Текст книги "Поединок"

Автор книги: Игорь Крутов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 22 страниц)

3

До этого дня Иван только урывками слышал что-то о Дроздове. Старик, как правило, не говорил ничего, а сам Иван не пытался расспрашивать его.

Все, с кем ему приходилось иметь дело, практически каждый, хоть раз, но упомянул в разговоре с ним это имя, похожее на кличку, – Дрозд. И все называли себя почти гордо – дроздовцы.

Дроздовцы гремели в Алтуфьеве, но Иван голову давал на отсечение, что в остальной Москве о них мало кто слышал.

Ну разве что те, кому на своей шкуре довелось испытать, кто такой Дроздов и его команда.

Команда…

Чем больше Иван оглядывался вокруг себя, тем больше убеждался в том, как мало он, в сущности, знает. Вот уж и в голову ему никогда бы не пришло, что в наше время живут современные гайдаровские «тимуровцы». Эти молодые люди, дроздовцы, как они сами себя называли, помогали совсем уж нищим старикам, причем помогали без дураков – те были им искренне благодарны.

Они искореняли пьянство, и этим тоже недалеко ушли от своих литературных прототипов. Но в отличие от Тимура и его команды делали это со всей жестокостью, на которую способна современная молодежь. Замеченных на улице пьяных избивали до полусмерти, до тех пор, пока на губах у них не выступала кровавая пена; кстати, тот самый алкаш, в квартиру которого переехал Иван, не в последнюю очередь съехал именно из-за террора, который учинили ему и остальным любителям «зеленого змия» дроздовцы.

Они ходили парами, тройками и в любую погоду носили куртки, сшитые по особому крою из джинсовой ткани зеленоватого цвета. Это была своеобразная дружина. Самое поразительное, что отличал в них Иван, – это их лица. Они никогда не улыбались, эти парни. Они словно были озабочены судьбами всего человечества и каждого человека в отдельности – так они были серьезны. Прохожие в Алтуфьеве вообще стали редкостью, и когда какой-нибудь припозднившийся человек сталкивался с таким «патрулем», он старался как можно быстрей и незаметней пройти мимо него.

Но все эти двойки, тройки, все эти патрули были не самой основной ударной силой человека с птичьей фамилией Дроздов. Немалое количество молодых людей трудились на строительстве личного, как думал Иван, аэродрома Дроздова: они строили взлетно-посадочную полосу, терминалы, склады – все, что нужно для современного аэродрома. И делали это, казалось, не за деньги, а во имя какой-то только им известной идеи.

Иван пробовал вызвать на откровенность Старика, но тот отвечал уклончиво.

– Ты, Ваня, не лезь пока в это дело, – говорил он, – оно от тебя никуда не уйдет. Когда понадобится, мы тебе все расскажем и покажем, а до той поры ты делай то, что тебе говорят, и никуда не суйся. Понял?

– Но как же так? – удивлялся Иван. – А может, я им помочь хочу? А?

– Каждый хорош на своем месте, – нравоучительно отвечал Старик. – Поверь, если мы решим, что тебе будет лучше на другом месте, мы тебя туда обязательно направим. И вообще – у нас, если ты понял, дисциплина. А это значит, что твоим мнением, конечно, интересуются, но главным и определяющим остается наше мнение. Понял, спрашиваю?

– Понял…

Больше он вопросов Старику не задавал. Но чем больше Иван присматривался к тому, что делается в этом районе, тем больше было его недоумение. Однако он всегда помнил совет Калинина: ничего не пытаться понять до конца, все равно выводы могут быть ошибочными. Нужно только собирать информацию, думать, вникать. А выводы будут делать другие люди. Сам Олег, например.

После битвы с Дроздовым прошло, наверное, минут сорок. Все это время Глеб Сергеевич приходил в себя. Иван поневоле отдал своему недавнему сопернику дань уважения: Дроздов выложился до конца и до определенного момента ни сном ни духом не давал понять Ивану, что устал. Как самый настоящий профессионал, он, Дроздов, в какой-то момент понял, что на большее его не хватит, и волевым решением объявил ничью. Ивану во время боя и в голову не приходило, что его соперник устал. Молодец этот Дроздов, ничего не скажешь.

