Текст книги "Звезда предков (Приключения Чиптомаки)"

Автор книги: Игорь Пронин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц)

– Не твое дело, – ответил Имам, и тут же застонал, когда воин сильнее надавил коленом ему на хребет. – Это мое дело!

– И мое тоже.

– Меня изгнали!

– За что?

– Я прогневал Совет Имамов, и больше ты ничего не узнаешь!

Некоторое время слышно было только, как похрустывают позвонки пленника под могучим коленом, но больше тот действительно ничего не сказал. Решив, что пока рано убивать Имама, Салакуни остановился.

– Значит, тебя изгнали с Квилу, и ты пробрался сюда, стал верховодить разбойниками... Ты, наверное, неплохо тут устроился?

– Я исходил вдоль и поперек эту проклятую страну мертвых городов, – прохрипел Имам. – Я убил больше купцов, чем в Квилу крокодилов, но никогда не трогал крестьян и нищих. Я имею право на скорую смерть!

– Ты имеешь право на жизнь, – неожиданно сказал Салакуни. – Если ты знаешь эту страну, то сможешь быстро провести нас к новым городищам. Они все три за Упрямым оазисом, так мне назвали это место. Купцы говорят, что пустыня не любит чужих.

– Вы сгинете там.

– С тобой – нет, – гигант убрал ноги, поднял имама в воздух и сильно встряхнул. – Твои стрелы убили моего человека. Ты заменишь его.

Салакуни не стал давать пленнику времени на ответ, а просто отшвырнул его далеко в сторону. Потом повернулся к Джокии.

– Так надо, храмовник. Мы должны выполнить порученное, а не мстить.

Вместо ответа Джокия бросил меч в ножны. Гольто и Чиптомака стояли в стороне, с опаской косясь на нового товарища. Вор держал в руках снятое с имама оружие.

– Его лучше связать, – осторожно посоветовал он. – Вот этим поясом.

– Нет, пусть даст слово имама, и ты вернешь ему мечи, – Салакуни потянулся, щурясь на восходящее солнце. – Ну что, имам? Ты даешь слово, или Джокия разрежет твой келум на тысячу кусков?

– Слово имам, – тихо произнес пленник. – Я заменю твоего человека на то время, что ты ищешь купцов из Озерной страны. За это получаю жизнь или быструю смерть.

– Отдай ему оружие, – Чиптомака пихнул нерасторопного шерешенца в бок. – Имамы святые люди, не простые.

– А за что же его тогда изгнали? – Гольто свалил мечи перед имамом. – Может, он как раз не святой?

Бывший пленник медленно поднялся, вздохнул и вдруг сильно ударил вора в зубы.

– Это не твое дело, пес, за что меня изгнали! Скажешь такое еще раз – убью, как только закончится мое Слово.

Гольто жалобно посмотрел на Салакуни, но тот только улыбнулся.

– Обращаться с имамами следует почтительно.

2

Имам по имени Имам оказался человеком неразговорчивым, и почти столь же неутомимым, как и Салакуни. Оба они теперь шагали впереди, можно сказать – плечо к плечу, вот только плечо гиганта покачивалось на уровне затылка нового спутника. За ними шли Чиптомака и Гольто, а которого старик опять повесил гуоль. Шерешенец время от времени трогал пальцем шатающиеся передние зубы и сплевывал. Лэпхо усмехался беззвучно, ему нравилось, что мальчишку немного проучили. Пусть знает, как шутить с имамами с берегов великой Квилу! Последним плелся Джокия. Позади остался лежать последний из его воинов, одинокий, непогребенный. Те, что полегли в джунглях, имеют хотя бы компанию.

Салакуни по обыкновению шел весь день без остановки. Чиптомака и поиграл бы, и попел, потешил себя и спутников, да стариковское дыхание не позволяло делать этого на ходу, начинало отчаянно колоть в боку. Сохло горло, давно опустели и бутылка киншасы, и фляга Джокии. По бокам все так же тянулись поля, иногда ухоженные, иногда будто брошенные. Крестьяне ни разу не встретились в одиночку, всегда группами, вооруженные. Они везли продукты к Вилли-Шату на тележках, и Салакуни, как ни странно, уступал им путь.

