Текст книги "Звезда предков (Приключения Чиптомаки)"

Автор книги: Игорь Пронин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 19 страниц)

Норман Сеймон
Звезда предков

Глава первая. Последний амулет.

1

В стороне от городка Локио, что стоит на берегу великого озера Чамка-Ти, притаился дом мэра. Титул, совершенно забытый за время, прошедшее после Погибели, разразившейся на всей планете стараниями древних людей, всплыл совсем недавно. Вошедшие в город воина храма Жибуты уничтожили немногочисленный, разложившийся от безделья отряд Хранителей Порядка и объявили о возвращении полузабытых богов.

– Вы живете на их озере, – сказал на площади верховный жрец девятого бога. – Вся Озерная страна принадлежит им. Пора вам забыть о Джу-Шуме, Асулаши и прочих существах, которыми ваши предки-дикари пугали детей в джунглях. Теперь Двенадцать возвращаются, и жрецы – голос их.

В тот же вечер, казнив городскую верхушку, Варнеча назначил нового главу: пришлого с востока старичка Альгериса, известного разве что пьянством да дружбой с могучим воином Салакуни. Вместе с назначением Альгерис получил и титул мэра, а также всю казну Локио.

– Вот проныра, – поворчали горожане, но спорить, конечно, не стали.

Жилось в Локио сытно и безопасно, как, впрочем, и во всех остальных похожих городках Озерной страны. Что же до Джу-Шума, властителя джунглей, и царя всех водных пространств Асулаши, то от них не убудет. Чамка-Ти, великое озеро, не входит в число их владений, оно действительно принадлежит двенадцати древним богам. Иначе почему в нем так мало хищников? Даже крокодилы здесь куда меньшего размера, чем те, что обитают в питающих Чамка-Ти реках. Будь иначе – не бороздили бы воды множество кораблей, не получали бы люди столько жирной рыбы.

Альгерис с самого начала потребовал себе отдельное жилище. Не полюбился ему шумный город, узкие улочки которого извивались между двух и трехэтажными домами. Пользуясь данной жрецами властью, старик построил себе приземистый длинный дом на восточный манер за чертой селения, у самых джунглей. Чтобы опасные твари по вечерам не бродили у самой двери, дом мэра окружили высоким частоколом из цельных стволов чапальм.

Получился садик, в котором Альгерис обожал прогуливаться все свободное время, даже в сумерках. При этом он имел манеру часто почесывать грудь и негромко разговаривать с самим собой. Слуги, которые порой уходили в лес, говорили о странных следах, подходивших к самому забору и предостерегали Альгериса от ночных прогулок.

– Ерунда, – сердился старик. – Всякого зверя отпугнет запах киншасы, напитка богов и человека!

И действительно, продолжал пить киншасу в пугающих горожан количествах. Впрочем, в течении дня мэр исхитрялся твердо держаться на ногах и неплохо справлялся с немудреными обязанностями. Зато вечером напивался и становился неудержимо болтлив. Слуги сбегали от него, вот Альгерис и разговаривал сам с собой, бродя вдоль частокола. Может быть, на голос и приходили из леса твари, оставлявшие клочки вонючей шерсти на ветках?

Впрочем, бывали в домике и гости, хотя чаще днем, чем вечером. Заходил воин Салакуни, явившийся в Озерную страну с берегов далекой Квилу, где, по слухам, насовершал столько подвигов, что не может больше там появляться. Заглядывал бродячий певец и земляк богатыря старый Чиптомака, хотя Альгериса не любил – однако пил с мэром и выклянчивал то домик, для своей школы лэпхо, то бесплатное питание ученикам. Горожане пока не прониклись легендами, что распевали на площади новоявленные таланты и подавать им что-либо отказывались. Но на ночь в доме оставалась лишь одна, не слишком частая гостья – внучка Альгериса.

Когда главные жрецы двенадцати храмов Озерной страны решили создать собственное учебное заведение и готовить там колдунов, чтобы когда-нибудь они смогли занять их место, лазутчики зашныряли по всем окрестным странам. Даже на востоке, у Черной Пустыни, показывались они, даже на берегах Квилу, даже в загадочных городах северных имамов. Храмовники искали одаренных детей. Когда кто-то казался им подходящим, то все средства шли в ход, чтобы купить кандидата и доставить к Чамка-Ти.