Дроздов снял с себя все, не стесняясь Ивана, облачился в пошлый китайский халат с драконами и нажал на кнопку под журнальным столиком.

Почти сразу же в комнату вошел дроздовец крупного сложения.

– Шампанского! – приказал ему Дроздов.

Тот кивнул и так же, как вошел, молча вышел Дроздов повернулся к Ивану.

– Надо отметить это событие, – сказал он и пояснил: – Нет в природе человека, которого я бы не сумел уложить голыми руками, – вот как я думал до сегодняшнего дня. Оказалось, что это не так, и, знаешь, как ни странно это слышать, я рад этому. Был когда-то человек, который мог бы составить мне конкуренцию, но… Но его уже с нами нет, и не будем об этом.

Ивану на мгновение показалось, что босс пустится в воспоминания, и приготовился уже было слушать – уж очень интересен ему стал этот Дроздов, но тот быстро пришел в себя.

Иван не стал докучать ему расспросами. Не хочет говорить – его дело. Хотя послушать он бы, конечно, не отказался.

А выпить хорошего шампанского – почему бы и нет?

Но на всякий случай предупредил Дроздова:

– Андрей Егорович посадил меня на диету.

Тот посмотрел на него с недоумением:

– На диету? Тебя?

– Сухой закон, – поспешил объяснить ему Иван.

– А! – понял тот. – Ничего, не переживай. Ты в хорошей форме, могу засвидетельствовать лично, так что бокал шампанского пойдет только на пользу. А что касается Старика… Я уже сказал тебе, что его ждет. Он человек конченый, а жаль.

– Можно вопрос? – осторожно поинтересовался Иван.

– Нет! – решительно отрезал Дроздов. – Что это за вопрос, я примерно догадываюсь, а отвечать на него у меня пока нет ни малейшего желания. Больше того: я думаю, что тебя не надо предупреждать о том, что все, что ты от меня слышишь, не подлежит огласке ни под каким видом. Не так ли, Ваня?

– Конечно, – заверил его Иван.

Все-таки ему это порядком надоело. Но приходится терпеть, другого выхода нет. А дела, судя по всему, предстоят нешуточные. Этот Дроздов – штучка преинтереснейшая!

В соседней комнате зазвонил телефон, и Дроздов досадливо поморщился.

– Черт! – сказал он. – Никак не проведу второй телефон. В этой комнате он бы не помешал.

– Неужели у вас нет сотового? – удивился Иван.

– Есть, – кивнул Дроздов. – Только на то он и сотовый, чтобы не каждому давать его номер.

Иван кивнул в знак согласия, а Дроздов скрылся в соседней комнате.

Знаю я, почему ты не сделаешь здесь параллельный аппарат, подумал Иван. Как же, не соберешься ты никак провести сюда второй телефон… Просто иногда лучше, если тебя не слышат, – вот и весь секрет.

В комнату неслышными шагами вошел ординарец Дроздова. В руках он держал поднос, на котором стояли бутылка шампанского, два неодинаковых бокала, один из которых даже издалека производил впечатление: было видно, что это бокал старинной работы, инкрустированный золотом; дополнением ко всему на подносе стояла ваза с фруктами.

Зачем-то я ему нужен, подумал Иван. Иначе зачем все эти вина и фрукты?

Ординарец поставил поднос на журнальный столик и выпрямился:

– А где Глеб Сергеевич? – спросил он.

– Разговаривает по телефону, – ответил ему Иван. – Что это на тебе лица нет, любезный?

Лицо молодого человека выражало полнейшую растерянность.

– Да вот, – пробормотал он, – глупость какая-то… Ничего понять не могу.

Одним из самых сильных качеств Ивана было то самое чувство, которое не раз выручало его из самых сложных переделок. Едва в его жизни только начинало возникать что-то очень важное, как внутри него словно поднималась какая-то волна, происхождение которой он никогда толком не умел объяснить. Но ее приближение Иван чувствовал совершенно определенно. Так было и на этот раз.

