Текст книги "Поединок"

Автор книги: Игорь Крутов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц)

2

Дервиш вдруг почувствовал, что нужно расслабиться.

Прямо сейчас! Немедленно!

Иначе будет плохо. Очень плохо. И вновь призрачный песок на зубах напомнит о прошлом. Как это было несколько дней назад, когда он увидел горящую автомобильную покрышку на задворках какого-то двора. Резина бесшумно чадила, и черный, жирный дым долго не растворялся в сером осеннем небе. Рядом грелись нищие, протянув озябшие руки, хотя в этом году зима в Москве явно задерживалась, опровергая все предсказания весенних вещунов погоды…

Но тогда он не думал о погоде. О нищих, впрочем, тоже. Он смотрел на покрышку, и ему чудился далекий гул невидимых вертолетов, скрип тяжелых армейских ботинок, чужая гортанная речь. И тихие, такие знакомые голоса. Те самые, которые он должен был заглушить.

Он – Дервиш…

Нет, надо немедленно расслабиться!

Поехать куда-нибудь – чтобы быстро-быстро, до пронзительного ветра в ушах, до свиста, до бессмысленного мелькания деревьев… Зайти в Богом забытый «ночник» (так он называл ночные клубы, расплодившиеся в Москве, как осенние опята после теплого дождя) – и чтобы там было тихо, и чтобы лишь негромкий, мелодичный смех нарушал эту тишину… А затем снять женщину – любую, без разбора, главное, чтобы она молчала, ни о чем не спрашивала, ничего не старалась узнать, чтобы все было без этих намеков на какую-то важную и необходимую игру: «Ну, что же ты молчишь, милый?»… А потом любить ее до самого утра, чтобы не помнить, кто ты, что и откуда… И откинуться на продавленные подушки, закрыть глаза, отключить все чувства, а главное – память.

Все, поехали! Куда?

Куда глаза глядят…

Но все вышло по-другому.

Не было сумасшедшей езды – куда поедешь, когда ментов ночью больше, чем днем. Не было «ночника» с приятной тишиной, а было заведение с гордым названием «Князь». Не было женского мелодичного смеха…

Сама женщина, правда, была.

– Меня зовут Ло, – сказала она, когда Дервиш властным движением подозвал ее, не выходя из машины: стайка путан притаилась в тени гигантской гостиницы, и лишь многочисленные огоньки сигарет указывали на то, что здесь идет интенсивная ночная жизнь.

Дервиш открыл дверцу машины, женщина села. Устроилась поудобнее. Взглянула на молчаливого спутника и вновь повторила цену – сколько она бы хотела получить за ночь.

Он кивнул.

– Меня зовут Ло, – вновь повторила она, желая хоть чем-то заполнить паузу. – Просто Ло. Хотя, если тебе нравится, можешь называть меня Лолитой. Или Лорой…

– Тебе сколько лет? – наконец спросил Дервиш.

– Сколько хочешь…

Он пожал плечами. Действительно, какая разница?

Проехав немного, они остановились у киосков, Дервиш дал ей деньги и послал что-нибудь купить – еще раз захотел разглядеть ее фигуру (в темноте гостиницы не разобрал), к тому же ему был интересен ее вкус…

Фигурка у женщины оказалась вполне приличной.

Вкус – тоже.

И вообще, чем больше к ней присматривался Дервиш, тем больше понимал, что никакая она еще не женщина (хотя макияж, манеры, походка – соответствующие), а самая настоящая девушка. Лет девятнадцати, не больше.

– Не хочешь узнать про судьбу мою горемычную? – поинтересовалась Ло. – Про то, как стала проституткой, ну и прочую «толстовскую» муть?

– Нет, не хочу.

– И слава Богу! – Ло искренне обрадовалась. – А то надоело всем одно и то же рассказывать…

– А ты молчи, – посоветовал Дервиш.

– Молчу, молчу…

Но молчать Ло не могла.

