Текст книги "Абордажная команда Белвела (СИ)"

Автор книги: Игорь Хоров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)

Глава 19. Мастерство Панагама

Прошло два дня. После заката, когда улицы города заметно опустели, и лишь из кабаков доносились пьяные крики; дождавшись, пока взойдет луна, освещая путь во тьме, Дин взял под руку Роберту и повел в лабораторию Ян Ван Ремма. На девушке был длинный плащ, полы которого подметали землю, а капюшон скрывал лицо. Они быстро шли по переулкам Порт-Стена, не останавливаясь ни на секунду. Молча обходили шумные компании подвыпивших пиратов, и двигались дальше.

Вскоре они вышли к низкому одноэтажному зданию с толстыми каменными стенами, и Дин кулаком забарабанил в дверь. Спустя минуту внутри раздался приглушенный шум, щелкнул замок, загремел засов и заскрипели петли. Дин и Роберта зашли внутрь, их встретила Бонни. Она робко помогла снять Роберте плащ; глаза их встретились. Бонни невольно ахнула, увидев ужасные раны на лице. Дин повел Роберту по лестнице в подвал, где располагалась алхимическая лаборатория.

Ян поболтал в колбе мутноватую зеленую жидкость, она ужасно пахла, и на вид была не аппетитна, но служила обезболивающим. Роберта выпила его, сморщилась. В центре подвальчика расчистили место, и поставили массивный дубовый стол. В углу располагалась печь, с другой стороны находился алхимический стол, эдакий верстак с десятками колб и фиалов. По стенам стояли сундуки и шкафы, висели инструменты. Панагам подвел Роберту к печке, там, над тлеющими углями, на распорках висел большой кусок человеческой кожи, обуглившийся по краям. Роберту передернуло. Бонни, которая стояла у лестницы, увидела это, и сердце ее сжалось.

По указу Панагама, Роберта легла на стол, ее крепко связали ремнями и надежно зафиксировали голову. Обезболивающее зелье начало действовать, девушка успокоилась и расслабилась, сердце стучало мерно, приятная тяжесть сомкнула веки. Дин растопил воск, и когда тот уже начал застывать, алхимик толстым слоем залепил глаза Роберты, чтобы они не пострадали. Дин наклонился и шепнул ей на ухо заговор, девушка тут же провалилась в глубокий сон.

Панагам начал с зубов. До этого момента он потратил два дня, чтобы сделать слепки, и вытачивал зубы из прожженного мрамора вместе с алмазной пылью и хитиновым порошком из панцирей прибрежных крабов. Зубки получились аккуратные, ровные и белоснежные. Алхимик вставил в рот Роберты распорку и разложил на столе рядом необходимые инструменты: скальпель, молоточек и миниатюрной дрелью. Бонни, не выдержав зрелища, вышла из помещения. Панагам не торопился, он аккуратно ввинчивал новые зубы прямо в кость, они становились на место, и выглядели так, будто всю жизнь там росли. Дин сидел, глубоко дыша, ногой непрерывно выбивал беспокойный ритм.

– Пошел вон, сопляк, – не отрываясь от работы, проговорил Панагам, – без тебя справимся.

Дин послушно вышел. Смотреть на эту сцену у него больше не было сил, а он знал, что это только прелюдия. Он поднялся по лестнице, и столкнулся на первом этаже с Бонни.

– Не могу это видеть, – пожаловался Дин.

– Я тоже.

Они помолчали, разглядывая огонь одинокой свечи.

– А я бы все равно хотела выйти в море, – задумчиво проговорила Бонни, – почему вы стали пиратом?

– Давай на ты. Мы же друзья теперь?

– Хорошо, – улыбнулась Бонни, – почему ты стал пиратом?

– Фрэнсис…наш капитан, вытащил меня из тюрьмы, и я вступил в команду.

– Форт Бланкальер?

Дин кивнул.

– Об этом только и говорили. Наверное, Фрэнсис Эвери очень страшный, – проговорила Бонни.

– Нисколько.

Бонни задумалась, а потом сказала:

– А мне никогда не хватит духу стать пираткой…

– Зачем тебе? Пиратами становятся те, кому терять нечего.

– И тебе нечего?

