Текст книги "Звезда предков (Приключения Чиптомаки)"

Автор книги: Игорь Пронин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц)

Глава шестая. Возвращение.

1

Пропажу своих подопечных Салакуни обнаружил за несколько часов до заката. Увлекательное соревнование в выносливости с имамом плавно перетекло у новых друзей в беседу о смысле жизни мужчины и воина, которую долго не решался разрушить Джокия, тоже увлекшийся обсуждаемыми предметами.

– Я родился в семье охотника, – говорил Салакуни. – Охотник и воин – одно и то же, потому что кому, как не охотнику, защищать семью, род и деревню от чужаков? Мы владеем оружием и никогда с ним не расстаемся. Обычная деревенщина копается на полях, целый день болтает, старается растянуть от восхода до заката скудную еду, чтобы не заскучать, и все равно остается голодной. А мы, охотники, отправляем в поле женщин, и если они соберут небогатый урожай, то нас это не беспокоит. Охотник кормит себя сам, и в этом смысл его существования.

– Смысл в том, чтобы кормить себя? – усмехнулся Абу-Салтан. – Я думал, что это смысл жизни животных.

– Ты хочешь сравнить меня с глупой антилопой?

– Ну что ты, скорее с умным леопардом. Когда зверь голоден, он охотится, когда сыт – спит. Так же и охотник, я прав? Интересная жизнь.

– Конечно, интересная! Когда бродишь по джунглям, то все время открываешь какие-то новые тропы, холмы, ручьи и даже реки. Иногда встречаешься с хищниками, леопардами или даже спирами, пытаешься их одолеть...

– Зачем?

– Что – зачем? – не понял Салакуни. – Охотнику не пристало уступать дорогу тому, с кем он может померяться доблестью.

– Почему? – не унимался имам.

– Так повелось! Человек не самый сильный зверь, но ловок и умен.

– Так. Значит ты еще зачем-то бродишь по джунглям, и будучи сытым, ввязываешься в драки с другими хищниками? Однажды найдется такой леопард, который сломает тебе хребет, и на этом жизнь окончена, верно?

– Верно, – кивнул воин и неожиданно для самого себя вздохнул. – К сожалению, у меня все вышло не так гладко...

– Что же случилось?

– Ну, видишь ли... Я тоже, можно сказать, изгнан. То есть не совсем, конечно. Наша семья поссорилась с одной семьей из Сапол-Миш, это такое местечко в Верховьях. Они убили кое-кого из моих родных, тогда я пошел туда... Ну и немного перестарался. А в Верховьях, если ты не знаешь, есть такой обычай: если семья истреблена, то за нее должна мстить вся деревня. Это считается обидой селению, если перебить семью.

– Ты сбежал! – улыбнулся имам. – Странный поступок для охотника – убегать от того, кто охотится на тебя.

– Я и от спиров часто убегал, если видел, что мне с ними не справиться, – оправдывался Салакуни. – Или вот слон! Не нападать же на слона? Это глупо.

– Глупо, – рассмеялся Абу-Салтан. – Я не думал, что ты знаешь это слово! Значит, погибать ни за грош – глупо, а испытывать судьбу, если есть хоть малейший шанс – не глупо. Значит, умереть быстро – глупо, а тянуть лямку, набивая и опустошая живот несколько десятков лет – не глупо. Знаешь, мне этого не понять.

– Что же есть в жизни кроме подвига? – гигант обернулся за поддержкой к Джокии и тот неуверенно кивнул. – Подвиг воина – это единственное, что остается от человека на этой земле, да и то только в том случае, если рядом лэпхо. Кстати, где он?

– Еще дети остаются, – напомнил имам, и этим отвлек внимание Салакуни от поисков старика.

– Ну, дети! Они родятся сами по себе, тут человек ничем не отличается от животных. Даже если я захочу, чтобы у меня не было детей, как я это сделаю? Не убивать же женщин каждый раз, как сделал дело. Дети – они сами по себе. Я и не знаю, сколько у меня детей.

– Можно пойти на красные холмы, – хихикнул Джокия. – Тогда детей не будет.

– Это не считается, – замотал головой Салакуни. – Если так рассуждать, то можно дать теркам отгрызть тебе келум, и тогда тоже детей не будет. Но зачем? Боги хотят, чтобы люди не переводились.

