Текст книги "Синдикат (СИ)"

Автор книги: Игорь Николаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 25 страниц)

Глава 16

Забавно, подумал Бес. В Москве сейчас около десяти градусов, на Дальнем Востоке еще хуже, а здесь немного за тридцать по Цельсию. Красота, да и только! Нет, жить следует в теплых краях, безусловно.

Бес поглядел в окно и увидел там все то же, что и вчера – серо-коричневые ряды тридцатиэтажек, похожие на «человейники» Юго-Восточной Азии, особенно гонконгские, только страшнее и грязнее. Многие были забраны в строительные леса из палок и мусора, будто все еще находились в процессе возведения. Буквально под окнами дома, в котором сняли жилье «флибустьеры», начиналась транспортная развязка, превращенная поначалу в автостоянку, а теперь в ночлежку и по совместительству склад местного криминалитета. Длинная трехэтажная «кишка» едва ли не упиралась в стену и загибалась спуском в подземную часть. Немногочисленные машины, что нашли здесь вечное пристанище, проржавели до такой степени, что их даже на металл не получалось сдать, не говоря о разборе на запчасти. Снаружи, как почти все в бедных районах Бомбея, постройка имела устойчивый серо-коричнево-зеленый цвет, словно ее обмазывали заплесневелыми нечистотами. Бес порадовался, что сквозь герметичное окно не проникнет даже отдельная молекула запаха.

Постников неторопливо перешел на другую сторону арендованной «мудрецами» квартиры, отметив по пути, что Нах продолжает колдовать у кухонного комбайна. Отсюда можно было полюбоваться на побережье рукотворного озера с выходом в Аравийское море и штаб-квартиру German Paragon Broadcasting, возведенную на искусственном же острове. Огромный комплекс, похожий на четырехъярусный поднос для устриц, поднимался к небесам на полкилометра, ослепляя сиянием зеркальных куполов. Говаривали, что полный штат чистильщиков зеркальных стен включает пару сотен человек, и «Парагон» принципиально не пользуется автоматиками, исключительно ручной труд.

От длинного языка пристани отходил трансокеанский грузовоз, больше всего похожий на зубило со скошенным по направлению к воде носом и пятью мачтами. Вокруг блямбы «Парагона» в кажущемся беспорядке были рассеяны острова поменьше, вплоть до бетонных столбов площадью в сотню квадратных метров, сдаваемых в аренду под застройку. Как правило, на клочках искусственной суши, выведенной из национальной юрисдикции, возводили склады долгосрочного хранения, консервационные базы и более-менее значимые лаборатории. Получалось умеренно дешево и довольно-таки безопасно – присмотр со стороны безопасности «Paragon Broadcasting» входил в условия аренды.

Постников решил, что отсюда вид намного лучше, чем на другой стороне дома, и закрыл глаза, вдыхая струящийся по квартире аромат жареного мяса. Еще кибернетик подумал, что много он видел «социальных контрастов», однако нигде и никогда не встречал большего ада, чем в Индии, мировом заповеднике для трестов. Гигаполис Бомбей, насчитывающий лишь официально не менее ста миллионов жителей (а неофициально раза в полтора больше, как минимум) был вообще лишен полутонов и каких-то «средних» качеств. Здесь правили бал демонстративное, вызывающее, безумное богатство и не менее вызывающая, дикая по любым меркам нищета. С очень явной и опять-таки демонстративной границей меж двух миров. По одну сторону можно было заказать бифштекс из клонированного рибая Амитабха Батчана. По другую нередко консервировали настоящих людей, просто потому что это самое дешевое мясо. В грязной подвальной лаборатории у нищих селян вырезали глаза для дешевой трансплантации, а десятком этажей выше ювелиры делали стильные очки из настоящих изумрудов в двадцатикаратной золотой оправе с бриллиантами.

