Текст книги "Синдикат (СИ)"

Автор книги: Игорь Николаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 25 страниц)

Глава 11 – в работе

Воспоследует более позже.

Дело в том, что я изначально собирался опустить собственно процесс спасения беглецов, описав его в стиле «и когда Рокамболь выбрался из этого затруднительного положения…». Но глава экспромтом пошла в довольно жестком направлении со стрельбой и трупами. Ее следует достойно продолжить, а это продолжение в свою очередь следует качественно продумать. Процесс не быстрый, основная работа тормозится, поэтому я решил поступить радикально и просто перешагнуть через главу (на время, разумеется).

Итак, беглецы вырвались из ловушки, не без проблем, но более-менее успешно…

Глава 12

Корпоративный «шахматист» заметно приободрился, как уставший спортсмен, который все еще измотан, однако уже сходил в баню, полежал на массажном столе и получил укол-другой от доброго доктора. Вот, что творят с людьми надежда и чудесное спасение, подумал Бес, а вслух прошипел сквозь зубы:

– Больно…

– Терпи, казак, – буркнул Фирсов, глядя как мобильный автохирург ставит последние швы-скобки на обработанное антисептиком плечо кибернетика. Нелегальная аренда машины со «спиленными» числовыми номерами, без регистрации и отчетов в Скорую помощь стоила очень дорого, но связываться с живыми лекарями сейчас было бы опаснее. Да и действовал немецкий агрегат вполне эффективно, ждать чудес от него не приходилось, но робот очистил и зашил раны Постникова, а сейчас пытался нейтрализовать боевую химию, которая свое отработала и теперь действовала как яд. Постников бешено вращал единственным глазом и скрипел зубами.

Сквозь пыльные окна, выходящие на обе стороны двадцатиэтажки, можно было полюбоваться на промзону и кусочек кладбища с приемным пунктом крематория. Через каких посредников Кадьяк ухитрился найти это убежище – оставалось загадкой. Но здесь можно было пересидеть некоторое время в относительной безопасности, залатать Беса и заодно подумать, как жить дальше.

Квартира относилась к реликтам советской эпохи, которых на удивление много сохранилось в футуристической, авангардистской и ультрасовременно-технологической агломерации Москва-Ленинград. Жилище очень походило на квартиру Мартызенски, только без электроники в каждом углу. Зато в кладовке обнаружились ящики с широким выбором китайской тушенки, советской сгущенки, а также грузинского кофе. Продукты были многократно просрочены, но консервы хранились в солидоле, да и бумажные пакеты с кофейным эрзацем неплохо сопротивлялись времени.

– Советское, значит отличное, – решил вслух Фирсов и начал запивать стресс. Он методично истреблял кофе, заливая кипяток в самую большую емкость, что нашлась на съемной квартирке – пластмассовый контейнер для сыпучих продуктов. Трестовик обходился без сахара, но в каждый прием использовал не меньше чем полбанки сгущенки.

– К диабету без остановок, – пошутил Кадьяк. Он вернулся к привычному облику – перчатки, черный плащ с бронированной подкладкой, высокий воротник и легкая небритость, чуть-чуть не дотягивающая до неряшливости.

– Ага, это прям злободневная тема, – фыркнул Бюрократ, опять ставя чайник на двухконфорочную плиту. – Главная опасность в моей скучной и предсказуемой жизни. Ничего, если приложит, мудицина спасет.

Он кивнул в сторону автохирурга, похожего на гибрид пылесоса-убийцы и Громозеки без головы.

– Одно сплошное чудо эти роботы, – заметил Кадьяк. – Но сомневаюсь, что ему по силам диабет. Все-таки военная вещь.

– Печень, – скрипнул зубами Бес. – Сейчас через глотку выйдет…

– Отходняком накрыло, – проявил знание вопроса Фирсов. – Нажрутся всякого, а потом железы распадаются в холодец от химического удара.

– Ох, заткнись, – мотнул гудящей головой Бес. – Из-за тебя все, падла трестовая.

– Вот наглая шпана, – огорчился Фирсов. – Я же тебя спас.

