Текст книги "Поединок"

Автор книги: Игорь Крутов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 22 страниц)

2

Услышав про команду «Спартак», Шахов действительно включил систему АПУ, которая находилась в избранных кабинетах Старой площади. А кабинет Шахова был избранным. Вернее, он сам его таким сделал.

Некоторое время они сидели молча.

Слишком много скрывалось за этими простыми словами. Шахов и Дроздов могли вообще больше не говорить ни слова – все было ясно.

Ясно, что у Дроздова есть серьезный компромат. Очень серьезный. Может быть, самый серьезный. И еще ясно то, что он знает, кому именно направить его в том случае, если что-нибудь будет угрожать его жизни...

Шахов это понимал.

Как ясно и отчетливо представлял себе, что вот и настал тот самый день, когда его, Шахова, гения подковерной борьбы, одного из самых одаренных учеников «гнезда Чубайсова», загнали в угол. И кто загнал?

А главное – за что?!

Ну не взрывал он этот трижды неладный терминал, не желал он ничего дурного Дроздову. Не же-лал!

Психическое напряжение достигло пика, и неожиданно на ум пришли какие-то дикие дворовые куплеты из того самого детства, которое принято называть «счастливым и босоногим»:

 
Поработал я на власть,
Брежневу в угоду.
Как теперь я буду красть,
Выйдя на свободу?..
 

Странно, но эти бредовые строчки неожиданно помогли ему собраться – Шахов почувствовал, как ему становится лучше…

– Что?

– Ты что-то сказал? – повторил Дроздов.

– А… Нет.

– Мне послышалось. Похоже на стихи.

– Здесь акустика такая. Наверное, Пономарев поет, – усмехнулся Шахов.

– Кто это?

– Один кретин… Знаешь что, я не знаю, чем тебе поклясться, что моей вины во взрыве нет… – Шахов говорил с долгими паузами, как будто тщательно подбирал слова. – Давай мы сейчас спокойно разойдемся, а через некоторое время – оно мне нужно для того, чтобы я провел собственное расследование по твоей проблеме… – Шахов намеренно подчеркнул слово «твоей». – К тому же я плохо себя чувствую. Договорились?

Дроздов посмотрел на собеседника. Нехорошо посмотрел.

Со скрытой угрозой…

Наконец, выдавил:

– Помни, что я сказал насчет твоей жены.

– Оставь ее в покое! – взорвался Шахов и, вскочив, стал мерить кабинет длинными нервными шагами.

Дроздов усмехнулся.

Что же, можно считать, что основная цель визита была достигнута!

– Компромат остается в тайнике, пока я в целости и сохранности, – сказал Дроздов и вышел, не прощаясь…

Дальнейшие события, которые произошли в кабинете Шахова, показали, что дальновидный Дроздов просчитал все очень четко и логично.

Шахов выпил успокоительное, но так и не пришел в себя. Вновь принялся ходить по кабинету туда-сюда…

«Вот ведь гад. Вовремя про жену вспомнил. О, подлость человеческая! О, как я их всех ненавижу!»

Свою жену Шахов боготворил, и если бы она хоть что-нибудь узнала о команде «Спартак», то финал был бы предрешен – Шахов остался бы один.

Нет! Без Олечки ему не жить!

Он вызвал помощника и велел ему разыскать агента Моисея...

Секретный сотрудник спецслужб, проходящий по всем документам под обозначением «Моисей», был высоким, атлетически сложенным мужчиной неопределенного возраста.

Способность мимикрировать, пожалуй, была его основной отличительной чертой. Это был настоящий человек-хамелеон.

Именно ему Шахов поручил вести круглосуточное наблюдение за Дроздовым, снабдив всеми необходимыми для этого полномочиями.

– Я не буду говорить банальностей типа того, что он должен быть жив и невредим или ни один волос не должен упасть с его головы, – сказал в заключение инструктажа Шахов. – Это подразумевается точно так же, как наше с вами дыхание. Вы меня хорошо поняли?

Агент Моисей кивнул.

– Еще раз спрашиваю – хорошо поняли?

Агент кивнул второй раз.

