Текст книги "Звезда предков (Приключения Чиптомаки)"

Автор книги: Игорь Пронин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 19 страниц)

Глава девятая. Берега мутной Квилу.

1

Хозулуни жили и на северном, и на южном берегах Квилу от Мертвых островов неподалеку от устья до самых Верховий. Многочисленный, шумный народ выращивал злаки, пас коз, охотился в окрестных джунглях и даже ловил рыбу. Несмотря на обилие хищников в лесах, самые большие опасности таились в реке. Крокодилов порой становилось так много, что, согласно одной из песен, распеваемых лэпхо, богатырь Елекеча однажды перебежал с берега на берег по их спинам.

Вообще же Квилу пересекали только самые отчаянные головы – молодые удальцы-рыбари, диковатые охотники с Верховий, да еще вездесущие лэпхо. Эти бездельники с гуолями порой так надоедали, что ни одно селение не желало их принять на ночь, предоставив еду, крышу и женщину. Вот и приходилось странствующим певцам брести к перекатам – в жаркое время года, когда река мелела, или даже воровать лодки. Несколько раз меняли берега и Салакуни, и Чиптомака, чем очень гордились.

Обычные люди жили там, где родились. Отцы оставляли им клочок земли, оставалось только жениться два-три раза, чтобы было кому его обрабатывать. Вечером мужчины собирались под навесами и слушали лэпхо, распивая киншасу. Если же возникали какие-нибудь споры, доходящие часто до убийства, то звали имамов. Жители селений, расположенных ниже по течению на северном берегу, приплывали на больших лодках, которые только они и умели строить, чтобы вершить суд. Такова обязанность имамов, слушаться их – обязанность хозулуни.

Деревушка Карабиглэ ничем не отличалась от своих соседей. Два десятка домиков, окруженных общим забором, поля, расположенные между селением и рекой. Было предвечернее время, когда мужчины скучали, потому что женщины еще не вернулись с поля, а киншаса уже не могла заглушить голода. Лэпхо в эти часы старались не петь – как ни старайся, все равно закидают костями, да еще и бока намнут. Поэтому Вампалака сделал вид, будто порвал все струны, и склонился над гуолем в уголке, прикрыв глаза.

Скоро женщины придут в Карабиглэ, известив об этом мужей песней. Мужчины разойдутся, и можно будет лечь на лавку, немного поспать. Пройдет два-три часа, и все вернутся, сытые, повеселевшие. Они принесут с собой киншасы и закусок, поделятся с певцом. Если Вампалака понравится жителям, то ему дадут на ночь толстую молодую женщину, если нет – костлявую старуху. Лэпхо, которого в три предыдущие селения просто не пустили, потому что там гостили коллеги-соперники, рад был любому варианту.

– Отец! – в покосившиеся ворота ворвался чумазый мальчишка. – Отец, там крабы! Вот такие! – он широко развел руки. – По полю бегают, мамку кажется съели!

– А ты, значит, убежал... – меланхолично произнес его папаша и приложился к бутылке. – А мамку твою, значит, съели...

– Да правда же! – мальчик опять побежал к воротам. – Отсюда, с пригорка все видно! Они сейчас всех пожрут, у них клешни! Раз – и пополам!

Некоторое время никто ничего не говорил, потом все различили донесшийся издалека протяжный женский крик. Мужчины переглянулись. Двое, что помоложе, не спеша встали, поправили набедренные повязки и вышли за ворота.

– Идите сюда! – тут же заорал один из них. – Быстрее!

Толпой жители, а с ними и лэпхо, выбежали из селения. Внизу, на вязких, илистых наделах чудовищные крабы и в самом деле устроили настоящую охоту на женщин. Догнав жертву, чудовище перекусывало ей одну из ног, потом не спеша расчленяло тело и принималось за трапезу. Без добычи осталось всего два или три краба, большинство женщин уцелело и со всех ног мчалось к деревне.

– Врет, вон его мамка! – сказал отец мальчика и показал на мчащуюся впереди всех женщину. – Или нет... А он у меня от какой?

– Дурак ты, – сказал ему сосед. – Надо думать не кого сожрали, а откуда в нашей Квилу такие крабы, и как теперь бабам на поле работать.

– Как это – откуда крабы? Конечно, из Лантика пришли.