Интересно, как все-таки удалось поломать кастовую систему и религиозные условности хотя бы в пределах гигаполиса?.. Кибернетик поймал себя на том, что надо бы готовиться к очередной серьезной беседе, а в голову лезет какая-то философская хрень. Нет, ну, правда, как получилось обратить богобоязненных лентяев в армию «экономических животных»?.. Величайший этико-социальный эксперимент на планете, куда там большевикам.

За спиной Эль Мохито, штатный программист «флибустьеров» с жаром и экспрессией расписывал Кадьяку трудности практического взлома корпоративной сети. Как ни удивительно, наемник с интересом слушал графа.

– «Дорого», «дорого»! – толстенький ломщик, судя по голосу, энергично взмахивал руками. – Конечно, дорого! Чтобы просочиться через «замочную скважину» нужна, строго говоря, лишь одна рабочая станция. Ну, две, чтобы другая была в резерве и тянула второзадачность. А ставить приходится четыре суммарно! Одна основная, одна в горячем режиме на подхвате, еще две на всякий случай, если все пойдет очень-очень плохо.

– Как у вас все сложно…

– А то ж! – горячился электронщик. – И если все сделать кривыми ручками, тебя вместе со станциями и похоронят.

– Я, конечно, не при делах, – дипломатично заметил Кадьяк. – Но слышал, как люди говорили, что когда Мегавольт пытался ломать защиту «СемиКондуктора», ему и пяти станций не хватило.

– А то ж! – отражение Мохито в стекле махнуло рукой с великолепным пренебрежением. – И все почему? Помощников подобрал дурных и работу сам не проверил. Они условия обмена задачами прописали плоховато. Чуть-чуть, но этого хватило. Когда трестовая Эс-Бэ отметила точку прорыва, безопасники ответили контрой. Первая станция ушла в перезагруз, как и положено, зато включились на полную остальные, чтобы «размазать» следы, запутать безов. Вроде бы достаточно, чтобы затащить любую задачу, правильно? И что вышло?

Эль Мохито поднял растопыренную пятерню, потряс ею в воздухе.

– А вышло, что первая станция оказалась в рабочей сетке приоритетна, причем по императиву, а прочие выстроены за ней в порядке очереди, попарно. Резервные машины номер два и три принимают на себя работу, затем видят, что главный узел опять в работе и вышел на режим, после чего сразу перебрасывают на него все задачи. Пять секунд, лавинный рост обсчетов, первая станция снова падает. Перезагрузка, передача ответственности с задачами, снова приоритет первой машины, далее цикл по кругу, а оставшиеся два «ящика» вообще выключаются из последовательности. Вечный круг на сорок девять секунд, велосипед с квадратными колесами под куполом цирка.

– Говорят, Мегавольту сожгли мозги? – полувопросительно сказал Кадьяк.

– Да ну, ерунда, – опять махнул пухлыми пальцами граф. – Бывает и такое, но редко. Умные ломщики настолько глубоко в инфосреду не заглубляются, да и хром от таких нагрузок в башке горит на ура, никакие радиаторы не помогают. «Семки» просто вычислили точку прорыва и обнулили технику. А самого Вольта пристрелили парой дней спустя уже в порту. Потому что нехрен портачить в мелочах.

– Какая у вас интересная работа, – покачал головой Кадьяк. – А я слышал, часто графы в ванны со льдом залезают, чтобы не сгорели мозги с электроникой…

– А вот такое бывает, да, – хмыкнул Граф. – Но это уже скорее форс-мажор, температуру денатурации белка ведь не обманешь. Поэтому ванна не простая, а…

Бес не стал слушать очередные занимательные истории, он заглянул опять на кухню, где Нах колдовал над правильным кушаньем нормальных «коммэрсов» – русским шашлыком. Хотя Постников был сыт, от запаха засосало под ложечкой и захотелось кого-нибудь срочно убить, чтобы забрать все деньги и быстро восстановить нормальный желудочно-кишечный тракт.

Русский шашлык – это не столько блюдо, сколько церемония, пришедшая из семидесятых, когда советский человек смог позволить себе не только наедаться досыта, но и делать это красиво, авторитетно. Согласно традиции правильный шашлык употреблялся по ходу ведения переговоров и никогда при заключении собственно какого-нибудь результата. Для этого предназначались иные блюда.