Альгерис, один из мелких купчиков, каких полно на востоке, как раз проторговался догола и с радостью принял предложение уступить внучку. Вот только не отдал ее сразу, а пообещал привести сам. Прибыв в Локио, старик постарался втереться в доверие Варнече, верховному жрецу Жибуты, девятого бога. Вряд ли бы у него вышло хоть что-нибудь, не соберись храмовники навести порядок во всех городах Озерной страны. Срочно понадобился мэр, и им стал Альгерис.

Девочка между тем продолжала обучение, оказавшись по настоящему способной. Старик часто пытался выспросить у Ригас хоть что-нибудь относительно занятий в загадочной школе, но она обещала жрецам не распространяться о происходящем за стенами храма Грозиша, третьего бога. Храм находился в трех днях пути от Локио, и навещала деда Ригас нечасто, хотя и удовольствием. Во время ее приездов Альгерис старался поменьше вливать в себя киншасы, а зажевывать ее орехами – почаще.

– Чем меньше ты пьешь, – говорила ему Ригас поучающим тоном, – тем лучше о тебе думают люди!

– А мне наплевать, что обо мне думают люди, – признавался старик, поглаживая редкую седую бородку. – Мне важно, что обо мне думает жрец Варнеча. Пока этот парень в черном плаще мной доволен – все в порядке. А управлять этим городком совсем несложно, ведь прибыль извлекать ни к чему. Вот когда я вел торговлю... А здесь какие дела? Вчера вот двоих воров повесили, да беспутную девку высекли на площади. А задержанных за драки да бесчинства я то на уборку улиц отправляю, то к рыбакам причалы чинить, вот все и довольны. Казна растет... Эх, не снарядить ли караван?

– Не вздумай! Ты же знаешь, чем кончались все твои дела!

– Мала еще меня учить! – Альгерис почесал грудь. – Вот что, внучка, ты бы там у себя в школе поговорила со жрецами. Ведь им, поди, нужны всякие вещи, что от древних людей остались? А на востоке нет человека, который знает больше мертвых городов, чем я. Если будет хорошая охрана, то какой риск? Я только дорогу покажу.

– Воинов не хватает с тех пор, как жрецы поставили гарнизоны в городах, – сказала Ригас. – Да еще отряд, что ушел к северному краю болота, до сих пор не вернулся. Я слышала, как жрецы говорили про какое-то наводнение, которое их задержало. Может быть, они пошлют Салакуни им на помощь.

– Зачем они вообще послали туда отряд? – Альгерис все сильнее чесал грудь, будто там что-то свербило. – А вот Салакуни – он теперь жрец или нет, что-то я никак не пойму? В храм Жибуты его пускают как своего.

– Ты бы спросил его, вы ведь почти друзья.

– Темнит он что-то... Ладно, покажи лучше, чему научилась!

– Нельзя, я же говорила! – хмурилась Ригас и отправилась выжимать фрукты, пить свой любимый сок.

Альгерис проводил внучку хмурым взглядом, выругался одними губами и осторожно оттянул ворот. Там, на его темной безволосой груди, виднелась будто черная дыра. Волшебной язвой наградил его еще на востоке один человек, которого совсем не хотелось вспоминать.

– Что тебе от меня надо, Черная Луна? – всхлипнул старик. – Видишь ведь, она не хочет ничего рассказывать. Не могу же я выколачивать из нее сведения силой? Хватит глодать мою душу! Уходи к белым хозяевам!

Но Черная Луна никуда не ушла, да Альгерис этого и не ждал. Крадучись он подошел к маленькому шкафчику, налил себе полную кружку крепкой киншасы и залпом выпил, потом торопливо зажевал орешками. Так становилось немного легче, но ненадолго... Черная Луна требовала действовать. Но прошел день, а старик ничего не узнал. Что же сказать вечером тому, кто будет стоять по ту сторону забора?

– Дедушка! – девочка вернулась, обеими руками сжимая глиняную миску с соком. – Хочешь пить?

– Я... – Альгерис оглянулся на шкафчик. – Я потом. Когда ты собираешься возвращаться в школу, малышка?

– Завтра вечером. За мной должны зайти. Пожалуйста, не просись опять меня провожать.

– Не буду, – пообещал старик.