– Мимо Мертвых островов даже рыба не проплывет, – заспорил еще один односельчанин. – Не моги они из Лантика прийти. Если бы не острова, нам бы от морских чудищ вообще жизни не было!

– А они по суше обошли погибельное место! – догадался кто-то. – Слушайте, а ведь беда у нас! Надо скорей за имамами посылать!

Прежде всего решили закрыть ворота, это дело поручили запыхавшимся женщинам. Разобравшись с женами, жители поняли, что некоторые из них останутся голодными уже сегодня. Поднялся шум, обиженные судьбой требовали честного дележа. Вампалака понял, что ему, скорее всего, не достанется ни еды, ни подруги. Загрустив, он стянул со стола недопитую бутылочку из тыквы, а потом забрался на забор, чтобы наблюдать за крабами.

Существа и в самом деле были диковинными – большие, быстрые, с острыми, как акульи зубы клешнями. Лэпхо смотрел, как они степенно ужинали, и постепенно проникся мыслью, что действуют твари заодно. Он даже приметил вожака, самого большого краба. Остальные отбегали в сторону при его приближении, даже не унося с собой добычу.

– Если меня выгонят из деревни, туда не пойду, – сказал сам себе Вампалака. – Пойду лучше обратно, может, там освободилось.

Он посмотрел через плечо на запад, туда, откуда пришел голодный сегодня в полдень. Посмотрел и едва не свалился с забора – к деревне приближались со стороны джунглей какие-то фиолетовые люди, огромные, сильные, увешанные оружием. Самое удивительное, что каждый нес на спине огромную раковину. Груз, видимо, был тяжелым, потому что чужаки едва переставляли ноги.

– Глядите! – только и сказал Вампалака, показывая рукой на странное шествие.

А что к этому можно добавить? Надо на такое чудо смотреть, а не слушать. Приглядевшись, лэпхо заметил рядом с фиолетовыми еще одну фигурку, этот был пониже и ничего не нес, зато над головой его покачивался зонтик. Вампалака знал о таких штуках, похожих на грибы, их носили имамы во время дождя. Но сейчас ярко светило солнце, и на имамов чужаки никак не походили.

– Смотрите, крабы к ним бегут! – один из мужчин опять привлек внимание всех к первым чудищам. – Сейчас драка будет!

Жители деревни повисли на заборе, который только чудом не рухнул. Однако битвы между невиданными существами не случилось. Фиолетовые люди продолжили путь к реке, а тонкий, стройный обладатель зонтика дождался крабов и что-то им сказал. Те быстро побежали к джунглям. Проводив их глазами, люди увидели, как из леса появляется новая группа гостей, крохотных человечков с большими луками. Крабы не тронули и их.

– Вот так представление! – сказал кто-то.

Сначала один, потом другой засмеялись, и скоро хохотала вся деревня. Хрипели, синея, старики, гоготали мужчины, рассыпались в смехе, задрав голову, женщины, заливались дети и даже козы издавали какие-то веселые звуки. Вампалака хотел было присоединиться, но в этот момент забор не выдержал и рухнул.

Откатившись подальше от груды барахтающихся и все еще хохочущих тел, лэпхо встал, проверил гуоль и решительно пошел прочь от деревни. Пусть потешаются, дурачье крестьянское! А что будет, если крабы вернутся из леса голодные? Вампалака решил во что бы то ни стало убраться подальше от этой деревни засветло. Конечно, и теперь это очень опасно, но что будет ночью?

Постепенно перейдя на бег, лэпхо достиг полей и, почавкав по вязкой почве, пересек их. Здесь росла узкая полоска красноягодника – чтобы попугаи отвлекались на ягоды и не трогали посевы. Вампалака вломился в заросли, и тут же повалился на землю. Человек, подставивший ему ногу, не ограничился этой подлостью и тут же уселся ему на спину, приставив к горлу что-то острое и холодное.

– Кто такой?

– Лэпхо я, Вампалака, – честно ответил путник, выдохнув при этом весь имеющийся воздух и попытался вдохнуть нового. Увы, сидящий на его спине великан был слишком тяжел.

– Осторожней с ним, и-эмма, все-таки свой брат певец, – раздался старческий голос.

Салакуни внял просьбе лэпхо, слез с пленника, перевернул его на спину и слегка похлопал по щекам. Вампалака осторожно повертел головой, озираясь. В кустах красноягодника спряталось не меньше десятка воинов, не считая старика с гуолем.