Правильный шашлык обязан быть свиным, он подается на тарелке с ножом и вилкой. Но цельными кусками, причём обязательно наличие Г-образных дырок (ни в коем случае не плоских!) от шампуров. Судя по запаху, Нах мариновал свинью в классическом «гаруме», который считался оригинальным, но приемлемым для высокой мясной кухни.

Пока Нах творил чудесное, Фирсов негромко рассказывал ему новости из мира производителей высокотехнологичного оружия, а точнее про злоключения японских танков.

–… стандартный «тип 80» они хотели впарить Китаю и всем окружающим, под это крепко вложились, а танчик не пошел. С нашими трудно конкурировать, да и мируканцы свои «Шерриданы» чуть ли не с доплатой раздавали. Наклепали сверхдержавы железного дерьма для атомной войны…

– Да, я в курсе, – кивнул Нах. – С тех пор акции «Мицубиси» идут только вниз. И «нулевая» серия им не помогла. Ждем банкротства.

– Не так просто, не так быстро, – осадил Фирсов. – Ведь с чего начиналось? С того, что решили модернизировать в танчике электронику под лучшие стандарты.

– Да, помню, – сказал Нах, промывая зелень под струей дистиллированной воды. – Красивая технокарта была.

– Так кто рисовал? – скупо улыбнулся Фирсов. – Мы в тресте брали субподряд на графическое обеспечение и правильную раздачу взяток.

– Дурите народ, – вернул улыбку гастроном. – Зловещий оскал бездушного капитала!

– Было такое, – не стал спорить трестовик. – Так в чем соль то… во всем мире эта электроника ставится в любую коробку без проблем. Даже в наши советские карлики, которые до сих пор под метр семьдесят среднего танкиста рассчитаны. А островные мутанты с ходу объявили, что, дескать, в старичка микросхема не лезет, поэтому надо клепать новое шасси с нуля.

– Прямо по-советски, – Нах красиво раскладывал зеленую горчицу по глубоким пиалам, не забывая контролировать мясо. – Тоже захотели пять основных танков?

– Вряд ли, у самураев денег столько нет. Но в итоге новый, с иголочки танк они таки осилили. Только ценой в чугунный мост каждый.

– Ну, пока ничего особо нового я не услышал, – сказал Нах. – Делили бюджет, пока было что осваивать. Сейчас такой нал уже никому не дают.

– А новое то, что никто эту шайтан-арбу всерьез на экспорт двигать и не собирался.

– Та-а-ак… задумчиво протянул Нах. – Вот сейчас уже интересно.

– Там не просто чекрыжили бюджет. Этой схемой государство закрыло «Мицубиси» недополученную прибыль с непроданных ОБТ восьмидесятой серии. Чтобы дзайбацу не сдохла. И она таки не сдохла. Финансирование по «ноль-ноль» перекрыло если не все потери, то большую их часть. И в этом году «муцаки» как раз старые кредиты позакрывали на последние иены от правительства.

– Вот это уже интересно, – Нах со значением поднял вилку. – Надо же, где-то еще жива господдержка… Если перекрыли, значит, банкротства направления бронетехники в следующем году можно не ждать. А у них там много интересного кроме танков. Можно брать малым оптом и выбивать скидки. Хорошая новость, любопытная. Спасибо.

– На здоровье.

«А почему Нах?» – спросил накануне Постников. – «Странное погоняло»

– Потому что НуНах» – ответил Фирсов. – «У него привычка такая была, на все сомнительные предложения отвечать “Ну нах, нам такого не надо!” Сократилось до одного слога и пристало на всю жизнь»

Фантасмагория с шашлыком заканчивалась, так что Постников переместился в обширный зал, играющий роль столовой. Здесь третий «мудрец» по фамилии Костин подкручивал антикварный радиоприемник. Из динамика вопил ближайший конкурент Проныры Бля, немного сумасшедший, эффектно радикальный и обладающий луженой глоткой.