Он так и не произнес ни единого слова. Где-то шестым чувством он ощущал, что наступит момент и ему придется Дроздова ликвидировать. Так было уже много раз.

А Моисей редко ошибался…

3

Дервиш остановил свою машину возле обычного дома из красного кирпича. За последние годы в Москве в основном строили только такие, и было непонятно – то ли это дань моде, то ли действительно мэр заботился о своих подопечных. Дервиш, например, считал, что такие дома воздвигают по одной причине: легче украсть кирпич на дачи…

В этом доме жил старый приятель Дервиша, которого все называли только по прозвищу – Гамлет.

Потому что он был вор в законе.

4

Старый вор в законе Гамлет уже ничему не удивлялся. За последние десять лет случилось столько всего, что скажи сейчас Гамлету: «Эй, брат, слышал, Президент от СПИДа умер?», он спокойно воспринял бы и эту новость, пожал плечами и вновь уткнулся в телевизор…

Больше всего в Москве Гамлета поразил именно телевизор. Не сам по себе и не своей маркой – таких «Сони» и у них на зоне было навалом (один даже был в БУРе[2]2
  БУР – барак усиленного режима.


[Закрыть]). Нет, телевизор поразил другим – обилием программ.

Десяток каналов, включая кабельный и спутниковые, каждый день выдавали гигантскую порцию информации. И выдавали так лихо, что невозможно было оторваться. Целыми днями Гамлет валялся на продавленном диване и щелкал кнопками. До тех пор, пока не нужно было заниматься «делами»…

И вот сейчас, когда ему передали, что его ждет какой-то странный человек, назвавшийся Дервишем, Гамлет лишь кивнул и вновь уставился в экран.

Показывали какой-то документальный фильм, названия которого Гамлет не знал (включил поздно). Известный на всю страну режиссер, который последний понял, что так жить нельзя, и за последние годы менял «окраску», как хамелеон, беседовал с пацанами в детском приемнике.

«…– Ребята, какие профессии вам нравятся? Кто кем хочет быть?

– Кооператором!

– Кооператором!

– А ты?

– Нет, я кооператором не буду.

– А кем ты хочешь стать?

– Коммерсантом.

– Почему?

– Ну… денег много…

– А ты думаешь, коммерсанты – это те, которые в ларьках работают?

– Нет, почему, можно магазин открыть… Одежду всякую продавать…

– А я уже работал в ларьке. У брата. Два «лимона» стырил и убежал…»

Не выдержав, Гамлет криво усмехнулся.

«…– И что ты с ними сделал?

– Пропил, проел…

– Как тебя зовут?

– Антон

– Разве может человек с таким именем быть бандитом?

– Может!

– Знаешь, был писатель с таким, как у тебя, именем, Антон… Кто подскажет?

– Пушкин!

– Нет, не Пушкин, Антон Павлович Чехов. Кто из вас хочет стать писателем?

– Писателем неинтересно.

– А космонавтом?

– Чего?!

– Шофером?

– Я! Я хочу быть шофером.

– Почему?

– Там «шару» всегда можно сделать!..

– Ты воруешь?

– Ага.

– Тебе что, в тюрьму хочется?

– Не, на воле лучше…»

За спиной Гамлета раздался осторожный шорох. Он обернулся, уже зная, кого увидит. Это был Немой. Слуга. Телохранитель. Левая и правая рука дьявола. Тот, кому Гамлет мог доверить свою жизнь. И даже жизнь дочерей…

«Вас ждут», – показал Немой.

– Знаю.

«Он волнуется»

– Ничего страшного.

«Это не простой человек».

– Ступай! – чуть раздраженно приказал Гамлет. И вновь уставился в экран телевизора, где режиссер «пытал» ребятишек дальше:

«…– Ты думаешь, можно воровать и не попасть в тюрьму?

– Можно!..

– Можно!..

– Можно, но только осторожно!..

– А если попадешь, что ты там будешь делать?

– Перстаки.

– Перстаки? Что это такое?

– Наколки на пальцах.

– А потом, когда выйдешь из тюрьмы?

– Можно в Китай поехать.

– Там что будешь делать?

– Китайцев «бомбить», что еще!

– Китайцы богатые?