– В этом и состоит ирония, – проговорил Дин с горькой усмешкой, – теперь у меня появилась команда. Теперь я боюсь за них.

Панагам закончил вкручивать зубы, и, смахнув пот, отошел выпить воды. Ян тем временем проверял, ровно ли они стоят, и красиво ли получилось. Он смотрел и так и сяк, и даже постучал, но спустя минуту признал, что вышло неплохо.

Тем временем доварилось необходимое зелье, и Ян потушил огонь спиртовки. Панагам взял колбу: забулькала фиолетовая жижа, алхимики пристально посмотрели ее на свет, но дефекта не обнаружили. Ян набрал зелье в толстый стеклянный шприц без иголки, и операция началась.

Панагам провел пальцем по самому толстому и уродливому шраму Роберты, коснулся раны от срезанной со щеки кожи.

– Сюда, – он указал на большой нарыв у переносицы.

Ян выдавил из шприца всего каплю, она упала точно на нужное место, и в тот же миг кожа вместе с гноем превратились в кисель, в мутную жижу. Панагам аккуратно счерпнул ее ложкой и смахнул в стоящий рядом тазик.

– Отлично действует, – проговорил он, – теперь помоги снять кожу.

Алхимики подошли к очагу, клещами сняли с распорок кусок искусственной кожи и бросили, как тесто, на специально подготовленный стол. Ян взялся за нож и отрезал немного.

Панагам одобрил, и они прилепили этот кусок на место разъеденной кожи.

– Теперь сюда.

Ян капнул на следующий шрам.

– Больше, растворяй весь.

Фиолетовая жижа бесшумно и мгновенно обращала кожу в кисель, Панагам счерпывал его, а Ян в это время нарезал новый кусок, который ложился на пустое место, Панагам помогал себе тонкой деревянной указкой.

– Вырежи квадрат на щеку.

Ян молча выполнил, и заплатка легла на поврежденный участок. Роберта все это время пребывала без чувств, не двигалась, и лишь мерно посапывала. Панагам коснулся ее лба.

– Хоть тут цело, – прошептал он.

Нож бегал по столу, разрезая заготовку, Ян со стороны был похож на портного, кроящего ткань, или же на повара, работающего с тестом. Он и сам вошел во вкус, кожа была эластичной, мягкой и теплой. Панагам продолжал сосредоточенно накладывать полоски.

С Яна сошло семь потов, он раскраснелся от жары, то и дело облизывая губы, а Панагам как будто находился в другом месте – на нем не было ни капельки.

– Ян, внимательно. Отрежь ровнее.

Панагам осматривал лицо, выискивая необработанные места. Последний лоскут искусственной кожи лег на место растворенной, и Панагам заявил, что теперь все готово. Ян нервно сглотнул.

– По-моему стало еще хуже, – сказал он, – кажется, мы сделали что-то не то.

– Заткнись, – попросил Панагам.

– Ты погляди, – почти в отчаянии воскликнул Ян, – что мы натворили! Раньше это было хоть похоже на лицо!

– А теперь на что стало похоже!? – крикнул Панагам, в один момент выйдя из себя.

– На плохо сшитую тряпичную куклу! Сшитую дрожащими руками запойного пьяницы!

– Заткнись! – рявкнул Панагам.

По лестнице спустился Дин.

– Что вы кричите? – с тревогой спросил он.

– Уйди с глаз моих! – взревел Панагам.

– Правда, лучше уйди сейчас, – поддержал Ян.

– Что случилось?

– Пошел к черту! – крикнул Панагам и швырнул в Дина клещи.

Тот увернулся, хотел сказать что-то, но к нему подлетел Ян, схватил за рукав, и выдворил прочь.

Два бывалых алхимика остались наедине со своей спящей жертвой.

– Что думаешь делать? – спросил Ян, – смотри, шрамов было всего нечего, а теперь пол-лица паутиной.

– Помолчи, я тебя прошу, помолчи, – раздраженно сказал Панагам, – дай мне подумать. До сих пор я не делал ничего подобного.

Ян подошел к Роберте, глаза ее были запечатаны воском. Новая кожа, хотя и чистая, и красивая, лежала на лице неестественно.

– Есть мысль, – сказал Панагам, массируя виски, – давай обожжем ей всю кожу.

