Текст книги "Поединок"

Автор книги: Игорь Крутов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 22 страниц)

5

Очнулся Иван через несколько часов. И почувствовал себя выспавшимся. Но за секунду до того, как очнуться окончательно, он приказал себе держать глаза закрытыми.

Он чувствовал, что в помещении находится кто-то еще.

– Может быть, укол какой-нибудь? – услышал он густой бас незнакомого мужчины.

– Не стоит, – ответил ему довольно высокий дискант. – Он должен вот-вот проснуться.

Интересно, откуда он это знает, удивился про себя Шмелев и решил, что пора просыпаться.

– О-о-ох! – застонал он громко и открыл глаза.

Над ним тут же склонились двое: высокий хорошо одетый мужчина средних лет и человек неопределенного возраста с лицом любопытной крысы.

– Как вы себя чувствуете? – спросил бархатным голосом хорошо одетый.

Шмелев тупо на него уставился. Он все прекрасно помнил, но он знал, как должен себя вести.

– Ты кто? – спросил он у мужчины.

– Я? – усмехнулся тот. – Ну, допустим, Алексей Михайлович. А вы?

Документы Шмелева были в карманах, и, конечно, они уже с ними ознакомились. Это была игра, но Иван играл в свои правила.

Он пощупал свой карман и убедился, что документы, разумеется, вынули.

– Я? – в тон мужчине сказал он. – Ну, допустим, Иван. Дальше что? Где я?

– Вы в милиции, – сообщил ему Алексей Михайлович. – И надо признаться, юноша, что вам грозит приличный срок, как ни прискорбно это сообщать.

Ну что ж, подумал Иван. Начало положено. Могло быть и хуже.

– Вот что, дядя, – сказал он, пальцами растирая свои виски, которые разламывались от невыносимой боли. – Если я – юноша, то вы – финалистка конкурса «Мисс Алтуфьево». Я уже вырос из порток.

– Я прошу прощения за бестактность, – мягко проговорил «дядя», – но, судя по вашему поведению, нельзя сказать, что вы ведете себя как взрослый человек.

Иван посмотрел на него и сморщился, словно съел лимон.

– Черт! – сказал он. – Я в этом состоянии не все слова понимаю, которые ты говоришь. Я так и не понял, где я все-таки нахожусь.

– В милиции, – терпеливо напомнил ему Алексей Михайлович

Иван кивнул.

– Тебя послушать, дядя, – проговорил он, – так я – в пансионате благородных девиц каком-нибудь, а ты в нем – зиц-председатель.

Что это я несу, думал он. Да ладно, схавают. В конце концов, я с похмелья, мне можно и должно мучиться и нести бред сивой кобылы

Он посмотрел на Алексея Михайловича чуть смягчившимся взглядом и спросил

– Послушайте, зиц-председатель. У вас случайно похмелиться не найдется?

Все это время человек с лицом крысы стоял чуть сзади Алексея Михайловича и в разговор не вмешивался. Иван увидел, как он при его последних словах недовольно поморщился, бросил на него быстрый взгляд, но снова промолчал, ничего не сказал.

Вообще-то Шмелев молил в эту минуту Бога, чтобы водки не оказалось. Ему было бы даже смотреть на нее противно, но он должен был придерживаться своей «легенды».

Водка нашлась. Причем, как заподозрил Иван, это была та самая вторая бутылка, которая принадлежала ему.

Теперь нужно было с достоинством открыть эту посудину. Он, разумеется, «алкаш», но у него, конечно, были и лучшие времена. Хотя скорее всего они уже знают об этом – иначе чего так волноваться из-за какого-то хулигана?

Что это не работники милиции, было видно за версту.

– Спасибо, – с достоинством поблагодарил Иван Алексея Михайловича и, легко открыв пробку, припал к бутылке.

Великая вещь сила воли. Он заставил себя, он убедил себя, что эта водка для него сейчас – живительный родник.