Это уже кое-что, вот и Черная Луна того же мнения. Обычно Ригас уходила утром, но завтра кто-нибудь, не опасающийся ночных хищников, может попробовать проследить за ней. Тот, кто скоро будет ждать за высоким забором.

Альгерис заметил приближающихся со стороны города воинов и вышел к ним навстречу. Даже среди высоких молодцов, которых мэр набрал в свою городскую дружину, выделялся статью Салакуни, охотник с Верховьев далекой реки Квилу. Он издалека замахал старому знакомому копьем.

– Воришку к тебе ведут! – закричал гигант. – На праведный суд!

– Это я мигом, – усмехнулся старик.

Вор оказался пареньком лет двадцати, худым и перепуганным, то есть самым обычным преступником своего вида. Он наверняка знал о судьбе, постигшей большинство его предшественников. Альгерис пришел на берега Чамка-Ти с востока, а там воров не оставляли в живых.

– Смилуйся, о великий! – повалился в ноги мэру паренек.

– Воровал? – строго спросил старик.

– Мимо шел!..

– Обчистил дом у самой гавани, – пнул воришку один из воинов. – Вынес посуду и одежду, потом пытался удрать.

– Ага, – удовлетворенно кивнул Альгерис. – Пойман с поличным. Ну что тут можно сказать? Вешать, я думаю, и не снимать три дня, пусть все его дружки хорошенько рассмотрят.

– За что?! – парень забился в пыли. – За что?! Я никого не убил, никого не покалечил! Я женщин не трогал! За что, о великий!

– От вора все беды, – назидательно сказал мэр. – Убийца убивает, а вор оставляет умирать от голода. Насильник придет и уйдет, а вор уносит с собой жизни. Ни одно животное в джунглях не ворует потихоньку, и только такая тварь, как человек...

– А обезьяны? – напомнил внимательно слушавший Салакуни.

– Да, вор уподобляется обезьяне вонючей и грязной, и тем самым...

– А попугаи вот еще? – не унимался гигант. – У меня когда-то половину манко утащил попугай, почти из рук. А ведь их на дереве было полным полно... – воин задумчиво почесался. – А еще бурундуки. Один бурундук украл у меня такую штуку, что...

– Это сейчас не важно, – сдался Альгерис. – Главное: вор должен понести наказание.

– Но в озерной стране никогда не наказывали за воровство смертью! Пощади, о великий!

– Раньше не наказывали, вот и развелось вас по берегам, как вон попугаев! А на востоке нет воров. И на берегах Квилу ведь тоже нет воров, верно, Салакуни?

– У нас не как здесь, – развел руками гигант. – У нас ночью страшно из дома выходить, крокодилы в деревни заползают. Так что вроде бы никто не ворует. Но у Чамка-Ти все по другому. Слушай, Альгерис, может и в самом деле не стоит беднягу за шею вешать? Наша подруга, Ларимма, тоже из воров, и муж ее этим промышлял.

Все замолчали. Старик видел, что воины склонны согласиться с Салакуни: уж очень жалким выглядел воришка. Тот тоже не зевал – дополз до слоноподобных ног гиганта и обнял одну из них. Альгерис нахмурился.

– Закон един для всех!

– Дедушка, давай его отправим улицы убирать, как тех, что друг другу по глазу выбили! – попросила из-за спины выглянувшая на шум Ригас.

– Тебе еще чего здесь нужно? – нахмурился мэр. – Сегодня вора не повесим, завтра они в Локио со всей Озерной страны сбегутся.

– Так их здесь нигде не вешают! – рассмеялся Салакуни. – Вот за разбой вешают, а за ночное воровство – нет. Но мы можем просто взять с этого негодяя слово, что он никому не расскажет.

– О чем?

– О том, что ты его пощадил.

– Так весь город знает, что поймали вора! – всплеснул руками Альгерис. – Нечего рассуждать, Салакуни, я лучше знаю, как поступить. Власть – штука серьезная. Ведите его на площадь, ребята, и сделайте все как обычно.

Тут же старик пошатнулся и схватился за грудь, не услышав горестных воплей воришки. Черная Луна имела свое мнение на счет преступника, она не желала его смерти. Сквозь боль, пронзившую сердце тысячами раскаленных иголок, Альгерис в который раз подумал. Что колдовская язва, возможно, вполне разумна.