– Спас, потому что сейчас за тобой начнет охоту вся безопасность «Правителя». А ты сам администратор, бюрократ и электронная крыса. Тебе, чтобы выжить, нужны люди, которые умеют прятаться и выживать в городе с оружием в руках.

Под никелированными инструментами хотелось лечь и сразу же умереть, так что Постников удивлялся, как ему удается говорить так складно и длинно. Обезболивающие препараты уже не помогали, в кровеносной системе плескалось слишком много агрессивной химии. Робот мог частично нейтрализовать ее до условно безопасного уровня, но вот с болью теперь даже не пытался бороться, чтобы не отправить пациента в кому.

– Ну да, как-то в этом роде, – не стала отпираться бюрократическая крыса.

– Так, – иностранец негромко хлопнул в ладоши, переключая на себя внимание. – Теперь для новых зрителей. В здание зашел целый наниматель и один. Вышел уже не целый и не один. Что было в серии, которую я пропустил?

– Этот муфлон сидел под домашним арестом. А к нему пришли с Коробовыми. Как раз по ходу нашей увлекательной беседы… Я их убил, потом мы бежали.

Бес не сдержался и снова глухо застонал. Медицинский робот обкалывал его гепатопротекторами и одновременно запустил металлическое щупальце прямо в грудную клетку, поддерживая работу перегруженного сердца.

– Муфлон? – не понял Кадьяк.

– Очень плохой человек.

– А, понял. И автоматы Коробова, – уточнил наемник.

– Все так, – выдохнул Бес.

– Nom de Dieu! De plus en plus intéressant! – наконец перешел на родную речь наемник. – С вами не скучно.

– Нас чуть не грохнули, а вы железки меряете, – фыркнул спасенный и явно неблагодарный гроссмейстер.

Бойцы не ответили, напряженно размышляя. Момент, который совершенно не отрефлексировал бюрократ – выбор оружия налетчиков – многое значил для профессиональных боевиков.

– Рассказывай, буржуазный кровопийца, кто тебя хотел пришить в обход правления, – потребовал Бес. – Для начала.

– Как догадались? – озадаченно спросил Фирсов.

– По совокупности причин. Но прежде всего по стволам. Поскольку…

… поскольку давным-давно в СССР озаботились тем, что масса военнослужащих непосредственно в перестрелках участвует редко или не участвует вообще, поэтому им требуется не полноценный автомат, но что-то более компактное, ухватистое. Пистолеты-пулеметы в СА традиционно недолюбливали, кроме того хотелось что-то под стандартный патрон Лютого, оптимизированный для автоматического огня. Так стартовала программа под смешным названием «УКВАо», то есть «универсальный, компактный, вспомогательный, автоматический образец». Поскольку Советская армия, не щадя сил, боролась с демоном унификации, по итогам десятилетней разработки на вооружение было принято сразу два образца, автомат Ткачева с магазином в рукояти, а также Коробов, сделанный по схеме «булл-пап», которая в Союзе называлась «обратно-развернутой» или «ствол-ружье».

Ткачевыми предполагалось вооружать «вторую линию», то есть штабистов, офицеров, экипажи боевых машин и так далее. Коробовы предназначались главным образом для десантуры всех мастей. ТКБ отличались великолепной точностью и компактностью (фактически ствол + патрон, вот и вся длина), а с остальным по итогам более-менее массовой эксплуатации все оказалось куда менее радужно. Международная напряженность росла, в воздухе уже носился призрак очередной Мировой, так что «обратно-развернутые» в конце концов, от греха подальше отозвали на длительное хранение, снова перевооружая бойцов на более привычные Судаевы. А после войны было чем заняться, поэтому про ТКБ забыли на много лет.

Второе рождение Коробовы получили во времена «конвергенции» с приобщением к буржуазной жизни с ее побочными эффектами. «Ствол-ружья» оказались прекрасным оружием для скоротечных городских перестрелок, к тому же недорогим – их было проще списывать и красть, потому что складировали второпях, с повсеместными нарушениями. Хотя производство прекратилось много лет назад, характерные автоматы регулярно поминались в криминальных сводках, часто мелькали на записях уличных репортеров гонзагамо.