И не прошло и полминуты, как она сама стала приставать к Дервишу с расспросами – кто ты, откуда, где вкалываешь, есть ли жена, сколько детей…

Дервиш на эти расспросы не реагировал. Крутил себе баранку и помалкивал.

Думал.

3

Жертва нашлась сразу.

Она удобно расположилась на перевернутом деревянном ящике. Рядом в большом эмалированном ведре пламенели букеты цветов. Гвоздики, розы, иверии, тюльпаны…

Сама жертва спокойно курила и имела вид сорокалетнего усталого мужчины, небритого, с грубыми чертами лица, с явно выраженной принадлежностью к народам Кавказа.

Последние два года, время войн и конфликтов, так и не уменьшили количество ЛКН («лиц кавказской национальности») в столице. Даже неоднократные предупреждения мэра не могли отпугнуть «черных» от сладкого московского пирога. И этот самый пирог, казалось, можно было делить вечно…

Итак, мужчина сидел на ящике и думал о чем-то своем, не подозревая, что уже несколько минут является потенциальной жертвой. Со всеми вытекающими отсюда обстоятельствами.

Охотников за жертвой было четверо.

И люди, надо заметить, подобрались веселые. В смысле – навеселе.

– Мужики, а сколько мы сегодня на грудь приняли? – спросил приятелей высокий, плечистый, скандинавского типа блондин по прозвищу Насос.

«Мужики» напряглись, вспоминая. Но так и не вспомнили. Хотя попытки были…

– По полторы? – высказал предположение Суслик.

– По литру? – увеличил дозу Рюмин.

А маленький, скромного вида Дима лишь негромко икнул, что могло означать только одно – доза спиртного была настолько велика, что не вмещалась в такие простые понятия, как «бутылка» или «литр».

Редкие прохожие, еще издали завидев чуть покачивающиеся фигуры подростков (ребята были из одного ПТУ – Суслик, Рюмин и Дима одногруппники, а великан Насос – на курс старше), решительно сворачивали в сторону, стараясь обойти пьяных стороной. Северный район столицы, в отличие, например, от Крылатского, занимал первое место именно по подростковой преступности. Соперничать с ним мог только подмосковный Зеленоград, где основное население старалось не выходить из своих квартир после наступления темноты.

– А я счас как спою! – угрожающе крикнул Дима.

– Хи-хи-хи! – поддержал его Рюмин.

– Пой, – разрешил Суслик.

Но упрямый Насос не разрешил. Вновь вернулся на привычные рельсы винно-водочного разговора.

– Хорош, братва, я же серьезно спрашиваю, сколько мы выпили?

– А хрен его знает?..

– Насос, кончай!..

– Хватит тебе, лучше послушай, как Димыч споет!..

– Ша! – вдруг рявкнул Насос.

И тотчас все заткнулись.

Потому что Насос. А против Насоса не попрешь. У него, у Насоса, на все вопросы один ответ – нож в левом потайном кармане. Почему в левом? Потому что левша… Надо было как-то разрядить ситуацию, и хитрый Рюмин тотчас нашелся. Ткнул пальцем в сидящего недалеко кавказца, спросил, ни к кому конкретно не обращаясь:

– А чего он здесь сидит?

– Торгует, – не сразу понял простодушный Суслик.

Дима промолчал. На него вновь напала икота. Да и какое ему дело до какого-то кавказца. Мало ли их в Москве развелось в последние годы! Иногда казалось, что весь юг России, окончательно сбрендив, ринулся торговать в столицу.

Но Рюмин продолжал гнуть свое. А уж если что в голову ему придет, то все, пиши пропало – пока не добьется своего, не отстанет. За это его даже Насос уважал. Хотя, с другой стороны, хитрость Рюмина была ему не по нутру.

– Вот я и спрашиваю, чего он здесь торгует?

– Да пошел он!..

– Нет, мужики, это дело принципа!

