в Западной Европе, употреблялись 2 типа камнеметов: тяжелый – манджаник (по-видимому, машина с противовесом и пращей) и легкий – аррада (вероятно, это натяжная машина-праща китайского типа), а также большой станковый лук – черх. (К. Huuri. Ук. соч., стр. 94– 192). Наше понимание устройства манджаника и аррады отличается от представления К. Хуури, который вряд ли правильно предполагает в арраде торсионную конструкцию (о ней – ниже), а в манджанике (до XIII в.) – только натяжную пращу. См. также А. А. Васильев. Византия и арабы. СПб., 1900, сведения из арабской хроники Табари IX–X вв., приложение, стр. 31 и сл.; Е. Rehatsek, Notes on some old arms and instruments of war chiefly among the arabs. The Journ. of the Bambay branch of the Royal asiatic society, 1878–1880, vol. XIV, стр. 244, 245, 255 и сл.; M. Jähns. Ук. соч., стр. 501 и сл. Огромно было влияние военного дела восточных стран на западноевропейские войска. Европейские рыцари познакомились на Востоке с метательной осадной техникой в XII в. (R. Schneider. Die Artillerie des Mittelalters. Berlin, 1910, стр. 26; К. Нuuri. Ук. соч., стр. 167, 168). В период крестовых походов были заимствованы конные лучники, шире стала применяться пехота (Г. Дельбрюк. История военного искусства в рамках политической истории, т. III. M., 1933, стр. 168). Из оружия распространились кольчуга («История культуры древней Руси», т. I, стр. 424), арбалет (В. Е. Маркевич. Ручное огнестрельное оружие. Л., 1937, т. 1, стр. 25), сабля, метательные машины, техника огневой борьбы – греческий огонь (F. Fеldhaus. Die Technik der Antike und des Mittelalters. Potsdam 1931, стр. 257). Многое из того, что переняли страны Западной Европы, уже бытовало в русском войске (конные легковооруженные лучники, сабля, кольчуга). Артиллерия европейских средиземноморских стран была большей частью исламской по происхождению (К. Нuuri. Ук. соч., стр. 166). О появлении в Западной Европе восточных метательных машин под византийскими названиями (манганеллы и петрарии; для обозначения всех рычаговых орудий в литературе принят поздний немецкий термин – блида) имеются достоверные сведения от конца XII в. – начала XIII в. Предполагают применение натяжных блид у крестоносцев и в XII в. (К. Huuri. Ук. соч., стр. 69, 70). Лишь в конце XIII в. – начале XIV в. в Западной Европе появились, кроме «рычаговых» машин, станковые луки. Расцвет метательной техники здесь относится к XIV в. – первой половине XV в., т. е. ко времени появления и распространения огнестрельного оружия. (W. Gоhlke. Das Geschützwesen des Altertums und des Mittelalters. Das mittelalterliche Wurfzeug. ZWK, Bd. V. H. 12, Dresden, 1909–1911, стр. 289 и сл.; R. Sсhneider. Ук. соч., стр. 26–41).


[Закрыть] Однако вопрос о происхождении пороков остается еще открытым.

Огромных масштабов использование осадной техники достигло в XIII в. – в эпоху монгольских завоеваний. Китайскую и среднеазиатскую метательную технику применяли монгольские орды во время европейских походов[82]82
  Б. Д. Греков и А. Ю. Якубовский. Ук. соч., стр. 48; И. Березин. Нашествие Батыя на Россию. ЖМНП, 1855, т. XXXVI, стр. 113.


[Закрыть]. Для этого привлекались, в частности, сотни китайских и других пленных военных мастеров[83]83
  К. П. Патканов. История монголов инока Магакии XIII в. СПб., 1871, стр. 70, прим. 15. Характерно указание, что артиллерия монголов находилась в руках мусульман. (А. Иванов. Походы монголов на Россию по официальной китайской истории Юань-ши. Записки Разряда военной археологии РВИО, т. III, Пгр., 1914, стр. 16; К. Huuri. Ук. соч., стр. 123).


[Закрыть]. По сообщению францисканца Плано Карпини (1246 г.) монгольские воины кроме 2–3 луков со стрелами и топора, имели «веревки, чтобы тянуть орудия»[84]84
  Плано Карпини. История монголов. СПб., 1911, стр. 27.


[Закрыть]. Восточные источники XIII в. нередко упоминают монгольские метательные машины – манджаники, аррады и черхи[85]85
  Вот несколько характерных примеров. В 1220 г. при штурме монголами Бухары «с обеих сторон установили катапульты (манджаник), натянули луки, посыпались камни и стрелы, полилась нефть из сосудов с нефтью (карурэ). Целые дни таким образом сражались». (Рашид эд Дин. Сборник летописей, т. I, кн. 2. М. – Л., 1952, стр. 206; т. III, М. – Л., 1946, стр. 49 и сл.) При осаде в 1219 г. монголами Нисы (Хоросан) «они двинулись на нее со всеми видами (войск), многочисленные как черная ночь. Они осаждали крепость ее (Нисы) 15 дней, не ослабляя боя ни днем, ни ночью. Против нее было установлено 20 катапульт (манджаник), которые тянули пехотинцы (раджала), собранные из областей Хоросана. А они (татары) гнали пленных под прикрытиями – палатками вроде таранов (джамалун), сделанными из дерева и покрытыми кожами, – и если бы они вернулись, не доставив их к стене, им отрубили бы головы. Они делали так, пока не пробили в ней (стене) брешь, которую (нельзя было) заделать». При осаде монголами Нишапура (1221 г.) «установили 200 осадных машин с полным вооружением и стреляли из них». Во время осады были пущены в ход черепахи, подвижные башни, тараны. (Материалы по истории туркмен И Туркмении, т. I. М. – Л., 1939, стр. 473, 475).


[Закрыть]. Вооруженные всеми видами военной техники, имевшие опыт осады и разрушения десятков городов Юго-Восточной и Средней Азии, монгольские полчища вторглись на Русь.