Кадык на его горле ритмично двигался вверх-вниз. Алексей Михайлович и его спутник как зачарованные смотрели на него – на кадык.

Иван отпил добрую треть и, задыхаясь, остановился. Отдышавшись, он с еле слышным стоном сказал, ни на кого не глядя:

– Божественный напиток…

Посмотрев на Алексея Михайловича совершенно трезвым взглядом, он утвердительно проговорил:

– Значит, зашиб я этих пацанов?

Тот кивнул.

– Несколько лет тюрьмы, к сожалению, вам обеспечены, Иван, – сказал он.

– Черт! – сказал Иван – Хотя… Все к этому шло.

– Что шло? – быстро переспросил его Алексей Михайлович.

Не удостаивая его взглядом, Иван ответил коротко и лаконично:

– Все, – и снова припал к бутылке.

Алексей Михайлович тут же отобрал ее у него, Иван не протестовал – он как бы со всем смирился.

– Скажите, Иван… – спросил его Алексей Михайлович. – А вас не удивляет, как с вами в милиции обращаются? Не допрашивают, похмелиться дают. Не кажется вам это несколько странным?

– Странным? – переспросил Шмелев. – Черт его знает. Я уже вообще ничего не понимаю. Тут все словно с ума посходили. Граждане не пьют, а менты похмеляют. Нормальный дурдом. В стране бардак, а что в этом Алтуфьеве происходит – вообще Книга Гиннесса. Чтобы русский человек от халявы отказывался? Говорю же, дурдом.

– Вообще-то это не ответ, – сказал Алексей Михайлович, – но общее ваше состояние я уловил. Ну что ж, господин Шмелев, должен вам сообщить, что вами заинтересовались очень серьезные люди.

Иван широко распахнул глаза.

– Послушай-ка, как тебя там, – сказал он. – Кажется, я не говорил тебе своей фамилии, а?

«Фамилию они, естественно, в документах посмотрели, – подумал он. – А быстро работают, сволочи. Я был в отключке всего несколько часов, а они уже проверили всю мою подноготную. Они уже все обо мне знают, это ясно как Божий день. Быстро работают, быстро. Если у них такие возможности, кто ж они такие, черт возьми?!»

– Я же говорю, – терпеливо ответил ему Алексей Михайлович, – мы – серьезные люди.

– И вы знаете, где я работал?

– Знаем, – заверил его тот. – Но никому не скажем. И вам, Иван, особо распространяться на эту тему я настоятельно не советую.

– Понял, – кивнул Иван.

– Вот и хорошо, – довольно проговорил Алексей Михайлович. И, взглянув на Ивана повнимательнее, спросил: – А что же вы не спросите, кому служить будете, а, Иван?

– Не люблю задавать лишних вопросов, – ответил он. – Не приучен.

Все складывалось как нельзя лучше. Но все-таки Иван чувствовал какой-то дискомфорт. Глянув на человека с лицом крысы, он понял, почему не может быть доволен до конца.

Старик за весь его разговор с этим Алексеем Михайловичем и словом не обмолвился.

И это почему-то очень не нравилось Шмелеву.

Глава 3
СОБЫТИЯ РАЗВИВАЮТСЯ

Личные дела и серьезная работа. – Закорючка со странностями. – Кто такой Юра? – Чем диверсант отличается от террориста? – Странный оператор. – Безумные версии. – Шмелев и Старик. – Встреча. – Непонимание. – Угрозы. – Странное предложение. – Короткие драки. – Победа. – Признание Старика. – Приближение.

1

– Мы решили пожениться, – заявил Калинину его заместитель, майор Стрельцов, обнимая одной рукой плечи Леночки, следователя их отдела, и, кстати, лейтенанта Службы безопасности.

Обычно дружелюбный во всем, что касалось личных отношений, если они не мешали работе, Олег на этот раз отреагировал не самым приятным образом.

– Самое время, – недовольно буркнул он. – Надеюсь, вы не прямо сейчас и здесь собираетесь оформить ваши отношения? Это было бы очень не вовремя, господа офицеры, поверьте.

