Текст книги "Поединок"

Автор книги: Игорь Крутов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц)

За его спиной шушукались прихожане, узнавшие в нем знаменитого артиста, про которого только сегодня они смотрели репортаж в новостях по всем телеканалам и которого Господь уберег от смерти.

Выйдя из храма, Ягодин торопливо прошел мимо сидящих на паперти нищих, сел в свой «Форд» и поехал домой.

А уже на следующий день он сидел в студии программы «Взгляд» и рассказывал телезрителям о том, как некое предчувствие заставило его отказаться от прыжка и как уговаривал он своего охранника и друга Игоря Забродина последовать его примеру и плюнуть на этот идиотский аттракцион, но тот настоял на своем – и погиб.

2

Прийти на похороны Игоря Ягодин не смог. Объяснено это было его нездоровьем и стрессом, от которого он все еще не оправился

3

Когда идешь к начальству, не стоит думать о том, что тебя ожидает на этот раз все равно не угадаешь. Особенно если этот вызов неожиданный. Как, например, сейчас…

Размышляя подобным образом, Стрельцов, не слишком торопясь, шел длинными коридорами управления, которое располагалось рядом со своим «старшим братом», а попросту говоря – печально известной всему миру Лубянкой.

После недавнего случая с террористами в метро, когда был угнан поезд, спецотдел «А» мгновенно переподчинили управлению. Все произошло без лишней волокиты и бумагомарательства (термин замечательной и всеми любимой Леночки).

– Могут же, когда захотят, – сказал на это Калинин.

– Или захотят, когда могут, – сострил Стрельцов.

Но шеф шутки не поддержал.

– От такого переподчинения ничего толкового не будет, – безапелляционно заявил он. – Что в лоб, что по лбу. Только бумажной волокиты прибавится…

– Это точно!

– Не перебивай. А главное, появится еще один никому не нужный «фильтр».

– Какой фильтр? – не сообразил Стрельцов, обычно схватывающий все на лету.

– Информационный, – пояснил Калинин.

Сказал, как в воду смотрел. Так оно и вышло: информация спецотдела «А» теперь шла на самый верх таким стройным и кружным путем, что некоторые оперативные сводки теряли силу и превращались в обычную макулатуру – какой, например, навалом в любом провинциальном РУОПе…

Но нет худа без добра: оперативникам клятвенно пообещали, что все проблемы с ремонтом их главного офиса будут решены в одночасье. Не может быть?! Может! Ура управлению! Гип-гип-ура!

Итак, Стрельцов шел по коридору и не слишком торопился.

Для этого у него имелось две уважительные причины, о которых он мог признаться только самому себе, и даже Леночка про них не знала.

Во-первых, когда Калинин тебя отпускает, а через час следует срочный вызов, причем слово «срочно» повторяется дважды, то спешить ни в коем случае не следовало, – кроме очередной порции «холодного душа», ничего не ожидалось. Почему? Бог его знает. Главное, шеф раздражен и следует немного повременить, чтобы он выпустил пар…

А во-вторых, Стрельцов не торопился, потому что просто физически не мог увеличить длину шага. Виной тому были новые джинсы – подарок Леночки. Хваленый «Кельвин Клайн» после первой же стирки сел настолько, что теперь бедному Стрельцову волей-неволей приходилось идти не шагами, а шажками. Встречные удивленно смотрели на него, но помалкивали. На гомосексуалиста мрачноватый и грубый Стрельцов не смахивал, в случае чего мог постоять за себя. К тому же группу Калинина знали в спецотделе «А» хорошо и за глаза называли «Бешеные».

– Наконец-то явился! – не удержался и съязвил вместо приветствия Калинин. – Я тебя когда вызывал?

– Товарищ подполковник…

– Ладно. Замнем для ясности, как говорил Петька Норкин.

Видя, что «грозы» не будет, Стрельцов решил подыграть:

– А кто это?

– Петька? Был у меня такой знакомый… Все, все, не отвлекай. Как-нибудь потом расскажу. Вот о чем я подумал… Ну-ка, иди сюда!