– Ты чего выдумываешь-то!? – ужаснулся Ян.

– Зато когда она восстановится, все будет однородно, – сказал Панагам, – сварим эликсир, и все заживет быстро.

– Ты что говоришь!? А если не заживет?

– Давай выпьем, – предложил Панагам, доставая ром.

Жадно пили из горла, быстро опустошая бутылку.

– Ну, господин Ремм, что будем делать?

– Сэр Панагам, вы – изобретатель искусственной человеческой кожи, посему решайте сами.

– В таком случае, будем жечь, – сказал Панагам.

В этот самый миг их подслушивал Дин.

– Что вы будете жечь? – вмешался он, выходя из темноты.

– Господин Ремм.

– Да, сэр Панагам?

– Выкиньте этого сопляка прочь.

– Как скажете, сэр.

Ян, потрясая почти пустой бутылкой рома и тихо сопя, медленно надвигался на Дина. Тот с удивлением смотрел то на него, то на покрасневшего от спиртного Панагама.

– Вы что, напились!? И это в такой момент! – воскликнул он.

– Слабак! – рявкнул Панагам, – пират должен быть вечно пьян!

– Вы же не пираты, вы… – Дин не успел договорить, к нему подскочил Ян Ван Ремм и треснул его по голове бутылкой, ром на дне заплескался словно штормовое море. Дин ухватился за лоб, нога запнулась о ступеньку, и он упал.

– Вы чего?! – Дин неуклюже поднимался.

– Добивай его! – рявкнул Панагам.

Ян сделал последний глоток, и снова ударил парня, тот успел подставить руки.

– Не смей подслушивать! – крикнул Ян и отвесил ему пинка.

Громко ругаясь, Дин ретировался.

– А теперь серьезно, – Панагам помрачнел, – я предлагаю жечь под эликсиром саламандры.

– Корень ясеня с чешуей морского конька, – определил Ян.

– Добавим туда пальмовое масло, и разведем водой три к одному.

– Разумно, – кивнул Ван Ремм.

– Ингредиенты в наличии? – спросил Панагам.

– Только в лавке, – покачал головой Ян.

– Пусть Бонни сбегает, и бездаря этого с ней отошли.

Ян поднялся к ним.

– Получилось? – встрепенулась Бонни.

– Пока нет, – мрачно сказал Ян. – Вы двое идите в лавку и принесите корень ясеня и чешую морского конька. Бонни, дочка, она лежит в шкафчике с порошками, под пергаментом.

Бонни повторила шепотом названия ингредиентов, и, кивнув, скрылась за дверью. За ней вышел Дин.

Тем временем Ванн Ремм вернулся в подвал. Панагам уже стоял у алхимического стола и варил зелье. На глазок он отмерял нужные количества, даже если речь шла о точности до грамма. Порошки сыпались на дно колбы, горела спиртовка. Запахло свежей землей и чесноком…

По темным закоулкам бежали Бонни и Дин. Она хорошо знала город, ведь провела здесь всю жизнь, и часто гуляла по улицам, несмотря на то, что они всегда полны отчаянных головорезов. Друзей у нее никогда не было, поэтому главным развлечением были прогулки до пристани, откуда можно смотреть на море.

Спустя десять минут они забежали в лавку. Дин остался у входа, переводя дыхание, а Бонни кинулась искать нужные предметы. Спустя пару минут она появилась в дверях, заперла лавку, и они побежали обратно, нога в ногу. Мимо пролетали дома, мелькал свет. Темнота расступилась перед ними, под фонарем дорогу им преградили четыре небритые рожи. Дин и Бонни резко остановились.

Бандиты без лишних слов продемонстрировали заточенные лезвия длинных ножей.

– С дороги, – отдышавшись, проговорил Дин.

– Чей будешь?

– Дин Лайлойд, пират из команды Фрэнсиса Эвери.

– Докажи, – усмехнулся один из разбойников.

– Как тебе доказать? Спалить дотла? – из ладони Дина вылетел сноп искр.

Бандиты испуганно отшатнулись. Дин недоверчиво поглядел на них, потом схватил Бонни за руку, и они побежали дальше. Он не оборачиваясь, а Бонни постоянно оглядывалась, удивляясь, отчего он не боится удара в спину.