Полагали, что метательные машины на Русь принесли монголы. Однако монгольские орудия не были в полной мере новинкой для русских земель. Период освоения этого вида оружия, как уже было сказано, начался на Руси в середине XII в.

3

Новый этап в развитии русской осадной метательной техники наступил в XIII в. – веке тяжелых военных потрясений в истории Русской земли. Широкое применение метательных орудий было вызвано внутренними потребностями развития военного дела. Первостепенную роль сыграли также иноземные вторжения.

Массовое появление нового оружия существенно изменило тактику осады городов: захват поселений производился прямым штурмом их укреплений[86]86
  П. А. Раппопорт и В. В. Косточкин. Ук. соч., стр. 25; П. А. Раппопорт. Волынские башни. МИА СССР, № 31, 1952, стр. 222.


[Закрыть]. В свою очередь изменение приемов осады все настойчивее требовало использования камнеметного оружия. Применение метательной артиллерии было обусловлено напряженной и героической борьбой русского народа за независимость.

Под 1204 г. Никоновская летопись впервые упоминает о метательных машинах – пороках при осаде Константинополя крестоносцами[87]87
  ПСРЛ, т. X, стр. 38. Арнольд Любекский также сообщает, что при защите Константинополя употреблялись петрарии и манганеллы. М. Jähns, Ук. соч., стр.642; К. Huuri. Ук. соч., стр. 172.


[Закрыть]. По справедливому замечанию М. Г. Рабиновича описание этой осады, вероятно, внесенное в летопись до татарского нашествия, говорит о том, что осадная техника византийцев и их противников – крестоносцев была на Руси известна до столкновения с немцами и татарами[88]88
  М. Г. Рабинович. Ук. соч., стр. 96.


[Закрыть].

В начале XIII в. немецкие рыцари Ливонского и Тевтонского орденов при содействии Швеции и Дании перешли в наступление против мирных прибалтийских народов, стремясь к основной русской территории. Подробности этого наступления описываются в Ливонской хронике, которая сохранила древнейшие свидетельства о применении новгородским и полоцким войском метательной техники против немцев. Первое упоминание о наличии у обеих сторон военных орудий относится к 1206 г., когда русские войска осаждали тевтонский замок Гольм. Немецкий хронист не без тенденциозности описывает, что машина, изготовленная русскими, не знавшими искусства метать, обращала камни в тыл[89]89
  Генрих Латвийский. Хроника Ливонии. М. – Л., 1938, стр. 103.


[Закрыть]. Нельзя забывать, что и для немцев метательные машины были также новшеством в военном деле[90]90
  F. Feldhaus. Ук. соч., стр. 276.


[Закрыть].

В совместной борьбе против общего врага русские в союзе с прибалтийскими народами перешли к употреблению метательных орудий. По сообщению «Хроники» в 1223–1224 гг. русские войска и прибалтийские народы сами строили и с успехом применяли камнеметные машины (об этом ниже). Нельзя не упомянуть также того примечательного факта, что русские ратники употребляли, судя по названию (слово «патерелла» производное от «петрария»), те же метательные машины, которые в 1204 г. были известны русскому летописцу под названием «пороки» при осаде Константинополя (петрарии и манганеллы). Здесь мы, вероятно, имеем дело с устройством, быстро получившим международное значение.

Не отставали и южнорусские земли. Близкая к южнорусским делам Ипатьевская летопись упоминает о метательных машинах под 1233 г. Венгры при столкновении с русскими у Перемышля «пороки пометаша». Машины достались, очевидно, русскому войску, преследовавшему врагов[91]91
  ПСРЛ, т. II, 2-е изд., стр. 771.


[Закрыть]. По свидетельству того же источника в 1234 г. в бою между русскими дружинами под Черниговом со стен города, по-видимому, участвовало орудие тяжелого типа, названное тараном: «Люто бо бе бои у Чернигова оже и таран на нь поставиша, меташа бо каменем полтора перестрела, а камень якоже можаху 4 мужи силнии подъяти»[92]92
  Там же, стр. 772.


[Закрыть]. Летописец назвал метательную машину тараном, т. е. стенобитным орудием, явно по ошибке. В эпизоде осады Чернигова татарами в 1239 г. Никоновская и Львовская летописи почти в таких же выражениях описывают применение горожанами метательной техники, что и Ипатьевская в 1234 г., но таран более правильно назван пороком[93]93
  Там же, т. X, стр. 114; т. XX, стр. 158.


[Закрыть]. Примечательно участие

порока в полевом бою 1234 г. При этом эффективность действия его тяжелых снарядов, прежде всего рассчитанных на стрельбу по стенам или осадным сооружениям, видимо, была не меньшей и при стрельбе по крупным скоплениям войск. Не поэтому ли исход ожесточенного боя окончился миром?

Ярче всего камнестрельная артиллерия выступает в повествованиях о татаро-монгольском нашествии. Современник так описывает монгольскую тактику осады города, подтвержденную русскими летописями: «Если встретится такая крепость, они окружают ее, мало того, иногда они так ограждают ее, что никто не может войти или выйти; при этом они всегда храбро сражаются орудиями и стрелами и ни на один день или ночь не прекращают сражения, так что находящиеся в укреплениях не имеют отдыха, сами же татары отдыхают, так как они разделяют войска, и одно сменяет в бою другое, так что не утомляется. И если они не могут овладеть таким способом, то бросают на него греческий огонь»[94]94
  Плано Карпини. Ук. соч., стр. 31, 32.


[Закрыть].

Татарские орудия были грозным оружием против деревянных стен русских городов – Рязани[95]95
  «Придоша погании ко граду овии с огни, а инии с пороки, а инии с тмочисленными лествицами и взяша град Рязань». Далее следует легендарный рассказ. Татары «возбояшеся, видя Еупатия крепка исполина и навадиша на него множество пороков, и нача бити по нем из тмочисленных пороков и едва убиша его». (Воинские повести древней Руси. М. – Л., 1949, стр. 12 и 14).