Но ближе к вечеру поля постепенно сошли на нет, а когда путешественники перешли в брод небольшой ручей, то исчезла и дорога, превратившись в едва заметную тропинку, которая к тому же тут же начала делиться. Имам выбирал каждый раз ту, что вела к северу, но через некоторое время всякие намеки на хоженые пути исчезли, отряд зашагал через широкий луг.

– Далеко до пустыни? – спросил Салакуни.

– Она начинается здесь, но до Упрямого оазиса три дня пути. Хотя мы дойдем за два, если твои спутники выдержат.

– Наши спутники, – поправил его гигант. – Я не вижу никакой пустыни. Ведь пустыня – это песок?

– Песок приходит и уходит, – Имам нагнулся и провел рукой под травой, потом показал щедро перемешанную с песком землю. – В этих местах много воды, вода не любит песок, меж ними идет война. Но когда с севера дует злой ветер, здесь наметает песка по щиколотку. Тогда воды жалуются Всевышнему, и он присылает южные ветра. Ночью песка станет больше, ты почувствуешь его ногами.

– Ночью?! – возопил Чиптомака. – Мы не ходим ночью, и-эмма! Нам нужен костер, еда, привал!

– Да, – робко добавил Гольто. – Старик не дойдет, если не отдыхать по ночам.

– Это верно, лэпхо не выдержит пути воина, – согласился Салакуни. – Да и всем нам не помешает мясо. Я вижу деревья там, слева, идем и поохотимся.

– Я дал Слово имама довести вас до Упрямого оазиса, помочь найти городища... – нахмурился Имам. – Мы не уговаривались, что будем отклоняться от прямого пути.

– Куда ты так спешишь? – гигант приобнял спутника и заставил его изменить направление. – Успеешь еще вернуться к своим разбойникам. Пусть они пограбят без тебя, а ты придешь и заберешь все. Ведь они боятся тебя, верно? Имамов все боятся.

– И не зря. Но когда я вернусь, там будет новый вожак, которого мне придется убить.

Деревья оказались всего лишь маленькой рощей из упрямых деревьев кули. Они росли в низинке, и стволы торчали прямо из песка, оставшегося после битвы с ним воды и южных ветров. Местечко облюбовала семья шант, увидев которых, Чиптомака во весь голос заругался. Но пауки не стали бы жить там, где нет добычи. Сотни маленьких птиц обитали на верхушках деревьев.

– Я вижу гнезда, – Салакуни задрал голову и приложил ладонь к глазам. – Если не найдем мяса, будем есть яйца. Ты самый молодой и легкий, Гольто, докажи, что я не зря взял тебя с собой.

Шерешенец со вздохом сбросил с себя пояс и ножны, поплевал на ладони, полез на дерево. Через мгновение он уже с криком летел вниз – из дупла навстречу гостю выскочил паук, бешено шевеля челюстями.

– Ну же! – подбодрил неловкого Салакуни. – Он же маленький! Возьми в зубы меч и заруби шанту!

Имам в это время обошел рощицу, вглядываясь в заросшее травой пространство. Он видел вдалеке силуэты пасущихся животных, но без лука нечего было и думать об охоте на них. От нечего делать уроженец Квилу рассматривал следы. Одно существо привлекло его внимание: у него была ступня, похожая на человеческую ладонь, только очень длинную, с короткими пальцами.

– Старик! – он подозвал Чиптомаку, с интересом наблюдавшего за мучениями Гольто, в третий раз вынужденного отступить. – Ты видел когда-нибудь нечто подобное?

– И-эмма! – восхитился лэпхо. – Да это же лесной человек! Мы встретили одного, то есть одну, когда шли сюда. Только это, скорее всего, детеныш, он не выше меня. Салакуни, взгляни!

Гигант не спеша приблизился, рассмотрел отпечаток на песке, потом задумчиво растер его ногой.

– Ревуны.

Чиптомака собрался было ахнуть, но сам себе захлопнул рот ладонью. Вот и детеныш лесного человека! Конечно, это те самые вонючие твари, что напали на них в джунглях. Значит, они совсем рядом? Старик быстро огляделся.

– Кто такие ревуны? – нахмурился Имам. – Демоны, ваши враги? Зачем вы идете в пустыню, зачем ищите купцов?