– Наверное, для того, чтобы набивать и опустошать животы, а еще драться друг с другом и леопардами, – отметил с усмешкой имам. – Ах да, и еще чтобы драли горло, распевая про это песни. Выживший из ума лэпхо уверен, что богам это нравится. Салакуни, а не может быть так, что боги хотят от людей чего-нибудь еще? Разве тебе не было бы приятно иметь какое-нибудь поручение от... Ну хотя бы от Джу-Шума. Разве тебе не стало бы интереснее жить?

Гигант некоторое время шагал молча. Как-то так получилось, что он и в самом деле наговорил глупостей.

– Конечно, – сказал он наконец, – получить поручение от бога – это было бы здорово. Наверняка если его выполнить, то потом душе не придется мучаться в аду. Но я не слышал, чтобы Джу-Шум кого-нибудь о чем-то просил... Он же всемогущ, если только Асулаши не станет строить своих козней! Люди ему нужны просто чтобы было не скучно, я так думаю. Но вообще-то ты прав, интереснее жить, когда есть какая-то цель. Вот скажем, храмовники поручили мне добыть амулет, и я славно провел эти несколько дней. А теперь мне становится скучно, и я хочу, чтобы в колючем кустарнике действительно оказалось какое-нибудь чудовище.

– Я рад, что ты не поверил в Джу-Шума, глотающего людей, – засмеялся Абу-Салтан.

– Мы не верим в такие глупости! – вспомнил долг перед двенадцатью озерными богами храмовник. – Салакуни просто еще не привык, что живет на Чамка-Ти.

– Я не верю, что там сидит Джу-Шум, – внушительно сказал гигант, – потому что Джу-Шум живет на горе Пичвалури. Про это, конечно, лучше расскажет Чиптомака. Да куда же запропастился этот проклятый старик?! Мы не доберемся и до ночи, если будем их ждать!

Салакуни остановился на вершине бархана и позволил песку втянуть себя почти по колено. Ни старика, ни юного шерешенца не показалось, гигант с руганью вырвался из объятий пустыни.

– Пойдем помедленнее, – решил он.

– Здесь так быстро исчезают следы, – заметил осторожный Джокия. – Лучше подождать на месте.

– Зачем они нам? – затянул свою обычную песню Абу-Салтан. – Пусть идут так, как им удобно, мимо Озерной страны не пройдут. Идемте, мне тоже хочется знать, кто живет в колючих зарослях.

Гигант позволил увести себя, но часто оглядывался и в конце концов опять остановился.

– Придется ждать, – решил он. – А вдруг на них напал песчаный червь?

– Тогда уж точно можно не ждать, – заметил имам.

– Хорошо бы немного вернуться, – предложил храмовник. – Если уж нам действительно нужно их разыскать. Хотя я тоже думаю, что если два бездельника живы, то никуда не денутся, придут к озеру своим чередом.

Салакуни вздохнул, посмотрел на солнце, потом решительно пошел назад. Все же гигант чувствовал некоторую ответственность и за Чиптомаку, совершенно несносного приятеля, и за спасенного от петли Гольто. Однако песок не хранил следов, и через некоторое время он уже не мог сказать, проходили ли они уже по тем барханам, по которым шагали теперь. Усталый Джокия сразу отстал, надеясь что Салакуни вот-вот повернет, имам вскоре присоединился к нему.

– Ты выполняешь поручение храмовников! – крикнул он. – А твоим друзьям ничто не угрожает!

– Ты тоже мог бы оказаться на их месте, – мрачно сказал Салакуни. – И я искал бы тебя.

– Нет, потому что я не отстал бы. Воины должны дружить с воинами, в крайнем случае с разбойниками. Я думаю, Салакуни, что эти двое просто сбежали от нас, чтобы идти медленнее. Иначе почему они не кричали нам?

Это предположение заставило Салакуни задуматься. В самом деле, Чиптомака мог и улизнуть. По крайней мере когда гигант сообщил другу, что берет его с собой в поход за амулетом, старик тут же попытался удрать из города. Что ж, если так...

– Ладно, идемте, – решил он. – Если они не придут к Чамка-Ти, я отправлюсь на их поиски. Вот только...

– Что еще? – храмовник был готов сорвать с гиганта амулет и один идти к жрецам.

– Впереди нас может ждать чудовище, мимо которого не пройти и Чиптомаке. Или я должен убить это существо, или дождаться старика и помочь ему.