[Закрыть], Владимира, Москвы, Торжка, Козельска, Киева и других. Характерна в этом отношении осада Владимира зимой 1237 г. Лаврентьевская летопись указывает, что перед штурмом были проведены подготовительные осадные работы: «В субботу… начаша наряжати лесы и пороки ставиша до вечера, а на ночь огродиша тыном около всего города Володимера». С утра в воскресенье «приступиша к городу»[96]96
  ПСРЛ, т. I, стр. 462.


[Закрыть].

Правдоподобно дополняет приведенный рассказ Никоновская летопись: «Татары приступиша ко граду, со все страны и начаша бита пороки по граду и внутри града, и сыпашася камение велие издалеча… яко дождь внутрь града, и множество бе людей мертвых во граде…. и выбиша стену у Золотых ворот, такоже и от Лыбеди у Орининых ворот и у Медяных такоже от Клязьмы, у Воложских врат и прочие и весь град разбиша и камением засыпаша и тако внидоша по примету во град от Златых врат»[97]97
  ПСРЛ, т. X, стр. 108. «Из летописных текстов, – пишет Н. Н. Воронин, – не видно, чтобы татары тратили силы на осаду каменной твердыни Золотых ворот; видимо, не на них направлялся обстрел пороков». (См. Н. Н. Воронин «Оборонительные сооружения Владимира XII в.». МИА СССР, № 11, 1949, стр. 206).


[Закрыть]. Перед нами – картина штурма города, одновременно с нескольких сторон, причем главную роль играла метательная артиллерия, силы которой были сосредоточены у городских ворот, хотя обстрел пороков был направлен не на ворота, а на прилегающие участки стен. Действие орудий, кроме разрушения стен, было направлено также внутрь города.

Татары при штурме городов, несмотря на героизм русских людей, прорывали фронт обороны не столько умением, сколько количеством войск, а также метательной и другой осадной техники. При отсутствии этого условия не всегда участие метательных машин решало участь осажденного города. Об этом же свидетельствует длительность обстрела пороками городских стен, необходимая для их пролома или разрушения. «Оступиша Торжок… и отыниша тыном всь около, якоже инии гради имаху; и бишася ту оканнии порокы по две недели… а из Новагорода им не был помочи… тако погании взяша град и исекоша вся»[98]98
  Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов. М. – Л., 1950, стр. 76. (Далее сокращено – НПЛ).


[Закрыть].

Беспримерна по своему героизму семинедельная защита маленького Козельска. Татарам при помощи пороков удалось сделать брешь в стене. В проломе на валу «бысть брань велиа и сеча зла». Горожане «ножи резахуся с ними», сделав вылазку «иссекоша пращи их… и убиша от татар 4 тысячи сами избиени быша»[99]99
  ПСРЛ, т. I, стр. 522.


[Закрыть].

При осаде небольшого южнорусского города Колодяжена, говорится в Ипатьевской летописи, «татары поставили пороков 12 и не може разбити стены (городные)»[100]100
  Там же, 2-е изд., т. II, стр. 786.


[Закрыть]. Город был взят только обманом.

Ожесточенные упорным сопротивлением, монголы использовали военные машины для разрушения не только крепостных стен, но и городских построек – в первую очередь каменных храмов, часто служивших последним прибежищем осажденных. По предположению М. К. Каргера, наполненная киевлянами Десятинная церковь, к стенам которой прорвались татары, подверглась действию таких же пороков, какими были разбиты стены Ярославова и Владимирова города[101]101
  М. К. Каргер. Киев и монгольское завоевание. СА, XI, 1949, стр. 88.


[Закрыть]. Многочисленные развалины храмов русских городов, уничтоженных в период монгольского погрома, вызывают подозрение о их преднамеренном разрушении при помощи осадных машин[102]102
  Н. Д. Полонская. Археологические раскопки В. В. Хвойки 1909–1910 г. в Белгородке. Труды Московского предварительного комитета по устройству XV Археологического съезда в Новгороде. М., 1911, стр. 65.


[Закрыть].

Распространение военных машин в условиях феодальной раздробленности было не повсеместным. «Поэтому на первых порах чудовищному механизму, крушившему стены родного города, русские воины могли противопоставить лишь могучую силу героизма и дух стойкости»[103]103
  «История культуры древней Руси», т. I, стр. 468.


[Закрыть]. Однако в ходе боев источники отмечают использование русскими метательных орудий при обороне Чернигова (см. выше).

В условиях монгольского нашествия, разрезавшего южные и северные русские земли, летопись сообщает об употреблении камнеметных орудий в двух больших районах Руси – южном и северном. Развитие метательной техники, начавшееся до монгольского завоевания, не только не прервалось, но и было ускорено потребностями самообороны. В 40–60-е годы XIII в. русские камнеметные орудия получили самое широкое распространение[104]104
  М. Г. Рабинович относит широкое распространение метательных машин к 60-м годам XIII в. и не касается их развития в южной Руси в 40-е годы того же столетия (ук. соч., стр. 71).


[Закрыть]. Передовым районом в этом отношении была юго-западная Русь, где военная техника успешно использовалась против монгольских и венгерско-польских захватчиков. В изложении военных событий южной Руси Галицко-Волынская летопись отличается особой компетентностью. Она возникла в дружинной среде, а ее автор, очевидно, был начитанным дружинником, любившим звон и бряцание оружия[105]105
  А. С. Орлов. Древняя русская литература XI–XVI вв. М., 1939, стр. 90; его же. Героические темы древней русской литературы. М. – Л., 1945, стр. 36.


[Закрыть].

В 1244 г. в ответ на нападение польских феодалов русские князья Даниил и Василько Романовичи, собрав войско, «повелеста престроити праща и иные сосуды на взятье града». Войско («со всеми вои и пращами»), пройдя за день из Холма больше 60 км, осадило польский город Люблин. «Мещущим же правдам и стрелам яко дожду идущу на град их, и уведевше Ляхове, яко крепчее брань Руская належить, начаша просити милость получити»[106]106
  ПСРЛ, т. II, 2-е изд., стр. 796.


[Закрыть]. Конечно, пращи здесь не означают ручное оружие.