– Что ты там, за деревней, видел?

– Крабов видел, верите? – жалобно сказал Вампалака. – И еще каких-то фиолетовых с раковинами, и карликов, и с зонтиком одного... Думаете, я дурачок деревенский?

– Нет, все так и должно быть, – успокоил его Салакуни. – Где крабы? Нам отсюда не видно, куда они пошли, а на открытое место не выйти.

– В лес пошли. А из леса как раз – карлики!

– А ты куда побежал?

– Как это куда? – Вампалака на миг задумался. – За помощью я побежал, к имамам!

– Молодец какой, – тихо засмеялся один из воинов, и лэпхо заметил на его голове белую имамскую шапочку.

– Как же мы без имамов? – улыбнулся Вампалака, которому сразу стало легче. – Только имамы нас и выручают, сами-то мы разве сможем... Хорошо, что вы уже здесь.

Абу-Салтан опять засмеялся, а Салакуни, отпустив молодого лэпхо, обратился к Чиптомаке:

– Что делать-то, старик? Сейчас рьен-моолы в воду войдут, сил наберутся.

– Это Квилу, – напомнил старик. – Сюда так просто не войдешь, сперва крокодилов надо разогнать. А с ними даже крабы не справятся... И-эмма, я думаю, они пойдут вдоль берега!

– Нет, – сказал один из воинов, осторожно выглянув из кустов. – Они спускаются к воде. Крокодилов вижу... Ух, какие здоровые! В Чамка-Ти таких нет!

– Там теперь ничего нет, – Чиптомака важно отодвинул его в сторону.

Салакуни и имам встали за ним. Действительно, рьен-моолы, согнувшись под тяжестью своих раковин, подходили к воде. Крокодилы плыли к этому месту со всех сторон – перед закатом огромные хищники были особенно подвижны. Моллюски остановились в нескольких шагах от реки, сложили горкой раковины и застыли в нерешительности, тихо переговариваясь.

– Сейчас крокодилы полезут на берег... – удивленно сказал имам. – Мечами от них не отбиться.

Но рьен-моолы опять зашевелились, трое открыли свои раковины и залезли в них. Нечеловечески гибкие, лишенные костей тела заполнили все пространство внутри. Их товарищи закрыли створки и осторожно спихнули раковины с обрыва. Даже на таком расстоянии воины услышали скрежет зубов крокодилов об удивительные доспехи рьен-моолов.

– Разведчики? – предположил Абу-Салтан. – Или гонцы к Зверю, в Лантик? Позовут на помощь новую армию. Наверняка моллюски умеют передвигаться под водой, не покидая раковин, иначе рьен-моолы не выжили бы в Лантике.

– И-эмма, скорее они просто проверяют на них, как сильны наши крокодилы. Увидят, что крови нет – и все туда нырнут, – заспорил Чиптомака.

– Кровь есть! – сказал Салакуни.

По поверхности воды расходились крупные красные пятна. Крокодилы задвигались быстрее, привлеченные запахом и вкусом крови, вверх поднялись их хвосты. Река так густо наполнилась толстокожими телами, что Елекеча запросто мог бы повторить свой подвиг. Несколько мгновений варилась страшная каша, а потом закипела. Хищники не выдержали и принялись рвать друг друга, а из реки приплывали все новые и новые крокодилы.

– Неужели крокодилы из-за них передрались? – удивился Чиптомака. – Вот уж не думал, что рьен-моолы такие вкусные.

– Они избивают крокодилов, старый дурак! – воскликнул имам, совсем высунувшись из кустов. – Сидят под водой и бьют тех тварей, что к ним приближаются! Неужели хотят перебить всех? Смотрите, еще трое лезут в раковины!

Рьен-моолы сбросили в воду новую порцию раковин. Некоторое время они болтались на поверхности, поддерживаемые спинами обезумевших от ярости крокодилов. Вниз по течению теперь расплывалось огромное кровяное пятно, по всей реки пенились буруны приближающихся животных. Крокодилы боялись опоздать на пир.

– Они не смогут их перебить! – замотал головой лэпхо. – Ты что, здесь ведь крокодилов... Очень много! Вообще, ты что-то путаешь, крокодила убить нельзя.