– К ним попала одна вещь, которая принадлежит нам. Ревуны тоже ее ищут, теперь мне это ясно. Какую вещь – тебе знать ни к чему, имам, – закончил объяснение Салакуни. – Чиптомака, хватит разглядывать округу. Скоро ночь, и ты ничего не заметишь даже у себя под носом... Стой, я помню, что твари противно пахнут! Нюхай, Чиптомака.

Старик изо всех сил потянул носом и закашлялся, вдохнув какую-то пылинку. Все, даже Имам, рассмеялись.

– Придется развести огонь, яйца попугаев могут быть ядовиты в сыром виде, – сказал, отсмеявшись, разбойник. – Заодно отпугнем дымом любопытных шант, ночью они могут приблизиться. Ну что, ты достал наконец?!

– Да, – ответил с дерева Гольто и при этом уронил меч, который с трудом удерживал зубами. – Но здесь где-то в ветвях шанты, и еще меня клюнула в глаз птица... Я боюсь уронить, помогите мне кто-нибудь!

Салакуни, устав ждать, в одно мгновение вскарабкался к шерешенцу и выхватил у него из руки гнездо, потом так же ловко спустился вниз.

– А ты куда?! – прикрикнул он на поползшего было вниз вора. – Ищи дальше, здесь всего пять яичек! Я пройдусь, может быть, найду хоть суслика.

Чиптомака, Имам и Джокия молча собрали топлива для костра, выбрали место так, чтобы дым шел в сторону шант и расположились. Когда разбойник на миг снял свою белую шапочку, чтобы утереть пот, храмовник заметил у него на лбу рисунок в форме полумесяца. Улучив момент, он спросил об этом у лэпхо.

– У всех имамов так, – объяснил старик. – Я давно видел, что кончик полумесяца высовывается из-под шапочки, а иначе попросил бы показать. И-эмма, он самый настоящий имам с северного берега Квилу!

– А вдруг он сделал этот рисунок сам себе, и вовсе не имам?

– Если такой рисунок сделает себе самозванец, то наказание ему – смерть. С имамами не шутят. Конечно, здесь можно было бы так поступить, ведь здесь, на востоке, нет людей с Квилу... Но зачем, и-эмма?!

– Кто такие все-таки эти имамы? – не унимался Джокия. – Почему вы верите его слову? Это народ?

– Народ?.. – задумался Чиптомака. – Да, и-эмма, конечно, народ. Только они живут вместе с моим народом, с хозулуни. И еще у них нет своего языка, и нет своей страны... Хотя есть страна имамов на севере, на берегу Лантика, но там живут не только имамы... Знаешь, воин, не путай меня! Сказано имамы, значит имамы. Лучше нюхай, не пришли бы ревуны... А слову имама верить можно и нужно, иначе какой же он имам?

Джокия вздохнул и сел чуть подальше от костра, чтобы чувствовать запахи, приходящие из пустыни. Почти сразу же за его спиной раздался отчаянный тонкий визг, храмовник подскочил на месте, но понял, что Салакуни отыскал-таки добычу. Вскоре гигант вышел к огню, держа в руке тощее тельце.

– Хунди, – объяснил он. – Но какой-то маленький, наверное, потерялся.

– Нет, это пустынный хунди, они часто встречаются здесь, – присмотрелся Имам. – Местные зовут их чакалами. Дурное мясо, я не стану есть.

– Что ж, нам больше достанется, – позволил Салакуни. – Гольто! Где ты?!

Юноша тут же появился в свете костра, он часто оглядывался назад. К шантам он после этого вечера стал относиться с почти такой же враждебностью, что и Чиптомака. Однако в руках Гольто нес гнездо, в которое сложил добычу из целых пяти.

– Интересно, почему шанты не догадываются есть яйца? – задумчиво сказал он. – Им это просто. Неужели не могут прокусить скорлупу?

– Они не едят и птенцов, – заметил Имам. – Им запретил это делать Всевышний. Если бы пауки ели яйца и птенцов, то повывели бы всех птиц, а потом умерли бы сами от голода. Всевышний велик, и дела его мудры. А люди жрут все подряд, даже чакалов...

В ответ Салакуни только хрустнул косточками пустынного хунди. Мясо было невкусное, жилистое и сухое, но вполне съедобное. А что еще нужно воину?

