Текст книги "Поединок"

Автор книги: Игорь Крутов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 22 страниц)

2

Калинин сидел за своим столом в полном одиночестве и размышлял, сжав голову обеими руками.

Итак, что мы имеем? Странную таинственную капсулу. Будем надеяться, что тайна ее происхождения очень скоро разъяснится.

Этот взрыв в Алтуфьеве наделал немало переполоха. Что он мог прояснить? Какой основной вывод можно сделать из этой истории? То есть что можно сказать с полной уверенностью?

Шмелев утверждает, что эта капсула каким-то образом связана со взрывом. Шампанское Дроздов пьет каждый день – и всегда из одного и того же бокала. На первый взгляд совершенно абсурдное предположение имеет тем не менее под собой логическое обоснование, пусть даже такое же абсурдное. Мы же только рассуждаем, правда?

Иван уверен, что капсулы этой до взрыва не было в бокале. И что после взрыва она в нем появилась. Он настаивает на своей интуиции. Похоже, лавры Маргариты Гессен не дают ему спать спокойно. Ну что ж, если он так просит, примем это как данность. Тем более что Иван, что бы Олег там ни говорил, тоже обладает схожим чувством.

Итак, начнем все сначала.

Капсула была у кого-то, кто взорвал зачем-то бочки, а потом каким-то образом проник к Дроздову и подкинул ее в любимую кружку последнего. Вот ведь бред какой… «Проник», «подкинул»…

Погоди-ка, Олег, погоди, а что не бред?

Разве этот взрыв не идиотизм? Это может быть что угодно, но только не террористический акт – никаких требований, насколько мне известно – а мне известно многое, – не выдвигалось. Значит, повторимся, это не террористический акт. И это не диверсия. Хулиганство? Шалунишки-мальчишки? Маловероятно. Хотя какая-то доля вероятности есть. Собрались ребята, решили устроить себе развлечение, достали взрывчатку и устроили своими собственными руками себе зрелище. Смотрят и радуются. Девочек пригласили, орешки кушают…

Стоп!

О, черт! Нет, быть не может! Нет, это слишком, слишком невероятно!

И все-таки, все-таки…

И все-таки это может быть.

Даже больше: скорее всего так оно и есть. Но тогда…

Тогда это черт знает что!

– Стрельцов?! – заорал Калинин.

И выбежал из кабинета. Зачем, куда? Он не думал об этом. Он почему-то был уверен, что если выбежит из кабинета, то в коридоре встретит своего заместителя, а если не выбежит, то будет ждать его до скончания века. Глупость, конечно, но иногда в нас живут ясные или неясные предчувствия, которым мы не всегда можем найти обоснования.

Так и получилось. Майор Стрельцов шел по коридору в направлении кабинета, из которого Калинин только что выбежал.

Увидев своего начальника с безумными глазами, он опешил и споткнулся на ровном месте. Через секунду он во весь рост растянулся на полу.

Калинин даже не улыбнулся. Мистика, подумал он. Это дело соткано из мистики.

– Встаньте, майор, – приказал он. – Прошу прощения, что напугал. У меня есть к вам разговор.

Стрельцов поднялся и сказал:

– У меня тоже.

Вид у него был при этом зловещим.

Стрельцов стоял посреди кабинета, а Калинин мерил комнату быстрыми и широкими шагами. Стрельцов видел, что его начальник пребывает в состоянии крайнего возбуждения.

Калинин носился по кабинету, а Стрельцов докладывал:

– Дроздов Глеб Сергеевич прописан на улице Каргопольской, во втором доме, квартира сорок пять, с тысяча девятьсот девяносто пятого года. По документам, приехал из Магнитогорска. Я послал туда запрос. К ним он приехал из Челябинска. В Челябинск он приехал из узбекского города Андижан. В Андижане его след обрывается – там его никто не знает.

– Интересно, – бормотал Калинин, – очень интересно. Продолжайте, майор.

Стрельцов пожал плечами.