Улыбки будущих молодоженов погасли, и Олег мысленно выругал себя: не нужно так грубо обращаться со счастливыми людьми, нехорошо это. Но продолжалось это ровно секунду. Дело есть дело, а то, что волновало Калинина, было для него сейчас важнее счастья всех молодоженов мира.

Стрельцов убрал руку с плеча невесты и, взяв обычный свой тон, сухо проговорил:

– Прошу прощения, товарищ подполковник. Обещаю, что больше это не повторится. У вас ко мне какие-то конкретные указания или вы хотите повторить с начала всю процедуру?

Последнее слово, сказанное Стрельцовым, выдавало его обиду, но на Калинина это уже не могло произвести особого впечатления. Под «процедурой» Стрельцов имел в виду весь их разговор, который, как ему ошибочно показалось, только что закончился.

Калинин кивнул:

– Меня заинтересовала эта металлическая закорючка, найденная на месте аварии. Не могли бы вы рассказать об этом поподробнее?

Стрельцов глазами попросил Леночку не расстраиваться, и та, незаметно для Калинина кивнув, отошла в сторону, делая вид, что ее интересуют стеллажи с папками дел.

Тем же сухим тоном Стрельцов продолжил:

– Эта, как вы выражаетесь, господин подполковник, закорючка, – самое странное из того, что мы смогли найти на месте аварии.

– Почему? – Калинин настойчиво пытался отвлечь Стрельцова от проблем личного характера, настраивая его на деловой тон.

– Мне показалось, что я уже встречал в своей практике подобный металл.

– Что в нем особенного?

– Если это то, о чем я говорю, то это инвар.

– Инвар? – переспросил Олег.

– Так точно, – кивнул головой Стрельцов. – Металл, который имеет память.

– Расскажите об этом поподробнее, – попросил его Калинин.

– Все просто, – начал объяснять Стрельцов. – Этот металл используется в космической промышленности.

– Тогда это не так просто, как кажется, – возразил ему Калинин.

– Да, – согласился Стрельцов, – это запутывает несколько наше расследование, но имеется в виду только объяснение происхождения этого металла. Что касается вопроса, как изделие из такого металла могло попасть на место катастрофы, то это действительно не так просто, как кажется, тут вы правы.

– Спасибо, – съязвил Калинин. – Рад видеть, что мы работаем несмотря ни на что, даже на такие катаклизмы, как бракосочетание.

– Далось вам наше бракосочетание! – обернувшись к ним вполоборота, с досадой проговорила Леночка. – Считайте его с этой минуты нашим личным с Юрой делом, ладно? И уж ни в коем случае не говорите о нем в рабочее время.

– Кто это – Юра?! – недоуменно спросил Калинин.

Леночка ошарашенно на него уставилась, а майор Стрельцов кашлянул и с достоинством ответил:

– Юра – это я.

– Ах, ну да! – спохватился Олег, чувствуя, что переборщил. – Извините. Ну, так что там этот инвар? – напомнил он Стрельцову о предмете их разговора.

– Инвар – это металл, который имеет память…

– Это я уже слышал.

– Изделию из инвара, – невозмутимо продолжал Стрельцов, словно и не заметил язвительности шефа, – можно придать любую форму.

– И что в этом удивительного? – хмыкнул Калинин. – Алюминиевая проволока тоже обладает такими достоинствами. Что с того?

– А то, – спокойно продолжал Стрельцов. – После того как изделию из инвара придали нужную форму, с ним можно делать все, что угодно: можно придавать любые другие формы, гнуть, перегибать по-всякому, но в определенный заданный момент эта деталь примет ту форму, которая была ей изначально задана. Понимаете?

– Пока нет, – признался Калинин. – А что это значит?

– Я подозреваю, – вздохнул Стрельцов, – что вы, шеф, были двоечником в том заведении, которое вас учило. Как это вы умудрились дослужиться до нашего с Леночкой начальника? Удивляюсь.