В 1245 г. в исторической битве под Ярославом в Галицкой земле русские войка нанесли сокрушительный удар польско-венгерским феодалам. Описание этой битвы в Ипатьевской летописи содержит подробные данные о применении осадной техники. Осадив Ярослав, интервенты, видя, что «град крепок», применили «сосуды ратные и градные и пороки». В свою очередь горожане метали со стен камни и стрелы. Привезенные из Перемышля орудия собирались на месте, в виду осажденного города. Делом руководил черниговский князь Ростислав Михайлович, искавший при помощи Венгрии и Польши Галицких земель. «Стоящу же ему у града и строящу порокы, ими (же) примет град и бысть бой велик пред градом; оному же велевшу своим охабитися (укрыться), да не язвени будуть вои его от гражан, дондеже устроить сосуды порочные». На помощь ярославцам подошли русские войска. «Видив же Ростислав приход ратных… пешце же остави противу вратом града стрещи врат, да не изидуть… и не исекуть праков (пороков)». Бой окончился разгромом захватчиков; осадные сооружения, очевидно, попали в руки русских[107]107
  Там же, стр. 800–802.


[Закрыть].

Кроме осадных операций, метательные машины использовались и для обороны городских стен. В 1259 г. монгольский воевода Бурундай не решился идти на приступ столицы юго-западной Руси – Холма, «не мощно взяти его… бяхуть бо в нем бояре и людье добрии, и утверждение города крепко порокы и самострелы»[108]108
  Там же, стр. 851. В 1281 г. во время штурма польского города Гостинного (г. Гостынин) русские парализовали действия защитников города: «Стрелы ратьных не дадяхуть им ни выникнути из заборол, и начаша побадыватися копьи, и мнози язвени быша на городе, ово от копий, ово от стрел, и начаша мертви падати из заборол». Не помогли осажденным и пороки, метавшие «каменные аки град силный». После взятия города они были «изсечены» (там же, стр. 886).


[Закрыть].

Надо подчеркнуть широкую осведомленность Галицко-Волынской летописи относительно метательной техники соседей. Так, об укреплении польского города Кракова летописец сообщает: «Весь бо бяше учинен от камени и утвержение его немало, порокы и самострелы коловоротныи, великими и малыми»[109]109
  ПСРЛ, т. II, 2-е изд., стр. 935.


[Закрыть].

Из летописных текстов можно заключить, что развитие метательной и осадной техники юго-западной Руси протекало во взаимодействии с западнославянским миром. Метательная артиллерия юго-западной Руси не уступала метательной технике западных соседей и была грозой для монголов.

Активно происходило развитие камнеметного оружия и на северо-западе Руси – в Новгороде и Пскове. Известия о пороках, восходящие к 60-м годам XIII в., застают их уже в достаточно развитом виде. Новгородцы в 1268 г. перед походом на немецко-датскую крепость Раковор (Раквере на северо-востоке Эстонии) «изискаша мастеры порочные и начаша чинити (т. е. устраивать[110]110
  И. И. Срезневский. Материалы для словаря древнерусского языка, т. III. СПб., 1912, стр. 1517, 1518.


[Закрыть], подготовлять) порокы в владычне дворе». В том же году, после того как новгородское войско 3 дня не могло взять пещеры, где затворилась чудь, мастер порочный, оказавшийся, видимо, разносторонним военным инженером «хитростью пусти на ня воду, чюдь же побегоша сами вон»[111]111
  НПЛ, стр. 86.


[Закрыть]. Новгородская четвертая летопись называет этого мастера Догадом[112]112
  ПСРЛ, т. IV, ч., 1, вып. 1, стр. 237.


[Закрыть], а Новгородская первая и Н. М. Карамзин – Тогалом. О имени мастера более определенно сказать нельзя, так как при написании в различных источниках, касающихся этого события, созвучных слов «тогда», «тогал» и «догад» скорее всего могла произойти путаница[113]113
  Н. М. Карамзин. История государства Российского, т. IV. СПб., 1819, прим. 124, стр. 69, а также ПСРЛ, т. IV, прим. к стр. 41.


[Закрыть].

Не раз приходилось новгородцам отстаивать свою землю с оружием в руках. В 1300 г. шведы предприняли попытку прочно закрепиться в устье Невы, «из великого Рима от папы (Бонифация VIII) мастер приведоша нарочит, поставиша город над Невою» – крепость Венец земли (Ландскрону), «утвердиша твердостию несказанною, поставиша в нем пороки, похвалившеся оканьнии». Через год полки великого князя Андрея Александровича город взяли, «потягнуша крепко… запалиша и розгребоша»[114]114
  НПЛ, стр. 91.


[Закрыть]. По свидетельству Н. М. Карамзина русские при осаде употребляли огни (греческий огонь? – А. К.) и пращи[115]115
  Н. М. Карамзин. Ук. соч., т. IV, стр. 104.


[Закрыть], вероятно, в виде машин[116]116
  Н. Е. Бранденбург. Ук. соч., стр. 23.


[Закрыть].

Другое крупное столкновение со Швецией источники отмечают в 1322 г. Специально позванный для руководства военными операциями великий князь Юрий Данилович прежде всего «повеле порокы чинити». Затем состоялся поход к шведской крепости Выборгу в Карельской земле. «… И биша и 6-ю пороков, тверд бо бе, избиша много немец в городе, а иных извешаша, а иных на низ поведоша; и стоявше месяц, приступиша и не взяша его»[117]117
  НПЛ, стр. 96.


[Закрыть].

Не менее ожесточенную борьбу, главным образом с немцами, пришлось выдержать младшему брату Новгорода – Пскову. В 1272 г. небольшая дружина псковичей во главе с князем Довмонтом разгромила немцев, пришедших к Пскову «во кораблех, и в лодиях и на конех и с пороки»[118]118
  ПСРЛ, т. XXV, стр. 150.


[Закрыть].

В 1323 г. немцы, использовавшие разнообразную осадную технику, подступили и осадили Псков, «стояша у города 18 днии, пороки биюще[119]119
  Там же, т. X, стр. 190. Пороки «стены градные биаху».


