Текст книги "Уничтожитель (СИ)"

Автор книги: И. Косарев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)

Часть 3. Семейные ценности. Глава 4. Загробный мир

Не уследившая за логикой событий Стеша на миг выпала из разговора и заметила, как изменился заполнявший пространство свет. Из бодро-яркого, полуденно-белого он сделался успокаивающе рыжим. Трели вечерних птиц наполнили воздух, долетая до стола с окраин регулярного парка.

– Что случилось со светом и… со всем? – шёпотом спросила девушка у Морозова.

– Симуляция земного вечера, – ответил Демид, – потом, очевидно, придёт ночь, и станет совсем темно.

Столько раз она наблюдала подобное в симах, но реальность оказалась совсем непохожей на своë виртуальное отражение. Или Стеше просто попадались плохие симы с простыми, дешëвыми алгоритмами. Корней, между тем, спрашивал Сигизмунда:

– Могу я узнать, зачем всё это? Зачем этот ужин, этот разговор, зачем нас вообще сюда притащили?

– Конечно, – кивнул Ястребов, – дело в той заразе, которую передал Вам двоим господин Морозов. Ваши люди назвали её «пурпурный уничтожитель», изначальное её название – «Программа лояльности «Слово и дело». Около сорока лет назад несколько самых влиятельных кланов, в том числе Морозовы, Ястребовы и Салтыковы, захотели устроить большой передел собственности. Мы понимали, что открытый конфликт просто-напросто разрушит общество из-за тесный экономических взаимосвязей между кланами, и победителей в нём не будет. Поэтому мы решили дать нашим кланам конкурентное преимущество, которое в долгосрочной перспективе обеспечит нам доминирование, незаметно подтачивая силы не попавших в союз кланов. Мы решили устранить в наших кланах внутрисемейные конфликты и обеспечить максимальную лояльность каждого отдельного члена общим интересам. Для этого была разработана программа «Слово и дело». Она должна оценивать лояльность носителя через его поведение: его слова, поступки, социальные контакты, – и, если лояльность оказывалась слишком низкой, сводить носителя с ума приступом кибербезумия. Активы в таком случае наследовал более лояльный опекун. Её внедрили всем членам кланов, участвовавших в её разработке, и на протяжении трёх лет устанавливали всем новорождённым. Как раз эти три года понадобились программе для первичного сбора данных. Потом случились первые кризисы. Мой клан, Ястребовы, стал одной из жертв. Программа решила, что у всех членов клана, кроме совсем немощных стариков и совсем несмышлëнных младенцев, лояльность была слишком низкой, каждый стремился, как оказалось, подсидеть и утопить каждого, каждый завидовал и хотел забраться повыше, так что одним страшным вечером всë семейство разом сошло с ума. Кроме младенцев и стариков, как я уже говорил, но их убили обезумевшие родители или, наоборот, дети. Ну и меня, потому что я в тот момент был патриархом клана, и мне было некуда стремиться. Нас пожрал дракон, которого мы и создали.

Ястребов говорил, устремив взгляд в точку за пределами настоящего времени, в области давно прожитых дней и потраченных минут. Его спокойный голос ни разу не дрогнул, но с самого начала, теперь вдруг решила Стеша, звучал по-мертвецки глухо, словно поднимался из могилы сквозь толщу земли.

Сигизмунд продолжал рассказ, скупыми фразами выпуская наружу собственную боль, перебродившую, высохшую и обратившуюся в пыль, что теперь разлеталась над столом, парализуя людей в несуразных нарядах:

– Проблема заключалась в наследовании активов и обязательств. Кризис случился в нескольких семействах сразу, и одновременный переход прав собственности внутри и между несколькими ведущими корпорациями и инвестиционными фондами привëл бы к краху наших семейных предприятий, а возможно, и всего человечества. Поэтому совместными усилиями оставшихся в уме членов семейств было решено употребить все силы на то, чтобы сохранить трагедию в тайне. Чтобы продолжить деятельность семей, как будто ничего не случилось. Были разработаны программы, которые могли управлять текущей жизнедеятельностью людей и проводить за них простые операции. Было разработано средство, которое помогало нам, оставшимся в уме, расщеплять сознание, чтобы подключаться к управлению потерявшими разум родственниками в какие-то ключевые моменты. Так что это не куклы, уважаемый Корней Мохов. Это мои братья, сëстры, тëти и дяди, племянники и племянницы. Мне ещë повезло, с женой я развëлся, детей мы не успели родить. Не представляю, как с этим справились некоторые мои… друзья и подруги по несчастью.