Иван понял, что должен сделать так, чтобы закончить все до появления здесь Дроздова.

– А что такое? – небрежно спросил он у ординарца. – Ты поделись, брат, легче станет.

Молодой человек, казалось, облегченно вздохнул.

– Там, – еле выговорил он. – В бокале…

Иван даже не раздумывал над тем, каким бокалом именно ему следует немедленно заняться. Он тут же заглянул в тот, с золотым тиснением.

На дне бокала что-то лежало. Он вытряхнул это «что-то» себе в ладонь и увидел черную, как смола, капсулу.

И все.

Он не знал еще, что это такое, но что-то изнутри подсказало ему, что все его мытарства в этом паршивом Алтуфьеве стоили того только из-за этой черной штучки, что лежала теперь на его ладони.

Решение пришло сразу же. Он поднял на ординарца страшные глаза.

– Ты хотел отравить Дрозда?! – тихо спросил он.

Бедняга тут же переменился в лице.

– Что вы! – И истово перекрестился. – Вовсе нет! Я же сам…

Договорить он не успел. Иван, на ходу выталкивая из зуба ампулу со смертельным ядом и пряча капсулу в карман, взлетел вверх и нанес сокрушительный удар. Парень даже не всхлипнул. С перебитым горлом он упал замертво на пол.

Самое обидное будет, если эта смерть ни к чему не приведет, подумал Иван, доставая изо рта ампулу с ядом, которая была всегда при нем все это время – на всякий случай.

– Что такое?! – с порога увидев тело своего ординарца, тихо спросил Дроздов. – Он сделал тебе непристойное предложение?

Иван мерзко усмехнулся, ненавидя себя за это.

– Если бы! – сказал он. – Но, кажется, я уже начал на тебя работать.

– Как это? – заинтересованно спросил Дроздов.

Вместо ответа Иван протянул ему ампулу с ядом, которую вытащил из собственного рта.

Дроздов взял ее в руки и повертел, осматривая.

– Цианид?

– Кажется, – кивнул Иван. – Как я понимаю, этот финдиперсовый бокал – твой лично?

– В общем, да, – смотрел на него Дроздов цепкими глазами. – Я пью из него только сам. Об этом многие знают. Ну и что?

Иван кивнул на распростертое тело ординарца.

– Этот парень, – сказал он, – уже собирался раздавить эту ампулу в твой бокал. Он думал, что я на него не смотрел. Пришлось помешать.

– Зачем? – быстро спросил у него Дроздов.

– Как зачем? – удивился Шмелев. – А что, надо было оставить все как есть? Пусть травит?

– Конечно, – без улыбки смотрел на него Дроздов. – А потом рассказать все мне, и мы заставили бы его выпить из бокала. Разве это так трудно?

– Не догадался, – признался Иван, разводя руками.

– Странно, – проговорил Глеб Сергеевич. – Очень странно, что ты не догадался о такой простой вещи. И еще одно странно.

– Еще – что? – в упор рассматривал его Иван. – Не хочешь ли ты сказать, уважаемый Глеб Сергеевич, что я убил этого парня просто так? Только потому, что до сих пор не выпустил пар после боя с тобой?

– Нет, – покачал головой Дроздов, – этого я сказать не хочу, но согласись, Ваня, много в этом деле странного.

– Что, например?

– Почему он пытался раздавить эту ампулу именно здесь? Разве он не мог сделать это там, за дверью? Он ведь понятия не имел, что меня в комнате нет, не правда ли?

– Это я понятия не имею, о чем ты говоришь.

– Все просто, Ваня, – сказал Дроздов. – Если он собирался меня убить, то яд бы он подлил мне не в этой комнате, а там, где готовил этот поднос. Но там он этого не сделал. Почему? Как ты думаешь?

– Головой я думаю! – обозленно ответил ему Иван. – Что хочешь думай обо мне, только все было так, как я тебе говорю. И никак иначе.