Проблема была одна – благодаря склонности редко, но без предупреждения «клинить» ТКБ прочно занял нишу «середнячков», то есть оружия слишком дорогого для мелких «торпед» и слишком ненадежного для высококвалифицированных исполнителей. Из него можно было покрошить в несколько стволов, например, машину какого-нибудь буржуя умеренно среднего полета. Но Коробов никогда не смог бы оказаться в руках агентов, идущих убивать серьезного клиента в охраняемом здании богатого синдиката. Если только исполнителей не наняли буквально «по звонку», второпях…

– Я вижу так – подытожил Бес. – Тебя крепко подсидели, вплоть до ареста на дому. Но до устранения в рабочем порядке довести не сумели, отсюда и бардак, выходить нельзя, а принимать звонки со стороны можно. Ты сидел и ждал, недоброжелатели интриговали, пытаясь заполучить твою голову, а когда вдруг объявился новый неизвестный контакт, у кого-то сдали нервы. И по твою душу пришли быстро купленные спецы. Не лучшие, но что было под рукой прямо сейчас.

– Ну-у-у… – потянул Фирсов, глядя в сторону.

– Только не лгать, – хмыкнул Кадьяк. – Я конечно не допросчик, но температуру и зрачки считывать могу. А у тебя «золотой маски» нет, врать технологично не сможешь.

– В общем, угадали, – мрачно и вымученно сдался Фирсов, а затем буквально в нескольких фразах описал незамысловатую историю о двух родственниках, которые много лет довольно успешно карабкались по трестовой лестнице, поддерживая друг друга. До тех пор, пока один не оступился, а другой решил, что старшему лучше падать в одиночестве. Причем падать быстрее и с концами.

– Драма, – заключил Кадьяк. – Шекспир.

Автохирург пожужжал еще немного, мигнул зеленой лампочкой. Поставил пациенту капельницу с кровезаменителем и ушел в режим ожидания, раскинув по-паучьи все конечности, чтобы заменить расходники, а также продезинфицировать остальное.

– Надо будет ему память вычистить, – подумал вслух Кадьяк. – Я блок ему воткнул, конечно, ни одного бита не запишет, но все равно… Эй, как самочувствие? – осведомился наемник. – Еще живой?

Бес покрутил головой, осторожно, чтобы не тревожить зашитые и склеенные ткани. На лице кибернетика застыла гримаса боли пополам с отвращением.

– Терпимо, – выдавил он, наконец.

– Сегодня-завтра отлежишься, – подытожил Кадьяк. – Затем поищем врача, автоматик это хорошо, но все-таки эрзац. А теперь о деле.

Наемник деловито извлек из кобуры на поясе один из антикварных револьверов и приставил его к носу Фирсова. Гроссмейстер комично скосил глаза на ствол, который в таком ракурсе представлялся огромным, несмотря на то, что «pocket»

– Во-первых, я пока не вижу с тебя ни денег, ни другой пользы, а потрачено уже немало, – сообщил Кадьяк, шевельнув бровью в сторону Беса. Тот как раз отпинывал назойливого робоуборщика, который выполз из стенной ниши, чтобы собрать окровавленную одежду, превратившуюся в тряпье. Раненый кибернетик ограничился кивком, дескать, согласен.

– Во-вторых, – Кадьяк внимательно посмотрел на Фирсова, словно желая удостовериться в правильном понимании сказанного. Трестовик изобразил на помятом лице живое любопытство. – Я сейчас вижу единственный способ на тебе заработать. Сдать «Правителю» обратно за награду. Так что тебе стоит меня заинтересовать чем-нибудь еще.

Фирсов посмотрел на Беса, тот слабо покрутил головой, будто хотел разработать позвонки. Боль никуда не делась и напомнила о себе злыми укусами в такт движениям, но терпимо.

– А ты ловко назначил себя в концессионеры, – сказал Постников Кадьяку, игнорируя спасенного бюрократа. – И рановато.

– Не проблема, могу выписаться, – пожал плечами наемник. – Но ты мне уже должен, в том числе за медицину. Готов оплатить счет и порвать договор?

– Пиздец… – взялся за голову Фирсов. – Межгалактических масштабов… Я бы сказал «верните меня обратно», но вы же метафору не поймете, торпеды электрические.

Бес замолчал, Кадьяк смотрел, едва заметно улыбаясь краешками губ. Тень улыбки была скорее сардонической.