– Не все так просто устроено в судьбе воина, – улыбнулся имам. – Я открываю в тебе все новые черты. Будь по твоему, если мы увидим там чудовище, то обязательно сразимся с ним. Не пропадать же твоему мешку с костями, бренчащему на гуоле?

– Дайте мне слово! – Джокия поднял вверх руки, требуя внимания. – Амулет принадлежит двенадцати озерным богам, и должен попасть к ним. Ты же знаешь, как это важно, Салакуни! Я не имею права сражаться с чудовищами, богами или людьми. Дайте мне слово, что если нам будет угрожать опасность, вы отдадите амулет мне и позволите мне уйти.

– Возьми сейчас, – вздохнул гигант, снимая цепочку с могучей шеи и швыряя амулет храмовнику.

Тот не сумел его поймать, и некоторое время боролся с жадной пустыней, разрывая подвижный песок. Амулет Джокия все-таки добыл, но и сам увяз едва ли не по пояс. Абу-Салтан со смехом помог ему выкарабкаться.

– Сколько разных смыслов жизни! У одного – помочь другу, у другого – доставить амулет в храм. Это куда интереснее, чем то, о чем мы болтали.

– Далеко еще до колючих зарослей? – Салакуни продолжал оглядываться, надеясь на появление пропавших спутников.

– Нет, скоро их увидим. Мимо не пройдем, они тянутся вдоль песков и на юг, и на запад. Говорят, пройти через них не так-то просто, на кустах здоровенные шипы.

Воины опять пошли к юго-западу, теперь впереди вышагивал Салакуни. Гигант не был уверен в правильности своего поступка, и это внутреннее состояние заставляло его незаметно для самого себя все увеличивать и увеличивать скорость. Абу-Салтан, сжав зубы, едва поспевал следом, стараясь не срываться на бег, Джокия отставал. Впрочем, храмовника это не слишком тревожило: впервые на его шее висел амулет.

Он и не знал, как много может дать человеку простой металлический кругляш! Все органы чувств работали в два, три, десять раз лучше! Прошла усталость, прояснилась голова. Джокия должен был признаться себе, что на месте Салакуни ни за что не отдал бы другому такую вещь. Теперь храмовник мог поспеть за спутниками, но так увлекся оценкой своих новых способностей, что даже не думал об этом.

Вскоре подвижные, сыпучие пески закончились, ноги почувствовали хоть пока еще и не твердую, но все-таки надежную опору. Преодолев еще два бархана, воины увидели впереди заросли кустов.

– Идите левее! – крикнул Джокия. – Я вижу там проход!

– Да мы и здесь пройдем, – задыхаясь, проворчал имам. – Можно подумать, что между этими колючками не протиснуться.

– Там дальше они становятся гуще, я вижу, – пояснил храмовник. – Но недавно там кто-то прошел, кусты повалены.

– Наверное, подрублены, – предположил Абу-Салтан. – Да, я что-то слышал о густых зарослях колючих кустов, теперь припоминаю. Боюсь, нам придется поберечь ноги, подошвы их шипы проколят очень легко.

Салакуни молча послушался храмовника, доверяя его обостренному амулетом зрению. Быстро преодолев сплошь заросшее кустами пространство, по которому кто-то действительно прошел несколько дней назад, все трое увидели впереди зеленую траву. Джокия чувствовал что-то обманчивое в этой красоте, чье-то враждебное присутствие, но никак не мог разобраться в своих ощущениях и опять поотстал.

– Тебя зовут Салакуни, и ты скверный человек, – сказал Джу-Шум.

– Что?! – от такой наглости гигант остановился как вкопанный, выхватил меч и дико заозирался вокруг. – Кто это сказал мне?!

– Вот уж не я, – Абу-Салтан занял место за спиной друга, прикрывая его от нападения с тыла. – Наверное, та тварь, о которой говорили купцы.

– А, тогда все в порядке, – немного успокоился Салакуни. – Где ты, чудовище?!

– Я не чудовище, – немного обиделся голос. – Люди прозвали меня Джу-Шумом.

– Так покажись, – продолжал настаивать Салакуни. – Если ты и в самом деле бог, то я окажу тебе почтение, как пристало Салакуни-Демоноборцу. К сожалению, мой лэпхо потерялся в пути, но вдвоем с тобой мы его быстро отыщем.