Это было открытое предложение к примирению. Стрельцов понял, что Калинин, которому, конечно же, было кое-что известно об инваре и его свойствах, нарочно выставлял себя несмышленышем – на радость Леночке.

Калинин с благодарностью принял это предложение.

– Тайна сия велика есть, – весело откликнулся он. – Меня другие подозрения мучают: ходят слухи, что кто-то меня усиленно подсиживает и метит на мое место. Кто бы это мог быть, а, майор?

Стрельцов посмотрел на невесту, которая снова начинала улыбаться, потом перевел взгляд на Калинина и твердо, без сомнения, ответил:

– Леночка. Она метит на ваше место, чтобы легитимно мной командовать.

– Понял, – улыбнулся Калинин. – Ну, ладно, в сторону интриги. Теперь об этой закорючке…

Стрельцов вздохнул.

– Достали вы меня этой закорючкой, – почти что простонал он. – Ну, понятия я не имею, откуда она взялась и вообще связана ли она с этой аварией.

– Ну ты не очень-то фамильярничай, – остудил его Калинин. – Пока я еще остаюсь твоим начальником, так что, будь добр, соблюдай приличия.

– Есть! – с неохотой откозырял Стрельцов.

Мир был восстановлен. Олег заходил по кабинету, меряя его шагами.

– Итак, – говорил он, словно размышляя вслух. – Что мы имеем? Мы имеем страшную трагедию, которая унесла жизни десятков людей. Что бы мы ни говорили о людях, которые нами правят, но отказать им в здравом смысле нельзя, а именно они решили, что это дело находится в компетенции нашего отдела. Так?

– Все равно, – ввернула Леночка, – мне это не совсем ясно! Почему этим не занимается милиция?

– Она занимается этим делом, – успокоил ее Калинин. – Но там, наверху, считают, что не исключена диверсия, а поскольку произошла катастрофа на территории Москвы, то вот и получается, что…

– Ясно, – быстро проговорила Леночка.

Калинин удовлетворенно кивнул головой.

– Очень хорошо, – сказал он, – а раз ясно, значит, продолжим. Итак…

– Стоп! – быстро проговорил Стрельцов, прерывая размышления Калинина.

Тот уставился на него.

– Что?

– Если бы это была диверсия, – сказал Стрельцов, – то логично было бы предположить, что террористы, которые таким образом пытаются добиться чего-то от московского правительства, потребовали бы что-то, выдвинули бы какие-то требования. Насколько мне известно, ничего подобного не произошло. Вправе ли мы тогда говорить о том, что это был диверсионный акт террористов?

– Давай-ка прежде всего поймем, что такое террористы и что такое диверсанты, – предложил Калинин своему заместителю. – Кто такие террористы?

– Те, кто путем террора надеется добиться выполнения своих требований, – четко, по-военному, ответил Стрельцов.

– Правильно, – согласился Калинин, продолжая свой урок. – А что ты можешь сказать о диверсантах?

– Это те, кто пытается подорвать изнутри экономику той или иной страны.

– Опять правильно, – сказал Калинин. – И что же мы имеем в этом конкретном случае?

– Ни то, ни другое, – ответила вместо Стрельцова Леночка. – Что-то третье.

Калинин заинтересованно на нее посмотрел.

– И что это, по-твоему?

Леночка пожала плечами.

– Глупость какая-то – ответила она. – Страшная по своим последствиям, но глупость.

Калинин, казалось, был страшно доволен.

– Вот именно, Леночка, глупость! А что вы, дорогие мои молодожены, скажете, когда узнаете еще одну довольно интересную подробность?

– Смотря какую, – легкомысленно ответила Леночка.

А Стрельцов насторожился. Он знал, что у его шефа не бывает ничего случайного.

– Что бы вы сказали, – продолжал Калинин, – если бы я сказал вам, что на месте аварии активно работал какой-то оператор? Что он снимал все на камеру?

– Телевизионщики… – начала Леночка, но Олег не дал ей закончить.