– Иисус любит тебя, но Он выстрелит из обреза в твое гнусное табло, если ты предашь Его! Иисус убивает свиней! Иисус ненавидит муслимов и коммунистов! Он презирает противников оружия, хиппарей, феминисток и слюнтяев! Он будет хохотать, ездить по их трупам на броневике и поливать это месиво текилой, а еще будет ей поить роскошных телок, с любовью взирающих на Него! Мать Тереза горит в аду, в жопу пацификов!

Бес незаметно вздохнул. Когда «флибустьеры» серьезно заинтересовались предложением и таки решили собраться всей командой, кибернетик ждал чего-то стандартного. Строгий антураж, строгое деловое толковище и так далее. Постников совершенно упустил из виду, что «мудрецы» пришли из докапиталистических времен и пронесли через годы старые привычки. Нельзя просто взять и сесть за белый стол с блокнотами, чтобы считать прибыли с убытками. Надо организовать правильный стол, побеседовать о жизни, присмотреться друг к другу, желательно под коньячок или хотя бы бренди. А уж потом…

В общем, встреча пока больше напоминала некий студенческий сабантуй, и Бес лишь надеялся, что «мудрецы» хотя бы охранные мероприятия организовали нормально. Больно уж легкодоступным для противников казался дом на самой границе между «махаллями», как назвал их Костин.

– А когда Иисус выстрелит каждому грязному предателю в морду, милосердный Бог-Отец могучей рукой швырнет их всех в ад, а прекрасная Мария придет отлить на их могилы! Чтобы поганые погосты быстрей зарастали красивыми цветами и мощными деревьями и не напоминали человечеству о позоре и ослеплении! Аллилуйя, браза!!!

Костин еще немного покрутил желтый от времени верньер, динамики с хрипом выдали строчку классических «Битлов»:

– With a Little Help from My Friends!

«Флибустьер» вздохнул и разочарованно выключил приемник, закрыл панель с клавишами старой крышкой из дерева с расцарапанной полировкой.

– Старая техника… – заметил Бес, просто чтобы как-то обозначить присутствие. Просто молча сидеть с руками по швам казалось неправильным и унизительным.

– Да, – согласился «флибустьер». – А, здорово!

Он поприветствовал Копыльского, что припозднился.

– Жарко, – сказал с порога столовой «флибустьер» и с размаху брякнул на стол пакет. – Настоящий, «советский»! Режьте, пока не «заплакал». Об чем, кстати, речь?

– Технику обсуждаем, – буркнул Постников. – Старую, советскую. Как сыр.

– Старая советская техника – це добре, – одобрил Копыльский, пока Нах резал сыр ножом, по виду, купленном в армейской столовой. Ломтики, впрочем, получались такие, что можно глядеть на просвет. – Особенно военная. Особенно летающая.

– Не тот случай.

– Ну и зря.

Компания естественным образом перемещалась в столовую, собираясь как те самые студенты, привлеченные запахом. Нах выкатил из кухни аэрофлотовского вида тележку со съестным. Бес почувствовал себя несчастным, ему шашлычное пиршество было заказано.

– Когда молод, блага мира недоступны, хотя плоть крепка и готова к испытаниям, – судя по тону, Костин что-то цитировал. – А когда стареем, наоборот. Но хорошо когда все-таки можешь позволить себе что-нибудь из времен шальной молодости.

– Например, вертолет, – беззлобно поддел Фирсов. – Кстати, «Сороковой» твоя работа?

– Да, – скромно улыбнулся «флибустьер».

– Опередил, – с искренним сожалением вымолвил трестовик. – Я сам хотел за него потягаться, когда только заявили на торги. А потом…

Он не закончил.

– Эй… – тут Постникова осенило. – Вы про «Птеродактиля», что ли? Ми-40М?

– Надо же, слух пошел по всей Руси великой, я смотрю, – констатировал покупатель без всякого энтузиазма.

– Да ладно, – хмыкнул Фирсов. – Зачем еще нужна башмала, как если не для порадоваться хотелкам юности!