– Ты глуп, как все хозулуни! – воскликнул имам и тут же боязливо покосился на гиганта. – Крокодила может убить даже ребенок, достаточно ранить его в глаз. Тогда идет кровь, и лучше для крокодила, если его разорвут сородичи. Если нет – придут крабы.

– При чем тут крабы, и-эмма? – Чиптомака испуганно закрутился.

– Да не те крабы, а обыкновенные, речные! Маленькие твари, которые обязательно доберутся до его раны. Крокодил не может их стряхнуть, у него короткие лапы. Крабы будут по крохотному кусочку выгрызать раненый глаз, потом проникнут в мозг. Крокодил погибнет, и у крабов будет пиршество. Однажды мы с отцом нашли такую тушу, выеденную изнутри. Он был раздут газами так, что походил на шар. Отец проколол копьем шкуру – не с первого удара, конечно, – и оттуда хлынул поток вонючей воды, а еще тысячи крабов. Тысячи! Я едва не вывалился из лодки, когда они посыпались на нас!

– Вот теперь я вижу, что ты настоящий имам, – почтительно склонил голову Чиптомака. – Как много ты знаешь, и-эмма...

– Это не имамы знают много, а Хозулуни мало, – резко сказал Абу-Салтан. – Что будем делать дальше, Салакуни? Наблюдать?

– Как считаешь нужным, – осторожно ответил гигант. – Крабы из леса не возвращаются. Наверное, прикрывают рьен-моолов, пока они что-то делают с крокодилами. А вот карлики занялись деревней... Вовремя ты оттуда ушел, Вампалака.

Чтобы его спутникам было лучше видно, Салакуни раздвинул кусты. Маленькие лучники, которых осталось после множества лесных боев чуть больше трех десятков, штурмовали деревню. Впрочем, жители и не думали ее защищать – они выскочили из селения и толпой носились по лугу. Карлики посылали тучи стрел, неизменно накрывавших людей, и те меняли направление, так ни разу и не отбежав на безопасное расстояние.

– Словно овцы, – подивился имам. – Ну разве такие люди достойны жить, о, Всевышний?!

– Я бы им помог, – покачал головой Салакуни, – но как?

– Они помешают тебе помочь им, – Абу-Салтан на всякий случай прихватил гиганта за руку. – Позовешь их сюда – они не придут, но нас карлики перестреляют. Место открытое, не спрятаться.

Салакуни послушно присел, чтобы своей высокой фигурой не привлекать внимания врагов. Рядом с ним оказался молодой лэпхо, шепотом благодарящий Джу-Шума за свое чудесное спасение. Он не заглядывал в будущее дальше, чем на час вперед, и чувствовал себя вполне уверенно.

– Что будем делать с этим парнем? – спросил Салакуни.

– Ну, уж убивать-то его незачем, – быстро сказал Чиптомака, желая покровительствовать коллеге. – Люди нам не враги, и-эмма, ничего лишнего про нас он не расскажет.

– Тогда пусть убирается!

– Пропадет, – неожиданно поддержал старика имам. – Надо взять его с собой и вывести отсюда.

– Куда вывести? – вскочил Салакуни. – Мы же пришли воевать! Ты сам говорил: найдем место, где они выйдут к реке, и перебьем всех!

– Нет, я говорил только "найдем место", а "перебьем всех" сказал ты. Сейчас нам лучше вернуться к Сумачако – видишь, здесь и рьен-моолы, и карлики, и крабы неподалеку. Лучше будет, если мы в этих кустах дождемся заката, а потом оставим пару лазутчиков и уйдем к жрецу. Там все вместе решим, как поступить дальше. Вот только я... Мне нужно отпроситься у тебя на некоторое время... – Абу-Салтан замялся. – В общем, хочу навестить отца, наше селение совсем неподалеку, за мысом.

– Я пойду с тобой! – предложил гигант. – Если что, устроим в твоей деревне небольшой переполох.

– Ни к чему, – имам умоляюще сложил на груди руки. – Мне гораздо больше пригодился бы твой лэпхо. Ну дай мне Чиптомаку на половину ночи, пожалуйста! Что тебе стоит? Ведь у тебя теперь два.