– А-а-а, скотина, – фыркнул Бес в пустоту, обзывая больше мироздание в целом, нежели кого-то определенно. – По рукам, – на сей раз, он обратился прямо к наемнику. – Если что-нибудь надоится с этой коровы, все поровну. Если нет, сдадим трансецам.

– Эй, я здесь вообще то, – напомнил Фирсов.

– Козлам слова не давали, – проскрипел Бес и слабо махнул рукой, изображая некую пародию на хлопок одной ладонью. Кадьяк ответил зеркальным жестом, и договор состоялся.

– Что ж, диспозиция ясна, – Фирсов оттянул воротник и глубоко вздохнул. В чем старому бюрократу нельзя было отказать, так это в отменной выдержке. – Значит так, в-третьих сдавать меня обратно вам уже поздновато. Слишком все шумно получилось, рублей вам, может, и подкинут, но потратить не успеете.

– Резонно, – согласился Кадьяк после короткого раздумья и поднял ствол к потолку, но притом взвел курок. – Дальше?

– Значит у вас два пути. Первый, грохнуть меня здесь или где-нибудь в подворотне, чтобы все окончательно запутать. Останетесь без выгоды, но может и от проблем удастся свалить. Хотя вряд ли, но все возможно.

– Мне нравится эта концепция, – слабо, но решительно поведал Бес. – Только, чур, башку ему прострелю я. Давно мечтал.

– У меня есть гаррота, – без улыбки сообщил Кадьяк. – Я тебе одолжу.

– Второй, – Фирсов поднял вверх оба указательных пальца, как дирижер перед оркестром. – Попробуем, как говорил один мой коллега, достать из этой жопы кролика.

– Жопу вижу, – констатировал Кадьяк. – А кролика нет.

– Ты хотел меня шантажировать, – обратился Фирсов к Постникову.

– Хотел, – согласился Бес.

– По деньгам?

– Чего?.. – Постников на мгновение даже растерялся.

– Алекс, ты негодяй, но далеко не дурак, – терпеливо развивал мысль Фирсов. – К тому же сильно побитый жизнью негодяй. Я смотрю на тебя и почему-то думаю, что хотел ты не денег. Точнее, денег, но для чего-то большего. Угадал?

– Вот, уже интересно, – скупо улыбнулся Кадьяк. Он аккуратно спустил курок, убрал револьвер и отодвинулся назад вместе со стулом. – Это направление беседы мне нравится куда больше.

– Денег у меня нет. То есть пара счетов осталась, еще немного чеков рассовано по схронам, но это кошкины слезы. Однако и обратно в трест я не хочу. А вам продавать меня рискованно сверх всякой меры, так что давайте попробуем договориться. К взаимной выгоде.

– Тебе нечего предложить, – подытожил Кадьяк.

– Погоди, – остановил его Бес. – Сначала вот…

Кибернетик выложил на стол магнитный диск в виде треугольника со скругленными краями и кристаллической шайбой посередине. Штучка была компактной, с зализанными краями, умещалась на ладони.

– Экое ретро, – удивился Кадьяк. – Это же заря советской бытовой электроники?

– «Умный дом», – невесело подтвердил Фирсов. – Надо же, они еще в ходу. А оно в привод влезет вообще?

– Шифровать легко, ломать сложно, до сих пор читается почти на всем, – огрызнулся Постников. – Вот это мне от тебя нужно было. Открывай и смотри.

– Эй, имейте совесть! – возмутился бюрократ. – Я, конечно, советский чиновник, но вы не партия, а мне под шестьдесят уже и день выдался с приключениями. Дайте передохнуть!

– У него сейчас вспышка активности, – пояснил Кадьяк Фирсову с таким видом, словно Бес находился где-то на Луне. – От передоза фармацевтикой. Как у раненых пока их не накрыло шоком. Это на пару часов, потом он ляжет как труп и не встанет сутки, а то и двое. Но, кажется, пару часов и тебе помучиться придется. Ты себе сейчас немного жизни зарабатываешь, так что уж постарайся.