– Нет, стойте...

– Тебе опять нехорошо, дедушка?!

– Принеси немного киншасы, Ригас, все пройдет... – мэр, тяжело дыша, поднял глаза на удивленного Салакуни. – Я передумал... Может, ты и прав. Пусть идет... Нет! – старика опять шатнуло. – Давайте разберемся: он сейчас уйдет и всем расскажет, что в Локио воров больше не вешают, так?

– А я могу взять его с собой! – просиял гигант, скорый и на расправу, и на доброе дело. – Я ведь зачем пришел: попрощаться! С отрядом храмовников ухожу на болота. Вот, пусть идет со мной, а там, глядишь, и сгинет. Точно, парень? Как тебя звать?

– Гольто, – вор осторожно отпустил ногу воина, которую до этого продолжал обнимать. – А можно мне не идти на болото? Трусливый я, демонов Асулаши боюсь!

– На тебя не угодишь, Гольто, – поморщился Салакуни. – Что у вас тут за имена, а? Вот меня зовут Мохаммед Н'мбоно Салакуни, а моего старого лэпхо – Сэмюэль Н'гуни Чиптомака. У вас же тут: Гольто, Викто, Варнеча, Альгерис...

– Альгерис – восточное имя, – вставил мэр. – У нас на востоке совсем другая страна, и с ворами не церемонятся... – он прислушался к ощущениям в груди. – Хорошо, будь по твоему, друг мой Салакуни, великий воин. Забирай его на болото, чтоб его анты сожрали. Только в городе пусть не появляется.

– Нет, мы сразу к храму Жибуты пойдем, там Чиптомака уже дожидается. Я ведь тайком, – воин подмигнул, – тайком убегаю. Вчера только четвертую жену завел, свадьбе еще два дня быть положено. Так я, чтобы без лишнего воя, соврал, что к тебе по делу. А оружие мое Чиптомака прямо к храму притащит.

– Он ведь постарше меня, – Альгерис выпил принесенной внучкой киншасы и облегченно вздохнул. – Куда его несет? Рассыплется по дороге. Сидел бы лучше бездельников на гуолях бренчать учил.

– Он бы и сидел, да я не разрешил. Лэпхо должны видеть подвиги, чтобы потом о них петь!

Салакуни звонко шлепнул по плечу вора и пошел, не оглядываясь, в сторону храма Жибуты, девятого бога Озерной страны. Воины городской дружины проводили преступника сожалеющими взглядами, потом не спеша потянулись обратно в город. Альгерис тайком сунул руку под одежду, потрогал грудь, с некоторых пор ставшую чужой.

– Что ты задумала, Черная Луна? Зачем тебе этот Гольто?

2

Варнеча, верховный жрец Жибуты, тихо ругался себе под нос, пухлые черные щеки тряслись от ярости. Перед ним светилось серым чудо древних: удивительное устройство, позволяющее жрецам двенадцати храмов, стоявших на берегах озера Чамка-Ти, видеть и слышать друг друга на расстоянии. Только что кончилось общее совещание, теперь требовалось выключить экран и нажать черную большую кнопку, после чего стена задвинется, спрятав сокровище от посторонних глаз. Увы, Варнеча случайно задел один из множества непонятных рычажков, и теперь экран не выключался.

– Который же я задел, сожри его Джу-Шум?! Этот? Этот?

Он щелкал рычажками, перебрасывая их в различные положения, но ничего не происходило. Между тем за послышался шум: хитрое строение позволяло жрецу слышать шаги поднимающихся по вырубленной в скале лестнице. Вот сейчас в дверь постучат... Придется пойти навстречу, ни к чему простым воинам видеть тайник.

– Салакуни! – облегченно выдохнул он, раскрыв дверь и увидев воина. – Как хорошо, иди скорее сюда! Прикрой дверь!

– Что стряслось?.. – гигант нахмурился, потому что не любил неожиданностей.

– В твоем теле был последний темный брат, С'Шуга. Ты говорил, что все помнишь о том времени. Ведь так?