– Винтокрыл для дела, – отрезал Костин.

В столовой, которая была обставлена просто и без изысков – как в настоящей столовке, только с материалами куда побогаче – сгустилось некоторое напряжение. Естественное, не проговариваемое, однако вполне ощутимое. Как перед началом действительно серьезных и тяжелых переговоров.

– Кушать подано, – сказал Нах, вооружаясь другим ножом, еще больше и суровее первого, чтобы резать каждую шашлычину на три порционных куска. Постников ждал классического завершения, однако повар сказал только. – Прошу к столу.

Некоторое время слышался только стук приборов о керамику. Сервировка была простой и одновременно безупречной с точки зрения этикета и стиля. Никаких вычурных соусов, только горчица с кусочками корня (один кусочек мяса, один листик, съедаются только верхние три на стебле, у остальных вкус уже не тот). Ржаные лепешки, а также хлоридно-бромная минералка в высоких бокалах. Все.

Кибернетикам никто особое меню в соответствии с их диетой не предлагал, так что Постников и Кадьяк сжевали по листочку зелени, а дальше ограничились водой. Эль Мохито сообщил, что свинья трефная скотина, а сыр, возможно, заквашен сычужным ферментом. Поэтому граф ел только лепешки, зато от души.

– Ты мусульманин? – уточнил Кадьяк.

– Адвентист, – отозвался Мохито.

– Понятно.

– Он самопровозглашенный иудей, – сообщил Костин. – Всех нас пытается в евреи записать. И по пятницам не работает.

– Жизнь по Торе с Господом! – сказал Мохито, разгрызая лепешку. – А не работаю я с заката пятницы до заката субботы. Потому что шаббат!

– И где же ваши пейсы? – пошутил Костин.

Пока неспешно развивался процесс шашлыкоедения, Бес уже неприкрыто разглядывал всех участников. На Копыльского Постников уже насмотрелся прежде. Костин явно происходил откуда-то из Средней Азии, был немногословен и обращался ко всем исключительно на «вы». Судя по обмолвкам, в комитете он занимался вопросами персонала и «связями с общественностью». Упитанный, однако, не толстый Нах ведал бухгалтерией и в целом финансами. Еще он любил поговорить, но при этом собеседник быстро понимал, что слышит много интересного, однако ничего практически полезного, того, что можно было бы использовать. Как будто для бухгалтера слова были лишь инструментом для точного измерения людей.

Ни у одного из «флибустьеров» Бес не обнаружил ни следа хрома, даже простенького кардиоводителя или черепного телефона.

Беседа шла в неспешном ритме около получаса. Комитетчики говорили свободно, обсудили между делом пару специфических деловых тем, что Беса напрягло еще больше. Или гостей ненавязчиво проверяли, или хозяева не опасались, что хоть полслова уйдет на сторону. По ходу пьесы Костина таки раскрутили на признание, зачем ему понадобился вертолет. Постников буквально восхитился прозорливостью Мартызенски. Гном не так давно прорицал, что машину следует модернизировать в плане электроники, так и вышло.

– Цифровая станция, – объяснил Костин, доливая в бокал «Ессентуки». – Только мобильная. Даже при добронировании и полной снарядной загрузке остаются две с половиной тонны весового резерва.

– Электроники на две тонны, – Мохито аж прищурился. – И мобильная точка врезки… Можно высасывать числовые хоронилища, как молоко соломинкой!

– В больших агломерациях так не полетать, – заметил Кадьяк. – Техника хоть и списанная, но все же армейская.

– Смотря где, – качнул головой Костин, однако развивать тему не стал.

Прислуги в доме не водилось, поэтому остатки пиршества собрали собственными силами, отправив тарелки в мойку.

– Ну что, поговорим о делах скорбных, – предложил Копыльский, и градус напряжения сразу ощутимо повысился.