Чиптомака испуганно глядел то на одного воина, то на другого. Последние слова имама ему совсем не понравились. Что значит "два лэпхо"? Этот сопляк и петь-то, наверное, не умеет, не то что сочинять! Старик хотел это высказать вслух, но Абу-Салтан железными пальцами зажал ему рот.

– Понимаешь, я вот подумал... Мне иногда трудно говорить, а Чиптомака несет любую чушь, стоит ему взять в руки гуоль. Я просто сяду перед отцом, а лэпхо ему споет. И если мой папаша не умрет от хохота, то все должно пройти хорошо. Понимаешь, мне ведь не нужно прощения совета, я лишь хочу наладить отношения с родственниками.

– Да, у тебя там с ними какие-то очень сложные отношения, – покивал гигант. – ничего не поделаешь, Чиптомака, иди с ним, а я постараюсь пока не совершать подвигов. По дороге можешь спеть всем, кого встретишь, обо мне.

– Так и сделаю, – пообещал старик, как только имам освободил его челюсть. – Как только кого увижу, так и начну петь про твои подвиги.

Салакуни не почувствовал сарказма. Остаток времени до заката все провели в молчании, многие задремали. Только имам и Вампалака с интересом смотрели на реку, где продолжали грызть друг друга крокодилы. Теперь вниз по течению во множестве плыли их тела, многие были еще живы, но потеряли в бою лапы и хвосты. Почти все рьен-моол отправились на дно.– Если так пойдет дальше, то к утру великая Квилу может очиститься от крокодилов, по крайней мере ниже по течению их не будет, – задумчиво проговорил Абу-Салтан. – Что же твари эти рьен-моол, сколько в них силы? Наверное, только такие и могут дойти до Лантика...

– До Лантика им под водой не дойти, – заметил Вампалака. – Там же Мертвые острова в устье! Все погибнут.

– И в самом деле... – задумался имам. – От Мертвых островов не спасут даже раковины, и крабам не пройти... Как же они хотят добраться до Лантика? Куда денутся карлики и последние ревуны? Ничего не понимаю.

– Может, они не знают про Мертвые острова? – сквозь дрему предположил Салакуни. – Пойдут по дну, да и сгинут там все. Очень хорошо.

– Ничего хорошего, – повернулся к нему имам и поправил белую шапочку. – Как ты без этих тварей найдешь на берегу то место, где Зверь хочет выйти из моря? Шайтан не станет тебя ждать.

– Шайтан? – удивился гигант. – Ах, да, шайтан... Придумай что-нибудь, Абу-Салтан! Не уходи, пойдем лучше на совет, а то мы вдвоем со жрецом не много насоображаем.

– Вам поможет та женщина, Ларимма. Она все время кому-нибудь что-нибудь советует... – усмехнулся Абу-Салтан. – Да еще есть два безумца, предложений должно быть вполне достаточно. Но я должен сходить к отцу, ведь Сумачако хочет получить здесь армию, чтобы идти сражаться со Зверем. Но армию могут дать только имамы. Не забудь, что хозулуни без их приказа даже не умываются.

– Как тут умываться, если в реке одни крокодилы? – проворчал воин. – Ладно, идите, только не задерживайтесь.

Солнце заходило медленно, будто хотело еще посмотреть, чем кончится затея рьен-моолов. Но крокодилов в реке Квилу было больше, намного больше того количества, которое можно перебить за один вечер, даже при условии, что они станут в этом помогать. Наконец последние лучи погасил, а еще через несколько мгновений окончательно стемнело. Тогда Салакуни вышел из зарослей красноягодника – амулет позволял ему неплохо видеть и теперь.

– Карлики в деревне, два рьен-моола на берегу. Может быть, убить их?

– Нам важнее узнать, что они задумали, – напомнил Абу-Салтан.

– Ладно, тогда мы пошли. Возвращайтесь поскорее, да смотри, береги моего лэпхо! Поют у нас многие, но вот сочинить новую песню может не каждый.

– И на том спасибо... – проворчал Чиптомака.

– Мы скоро придем, – имам нащупал руку лэпхо и потянул его за собой. – Тут совсем недалеко.

2

В кромешной темноте Чиптомака не видел совершенно ничего, но имам вел его очень уверенно. Прошагав по лугу, они вышли на хорошо утоптанную тропинку и быстро пошли к западу.