– Хорош тебе, Рюмин, отстань ты от черномазого!..

– Насос! – Упрямый Рюмин посмотрел главарю прямо в глаза. – А ведь эта сука нам должна. Сечешь?

Тут до Насоса стало доходить.

Дело, конечно, не количестве выпитого. Ну, приняли на грудь и приняли – дело нехитрое. А вот душе хочется погулять – это точно! Это Рюмин верно, собака, заметил! Что же, можно и «оторваться» маленько. Это даже хорошо, что «черный» попался. Совесть потом душить не будет.

Совесть, конечно, и после так называемого «белого человека» не проснется. Какая тут может быть совесть, когда такие славные времена наступили! Но все же приятно перед самим собой оправдаться. Даже если в этом нет никакой необходимости.

– А ну пошли! – приказал Насос.

И шагнул первым.

Твердо шагнул, не качаясь…

– Сидишь, дядя? – вылез первым низкорослый Рюмин.

Кавказец поднял на него усталые глаза. Посмотрел внимательно, оценил. Мальчишка. Сопля. Потом перевел взгляд на остальных. Тоже мальчишки. Тоже сопли. Будущее солдатское удобрение для славных кавказских джигитов…

По его мнению, эти четверо особой угрозы не представляли. К тому же местному авторитету все было законно уплачено – и за место, и за товар, и за национальность (лицо определенной кавказской национальности платило по специальному тарифу – у чеченцев свой, у дагестанцев свой, ну и так далее…).

– Цветы, говоришь? – вежливо поинтересовался Суслик.

Его вид соответствовал вежливому тону – очки, аккуратные брючки, веснушки. Ни дать ни взять пай-мальчик из хорошей семьи, впрочем, так оно, с точки зрения самого Суслика, и было: свою семью он считал хорошей и крепкой, а на мнения остальных ему было наплевать.

Кавказец кивнул.

– Почем?

Продавец назвал цену.

– Годится, – бодро заявил Суслик.

И, быстро набрав большой букет, спокойно направился прочь.

– Эй! – улыбаясь и все еще не понимая, в чем дело, окликнул его кавказец.

Суслик и ухом не повел.

– Эй, ты? – чуть громче, с угрозой повторил торговец. – А деньги?

Суслик продолжал удаляться.

Поняв, что над ним издеваются, да еще при этом самым наглым образом, кавказец вскипел и бросился вдогонку за обидчиком…

Только зря он решил, что наикратчайший путь между двумя точками – это прямая! Иногда следует выбирать более длинную дорогу. Хотя бы для того, чтобы остаться целым и невредимым.

Итак, торговец бросился за вором, на мгновение забыв, что ему придется пробегать мимо остальных…

Парни действовали так четко и слаженно, что казалось, будто они целыми днями занимаются подобными развлечениями.

Когда кавказец, набрав крейсерскую скорость, проносился мимо Насоса, подросток вдруг резко опустил на его голову кулак. А кулак Насоса, надо заметить, это нечто! То, что в самом пэтэушнике девяносто пять килограммов, – это само собой. То, что Насос вот уже четыре года занимается гандболом и удар у него поставлен, как у мастера спорта, – это тоже понятно Но то, что сам кулачок размером больше, чем пивная кружка, – вот это да! Против этого уже никак не попрешь…

Впрочем, кавказец и не пытался.

Едва кулак с силой обрушился на его голову, торговец вдруг почувствовал, что нижней половины туловища у него просто нет. Только что была – и нет! Он с удивлением посмотрел на отказавшие ноги и медленно-медленно, как в замедленном фильме, рухнул на асфальт.

Тотчас откуда-то справа на него прыгнул Дима. Пробежался взад-вперед, считая ребра. Размахнулся и ударил кроссовкой сорок третьего размера прямо по лицу незадачливого кавказца.

Не успел тусклый осенний свет померкнуть в глазах торговца, как на смену Диме пришел Рюмин.