Добежали до лаборатории, Дин постучал в дверь. Тут же Ян впустил их, взял из рук дочери ингредиенты.

– Ждите тут, – бросил он и скрылся в темноте.

Свеча на столе почти прогорела. Бонни достала другую и зажгла от первой. Тени от двух огоньков заплясали на стене.

Получив ингредиенты, алхимики сварили эликсир саламандры. Панагам убедился, что Роберта спит, и вылил из колбы на ладонь получившуюся тягучую смесь. Он аккуратно растер зелье по лицу Роберты, добиваясь равномерности слоя.

– Давай, – кивнул он.

Ян подал другую колбу с прозрачной жидкостью, будто бы с водой. Панагам поболтал ее, и, глубоко вздохнув, плеснул на лицо девушки. Раздалось шипение, пошел пар, Роберта очнулась и дико закричала.

– Держу, – рявкнул Панагам, схватив ее за плечи.

Действие зелья утихло спустя пару секунд, но Роберта продолжала вопить. В подвал влетел Дин, но на входе его встретил Ван Ремм со страшным лицом и грозным взглядом. Он указал ему глазами на лестницу, и вывел из помещения.

– Теперь… все будет нормально, – напряженно проговорил Панагам, – только бы губы восстановились. Ян, будь другом, доведи дело до конца, я что-то утомился.

Тот кивнул, и, успокаивая Роберту, принялся осторожно смазывать ей лицо заживляющим бальзамом.

– Все уже прошло, все позади, – приговаривал он, – теперь все будет хорошо, будет как надо.

Поверх он наложил компресс, и только после того отковырнул воск с век и развязал Роберту, которую всю трясло. Он накинул на нее покрывало, и она уснула прямо на столе, свернувшись калачиком.

Глава 20. Эликсир Белвела

К четырем часа следующего дня на палубу флейта, который, как оказалось, называется «Блаженный Липли-син», ступил Грэм Блэксмит. Его встретил Фрэнсис, который уже пришел в себя и оправился от слабости. Он сообщил, что Роберту принесли на корабль под утро, но в сознание она не приходила.

Грэм пришел в роскошном камзоле, с завитой бородой, перстнями на пальцах и внушительным чеканом. От вида сбежавшего из тюрьмы преступника не осталось и следа. Грэм намекнул, что пора бы и Фрэнсису приодеться, потому как на корабль скоро придут первые люди и будут удивлены, что свирепый капитан Эвери, о котором ходит столько слухов, предстанет перед ними в рванье, на которое даже бродяга не позариться. Фрэнсис согласился привести себя в порядок, благо денег было предостаточно.

Грэма в Порт-Стене знали все, потому его появление подняло шумиху. Времени он не терял: узнал все новости, послушал, что говорят, распустил пару слухов. Теперь он доложил Фрэнсису, что любой свободный пират на острове пойдет за Эвери.

Фрэнсис назначил Грэма квартмейстером, и приказал завтра же начинать набор команды, которая сможет повести корабль. Грэм еще раз спросил, стоит ли это все затевать в такой момент, когда капитан потерял силу, к тому же, состояние Роберты вызывает тревогу. Фрэнсис ответил, что планы не меняются, и в плаванье состоится как можно раньше.

Тем временем Дин, Панагам и Ян Ван Ремм заперлись в лавке, ломая голову над эликсиром, вселяющим Белвела в человеческую плоть. Дин подробно рассказывал каждый свой шаг, Панагам молча внимал, а Ян, удивляясь и причмокивая, то и дело что-то записывал. Едва Дин договорил, как его попросили рассказывать все заново; он покорно начал с того момента, когда впервые услышал, что королевская академия открыла в иерархии демонов новую сущность, но никакими методами не сумела призвать, и, не имея возможности узнать его имя, дала созвучное с рядом стоящим по классификации Белволом, безобидным и бесполезным бесенком. Шли годы, и академики забросили любые попытки призвать в мир Белвела, тогда то Дин, как и другие независимые алхимики, подумали о возможности воплотить его через эликсир. В лабораториях по всему миру шли подобные эксперименты, да все без толку. Было не понятно, что именно мешает демону воплотиться. Тогда то и возникла мысль о том, чтобы изначально связать с ним человеческое тело. Шли дни напряженной работы. А когда подвернулся удобный случай – в город вернулся его друг-бродяга Фрэнсис – Дин провел эксперимент, который вышел из-под контроля. Произошел сильный взрыв, и еще стоит разобраться, вставил Ян, из-за чего конкретно. Тем не менее, результат полностью оправдал ожидания. Как и предполагалось, Белвел оказался демоном могущества.