3

Пустыня оказалась местом совершенно непригодным для человека. Она расступалась под ногой, позволяя увязнуть, а потом убегала из-под стопы в тот момент, когда надо было оттолкнуться. От этого шаги становились короче в два раза. Пустынное солнце, злое, горячее, быстро раскаляло предательский песок, затем вместе с ним выжимало из человека весь пот, делая кожу сухой, как у змеи. Так продолжалось два дня, и только по ночам путешественники спали в оазисах, понимая, какое это счастье – лежать на редкой траве и чувствовать, как горячее тело постепенно отдает тепло чуть прохладному ветру. А еще все пятеро познали вкус воды.

– Воистину, это лучшее из того, что создал Всевышний, – буркнул даже неразговорчивый Имам, делая последние глотки перед тем, чтобы отправиться в путь.

– Почему у нас только одна фляга? – застонал Чиптомака, присевший под чапальмой. – И-эмма, надо быть таким глупцом, как Джокия, чтобы не забрать у Траки флягу. Кто тебе мешал?!

– Твоя старая тупая голова умеет соображать сама? – обиделся храмовник. – У меня есть своя фляга, а вот тебе надо было позаботиться о себе.

– Хватит болтать! – Салакуни уже вышел из тени, и ожидал спутников на горячем песке. Он погрузился в зыбкую субстанцию уже почти по щиколотки. – Идемте, осталось совсем немного.

– Половина дня, – кивнул Имам.

Уже через час у Чиптомаки перед глазами замелькали оранжевые круги. Старик успел привыкнуть к этому явлению, и не стал паниковать, лишь покрепче прихватил за локоть Гольто. Скоро он и вовсе опустил веки, и поэтому первым почувствовал, что идти стало легче. Песок словно уплотнился, пустыня вдруг перестала волноваться под ногами.

– И-эмма! – удивленно произнес он и открыл глаза.

– Что такое? – Салакуни обернулся и тут же подозрительно уставился себе под ноги.

Песок больше не стремился поглотить гиганта. Вскоре уже все путешественники удивленно переступали с места на место. Потом Имам вдруг опустился на колени и начал быстро копать. На глубине примерно в половину локтя он наткнулся на широкий ровный камень.

– Городище! Пустыня отпускает еще один город!

– Сколько же их здесь? – удивился Джокия. – Ты говорил, что до новых городищ совсем немного, и расположены они близко друг к другу. Зачем древние строили столько городов?

– Ты еще спроси, почему они строили их в пустыне, – пожал плечами Имам. – Я не знаю... В джунглях к востоку и югу тоже есть городища, но они давно известны и полностью разграблены. Может быть, Всевышний наказал древних как раз за то, что они построили так много городов? Теперь этого не знает никто.

– Нам это городище не нужно, – решительно сказал Салакуни. – Идем дальше, хватит копать.

– Здесь может оказаться что-нибудь очень ценное, – изподлобья взглянул на него разбойник. – Если то, что вы ищите, еще ценнее, то что это?

– Тебя это не касается! – храмовник встал рядом с командиром. – Ты дал Слово имама? Выполняй, веди нас.

Имам неохотно поднялся, поправил оружие и быстро зашагал к северу. Из-под его ноги быстро метнулась в сторону почти незаметная на песке желтая змейка. Путники осторожно обошли ее, и некоторое время старались смотреть, куда ступают, но вскоре жара и усталость взяли свое. Чиптомака опять закрыл глаза, прислушиваясь к пыхтению Гольто.

Но быстро покинуть городище не получилось. Древние постройки растянулись, скрытые песком, на большое расстояние. Перевалив очередной холм, люди увидели почти полностью оставленную песком улицу. Дома, большей частью разрушенные, выстроились в два ровных ряда. Имам смело спустился вниз, но пошел медленнее, поглядывая по сторонам. Почти сразу он быстро нагнулся и подхватил какую-то вещицу, повертел в руках.

– Стекло, но плохое, не прозрачное, – Имам отшвырнул находку в сторону. – Если оно здесь валяется – значит, это новое городище.

– Говорю же тебе: нам нет до него никакого дела! – напомнил Салакуни. – Простишься с нами – и отправляйся сюда.

– Хорошо, – кивнул разбойник, но идти продолжал медленно. – Смотри!