– Ты вот что ему спой, – начал негромко инструктировать лэпхо Абу-Салтан. – Мол, одинокий изгнанник ушел в чужой край жестоких людей и песчаных чудовищ... Только про огромного червя Джу-Шума не упоминай! Так вот он ушел, одинокий, но не забыл родной дом. Вел себя гордо, стал грозой купцов... Нет, про купцов не нужно, просто спой, что его все боялись.

– Так и петь "его"? – недовольно спросил Чиптомака. – Обычно имя героя упоминают, и почаще, чтобы запомнили.

– Нет, пой просто "изгнанник". Вот, и пусть песня будет такой... Ну, пышной, понимаешь? Глупой, как ты любишь.

– Я глупых песен не пою, – надулся старик. – Длинная, неторопливая песня – это хорошая песня, и объяснено в ней все должно быть подробно. А ты мне говоришь так просто – спой, что он был гордый и его все боялись. Что же это за песня? Расскажи о своих подвигах.

– Нет у меня ни времени, ни желания тебе свою жизнь пересказывать! – прикрикнул имам. – Наври что-нибудь, тебе не привыкать.

– Я никогда... – начал было лэпхо, но тут же получил пинка и обиженно замолчал.

Вот как Абу-Салтан обращается с одолженным ему на один вечер певцом! Надо будет как-нибудь пожаловаться на него Салакуни, только очень осторожно. А то еще выкинет что-нибудь этакое... С имамами шутки плохи. Чиптомака вспомнил, что первым из всех лэпхо с берегов Квилу идет в дом к имамам, петь и играть, и внутренне возликовал. Вот удивятся все эти сопляки, когда узнают, где пел старый Чиптомака!

– А еще приготовься спеть про Зверя, – вспомнил имам. – Тут будь серьезней. Про войну в Озерье много не говори, ты расскажи про Смерть, про то, что шайтан скоро выйдет из моря. Надо, чтобы отцу захотелось в бой. Да, и вот еще: не вздумай в доме вести себя как в джунглях!

– Это как же так?

– Это значит: побудь немного человеком, а не обезьяной. От тебя воняет, и волосы у тебя не чесаны, но это уж ладно, ты все-таки хозулуни. Но сядь там, где тебе укажут, не хватай первым еду, если будет угощение. Смотри только на свой гуоль, или в потолок, а людей не рассматривай. Особенно женщин!

– Уж не знаю, запомню ли все... – опять надулся Чиптомака.

– Попробуй только забыть! Кончатся в Квилу крокодилы – поведу тебя топить на Чамка-Ти.

После такого внушения старик стал относиться к своей задаче серьезнее, даже замурлыкал про себя начало песни. На гуоле опять не хватало одной струны, но это ерунда – имамы и не знают, сколько их должно быть. Пожалуй, можно спеть про Абу-Салтана немного из песен о Салакуни, самые маленькие его подвиги.

Тропинка сделала крутой поворот и из-за деревьев показалось селение имамов. Ошибиться было невозможно – никто другой на Квилу не зажигал вечером огней. Зачем боги придумали темноту? Разве чтобы ее освещать? Но у имамов как всегда был свой, особый взгляд на вещи. Хозулуни поговаривали, что при свете эти люди занимаются ночным колдовством.

Они вышли на широкую улицу, подошли к высоким воротам. Имамы окружали отдельным забором каждый дом, для чего – хозулуни не могли понять. Нащупав специально подвешенный на веревке деревянный молоток, Абу-Салтан пять раз ударил в ворота. В четырехэтажном доме громко вскрикнула какая-то женщина.

– Помни: веди себя прилично, и делай только то, что я тебе разрешу, – прошептал имам.

Потянулись минуты ожидания. Наконец хлопнула какая-то дверь, раздались чьи-то грузные шаги, тут же залаял хунди. Имамы заводили этих полезных животных почти в каждом доме, но хозулуни их не продавали.

– Кто стучится в мой дом, кого принес шайтан в темноте?! – хрипло крикнул кто-то.

– Изгнанник идет по пути, начертанному для него Всевышним! – отозвался Абу-Салтан. – Приюти на ночь путника, хозяин!

– Изгнанник, который знает, сколько раз мой покойный сын должен был стучать в ворота? – тише поинтересовался хозяин. – Что ж, я дам тебе приют на одну ночь, если ты чист.