– Один из таких Ваших друзей, как я понимаю, общался с нами под именем Антонины, – заметил Корней.

Голос Мохова звучал прагматично, точно укол рапирой.

– Совершенно верно, мы стали применять технологию расщепления сознания в самых разных сферах. Спустя некоторое время после катастрофы нам удалось заблокировать «Слово и Дело», выключить еë функционал. Активировали мы еë потом дважды: после убийства Евграфа Салтыкова, чтобы уничтожить «Орбиту и Свободу», и на яхте, чтобы уничтожить вас, уважаемые господа. В функционал программы были внесены определëнные изменения, и теперь она запускала приступ кибербезумия, только если находила рядом ещë трëх носителей с таким же уровнем лояльности.

– Ну понятно, – заметил Демид, – таракан должен принести отраву в колонию и заразить всех вокруг, прежде чем помрëт сам.

– Верно. Кроме того, это была перестраховка от убийства случайного мизантропа. Вы, уважаемый Морозов, кстати, дважды избежали кибербезумия, что говорит, возможно, о каких-то Ваших невероятных качествах, или же о простом везении.

– Везëт как утопленнику, – буркнул Демид, – в таком случае говорят.

– Вы теперь можете понять, насколько опасная вещь находится на ваших сетевиках, уважаемые господа, – заключил Сигизмунд, – и что я не могу вас выпустить в мир. Относитесь к этому, как к своеобразному карантину. Пожизненному.

Ястребов тяжело вздохнул:

– Господа, однако, я устал. Можете себе представить, управлять таким количеством народу. Да и дела ещë есть важные. Так что прошу извинить, но вынужден вас покинуть. Вы можете остаться и продолжить трапезу, или на аэрокаре улететь, куда заблагорассудится.

Все Ястребовы одновременно поднялись со своих мест, развернулись и зашагали в особняк. Одинаковость их действий настолько противоречила внешнему разнообразию, что навевала чувство суеверной жути.

– Я не хочу здесь оставаться, – пробормотала Стеша.

Демид и Корней не стали спорить.

Разглядывая лес на обратном пути с борта аэрокара, Стеша думала о зелëном массиве, как об огромном некрополе. Здесь уже клубившаяся под еловыми лапами тьма представлялась душами обитателей «Ястребиного Замка», покинувшими тела вследствие гибели или сумасшествия последних, стенавшими в безмолвной боли и тоске по утраченной жизни. Встречный ветер трепал волосы девушки и выдавливал слëзы из глаз с вишнëвыми зрачками, а она думала о мертвецах, пытавшихся докричаться до неë, предупредить о чëм-то, вот только отсутствие языков, губ и голосовых связок не позволяло им выражать мысли с помощью звуков.

– Эти беседы утомили меня, – пожаловался Корней на лужайке среди трëх коттеджей.

– Здорово ты раскусил этот балаган, – восхитился Демид, – я, главное, сам догадываюсь, что-то не то происходит, что-то неестественное, но понять умом не могу.

– К сожалению, враньë на этом не кончилось, – покачал головой Корней, – Причина, по которой нас держат тут, совсем не та, что нам озвучили.

– Меня тоже это смутило, – согласился Демид.

– Что? – спросила Стеша.

– То, что я несколько лет жил с этим «Словом и делом» на Северодвинске, – пояснил Морозов, – и никто меня не трогал, никто не боялся, что я что-то нехорошее могу распространить.

– А почему мы не поймали Ястребова на вранье? – поинтересовалась девушка.

– Иногда лучше казаться глупее, чем ты есть на самом деле, – ответил Мохов.