– А нечего продолжать, – сказал он. – Концов нет. Как будто из воздуха человек материализовался. Как он появился, откуда – тайна сия велика есть.

Калинин остановился, но только на пару секунд. Он сказал:

– Ищите, майор. Ройте везде. – И он снова забегал по кабинету.

Стрельцов смотрел на него чуть устало. Когда же ему надоест так бегать? – думал он. Пожалел бы себя. И меня заодно.

Калинин вдруг остановился и спросил его:

– Послушайте, майор, как вы думаете: вот когда бензовоз с троллейбусом столкнулись – это было красивое зрелище?

– Что?! – Стрельцову показалось, что он ослышался.

– Я и сам чувствую, – сознался Калинин, – что у меня, как говорят, шарики за ролики заходят. Вы только ответьте на вопрос.

– То есть я вас правильно понял? – медленно начал Стрельцов. – Вы спрашиваете, красивое ли зрелище представляло столкновение бензовоза с троллейбусом или нет? Правильно?

– Постарайтесь не обращать внимания на этическую сторону вопроса, – кивнул Калинин. – Просто отвечайте.

– Не знаю, насколько оно было красиво, – осторожно ответил ему Стрельцов, – но то, что оно было ярким, захватывающим, – определенно.

– Вот! – воскликнул Калинин. – Вот именно! Конечно! Яркое, захватывающее! Красиво – слово не совсем точное. Спасибо, майор!

– За что? – так же осторожно поинтересовался Стрельцов.

– Вы убедили меня в том, что то, что пришло мне в голову, имеет смысл.

– Это бывает, – успокоительно сказал его заместитель.

– Послушайте, Стрельцов, я сам люблю пошутить, но сейчас не до шуток. Вы даже не представляете, что именно мне пришло в голову.

– И что же это?

Калинин снова заходил по кабинету, но на этот раз намного спокойней. Стрельцов без труда мог следить за всеми его передвижениями.

– Посмотрите, что получается, – сказал возбужденно Калинин. – Мы смотрели с вами необычные преступления, так? Необычные со всех точек зрения.

– Так, – согласился Стрельцов. – И что в этом было неправильного?

– Да правильно, правильно все было! – поморщился Калинин. – Но мы не упомянули еще одно качество, которое может объединять все эти преступления. Я буду перечислять, а вы следите за ходом моих мыслей. Договорились?

– Так точно.

– Вперед! Итак, пожар в гостинице «Украина». Как вы считаете, майор, это – зрелище?

– Неудобно говорить, но я согласен. Зрелище.

– Отлично. Столкновение бензовоза с троллейбусом – можно это назвать тем же словом?

– Разумеется. Это даже на пленку снимали.

– А мы не знаем, не снимали ли на камеру и остальные преступления. Очень может быть, что снимали. Идем дальше с вашего позволения.

– Идем.

– Человек сорвался с «тарзанки» – это, по-вашему, зрелище?

Стрельцов кивнул и ответил:

– Даже если он и не срывается, полет с «тарзанки» – всегда зрелище. А если у кого-то больная психика – то оборванная «тарзанка» может принести ему много дополнительных радостей.

– Совершенно верно, – устало выдохнул Калинин. – Ну и апогей всего, о чем мы только что говорили, – взрыв горючего в бочках в районе Алтуфьево.

– Это зрелище, для любого – зрелище, – улыбаясь, ответил Стрельцов. – Полыхнуло так полыхнуло!

– Ну вот, – сказал ему Калинин. – Что и требовалось доказать.

Стрельцов недоуменно на него уставился.

– Вы о чем? – спросил он. – Я не понимаю.

– Спрос рождает предложение, – объяснил ему Калинин. – А иногда предложение может опережать спрос. Понимаешь, что я имею в виду?

Когда он был эмоционально возбужден, он всегда путался в этих местоимениях: «ты» и «вы».

– Нет, – сказал Стрельцов.

– Я понимаю, версия бредовая. Но мы как-то договорились не обращать внимания на излишнее безумие версий, так?