Ворота заскрипели и приоткрылись. В образовавшуюся щель ударил свет, исходящий от факела в руке полного человека среднего роста с черными волосами и седой бородой.

– Я чист, как заповедовал людям Всевышний, но со мной дикарь. Мой раб не мыт, но оставлять его у ворот опасно.

– Вот с кем ты теперь водишь дружбу? – фыркнул отец Абу-Салтана. – Что ж, пусть твой раб спит во дворе, я укорочу у хунди веревку.

– Мой раб хочет спеть тебе и твоим благословенным женам песню о далеких странах. Не послушаешь ли его?

– Нет, он разбудит мне детей, – решительно отказался хозяин, шире открывая ворота и впуская путников за забор.

– Он готов умолять тебя на коленях, – продолжал Абу-Салтан уговоры. – Мой грязный раб готов умереть, лишь бы его выслушали.

– Твой раб не только грязный, но и наглый тип! – нахмурился отец, всплеснув руками.

– Он смиренно просит...

– Пусть поет. Но клянусь Всевышним, я убью его вот этими руками, если мне не понравится его дикая песня! Идите в дом, я закрою ворота...

Чиптомака едва передвигал ноги после такого разговора. Слово имама свято... Что же будет, если песня не понравится? Абу-Салтан и не подумает защитить старика, а до Салакуни не докричишься. А песни-то и нет никакой, так, одни мысли...

– Иди же, старая обезьяна, не спотыкайся! – пихнул его в бок имам. – Поднимайся в доме на второй этаж, но не выше!

Чиптомака поднялся на высокое крыльцо и вошел в распахнутую дверь. Здесь было темно, но луч света, падающий сверху, освещал лестницу. Робко оглядываясь, старик ступил на очень чистые, ровные ступени и тут же застеснялся своих грязных ног.

– Иди же... – прошипел Абу-Салтан. – Второй этаж, не выше!

Старик, стараясь унять дрожь в коленях, поднялся и застыл, увидев в просторной комнате, ярко освещенной стоящими по углам плошками с горящим маслом, пять женщин. Все они по обычаю имамов закрыли лица, опустив на них полупрозрачные покрывала из легкой материи.

– Стой, не шевелись... – сквозь зубы буркнул имам. – Слава Всевышнему, все ли в вашем доме здоровы?

– Все, – ответила одна из женщин за всех. – Слава Всевышнему.

– Поклонись, раб.

Чиптомака не сразу понял, что последние слова адресованы ему, и заслужил этим крепкий подзатыльник.

– Ну и вонь... – снизу поднялся хозяин. – Жены, хотите ли вы спать?

– Нет, – с легким поклоном ответила та же женщина. – Слава Всевышнему, мы не устали.

– Неужели вы останетесь, чтобы выслушать дикарскую песню, которую споет нам это грязный вонючий раб?

– Мы останемся, – повторила женщина, а ее соседка тихо добавила:

– Нам интересно...– Он может разбудить детей, – предупредил хозяин. – У народа хозулуни грубые, хриплые голоса. Что ж, изгнанник, чей путь начертан Всевышним, пусть твой раб начинает.

– Сядь туда и пой! – Абу-Салтан указал Чиптомаке на угол.

Стараясь не задеть плошку с горящим маслом, старик устроился на жестком полу и подогнул под себя ноги. Хозяин вышел на середину комнаты, повернулся спиной к женам и тоже сел прямо на доски. Женщины как по команде повторили его движение. Последним уселся Абу-Салтан и небрежно взмахнул рукой.

– Пой, раб! И помни, что с тобой произойдет, если твоя песня будет плоха!

"Я тебе это припомню," – мысленно пообещал ему Чиптомака, – "обязательно припомню, вот увидишь. Ты еще не знаешь старого лэпхо!"

Он взял несколько звучных аккордов, которые на трех струнах получились не совсем такими, как ожидалось, и затянул песню. Несколько минут, в течении которых гордый изгнанник устлал Вилли-Шат трупами и заставил всех себя бояться, в комнате стояла тишина. Лэпхо, как и договаривались, смотрел только на гуоль и старался не думать о слушателях, чтобы не сбиться с ритма.