Диспозиция за большим столом, словно вытащенным из реквизиторской «мебель под дореволюционную старину» отражала некий условный баланс интересов и сил. «Флибустьеры» сели по одну вытянутую сторону, кибернетики по другую. Фирсов и Мохито заняли торцы, находясь словно чуть наособицу, но при деле. Постников машинально растопырил локти, занимая больше жизненного пространства, Кадьяк сел более чинно.

– Итак, товарищи господа, ваше предложение мы просмотрели, – вымолвил Костин. – Концепция нравится. Покупатель есть. Проблема лишь одна, как эту хрень извлечь?..

Глава 17

Есть мнение, что современный трест это высокоорганизованная машина, в которой все логично, эффективно и расчетливо устроено. Со стороны действительно так и выглядит, настоящий синдикат представляет собой комбинацию бульдозера и грейдера, которая неостановимо ползет, грызя любой ландшафт, механически перемалывая все препятствия в денежные знаки. Но только со стороны.

Любой, кто оказывается внутри механизма (на сколь-нибудь ответственном посту) довольно быстро (а то и сразу) понимает, что все намного, намного сложнее, потому что где собирается много людей с широчайшей спецификой деятельности, там всегда находится место организационным ошибкам, проблемам, бардаку, лени, подсиживанию, а также прямому саботажу. Поэтому несокрушимый кадавр изнутри выглядит скорее гальванизированным мертвецом, что плетется на костылях и быстро переставляемых подпорках, рассыпаясь на части и одновременно, как получится, собирая себя вновь.

До того как «ГосСтат» стал приоритетной разработкой, его проектные работы и обкатка физических моделей шла в Индии, потому что московские ресурсы были заняты в более насущных экспериментах. И однажды Фирсов-старший обнаружил, что программисты, дабы упростить себе жизнь и обойти муторные правила безопасности, делают резервные копии процессов буквально на коленке, простенько шифруя как бухгалтерские ведомости, а затем сбрасывая в оперативные хранилища. Условно это можно было сравнить с рабочими записями в журналах, которые рассовывают по скрытым от начальства углам, чтобы не тратить время на оформление ежедневных запросов с выдачей прошнурованных тетрадей и отметками, кто сколько строчек вписал.

Технически это была не слишком значимая проблема, которая легко решалась путем целительных выговоров, штрафов, лишения тринадцатой зарплаты и других штатных мероприятий. Именно так Фирсов и намеревался поступить, однако намерение совпало с первым настоящим успехом проекта. Основная матчасть и коллектив были срочно вывезены, размещены в сердце «Правителя», где секрету не угрожал даже ядерный взрыв. Вспомогательные службы рассредоточились по закрытым базам и хорошо защищенным лабораториям. Затем встал вопрос – что делать с неучтенкой? Уничтожить просто так – актировать и списать официально, стерев информацию – значило подставиться, благо появилось очень много желающих перехватить «ГосСтат» у Фирсовых. И после некоторого раздумья Виктор решил не делать ничего. «Числовая башня», в которой размещались электронные базы для десятков проектов, со временем попала бы под штатную реорганизацию традиционным путем, с физическим уничтожением носителей, дабы ни один бит не ушел на сторону. Нет носителей, нет и следов.

Надо сказать, такое объяснение Беса изначально не шибко устроило. Да, в нем содержалось здравое зерно и все звучало вполне логично. Однако Постников готов был поставить ржавую копейку против сотенной купюры (Госбанк, разумеется, не «казначейка»), что замысел изначально был сложнее и хитрее. Скорее всего, Фирсов допустил утечку сознательно, потому что хотел иметь про запас неучтенные рабочие материалы, которые легко уничтожить, а при необходимости столь же легко извлечь для каких-нибудь интересных целей. Может быть, администратор изначально собирался кинуть родной трест, а может, готовил на всякий случай запасную площадку. Может быть, собирался, в свою очередь, подставить племянника, списав на него грубые нарушения протоколов безопасной работы с информацией и ПАМВК (то есть серверами), но младший успел первым.