– Ну…

– Ну и вот, – продолжал Калинин, не замечая, что его подчиненный разговаривает с ним не как с начальником. – В последнее время в славной нашей столице участились преступления, которые с полным правом можно назвать зрелищными. С этим ты согласен?

– Да, – кивнул головой Стрельцов. – Мы же договорились.

– Итак, преступления – зрелищные. Раз есть зрелища – значит, кто-то их устраивает.

– Логично, – ехидно проговорил Стрельцов.

– А ты не подначивай меня, – обиделся Калинин. – Ты дальше слушай. Раз кто-то устраивает зрелища – значит, кому-то это нужно! Так или нет?

– Маяковский какой-то, – пробормотал Стрельцов. – Но пусть так.

– Богатых сейчас развелось – хоть отстреливай, – сказал ему Калинин. – И не всегда эти богатые отличаются нравственностью, правда?

– Не всегда – это еще мягко сказано, – согласился Стрельцов.

– И мы берем безумную мысль и превращаем ее в рабочую версию. Сказать, что это за мысль, или сам догадаешься? Ну, майор! Говорите.

Стрельцов ошеломленно молчал, не в силах вымолвить ни слова.

– Черт знает что, – тихо заговорил он после продолжительной паузы. – Какая-то сволочь заказывает трагедию, а другая сволочь исполняет заказ. Я не могу в это поверить. Этого не может быть.

– И все-таки это похоже на правду, – сказал ему Калинин усталым голосом.

– Да это даже технически невозможно! – воскликнул Стрельцов. – Ну, ладно, пожар в гостинице, ладно, «тарзанка», можно все это устроить, если хорошо заплатят, да? Но – бензовоз?! Столкновение с троллейбусом?! Как это можно подстроить?!

– Ты сам заговорил о деньгах. Если есть деньги и связи – многое можно сделать. А тут рука чувствуется умная. Понимаешь меня?

– Бред, – покачал головой Стрельцов. – Бред, глупость. Но…

– Что – но? – заинтересованно спросил Калинин.

Стрельцов ответил следующее:

– Но если забыть о том, что это бред, то это объясняет если не все, то очень многое.

Калинин с шумом выдохнул воздух.

– Ну, слава Богу! – с облегчением заключил он. – А то я начинаю думать, что с ума схожу. Значит, как рабочая версия это вполне может сойти?

– Это звучит по-идиотски, но может.

– Неважно, как это звучит, главное, что мы все-таки до этого додумались.

– Интересно, – проговорил Стрельцов, – что за люди это проделывают?

Калинин встрепенулся.

– Да! – вспомнил он. – Капсула-то эта! Она появилась после взрыва. Будем считать, что оставил ее кто-то, кто имел к этому взрыву непосредственное отношение. Мы уже выяснили как бы, что это ловкие, умелые люди.

– Или один человек, – вставил Стрельцов.

– Или один, – легко согласился Калинин. – Так вот этот кто-то как-то проник и оставил капсулу в любимой кружке Дроздова. Зачем он это сделал?

– Это какой-то знак, – предположил Стрельцов.

– Может быть, – кивнул Калинин. – Или «черная метка».

– Что? – не понял Стрельцов.

– Помнишь «Остров сокровищ» Стивенсона? С чего роман начинается?

– Кто-то кому-то приносит «черную метку», – с трудом вспомнил Стрельцов.

– Которая означает скорую гибель получившего! – обрадованно подтвердил Калинин. – Можем допустить, что кто-то таким образом предупредил Дроздова о скорой гибели?

– И даже неотвратимости этой гибели, – добавил охотно Стрельцов.

– Вот-вот, – произнес задумчиво Калинин. – Именно что о неотвратимости.

Итак, они, казалось, выяснили для себя очень многое. Хотя, с другой стороны, и оставались там же, откуда начинали. Ни на йоту не приблизились к разгадке.

3

Офицер Службы безопасности Елена Соколова, которую сотрудники спецотдела «А» называли просто Леночкой, пребывала в полной растерянности.