[Закрыть], городы свои предвигающе, за лесами лезуще и лествица исчиниша хотяще через стену лести»[120]120
  Псковские летописи, вып. 2. М., 1955, стр. 23.


[Закрыть]. Псковичей выручили изборяне и князь Давид, подоспевший из Литвы: «И поиде на них… и пороки их отъя и грады их разруши и самех изби»[121]121
  ПСРЛ, т. X, стр. 190.


[Закрыть].

В 1341 и 1369 гг. немцы безрезультатно осаждали с пороками Изборск[122]122
  Псковские летописи, вып. 1. М. – Л., 1941, стр. 18, 19; вып. 2, стр. 28; НПЛ, стр. 354 и 370.


[Закрыть].

Из всех этих и аналогичных им известий явствует, что употребление метательных машин на северо-западе Руси во второй половине XIII в. и XIV в. было обыкновенным и необходимым действием. Вражеская техника была бессильна против Новгорода и Пскова, Обычны были уничтожение или пленение немецкой техники.

4

В 70–80-е годы XIV в. на Руси появилось огнестрельное оружие, которое со временем стало главным оружием Москвы. Не случайно первое упоминание об огнестрельном оружии связано с московскими событиями.

Как же сказалось появление огнестрельного оружия на развитии метательной техники? Огнестрельная техника, по мнению многих исследователей, развилась из огнеметного метательного оружия, но это не значит, что между ними нет существенной разницы. По словам Ф. Энгельса «введение огнестрельного оружия преобразующим образом подействовало не на одно собственно военное дело, но также на политические отношения подчинения и господства», а «введение артиллерии основательно изменило способы атаки укрепленных пунктов»[123]123
  Ф. Энгельс. Избранные военные произведения, т. I. M., 1936, стр. 2 и 288.


[Закрыть]. Введение огнестрельного оружия в конечном итоге означало большой качественный сдвиг….. «переворот во всех отраслях военного дела»[124]124
  Там же, стр. 2.


[Закрыть]. На это почему-то почти не обратили внимание авторы, касавшиеся вопроса о появлении артиллерии на Руси[125]125
  В. Г. Федоров. К вопросу о дате…, стр. 53–66. В. В. Косточкин этот сдвиг принял во внимание. (См. его работу «О «регулярной» планировке в крепостной архитектуре Московского государства». Ежегодник Института истории искусств Академии наук СССР, М., 1958, стр. 105–159).


[Закрыть]. Однако с возникновением огнестрельного оружия этот переворот произошел не сразу, а растянулся на многие десятилетия[126]126
  А. Н. Кирпичников. Военное дело средневековой Руси и появление огнестрельного оружия. СА, 1957, № 3, стр. 60 и сл.


[Закрыть].. Поэтому неправы те, кто говорит о существенном влиянии огнестрельного оружия на военное дело уже в ранний период его применения, т. е. во второй половине XIV в. и начале XV в.[127]127
  В. А. Богусевич. Военно-оборонительные сооружения Новгорода, Старой Ладоги, Порхова и Копорья. Новгород, 1940, стр. 3. С. А. Тараканова. К вопросу о крепостных стенах Пскова. КСИИМК, вып. XIII, 1946, стр. 79.


[Закрыть] Говоря о XIV–XVI вв., Ф. Энгельс указывает, что «артиллерия была еще в младенчестве, пушки были очень несовершенные, громоздкие, неповоротливые, порох был плохой, заряжались пушки с трудом, медленно, а каменные ядра выбрасывались лишь на короткое расстояние»[128]128
  Ф. Энгельс. Ук. соч., т. I, стр. 168, 259, 260.


[Закрыть]. Еще в XV в. «влияние нового оружия на общую тактику было весьма мало заметно»[129]129
  Там же, стр. 166.


[Закрыть].

Применение орудий вначале было ограничено осадными операциями; особенно часто и эффективно употреблялись пушки при обороне городов. В 1399 г., касаясь столкновения литовских и татарских войск на Ворскле, летописец оставил характерную запись: «Убо в поле чисте пушки и пищали недействени бываху»[130]130
  ПСРЛ, т. XI, стр. 173.


[Закрыть]. П. А. Раппопорт пришел к заключению, что пушки XV в. не могли причинить серьезного ущерба каменным крепостям (имеются в виду северные и центральные районы Руси)[131]131
  П. А. Раппопорт. Из истории военно-инженерного искусства древней Руси. МИА СССР, 1952, № 31, стр. 193. Имеется в виду не весь XV в., а только его первая половина.


[Закрыть]. Первые огнестрельные орудия были гораздо несовершеннее тогдашних метательных машин[132]132
  А. Л. Монгайт. Оборонительные сооружения Новгорода Великого. МИА СССР, № 31, 1952, стр. 59; А. М. Беленицкий. О появлении и распространении огнестрельного оружия в Средней Азии и Иране. Известия Таджикского филиала Академии наук СССР, 1949, № 15, стр. 21.


[Закрыть], тем более что обращение с последними было проще и безопаснее. Не удивительно поэтому, что появившееся огнестрельное оружие сразу не вытеснило метательные машины. Примерно до второй четверти XV в., в ранний период распространения огнестрельного оружия, старая метательная артиллерия не только не исчезла, но достигла наибольшей мощи в своем развитии. Это было связано с общим усилением средств осады и обороны к концу XIV в.

Сосуществование метательных и огнестрельных средств было характерно для Руси так же, как и для стран Западной Европы. Немецкий рыцарский орден, считавший себя в военном деле выше других государств, до 1384 г. имел для осады только метательные машины и другие доогнестрельные средства. И спустя 50 лет военные машины играли далеко не последнюю роль[133]133
  М. Jähns. Ук. соч., стр. 765, 766; W. Gоhlke. Das Geschutzwesen des Altertums und des Mittelalters. Das inittelalterliche Wurfzeug. ZWK, Bd. VI, H. 2, Dresden, 1912–1914, стр. 64.


[Закрыть]. То же самое было у других соседей Русского государства. В 1426 г. войско Витовта использовало при осаде Воронача пушки «и исчииивши пороки шибаху на град камение великое»[134]134
  Псковские летописи, вып. 2, стр. 40.