Дроздов покачал головой, и на губах его зазмеилась тонкая улыбка.

– Нет, Ваня, – сказал он. – Все было совсем не так, как ты рассказываешь.

Иван подумал, что это конец. Это была ловушка, проверка, которую он не прошел. Но этот парень действительно был растерян! Он ДЕЙСТВИТЕЛЬНО не знал, что ему делать. Жаль, конечно, что пришлось ликвидировать его, но тут уж ничего не поделаешь. Родственникам этого парня заплатят, хотя, конечно, дело не в этом. О чем это ты думаешь, Иван^? Дроздов ждет…

Приготовившись ко всему на свете, он пожал плечами.

– Если ты все знаешь, можешь рассказать, как все было на самом деле.

Нужно только выждать, только уловить момент, когда можно будет прыгнуть на него. А там как повезет. Ничего. Прорвемся.

Дроздов кивнул и начал:

– Я давно знаю этого парня, Ваня. Он бы не стал на меня покушаться. К себе я приближаю только тех, кто мне лично предан, душой и телом. Он не стал бы меня травить, поверь мне. Но имей в виду, что я тебе не верю.

– Твои проблемы, – пробормотал Иван.

– Эта ампула твоя, Ваня, – спокойно сказал ему Дроздов.

Иван напрягся. В его распоряжении минута, не больше.

Нужно попробовать максимально эффективно ее использовать. На все сто, так сказать…

– Только не надо мне говорить, что ты ее впервые видишь, Ваня, – спокойно продолжал Дроздов. – Она твоя, и этим все сказано. Ты слишком долго был первым телохранителем Первого человека страны, Ваня. Это и погубило Эдика, – и Глеб Сергеевич кивнул на тело ординарца.

Иван насторожился. Что он имеет в виду, этот странный человек?

А тот продолжал:

– Ты слишком привык быть ближе всех к тому телу, которое защищаешь. Эдик не был тебе соперником, поверь мне. Но ты почему-то решил, что он конкурирует с тобой за право находиться рядом с боссом.

Иван был ошеломлен и не скрывал, не мог скрыть этого физически: он раскрыл рот от потрясения. Он думал: он что – совсем свихнулся, этот Дроздов?! Что он мелет?!

– Все это трогательно, но достаточно глупо, Ваня, – говорил Глеб Сергеевич с тонкой усмешечкой, – ты достал изо рта ампулу, вырубил этого паренька и сообщил мне, что он пытался меня отравить, а ты, такой решительный и смелый, меня спас. И все это только для того, чтобы повысить свои дивиденды в моих глазах.

Иван с трудом подавил в себе вздох облегчения. Все могло быть гораздо хуже. А у этого Дроздова явная мания величия.

Иван вздохнул.

– Жалко парня, – кивнул он на Эдика. – По существу, ни за что погиб

– Не жалей, – заметил Дроздов. – На его счету восемь убийств – это только те, что известны мне, потому что убивал он по моему приказу. И судя по той жестокости, которая сопровождала все эти убийства, дело ему это нравилось. Так что не жалей.

Ну и монстр, внутренне удивился Иван. Так спокойно обо всем этом рассказывает…

– Но ведь он же был вашим приближенным, – напомнил ему Иван, снова переходя на «вы» – Что-то я не пойму…

– А тут и понимать нечего, – ответил ему Дроздов. – И вообще, лучше тебе не стараться меня понимать. Тебе же будет спокойней. Поверь мне.

Он так часто говорит это «поверь мне», подумал Иван, что скоро скажет просто: «Поверь в меня, как в Господа своего!»

Дроздов взял бутылку и стал наливать шампанское в бокалы.

– Ну, что? – сказал он, поднимая свой драгоценный сосуд. – За мной тост. Не возражаешь?

Иван поднял свой бокал.

– Нет, конечно, – сказал он. – Только…

– Что только?

– Мы что, будем пить при нем?

И он кивнул на тело Эдика.

Дроздов кивнул.