Корней побрëл к своему крыльцу, Стешу Морозов попросил остаться, указав глазами на лавочку, белая краска перекладин которой, впитав дневной свет, теперь будто излучала его в опустившихся в сумерках. Как только дверь за Моховым закрылась, Демид прислал девушке сообщение:

– Будь осторожнее с Корнеем.

– Как так? – от удивления она спросила в полный голос.

– Тише, пожалуйста, – написал Демид в ответ, – В его коттедже происходит что-то нехорошее, потоки данных отличаются от тех, что крутятся в наших с тобой домах. Совсем другие пакеты, совсем другие сеансы связи. Совсем другие адресаты. Расшифровать я их не могу пока.

В дополнение к беззвучным воплям покойников сумерки для Стеши наполнились едва слышными шорохами шпионских плащей и шагов.

– Что будем делать? – отправила она вопрос Демиду.

– Вокруг Корнея я разместил шпионов, – сообщил Демид, – андроид взломан?

– Да.

– Что показывает?

– Они снова накрывают на стол. Как будто на то же количество персон.

– Перекинь мне трансляцию. Можем прогуляться по парку, пока смотрим. Думаю, это вызовет меньше подозрений.

– Согласна.

Стеша и Демид встали с лавочки и углубились в лес. Треть своего обзорного поля девушка закрыла трансляцией из глаз взломанного гиноида, простые импланты плохо справлялись с отрисовкой изображения, и картинка получалась схематичной: несмотря на освещение стола яркими прожекторами, закреплëнными на стене особняка, многие детали пропадали, пища на тарелках сливалась в разноцветные кучи, лица занимавших свои места людей теряли индивидуальность. Наверное, живой человек именно так и должен был воспринимать обиталище мертвецов, потому что собственное, линейно бегущее вперëд время постоянно подталкивало его и не позволяло рассмотреть замершие в неподвижной вечности сущности.

Закончив сервировку стола, гиноид, из глаз которой шла трансляция, встала у стеклянных дверей на входе в особняк.

Две трети обзора девушка оставила для леса вокруг и для ночи, уже наводнившей его своим отражением. Гигантская ось, вокруг которой вращалось жилое пространство, почти погасла, в чëрной вышине светились только тонкие нити монорельсовых линий, протянутые вдоль неë. Ни единой кабины не ползло по ним.

Лес вокруг вздыхал ночной жизнью: там ухнула сова, здесь что-то чëрное порхнуло с зашуршавшей листьями ветки, тут нечто, выдав себя неосторожным треском, замолкло, спрятавшись в темноте, какой-то шорох пробежал у самых ног.

Шëпотом, вероятно, в знак уважения к жизни вокруг, Стеша спросила Демида:

– Как думаешь, здесь есть хищники?

Морозов резко остановился и проговорил обычным голосом:

– Об этом я не подумал. О клещах тоже, кстати.

– Клещи… это что? – Стеша по-прежнему не решалась повышать голос.

– Это такие маленькие насекомые, которые пьют кровь и могут тебя серьëзно отравить или заразить чем-нибудь, – голос Морозова особенно отчëтливо звучал в окружении ватной тьмы, – Будь у меня столько денег, сколько у этих Ястребовых, уж я бы сделал настоящий лес и заселил его всем, чему полагается жить в таких местах. Так что пойдëм-ка лучше обратно…

Демид запнулся, вероятно, как и Стеша, увидел в трансляции, что к столу, во главе которого опять расположился Сигизмунд, андроиды под руки вели кого-то, невероятно похожего на Корнея.

– Не может быть! – прошептала Стеша.

Идти мужчине было трудно, его ноги то и дело подгибались, шаркали, поднимая облачка гравийной пыли, и андроиды подхватывали его, не позволяя упасть.

– Как будто Корней, – не веря собственным глазам, сказал Демид.

Мохова усадили рядом с главным Ястребовым на тот же стул, что Корней занимал утром, один из андроидов встал за спинкой, чтобы, придерживая Мохова за плечи, помогать тому сидеть прямо.

Между Корнеем и Сигизмундом началась беседа, слова которой были почти не слышны из-за большого расстояния между столом и местом, где гиноид ожидала очередной команды. Туда долетали лишь отдельные, наиболее громкие выкрики собеседников.