Из окна почти сохранившегося дома торчала нога. Она была такой сухой, что только зоркий глаз мог отличить ее от ветки, занесенной сюда ветром. Имам подошел поближе, сунул руку в окно и осторожно потрогал новую находку.

– Ты думаешь, и-эмма, если покойника пощекотать за пятку, так он воскреснет? – вяло спросил Чиптомака, почти утративший от жары почтение к сословию имамов.

– Таких находят очень, очень редко.

Имам залез в дом и стал быстро выкапывать мертвеца. Салакуни тяжело вздохнул и переглянулся с Джокией, тот пожал плечами.

– Что тебе от него нужно, Имам?

– Я хочу взглянуть, – донеслось из дома.

Через минуту, громко пыхтя и обливаясь потом, разбойник выбрался наружу и вытащил прекрасно сохранившегося, но ссохшегося почти до размеров скелета человека. Губы полностью исчезли, обнажив почерневшие зубы, навсегда закрытые веки провалились вглубь пустых глазных впадин. На теле болтались распадающиеся тряпки, давно потерявшие цвет, череп украшали редкие пряди волос.

– Взглянул? – нетерпеливо переспросил Салакуни.

– Смотри тоже, – Имам присел рядом с мертвецом. – Прежде я не верил, когда мне рассказывали, то теперь вижу сам. Этот человек не похож на нас. У него высокий лоб, у него белые волосы.

– Может, он седой. А может, пустыня сделала их белыми, – прохрипел Гольто. Юноша хуже всех переносил путешествие.

– Пустыня сделала его волосы белыми? – быстро оглянулся разбойник. – Может и так. Но я думаю, что скорее пустыня сделала его тело черным. В городищах попадаются разные вещи... Я видел найденное когда-то стекло, большое, собранное из разноцветных кусочков. Оно и сейчас где-то в Вилли-Шате... На нем были изображены белые люди с белыми волосами, они ехали в тележке, которую тащили странные, безрогие животные. И мы находили здесь скелеты таких животных... У людей были высокие лбы и маленькие носы.

– Может быть, у него был маленький нос, – Джокия со вздохом присел рядом с имамом. – А может быть, его уменьшила пустыня. Может быть, этот человек был белым, а может быть, нет. Нам нужно идти, если мы не собираемся сдохнуть здесь от жары и жажды!

Разбойник вздохнул. Потом вдруг быстро выхватил меч и несколькими сильными ударами рассек тело древнего человека на куски, внимательно рассмотрел срезы.

– Возьми его с собой, – одобрил Салакуни. – Кажется, он почти ничего не весит.

– Я прихвачу лишь голову, – Имам ловко насадил ее на острие меча. – Надо вернуться сюда, надо искать...

– Зачем тебе это? – гигант продолжил путь.

– Ты, уроженец страны Хозулуни, должен знать, что мои предки пришли на берега Квилу с севера. Нас выгнала оттуда пустыня. Много лет имамы воевали с ней, не желая уходить. По легенде, однажды к нам на помощь должны были прийти северные имамы, белые.

– Белые? – испугался Джокия. – От белых людей не ждут добра!

– Когда-то и среди нас были белые люди... – не обратил внимания на его реплику Имам. – Даже сейчас мы светлее народа хозулуни, точнее, некоторые из нас... Имамы владели огромными землями, они были богаты, тоже ездили на тележках, впрягая в них безрогих животных, строили города, дороги, умели делать железные вещи... Но потом мы прогневали Всевышнего. От богатства у предков закружилась голова, они сочли себя равными ангелам.

– Кому, и-эмма? – любопытство Чиптомаки побороло его же усталость.

– Ангелам, прекрасным высшим существам, слугам Всевышнего.

– Это такие демоны?

– Я сказал: ангелы, старик! Они крылаты и прекрасны, и у них нет пола, – Имам говорил захлебываясь, и шел все быстрее, едва ли не обгоняя Салакуни. – Ангелы любят друг друга, но неземной любовью. Имамы возомнили себя равными им, и решили, что им тоже все дозволено. Богатые, свободные, они стали совокупляться как попало: мужчины с мужчинами, женщины с женщинами...

– Как это: женщины с женщинами? – удивился храмовник.

– А я вот знаю одну деревню, – вставил слово и старик, – где до сих пор это обычное дело. Там есть один старейшина, Зечелани, так он...