– Привыкай, – пристально посмотрел он в глаза Ивана. – Очень может быть, что отныне вся твоя жизнь будет проходить среди трупов. Тебе будет не до эстетства, поверь мне. Тебе придется пробираться сквозь трупы, если ты хочешь добиться чего-то в этой жизни.

– Звучит угрожающе, – криво усмехнулся Иван.

– А ты не бойся, – так же говорил ему Дроздов. – Ты, главное, не бойся. И вот за это я и хочу произнести свой тост.

– За что?

– За отсутствие в нас страха, – тут же ответил ему Дроздов. – Эти, которые взорвали наши бочки с горючим… Чего они добивались? Чтобы в наших душах поселился страх. Тогда нас можно будет брать голыми руками. Понял мою мысль?

– Кажется, да, – кивнул Иван головой.

– Вот и хорошо, – удовлетворенно произнес Дроздов. – Главное, Ваня, – не бояться. Ничего! Ни Бога, ни Сатаны, ни Страшного Суда, ни суда людского. И только тогда ты станешь настоящим хозяином своей судьбы. Только одного ты, Ваня, должен бояться.

– Чего же? – спросил его Иван.

– Меня, – ответил ему Дроздов. – Только меня. Но этот страх – страх во благо. Твое благо, Ваня. Поверь мне.

– Я не понял, – сказал Иван. – За что пьем-то?

– За страх, Ваня, – ответил ему Дроздов. – Пей!

Иван залпом выпил, словно не задумываясь ни о чем.

Дроздов внимательно следил за тем, как он это делает. А потом кивнул довольно головой и тоже выпил – залпом.

4

Впервые за много дней Иван оказался в своей квартире. Он понимал, что его прослушивают, понимал, что он весь как на ладони, но сейчас он радовался тому, что мог хоть немного побыть в одиночестве.

И подумать.

Он лег на матрац и достал из кармана капсулу, которую забрал у убийцы Эдика. Аккуратная штучка…

Металл как будто редкий, хотя, разумеется, это не золото. Похож на небольшой патрон, но это, конечно, не патрон.

Иван повертел ее в руках и обнаружил, что капсула как бы состоит из двух частей, которые отвинчиваются. Отвинтив верхнюю часть, он обнаружил в капсуле полое пространство, в котором находилась небольшая пластинка. Иван вытряхнул ее себе на ладонь.

На пластинке были выгравированы буквы, причем не русские, а латинские. Иван прочитал:

«Spartak-1984. К-2».

Что это означало, он понятия не имел. Спартак какой-то…

Калинин разберется, решил он. Нечего сейчас забивать себе этим голову. Должен же Олег хоть что-то делать.

А сейчас – спать, спать, спать.

Слишком много впечатлений. Спи, Иван.

Интересно, а что все-таки случилось со Стариком? Почему Дроздов решил его убрать? И почему так спокойно говорит об этом ему, Ивану?

А может быть, это ловушка? Хочет посмотреть, побежит ли он, Иван, к Старику с этим сообщением?

Нет, глупость какая-то. Все, что связано с этим Дроздовым и его командой, будь они неладны, – все странно и не поддается обычной логике. Или я устал?

Устал…

Спи, Ваня. Они прослушивают тебя? Ну так захрапи во всю мощь своих легких! Пусть слушают!

Спи, Ваня.

Спи…

Глава 8
КАЛИНИН

Стрельцов показывает свою проницательность. – Калинин грозится отбить невесту. – Ошибка. – Погоня. – Калинин думает. – Озарение. – Доклад Стрельцова. – Что такое «зрелище»? – Чудовищный заказ. – Леночка и полковник. – Полковник признается в собственной глупости. – Страдания Калинина. – Стрельцов волнуется. – Где Леночка? – Смертельный полет.

1

– Итак, все ясно, – сказал Калинин. – Ясно, что ничего не ясно. Работы предстоит непочатый край. Так что попрошу не расслабляться.

Стрельцов и Леночка только кивнули в знак согласия. И без слов Калинина было ясно, что работы им предстоит не много, а очень много.