– Телевизионщики тут ни при чем, – решительно отрезал он. – Человек, о котором идет речь, пришел туда заблаговременно.

– Как это? – не понял Стрельцов.

– Очень просто, – ответил ему Олег. – Он поставил камеру на штатив и приготовил к работе еще до того, как случилась авария. Свидетель, который видел все это, утверждает, что все было именно так.

– Интересно, – задумчиво проговорила Леночка.

– Не то слово, – поддержал ее Калинин.

Стрельцов выглядел растерянным.

– Глупость какая-то, – только и смог проговорить он.

– М-да, – произнес Олег. – Муж и жена – одна сатана, права народная мудрость. Одними и теми же словами выражаетесь.

– Но ведь действительно глупость! – не выдержал Стрельцов. – Тут ведь можно додуматься до чего угодно!

– Интересно! – тут же вскинулся Калинин. – До чего, например, можно тут додуматься?

– Ну, например, – хмуро предположил Стрельцов, – кто-то поспорил, что настолько крут, что может в центре Москвы совершить такую аварию, что мало никому не покажется.

– Глупость! – тут же отреагировала Леночка.

– А я что говорю?! – не обиделся Стрельцов.

– Нет, подождите! – Калинин снова взволнованно заходил по кабинету. – Это не так уж глупо, как кажется на первый взгляд. Вспомните, что в нашей работе важно все.

– Вот спасибо, что напомнили, – низко поклонилась Калинину Леночка. – А то мы….

– А ты не обижайся, – перебил ее Олег. – Нет, ты погоди, погоди, не мешай…

– Тише! – серьезно оборвал невесту Стрельцов. – Чапай думать будет.

Калинин остановился и посмотрел на него.

– Так что там инвар? – спросил он у него.

Стрельцов даже растерялся – настолько вовремя была подана реплика Олега.

– Инвар? – переспросил он. – А что инвар? Металл, который…

– Да-да, – махнул рукой Олег. – Помним, помним, который имеет память. И что мы имеем в свете новых, так сказать, сведений?

– Что? – сказал Стрельцов, предлагая своему начальнику самому сформулировать мысль.

– А то! – коротко отозвался тот. – С одной стороны – изделие, вызывающее к себе, мягко говоря, странный интерес. С другой – таинственного человека, который снимает на камеру то, о чем заранее никто не мог знать. Но давайте-ка пофантазируем. Допустим, кто-то действительно вызвался кому-то доказать, что он настолько крут, что может в центре столицы устроить черт-те что.

– Ну, давайте, – неохотно согласился Стрельцов.

– Или еще круче! – воодушевленно продолжал Калинин. – Допустим, кто-то захотел кого-то убрать, но настолько замысловатым способом, что придумал всю эту катастрофу и продумал все до деталей.

– Шеф, вы здоровы? – поинтересовалась у него Леночка

– Как бегемот! – отмахнулся от нее Калинин. – Хорошо, если вам не нравится эта версия, предлагайте любую другую. Безумие в версиях поощряется. Чем больше похоже на бред сивой кобылы, тем лучше. Начинайте.

Стрельцов и Леночка с беспокойством переглянулись.

– Что начинать? – осторожно спросила Леночка. – Бредить?

– Да, да! – закричал Калинин. – Выдвигайте такие версии, чтобы я мог запросто позвонить в Кащенко и упрятать вас обоих надолго. Начинайте!

Они снова переглянулись, а потом Леночка так же осторожно спросила:

– А зачем нам это нужно?

– Делу это нужно, делу, – объяснил им Калинин. – И вообще, приказы начальства не обсуждаются, а выполняются. Понятно?

– Более-менее, – пожала плечами Леночка.

Стрельцов решился первым.

– Ну, хорошо, – сказал он. – Кто-то решил устранить соперника по бизнесу. Узнал, что именно в этот день тот будет на троллейбусе проезжать по определенному маршруту. Заранее договорился с водителем бензовоза и оплатил его семье похороны, а также приличную компенсацию за потерю кормильца семьи. Нашел специалиста по космическим промышленностям и договорился с ним о том, чтобы…

– Достаточно, – прервал его Калинин – Разумеется, все так и было. Нет, это недостаточно сумасшедшая идея. Кто может задвинуть покрепче?