– Богатые…

– Поднимите руки – кто курит?

– Тут все курят, дядя.

– А ты, Леночка?

– Я с семи лет курю…»

Гамлет резко нажал на кнопку, экран послушно умер и стал черным. Некоторое время старый вор сидел, бессильно уронив руки и опустив голову. Так обычно сидят раскаявшиеся преступники в добротно сделанных фильмах. Но так никогда не бывает на самом деле. По крайней мере, Гамлет не видел…

Надо было идти. В соседней комнате его ждали.

Гамлет знал, кто его ждет. А главное – зачем ждет. И поэтому всячески оттягивал эту встречу. Нет, он, конечно же, не боялся. Чего может бояться человек его ранга? По большому счету – ничего.

А остальных «счетов» Гамлет не признавал…

Резко выдохнув, как будто шел на большую глубину, Гамлет поднялся и направился в гостиную, где его ждали.

Дервиш отказался от угощения, сказал, что пить не может – за рулем.

И снова требовательно посмотрел на старого вора. Ждал его ответа…

Вчера у них была предварительная встреча, и Дервиш рассказал, что ему нужно от Гамлета. Тот не стал делать больших глаз, морщинить лоб, вскидывать брови, охать и ахать. Напротив – стал очень серьезным, опустил большую лохматую голову.

– Ты должен помочь мне, Гамлет, – еще раз повторил Дервиш.

Ничего себе, помочь! Отправить десяток «быков» на верную гибель. Это же «вилы»…

Будь на месте Дервиша кто-нибудь другой, Гамлет бы знал, как ответить: если фраер залетный, мигнул бы глазом – и нет больше фраера, вмиг его «опустит» Немой; ну а если «полнота» попадется, тут уж сам Гамлет объяснит, что распоряжаться жизнями своих ребят ради такой пустячной забавы он не вправе.

Но Дервиш!

Это был единственный человек, которому когда-то Гамлет дал «золотое слово вора», что один раз в жизни сделает все. Потому что Дервиш спас его девочек – близняшек Анну и Марию, его кровиночек, его смысл на этой проклятой Богом и Сатаной земле. Спас Дервиш близняшек, и все – в кабале теперь Гамлет, в вечной кабале…

Правда, кабала эта состоит всего из одного желания. Вернее – из жертвоприношения.

Но он не варвар!

Он – Гамлет! Вор в законе. Он знаменитый тбилисский карманник Самвал Гаспарянц. Его все знают, он всех знает. И Тимура знал. И Гогу Барачинского. И Гиви Кантария. И Отарика…

Всех!

– Я жду твоего слова, Гамлет, – произнес Дервиш.

Казалось, он не давил, но каждое слово входило в уши Гамлета, как гвоздь входит в крышку гроба.

– Дервиш, я бы мог для тебя все сделать… – начал Гамлет.

И остановился. Что еще скажешь?

Если «быков» подставить – сделать так, как просит Дервиш, отправив их на алтуфьевскую «бойню», – то все. Аллес! Нет больше золотого вора-универсала Гамлета! Нет!!!

Он ничего не успел скопить. Так, есть кое-какая мелочишка в камушках. Но «дела» – нет. А сейчас без твердого «дела» ты ноль.

Девчонки держали!

Ради них не рисковал. Ради них не лез никуда. Все больше по мелочам – «черные» суды да «толковища»…

Эх, жизнь-жестянка!

Давно надо было рвануть в Штаты. Ведь приглашали родственники. Вон Япончик рванул, и ничего. Попался, правда. Но это кому как повезет. А Гамлету обычно везло…

И девочкам было бы спокойнее. И армянская диаспора там очень мощная. А что еще человеку на старости надо, кроме того, как почувствовать, что ты не презираем и хоть кому-то (хоть одному!) нужен.

– Я вижу, тебе тяжело, – вновь заговорил Дервиш.

– Не в этом дело!

– Когда-то ты мне дал слово.

– «Золотое слово»! – подчеркнул Гамлет, его глаза заблестели. – Знаешь, что мне рассказывали старые кутаисские воры? Раньше, если князь приходил в ресторан и у него не хватало денег расплатиться, он отрывал один ус и оставлял его. Так и ходил с одним, пока на нем был долг, чтобы все видели. Порода!