– Без сомнения, быстро отыщем, – согласился Джу-Шум. – Но ты все равно скверный человек, даже по сравнению с этим, в белой шапочке. Имам Абу-Салтан, ходил по ночам к мужчине, переодетому женщиной, который к тому же являлся собственностью его отца.

Имам ничего не ответил, только опустил в ножны меч и выпрямился, стараясь держаться независимо. Салакуни с удивлением оглянулся на него и открыл было рот для вопроса, но Джу-Шум не собирался ждать.

– Идите вперед, я жду вас, осталось совсем немного.

– Я не пойду к этому шайтану, – зашептал имам. – Давай вернемся назад и переговорим спокойно.

– Я все слышу! – возмутился лесной бог. – Немедленно идите сюда, пока не появились другие люди.

– Ни за что! – твердо сказал Абу-Салтан, проходя мимо Салакуни. – Что со мной?.. Эй, друг, не бросай меня!

Может быть, гигант и сумел бы противопоставить силе, заставлявшей его идти вперед, свой мозг, многому научившийся после встречи с темным братом, но призыв о помощи он не мог оставить без внимания. Салакуни позволил своим ногам сойти с места и быстро догнал имама.

– Я чувствую, это шайтан! – почти завизжал разбойник, у которого от ужаса округлились глаза.

– Это еще кто? Я про таких зверей не слышал. Или это люди?

– Это... Считай, что это демон! – взвыл Абу-Салтан. – Не пускай меня туда, лучше убей!

Салакуни вытащил меч, продолжая раздумывать над таким неожиданным предложением, но невидимая рука Джу-Шума уже схватила его за пальцы, разжимала их один за другим.

– Эй, что ты делаешь?! – возмутился воин, перехватывая оружие другой рукой. – Хоть ты и Джу-Шум, но к воинам надо проявлять уважение! Не могу же я прийти к тебе безоружным!

– Придешь... – пообещал бог. – Мне ты сгодишься в любом виде. Чтобы судить скверных людей мне вовсе не нужен твой меч.

Однако занявшись борьбой с Салакуни, Джу-Шум волей-неволей ослабил контроль над имамом. Тот сумел остановиться и сделать несколько шагов назад. Однако чувство дружеского долга заставило Абу-Салтана сделать что-нибудь хорошее и для гиганта. Внутренне содрогаясь от принятого решения, он выхватил оружие и кинулся на друга.

– Так не пойдет! – загремел Джу-Шум.

Будто молот ударил в лицо разбойника. Чувствуя, как крошатся зубы, он потерял сознание, так и не добежав до Салакуни. В тот же миг воин почувствовал свободу, подхватил с земли выроненный меч и замахал им вокруг, предполагая, что невидимый враг находится рядом.

– Бог ты или не бог, а ты мне не нравишься!

Салакуни от души любовался самим собой, сожалея только, что нет рядом верного лэпхо. Уж он бы добавил к титула Демоноборца еще что-нибудь похлеще. Однако Джу-Шум, видимо, впал в скверное расположение духа, потому что сверху, будто с самого неба, на макушку воина упал его тяжелый кулак. Гигант провалился в небытие, и словно подрубленное дерево рухнул на песок.

– Я вернусь к вам, когда сможете думать, – сухо пообещал бог. – Если сможете.

Наступила тишина. Джокия, простоявший во время происходящего чуть позади, с обнаженным мечом в руках, осторожно перевел дух и опустил оружие. Почему-то бог его не заметил. Стараясь ступать как можно тише, он приблизился и нагнулся над Салакуни. Воин едва дышал, из разбитой головы на песок тяжелыми каплями сочилась кровь. Из-за воротника храмовника выскочил амулет, закачался на цепочке, блеснув солнечным зайчиком.

"Вот оно что!" – сказал себе Джокия и быстро запрятал амулет темных братьев поглубже. – "Значит, есть чародейство и против лесных богов!"

Он ухватил павшего гигант за огромные ступни и потащил назад, прочь от владений Джу-Шума, стараясь не сильно исцарапать о торчащие шипы. Быстро вспотев, храмовник уволок своего командира в самую глубь зарослей и осторожно вернулся, втайне надеясь, что имам очнулся и бог забрал его к себе. Но Абу-Салтан лежал на том же самом месте, издавая звуки, очень похожие на храп. Только разбитое лицо отличало его от спящего. Вздохнув, Джокия поволок прочь и разбойника, благо он был куда легче.