«Какое эти люди имеют отношения к прошлым заслугам семьи Ястребовых?! Они даже не знают, где у них правая нога, где левая», – вопрошал Корней, стуча кулаком по столу.

«Хамам нельзя доверить и простейшего механизма, через неделю они сведут все станции с орбит!» – кричал Сигизмунд.

«Справедливый порядок основан на служении интересам общества!» – провозглашал Мохов.

«Ваша справедливость меняется по сто раз на дню! – кричали ему из-за стола – А Вы просто таракан, неспособный осознать масштаб…»

«Всё ваше движение состоит в потреблении всё более извращённых удовольствий!» – возмущался революционер.

«Вся ваша революция хочет только отнять и поделить!» – отвечали ему.

Стеша и Демид наблюдали, не шевелясь, забыв про лес вокруг, опасаясь пропустить что-то важное из-за случайного шороха или неверного дыхания.

Наконец, в противоположном конце стола поднялся один из Ястребовых, высокий полный мужчина, и громовым голосом заявил:

«Вы, господин Мохов, – программная ошибка!»

Остальные закивали, завопили на тысячи непослушных от долгого молчания голосов:

«Ошибка, ошибка! Программа-учитель просто заглючила! Но я поправлю, я так поправлю, что от ваших партий и следа не останется!»

Корней резко встал, сбросив с себя руки андроида, и гаркнул Сигизмунду на самое ухо, перекрыв остальной шум:

– Вы же ими всеми управляете!

Гомон сразу стих, и Мохов принялся что-то объяснять Ястребову, время от времени обводя стол широким жестом. Сигизмунд кивал, Стеше почудилось, с удовлетворённым видом. Когда Корней закончил и снова сел, хозяин «Ястребиного замка» поклонился собеседнику, снял цилиндр и щёлкнул пальцами.

Красный фонтанчик брызнул из левого виска Корнея, и тот медленно повалился на землю рядом со стулом, к ногам Сигизмунда. Девушка, не осознав до конца, как это произошло, поняла – Корней умер.

Стеша закрыла рот рукой, чтобы удержать моментально родившийся вопль, вторую железной хваткой сжал Демид, наговаривая девушке в уши:

– Тише, не выдавай себя, тише, ему уже не помочь.

Животный ужас, как в космосе во время драки с роботом, затопил душу девушки, хотелось дать ему выход в крике или каком-то резком движении, но рука Демида, до боли стиснув запястье Стеши, будто обездвижила её.

Он развернул девушку к себе и уткнул лицом в плечо. Стеша зарыдала. Рыдания продолжались долго, пока истощённый эмоциями организм не запросил передышки, оставив океан скорби в душе. В наступившей безэмоциональной тишине, отчëтливо услышав собственные мысли, Стеша отстранилась от Демида, посмотрела на него совершенно ясным, пусть и из-под пелены слëз, взглядом, и спокойным голосом предложила:

– Давай выбираться отсюда, как только найдëм списки.

«Согласен – прилетел ей письменный ответ, – надо только разместить «червей», чтобы товарищи смогли удалëнно подключиться и продолжить работу».

Стеша кивнула.

На обратном пути к коттеджам лес вовсе перестал интересовать девушку, видение Корнея и кровяных брызг, вылетающих у него из левого виска, опять вернулось и застлало взор. Интерфейс программ-шпионов проглядывал сквозь него смутно, работа шла тяжело.

«Как его убили?» – спросила Стеша Демида через мессенджер.

«Вероятно, одна из искусственных мух, что летают вокруг и шпионят за нами, пробила ему череп, – ответил Морозов, – или у Ястребова есть специальные дроны-убийцы для такого дела. Скорее второе, у них должна быть особая конструкция, раз они могут пробить черепную коробку насквозь».

«Такие же дроны-убийцы могут летать и вокруг нас?»

«Сейчас за нами наблюдают четыре мухи-шпиона. Они не опасны».

«Тогда нам лучше разделить работу. Я продолжу ломать его системы через андроидов, а ты контролируй обстановку вокруг».

«Согласен».