– В тебе тоже чувствуется порода.

– Была!

– И есть.

– Нет… Стухла. Шутка, – невесело усмехнулся Гамлет. – Сейчас одна забота осталась – девочек моих на ноги поднять…

– Они учатся?

– Да! В лицей отдал. Десять тысяч «зеленых» в год. С ума сойти!

– Зато умнее нас с тобой будут…

– Надеюсь… – Гамлет нахмурился, он вдруг вспомнил детей из документального фильма известного режиссера, который только что смотрел. Нет, ради детей он пойдет на все!

Пора «завязывать» с этим подлым миром. Может быть, этого сумасшедшего Дервиша с его бредовой идеей – устроить «битву» между «быками» и дроздовцами – послал сам Господь. В конце концов, все, что ни делается, к лучшему!

Дервиш заметил, что у старого вора произошли изменения в настроении. Только он не мог еще понять – в какую именно сторону. Гамлет принадлежал к той породе непредсказуемых людей, которые в каждую следующую секунду могли запросто сунуть шило тебе в шею. Причем сделать это играючи. Вдруг – нашло что-то на него или настроение испортилось.

Дервиш опустил левую руку под стол, несколько раз с силой сжал и разжал ее, приводя в порядок кровообращение. Он был в хорошей форме, справиться с Гамлетом не представляло особого труда, но кто знает – в него могли стрелять из любой точки этой комнаты. А что вы хотите, может быть, старый вор раздумал держать свое «золотое слово»?

Тогда выход один – убить Дервиша.

Он усмехнулся. Это будет трудно сделать…

– Согласен, – наконец сказал Гамлет. – Но мне понадобятся деньги. Много денег.

– Деньги будут. В разумных пределах, конечно.

– Смотря что ты называешь разумными пределами.

– А вот это уже деловой разговор!

Глава 11
СТАРИК И ДРОЗД

Телефонные звонки. – Прогулки по Алтуфьеву. – Пьяница и «патруль». – Иван вступается за слабого. – Николай. – Квартира Старика. – Сто тысяч долларов. – Дроздов и его команда. – Почему Дроздов не ест? – Обвинение Старика. – Отсутствие доказательств. – Обвинение Дроздова. – Старик понимает, что проиграл. – Мир? – Второе обвинение Дроздова. – Старик идет на кухню.

1

Над ухом затрещало так неожиданно, что Иван подскочил на месте, мгновенно просыпаясь.

Не сразу понял, что произошло. Спустя полминуты он сообразил, что это звонил обыкновенный телефон.

Аппарат зазвонил впервые с того момента, как он переступил порог этой квартиры, так что ничего удивительного в его растерянности не было. За это время Иван просто забыл, что у него дома может существовать такая штука, как телефон.

Который в эту минуту разрывался на части, требуя к себе внимания. Иван снял трубку и сказал в нее:

– Алло!

И услышал голос Старика:

– Ваня? Будь добр, приди ко мне сегодня. Часикам к пяти вечера. Договорились?

Дроздов сказал ему, чтобы он не появлялся больше в доме Старика. Нужно было как-то выиграть время, чтобы попробовать выйти из щекотливой ситуации, и он не очень уверенно произнес:

– Андрей Егорович? – будто бы не узнал по голосу, впервые слышит его по телефону.

Но Старик его перебил:

– Вот и хорошо, милый.

И положил трубку.

Иван озадаченно уставился на свой аппарат. Он даже не стал его слушать, этот старый хрыч, он даже не поинтересовался его мнением! Что за наглость?!

Иван усмехнулся. А чего ты хотел, спросил он себя. Ты думаешь, их интересует твое мнение? И почему это ты возмущаешься? Почувствовал надежную защиту в лице Дроздова? Быстро ты ориентируешься…

Идти или не идти? Дроздов заявил, что Старик не жилец на этом свете. Не знаю, что он имел в виду, но похоже, что грядут грандиозные разборки. Старик не последний человек в этой организации, его слово много значит. А вдруг он почувствовал? Вдруг он призывает Ивана на помощь? Тогда как? Встать на его защиту? Победить в бою Дроздова? Нереально. А даже если это и получится ни с того ни с сего, что это даст? Кто такой этот Дроздов? Чего хочет? Разобрались там с капсулой или нет?