Столетия назад посланцы Темного Братства пересекли великий Лантик, чтобы отыскать дорогу к озеру Чамка-Ти. Там, на дне, лежало древнее чудо: нечто огромное, способное подавать сигналы, неслышимые человеческому уху, в то же время столь мощные, что услышать их можно было на всей планете. Услышать с помощью других, куда более простых предметов, также оставшихся от древней, погибшей цивилизации. Экспедиция слуг Нечистого, как они сами себя называли, не удалась. Отыскав Озерную страну, они были уже слишком малочисленны. Пришлось пополнять Братство за счет местных жителей, превращая младенцев путем сложных ритуалов в почти бессмертных, бледнокожих людей. Но кое-чего не хватало: волшебных амулетов, которые производились в столь секретных местах, что о них ничего не знали даже высокие адепты. Новые братья не простили старшим своего уродства и начали безжалостную борьбу, в которой победили ценой своей жизни.

Двое последних, прожив не одну сотню лет, погибли совсем недавно: один от загадочной болезни, другой от руки последнего темного брата. С'Шуга, как его звали, боролся с врагами, лишенный амулета. Овладев загадочным колдовством племени мга, он умел оставаться живым даже после смерти тела, умел переселяться в чужие тела, умел поражать людей Черной Луной, жуткой язвой, пожирающей душу и превращающей любого человека в раба.

– Да, – Салакуни поежился. – Все так и было... Я и С'Шуга были почти одним целым, пока он находился в моем теле. Если бы не Ларимма и Чиптомака, которые не захотели меня просто убить... Почему ты вспомнил об этом? Я и так каждую ночь вижу страшные сны о далекой земле.

– Прости, – Варнеча схватил воина за руку и подтащил к пульту. – Я что-то задел рукавом, вот здесь, а теперь экран не гаснет и стена не закрывается. Наши последние белые братья были не очень-то разговорчивы, да и мы не любили с ними говорить. Они называли всех чернокожих червями...

– Я знаю, – Салакуни навис над пультом, морща лоб. – Да, сейчас разберусь. С'Шуга знал об этом колдовстве все, он читал древние книги. Его память осталась со мной, но она как бы... Как бы отдельно от моей. Вот, этот, этот и этот рычажки надо поправить, – воин бесстрашно тыкал толстым пальцем. Возле указанных рычажков загорелись крохотные огоньки. – Теперь все будет нормально. Но связь с четвертым пунктом нарушена, работают дублирующие модули, через другие храмы. А еще где-то утечка питания, видишь, вот тут мигает красным?

– Огонек мигает, сколько я его помню, – жрец с завистью покосился на грубое, толстогубое и толстоносое лицо воина. – Да, ты мог бы во всем этом разобраться, может быть, даже что-нибудь починить... Жаль, что для тебя есть другие дела.

– Это точно! – Салакуни не любил утруждать мозги и радостно улыбнулся. – Воины готовы? Сколько пойдет со мной?

– Семеро, – Варнеча нажал копку, укрывающую пульт за каменными плитами и виновато развел руками. – С тех пор, как мы вошли в города, каждый храм нуждается в воинах. А наращивать их число до бесконечности мы не можем, ведь налоги остались прежними.

– Надо увеличить налоги! – тут же нашелся гигант.

– Пока нельзя. Не забудь, что мы боремся с дикими суевериями, всеми этими богами джунглей и пустынь. Люди должны привыкнуть к двенадцати озерным богам, а уж потом боги станут суровы.

– Не путай меня, – попросил Салакуни. – Ты сам говорил, что никаких двенадцати богов на самом деле не существует. Как же они тогда могут нас защитить от Джу-Шума и Асулаши?.. Нет, нет, не говори ничего! У меня голова начнет болеть! Семеро... Да нас трое, всего десять. А что, неплохой отряд.

– Кого ты берешь с собой? – насторожился Варнеча.

– Старика-лэпхо, Чиптомаку, кто-то ведь должен смотреть на наши подвиги со стороны? А еще тут приблудился к нам один воришка, Гольто, худой такой, жалкий. Его Альгерис хотел повесить, да я упросил оставить живым.

– Воришка?.. – Жрец покачал головой. – Салакуни, я уважаю твою смелость, силу и... И ум. Но хотя бы приглядывай за ним, хорошо?