– Все гадости, что творит народ хозулуни, не интересуют Всевышнего! – оборвал его разбойник. – Вы не далеко ушли от животных, и поэтому не знаете, что творите. Поэтому имамы, хоть и наказаны Всевышним, все равно поставлены им над вами, так же как вы – над обезьянами, крокодилами и другими зверями. Другое дело имамы. Всевышний прогневался и обратил Погибель на их земли. Пришла пустыня. Имамы думали, что смогут справиться с ней, но постепенно засыпались песком дороги, погибали поля, высыхали реки. Темные имамы – ибо мы не были тогда черными! – оказались отрезаны от белых непроходимой пустыней, и кто бы ни уходил туда – больше не возвращался. Страна белых имамов осталась на севере, она простиралась до самого Грязного моря.

Некоторое время путешественники шли молча. Кончилась улица, которую пустыня вздумала ненадолго показать людям. Взобравшись на следующий песчаный холм, люди увидели впереди ставшее привычным безбрежное море песка.

– Грязное море... – задумчиво произнес Джокия. – Это очень далеко на севере.

– Я никогда не слышал о таком, – заметил Чиптомака. – И-эмма, люди много чего выдумывают... Но имамы – никогда.

– Грязное море существует, – твердо сказал разбойник. – Там нет жизни, вода из этого моря убивает. Севернее Грязного моря лежат земли, наказанные Всевышним сильнее всех. Там Погибель уничтожила все живое, даже деревья и кусты, так много скверны разлили древние люди. К имамам это не имеет отношения, потому что тогда Всевышний наоборот, был милостив к своим детям. Он превратил пустыню в цветущий сад... А столетия спустя – наоборот. Но темные имамы не уходили на юг, они молили Всевышнего о прощении и ждали помощи с севера. Однако постепенно жить там стало невозможно, и мы пришли на берега мутной Квилу. Там Всевышний дал нам власть над грязным, необразованным народом хозулуни, проявив великую милость.

– Так имамы просто властвуют над вами! – засмеялся храмовник и ткнул в бок Чиптомаку. – Вы их слуги!

– Да нет же... – растерялся старик. – Просто так принято, что хозулуни помогают имамам, а имамы помогают нам...

– Хозулуни трудятся для нас, а имамы разрешают споры, и объясняют дикарям, как охотиться, как строить дома, как проводить воду к рисовым полям, – пояснил Имам. – Когда мы пришли, хозулуни не знали даже огня и одежды. Теперь их страна стала богаче, а дикари – похожи на людей. Но в Озерной стране и здесь, на востоке, имамов нет. Поэтому вам никогда не выбраться из темноты суеверий, не познать благодати Всевышнего. Однажды пустыня пожрет ваши страны, а хозулуни встанут над вами.

– Но они не верят во всевышнего! – засмеялся Джокия. – Верно, Салакуни, Чиптомака?! Они верят в холодный ад Джу-Шума и в мокрый ад Асулаши.

– Да, но... Перед Всевышним меня зовут Сэмюэль, а его Мохаммед, – попытался объяснить Чиптомака. – Просто когда я в джунглях, я верю в Джу-Шума, но вдруг все не так? Поэтому у каждого хозулуни есть еще два запасных имени, одно – для Всевышнего, чтобы после смерти мы могли надеяться на милость.

– А еще одно имя зачем?

– Была еще такая вера, что после смерти люди становятся деревьями... – чуть слышно ответил старик, косясь на спину Имама. – Но это очень старая, совсем забытая вера. Просто имена Н'гуни, Н'мбоно – это наши древесные имена.

– Да вы готовы верить сразу во все! – удивился Гольто.

– А что, и-эмма, разве это не умно?

– Если бы мы могли воссоединиться с белыми братьями, но Всевышний вернул бы нам свою милость, – опять заговорил разбойник. – Но пустыня непроходима, ни там, на западе, ни здесь. Весь Африк разорван пустыней. Здесь некогда была страна белых людей, теперь я в это верю. Значит, здесь тоже была страна имамов, северных имамов, потому что других белых людей не существует.

– Существуют, – пробормотал Салакуни.

– Где?! – резко остановился Имам.

– На Западе, за Лантиком.