Девушка решила действовать через сервильных андроидов, раз одного она уже взломала, и получила доступ к программному модулю трансляции приказов. Через него Стеша принялась заражать остальных синтетических слуг. Процесс был рутинным: выбираешь один или несколько сетевых адресов в реестре и высылаешь на него простенький приказ вроде самодиагностики с прицеплëнным «червëм». Однообразная последовательность действий не перетягивала на себя достаточно концетрации, чтобы не думать о Корнее, чтобы не вспоминать Володю, и чтобы не бояться за Демида. Страх за Морозова вошëл в душу девушки неожиданно и сразу вцепился в окружавшие его чувства и мысли мëртвой хваткой. Девушка почти на физическом уровне ощутила, как важно для неë было благополучное убытие Демида из «Ястребиного Замка». «Я не Корней, – поняла она про себя, – я не могу оправдывать гибель близких высшей необходимостью. Демид должен выжить. Вопреки всему».

Занятая подобными мыслями, Стеша не заметила, как лес раздался в стороны, уступив место поляне с тремя коттеджами. Не сразу среагировала она и на резкую остановку шедшего по левую руку Демида, и сделала ещë четыре шага, прежде чем встала сама и обернулась в сторону спутника.

Морозов без лишних слов кивнул на лавочки в центре поляны. Погасив интерфейс программ-шпионов, Стеша медленно повернула голову в указанном направлении.

Безумно мягкая, даже без деликатных лесных шорохов тишина висела над землëй в окружении мрачных деревьев. На фоне их чëрных рядов лавочки светились выморочной, отравленной ночью белизной. Стеше понадобилось секунд десять, чтобы в продолговатом пятне мрака, разрезавшем надвое светлое тело одной из них, опознать человеческий силуэт. Налитый тьмой, он таил в себе угрозу, к которой не тянуло приближаться.

Стеше вдруг захотелось, уповая на спасительницу-ночь, прокрасться мимо недоброго пятна к своему коттеджу, где, как уверял Елисей, защитный газ усыпит любого чужака, и она даже собралась написать об этом Морозову, но силуэт пришëл в движение, вытянулся в длину и принялся медленно расти в размере, точно загробная тень, привлечëнная живым дыханием. Спустя три секунды девушка разобрала звук шагов.

«К нам тоже послали андроида-убийцу?» – мелькнула у девушки мысль, когда подошедший достаточно близко объект, всë ещë надëжно скрываемый тьмой от опознания, спросил голосом Корнея:

– Чудесная у них здесь ночь, всë-таки. Я прямо представляю, как из этого места сделают санаторий с отдельными домиками, вдоль некоторых дорожек расставят фонари, чтобы там прогуливались отдыхающие постарше, а другие уголки оставят в темноте, чтобы их занимали люди помоложе.

Суеверный ужас тысячелетнего возраста заполнил сознание девушки, парализовав тело, оставив только возможность с трудом, через боль дышать. Борьба за воздух отнимала все силы, и даже способность мыслить пропала. Зато девушка почувствовала, как зашевелились, вставая дыбом, волосы на тыльной стороне шеи.

Голос Демида, пугливо-ехидный и поэтому непривычно трескучий, заколотил в барабанные перепонки:

– Давным-давно я пережил страшную трагедию, – рассказывал Демид, шагая по траве к чëрному силуэту, – стал свидетелем ужасных смертей и сам убил товарища. Это сняло у меня моральный запрет на насилие, и теперь я могу применять его там, где другие боятся. Прости меня, Корней, если что.

Договорив, Морозов без замаха ударил Корнея в нос.

Часть 3. Семейные ценности. Глава 5. Химера

Голова Мохова дёрнулась, он схватился за нос и, ошарашенный ударом, возмутился:

– Демид, ты в своём уме? До крови мне нос…

Фразу Корней не окончил, потому что отпустил нос, и нечто на разжатой ладони лишило его дара речи. Стеша и Морозов наблюдали без слов. В лесу ухнула сова.

Наконец, с трудом ворочая языком, Корней обратился к людям, протянув ладонь

– Что… что это, товарищи?

– Технический раствор, – отчеканил Демид, – Сейчас в темноте не очень видно, но у андроидов он голубоватого цвета и заменяет кровь.