– Действие заключим в эликсире, – задумчиво проговорил Панагам, – недостойно алхимика канителиться с колдовством.

Дин хмыкнул.

– Составим точную формулу, подумаем. Ян, найдутся ингредиенты?

– Найдутся, – кивнул тот, – в Порт-Стене чего только нет.

– Не представляю, как можно обряд висельника свести до алхимии, – сказал Дин, – это невозможно.

– Надо думать, – сказал Панагам, – эликсир должен помещаться в колбу, в пузырек, должен действовать через испитие, тогда это будет высшим классом. А по-другому я не работаю!

Оливье продолжал выполнение важного задания капитана. Вот уже который день он не мог протрезветь, выведывая тайны и секреты. Успехи можно было бы приравнять к нулевым, если бы не один случай. Однажды, прогуливаясь по улице, он увидел, что в переулке, в двух шагах от него, трое пьяных пиратов избивают кого-то, поднимая тучи пыли. Оливье, который и сам немало выпил с самого утра, решил вмешаться, и грязными ругательствами остановил бандитов. А когда чуть было не получил от них по шее, то заявил, что Фрэнсис Эвери не оставляет в живых тех, кто имеет наглость хоть как-то задеть его команду. Эти слова образумили пиратов, которые слышали много кровавых историй о загадочном капитане, чей корабль теперь стоит в Порт-Стене.

Пыль осела, и Оливье поднял с земли парня лет двадцати. Из-за грязи трудно было определить цвет его одежды. Он откашлялся и молча пошел по дороге. Старый пират почувствовал, что это как раз тот, кого он искал. Оливье остановил его и предложил выпить. Парень сказал, что не пьет. Вот тут-то Оливье и удостоверился, что с ним что-то нечисто: на пиратском острове просто не может быть таких людей!

Парень пошел дальше, но старый пират следовал по пятам. Он шел за ним битый час, пока к парню снова не пристали пьяные бандиты, и не начали избивать. Оливье снова спас его, отметив про себя, насколько полезным бывает знать имена нужных людей. Парень, поднимаясь, сплюнул кровь из разбитой губы и на этот раз поблагодарил.

– Как твое имя? – спросил старый пират.

– Фаскол Ли, – ответил парень, потирая помятые бока.

Оливье оглянулся по сторонам, и шепнул на ему ухо:

– За сколько продашь свой секрет?

– Ни за какие деньги! – отшатнулся парень.

– Двадцать крон, – предложил Оливье.

– Ни за что!

– Тридцать.

– По рукам, – вдруг согласился Фаскол.

– Идем в таверну, перекусим, и ты расскажешь.

– У меня нет денег…

Оливье отсчитал ему тридцать крон, и они пошли в таверну, что стояла через дорогу. Фаскол заказал жареного поросенка, Оливье – ром.

– Откуда ты узнал про мой секрет? – с набитым ртом спросил Фаскол Ли. Могло показаться, что он несколько дней ничего не ел.

– Чутье морского волка, – ответил Оливье, – ну, рассказывай.

– Да что тут говорить, – отмахнулся Фаскол, – дело обычное. Попал я на этот клятый остров и выбраться не могу, и в пираты меня не берут, и не знаю что делать, а ведь есть кое-чего за душой-то.

– К примеру? – осведомился Оливье.

– Музыкант я, – крякнул Фаскол, отбрасывая очередную обглоданную кость в тарелку.

Оливье подумал о том, что напрасно отдал тридцать крон, но делать было нечего, да и ром еще недопит.

– На чем же играешь?

– На дудочке.

Оливье дважды пожалел, что отдал деньги.

– Какого беса тебя принесло в Порт-Стен?

– Да вот, – Фаскол поджал губы и задумался, – купил я однажды фрегат себе.

– На какие деньги? – удивился Оливье.

– Ну так… по дешевке продали. Там такое дело… не пойму почему, но корабль тот был королевского флота.