Он не стал бить чечетку на ребрах поверженного врага (конечно, врага, а как же вы хотели?), просто подпрыгнул несколько раз на его животе. А чтобы кавказец особенно запомнил, Рюмин при каждом приземлении центр тяжести переносил на пятки…

Только потеря сознания избавила торговца от нестерпимой боли

– Полегче, мужики, – рассудительно заметил Суслик. – Убьете дурака, потом отвечай за него…

– Такого убьешь!

– Это точно!

– А-а! – вдруг завизжал Суслик и с силой пнул кавказца по ногам. – Сука черная! На! На! Получай! Будешь знать, как сюда приезжать!..

Последним к делу приступил Насос.

– Ых! Ых! – размеренно и оттого страшно бил он.

Отводил назад ногу, прицеливался и лупил что есть силы. Бил точно в цель – в пах, в лучевую кость, под коленную чашечку, в лицо, в солнечное сплетение, под ребра, в печень. И снова – в лицо, и снова – в пах…

Казалось, Насос задался целью убить кавказца.

Каждый удар парня отзывался чавканьем рассекаемой плоти – если наносился по открытой части тела, или глухим стоном – если кавказец инстинктивно закрывался.

– Полегче! – посоветовал Рюмин.

Насос перевел дух. Замер, хотел ударить в последний раз, но раздумал.

– Ты еще не знаешь, как в ментовке бьют, – наконец сказал он.

– Почему не знаю. Знаю! – оскорбился Рюмин. – Меня один раз в «обезьяннике» так метелили…

Но рассказать, как ему досталось, Рюмин не успел – Суслик вдруг предостерегающе поднял руку, прислушался.

– Чего ты?

– Вроде менты едут…

– Сматываться надо!

– Погоди, братва, а деньги? – воскликнул протрезвевший Дима. – Мы что, просто так старались?

– Да пошел ты!.. Смываться надо!

Подростки бросились в подворотню, подальше от пустынной в этот вечерний час автобусной остановки, и лишь Дима задержался.

Он быстро обшарил кавказца, который к этому времени уже перестал подавать какие-либо признаки жизни, нашел туго набитый кошелек и рванулся за остальными…

Звуки приближающейся милицейской сирены достигли апогея, но машина так и не появилась – пронеслась по соседней улице, не снижая скорости.

Кавказец продолжал неподвижно лежать рядом с автобусной остановкой, из полуоткрытого, разбитого рта натекла небольшая лужица крови.

Спокойно наблюдавший за избиением мужчина – он курил на балконе восьмого этажа – выбросил тлеющую сигарету и, поняв, что больше ничего интересного не произойдет, отправился в комнату. Пора было включать телевизор, чтобы посмотреть очередную серию из цикла «За гранью реального».

– Что там? – вяло поинтересовалась жена, слышавшая, как избивали кавказца.

– Ничего особенного…

Заведение с гордым названием «Князь» нельзя было отнести ни к ночным клубам с их заносчивыми фасадами и аристократической породой посетителей, ни к круглосуточным забегаловкам возле многочисленных вокзалов столицы, где можно было встретить кого угодно, от путан до командированных, которые, экономя гроши, ночевали в залах ожидания…

Скорее всего это был дешевый «Макдональдс» для богатых бездельников.

Почему – «для богатых бездельников»?

Потому что здесь можно было потратить кучу денег, ничуть не меньше, чем в престижном «Арлекино» или в малоизвестном «Китайце Ли». И даже быстрее.

Почему – дешевый «Макдональдс»?

Все дело в том, что обслуживание в «Князе» оставляло желать лучшего: грубые официантки, качество «дежурного» блюда – курник «казачок», – да и все остальное было на уровне обычного вокзального ресторана, где в лучшем случае не нахамят, а в худшем – не убьют. Впрочем, в «Князе» порой и убивали. Но редко.

Приятели попали в забегаловку случайно.