Мохов пошатнулся, готовый упасть, Стеша кинулась к нему и помогла устоять на ногах.

– Демид, – прошипела девушка, – не стой столбом, он обалдеть какой тяжёлый.

– Ещё бы, – бесстрастно отвечал Морозов, – это же андроид.

Вдвоём Стеша и Корней с трудом доковыляли до ближайшей лавочки, куда Мохов опустился.

– Этого не может быть, – застонал он, – этого просто не может быть, это какая-то симуляция. Меня взломали и засунули в виртуальный кошмар, чтобы свести с ума. Точно, они думают, вернее, думает Ястребов, потому что, кроме него, тут больше никто не живёт, что, расшатав мою психику, меня будет проще завербовать. Так, теперь надо понять, как выбраться из этой симуляции или хотя бы нивелировать её влияние. В конце концов, если я знаю, что всё это нереально, вероятность травмирования моей психики сильно уменьшается.

«Что будем с ним делать?» – отправила сообщение Стеша Морозову.

«Взломаем и выключим, – последовало предложение, – или просто я сверну ему шею».

«Всë бы тебе шеи ломать. Во-первых, андроиды, которых ломала я, подключены к сервисной системе особняка, и из неë путь до нужных нам данных очень долгий. Этим андроидом явно управляет другая система. Я считаю, мы можем и должны получить доступ к ней. А для этого нам нужно, чтобы он функционировал».

«Ты не знаешь, что может быть спрятано в нëм. Возможно, это какой-то хитрый капкан».

«Не думаю. Чтобы избавиться от нас, есть способы проще. Как с Корнеем».

«Ладно, ломай. Я продолжу контролировать обстановку».

Стеша и Демид уселись на лавочку по обе стороны от размышлявшего вслух андроида. Девушка, некоторое время повозившись с защитой синтетического Мохова, принялась лазить по внутренностям его виртуального сознания. Морозов искал поблизости роботов-шпионов и перехватывал управление ими у центральной системы.

Некоторое время в материальном мире ничего не происходило, только виртуальные таблицы сменяли одна другую перед глазами Стеши. Пробившись сквозь защиту Мохова-андроида, девушка получила доступ к информации, что хранила человекоподобная машина. Сперва Стеша думала, Ястребов подослал к ним очередного шпиона, болванчика на телеуправлении, но беглое изучение воспоминаний синтетического гуманоида заставило её кардинально изменить свою точку зрения.

Внезапно Корней встал, проговорил: “Интересно, а насколько подробная симуляция меня окружает?” и принялся бить кулаком по планкам лавочки. Стеша от неожиданности вскочила на ноги, Демид медленно поднялся. После нескольких ударов одна из белых перекладин с треском сломалась, андроид, удовлетворённо хмыкнув, принялся изучать собственную кисть, на которой разорванная синтетическая кожа обнажила шарниры и приводы управления пальцами.

– Поразительное качество, – изумился он, – На орбите такая подробная симуляция доступна за очень большие деньги.

«Здорово притворяется, – ответил Демид, – Или Сигизмунд просто забавляется с нами, валяет дурака».

«Ни то, ни другое, – ответила Стеша, – Сейчас он работает в автономном режиме, не обмениваясь информацией с центром. И я проверила его память: они переписали ему воспоминания Корнея. ВСЕ».

«Погоди, ты хочешь сказать, что он, в самом деле, считает себя Корнеем Моховым?»

«Думаю, да».

«И как давно он с нами?»

«Тогда днём из коттеджа вышел уже андроид. И с Сигизмундом спорил андроид».

«Бред какой-то. Но зачем?»

«Пока не знаю. Но знаю, что его надо остановить, пока он ещё чего с собой не сделал. Или с нами».

«Ты сможешь его обезвредить, если что-то пойдёт не так?»

– Корней, – позвала Стеша тихо, пугаясь собственной идеи.

Андроид медленно повернул голову и посмотрел на девушку.

– Какие импланты у тебя были установлены? – спросила она.

– Разве это имеет сейчас значение? Нарисовать можно всё, что угодно.

– Нарисовать – да, а почувствовать?

– То есть?