Стрельцов и Калинин уселись за стол друг против друга. Подполковник достал из тонкой папочки несколько листов, и Стрельцов увидел, что это были оперативные сводки по Москве за последние несколько месяцев.

– Знаешь, что здесь?

– Обижаете, товарищ подполковник. Был ознакомлен, как и полагается. А что?

– А то… – Калинин сделал паузу; теперь он был похож на охотника, который подбирается к добыче. – Ничего в глаза особенного не бросилось?

– Вроде нет…

– А ты посмотри внимательнее.

Стрельцов еще раз пробежался по знакомым строчкам.

Да нет, все как обычно: убийства, грабежи, крупные хищения, угрозы…

– Посмотрел.

– Ну?

– Вы что-то отметили. Видны точки от карандаша. Карандаш скорее всего твердый, – сказал Стрельцов, нахально посмотрев на шефа. Ну, что это за шуточки? Вызвал, так говори, не тяни кота за причинное место! Шеф, называется…

– Ты не обижайся, – разгадал его мысли Калинин. – Я ведь на тебе лишний раз проверяю… задатки Шерлока Холмса у тебя, конечно же, есть. Это что касается твердого карандаша. Действительно, твердый. Но тут…

Он замолчал, стал серьезным.

Затем заговорил резко, отрывисто и глухо:

– Нам, Стрельцов, надо чуть-чуть дальше смотреть, чем допотопный Шерлок Холмс. Он в глубину заглядывал, а мы должны – вширь. Улавливаешь разницу?

Стрельцов честно помотал головой.

– Дурак, товарищ подполковник. Не соображу.

– Тогда слушай. Этими так называемыми точками помечены лишь самые дикие, самые необычные преступления. Понял?

– Да.

– Очень хорошо. Идем дальше. Я отбросил всю бытовую мелочевку. Там такое, что Жванецкий за голову схватится, а Райкин в гробу перевернется… Ладно, я отвлекся. Из оперсводки делается вывод… – Калинин задумался. – Нет, неверно. Выводы делать рано. Пока нужно лишь хорошенько подумать.

– Над чем подумать?

– А вот над чем. Не совершал ли все эти дикие, необычные, а главное – зрелищные, и это самое странное, преступления один человек. Или одна банда. Или…

– Что?

– Ничего. Не могу ухватить. Где-то рядом летает, а не дается… – Калинин добродушно выругался, продолжил: – Ты возьми, подумай на досуге. Мне кажется, что во всем этом что-то есть. И в столкновении бензовоза с троллейбусом, и в пожаре гостиницы «Украина», и в рухнувшем памятнике Петру Первому на Воробьевых горах…

– Может, совпадение?

– Хотелось бы. Сделай так, Стрельцов, – загони в наши аналитические программы, пусть там операторы поколдуют, авось какие-нибудь общие параметры и выскочат.

Стрельцов кивнул.

В дверь постучали, и Калинин, дождавшись, пока помощник спрячет листки с оперативной информацией в карман, разрешил войти.

– Можно? – Это была Леночка.

Стрельцов не смог сдержать счастливо-глупой улыбки, но девушка даже не взглянула на него. Сразу прошла к шефу и положила на стол папку с документами.

– Спасибо, Леночка. Что же вы со Стрельцовым не здороваетесь? – поинтересовался Калинин официальным тоном, что означало у него одну из степеней шутливого настроя.

– Мы виделись, – коротко ответила Леночка.

И вновь не посмотрела в сторону Стрельцова.

Тот нахмурился, понимая, что подобная немилость может быть вызвана только одним. Стрельцов, которого совсем недавно отпустил Калинин, не явился на свидание с любимой. Она, конечно же, прождала положенные пять минут, затем ушла. И вот теперь дуется.

Ну, как ей объяснишь, что его неожиданно вызвал шеф?! Сама должна понимать, не первый год на «государевой» службе!

– Я пойду, – сказал Стрельцов, поднимаясь со стула.