Снова зазвонил телефон, и снова Иван вздрогнул. Ну вот, то молчал, то остановиться не может. Не было ни гроша и вдруг алтын.

Он снял трубку:

– Алло!

– Иван? – Это был Дроздов.

– Долго жить будете, Глеб Сергеевич. Только вот про вас думал.

– Что так? Решал, докладывать мне о звонке Старика или погодить немного? А?

Вот стервец, восхищенно покрутил головой Иван и ответил:

– Точно.

Дроздов хохотнул.

– Высоко сижу, далеко гляжу, – насмешливо вспомнил он сказку своего детства. – Не боишься прогадать, Ваня?

– Чего мне гадать? – как бы нехотя ответил ему Иван. – Если мне придется драться, Старика я за спиной своей не поставлю.

– Браво! – похвалил его Дроздов. – Лучшего ответа быть не могло.

– Просто другого ответа быть не могло, – поправил его Иван.

– Еще раз браво, – откликнулся Дроздов. – Разговорчик-то я ваш прослушал, конечно. Не печалься, я в отличие от него услышал в твоем голосе сомнения. Так что все в порядке. Не тушуйся.

– Не приучен, – небрежно отозвался Иван. – А что, наш разговорчик-то он тоже слышит?

Дроздов захохотал. Весельчак просто, подумал про него Иван.

– Соображаешь, Ваня, – сказал ему, отсмеявшись, Дроздов. – Просто молодец. Его человек, конечно, сидит на магнитофоне, но это уже мой человек.

– Понятно.

– А ты сходи к нему, как он тебя просил, Ваня. Сходи, правда. Только помни, – голос его стал жестче, – я тебя предупреждал. Только от тебя зависит, как ты дальше жить будешь. И будешь ли вообще.

– Обождите минуточку, Глеб Сергеевич, – попросил его Иван. – Я тут в штаны наложил, подотрусь и переоденусь.

Дроздов захохотал так, словно его черти щекотали.

– Ах-ха-ха-ха! – гремел он в трубку. – Я, Ваня, сейчас сам от смеха наложу. Да ты Жванецкий просто, хоть и не люблю я всю эту братию.

– Это за что же? – поинтересовался Шмелев.

– За пятый пункт в анкете, – чистосердечно признался Дроздов. – Такая я сволочь, понимаешь, что, как только еврея увижу, тошнить меня начинает.

А ведь он хочет чего-то, подумал Иван. Чего это он мне по телефону еврейский вопрос поднимает? Нашел, понимаешь, время!

– Глеб Сергеевич! – немного развязно сказал он в трубку. – Хочешь что?

Это было сказано с той небрежной ленцой, которая отличает тех, кого называют «новыми русскими», когда они интересуются у собеседника, чего тот, собственно, хочет.

– Ах-ха-ха-ха! – снова загрохотал Дроздов. – Ну, ты юморист, Ваня. Ладно, короче! Иди, как просил Старик. Одна только просьба.

– Слушаю, Глеб Сергеевич.

– То представление, которое ты там увидишь, не должно толкать тебя на подвиги. Держи нейтралитет – этого будет вполне достаточно.

– Понял.

– Вот и хорошо, что понял, – удовлетворенно проговорил Дроздов – Радует меня, что ты понятливый такой.

Иван подтвердил:

– Я такой. Понятливый.

– Ну-ну, – сказал Дроздов. – До вечера, Ваня.

– До вечера, Глеб Сергеевич.

В трубке послышались короткие гудки, и Иван швырнул ее на аппарат.

Что-то будет, подумал он.

Что-то будет…

2

Днем он прошелся во улицам Алтуфьева. Пешком, просто так, без всякой определенной цели.

Он хотел что-то понять. Нехорошие предчувствия не давали ему покоя. Он всегда чувствовал приближение чего-то опасного, темного, но до сей поры думал, что это с ним происходит только тогда, когда дерется. Когда ему угрожает реальная физическая опасность. Эта невероятная, звериная интуиция не раз выручала его, порой спасая от увечий, если не говорить о большем.