Вдруг он бросится на неё, если поймёт?

– Импланты в ушах и зрачках могут рисовать тебе картинки и передавать звуки. Но проведи рукой по скамье, ты почувствуешь засохшую краску на деревянных рейках. Откуда это у тебя?

Мохов мотнул головой:

– Нет.

– И когда ты бил кулаком по перекладинам, ты же чувствовал боль?

Корней замотал головой энергичней:

– Нет, нет, враньё. Ты врёшь, я ничего не чувствовал. Ты врёшь, потому что ты – часть симуляции, твоя задача – свести меня с ума. Чтобы потом завербовать.

Стеша говорила как можно более мягким голосом:

– Тогда просто проведи пальцами по скамье, докажи, что я неправа.

– Кому докажи?

– Себе.

– Мне не надо ничего доказывать, я и так всё знаю.

– Чего ты боишься?

– Я ничего не боюсь.

– Но?

– Но я не вижу смысла совершать действия, итог которых я заранее знаю. Я ничего не почувствую, если проведу рукой по перекладинам скамьи, потому что у меня нет имплантов на руках и в нервных центрах, транслирующих в мозг осязательные ощущения.

Вдруг девушка вспомнила разговор в коридорах верфи, что состоялся между ней и Корнеем после смерти Володи, и спросила стальным от гнева голосом:

– Разве это Корней Мохов, которого я знала? Который спокойно рассуждал со мной о том, что хождение под смертью для революционера-подпольщика – простая рутина?

– Нет, это какой-то другой Корней Мохов говорит, прости, – ответил он мертвенно-ровным голосом.

Договорив, развернулся к лавочке, протянул к ней руку и за волосок от касания остановился, задрожал всем телом, не желая доводить движение до конца. Демид сделал шаг, чтобы подтолкнуть Корнея, но Стеша остановила Морозова взмахом руки. В ночную тишину сначала плюхнулся всхлип Корнея, затем другой, потом Мохов зарычал, качнулся в сторону белой рейки, одёрнул руку, точно обжёгшись, моментально выпрямился, с шумом втянул в себя воздух, сорвался с места, обогнул Стешу, будто стриж на бреющем полëте, бросился к коттеджу, за секунды добежал до крыльца и, не тратя времени на освещение, открыл и захлопнул за собой дверь.

Девушка, вздохнув, побрела за ним. Оказавшись у стены дома, она постучала в окно, за которым находилась какая-то комната. Когда на дребезжащий звук стекла не последовало ответа, постучала ещë раз. Потом ещë. Потом вернулась к лавке, выломала половинку разбитой андроидом рейки, подошла к дому и принялась бить стëкла. Демид наблюдал за девушкой, не двигаясь. Как только Корней скрылся в особняке, к поляне, встревоженные незапланированным движением, устремились новые дроны-шпионы, и Морозов был слишком занят их перехватом.

В ночной тишине звон битого стекла звучал жалобно и безысходно, как мольба о помощи человека, которого никто не спасëт. Поверх этой мольбы ложился сухой голос Стеши, уверенной в своей правоте и безнаказанности:

– Корней, а Корней, какая была ручка входной двери на ощупь? Тëплой, холодной? Гладкой, шершавой? У меня она фигурная в виде крыла хищной птицы, и отдельные перья больно впиваются в ладонь, если еë сильно сжать. А у тебя какая? Наверное, такая же? Наверное, тебе тоже было больно или, хотя бы, неприятно, когда ты давил на неë со всех сил три минуты назад, пытаясь скрыться от правды?

– Оставь меня в покое! – долетело из темноты в квадратном проëме окна, – Ты – просто симуляция, которая хочет свести меня с ума! Я не поддамся!

– Не надо поддаваться, – давила Стеша, – надо просто набраться смелости и выяснить, кем ты являешься. Самому себе честно ответить на этот вопрос.

– Я знаю, к чему ты клонишь, – отвечала тьма изнутри коттеджа.

– Нет, не знаешь. Ты врëшь самому себе.

– Знаю, меня не проведëшь. Ты хочешь, чтобы я поверил, будто являюсь не Корнеем Моховым, а андроидом. Болванчиком на телеуправлении. Чтобы моя вера в себя пошатнулась, и Ястребов смог бы меня завербовать, когда проснусь.