– Погоди-ка! – остановил его Калинин. – Мне кажется, что это к нашему разговору. – Он протянул бумагу, которую только что достал из папки, принесенной Леночкой.

Стрельцов взял. Удивленно приподнял брови, ознакомившись с коротким текстом.

– Но почему вы так думаете?

– Место слишком людное, – странно пояснил Калинин. – И вообще, все это напоминает мне какое-то шоу…

– Что, товарищ подполковник? – не удержалась любопытная Леночка.

– Ничего особенного, – отрезал Калинин. – Стрельцов, ступай!.. А вас, мадам, я попрошу задержаться.

– Тогда уж не мадам, а мадемуазель, – отпарировала Леночка.

– Вот на эту тему мы и поговорим…

Стрельцов не стал слушать, о чем именно хочет поговорить шеф с Леночкой. Он вышел в коридор, плотно прикрыл за собой массивную дубовую дверь, которыми славилось управление, и еще раз прочитал текст.

Это была сегодняшняя оперсводка.

Вернее, ее часть. Та самая, где говорилось об обрыве «тарзанки» в парке Горького…

Глава 6
ДЕРВИШ

Охранники. – Куда пропали псы? – Дервиш у Силантьева. – Смотрите! – Давление. – Обсудим детали… – Дервиш расслабляется. – Шпана и кавказец. – Ло. – Драка. – Пропажа денег. – Привычка – вторая натура.

1

Широкий, заросший щетиной до бровей охранник читал «Желтый экспресс». Как всегда, на шестнадцатой странице изгалялся известный в столичных журналистских кругах Зуфар Гареев. Читая его заметки, можно было легко прийти к выводу, что ничего святого для Гареева нет. Но это было не так. Зуфар любил жену, имел ребенка и даже умудрялся поддерживать хорошие отношения с тещей.

Однако его писанина при этом напоминала третью степень копрофагии…

– Во дает! – восхищенно присвистнул широкий охранник.

– Чего там? – вяло откликнулся его напарник, невысокий крепыш с набитыми до уродливости «кентасами».

– Да тут один «новый русский» начудил.

– Нашел чем удивить…

– Нет, ты послушай! – перебил его широкий. – «Вчера в районе метро «Авиамоторная» мальчишка лет двенадцати баловался с петардами китайского производства…»

– Навезли барахла, гады, – мрачно отреагировал на это крепыш. – Поставить бы этих самых китайцев к Китайской стене и из огнеметов…

– При чем здесь китайцы?

– Все они… – Крепыш махнул рукой. – Чего там дальше-то написано?

– Ты же перебиваешь!

– Больше не буду.

– Не буду… Так, где это у нас?.. Ага, вот, нашел. Слушай дальше. «Мальчишка шалил очень долго, пугая прохожих оглушительными взрывами. Его уговаривали, ругали, грозили, но все было напрасно – мальчишка был слишком увлечен своим делом. Наконец досталось и «новому русскому». Мальчишка взорвал петарду у самых его ног…»

– Так ему и надо! – не удержался с комментарием крепыш. – Развелось их, гадов…

– Хорош тебе!

– Молчу, молчу…

– Блин, где же это?.. Вот. «Но «новый русский», в отличие от старух и пенсионеров, мальчишку уговаривать не стал. И грозить не стал. А просто погнался за ним…» – Широкий усмехнулся, представив себе, как разворачивалась погоня, – «Догнал. Спустил с мальчишки штаны. И сунул ему в задницу петарду. Затем щелкнул зажигалкой, намереваясь поджечь фитиль. Но сердобольные прохожие пожалели мальчишку и отговорили «нового русского» от такой жестокой экзекуции».

Широкий замолчал. Выдержал значительную паузу, как бы давая напарнику время для осмысления сказанного. Затем спросил:

– Ну как? Круто?

Крепыш с силой провел рукой по лицу – был уже четвертый час ночи, хотелось спать.

– Как это называется? – неожиданно спросил он.

– Что?

– Ну, заметка.

– «Прохожие отстояли попку мальчика».

– А кто написал?

– Какой-то нерусский. Зуфар Гареев. А что?