– Чушь! – разбойник пошел дальше. – Лантик беспределен, он омывает весь мир. Священная легенда о Погибели говорит, что западные земли ушли под воду от гнева Всевышнего. Ты слышал какие-то старые, очень старые сказки.

– Старые, но не забытые, – усмехнулся Джокия и переглянулся с гигантом. – Ладно, хватит об этом. Помоги нам отыскать озерных купцов и ищи своих северных имамов сколько захочешь. Не понимаю только, почему ты этим занимаешься один.

– Никто не думал, что они могут оказаться здесь, на востоке... – тихо пробормотал разбойник. – Может быть, мне пришла пора вернуться домой и испросить прощения.

Чиптомака хотел опять спросить, за какие грехи имамы изгнали своего сородича, но прикусил язык. Не стоит раздражать разоткровенничавшегося разбойника, все-таки его сословие шуток не любит. Снесет голову одним ударом, как на глазах старика не раз поступали имамы с непочтительными, а потом пойдет себе дальше. Салакуни не сможет тронуть проводника.

Лэпхо выпросил у Джокии два глотка из фляги и опять прикрыл глаза, ухватив за локоть верного Гольто. Юноша брел, опустив голову, и совсем позабыл не только о былой прыти, но и о воровстве. Но старику пришлось вскоре опять поднять усталые веки.

– Вот оно, одно из трех новых городищ! – крикнул имам, показывая вперед. – Строго на север от Тенистого оазиса. Остальные восточнее, вы сможете найти их сами.

– Сможем, или не сможем... – Салакуни толкнул разбойника в спину. – Ты дал слово проводить нас и туда, если нам понадобится. Идем, и если купцы здесь – ты свободен.

Имам вздохнул и пошел дальше. Впереди виднелся самый настоящий город, состоявший из сложенных из кирпича домов в два и три этажа. Правда, подходя к ним, путешественники вынуждены были преодолеть широкое пространство, сплошь заполненное едва прикрытыми песком обломками. Все замолчали, завороженные перспективой мертвого города древних людей. Чиптомака вспомнил о цвете их кожи, покосился на мертвую голову, насаженную разбойником на кончик меча, и зябко передернул плечами.

– Замерз? – тихо спросил Гольто и утер пот. – Старик, а нам обязательно туда ходить?

– Чего ты боишься, и-эмма? – тут же расхрабрился Чиптомака. – По ночам в чужие дома лазить не боялся, а днем, да без хозяев – страшно?

– То и страшно, что никого нет. Дома стоят, улицы вон, а жителей нет. Неужели и с Шерешеном, и с Локио однажды так получится? – неожиданно добавил вор. – Вот Имам говорит, что раз мы во Всевышнего не верим, то он и нас накажет.

– Тише!.. – потребовал лэпхо и быстро плюнул через левое плечо. – Только имамам можно говорить о Всевышнем, а остальные только беду накликают, запомни это. Ты бы лучше боялся не тех, кого нет, а тех, кто там сейчас есть.

– В городе? – удивился юноша. – Так отсюда же видно, что там никого!

– Мы видим не весь город, – поддержал старика Салакуни, который всегда все слышал. – А люди там наверняка есть, купцы ищут металл, стекло и украшения. Верно, Имам?

– Верно, – кивнул тот. – И мне очень странно, что мы их не видим. Наверное, попрятались, а это значит, что недавно был налет и большую их часть убили. Правда, тогда на улицах лежали бы тела... Может быть, оставшиеся в живых купцы успели их похоронить, а потом увидели нас и спрятались.

Путешественники пошли еще медленнее. Салакуни вытащил меч, и его примеру последовали все остальные. Спотыкаясь на обломках кирпича, они ступили на первую улицу, на которой песок едва присыпал кирпичную мостовую.

– Когда-то, в великой стране имамов, от города к городу тянулись мощеные дороги... – шепотом пробурчал разбойник, продолжая предаваться воспоминаниям. – Повозки быстро ездили из одного селения в другое, богатым и свободным жителям было нечего бояться.

– Помолчи, – потребовал Салакуни. – Перед домами кучи песка, это наверняка сделали купцы во время раскопок. Мы зайдем в тот двухэтажный дом, что слева, и немного пробудем там. Может быть, к нам кто-нибудь выйдет... За нами следят, я это чувствую.