Что-то висело в воздухе… Какая-то тревога.

Внимание Ивана привлек мужичонка, который как-то нетвердо шел по тротуару. Не нужно было быть ясновидящим или семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что мужчина был элементарно пьян. Споткнувшись о бордюр, он потерял равновесие, инерция протащила его еще несколько метров, он замахал руками, как ветряная мельница, и из внутреннего его кармана выпала бутылка.

Иван так задумался, что не сразу заметил приближение «патруля». Окна стали почему-то со стуком захлопываться, и этот звук одновременно закрывающихся ставен вывел его из задумчивого состояния.

Три молодых человека в куртках из джинсовой ткани уже подходили к сидевшему на асфальте мужчине.

Иван подошел поближе, чтобы не упустить ни слова.

Молодые люди обступили мужчину

– Эй! – сказал один из них – А ну-ка, вставай.

Если будет нужно – вступлюсь, решил про себя Иван. Нравится мне этот мужчина.

А то, что пьет… Как говорит Олег Калинин – а кому сейчас легко?

Только сейчас он понял, что мужчина до того, как к нему обратились, попросту игнорировал этих парней. Он не мог не заметить, что они подходили к нему, не мог не видеть, что у них по отношению к нему самые конкретные намерения, но не обращал на них ни малейшего внимания! Это порядком заинтриговало Ивана.

Мужчина поднял голову и посмотрел на каждого из членов «патруля» по отдельности медленно, с неожиданным для него достоинством.

– А! – сказал он. – Давно не виделись. Чего надо, господа хорошие?

– Вставай, – повторил тот же самый юноша.

– А зачем? – спросил его сидевший на асфальте. – Мне и тут вполне удобно. Так что идите себе на здоровье. Не волнуйтесь, не простужусь.

Один из парней взял его за подмышки и встряхнул.

– Вставай, пьянь! – сказал он.

Мужчина сощурился, как бы узнавая его.

– Слушай! – сказал он. – Мы с тобой что, пили? Не помню я, извини. Напомни, земляк. Когда мы с тобой пили-то^?

Парень изменился в лице и злобно ответил:

– Я с тобой, пьянь, в одном поле рядом не сяду, не то что пить с тобой. А ну, вставай, кому говорят!

Мужчина вроде бы удивился.

– Да? – сказал он, – А что ж ты тогда мне «тычешь»? А? Знакомы мы разве? Сам говоришь, нет. Да и помладше ты меня будешь годков эдак на двадцать. Вот и не пойму я: чего ты «тычешь»-то мне? Не понимаю!

– Щас поймешь, – пообещал парень.

– А что касается поля, – продолжал мужчина, – так с тобой рядом и садиться не надо. За версту разит.

– От кого разит? – не понял парень.

– Так от тебя же! – объяснил ему мужчина.

И от души захохотал. Да так задиристо и искренне, что молодые люди недоуменно переглядывались – и ничего больше им в голову не приходило.

Наконец тот, кто разговаривал с мужчиной, стал вникать, что над ними элементарно издеваются. Он уже занес над беднягой руку, и Иван приготовился защищать мужчину, как тот стал кричать на всю улицу, не стесняясь более никого и ничего.

– Ох, не могу! – корчился он от душившего его смеха. – Ох, санитары улиц задрипанные. Сами смердят, а туда же – чистоту нравов им подавай! В души свои загляните, ублюдки! Что там? Грязь, мрак и ничего человеческого! Куда кино дели? «Джентльменов удачи» хочу! Аэродромы они строят, самолеты! Куда парк культуры дели? Шахматишки хочу, домино, на девочек смотреть хочу! А вы! Не пей, не верь, проси и бойся! Вот и вся недолга ваша! Плюю я на вас! Слышите?! Плюю!

И он смачно плюнул под ноги молодым людям. По странному совпадению плевок пришелся на ботинок того самого парня, который больше всего и приставал к нему.

– Ах, ты! – замахнулся он на мужчину, но был остановлен Иваном.

– Не трогать! – повелительным голосом крикнул он, и рука остановилась на полдороге.