– Ничего. Гад он, этот Гареев, – выдавил крепыш.

– Прямо все у тебя гады! – коротко хохотнул широкий. – Куда ни плюнь – одни гады. Как в террариуме…

– Гад, – отчетливо повторил крепыш, и в его голосе прозвучала холодная, еле сдерживаемая ярость: – Во всей этой белиберде твой Гареев и есть самый главный гад.

– Это почему?

– Потому, – отрезал крепыш.

– А все-таки? Ну, скажи, скажи…

Было видно, что широкий по-настоящему заинтересовался.

– И скажу!

– Вот и скажи…

– Скажу! – упрямо повторил крепыш. – Один м… – он грязно выругался, – бомбочки взрывает, делать ему нечего, подонку, а второй м… – он повторил ругательство, прибавив к нему еще парочку непечатных эпитетов, что, видимо, должно было лишний раз подчеркнуть возраст «нового русского», – за ним гоняется, петарды в задницу сует…

– Ну-ну?

– Заткнись! То, что они м… законченные, это ясно, и думать тут много не надо: одного в зону, второго в колонию. Но вот этот гад, Зуфар Гареев, всем гадам гад!

– Чего ты? Работает человек, веселит нас…

– Веселит?! Да пошел он со своим весельем!.. – Крепыш уточнил, куда именно он послал бы «веселого» журналиста. – Ты пойми, братишка, он ведь не просто грязь на людей льет, он еще и заставляет нас с тобой это самое дерьмо хавать… И ты, и я, и еще тысячи, нажравшись вот таких «сочинений», постепенно сами дерьмом становимся!

– Не хочешь – не читай. Тебя никто не заставляет. У нас демократия, мать ее так-растак!..

– А что читать?! Нет же ничего!

– Как нет? «Московский комсомолец», например, – не скрывая усмешки, подбросил широкий.

– Дерьмо!

– «Клюква»…

– Такое же!

– «Лимонка», «Завтра», «Новости разведки и контрразведки», «Совершенно секретно», «Труд», – начал перечислять широкий.

Но крепыш его перебил:

– Я не об этом. Мне наплевать, сколько их выходит и каких. Главное – их суть стала одинаковой. Одинаково дерьмовой. И нет на самом деле газет «левых» или «правых». Все это туфта…

– Ну да?

– Туфта, – уже спокойно повторил крепыш – Ушло чего-то, а что именно, так просто и не объяснишь Я только чувствую, что ушло, и все. И мне теперь наплевать уже стало: мальчику в задницу сунут петарду или наоборот… И всем так же наплевать. А жаль!

Широкий потрогал свой перебитый нос (он когда-то в молодости чересчур активно увлекался боксом), хотел что-то сказать, но вдруг замер.

– Ты что?

– Тихо! – прикрикнул широкий.

Мгновенно наступила тишина В тесной подсобке, где до стен, казалось, можно было дотянуться рукой, отчетливо раздалось негромкое тиканье часов.

– Слышу часы, – шепотом сказал крепыш. – И все…

– Я не об этом. Собак слышишь?

– Нет

– Это странно.

– Может быть, спят, гады?

– Какой там «спят»? Это же специальные охранные псы… А ну, пошли!

Крепыш молча кивнул.

И шагнул вслед за напарником, прихватив из специального ложа короткоствольный автомат…

Территория нового строящегося аэропорта пустовала, и само строительство больше было похоже на западное, чем на наше, родное, – нигде не было видно куч мусора, грязных рытвин, бездорожья, пустых бутылок и ругательств на заборах…

Честно говоря, самих заборов тоже не было. Просто натянули маскировочные сети на столбы, и все. А вдоль периметра обычно бегали охранные собаки. Много собак. Очень много.

Сейчас псы почему то молчали, и это показалось охранникам странным.

– Куда же они подевались, сволочи?

– Может быть, собачья свадьба?

– Какая, к лешему, свадьба? Найду, ноги переломаю!