После расправы над кавказцем захотелось выпить, и они направились к ближайшему ларьку, преодолев до этого не одну сотню метров по пустынным дворам и вытоптанным газонам подальше от места происшествия.

В ларьке оказалась только водка, и даже пива (!) не было…

– Отец, дай кристалловскую, – попросил Суслик.

– Нету, – последовал ответ.

– А ты поищи, поищи, старый…

– Сказано – нету!

– Вот сволочь! – выругался Рюмин.

– Я ведь сейчас сам поищу! – пригрозил Насос.

– Рискни, – донеслось из глубины ларька, и в тишине отчетливо щелкнул затвор.

– Ладно тебе, – тотчас миролюбиво сказали парни, оттаскивая Насоса в сторону. – Шлепнет еще…

– Я ему шлепну!

– Пошли, пошли…

И точно, шлепнут, даже фамилии не спросят. Потому что ларек. А у каждого ларька – своя «крыша». Такой теперь закон!

Насос «законы» знал хорошо, отошел в сторону, как бы поддаваясь уговорам приятелей (надо же держать авторитет). У окошечка остался только вежливый Суслик.

– Какая есть, отец? – миролюбиво поинтересовался он, всем своим кротким видом давая понять, что не желает связываться с продавцом, а уж тем более – Боже упаси! – грубить ему и нарываться на адекватные меры.

– Тверская есть…

– Пошукай что-нибудь поприличнее, батя. Клапана горят!

– Люберецкая, – донеслось через некоторое время. – Все, остальное – отрава!

– Ну, что, мужики, берем люберецкую?

– Пусть ее «любера» пьют!

– И Расторгуев в придачу!

– Гы-гы-гы! – заржал Насос, оценивая шутку по достоинству. – Ты чего, Суслик, совсем с катушек съехал?

– Не понял?

– От бабок карманы лопаются, а он на люберецкую целится. Ну ты даешь!

– Я ж как лучше хотел! – обиделся Суслик. – Не хотите, так и не надо! Больно нужно…

– Пошли, пошли, – перебил его Рюмин. – Я тут кое-что получше придумал…

И он решительно зашагал прочь.

– Ты куда?

Но Рюмин не ответил. Знал – никуда не денутся, пойдут за ним как миленькие.

Точно – пошли. Даже не спросили – куда…

Так они попали в заведение с гордым названием «Князь».

Кто же знал, что так произойдет!

Ничто не предвещало опасности, и когда приятели, миновав охрану, ввалились в заведение, все было нормально и благопристойно, насколько это может быть на окраине Москвы, в полночь, в кабаке. И потом все было привычно – «добавка» в виде коктейлей, по шприцу в туалете, выход накопившейся энергии через какой-то дикий танец…

Рюмин долго танцевал напротив странной девицы с панковским «ирокезом» на голове. Девица подмигивала, закатывала глаза, ломала крутой «шейк» и повизгивала от удовольствия. Было видно, что она получает кайф по полной программе.

– А так можешь? – орал возбужденный Рюмин; наркотик, который он вколол в туалете, уже начал подавать «признаки жизни», и теперь хотелось только одного – безудержного веселья.

– Могу! – визжала девица.

– А так?..

– Все могу! Все! Все! Все!

– Давай?

– Даю!!!

– Смотри, как Рюмин разошелся, – сказал Суслик, кивнув в сторону приятеля.

– Лишь бы «трипак» не подхватил, – отозвался Насос, усмехнувшись. Он тянул коктейль через длинную соломинку и недобро посматривал по сторонам. Те, кто знал Насоса, могли бы с уверенностью сказать, что со скоростью курьерского поезда приближалась третья степень его опьянения, после которой оставалось лишь одно – драка. Причем было неважно, сколько перед Насосом противников, какого возраста и чем они вооружены…

Дима пьяно осмотрел заведение и увидел девушку, которая показалась ему настоящей красавицей. Это была Ло. Она в одиночестве скучала за крохотным столиком – Дервиш направился к стойке бара за сигаретами – и качала головой в такт музыке.