Здесь Джу-Шум не имел власти, по крайней мере никак ее не проявлял. Быстро очнувшийся Салакуни начал с серии чрезвычайно оскорбительных для бога фраз, потом вырубил мечом целую поляну колючих кустов, и только после этого немного успокоился. Абу-Салтан вел себя сдержаннее, отчасти потому, что с трудом мог говорить. Вот только глазами он предпочитал не встречаться с приятелями.

– Есть способ обойти это место? – спросил Джокия.

– Конечно, – закивал имам. – Справа, слева, обходи как хочешь. Но мне хотелось бы погубить эту дрянь.

– Не говори так о Джу-Шуме! – одернул его остывший Салакуни. – Мы и так достаточно его прогневали. Честно говоря, я бы с удовольствием ему снес бородатую голову, но это не в человеческих силах.

– Ты обещал убить чудище, чтобы оно не сожрало твоего любимого Чиптомаку, – напомнил имам. Он не привык прощать обиды, даже шайтану. – Твой бог не всесилен, иначе мы бы не ушли оттуда.

– Это амулет Темного Братства, – вздохнул гигант. – Наверное, их Нечистый Хозяин сильнее наших богов... Вот что, Джокия, ты должен идти в Озерную страну один, без нас. Попробуй пройти левее, но даже если Джу-Шум караулит и там, то тебя он не заметит.

– А если заметит? – встрял имам. – Вблизи?

– Судьбу не обманешь, – веско сказал довольный решением командира храмовник.

– Надо так, – прошепелявил разбойник: – Амулет одену я, и попробую подкрасться поближе, чтобы рассмотреть бога. Потом вернусь и все расскажу вам, тогда и решим, как быть.

– Дай мне амулет! – тут же встал Салакуни. – Как я сразу не догадался? Наверное, меня сильнее по голове ударили. Вот только пойдешь не ты, а я.

Джокия некоторое время смотрел на требовательно протянутую к его шее руку, потом решил все-таки отдать дорогую вещь сам. Все равно с гигантом-командиром он сладить не мог, тут не хватило бы и десяти амулетов.

2

– И-эмма... – только и выдохнул Чиптомака, оказавшись на краю широкой канавы.

Полуприсыпанный землей, уже поросшей молодой травкой, через луг, что отделял далекие деревья от зарослей колючих кустов, протянулся огромный червь. Можно ли было называть его песчаным, лэпхо сомневался. И именно эта тварь называла себя Джу-Шумом.

– Так мне удобнее, – сказало чудовище, и Чиптомака только теперь понял, что голос вовсе и не звучит, то есть ни на что не похож. Не старик и не молодой, не мужчина и не женщина, просто откуда-то появлялись слова. – Что ж, начнем суд. Вы оба очень скверные люди.

– Да, – неожиданно закивал Гольто. – Очень, очень скверные люди. Отпусти нас, пожалуйста.

– Я, Джу-Шум, как прозвали меня люди, никого не отпускаю. То есть отпустил бы... Будь вы хорошими людьми. Однако до сих пор здесь ни один такой не производил.

– А что за люди тебя так прозвали? – хмуро поинтересовался Чиптомака, почесывая татуировку на груди. – Ты совсем не похож на Джу-Шума.

– Даже так?

Земля сотряслась, когда червь пришел в движение. Далеко справа послышался шум, по толстому телу пробежала волна, тварь куда-то поползла. Очень скоро оба бедняги увидели приближающуюся к ним с севера голову, вооруженную такой пастью, что рассказы о глотании людей больше не выглядели преувеличением.

– Постой! – закричал старик, чувствуя, что не может сдвинуться с места. – Джу-Шум, а почему Айкеля ты не трогаешь?!

– Айкель... – голова червя немного замедлила движение. – Айкель не то чтобы хороший человек... Но все же лучший из всех. Айкель сломал свою голову, когда увидел меня, там теперь ничего не понять. Я взял его в слуги.

– Мы могли бы служить тебе лучше! Мы хитрые, мы будем заманивать сюда людей!

– Еще даже не придумал, как меня обмануть, а уже строишь планы. Сейчас ты подумал, как добежишь до Вилли-Шата и останешься там навсегда. Эх, Чиптомака, какой же ты скверный, противный человечек. Мне даже неприятно говорить с тобой...

– А судить ты нас будешь? – подал голос Гольто.