– Я, – сказала Леночка. – Правда, не знаю, насколько смогу вас удовлетворить.

– Вперед! – подбодрил ее Калинин. – И с песней!

– Итак, – начала она. – Все было совсем не так, как рассказал нам Юра. Он забыл об операторе.

– Так! – возбужденно воскликнул Калинин. – Продолжай, пожалуйста!

– Нет ничего проще, – пожала плечами девушка. – Итак, оператор. Это он подговорил водителя бензовоза. Вообще-то он корреспондент иностранной телекомпании и хочет сделать себе имя. Они думают, что в России для этого есть все условия, а когда видят, что это не так, сами их создают.

– Происки Запада, понятно, – кивнул Калинин. – Нет, друзья, в психи вы не годитесь. Любой оппозиционер-коммунист вас переплюнет. Практически. Еще есть варианты?

– А давайте мы вас послушаем? – предложила Леночка. – Интересно посмотреть, насколько псих твой руководитель.

– А давайте, – легко согласился Калинин. – Итак…

Неожиданно он замолчал.

– Что? – спросила его Леночка.

Олег растерянно смотрел на нее.

– Ничего в голову не приходит, – признался он.

– Что же вы от нас хотите? – резонно спросила у него Леночка.

– У меня вопрос, – молвил вдруг Стрельцов.

– Давай! – обрадовался передышке Калинин.

– А что это за оператор? – спросил небрежно Стрельцов. – Возраст, рост, вес цвет волос? Кто еще мог его видеть, кроме вашего свидетеля? Или я что-то не то спрашиваю?

– Замечательно! – обрадовался Олег – Вот ты этим и займись вплотную. Свидетеля зовут Маргарита Гессен. Она подруга Елены Дейнеки. Знаешь такую?

– Кажется, да, – сказал Стрельцов. – Это подруга вашего друга Ивана, да?

– У тебя просто поразительная память, – усмехнулся Калинин. – Вот и займись ею. Можешь через Лену Дейнеку. Но об Иване ты ничего не знаешь, помни.

– Я и так ничего не знаю, – возразил ему Стрельцов.

– Ну так тем более, – кивнул ему Олег. – С Богом.

– Женщина – частный детектив? – недоверчиво переспросила Леночка. – Это подозрительно.

– Ничего страшного, – успокоил ее Олег. – Не страшнее, чем женщина – лейтенант Службы безопасности.

2

Иван не мог нарадоваться: за неделю его квартира приобрела благоустроенный вид. Теперь в ней можно было более-менее прилично отдохнуть.

Когда из милиции его привезли сюда, Алексей Михайлович ужаснулся, увидев разор и запущение.

– Кошмар! – кричал он. – Как можно здесь жить?!

Батарея бутылей красноречиво притулилась в углу.

– Разве ж можно так пить?! – продолжал возмущаться Алексей Михайлович. – Разве ж можно так относиться к себе? Это же варварство!

Человек с лицом крысы ничего не говорил, по своему обыкновению, и только с интересом оглядывался вокруг себя.

– Ужас… – сокрушался Алексей Михайлович. – Так себя довести!

– Ладно, дядя, не причитай, – сказал ему Иван. – Будешь платить – ремонт сделаю. А так – чего зря нервы трепать и мне и себе? А жить здесь неуютно, согласен.

– «Неуютно»?! – снова завопил Алексей Михайлович. – Да тут невозможно жить!

И только тут молчаливая крыса раскрыла рот.

– Даже подозрительно, – сказал человечек, – что такая личность, как вы, господин Шмелев, может довести себя до такого скотства.

– Вот еще новости, – сказал Иван. – А я-то, грешный, думал, что вы немой. А вообще-то вы правы, это подозрительно. На самом деле я все это придумал, чтобы не платить больших денег за алименты. Приходится притворяться.