Впрочем, это было не столь существенно. Главное – в обширном хранилище, которое даже не располагалось на территории СССР, скрывался числовой архив, посвященный проекту «ГосСтат». Неучтенный, спрятанный среди бесчисленных тебибайтов информации по сотням других операций «Правителя».

Разумеется, это не было руководство по сборке и выращиванию «Тиамат», но архив содержал достаточно материалов, чтобы указать правильное направление и сэкономить годы работы конкурентам «Правителя». В первую очередь проектам «Кайм Неоглоб», дочернего предприятия «НеоНета», давнего партнера и смертельного врага «Правителя» в области высокоорганизованной работы с информацией.

И драгоценное знание можно было продать, за огромные деньги или широкие возможности. Оставался лишь один вопрос, озвученный «мудрецом». И Бес едва удержался от кривой гримасы, ибо комитетчик сразу ударил по больной точке.

Как извлечь эту хрень?..

– Прошу сюда, – указал на панорамное окно Костин.

– Славные, славные воспоминания, – недобро оскалился Фирсов.

Повинуясь команде, среднее окно превратилось в экран, вычленило часть панорамы, приблизило во много раз. Теперь можно было в деталях рассмотреть островок, арендованный «Правителем». Насыпная территория была утрамбована бетонной подушкой и застроена от края до края. Больше всего комплекс напоминал завод из детских книг – россыпь серых параллелепипедов и кубиков, а в центре композиции поднимается высоченная башня. Конструкция была стандартной и на взгляд Беса имела высоту метров сто – примерно как стандартная труба котельной, плюс минус десяток метров. На разгрузочной площадке у подножия башни притулилось нечто, похожее на огромный гусеничный комбайн с транспортной лентой. Комбайн дымил и рассыпал вокруг себя искры.

– Участок 22.1203 под свободную застройку и гарантию размещения только конвенционного вооружения. Аренда на двадцать девять лет, – прокомментировал Нах

– Да, оно самое, – кисло сказал Фирсов. – И в чем проблема? Все как обычно, вломиться, забрать, толкнуть. Можно подумать, в первый раз. Тем более, у нас в компании два знатных специалиста, – он качнул подбородком в сторону кибернетиков. – Даже безопасность «Парагона» тут не в минус, они же закрыли штаб и перепрофилируют центр под развлекуху. То есть, прежнего накала в охране уже нет, трудящиеся на отдыхе это тебе не секреты фирмы с привилегированным составом.

– А проблема, друг мой, – вздохнул Копыльский, – в том, что числовая башня на реконструкции. Пока ты сидел под арестом, из нее решили сделать образцово-показательное хоронилище.

– Я прощупал башенку, аккуратно, в легкие касания, – вступил в разговор Эль Мохито. Сейчас пухлощекий граф говорил очень серьезно, уже не как гость на шашлыке, а как высококвалифицированный специалист.

– Внутри действительно электронный мусор, большая часть содержимого устарела. Есть кое-что вообще из девяностых, несколько архивов с дискетами на двадцать три миллиметра. Мусор частично копируют, но в основном планово уничтожают, этаж за этажом, специально под это пригнали мобильную прессопечь. На выходе металлические брикеты, их даже не продают местным, сразу на корабль и в Союз.

– Что-то заподозрили? – обеспокоился Фирсов.

– Нет, все планово. Просто меры теперь такие. Нынешние «щупы» позволяют считывать биты, даже если перекрутить носитель в дробилке, поэтому их теперь либо выжигают на месте, напалмовой протяжкой через башню, либо вот так, с полной утилизацией до абсолютного уничтожения.

– Экие паскуды, – искренне выдохнул Фирсов.

– Не без того, – согласился Мохито. – И вот как это сейчас выглядит, на две трети реконструкции.

Он разделил изображение башни пополам, вызвал схему внутреннего устройства, добавил сеть указателей с росписью подсистем.

– Я слышал про этот новый протокол, – неожиданно вступил в разговор Кадьяк. – Система безопасности TDA-7. Ее уже ввели в действие? Тогда дело плохо.