– Конечно, – голова Джу-Шума приблизилась и улеглась рядом с шерешенцем. Тот с ужасом заметил застрявшие в зубах осколки костей. – Начнем с тебя, старик.

– Почему, и-эмма! – сорвалось у Чиптомаки.

– Потому что мне неприятно с тобой говорить. Но не волнуйся, накажу я вас одновременно, чтобы не делать лишних движений. Итак, ты скверный человек.

– Ну, не хуже других!

– Это не оправдание. Когда ты сбежал из дома, то украл все, что мог унести. Это очень плохо.

– Меня били там! – защищался старик, пытаясь остановить свои ноги, подводившие его все ближе к огромной пасти. Он и сам уже не очень хорошо помнил, как покинул когда-то родной дом. – И отец бил, и мать, и сестры!

– Это потому, что ты был ленив с самого детства, да и вороват. Убежав, ты... Ох, очень долго перечислять всех, кого ты ограбил, обманул, а кое-кого даже убил.

– Неправда! – завопил Чиптомака, уверенный в своей правоте. – О пустяках я еще мог бы позабыть, но убивать мне никого не доводилось!

– А Межренилу? Гэбриэля Н'гша Межренилу ты забыл? – голос Джу-Шума стал чуточку саркастическим, оставаясь совершенно безликим. – Ты ударил его по голове веслом.

– Не помню!

– Когда вы переправлялись через приток Квилу, украв пять коз. Он был таким же бездельником-лэпхо, как и ты. И вот Чиптомака вытолкнул друга из лодки, а когда он попробовал забраться обратно, ударил его веслом.

Старик замер, припоминая, потом даже затрясся от злости.

– Нашел о чем вспомнить, и-эмма! Мы подрались в лодке, потому что я все сделал, а он хотел три козы. Потому что старше! Выдумщик какой! И-эмма, я и столкнул его в воду, и веслом наддал. Но я не виноват, если он не доплыл до берега, было темно!

– Ты об этом знал, иначе об этом не знал бы я. Сознался, уже хорошо, – констатировал Джу-Шум. – Ну, про твое обращение с Лариммой я уже говорил.

– Но она же шлюха!

– Будь она здесь, я наказал бы ее за это. Так вот, приговор твой будет такой: я тебя съем. Удивлен?

– Нет... – Чиптомака опустился на землю, и в этом червь ему не препятствовал.

– Теперь ты, шерешенский вор.

– Я хочу спросить, – проблеял Гольто. – Червь, то есть Джу-Шум, а почему ты судишь людей? Почему ты разговариваешь?

– Я сужу людей, потому что вы мне противны с тех самых пор, как я научился разбираться в ваших мыслях, образах, – терпеливо пояснил червь. – А случилось это... Признаться, я не знаю. Плохо могу вспомнить, как я мыслил, когда был таким же, как те маленькие, что ползают по пустыне. Мыслил ли я вообще... Что-то случилось некоторое время назад. У меня есть родовая память о Погибели, перед ней тоже многое случалось. Перед большими изменениями всегда происходит много маленьких, таков закон. Ты понял?

– Нет, объясни пожалуйста лучше.

– Тянешь время, – сделал вывод Джу-Шум. – Я ведь читаю твои мысли даже быстрее, чем ты их думаешь. Ты вот думаешь, что я занимаюсь не своим делом, что вместо того, чтобы молча жрать, я разыгрываю из себя бога...

– Это я думаю, – поправил червя Чиптомака.

– Я к тебе и обращаюсь сейчас. Так вот, мерзкий старик, я занимаюсь чем хочу по праву сильного. Каждый раз, когда ты был сильнее кого-нибудь, Лариммы, или других женщин, или даже коз... Так вот ты каждый раз делал, что хотел. Я поступаю так же.

– Значит, ты ничем не лучше меня! – вставил старик.

– Я знал, что ты так скажешь. Но ты не прав, я лучше, потому что сужу людей по людским меркам. У моих поступков есть основание, пусть крохотное. Это не только мои желания, ты и сам поступал бы так с людьми, умей ты читать их мысли. Поверь, это мерзко. Вот ты сейчас ругаешь самыми плохими словами Салакуни, а ведь он был твоим другом.

– Тогда где он?!

– Вот это вопрос... Боюсь, я убил его. Странно, Салакуни выглядел крепким человеком. Что ж, я сползаю туда немного погодя, к нему, и к его другу Абу-Салтану. Они скверные люди, особенно имам.