Когда она представилась журналисткой из газеты, с ней разговаривали не слишком охотно. До начальника нужного отдела и вовсе не допустили. Но это, впрочем, было вполне понятно. Серьезные люди не очень-то доверяют газетчикам, и в большинстве случаев правильно делают, что не доверяют.

Но не уходить же ни с чем!

И она вытащила свое настоящее удостоверение, в котором черным по белому было написано, что предъявителю сего разрешены любые следственные действия во всех государственных учреждениях Российской Федерации. Леночка привыкла к всесильности своего удостоверения и была уверена в том, что ее немедленно свяжут с тем, с кем встречи она добивалась.

Не тут-то было.

Рано поседевший капитан устроил ей настоящий допрос с пристрастием:

– Почему вы сразу не показали удостоверение?

– Не видела в этом необходимости, – спокойно ответила ему Леночка.

– А почему вы решили сейчас его показать?

– Увидела, – так же ровно отвечала Леночка.

– Что увидели?

– Необходимость, – объяснила ему Леночка.

– Полковник Арсеньев не может вас принять.

– Скажите полковнику Арсеньеву, – посоветовала ему Леночка, – что в таком случае ему придется ответить не на мои вопросы, и тогда их будет побольше.

– Вы угрожаете?

– Вовсе нет, – пожала плечами она. – Просто ему могут задать помимо прочих и такие вопросы: почему он препятствует расследованию органов Службы безопасности и, например, почему в своей приемной держит хама?

– Это кто хам? – медленно спросил капитан. – Я?! Вы ответите за это. Я старше вас по званию. В вашем удостоверении сказано, что вы лейтенант.

– Вы не представились даже после того, как ознакомились с моими документами, – сказала ему Леночка. – Это хамство.

Капитан долго на нее смотрел, а потом, сделав над собой видимое усилие, проговорил:

– Извините. Моя фамилия Карпин. Лейтенант Карпин.

– Очень приятно, – сказала Леночка. – Лейтенант Соколова.

– Подождите немного, – попросил ее Карпин. – Я доложу о вас полковнику.

Он встал из-за своего стола и скрылся в кабинете.

Леночка осталась в приемной. Она уже жалела, что пришла сюда. Что-то подсказывало ей, что они поторопились. Но отступать было некуда.

Полковник Арсеньев был начальником отдела координации. Что это значило, Леночка представляла себе смутно, но именно сюда посоветовал ей обратиться не кто иной, как Стрельцов.

В приемную вошел Карпин и четко произнес:

– Полковник Арсеньев ждет вас. В вашем распоряжении пятнадцать минут.

Леночка ослепительно улыбнулась.

– Ну вот видите, – сказала она. – Ничего страшного не произошло. А насчет минут – это вы погорячились.

Карпин покраснел, но ничего не сказал. Леночка прошла мимо него и вошла в кабинет.

Полковник Арсеньев встретил ее, стоя около стола.

– Полковник Арсеньев, – представился он. – Кто вы такая, мне уже доложили. Не могли бы мы сразу перейти к делу? Очень много работы.

Леночка села за стол напротив его кресла. Арсеньев тоже сел и нетерпеливо посмотрел на посетительницу.

Леночка открыла свою сумочку, достала из нее капсулу и положила на стол перед полковником.

– Не могли бы вы рассказать мне что-нибудь об этой штуке? – спросила она.

Полковник взял капсулу в руки. Леночка внимательно следила за ним. Лицо полковника Арсеньева едва уловимо изменилось.

– Откуда это у вас? – небрежно спросил он.

Леночка молча на него смотрела – то, что ответа не будет, было очевидно.

– Ах, ну да, – сказал полковник, осторожно кладя капсулу обратно на стол. – Понимаю. Говорить вы можете не все. Понимаю, – и замолчал.

– Итак, – повторила Леночка. – Что вы можете сказать об этой капсуле?

– Ничего, – после паузы ответил полковник.

Леночка опешила.