Наемник разложил на столе переносной калькулятор, промежуточного поколения, с несколькими экранами, сложенными в один блок, и составной клавиатурой – основная плюс две вспомогательных, выдвигающихся по бокам как крылья шпионского самолета.

– Мать вашу, – злобно сдался Фирсов. – Тогда накиньте стимуляторов на стакан.

В собранном виде мобильная ЭВМ помещалась в средних размеров чемоданчике, будучи разложенной, заняла почти весь стол.

– Ткни в сеть, – скомандовал Фирсов. – Надеюсь, абонемент тут хороший…

– Не нужно сети, – прошипел Бес, ощупывая целой рукой зашитую рану, осторожно, самыми кончиками пальцев. Кибернетику казалось, что он чувствует каждый шов, но при этом тело словно поджаривали на адреналиновом костре. Хотелось что-нибудь сделать, срочно и разрушительно.

– Там бизнес-план

– Чего? – не понял Фирсов, взвешивая на ладони старый носитель.

– Техкомкарта, – поправился Бес.

– А, понял, ты в коммерцию, что ли, решил податься?

– Читай, давай, – отрубил Постников.

– Ну… почитаем… – неопределенно пробормотал Фирсов, ставя под левую руку очередную дозу пропуска в инсулиновый рай. – Так, и что тут у нас…

Посмотрев на его манипуляции, Кадьяк скептически поджал губы, но спорить не стал. Наемник одним глазом уставился на зеленый экран, а другим в маленький телевизор ВЛ-1000, которым управлял дистанционно, перещелкивая программы, очевидно в поисках новостей о собственных приключениях. Бес прикрыл глаз и честно попробовал успокоиться, не получилось.

Поначалу Фирсов работал с видом безвинного страдальца на галере. Довольно скоро и неожиданно заинтересовался, сел ровнее и склонился к экрану, близоруко щурясь, зеленоватый отсвет превращал набрякшее лицо администратора в маску уставшего гоблина. Кадьяк даже выдвинул глаз на телескопическом стебельке, заглядывая поверх плеча Фирсова.

Так миновал час, сначала администратор поработал непосредственно с документами на диске, а затем погрузился в раздумья, что-то быстро считая на боковом экране. Наконец он встал и прошелся по комнате, разминая пальцы. Кадьяк собрал глаза обратно и посмотрел на Беса с не наигранным уважением.

– Знаешь, честно скажу, я впечатлен, – признался Фирсов под немигающим взглядом Беса. – Обычно технологически-коммерческие карты сплошной бред, дистиллят идеи «как сделать мне хорошо за ваши деньги». Редко-редко попадается что-нибудь приличное. А это… Смело… Смело!

– Возможности видишь? – отрывисто спросил Бес. – Это можно сделать?

– Ты вот на это хотел у меня башмалу вытянуть? – ответил вопросом на вопрос бюрократ.

– Я хочу свой синдикат, – процедил Бес. – Я его заслужил. Пусть маленький, но чтобы свой и настоящий.

Кадьяк сложил губы трубочкой и протяжно выдохнул, будто сбрасывая тепло от перегретого двигателя. Но промолчал, обратившись в слух.

– Я и говорю, смело, – щелкнул пальцами Фирсов.

Бюрократ сделал несколько кругов по комнате, обходя стол с электронной станцией, брезгливо поморщился, глядя на пластмассовый цилиндр с кофе, мутный от времени и бесчисленных царапин от ложек.

– Ты адекватен? – так же резко спросил администратор. – Может поспать и передохнуть? А потом уж о делах?

– Говори, – оскалился Бес. – Я долго ждал, перетерплю.

– Хорошо.

Фирсов сделал еще один круг, быстро, нервно шевеля пальцами. Он как будто вернулся в родную стихию и совершенно не походил на человека, который всего несколько часов назад едва не расстался с жизнью, а до того неделями прозябал в ожидании тихой казни.

– Смотри, – заговорил он, обращаясь не то к Постникову, не то к самому себе, размышляя вслух. – Нормальная техкомкарта это Идея, Возможность и Решение. Идея у тебя сильная. Безумная, но сильная.

Кадьяк покачал головой, соглашаясь то ли насчет силы, то ли безумия. Судя по скептическому виду и нахмуренным бровям – скорее второе.