– Ты бы сползал, а потом еще поговорим, – предложил Чиптомака.

– Нет, сейчас я буду судить Гольто, потом накажу вас, потом сползаю, посмотрю глазами и накажу их посмертно. Итак. Шерешенский вор, ты причинял зло другим людям, даже тем, кто тебя любил. Например, Наталзе. Она впустила тебя в дом, а ты ее ограбил, да еще свалил все на ее бывшего дружка.

– Да... – печально произнес Гольто.

Чиптомака увидел на глазах юноши слезы и едва не поперхнулся от возмущения. Если бы не червь, он бы немедленно отлупил глупого пацана. Надо же – признавать свою вину! Да такого нельзя делать даже перед настоящим Джу-Шумом, это же позор!

– Стыдно? – удивился червь. – Да, вижу, стыдно. А хлеб, который ты украл с окна у вдовы Самиры? Она ведь не смогла хорошо угостить стражника, и он на ней не женился. А ты этот хлеб скормил птицам, потому что был сыт и сделал это просто так.

Гольто молча рыдал. Червь замолчал, а старик просто не знал, куда деваться от стыда. Время шло, шерешенец продолжал всхлипывать, старик осторожно огляделся.

– Ты напрасно думаешь, Чиптомака, что поведение Гольто может что-то изменить в твоей судьбе. Уж во всяком случае я-то не заплачу, просто не умею.

– Пожалей хотя бы мальчика! – отважно выкрикнул лэпхо.

– Неискренне... Впрочем, мальчик действительно хорош. Так напуган, что я чувствую запах, и искренне раскаивается. Но так бывало со многими... Посуди сам, Гольто, если ты так стыдишься своей жизни: разве станет тебе легче, если я тебя отпущу?

– Нет, – всхлипнул юноша.

– Вот именно. Ты будешь страдать всю свою оставшуюся жизнь. Лучше покончить разом, тем более, что это справедливо.

– Справедливее было бы его помучать всю оставшуюся жизнь, – вставил старик. – Чтобы знал.

– Чтобы знал что?.. – не понял Джу-Шум. – Ах, вот ты о чем! Да, в чем-то ты прав. Но я буду... Я буду милосерден. Пора заканчивать – темнеет, а мне еще ползти за воинами. Я потрачу больше сил на это движение, чем заберу у вас. Встань, Чиптомака, так и мне будет легче, и ты умрешь сразу.

Лэпхо поднялся, снимая с плеча гуоль, рассеянно ударил по струнам.

– Ну вот, мы и забыли про твой странный инструмент, о котором я слышал столько разных мнений... – расстроился червь. – Сыграй побыстрее.

– И-эмма, и-эмма! – пропел старик и с ужасом понял, что не в состоянии вспомнить ни одной песни. – И-эмма... Салакуни-герой, Демоноборец, и-эмма... Очи-Лош, демон спироглазый...

– И это все? – удивился Джу-Шум, когда Чиптомака замолчал.

– Я не хочу тебе петь, – решился старик и бережно положил гуоль на землю. – Не буду.

– Как хочешь.

Пасть червя расширилась и начала медленно надвигаться на сжавшихся в ожидании неминуемой гибели людей. Гольто не мог отвести глаз от застрявших в ней костей, пытаясь разобрать, кому они принадлежали. Чиптомака решил последний раз посмотреть на солнце, повернул голову и увидел Салакуни, поднимающегося из канавы.– Хо!! – выкрикнул воин, прыгая на гигантскую голову червя и вонзая меч в один из четырех глаз чудовища.

– Что такое что что что откуда кто???!!! – забарабанил Джу-Шум, перестав шевелиться. – Больно где кто почему почему кто???!!!

– Ух... – Салакуни с натугой выдернул меч и тут же погрузил его во второй глаз. – Ххо!!

– Бежим, – каким-то чужим, очень спокойным голосом сказал Чиптомака и скорее оперся на Гольто, чем потянул его прочь. – Бежим, слышишь?

– Слышу... – всхлипнул шерешенец.

– Боль боль боль!!! – кричал червь. Голова его вдруг ушла вверх, как показалось оставшимся на земле людям – под самые облака. – Кто?? Кто??!! Откуда??!!

– Хххоо!! – донеслось с самого неба.