Стрельцов прокашлялся и сказал:

– Ваш друг основательно копает, Олег Романович. Прямо землю роет.

– Это ты о ком? – подозрительно посмотрел на него Калинин.

– Так об Иване же, – пожал плечами Стрельцов. – Вы делаете из него суперагента, а сами только и делаете, что проговариваетесь.

– Я?! – неприятно поразился Калинин.

– Конечно, – беспечно ответил ему заместитель. – Вот вы передаете Леночке капсулу и говорите: «Друзья передали нам капсулу, займитесь ею, пожалуйста». А в голосе вашем столько гордости, столько нежности, словно вы сами добывали эту штуку. Вот я и подумал: что же это за друзья такие? А теперь этот Дроздов Глеб Сергеевич, прописанный на улице Каргопольской, что около Алтуфьевского шоссе. Вы опять говорите: друзья попросили выяснить, кто это. А в голосе вашем опять же тревога какая-то. Не за Дроздова же этого, правда? Вот я и задумываюсь опять: что это за друзья такие? И что это вашего Ивана не видать совсем?

Калинин осуждающе покачал головой.

– Ох, майор, – сказал он. – Попадете вы когда-нибудь в неприятную для себя ситуацию. Проницательный вы наш.

– Он такой! – с гордостью подтвердила Леночка слова Калинина. – Он у меня жутко проницательный!

– Ох! – вздохнул Олег. – Чувствую, что эта семья объединяется против меня. Непросто мне с вами будет, ребята, ох непросто…

– А кому сейчас легко? – резонно спросила его Леночка.

Калинин выставил руки вперед ладонями.

– Всё! – сказал он. – Слушать сюда! Приказываю! Вы, – он повернулся к Леночке, – занимаетесь этой капсулой. Мы уже выяснили, что она сделана из титанового материала, и это не настраивает на мирный лад. Штука эта может означать все, что угодно. Выясните, что могут значить эти буквы. Если это не спартаковский фанат, то мне интересно все, в том числе кто был чемпионом страны по футболу в 1984 году.

– Это еще зачем? – удивилась Леночка.

– Там написано латинскими буквами: «Спартак-1984». Так? Может, это просто памятка болельщика.

– А если это по хоккею? – спросил Стрельцов. – Или, к примеру, по баскетболу?

– Все проверяйте! – огрызнулся Калинин. – Вам все ясно, Леночка?

– Так точно! Разрешите выполнять?

– Выполняйте, – кивнул головой Калинин, но Леночка почему-то осталась

Калинин повернулся к Стрельцову

– Вы, майор, – сказал он, – выясните все по этому Дроздову. Кто такой, откуда взялся, чем дышит, чем в молодости занимался – все, что сможете раскопать. Не нравится мне, что раньше мы ничего о нем не слышали. Может, вы нам поведаете со временем много интересных вещей о нем.

– Есть, – кивнул Стрельцов.

Калинин с удивлением обнаружил, что Леночка до сих пор находится в кабинете.

– Вы еще здесь? – спросил он, в упор глядя на нее.

– Никак нет! – четко ответила она. – Я уже в пути! – И действительно, через мгновение ее уже не было – только запах духов остался.

Глядя на закрывшуюся за Леночкой дверь, Калинин задумчиво произнес.

– Хорошая девушка. Берегитесь, майор, отобью я ее у вас.

Стрельцов рассмеялся.

– Олег Романович, вы в квартире убираться любите? – несколько неожиданно спросил он.

Калинин даже поморщился:

– Ненавижу. А в чем, собственно…

– А в том, – улыбаясь, ответил ему Стрельцов. – Леночка работник-то, может быть, и хороший, но после нее у меня дома такой бардак остается… Как это у нее получается – ума не приложу. Она как-то сказала, что в ее квартиру лучше вообще постороннему не заходить. Обязательно ноги сломает, кроме нее, говорит, там вообще никто существовать не может. Я был там, это соответствует истине. После нее мне всегда приходится час убивать только на уборку.