Воин только улыбнулся и открыл дверь. Ну зачем ему, Салакуни, бояться вора? Да шею свернуть этому задохлику можно двумя пальцами, а украсть у воина нечего, потому что копье он даже во сне держит в руках. Варнеча отправился проводить выступающий отряд. Все уже толкались у вход, семь воинов-храмовников, в одинаковых черных туниках, подпоясанные веревками, на которых висели фляги и мешочки с лепешками, старик Чиптомака, по обыкновению что-то наигрывающий на четырех струнах гуоля, и Гольто. Вор-неудачник чувствовал себя неуютно, катал пальцами ног мелкие камушки и изподлобья косился на близкие джунгли.

"Сбежит," – облегченно подумал Варнеча. – "Обязательно сбежит. Вот и хорошо."

– Помни, что вы идете только за амулетом, – сказал жрец вслух. – Не старайся совершить все подвиги за один раз. Если вещь найти не получится, просто возвращайтесь, в Озерной стране много дел.

– Найдем, – пробасил Салакуни, принимая от лэпхо длинное толстое копье с железным наконечником. – Все, пошли мы.

Варнеча только махнул рукой. Когда на северной окраине огромного болота, отделяющего Озерную страну от великой реки Квилу, из тела Салакуни изгнали и окончательно погубили С'Шугу, куда-то подевался амулет темного брата. Это был последний из даров Нечистого, привезенных Братством из-за Лантика. Совет верховных жрецов решил, что надо обязательно постараться вернуть полезную вещицу.

Отряд, шагая гуськом, втянулся в джунгли. Сразу стало сыро, шелест травы, которую колыхали летящие с озера свежие ветры, сменился криками обезьян и попугаев. Храмовники, всю жизнь проведя на берегах спокойного, заколдованного двенадцатью богами Чамка-Ти, чувствовали себя под сенью деревьев неуютно. Зато Чиптомака, с утра мрачный, наконец немного повеселел и догнал гиганта, быстро перебирая тощими, жилистыми ногами. Старик единственный предпочел отправиться в путь не в длинной тунике, по моде Озерной страны, а в набедренной повязке.

– И-эмма! – привлек он внимание Салакуни, ударив по струнам. – Когда я уходил, невеста уже начала беспокоиться. У женщины чуткое сердце, и-эмма, его обмануть труднее, чем саму женщину! Зачем тебе было убегать с собственной свадьбы?

– Надоело тут торчать, – охотно объяснил воин единственному земляку. – Города, дороги, храмы... Хочется немного отвлечься. Да еще Варнеча хотел назначить меня верховным жрецом в храм шестого бога, старый умер. Ты же знаешь, я этого не люблю.

– Все бы ничего, оставь ты меня в покое... – проворчал Чиптомака. – Столько возни с этими учениками. Бестолковый народ в Озерной стране, не могут ни складно петь, ни внимательно слушать. И-эмма, лучше бы я бродил вдоль Квилу, как прежде!

– Там тебя хуже кормили, – напомнил воин. – А здесь хоть и не слушают, а все же уважают, даже дом для тебя Альгерис выделил, ученики нашлись.

– Много учеников, да все они беспутные бродяги, ни слуха ни голоса, и-эмма, им бы пожрать да поспать, да вот еще Ларимма...

– Да! – резко вскинул копье гигант. – Совсем забыл! Женщина просила защитить ее. Ты стал часто бить Ларимму, старик!

– Она блудит с моим учениками! Как же ее за это не бить? – Чиптомака даже зарычал от возмущения. – Воровка, которую я спас в джунглях после того, как ее прогнали с этих берегов, та, из-за кого все наши неприятности, и-эмма, из-за кого ты и я чуть не погибли тысячу раз, платит мне черной неблагодарностью! Негодная женщина должна быть битой. Вот я еще зубы ей повышибаю, тогда посмотрим, кто на нее позарится.

– Будь добрее, – Салакуни на ходу обнял лэпхо и прижал его голову к животу. – Все к лучшему! Я совершал подвиги, ты складывал песни, и оба мы остались живы и здоровы, поселились в богатой земле. Без Лариммы этого бы тоже не было.

Чиптомака ничего не ответил, потому что не мог разговаривать, прижатый лицом к мускулистому телу гиганта. Когда спустя некоторое время Салакуни решил, что достаточно вразумил лэпхо и отпустил его, тот от удушья уже начал сереть. Незаметно, но со злобой сплюнув, старик поотстал и обратил наконец внимание на Гольто.

– Я слышал, ты вор?