Он первым пересек оставшийся отрезок пути, на миг замер, прижавшись к оставшейся после раскопок куче песка, потом бросился внутрь дома. Оттуда тут же послышался глухой удар и чей-то негромкий вскрик. Храмовник с ходу ворвался туда же, а вот разбойник задержался у входа, оглядывая пустынную улицу.

– Что там? – шепотом спросил Гольто, прижавшись рядом с ним к стене. – Нам идти или нет?

– Как хотите, – улыбнулся Имам. – Вам решать, я только проводник.

Однако он все же заглянул в дом, а потом и вошел туда. Юноша и старик, переглянувшись, последовали за ним. В полутьме они увидели Салакуни, склонившегося над распростертым на песке, покрывающим пол, человеком. Вокруг головы бедняги виднелось большое темное пятно.

– Он еще жив, – удивленно произнес гигант. – Я толком не видел, кто здесь, когда заскочил в темноту, вот и ударил рукоятью по голове. Но он еще жив.

– Воды, – потребовал еще живой. – Ради Джу-Шума, дайте воды!

– Разговаривает! – обрадовался Салакуни. – Дай скорее флягу, Джокия!

– Там осталось совсем немного, – предупредил храмовник, не глядя протягивая емкость с остатками воды. Вместе с Имамом он выглядывал наружу, следя за улицей. – Кто-то сейчас перебежал из одного дома в другой. У него меч.

– Это не Озерная страна, здесь у всех оружие из металла, – беспечно отмахнулся Салакуни и влил немного воды в рот раненому. – Ну что, поговорим? Кто ты и как тебя зовут?

Человек помолчал, потом поднял руку, взял у гиганта флягу и сделал еще несколько глотков. Пораженный такой наглостью, Салакуни не сразу догадался ее отнять. Потом раненый осторожно сел и ощупал голову.

– Ты разодрал мне кожу от макушки до уха, добрый человек!

– Это потому что удар пришелся вскользь, – пояснил смущенный воин. – А то бы я проломил череп. Ты сам виноват, не нужно было прятаться. Так кто ты такой?

– Я – Машовари, честный купец из Озерной страны. А вы – разбойники?!

– Нет, мы тоже честные купцы с берегов Квилу, – успокоительно соврал Салакуни. – Машовари, а где твои друзья, Пелчу и Клижу?

Раненый не ответил. Он усиленно поморгал, потом еще раз огляделся, остановив взгляд на белой шапочке Имама, потом покосился на гуоль в руках у Гольто.

– Так вы все-таки разбойники, – уверенно сказал Машовари. – Я видел того парня в шапочке, его все зовут Имамом. Он главный среди всякого отребья в Вилли-Шате... Ох, простите, высокие господа. Знаете, мы кое-что нашли, хотя копаем совсем недавно. Но ведь несправедливо получится, если вы заберете все? Что, если мы поделимся пополам?

– Я вижу, ты совсем очухался, – Салакуни крепко прихватил купца за волосы, отчего тот застонал. – Где твои друзья?!

– Я не знаю! – взвыл Машовари. – Утром пришел червь и все попрятались!

– И сидите так с самого утра? – с сомнением спросил Имам. – Червь не задерживается надолго. Тем более, здесь сохранилась мощеная улица, там вы были бы в безопасности.

– Он взломал ее в двух местах, – потише сказал купец. – Огромный червь! Утащил трех купцов из Вилли-Шата, а потом стал ползать по городу. Куда тут выйдешь? Сидишь и не дышишь... Но если он до сих пор не пришел на шум, то, наверное, уполз.

Салакуни вопросительно посмотрел на разбойника, тот усмехнулся.

– А ты думал, дикарь, что пустыня – это только жара и песок? Здесь водятся черви, толстые зубастые змеи, которые могут утащить человека. Правда, о таких, которые могли бы взломать мостовую, я не слышал.

– Пойдем, покажу! – с готовностью предложил Машовари. – Мне тоже говорили, что таких не бывает, но я сам видел!

Он первым вышел из дома, и гигант не стал его удерживать. Последовав за ним, путники рассыпались цепью, стараясь держаться в тени строений. Машовари смело прошел сотню шагов и остановился перед большой дырой в покрытии улицы, обрамленной грудой кирпичей.