– Остроумно, – кивнул старик. – Только я все равно не понимаю, как такой человек, как вы, может так опуститься.

– Я другого не понимаю, – сказал Иван. – Я никого не просил вытаскивать меня из милиции. Если вы собираетесь воспитывать, то должен вам сообщить, что это даже жене не удавалось. Так что напрасно стараетесь.

Старик устало вздохнул.

– Нет у вас никакой жены, – сказал он, – и никогда не было. Вам, кажется, сказали, что здесь серьезные люди. Мы проверили ваше досье.

– Чего-чего вы проверили?! – поразился Иван, хотя что-то в этом роде он и предполагал.

– Досье, – повторил старик и кивнул Алексею Михайловичу. – Будь добр, Леша, оставь нас.

Тот вскинул голову, поспешно кивнул и так же торопливо вышел из квартиры на лестничную площадку.

Старик подошел вплотную к Ивану, так, что тому пришлось немного попятиться. От него пахло дорогим изысканным одеколоном, и Иван кожей почувствовал, как нехорошо разит от него самого.

– Вот что, Ваня, – тихо, но достаточно внятно проговорил человек с лицом крысы. – Меня зовут Андрей Егорович. За глаза меня обычно называют Стариком, и только наиболее приближенные – в глаза. Пока что, Ваня, можешь называть меня Андреем Егоровичем. Посмотрим, как ты поведешь себя дальше.

– Честно сказать, – усмехнулся Иван, – я, очевидно, еще не один раз подумаю, принимать ли мне ваше предложение или погодить немного. Не скажу, чтобы все это мне очень нравилось. В наше время серьезные люди обычно означают опасных людей.

– Ты боишься опасности? – изогнул бровь Старик. – Это новость для меня.

Иван мотнул головой.

– Не опасности, – возразил он. – Тюрьмы.

Старик тихо рассмеялся.

– Это пусть тебя не волнует, – сказал он. – Вытащили ж мы тебя уже один раз. Я тебе другое скажу: странное у меня к тебе отношение. И нравишься ты мне, и не нравишься одновременно. Таким вот образом. Почему-то я тебе не доверяю. Уж очень ты, Ваня, лакомый кусочек.

– Это, Андрей Егорович, твои проблемы, – сказал ему Иван. – Хочешь – принимай меня на работу, а не хочешь – я, повторяю, не просил меня освобождать. Я, конечно, понимаю, что еще вполне можно меня снова, так сказать, в кутузку, но вы же сами тут мне в два голоса говорили, что вы серьезные люди. Так что я, можно сказать, спокоен, серьезные люди за слова свои отвечают.

– Хочешь жить в нормальной квартире? – неожиданно сменил Старик тему разговора.

– Хочу, – признался Иван. – Нормальную квартиру хочу, баб красивых хочу, водку «Абсолют» хочу, а не эту дрянь…

– О водке и думать забудь, – обрезал Старик. – Понял меня? Начисто забудь! Водка – не защита. Ты меня понял, спрашиваю?!

Казалось, он разъярен.

– Понял, понял, – успокаивающе проговорил Иван. – Только первое время трудно будет, сами понимаете, Андрей Егорович…

– Понимаю, – кивнул Старик. – И поэтому несколько дней поживешь в моем доме. Под присмотром, так сказать. За это время и квартирку твою приведут в порядок. – Он снова огляделся и сморщился. – Надо же, такой гадюшник устроить…

Иван пристально посмотрел на Старика. Тот встретился с ним взглядом, и его бровь снова дугой пошла вверх: на него, на Андрея Егоровича, смотрел не тот человек, которого он впервые увидел там, в милиции, а спокойный, уверенный в себе мужчина.

– А вы, Андреи Егорович, – сказал ему Иван, – сильная личность, правда?

Старику это понравилось.

– Да, – сказал он – И не дай Бог тебе почувствовать это на своей шкуре.