– Да, – блеснул зубами паренек. – Я – самый ловкий вор в Шерешене!

– В Шерешене? – старик вспомнил этот городок на другом берегу огромного озера. – Я бывал там. И что же, ты вор ловчее, чем Амуча, покойный муж Лариммы?

– Это которые ограбили храм Поленша? – улыбка исчезла с лица Гольто. – Я слышал, Ларимма живет где-то в Локио, но сам пришел сюда только вчера и сразу попался. Нет, Амуча, конечно, был ловчее меня. И еще, наверное, Викшу, слышал о таком? Говорят, они с Крушусом убили друг друга в джунглях.

– Слышал, – важно покивал лэпхо, перебирая струны. – И-эмма, это было, когда Черная Луна взошла на груди Салакуни, когда нес он амулет страшному Очи-Лошу... Но это длинная песня, а я хотел поговорить о тебе, случайно не повешенный. Ты и теперь будешь смотреть, где бы чего украсть?

– Я у своих не краду, клянусь Асулаши!.. – начал было вор, но старик тут же ударил его по губам.

– Мы в джунглях, далеко от воды!

– Клянусь Джу-Шумом, я не краду у своих, – тут же поправился Гольто. – А это у тебя Джу-Шум на груди нарисован, да? Здорово. Как бы мне такой же рисунок сделать?

– Это больно, и-эмма, – надул щеки Чиптомака. – Ты не стерпишь.

– Серьги у тебя блестят, как золотые, – продолжил его собеседник. – По две в ушах, одна в носу... На них можно купить много мяса. Нет ли у тебя что-нибудь покушать, добрый человек? Я как вышел из Шерешена, точнее выбежал, когда за мной гнались Хранители Порядка, так только вода в рот попадала.

– Вот будет привал, я срежу себе хорошую палку – тогда узнаешь, какой я добрый, – хмыкнул Чиптомака, немного польщенный. – Эти серьги когда-то висели на той же цепочке, что и волшебный амулет, за которым мы идем. Я только немного подогнул колечки... Эх, было их больше, и-эмма, да старику все приходится покупать, даже женщин для утешения, когда негодная Ларимма, убегает с его нерадивыми учениками. И-эмма, да берегах великой Квилу для странствующего лэпхо везде готовы и кров и стол и постель. И-эмма...

– Так не ли чего покушать? – повторил вор. Он видел, что на старике одна набедренная повязка, но к храмовникам обратиться побаивался.

– Нас покормит Салакуни, он великий охотник. И-эмма! – хрипло взревел Чиптомака, взяв могучий, глубокий аккорд. – О, Салакуни, мяса добытчик, и-эмма! Убивает он спира и леопарда, стукнув лбами зверей, и-эмма! Анту болотную он задушил руками, стаи птиц остроклювых прогнал, и-эмма, яйцами их накормил же друзей! Сыты были они, через болота шагая!

– Что ты так орешь? – не понял Гольто. – А эта штука у тебя, она дорого стоит? Звенит громко.

– Гуоль из поющего дерева шапа стоит больше, чем десять таких, как ты, – грозно начал прерванный Чиптомака, но тут же поправился: – Нет, сотня таких, как ты. И продать ты его никому не сможешь, воровская морда, потому что в Озерной стране люди глухи к музыке. И-эмма! С кем я говорю, зачем?..

Воины-храмовники помалкивали. Многолетняя служба приучила их к сдержанности, особенно в присутствии посторонних. Салакуни грозные копейщики еще могли воспринимать как кого-то равного себе, все же жрец Варнеча не раз приглашал гиганта к себе, но его спутников – никогда. Озерная страна оставалась за спинами, постепенно теряясь в джунглях, которые омывали Чамка-Ти со всех сторон, словно голубой остров в зеленом океане.

Салакуни, погруженный в свои мысли, и не помышлял о привале. Старый Чиптомака, изнежившийся в городе, быстро соскучился по отдыху, проголодался, но не мог пожаловаться раньше негодного Гольто. Воришка же, как на зло, шагал весело, во все стороны крутил головой и даже насвистывал что-то бессмысленное.

– Перестань, – потребовал Чиптомака. – Ты ничего не смыслишь в музыке!

– Разве это музыка?.. – удивился вор. – Я так, просто.