– Оружейная малосерийка, это я понимаю. Нестандартные решения – опять же понимаю, про Бирюка слышал. Но «Учебник городского партизана»… да еще по добровольной подписке! – Фирсов остановился, развел руками, мотнул головой с высоко поднятой линией реденьких волос над морщинистым лбом. – Чтобы задумать такое, пожалуй, и в самом деле надо было мыслить за пределами нашего опыта и практики.

Фирсов отчетливо выделил голосом «нашего», и Кадьяк нахмурился еще больше с видом крепко озадаченного человека.

– Ты предлагаешь продавать песок на пляже и воду в море, – быстро, отрывисто говорил Фирсов. – В мире, где нет ничего бесплатного. Это глупо. На первый взгляд. Но я читаю твои выкладки и вижу в этом логику. Ненормальную, но все же логику.

– Все очень просто, – выдавил сквозь зубы Постников, осторожно массируя живот в районе печени. – Это голая статистика. Сайт… то есть сегмент «круга» и донат… то есть взносы. Нужно только выйти на определенную посещаемость, мы с Бирюком и Севой все посчитали. Даже если брать по-нижнему, нам заплатит хотя бы один процент. Этого хватит, чтобы окупить стартовые расходы и запустить приложения, притом уже коммерческие, за платный доступ. Оружейные заказы, «Рефлекс», доска объявлений и все такое. Все упирается в постоянную аудиторию и стартовые вложения.

– Да понял я, – отмахнулся Фирсов. – Ты пытаешься адаптировать концепты вашего интернета к нашим «кругам». Когда все кажется бесплатным и потому очень привлекательное. Повторю, это безумно, но мне нравится. Может получиться, но может и прогореть. Никто так не делал, без практики не проверить.

– И?..

– И отсюда второй момент. Возможность!

Фирсов снова замер, взъерошил короткую прическу.

– В душ надо, в душ… и кофе с коньяком, – пробормотал он себе под нос, а затем продолжил, опережая недовольного паузой Беса:

– А вот с практической реализуемостью у нас будет полное жопито. Ты сможешь зарегистрировать синдикат, но не удержишь его. Пояснять надо?

– Агрессивное поглощение, – сказал, как выплюнул Бес. – Сколько я их обеспечивал…

– Как только выйдешь хотя бы на символическую прибыль, – хмыкнул Фирсов и продолжил рассуждения вслух. Такой фокус можно было крутнуть, пока система трестов еще становилась и утрясалась. Оперативно и незаметно проскочить между паленых. Сейчас мы живем в мире монополий и все ужесточающейся конкуренции. Хотел быть ферзем, а поставят в позу королевы, сдашь активы и будешь работать за жалование и квартальную премию. А может, просто убьют и выкупят контору по дешевке как утратившую правомочность.

– Потому ты мне нужен был. Деньги и прикрытие. «Правитель» – трест-прима, генеральный партнер. И мой синдикат, партнер-секунда. Только вот…

Бес опять изобразил болезненную гримасу.

– Только ты, получается, уже мне не помощник. И «Правитель» меня не защитит. Есть…

Фирсов недовольным жестом оборвал вопрос Постникова.

– Помолчи! Я думаю.

Бес и Кадьяк обменялись взглядами. Спасенный трестовик выдохнул, потер уши, словно разгоняя кровь по мозгу для улучшения качества мыслей.

– Фффухххх, – шумно погудел Фирсов. – А хороша задачка!

Он потоптался на месте, ступая по ковру со смазанным от выпавшего ворса узором «карабах». Бюрократ корчил рожи, словно под кожей лица у него был скрыт эмоциональный водитель, который сломался. Пальцы Фирсова подергивались в тике нервного дирижера.

– Застоялись мозги, застоялись без дела, – шептал трестовик. – Может, и в самом деле пинка мне надо было отвесить, чтобы не расслаблялся. Да пораньше.

Он резко повернулся к Бесу и хлопнул в ладоши, как гипнотизер, выводящий аудиторию из транса.

– Ну что, «стоматологи», я тоже в деле, однако! Сбацаем дело на троих.

– Морда треснет, дедушка, – отрезал Кадьяк. – В правлении места кончились.

– Пусть говорит, – потребовал Бес. – На протезное мясо мы его порезать успеем.