– Неужели так плохо? – не поверил Калинин.

– Не то слово, – кивнул Стрельцов.

– А зачем ты мне все это рассказываешь? – подозрительно глядя на подчиненного, спросил Калинин. – А, майор? Или испугался, что и впрямь отобью?!

– Да нет! – махнул рукой Стрельцов. – Просто жалуюсь. Могу я кому-то пожаловаться?

– Так, может, подумаешь? – предложил Калинин. – Не жениться пока, может быть?

– Как?! – выставился на него Стрельцов. – Я же люблю ее!

– А-а-а! – протянул Калинин. – Ну, раз так… Тогда конечно.

– Кстати, – сказал Стрельцов. – Я думаю, что знаю, куда она сейчас направилась.

– Да? – заинтересовался Олег. – И куда же?

– В Министерство обороны.

– Куда-куда?!

– В Министерство обороны, – кивнул головой Стрельцов. – Мы тут без вас прикидывали, что это может быть за капсула. Она высказала предположение, что эта штучка похожа на ту, которые выдаются солдатам при ведении боевых действий.

– О черт! – воскликнул Калинин. – Ну конечно! Но почему вы мне ничего не сказали?! И что это она туда поперлась пешком? Позвонить нельзя, запрос сделать? Что за самодеятельность?!

– Да вы не волнуйтесь, – успокоил его Стрельцов – Мы все обдумали, а вы же нам разрешаете действовать самостоятельно, даже поощряете это. Мы все обдумали, – повторил он. – Она скажет, что журналистка. Расскажет им трогательную историю о любимом человеке читательницы их газеты. И попросит прокомментировать эту капсулу.

– Вы офигели, оба! – застонал Калинин. – Верните ее немедленно!

Стрельцов пожал плечами и быстро вышел из кабинета. Калинин некоторое время постоял, а потом вдруг сорвался с места и тоже выбежал. Вдвоем больше шансов, подумал он. Только бы успеть!

Но какой же он все-таки дурак!!!

Разумеется, ее уже нигде не было. Они запрыгнули в машину и помчались к зданию Министерства обороны.

За рулем сидел Стрельцов, Калинин рядом молча наливался злобой.

Стрельцов тоже молчал, понимая, что они с Леночкой на этот раз дали маху.

Бесконечные пробки мешали им, и Калинин беззвучно матерился.

Наконец они застряли так, что стало ясно: никуда они не успеют.

– Нужно было сесть на вертолет, – сказал Калинин. – Но из-за вашей невесты мне бы его сегодня не дали.

Стрельцов молчал. Он чувствовал себя виноватым.

Но Калинин вдруг заявил:

– Не казнитесь, майор. Это я виноват. Я должен был понять, что это вовсе не спартаковская заморочка, а нечто совсем другое. Что-то, как вы правильно поняли, военное. Или секретное. Или и то и другое одновременно. Вы понимаете меня?

– Да, – глухо отозвался Стрельцов. – Нет, я виноват. Мы должны были доложить вам. Мы вели себя, как школяры.

– Вы, кажется, боитесь за ее безопасность? – спросил Калинин Стрельцова. – Не бойтесь. Самое неприятное, что может произойти, – это то, что они наглухо перекроют нам каналы и выяснить все потом будет непросто. А они это делать умеют, стервецы.

– А генерал? – сказал Стрельцов. – Неужели и генерал на них не сможет подействовать?

– В том-то и дело, – вздохнул Калинин. – Не хочется мне пока его к этому делу подключать. Во многом из-за этого я и бросился за вашей невестой.

Стрельцов кивнул.

– Понятно, – сказал он.

В голосе его совсем не было оптимизма, но Калинин на этот раз не стал успокаивать подчиненного. Пусть помучается. В следующий раз будет докладывать начальству обо всем, что знает. Слишком они со своей невестой распустились. Пусть переживает.

Ехать дальше не имело смысла.

– Поворачивай, – приказал Калинин. – Едем в контору.

Стрельцов беспрекословно подчинился.