Он послушно перестал свистеть, и Чиптомаке стало совсем грустно. Для него, выросшего на берегах Квилу, ничего любопытного вокруг не происходило. Некоторое время отряд преследовало племя обезьян, но вонючие крикливые твари быстро отстали, не найдя, чем позабавиться. Несколько раз попадались одинокие терки, эти мелкие грызуны относились к особо ненавидящим человека обитателям джунглей, но опасны только в стае. Змеи, издалека чувствуя тяжелую поступь Салакуни, успевали отползти. Так прошел почти весь день.

– Это следы спира, и-эмма... – пошатывающийся от усталости Чиптомака ткнул пальцем в непонятную ямку на земле. – Ты, Гольто, небось прожил жизнь у озера, и даже живого спира не встречал, и-эмма?

– "И-эмма" – это у тебя поговорка такая? – вор жил в далеком Шерешене и не слышал изводящих весь Локио песен старика. – Конечно, я не видел спира. Да разве после встречи с ним живые остаются!

– Некоторые остаются, – старый лэпхо опять забренчал на гуоле: – А случилось это на дороге на далекой, на дороге от седьмого храма Поленша к болоту, на тропе с тех пор навеки окаянной, там где кровь смешалась с грязью и мокротой...

– Перестань, – взмолился Гольто. – Можешь просто рассказать что-нибудь интересное? А то я и понять-то ничего не могу. Правда, что у спира глаза как моя голова?

– Как две! – Чиптомака старался выровнять дыхание, чтобы вдоволь отругать негодного мальчишку, но вдруг со всего маху налетел на остановившегося Салакуни. – Что за?!..

Один из воинов-храмовников схватил Чиптомаку и зажал ему рот. Но старик и сам понял в чем причина остановки, выпучил глаза в немом ужасе. Прямо перед отрядом, переходящим сейчас маленькую полянку, стояла исполинская фигура. Сказочный обитатель джунглей опирался на длинные руки и, немного хмурясь, разглядывал верхушки деревьев. Потом перевел маленькие, злобные глазки на людей.

– А клыки-то... – ахнул Гольто.

– Заткнись, – прошептал один из воинов и сдавил ему руку.

Тяжело вздохнув, лесной человек стремительным движением качнулся на руках, поджав толстые, короткие лохматые ноги, и двинулся навстречу гостям. Салакуни пригнулся и выставил вперед копье, рядом встали два храмовника, еще трое, торопясь, образовали второй ряд обороны. Но не дойдя до врагов нескольких шагов, лесной человек вдруг подпрыгнул высоко вверх и зацепился руками за толстые ветви, жалобно заскрипевшие под его тяжестью. Мелькнуло поросшее густой шерстью тело, и сказочного существа не стало.

– Спаси нас Джу-Шум, – дрожащим голосом пробормотал Гольто.

– Перепугался! – удовлетворенно заметил Чиптомака, хотя и сам едва мог шевелить губами. – Вот то-то же!

Все смотрели наверх, но лесной человек уже скрылся в переплетении ветвей, в густой листве, и только попугаи орали там, где он проходил, да сыпалась вниз труха. Салакуни прислонил копье к стволу и рассмеялся.

– Я думал, что дальше нас Джу-Шум не пустит! Думал, сейчас нам всем конец!

– Какая огромная тварь, – не сдержал удивления тот воин, что зажимал рот старику, его звали Джокия. – Он мог убить нас одним ударом! Ты видел лесных людей прежде, Салакуни?!

– Нет, впервые мне так повезло. И конечно, я не думал, что они найдутся так близко к Озерной стране.

– Повезло?! – зашипел Чиптомака. – Нам повезло, что мы остались живы! Идемте скорее отсюда, наверное, здесь есть и другие такие же твари!

Ничего не ответив, гигант продолжил путь, наугад взяв немного левее. Всем известно, что лесные люди живут большими семьями. Прошло время, солнце уже начинало клониться к западу, и Чиптомака, чтобы заглушить урчание в животе, опять запел. Старая, неизвестно кем и когда сочиненная песня повествовала о лесных людях. Дети Джу-Шума от колдуньи Г'риллы, они ушли от отца, стесняясь своего ужасного вида. Теперь несчастные чудовища скрываются в глубине джунглей, лишь время от времени появляясь у деревень, чтобы украсть женщину-другую.