– Мне нравится твоя идея с синдикатом, – сказал Фирсов, будто не заметил жестокую угрозу в словах кибернетиков. И тут же поправился. – То есть дерьмо затея, конечно, если так прикинуть. Но выбора особого нет. Ты…

Он ткнул пальцем в Беса.

– Тебе нужно много нала и утвердиться, поставить себя. Чтобы мир у твоих ног или хотя бы его часть. У тебя есть идея и люди, которые ее могут обеспечить технически. А ты…

Палец указал на Кадьяка.

– И тебе надо много нала. А еще уйти на покой.

– Да что б ты знал про меня! – иронически вымолвил наемник. – На фазе луны погадал?

– Ой, да брось, – скривился трестовик. – Сколько я с вашим братом дела имел! Все вы по одному пути бежите, ну те, у кого мозги есть. Разница только – сразу про пенсию думаете или сначала жажда приключений в жопе отгорит, а уж затем про пенсию. Ты никелирован по самые уши, возраст под сорок, может и больше. Значит в деле уже не один год, видел некоторое дерьмо и давно понял, что на приличную старость так не заработать. А думать о ней уже пора, никель то стареет, правда? Обновлять все дороже, организм уже не тот, аугментации приживаются все хуже и хуже. Причем следующее поколение агентов и арбитров будет уже не «железным», хром и кибернетизация это прошлое, кибернетиков скоро выкинут из дела. Потому ты и вцепился в нашего Одина без ворон, почуял большой риск и большую возможность. Хочешь поставить все на выигрыш и чтобы к старости не только на иммуноблокаторы хватило.

Кадьяк двинул челюстью, желваки прошли под щетиной как валуны, однако наемник смолчал.

– И ты отличный боевик со связями, знаешь, где что достать, как прикрыть.

Фирсов перевел дух, пожевал губами.

– А мне надо много нала, потому что я старый, больной и вообще привык жить хорошо. И желательно, чтобы за моей спиной не стояли агенты «Правителя». Так что у нас намечается консенсус, товарищи. Единство интересов и взаимовыгодное партнерство.

– Ну, допустим, – сказал Бес. – У меня идея, план и оружейники, которые с кем-то другим работать не будут. Он, – кибернетик показал на Кадьяка. – Охрана, матобеспечение, стрельба. А с тебя какая польза? Ничего нового ты мне не сказал, денег у тебя нет, из треста выкинули.

– А я знаю, как создать твою мечту, – очень серьезно, без приплясывания и хлопков сказал Фирсов. – Как организовать синдикат, чтобы его у вас не отобрали после первого же отчета в Минфин.

– И как же?

– Как все делается, – по-прежнему без улыбки и сторонних жестов сказал Фирсов. – Идея, Возможность и Решение. Чтобы организовать самостоятельное предприятие, которое не слопает международный трест, придется искать того, к чьей сильной руке можно прислониться. И много денег для старта. «Правитель» тут не помощник. Но я знаю, где нам будут рады. Возможно будут.

– Оптимистично звучит, – покачал головой Кадьяк. – Особенно насчет «возможно».

– Да, шансов мало, – Фирсов сунул руки в карманы и покачался с носков на пятки. – Но как будто вы рассчитывали, что все пройдет легко.

– Да я все проще представлял, – речь Постникова чуть замедлилась, взгляд единственного глаза помутнел. Похоже, кибернетика «отпускало» и организм, истощенный приключениями, требовал немедленного сна. Но Бес держался, концентрируясь на речи бюрократа.

– Идея остается прежней, – пообещал Фирсов. – Превратить знание в наличность и возможности. Мы купим на него возможность основать синдикат под хорошим прикрытием. Только это будет другое знание.

– Хочешь торговать секретами треста? – догадался Кадьяк.

– И да, и нет, – ухмыльнулся Фирсов.

При внимательном взгляде было заметно, что трестовик вымотан лишь немногим слабее, чем израненный Бес. Глаза часто моргали, покрытые сеткой лопнувших сосудов, под нижними веками темнели черные синяки. Но Фирсов казался собранным и целеустремленным, как старый боксер, готовый перед гонгом провести коронную комбинацию и вырвать победу на последних мгновениях боя.