– «Ларису Ивановну хочу!» – передразнивая известного персонажа, закричал Дима. – Эй, девочка!..

– Тихо ты!

– А чего? Пусть, – вступился за Диму Насос. – Если хочет, значит, имеет полное право. Основной закон демократии. Или я не прав? – угрожающе спросил он.

– Прав!

– Тогда – вперед. Берем телку и чешем к нам…

– Она не одна, – попытался в последний раз успокоить друзей Суслик.

– И это очень хорошо! – сказал Насос, предчувствуя, что есть возможность подраться.

Эта четверка пьяных парней сразу же не понравилась Ло…

Да и вообще все было не так, как она привыкла. В отличие от других «товарок» Ло была коренной москвичкой и занималась проституцией не столько ради денег, а по какому-то непонятному – животному! – желанию. Она чувствовала, что именно сейчас ей интересно это, и потом… Что будет потом, она не знала. Что будет, то будет! Может быть, ей захочется путешествовать. И ведь поедет. Сразу годика на два-три, по всем странам, куда только можно попасть…

– Ты у меня романтик, – мягко говорил отец, он ее любил.

– Романтица!

– Так не говорят.

– А я буду! Буду! Буду! – капризно отвечала Ло и, не выдержав, начинала хохотать. – Папка, какой ты у меня хороший!

– Хороший, хороший… – ворчливо отвечал отец, на самом деле милейший и добрейший человек, задумывался и просил: – А может быть, бросишь свою пакость?

Это он о проституции. От отца Ло ничего не скрывала. Знала, что поймет, простит, да еще и защитит…

– Папка, ты же знаешь! Надоест – брошу!

– Но здоровье…

– А за здоровьем я слежу! – Ло делала невинные глаза и начинала подробно рассказывать, как она это делает, неизменно в конце добавляя: – Неужели ты хочешь, чтобы я пошла по твоим стопам, продолжая семейную династию, и травилась хлором на Капотне?

Отец работал на знаменитой столичной «керосинке» и зла своей дочери, конечно же, не желал. Но проституция…

– Ничего ты не понимаешь, – тараторила Ло. – Это даже очень интересно. Новые люди, новые встречи. А однажды мне встретился Родион Газманов…

– Не может быть!

– Честное пионерское. Он был в белом костюме, с собакой на поводке и… – Ло выдерживала паузу и неожиданно заканчивала: – Лысый!

– Что?!

– Лысый! Лысый! Лысый!

Газманова, конечно, Ло не встречала, поэтому и «остригла» в своем рассказе. Ей все больше попадались добропорядочные отцы семейств и одинокие мужчины. Кавказцев и шумные компании подростков она старалась обходить стороной…

Как, например, этих четверых.

Итак, вечер шел не по плану.

Обычно ее сразу везли на квартиру или удовлетворялись быстрым сексом в машине. Но клиент попался какой-то странный. Повез ее в «Князь», бросил за столиком, не танцует, не пьет, молчит все время…

– Ты не маньяк? – спросила Ло.

– Что? – Дервиш все еще находился в своих мыслях.

– Я спрашиваю, ты случайно не маньяк?

– Нет…

– Тогда пойдем отсюда.

Ло решительно встала.

Дервиш подал ей сумочку, расплатился и пошел следом.

– Вперед, орлы! – приказал Насос, видя, что девушка и мужчина направились к выходу.

– Мы не орлы, здесь вентиляция такая, – попытался пошутить Суслик, но все же поднялся со стула и шагнул за главарем…

Рюмин и Дима, обнявшись, как пьяные матросы, затянули разудалую песню – им было все нипочем. Эх, гулять так гулять!

 
Голуби кружат над нашей зоной,
Мама, привезите мне двустволку,
Я как долбану по этой стае,
Чтоб они здесь больше не летали-и!..