Гольто показалось, что голова червя, качнувшись, пошли вниз. Он отпрянул, опомнился, и рванулся прочь, таща на себе вцепившегося старика. Заметив в траве одинокий гуоль, Чиптомака успел еще хорошенько пнуть его ногой, отбрасывая подальше от места схватки.

– Боль тьма!!! Не беги стой!! Скажи кто кто кто???!!!

– Хх... – выдохнул Салакуни, погружая сквозь твердое веко клинок в последний глаз червя и тут же повис на нем, потому что Джу-Шум отчаянно мотнул головой.

– Боль боль боль!!! Я убью! Чиптомака, оглянись!

Старик не мог не выполнить приказа, будто чья-то рука развернула его голову, хрустнула старческая шея. Быстрее, чем обычно, лэпхо понял, что происходит. Сейчас ослепший червь пытается смотреть его глазами, читая мысли. Чиптомака до боли сжал веки, и поднять их Джу-Шум не смог.

– Гольто, не смотри! – заорал он, что было сил. – Не смотри, закрой глаза!

Почти обезумевший юноша выполнил приказ, тут же упал, и пополз дальше, цепляясь за траву. Они не видели, как воин соскользнул на землю по чешуйчатой шее чудовища, сильно ударился о нее, но тут же вскочил на ноги.

– Не бегите! Назад! – голова вслепую двинулась за уползающими жертвами. – Я все равно вас чую! Но вот кто кто кто???!!

На бегу Салакуни подобрал гуоль. Без него Чиптомака не сможет сочинить песню о еще одном подвиге Салакуни-Демоноборце! Воин уже решил, что делать дальше. Обгоняя медленно движущуюся голову червя, он подскочил к замершим с закрытыми глазами друзьям и двумя тяжелыми ударами оглушил их.

– Где???!!! – взвыл Джу-Шум, конвульсивно сотрясаясь длинным, неповоротливым, утратившим чувствительность телом. – Где???!!– Прощай! – кинул ему через плечо Салакуни, и тут же пристроил на это плечо Гольто. Чиптомака уже болтался на другом, больше всего похожий на обтянутый кожей скелет.

Набирая скорость, воин помчался к оставленным Джокии и Абу-Салтану. Он был чрезвычайно доволен собой – друзья спасены, совершен еще один подвиг, помешать пройти через свои владение чудище вряд ли сможет. Поразмыслив, Салакуни оглянулся на медленно ползущую за ним голову червя, и свернул в другую сторону. Перепрыгнув через продавленную могучим туловищем канаву, он добрался до деревьев и уложил там спасенных.

– Можно открыть глаза? – тут же спросил Гольто.

– Можно, и приведи в чувство Чиптомаку. Я пошел за остальными, смотрите, чтобы вас тут терки не сожрали.

Не тратя времени, неутомимый Салакуни побежал прочь. Шерешенец проводил его округлившимися глазами, потом прислушался к спокойному дыханью старика. Прежде чем будить Чиптомаку, Гольто решил хоть немного привести себя в порядок, и принялся обрывать листву с кустов. Однако именно от запаха старик и очнулся.

– И-эмма, какая вонь! – простонал он и приоткрыл один глаз. – Джу-Шум великий, что с моей головой?! Ох... Гольто, нас спас Салакуни?

– Да, – робко ответил шерешенец, продолжая пытаться себя отчистить.

– Ты не стесняйся, это с каждым может быть, – блаженно растянулся на траве старик. – Просто с возрастом желудок становится не таким послушным... Гуоль! Он вытащил мой гуоль! О, великий Салакуни, и-эмма! Но куда он делся?

– Пошел за остальными.

– Надеюсь, им он тоже даст по голове, прежде чем тащить, – Чиптомака уже перебирал две оставшиеся на инструменте струны.

Но Салакуни не стал бить воинов. Припустив со всех ног, все трое успели благополучно перепрыгнуть через канаву-пролежень, и достичь джунглей. Имам все еще выковыривал изо рта осколки зубов и со зверским выражением на лице оглядывался на чудовище.

– Надо убить его!

– Ты обещал идти со мной в Озерную страну, Абу-Салтан! – напомнил Салакуни. – А потом мы могли бы вернуться на берега великой Квилу, меня заинтересовало, как живут имамы, в чем смысл их жизни. Кстати, я хотел тебя расспросить о том мужчине, переодетом женщиной...