– Ничего?! – переспросила она.

– Ничего, – подтвердил полковник. – Знаете, что? Мне кажется знакомой эта штучка, но полностью я не уверен, а о том, в чем я не уверен, я не рассказываю. Знаете, что мы сделаем? Вы, пожалуй, оставьте эту вещицу мне на экспертизу, ладно? А через недельку приходите за ответом.

– Через недельку? – уточнила Леночка, думая, что ослышалась.

– Так точно, – кивнул полковник, – через недельку, самое большое – через десять дней.

Леночка покачала головой.

– Боюсь, что у меня нет столько времени, – сказала она.

И встала.

– Извините, что оторвала вас от работы.

Она поняла, что сделала ошибку, придя сюда.

Они со Стрельцовым сделали ошибку, недооценив эту, как выражается полковник, «вещицу». Она положила капсулу в сумочку и обратила внимание, что полковник проводил ее взглядом до самого финиша.

– Простите, лейтенант, – сказал полковник, – не могли бы вы еще раз показать мне эту капсулу?

– Нет, – решительно ответила Леночка. – Извините, полковник, но не могу.

– Я только хотел посмотреть, что там внутри, – объяснил он.

Леночка внимательно на него посмотрела.

– Там, внутри, – проговорила она медленно, – лежит пластинка. На ней латинскими буквами написано: «Спартак». И все.

Полковник недоверчиво на нее посмотрел.

– Все? – переспросил он.

– Все, – не моргнув глазом соврала Леночка. – А что вас удивляет?

Полковник замотал головой.

– Да нет, ничего, – быстро сказал он. – Только я вам настоятельно рекомендую оставить это мне на экспертизу. Для вашего же блага.

Леночка смотрела на него как-то по-новому.

– Кажется, вы намекаете мне, полковник, – сказала она чуть насмешливо, – что можете отобрать у меня насильно то, что впервые в жизни видите. Откуда такая заинтересованность? Или вы все-таки что-то знаете?

– Вы говорите чепуху, – зло огрызнулся Арсеньев. – Я вас больше не задерживаю.

– Я вас тоже, – гордо ответила Леночка и направилась к выходу.

Полковник не отрываясь смотрел ей вслед. Наверное, потому, что Леночка неотразимо покачивала бедрами.

Как только дверь за ней закрылась, полковник Арсеньев поднял трубку с телефонного аппарата, набрал номер и, едва ему ответили, сказал:

– Нужно посоветоваться. Кажется, я только что сделал непростительную глупость.

Леночка была растеряна. Что происходит?! Ее отфутболили? И кто?

Нет, это было в высшей степени непонятно!

4

Калинин уже несколько дней ночевал в кабинете. Возвращаться в пустую квартиру было свыше его сил.

Так было не всегда. Но холостяцкая жизнь вполне устраивала Олега, и квартирку свою, неожиданно уютную для холостяка, он любил и рассматривал как нормальную берлогу, то есть надежное укрытие от житейских бурь и невзгод.

Но теперь находиться дома для Калинина было все равно что находиться под пыткой.

Несколько недель бушевал его роман с Верой – бывшим бухгалтером банка, которой он помог не обанкротиться. Встретившись с этой потрясающей женщиной, он на какое-то время даже забыл о своих незыблемых холостяцких принципах и начал всерьез задумываться о женитьбе. Но любовь закончилась так же быстро, как и началась. Вера ушла и ничего не стала объяснять. Да тут и объяснять нечего. Он слишком много времени отдает работе. Женщины в его жизни всегда занимали место где-то на периферии и, как правило, это чувствовали. А такой женщине, как Вера, нужно было постоянное, перманентное непрекращающееся преклонение. И соответственно обожание. Ничего этого Калинин дать не мог ни одной женщине мира. Ее уход был столь же естествен, как и болезнен. В любом случае он состоялся, этот чертов уход.

Он понимал, что все, что закончилось, – закончилось. Навсегда. Он никогда не станет таким, каким хотела бы его видеть Вера, а она никогда его таким не примет, – и здесь ничего не попишешь. Объективность. Данность. Константа.