– Дальше говори, – поторопил его Оливье.

– Что тут говорить, меня, в общем, в розыск объявили. Ну, я сел на пиратский корабль, удалось уплыть…

– Стал пиратом?

– Нет… я там палубу драил, в общем, неприятная история. Вот там-то я наслушался много всяких секретов.

– Секретов? – оживился Оливье.

– Именно что секретов, – заговорчески прошептал Фаскол, – меня капитан хотел на рее вздернуть, потому как я одну любопытную тайну выведал.

– Что же за тайна? – в нетерпении спросил Оливье.

– Слышал о капитане Райсе?

Оливье задумался, хлебнул рома:

– Не припоминаю.

– Был такой пират, – сказал Фаскол, выплевывая очередную кость, – я с ним плавал, у него сокровищ было мерено-немеряно: золото, украшения, и эти, как их…

– Бриллианты?

– Нет.

– Изумруды?

– Да нет же, – парень задумался, и даже перестал жевать, – артефакты!

– Какие такие артефакты? – не понял Оливье.

– Тут уж не знаю, но выглядели зловеще.

– Странный тип ты, Фасколь…

– Фаскол Ли, – поправил его парень, четко выговаривая каждый звук.

– Да какая разница после бутыли рома! – гаркнул Оливье, и саданул кулаком по столу.

Парень вздрогнул и вытаращил на него глаза.

– Рассказывай, где сокровища лежат! – крикнул старик.

На них покосились посетители таверны, среди которых были весьма неприятные субъекты. Оливье замолчал и нахмурился. Фаскол продолжил есть, свинина источала аппетитный аромат, и на вид была хороша. Он рвал ее зубами, жевал плохо, а посему ел быстро, тушка поросенка заметно уменьшилась.

– Говори, где сокровища, – сказал Оливье спустя минуту, когда на них перестали обращать внимание.

– А на борт возьмете? Нет мне жизни на этом острове!

– Говори давай, я тебе тридцать крон заплатил, – прошипел Оливье, плохо сдерживая эмоции.

– Что мне тридцать крон? – Фаскол выплюнул хрящ, тот попрыгал по тарелке и затих, – там сокровищ на сто тысяч, а, может быть, на двести или триста. Берите меня на корабль, и считайте, что деньги у вас в кармане.

Оливье почесал бороду, раздумывая на тот счет, что он пьянствует в Порт-Стене какой день, может быть, целую неделю, а капитан наверняка ждет результаты. Старый пират подумал, что надо предоставить Фрэнсису хоть какой-то плод своего труда.

– Сделаем так, – решил Оливье, – все расскажешь капитану, и он скажет, что с тобой делать.

Фаскол кивнул:

– Но если вздумаете повесить меня на рее, я совсем разочаруюсь в людях.

Алхимики заперлись на втором этаже лавки и уже который час чертили схемы. Ян макнул в чернильницу гусиное перо.

– Давайте сначала, – спокойно предложил он.

– К черту! – крикнул Панагам, – ясно, как день – переделаем все, что после добавления соли!

Ян перелистнул на четыре страницы назад.

– Хорошо, начнем с этого. Какую соль берем?

– А я считаю, нужно переписать весь процесс, используя медь, – настаивал Дин.

Панагам перевел дыхание, пытаясь успокоиться.

– Вот бумага, – он протянул Дину листок, – нарисуй схему. Обрати внимание на процесс ферментации.

Дин, нахмурив брови, взял листок, пододвинул к себе чернильницу.

– Надо было не развлекаться в море, а учить формулы, – упрекнул Панагам, – не говорил бы такие глупости.

Дин не отвечал, перо носилось по бумаге, пункт за пунктом развивая последовательность операций. Спустя минуту он сдался:

– Действительно, не выходит, – буркнул он, – придется фиксировать через соль.

Панагам демонстративно усмехнулся.

– Итак, друзья! – подал голос Ян, – возвращаемся к четвертой странице. Какую соль используем?

– Каменную.

Ян задумался, на уголке листка черканул несколько формул.

– Да, пожалуй, – согласился он, – значит, дистиллируем?

– Фиксируем, – поправил Дин.

Ван Ремм почесал за ухом, зевнул:

– Сколько времени мы не спали? – спросил он.