[Закрыть].

Первое дошедшее до нас известие о применении огнестрельного оружия против орд хана Тохтамыша со стен Москвы в 1382 г. передает характерную картину сосуществования старых и новых средств борьбы. Горожане «же тюфяки пущяху на ня, иные из самострел стреляху, и пороки шибаху, иные пушки великие пущаху»[135]135
  Цитируется по В. Г. Федорову – «К вопросу о дате…», стр. 28.


[Закрыть]. Более подробно этот момент описан в Типографской летописи: «Гражане, стерегуще град и супротивляющиеся им, возброняху им, своими стрелами стреляху с забрал, иние же каменьем шибахуть на ня, друзие же тюфяки пущаху на ня, а инии самострелы, стреляхуть и пороки шибахуть, иные пушки великие пущаху»[136]136
  ПСРЛ, т. XXIV, стр. 15. Подробная сводка и анализ летописных текстов о событиях 1382 г. приведены в работе В. Г. Федорова «К вопросу о дате…», стр. 28, 29 и сл.


[Закрыть].

Летописец хорошо отличал все эти орудия по своим функциям. Действие пороков определялось словом «шибаху», самострелов и луков – «стреляху», пушек и тюфяков – «пущаху». Этого бы не случилось, если бы все орудия были одинаковы по своему действию и обращению с ними. Упоминание пороков, уже 2 столетия совершенно определенно обозначавших в русских источниках метательные машины, является одним из доказательств принадлежности пушек и тюфяков к новому, огнестрельному оружию.

Со времен Н. М. Карамзина высказывались сомнения в принадлежности термина «пушка» к огнестрельным орудиям. Однако термин «пушка» никогда не обозначал метательных машин. Это – общеславянское и, по-видимому, изначальное название нового ствольного оружия, существовавшее уже в XIV в.[137]137
  Интересны некоторые данные о чешских пушках первой трети XV в. В документах под пушками подразумевались следующие разновидности: 1) ручницы, вес 2–3 кг, длина ствола – 30–45 см, калибр – 20–33 мм; 2) гаковницы – тяжелые крепостные ружья с крюком-упором, вес – 5–8 кг, длина ствола – 40–100 см (чаще 70–90 см), калибр – 20–30 мм; 3) тарасницы – орудия на стенах крепостей, вес – 40–95 кг и более (чаще 60–70 кг), длина ствола – 100–130 см, калибр – 40–45 мм; 4) «великие пушки», вес – 100–200 кг и более, калибр – 15–18 см и более, даже 85 см. Отсюда видно, как ручное оружие по своим данным постепенно переходило в артиллерийское; вероятно, и сам термин «пушка» – собирательный. (Более подробно см. J. Durdix. Znojemské puškarstvi v prvni třetinĕ 15 stoleti Historie a vojenstvi. Praha, 1955, 1, стр. 52–92), его же, Sztuka wojenna Husytow. Warszawa, 1955, стр. 83–93. Среди артиллерии названа hufica – длина ствола 50–90 см., калибр 160–230 мм.


[Закрыть]

Имеются другие факты, говорящие о том, что развитие камнеметной техники не прекратилось с появлением огнестрельного оружия. В 1392 г. во Пскове было поставлено 6 пороков[138]138
  Псковские летописи, вып. 2, стр. 29.


[Закрыть]. В 1394 г. немцы после восьмидневной осады поспешно отступили от Пскова, «порочная веретенища и поущичи чим ся били пометаша», как сообщает Псковская третья летопись. Другие Псковские летописи передают это сообщение как будто несколько иначе: «Пометавше многая своя замысления, пороки и пускичи» (Псковская вторая летопись)[139]139
  Там же, стр. 30, 107.


[Закрыть]; «пороки и пущичи пометаша» (Псковская первая летопись)[140]140
  Там же, вып. 1, стр. 25.


[Закрыть]. Можно сопоставить: порочные веретенища – пороки и пущичи – пускичи. Несомненно, здесь речь идет об огнестрельных и метательных средствах.

В Псковских летописях слова «пушки», «пущичи» и «пускичи» употреблялись в одном значении с огнестрельными орудиями – пушками[141]141
  Там же, вып. 1, стр. 56; вып. 2, стр. 45, 50, 145.


[Закрыть]; разница в их написании не считалась, видимо, ошибкой, так как они существовали в языковом обиходе. Сам термин «пущать» (пускать) в XIV в. и позже обозначал стрельбу из огнестрельных орудий; действие же пороков в течение их более чем двухвекового развития всегда обозначалось другим словом – «шибати», «бити». Исходя из тождества терминов «пушки», «пущичи» и «пускичи», следует признать ошибочным старое мнение о принадлежности пускичей к метательным устройствам типа восточного манджаника[142]142
  Н. Е. Бранденбург. Ук. соч., стр. 24; В. Г. Федоров. К вопросу о дате…, стр. 21.


[Закрыть].

Разноречивые свидетельства летописи отражают возраставшее разнообразие военной техники в конце XIV в., когда старые общие названия оружия перестали удовлетворять, а новые еще не установились. Последнее свидетельство применения русскими войсками пороков относится к 1398 г., когда после четырехнедельной бомбардировки из пороков новгородцам удалось принудить к сдаче крепость Орлец на нижнем течении Северной Двины: «Поставиша пороки и оступиша городок и начаша бити пороки»[143]143
  НПЛ, стр. 392.


[Закрыть].

В первой половине XV в. сообщений о пороках становится заметно меньше. Летописец, подробно перечисляя под 1451 г. «градной пристрой» москвичей, уже не упоминает метательных машин[144]144
  ПСРЛ, т. XII, стр. 76.


[Закрыть]. Последний раз[145]145
  Мы не приводим в основном тексте неясное для интересующей нас темы описание осады г. Ржева в 1447 г. князем Борисом Александровичем тверским: «С Ржев(ы), с града ж биаху овии пушками, а инии пращами, а друзии камение метаху, а овии стрелами, яко дождь пущаху». Пращи, здесь, по-видимому, означают ручное метательное оружие, но метание камней может предполагать наличие метательных машин. («Инока Фомы слово похвальное о благоверном великом князе Борисе Александровиче». Памятники древней письменности. CLXVIII, СПб., 1908, стр. XLVII, XLVIII).