Если нельзя избежать боли, можно ее уменьшить – немного. Или просто стараться об этом не думать. Пока Олег на работе, он застрахован от всяких дурацких личных переживаний. Дома он не гарантирует себе душевное спокойствие. Раз так – не надо ходить домой, хотя бы некоторое время.

Но и в кабинете, едва он только гасил свет, чтобы попробовать поспать несколько часов, на него наваливалась такая тоска, что он начинал злиться на самого себя: что это за мелодраматические заморочки?! Спи, Калинин, спи, мать твою растак! Спи!!!

Но сон не шел, только под утро ему удавалось вздремнуть час-другой. Хотя, к его удивлению, ему и этого хватало для того, чтобы чувствовать себя отдохнувшим.

Звонок заставил подскочить его на месте. Звонил телефон на его столе. «Кто это среди ночи?» – с удивлением подумал Калинин.

Это был Стрельцов.

– Олег Романович! – Голос его заместителя был как-то слишком уж спокоен. – Извините, что беспокою.

– Ничего, майор, – сказал ему Олег. – Вы все-таки на работу звоните себе, а не ко мне домой.

– Я звонил к вам домой, – сообщил ему Стрельцов. – Там никто не поднимал трубку, и я вспомнил, что иногда вы…

Калинин перебил его:

– Понятно. Что у вас, Стрельцов?

– Олег Романович! – снова слишком спокойно проговорил Стрельцов. – Когда вы в последний раз видели Леночку?

– А что случилось? – насторожился Калинин.

– Я прождал ее весь вечер, – объяснил ему заместитель. – В последнее время мы живем у меня.

– Понимаю.

– Ну вот. Дома ее тоже нет, я звонил. Она не могла задержаться где-нибудь так, чтобы не предупредить меня. Но ее нет, она меня, как вы поняли, не предупредила, и я волнуюсь за нее.

И все это он говорил невыносимо спокойным голосом. Робот какой-то. Калинин медленно ответил:

– В последний раз я видел ее в кабинете, Юра. Вместе с тобой.

– Понятно. – Голос Стрельцова звучал по-прежнему ровно. – Извините, Олег Романович. Спокойной ночи!

Калинин взъярился.

– Погоди трубку бросать! – заорал он на подчиненного. – Ты что думаешь – это твое личное дело? Невеста потерялась, да?!

– Олег Романович…

– Молчать! Слушать!

– Слушаю вас, товарищ подполковник.

– Так-то лучше, – медленно остывал Калинин. – Итак, мы не смогли остановить ее, и она ушла… – Он запнулся. – Ушла туда, куда ушла. Домой она не приходила, к тебе тоже, на работу тем более. Матери ее звонил?

– Бесполезно, Олег Романович. Она не могла к ней поехать.

– Почему это? – удивился Калинин.

– Нет, она могла, конечно, – исправился Стрельцов. – Но она не могла от нее мне не позвонить. Звонить Надежде Семеновне – значит, необоснованно пугать ее. Надежда Семеновна – это мать Елены.

– Ясно, – проговорил Калинин. – А Елена – это Леночка, понятно. Думаешь, необоснованно?

– Не знаю, Олег Романович, – признался Стрельцов. – Я не знаю, что думать.

– Раньше надо было думать, – проворчал Калинин. – Советоваться с начальством нужно почаще. Глядишь, оно тебя от неприятностей убережет.

Стрельцов молчал. Калинин выругал себя. Человек переживает, а ты к нему с нравоучениями, когда ты, Калинин, человеком станешь?

– Сиди дома и жди звонка, – приказал он подчиненному. – А я, извини, сводку по городу проверю.

– Хорошо, – сказал коротко Стрельцов и повесил трубку. Мужчина, с невольным уважением подумал Калинин о своем заместителе. Настоящий.

Сводка ничего определенного не дала. Женщина с данными Елены Соколовой ни по каким сводкам не проходила.