– Обычно нет секретов, которые стоили бы такой услуги, – Фирсов сделал ударение на слове «такой». – Но я знаю один уникальный секрет. Главную тайну «Правителя». Резона ее хранить у меня больше нет. Так что если мы правильно продадим секрет правильным людям… И если нам очень-очень-очень сильно повезет…

Фирсов тяжело вздохнул.

– Тогда мечты сбудутся. Все наши мечты, прошлые и будущие.

– И что же это за чудо? – Кадьяк и не думал скрывать глубочайшее недоверие.

Фирсов едва заметно улыбнулся и ответил. Ему понадобилось ровно девять минут, чтобы посвятить в суть дела будущих концессионеров. Еще с полминуты кибернетики молчали. А затем Кадьяк очень тихо вымолвил:

– Он не врет. И это не секрет. Это тактический атом в заднице. Полететь на нем можно, только…

Он осекся, не закончив. Прошло еще с четверть минуты, и уже Постников сказал:

– Я одного не могу понять… Почему тебя сунули под какой-то глупый арест? Будь я Нессельманом, пристрелил бы прямо в директорском кабинете. Самолично. И там же отправил бы в электропечь по частям. Для уверенности. Как ваша безопасность вообще такое допустила?! А если бы ты начал записки писать и бумажными самолетиками рассылать из окна? Или выпросил бы телефон уборщицы?

– У меня окна не открываются, – невесело улыбнулся Фирсов. – И автоматическая уборка. Алекс, не пытайся понять логику бюрократического аппарата, в ней нет ни здравого смысла, ни чего-то человеческого. Себя вспомни, как ты вылетел из треста.

– Ну… да… – Бес оскалился, явно припомнив что-то неприятное.

– Если бы я был рядовым конторщиком, все так бы и случилось, как ты описал. И случалось. Однако я курировал важнейший проект, от которого зависела судьба треста. Я гроссмейстер, член правления, пусть и тайный. Таких людей не принято убивать без железных оснований, потому что иначе теряется смысл бега по карьерной лестнице.

Фирсов опять щелкнул пальцами, читая импровизированную лекцию.

– Ты карабкаешься от должности к должности, от привилегии к привилегии, в полностью закрытый мир, на безопасность которого работает, в сущности, весь трест. Чтобы от меня избавиться настолько… решительно, требовалась причина, причем такая, чтобы никто из директората не задавался вопросом «сегодня его, а завтра кого?». И пришить мне открыто было нечего, я на проект «ГосСтат» жизнь положил, буквально. Потому изолировали меня соответственно, то есть как бы и не до конца, не окончательно. И по ходу пытались продавить втихую приказ об окончательном увольнении. Пока ты не появился как хер из расстегнутой ширинки. Кстати, племянничек наверняка выставит это как вражескую операцию по спасению шпиона и доказательство моей измены. Думаю, весь директорат уже проголосовал за мою ликвидацию любой ценой.

– А вдруг это все проверка? – спросил вдруг Кадьяк. – Может мы от «Правителя» и так тебя проверяем на верность.

– Возможно, – согласился Фирсов. – Вполне возможно. Но я так не думаю. И я готов рискнуть. Ну что, по рукам? Хорошая батарея получается.

– Батарея? – не понял Кадьяк, далекий от русских шахматных терминов

– «Батарея», – уточнил более искушенный Постников, набравшийся полезного жаргона высокопоставленных трестовиков, пока работал в арбитраже. – Две или более шахматные фигуры, объединение которых усиливает потенциал атаки.

Кадьяк задумался, потом резким движением сцепил пальцы обеих рук, будто иллюстрируя концепцию объединения. Спросил:

– Ну, допустим… и что потом?

– А потом дорога дальняя, – пообещал Фирсов. – Нельзя просто зайти в трест, сказав «есть секреты на продажу, хотим поторговаться». То есть можно, обратно только не выйдешь. Предложение следует правильно оформить и правильно занести через нужных людей. Мне надо возобновить пару давних знакомств и прощупать старые связи, действуют ли ни еще. Есть у меня… друзья… Давно не общались, но эти, по крайней мере, выслушают. И, быть может, выступят посредниками.