– Найди сначала…

Переговариваясь таким образом, крепыш и широкий обошли всю территорию аэропорта – терминал с запасами топлива, багажное отделение, огромные пирамиды плит, приготовленные для взлетно-посадочной полосы.

Но собак нигде не было. Сгинули. Исчезли. Что за мистика?

Появились и другие охранники, стали высказывать свои предположения: от самых необычных и фантастических (прилет инопланетян) до вполне реальных (животные почувствовали опасность, например, землетрясение, и сбежали).

– Да откуда в Москве землетрясение?!

– От верблюда!

– Я серьезно спрашиваю!

– А я серьезно отвечаю. Забыл семьдесят седьмой год?

– Так это же в Болгарии тряхануло, чудак ты на букву «м»?

– В Болгарии тряхануло, а стулья у меня в комнате бегали, понял! В Беляеве, на шестнадцатом этаже. Вот тебе и Болгария…

– Надо сказать шефу, чтобы рыбок завел.

– Каких рыбок?

– Пираний!

– Сам ты пиранья! Обычных рыбешек, чтобы землетрясение предсказывали. Как в Японии…

– А хорошо сейчас, наверное, в Японии!

– Ох, не трави душу!

– Тихо!

– Чего там?

– Тихо, говорят!! – уже увереннее рявкнул чей-то бас. – Вон они…

И точно, со стороны терминала неожиданно показались собаки. Вид у них был виноватый и испуганный одновременно. Увидев знакомых людей, псы шумной стаей бросились к ним…

– Нечистая, – произнес отчетливо и тихо крепыш.

Широкий не ответил ему. Лишь поморщился, как от сильной зубной боли.

И поудобней перехватил свое оружие.

Дервиш вернулся к машине.

Забросил на заднее сиденье робу, в которой перелезал через маскировочные сети, ограждающие аэропорт. Осторожно упаковал в специальный футляр небольшой приборчик, мощный генератор которого посылал электромагнитные колебания нужного диапазона и в зависимости от надобности мог создавать «волны страха» для различных групп животных, в том числе для собак…

Обернулся. Замер, прислушиваясь. Представил, что сейчас творится с охранниками на территории строящегося аэропорта. Улыбнулся.

Ничего, главный сюрприз их ждал впереди…

– Послушайте, что вам надо? – уже во второй раз, начиная раздражаться, спросил Силантьев.

– Я прошу всего лишь четыре минуты, – спокойно ответил Дервиш.

– Но вы ничего не говорите!

Дервиш кивнул.

– И ничего не делаете!

Вновь кивок.

– Сидите, как… Это просто черт знает что!

Оскал, похожий на улыбку.

– И потом, как вы прошли охрану?

– Ваша охрана – дерьмо. Продайте ее кому-нибудь. За внешний вид могут неплохо заплатить. Скажем, доллар – за килограмм жира.

Это могло бы сойти за шутку, если бы не было произнесено таким ледяным тоном. Но Силантьев оценил: этот странный человек, которого он вначале принял за «мужичонку», нравился ему все больше и больше…

– И все же…

– Потерпите. Пошла последняя минута.

– Вы всегда так пунктуальны? – съязвил Силантьев, не удержавшись, но холодный взгляд Дервиша заставил его замолчать. Было видно, что этот человек привык отвечать за свои слова.

– А теперь – смотрите!

И Дервиш указал в сторону окна.

Недоверчиво покачав головой, Силантьев все же развернул свое кресло. Его апартаменты находились на последнем, тридцать четвертом этаже знаменитого на всю столицу ЦДТ – Центрального Дома туриста. Торчащая в конце Ленинского проспекта «свечка», казалось, упиралась своей макушкой в серое осеннее небо…

Из окон кабинета Силантьева открывалась панорама на всю Москву. Он частенько любил задерживаться по вечерам, дожидался темноты и просто смотрел на далекий гигантский город, ни о чем не думая. Иногда включал музыку, чаще фоном служил обычный эфирный треск магнитолы…

Сумерки только начали спускаться на Москву, покрывая темным покрывалом ее западную часть. Но вдруг…

Силантьев подался вперед.

– Боже!