Парни обернулись на голос. Иван дружелюбно им улыбался самой сердечной улыбкой, на которую только был способен!

Парни в ответ не улыбались. Они не привыкли к тому, что их останавливают.

– Ты кто? – хмуро спросили у него.

– Иван, – весело ответил он и так ж сердечно добавил: – Ваня…

Один из парней узнал его.

– Шмель это, – быстро проговорил он своим товарищам.

Ну вот, подумал Иван. Уже и кличку дали. И какие-то они неоригинальные. Фамилию задействовали. Хотя трудно от них ждать полета фантазии. Это тебе не Олег Калинин. Только он мог дать Ване такую романтичную агентурную кличку – Клен.

– Точно, – подтвердил Иван. – Я – Шмель. Так что мотайте отсюда по-быстрому.

– Мы дежурим, – возразил ему тот, кто хотел разобраться с пьяницей.

– Вижу, вижу, – успокоил его Иван. – Можете считать, что я принял у вас дежурство А теперь сделайте так, чтобы я вас искал, живо!

– А с этим что? – кивнул на мужчину тот, кто узнал Ивана. – Его нельзя так оставлять. Устав говорит…

– Ну ты, щенок! – сквозь зубы проговорил Иван. – Ты будешь меня уставам учить?! Лекции мне читать?! Про устав он вспомнил, сопля. Автомат-то знаешь, с какой стороны держать?!

Он действительно кипел от переполнявшей его злобы. Знал бы этот салага, что такое настоящий устав!

– Ладно, Шмель, – примирительно проговорил парень. – Мы уходим, если ты приказываешь.

– Не вижу! – отрезал Иван.

Не говоря больше ни слова, молодые люди поспешно удалились. Иван проводил их взглядом и только после этого подошел к сидевшему на земле мужчине.

– Вставай, – приветливо попросил он его. – А то простудишься.

– Руку дай! – протянул ему свою руку тот.

Иван ухватился за протянутую руку и не без труда поднял его.

– Черт! – пожаловался мужчина. – Весь зад отморозил. Не жарко, мать его…

– А что не вставал? – улыбнулся Иван.

Он знал, почему этот странный человек не вставал, но хотел услышать его версию.

– Ага, что я – дурак? Они же дисциплинированные, мать их так… И благородны, в рот им хвост! Они сидячего не бьют. Устав им это запрещает. Они его поднимают, родимого, и калечат за милую душу.

Для Ивана это было новостью. Мало он успел узнать, ох мало. А сколько еще предстоит узнать?

Мужчина вдруг хитро посмотрел на него:

– А тебе чего от меня надо? А, Иван? Или как тебя там? Шмель?

– Иваном меня зовут, – ответил он. – С чего ты решил, что мне от тебя что-то надо?

– А разве ты не из их компании? – удивился тот. – С чего это они тебя так слушаются?

– Меня трудно не послушать, – уклончиво ответил Иван. – Деньги-то есть на другую бутылку?

– А у тебя разве нет? – снова удивился мужчина.

Иван от души расхохотался.

– Как зовут-то тебя? – смеясь, спросил он.

– Николай.

– Иван.

– Известно уже.

– Ничего, что я на «ты»? – продолжал смеяться Иван.

Николай опять удивился.

– Так ты же угощаешь, – сказал он. – Какие тут «вы» могут быть?!

Чтоб купить бутылку, им пришлось пройти километра два, не меньше.

– К тебе или ко мне? – спросил Николай. – У меня, предупреждаю, бардак.

Иван вспомнил свою ухоженную квартиру почти без мебели с огромным количеством «жучков».

– Что я, девочка – бардака бояться, – усмехнулся он. – Или ты из этих? Из голубых?

– Окстись, – сказал Николай. – Я не голубой, не красный и не коричневый. Я простой советский алкоголик.

– Нет уж Советов, – напомнил ему Иван.

– Советов, может быть, и нет, – заметил ему Николай, – а советских алкоголиков – сколько угодно. Хоть лопатой отгребай.

– Философ ты, Коля.

Ответ Николая заставил Ивана вздрогнуть: словно тень Олега Калинина мелькнула неподалеку.

– А кому сейчас легко? – сказал Николай.