Потом при каждом его "и-эмма" стал слышаться легкий щелчок, затем к нему прибавилось тихое похлопывание. Когда женщины вдобавок стали еще и хихикать, старик не выдержал и осторожно скосил на глаза. Все пятеро развалились за спиной мужа, приподняли с лиц покрывала и вовсю гримасничали. Чиптомака про себя отметил, что женщины имамов действительно имеют более светлую кожу. Возможно, оттого, что никогда не показывают лиц солнцу.

Абу-Салтан заметил взгляд старика и тихонько зашипел. Чиптомака поскорее опять уткнулся в свой верный инструмент. Смех нарастал, в конце концов расхохотался и хозяин. Лэпхо вопросительно взглянул на имама – что делать? Не пора ли попробовать удрать?

Но тот сделал успокаивающий жест, потом поднялся и низко поклонился хозяину.

– Достаточно ли тебя повеселил мой раб, о благочестивый Али-Салтан?

– Достаточно, слава Всевышнему! – ответил хозяин и опять засмеялся. – В жизни не слышал большей чуши! Это же надо, так врать! Зульфи, принеси ему лепешку и молока! А ты, гордый изгнанник, скажи, зачем явился домой?

– Я ступил на путь борьбы с шайтаном, отец, да благословит Всевышний мой меч... – склонил голову очень довольный Абу-Салтан.

– Кстати, о мече! У тебя прекрасное оружие, оно очень дорого стоит. Где ты раздобыл его?

– У меня много оружия из металла, я жил на востоке, там его находят в древних городах белых имамов, которые поглотила пустыня.

– Что? – Али-Салтан выпрямился. – Белые имамы? Их города? Ты уверен?

– Да, я видел мертвецов, – еще ниже согнулся имам. – Я имею много оружия и других предметов из мертвых городищ. Но это богатство не со мной, оно осталось в городе Вилли-Шат. Сюда я пришел, потому что случилась беда, и каждый правоверный имам должен помешать шайтану.

– Что стряслось? – хозяин даже чуть пододвинулся к сыну. – Только давай договоримся сразу: мой дом закрыт для тебя. Я могу попытаться убедить совет, что прошло уже достаточно времени, и ты сможешь поселиться на берегах Квилу. Но между нами лежит некая тайна, да простит нас обоих Всевышний... – Али-Салтан покосился на лэпхо. – Ты знаешь, о чем я говорю.

– Будь по твоему, отец.

– Хорошо. Теперь расскажи, что случилось.

– Раб! Пой вторую песню!

Чиптомака, уписывающий мягкую лепешку с молоком, возмущенно посмотрел на имама. Однако лицо Абу-Салтана стало таким суровым, что старику ничего не оставалось, как проглотить кусок, отложить еду и опять взяться за гуоль.

Вторую песню, песню о Звере, целиком составленную из бредовых заявлений Гольто, слушали без смеха. Старик даже увлекся, слова текли из него словно молоко из кувшина.

– Зверь выйдет из моря, и-эмма! Страшен последний час! Пожрет все живое, и-эмма! Боги забыли нас! Озеро стало мертвым, будет таким и Лантик! И-эмма! Страшна армия Зверя, но страшнее он сам, и-эмма, Смерть несущий, Погибели дочь!

– Хватит, Чиптомака, ешь дальше, – смилостивился Абу-Салтан, чем опять вызвал недовольство лэпхо. – Возможно, все не так... Но армия Зверя здесь, точнее ее остатки. Они в соседней деревне, перебили всех жителей, а теперь истребляют крокодилов в Квилу.

– Крокодилов, которые плывут вверх живыми, а вниз мертвыми, мы заметили, слава Всевышнему... – Али-Салтан задумчиво погладил бороду. – Я бы тебе не поверил, но несколько дней назад у нас всю ночь выли хунди, а старики сказали, что на небе появилась новая бегущая звезда. Это не к добру, сказали они, быть беде. Шайтан хочет подняться из моря... Я хочу взглянуть на этих тварей.

– Утром я вернусь, – Абу-Салтан встал. – Сейчас я должен пойти к своему войску, а утром приведу его сюда. Но не ходите к деревне хозулуни в темноте, это опасно.

– Не учи отца, – отмахнулся хозяин. – Ладно, уходи. Я поговорю с советом о тебе... Города белых имамов – этого будет достаточно, чтобы тебя простили. Тогда вернешься к избранному народу... Если шайтан не проглотит солнце, или что он там собирается сделать.