Север столицы внезапно стал малиновым, как будто там вздумало взойти солнце. И это зарево с каждой секундой разгоралось все больше и больше. Казалось, еще немного, и оно дойдет до звезд…

– Что это?

– Шестьсот бочек топлива, – спокойно ответил Дервиш.

– Какого топлива? – все еще не понимал Силантьев. – Объясните, что происходит…

– Это маленькая компенсация за тот конфуз, который произошел с певцом Ягодиным.

– Компенсация? Но я ничего не заказывал!

– Считайте, что это подарок.

– Подарок?! Ну, знаете!.. У вас странная манера дарить подарки.

Силантьев не выдержал, встал, приблизился к окну. Стекло было толстым, двойным, швейцарским, и шум города не проникал в кабинет. Представив, что сейчас творится на месте пожара, Силантьев инстинктивно передернул плечами.

– Не волнуйтесь, – успокоил его Дервиш. – Там нет людей. Только охрана. Которая, конечно, уже разбежалась.

– Это предприятие?

– Нет.

– А что? Да не молчите вы!..

– Послушайте, Силантьев, – жестко произнес Дервиш и неожиданно оказался совсем рядом (черт, как это у него получилось?), – давайте договоримся в последний раз – вы не лезете в мои дела, а я – в ваши… У меня вышла неудача с певцом. И мне хочется реабилитироваться… Вы понимаете, о чем я говорю?

– Да. Но…

– И я предлагаю вам выгодную сделку. Согласны?

– Какую сделку?

Дервиш жестко улыбнулся. Сказал по слогам:

– Вы-год-ну-ю!

– Допустим, я соглашусь…

– Не сомневаюсь. Мы с вами чем-то похожи, это стало видно после нашей первой же встречи… – Казалось, Дервиш говорит откровенно, но это была откровенность тигра, который наступает на жертву.

Силантьев, почувствовав это, поморщился.

– Я могу устроить такое «шоу», давайте назовем это так, какого вы никогда не видели. Никогда! Ведь вы же азартный человек…

– Я?!

– Да. Вы. И я, впрочем, тоже. Так вот, впереди юбилей вашего отца…

«Знает, все знает, дьявол!» – мелькнуло в голове Силантьева.

– …Подарите ему это «шоу». Я даже заранее знаю, что оно ему понравится. Как понравилась выходка с крокодилом…

«Он что, ясновидящий?!» – поразился бизнесмен.

Некоторое время они молчали.

Затем Силантьев постепенно стал приходить в себя. В этом диком предложении не менее дикого Дервиша что-то есть. И в конце концов, учитывая то, что «исполнитель является человеком слова (а главное – дела!), можно рискнуть…

– Я подумаю над вашим предложением, – медленно сказал Силантьев.

Но и тут проницательный Дервиш не оставил ему ни малейшего шанса.

– Вы уже подумали, – твердо сказал он. – И решились. И это хорошо.

– Откуда такая уверенность? – слабо запротестовал Силантьев, осознавая, что бой окончательно проигран.

– Мне нужна следующая сумма, – не обращая внимания на последнюю реплику, заявил Дервиш Он быстро черканул на одной из визиток бизнесмена. – Это – сейчас. Это – после завершения операции. А это… – Он обвел кружочком знак вопроса. – Это мы оставим как промежуточные расходы.

Силантьев посмотрел на цифры – к его удивлению, они были не такими большими. А может, этот Дервиш шарлатан, неожиданно подумал он, возьмет задаток и тю-тю, ищи ветра в Европе! Нет, вздор! Шарлатаны не поджигают гостиницы. Шарлатаны не устраивают таких «фейерверков» с авиационным топливом (Силантьев уже догадался, что на севере Москвы горят терминалы строящегося аэропорта за Алтуфьевом)…

А, черт с ними со всеми, неожиданно решился он. Гори оно все синим пламенем!

– Идет! – решительно сказал Силантьев.

– Тогда обсудим детали, – после некоторой паузы, словно взвесив согласие бизнесмена, произнес Дервиш. – Мой план заключается в следующем…