Ну, хоть это слава Богу, подумал Олег. Но где же она может быть?

Он посмотрел на часы. Восемь! Ничего себе время бежит! Калинин снял с телефона трубку и набрал номер Стрельцова. Тот ответил сразу – ждал.

– Алло! Юра? Выезжаю за тобой. Вместе поедем к Леночке домой.

– Вы уверены, что это необходимо? – спросил его Стрельцов.

– Приказы начальства не обсуждаются, – напомнил ему Калинин. – А выполняются. Так что жди.

– Есть, – сказал Стрельцов и повесил трубку.

Он подъехал к дому Стрельцова и тут же увидел своего заместителя. Юра стоял у дороги и спокойно смотрел, как Калинин подводит машину прямо к нему.

Сев в салон, Стрельцов ровным голосом, словно и не было у него бессонной ночи, сказал:

– Доброе утро.

– Посмотрим, насколько оно доброе, – проворчал Калинин вместо ответа и нажал на газ.

Стрельцов промолчал.

– Показывай дорогу, – сказал ему Калинин. – Я плохо знаю.

Стрельцов молча кивнул.

– Слушай, – спросил его Калинин, – а отчество у тебя, кажется, Алексеевич?

– Так точно, – ответил тот. – Сейчас направо.

Все оставшуюся дорогу они ехали, можно сказать, в полном молчании. Только иногда Стрельцов давал короткие указания типа «направо», «налево» и тому подобное.

О самом страшном они старались не думать. И так уже сделано непростительно много ошибок. В работе они случаются. Но самая опасная ошибка – в разгар дела заниматься выяснением отношений.

Калинин ехал молча и только изредка чертыхался вслед неосторожным водителям, которых, по его мнению, развелось так много, что впору брать свой служебный вертолет и никогда с него не слезать.

– Вот ее дом, – сказал наконец Стрельцов – Давайте заедем прямо во двор. В эту арку, пожалуйста.

Калинин послушно свернул в арку.

Машина въехала во двор.

Из машины они вышли одновременно. И почти сразу же услышали крик Леночки:

– Юра-а-а!!!

Они подняли головы и увидели ее, Леночку. Лейтенант Службы безопасности Елена Соколова, столько принесшая неприятных минут своим коллегам, стояла на подоконнике шестого этажа и махала им рукой, в которой было зажато что-то наподобие тряпки. Окна ее квартиры были раскрыты настежь.

– С ума сошла! – вымолвил Стрельцов, глядя на невесту круглыми от удивления глазами. – Окна моет!

Это было странно, если не сказать больше, но Калинин так ничего и не успел сказать. Потому что в этот момент Леночка начала падать.

Как-то неловко оступившись, она словно споткнулась обо что-то и полетела вниз головой прямо на асфальтовую площадку под окнами.

– Не-е-ет!!! – изо всех сил закричал Стрельцов и бросился к ней, чтобы успеть перехватить, чтобы хоть как-то смягчить падение.

Калинин остался на месте и завороженно смотрел на Леночку, которая летела слишком быстро. Быстрее, чем Стрельцов бежал к ней. Он знал, что тот не успеет, но надеялся на чудо.

Но чуда не произошло.

С пронзительным криком Леночка упала прямо на асфальт. Стрельцов совершил невероятное, но этого оказалось недостаточно. Он опоздал на какое-то мгновение. Минуя его протянутые руки, Леночка рухнула на землю, с отвратительным стуком ударившись головой об асфальт.

Стрельцов бросился к ней, но тут его остановил повелительный окрик Калинина:

– Стоять, майор!

Стрельцов замер, глядя во все глаза на Леночку, из-под головы которой начинала стекаться в лужицу кровь.

– Леночка… – проговорил он. – Зачем мы приехали?! Из-за нас…

Он даже не мог к ней прикоснуться сейчас – это были азы оперативно-следственной работы.

Калинин подошел к нему.

Широко раскрытыми глазами Леночка смотрела в небо – и ничего уже не видела.