[Закрыть] сообщает русская летопись о пороках в 1453 г. в рассказе об осаде турками Константинополя[146]146
  Многочисленная турецкая артиллерия оказалась слишком слабой, чтобы разрушить даже ветхие городские стены. При штурме турки пользовались техническими средствами, бывшими в ходу до изобретения огнестрельного орудия. Магомет «трупа людей своих не въсхоте взяти, по помышляше их метати пороки в град, да сгниют и усмрадят град». В ходе осады это варварское намерение не было выполнено как бесполезное. «Неции же в них добре знающе град сказываху ему (т. е. Магомету) величество града и пространство и ако не коснется им смрад и абие пришед с многою силою взяша их и пожгоша» (ПСРЛ, т. VIII, стр. 132).


[Закрыть]. Во второй четверти XV в. метательные машины, очевидно, вышли из употребления в русском войске[147]147
  Знания о старой метательной технике сохранились вплоть до начала XVII в. Упоминание пороков встречается в «Уставе ратных и пушечных дел» («Воинской книге»), написанном «пушкарских дел мастером» Онисимом Михайловым в 1607–1621 гг. Ряд статей устава озаглавлен «Наука как огненные ядра из пороков бросати». В статьях приводится рецептура изготовления зажигательных составов для поджога городских строений. (О. Михайлов. Устава ратных и пушечных дел (1607–1621), ч. 1 и 2. СПб., 1777, ст. ст. 395, 396 (стр. 85, 86), 403 (стр. 88, 89), 501 (стр. 160), 531 (стр. 172) и др. Вероятно, эти части устава не имели существенного практического значения и были созданы не без влияния европейских источников, где применение блид рекомендовалось и в XVI в. (W. Gоhlke. Das Geschützwesen…, ZWK, Bd. VI, H. 2, стр. 64; К. Нuuri. Ук. соч., стр. 41). Это же обнаружено нами в одной рукописи из герцогской библиотеки в Готте [Н. Fоlz. Lehrbuch des Buchsenmeister Pyrabollica, 1562 (Cod. Chart., B. 1032), л. 33 об.] – машина-праща для метания огня и в голландской рукописи XV–XVI вв. [Рукописное отделение Библиотеки Академии наук СССР (Q = 87), л. 8 об., 56 и 56 об.] – машина-праща и повозка с пращей, а также праща для метания огня (там же, л. 38).


[Закрыть]. Их место заняла все более совершенствовавшаяся огнестрельная артиллерия. Ее гром возвестил о силе и могуществе создавшегося централизованного Русского государства, вырвавшегося из рамок феодальной раздробленности.

Существует мнение, что в Казанском походе 1506 г. у русских были метательные «снаряды»[148]148
  Н. Е. Бранденбург. Боевые снаряды древней Руси. Военный сборник, т. LIX, СПб., 1868, стр. 15; его же. Исторический каталог…, стр. 25.


[Закрыть]. Больше того, В. Г. Федоров, обнаруживший редкое описание больших деревянных пушек, участвовавших в Казанском походе Ивана Грозного, предполагает в них метательные машины[149]149
  В. Г. Федоров. К вопросу о дате…, стр. 118.


[Закрыть]. Однако, рассказывая о первом походе, летописец вообще не упоминает о старой камнеметной технике[150]150
  «Казанская история». М. – Л., 1954, стр. 61, 62. Ср.: Московская рать «выидоша из судов на поле градное с небрежением поидоша ко граду пеши». И далее: «Начаша ко граду приступати с небрежением» (ПСРЛ, т. XIII, стр. 3).стр.25


[Закрыть], описание же взятия Казани в 1552 г. также не дает оснований для предположения о ее применении. Наоборот, хорошо известно, что осада Казани в 1552 г. была триумфом русской огнестрельной артиллерии. Поэтому нет сомнения, что упомянутые В. Г. Федоровым орудия входили в состав большого «стенобитного наряда», в упор стрелявшего по городу огромными ядрами, размером «в колено человеку и в пояс». Наряду с этим необходимо указать, что рассказ летописца о казанских событиях полон давно вошедших в обиход терминов огнестрельного боя; в одном месте он весь наряд называет «огненным», а орудия – «великими пушками», сообщая при этом, что дымное поле битвы наполнено пушечным и пищальным «гряновением»[151]151
  «Казанская история», стр. 135, 136, 141, 146 и сл.; ПСРЛ, т. XIX, стр. 132 и сл.; «История о великом княжестве Московском». СПб., 1913. Описание Курбским Казанского похода.


[Закрыть].

Источники всегда выделяют мощную осадную артиллерию. Это подчеркивает Воскресенская летопись в эпизоде осады Казани: «И тако прикатиша туры, снаряды… великии пуски на разбитие града и огненные пушки и пищали»[152]152
  ПСРЛ, т. VI, стр. 307.


[Закрыть]. Может быть, словом «пуски» летописец хотел обратить внимание не только на величину, но и на необычность конструкции этих пушек. Как видно из описи Казани XVI в., стволы некоторых пушек «большого наряда», оставленных в покоренном городе, были деревянные; к моменту составления описи железных частей у них не было: «Да в Муравлевой палате пушечные станы и колеса и пушки деревянные… четыре пушки деревянные без железа»[153]153
  В. Г. Федоров. К вопросу о дате…, стр. 114, 118; Материалы по истории Татарской АССР. Труды Историко-археографического института, т. 4, Л., 1932, стр. 3. (Здесь и далее подчеркнуто автором).