– Кто знает, – рассеянно проговорил Панагам, перебирая в уме десятки формул и вероятностей.

В комнату, постучавшись, вошла Бонни.

– Доброе утро, – поздоровался Дин.

– Уже восемь вечера, – сказала она.

Дин протер глаза, уставился на часы, мерно стучащие на столике.

– И верно, – пробормотал он.

– Я подготовила лабораторию, – сказала Бонни.

Алхимики брели по городу. Отступил дневной зной, и в воздухе разлилась вечерняя свежесть. Для них было настоящим наслаждением проветриться после долгих часов пребывания в комнате с задвинутыми шторами и закрытым окном – Ян Ван Ремм заботился о секретности.

Уже смеркалось, когда алхимики ступили на порог лаборатории, в которой делали операцию Роберте. Тут-то Дин и вспомнил о ней, вспышкой мелькнул образ: изуродованное лицо. Ему стало совестно, что он позабыл, посвятил все мысли эликсиру. Но теперь оставалось только ждать. Панагам действовал на гране возможностей, Дин признался себе, что в мире никто не сделал бы лучше. Дело было сложным, а ставка высокой.

«Только бы все было хорошо», – обратился он к небесам.

Тем временем алхимики спустились в подвальчик, Панагам уже разжигал печь.

– Итак, немного серебра, – запыхтел Ян, – немного нефрита.

– О! – воскликнул Дин, – может быть, использовать слюду?

Панагам на секунду задумался, но тут же отверг мысль:

– Нет. Можешь взять лист бумаги и просчитать, – сказал он.

– Постой, постой, – торопливо проговорил Дин, – чему эквивалента скорбь в алхимии?

– Купферникель, – не задумываясь, ответил Панагам, который был настоящей энциклопедией, тем более что половина трудов, хранящихся в королевской библиотеке, принадлежала ему.

– Вот и подумай! – торжествующе воскликнул Дин.

– Намекаешь на растворение скорби и последующую варку со слюдой? – хмыкнул Панагам, – еще раз говорю, возьми бумагу и просчитай, прежде чем говорить глупости.

Дин вздохнул:

– Что ж, признаю, в алхимии я вам двоим не ровня.

Ян Ван Ремм не обратил на это внимания, зато Панагам заулыбался за двоих:

– Продолжай работать, и когда-нибудь достигнешь моего уровня, – сказал он.

– Зато он колдун, каких в наше время не найти, – заступился за него Ян, – колдует на уровне мастеров древности!

– Блажь это все, – отмахнулся Панагам. – Алхимия – высшее искусство и высшая наука!

Алхимики взялись за дело. Панагам корпел над котлом. Ян продолжал высчитывать последовательности, а Дин, будто подмастерье, создавал простейшие смеси и собирал дистиллятор. Исследование только начиналось.

Роберта проснулась: воздух в каюте был сперт, в постели стало нестерпимо жарко. Девушка скинула одеяло, ступни коснулись холодного пола. С трепетом коснулась лица через компресс. Сердце заколотилось от страха. Дрожащими руками пиратка сняла повязку, аккуратно отлепляя ткань от кожи. В глаза ударил свет. Роберта зажмурилась, но вскоре глаза привыкли, и она осмотрелась. Все та же каюта. Будто и не уходила отсюда. Вспомнились события вчерашнего, а, может быть, и позавчерашнего дня, по спине пробежал холодок. Девушка встала, держаться на ногах было непривычно. Едва не падая, она подошла к тумбочке, и тут же взгляду ее предстал отличный кинжал с блестящим лезвием.

Собрав волю в кулак, Роберта повернула его широкой стороной, и увидела свое отражение. Задрожали губы, она судорожно ощупала лицо пальцами. В отражении на нее смотрела измученная, но красивая девушка с правильными чертами лица и очень красивой, здоровой кожей. Не было ни единого шрама или пореза. Роберта помяла и потрепала щеки, кожа растягивалась как обычно, болела, если ущипнуть, другими словами, все было как раньше. Мягкие губы обнажили в улыбке стройный ряд зубов. Роберта разрыдалась от счастья, слезы потекли ручьями. Девушка вернулась в постель и продолжала плакать и судорожно всхлипывать, пока не уснула.