– В процессе, – сумрачно ответил Мохито. – Большая часть уже работает полноценно или с приемлемым функционалом. В этом то и наша беда.

Граф нацепил переносную «варежку» и крутил изображение, наглядно иллюстрируя сказанное.

– Месяц назад, пока работы не начались, я бы вошел сюда, как к себе домой. Особенно если бы у нас был «Птеродактиль» с новыми станциями. Пару недель назад…

Мохито покосился на Кадьяка, будто что-то знал насчет прошлого наемника.

– Пару недель назад я бы нанял три-пять человек, – с обманчиво скучающим видом произнес Кадьяк. – И мы бы вытащили через кабельную врезку все, что угодно. Странно, что их раньше никто не вынес, там же до «TDA» стоял «Кощей-3», отличная система, только устарела лет на семь.

– А сейчас я не представляю, как мы будем пробиваться через «сигналку», даже с обрезанными функциями, – красноречиво развел руками граф. – То есть представляю, но это уже не арбитраж, это армейская операция типа налета на плавучую биолабу «евов».

С полминуты все заговорщики внимательно смотрели на электронную схему.

– Итого, – подытожил Костин. – Вещь ценная, это факт. Покупатель есть, даже не один, если захочется приятного выбора. По нашим прикидкам можно взять и деньгами, и комбинацией, включая как деньги, так и нефинансовые услуги, то есть этот ваш… синдикат. Будет «дочка» второго уровня при «Маас Биолаб» или «Неоглоб», под гарантию треста-прима.

– «Неоглоб» лучше, – быстро вставил Постников.

– Как скажете. Но…

Костин обвел коллег «флибустьеров» долгим взглядом, словно удостоверяясь, что выражает общее мнение, которое никто не изменит в последний момент.

– Но армейская операция это не то, во что мы готовы ввязаться и что готовы спонсировать.

– У такой операции нет предела риска, – резко вымолвил Фирсов.

– Предел риска всегда есть, – веско произнес Костин. – Так что если у вас появились соображения, как все вытащить аккуратно и без массовых разрушений, нам будет, что обсудить. Если нет…

«Нет» повисло в воздухе, словно отразившись от углов и стен многократным эхо. Повисло тяжко, неприятно и вполне угрожающе. Постников не видел ничего, что могло бы сойти за элемент системы охраны, не чувствовал в «мудрецах» ни единого болта, тем более военного никеля. И все равно почему-то не сомневался, что случись какое-нибудь недопонимание, кибернетики из переговорной квартиры не выйдут. По крайней мере, целыми.

– Мне понадобятся все рабочие материалы по башне. Кое-какие возможности уже видны, – сказал Кадьяк, разглядывая схему. – Но взрывать придется.

– Неприемлемо, – качнул головой Нах. – В идеале вообще никто не должен узнать, что информация ушла на сторону. Носители пойдут в переплавку, все довольны и счастливы. Любой шум вызовет вопросы, скорее всего инвентаризацию. И если, не дай бог, она вскроет…

Снова многозначительная пауза. Вероятно, то была козырная фишка «мудрецов» – предложение додумывать последствия самим.

– В крайнем случае, допустима инфильтрация, – добавил Копыльский. – Тогда никто не поверит, что информацию такой ценности отправили добывать одиночку-диверсанта, а не танковую роту. Но это потолок.

– Невозможно, – развел руками Кадьяк. – Я смотрю, ваш граф составил таблицу переменных, которыми он может поиграть на детекторах сигнализации…

– Ага, – польщенно улыбнулся Эль Мохито. – Кое-что можем.

– Мне нужно будет просмотреть все, что у вас есть на башню и сторожевую систему, – повторил Кадьяк. – Но пока я не вижу никаких возможностей для тихого проникновения.

Постников закрыл глаз и сделал пару шагов в сторону. Наемник и граф заспорили, вежливо, однако с непреклонностью, а Бес пытался выгнать из головы не к месту всплывших «битлов».

What would you think if I sang out of tune,

Would you stand up and walk out on me?

Lend me your ears and I'll sing you a song