[Закрыть]. Деревянные орудия со стволами, обычно выложенными внутри железом, а снаружи скрепленными обручами, были широко известны в странах Европы и Азии в XVI в.[154]154
  W. Gоhlke. Nichtmetallische Geschützrohre. ZWK, Bd. V. H. 5, 1909–1911, стр. 141–149. В 1478 г. во время присоединения Новгорода к Московскому государству войска великого князя «оступили» город. Иван III, видя, что «город крепко в осаде стену огражен… иного боярина (первый ездил за продовольствием) к Пскову о пусках и о мостниках прислал и псковичи и тое к нему по его слову послали под Великий Новгород». (Псковские летописи, вып. 2, стр. 213, 214). Здесь пуски – также, несомненно, огнестрельное, а не метательное оружие. Никоновская летопись, касаясь этого же эпизода, определенно называет псковские орудия пушками (ПСРЛ, т. XII, стр. 174, 178, 179). Не означают ли «пуски», как это видно на примере Казани, особый тип деревянных осадных огнестрельных орудий, существовавших в XV–XVI вв.


[Закрыть].

Нельзя согласиться с мнением, что в летописях конца XV–XVI вв. вместо названия «пороки» появляются новые название и определение метательных машин – «градобитный наряд»[155]155
  В. Г. Федоров. К вопросу о дате…, стр. 110, и сл.


[Закрыть]. Под градобитным или стенобитным нарядом летописцы обычно понимали либо вообще осадные средства[156]156
  «Повесть о прихождении Стефана Батория на град Псков». М. – Л., 1952, стр.52; «Казанская история», стр. 136; «Сказание Авраамия Палицына». М. – Л., 1955, стр. 137.


[Закрыть] либо мощную осадную артиллерию[157]157
  «Казанская история», стр. 135 и сл.


[Закрыть], либо «градоемные хитрости» – «грады приступные», «туры великие», «лесы», «городы», лестницы, багры, рожны и пр., т. е. все то, что нельзя причислить к метательным машинам[158]158
  «Сказание Авраамия Палицына», стр. 178, 179. В качестве примера приведем описание действия военной техники при осаде татарами Пронска в 1536 г. (на этот пример ссылается В. Г. Федоров как на доказательство применения метательных средств); «Царь татарский велел приступати ко граду с пушками и с пищалми и градобитным наряды». Далее следует картина приступа, исключающая всякое участие пороков со стороны осаждающих. «Татары же приступиша всеми полки к городу, и с пушек и с пищалей начаша городу бити, а стрелы их аки дождь полетеша. И к стенам града приближашася, з града же против начаша пушки и пищали на татар пущати, а которые татарове к стене приступаша, и тех з города кольем и камением отбиша… гражане бишася и многих татар и с пушек и и с пищалей з города побиша». После неудачного штурма «татарове же отступиша в станы своя, царь же веле всем людям туры делати и градобитные приступы пасти, а хочет всеми людъми со все стороны к граду приступати». Горожане в ожидании нового приступа носили на «город колье и камение и воду». Узнав о том, что на помощь городу спешит московская рать, царь «приступ отложил, а туры и наряд велел пожечь», а сам с войском пошел прочь. (ПСРЛ, т. XIII, стр. 112, 113). «Очевидно, – пишет В. Г. Федоров, – наряд, как и туры, был деревянный, который при отступлении мог быть сожжен, как это зачастую отмечалось в летописи относительно прежних метательных машин». (В. Г. Федоров. К вопросу о дате…, стр. 110). Ошибка исследователя в данном случае происходит от того, что он смешивает стенобитные и метательные устройства. Татары сожгли туры и другие осадные сооружения – «градобитный припас», а метательные машины у них, несомненно, заменили пушки и пищали. В описании осады Константинополя турками, действие «наряженных стенобьенных ухищрений» отличается от действия пороков. «Турки нападоша на град в купе, с всех стран, кличаще и вопиюще, овии с огни различными, а инии лествицами, друзии с стенобитными хитростями и ины многи козни на взятие града» (ПСРЛ, т. VIII, стр. 128–132, 135 136, 138).


[Закрыть]. Кроме того, не следует смешивать стенобитные и метательные машины, одинаковые по своему назначению, но различные по устройству и действию.

Иностранцы, побывавшие в Московском государстве в XVI в. и внимательно приглядывавшиеся к русскому вооружению, хотя и говорят о доогнестрельных средствах войны, но не упоминают о метательных орудиях[159]159
  Ченслер. Книга о великом и могущественном царе. ЧОИДР, кн. IV, 1884, стр. 5, 6; С. Герберштейн. Записки о московитских делах. СПб., 1908, стр. 74–76. Упоминание И. Кобенцеля, что он видел в Москве две тысячи орудий со множеством разнородных машин, не доказывает существования метательной техники в XV в. (см. В. Г. Федоров. К вопросу о дате…, стр. 110).


[Закрыть]. Д. Флетчер, например, подробно описывает подвижную башню «гуляй-город», снабженную огнестрельным и другим оружием[160]160
  Д. Флетчер. О государстве Русском. СПб., 1906, стр. 68–70.


[Закрыть]. Все это заставляет признать, что метательные орудия вышли из употребления на Руси, по-видимому, в первой четверти XV в., т. е. примерно на 50–150 лет раньше, чем в некоторых странах Западной Европы[161]161
  В Западной Европе были известны случаи употребления машин даже во второй половине XVI в. в тех государствах (например в немецких княжествах), где были сильны пережитки феодальной раздробленности, а в течение всего XV в. эти орудия были общеупотребительны. К. Huuri. Ук. соч., стр. 214–218; Н. Е. Бранденбург. Исторический каталог…, стр. 25; A. Demmin. Die Kriegswaffen in ihren geschichtlichen Etwicklungen. Leipzig, 1891, стр. 850; Ed. Geßler. Рецензия на кн.: В. Rathgen. Das Geschütz im Mittelalter. ZWK, NF, Bd. III (XII), H. 4. Berlin, 1929, стр. 90.


[Закрыть] и Востока[162]162
  В Азии встречались случаи употребления машин в XVI в. (К. Huuri. Ук. соч., стр. 41).


[Закрыть].

Раннее исчезновение метательных машин свидетельствует об интенсивном развитии огнестрельной артиллерии в XV в., что было по силам только растущему централизованному Русскому государству.