– Это ложь, Корней, которую ты выдумываешь, потому что боишься правды.

– Нет, ложь – это то, что меня окружает последние четыре часа. Я знаю, как всë было, мы приземлились на поляне у коттеджей, я пошëл спать и до сих пор не могу проснуться. Меня усыпили каким-то газом, вероятно, и погрузили в симуляцию.

– Это же просто проверить. Ты можешь включить в доме свет, пройти в ванную комнату и открыть краны с горячей и холодной водой. Подставить руку под струю и во всëм убедиться.

– Нет, тебе не уговорить меня. Я не отрекусь от правды. Если я, как ты говоришь, андроид, почему ты называешь меня Корнеем? Это имя мне не принадлежит.

– Потому что я хочу, чтобы ты стал Корнеем Моховым, которого я знала. Человеком, который не боится правды, какой бы тяжëлой она не была. Человеком, который не боится собственной смерти, потому что иногда дело, ради которого он живëт, по-другому не сделать. А ты прямо сейчас отрекаешься от себя. Тебя уже сломали, разбили, я же хочу вновь собрать тебя воедино.

В доме прошаркали шаги уставшего от неаодъëмно-тяжëлой борьбы человека, щëлкнул замок входной двери. Подойдя к крыльцу, Стеша разглядела силуэт андроида, сутулый, придавленный знанием, которого он не просил.

– Я всë чувствую, – прохрипел он.

Не оглядываясь на девушку, он проковылял на поляну, по-прежнему шаркая ногами, и рухнул на лавку. Вытянул ноги, запрокинул голову.

Стеша последовала за ним, она и Демид опустились рядом, опять по обе стороны от андроида.

– Чувствую, – сипел он, – я всё чувствую: и лавку, и полётный комбинезон, и даже когда тру пальцами друг о друга… Что же… Что же это такое?… Что это значит?… Что… Что я… что я…

Не в силах произнести страшную для себя правду, он бросился взглядом сперва к Демиду, потом к Стеше. И тот, и другая молча кивнули, так же оказавшись не в состоянии сказать простое слово «андроид».

– Понятно… понятно… ясно… А что произошло с настоящим мной… то есть, с Корнеем Моховым, правильнее будет так говорить?

И опять вопрошающие взгляды.

– То же, что и с Володей в «Астрале», – тяжело проговорил Демид.

– Опять какой-то эксперимент? – поинтересовался андроид.

– Вероятно, – пожала плечами Стеша, – но мы пока не знаем, какой. Через тебя я залезла на управляющий сервер, но документы пока не начала изучать.

– Ты меня взломала?

– После того, как Демид разбил тебе нос. Мы сразу всё поняли.

– Ну да, вам проще было это принять. А я ещё цеплялся за что-то, пытался сохранить рассудок. Обманывал себя.

– Нормальная реакция, – подбодрил андроида Демид, – я бы, наверное, вёл себя так же.

Корней замолчал. Стеша, не решаясь нарушить хрупкое равновесие, воцарившееся в сознании андроида, молча ждала его следующей реплики.

– То есть, ты могла сама вывести меня из дома? – уточнил Мохов.

– Могла.

– Тогда зачем тратила время на уговоры? Думаешь, я могу принимать какие-то решения самостоятельно?

– Ермак в «Астрале» мог. Ты, судя по твоим дебатам с Ястребовым, тоже можешь.

Мохов набрал в лёгкие побольше воздуха, а затем с шумом выдохнул:

– Спасибо, что сказали правду, друзья. Хотя мне вы не совсем друзья, вы – друзья покойного Корнея Мохова. «Покойный». Что ж, я, то есть, он, в самом деле, знал, что рано или поздно такое случится. Вопрос теперь, что мне со всем этим делать?

– Ты можешь продолжить быть Корнеем Моховым, например, – предложила Стеша, – и обмануть смерть. Если хочешь, конечно.

Опять ухнула сова.

– А если не захочу, ты меня выключишь?

– Верно. Положим тебя на лавочке, и хозяин тебя включит.

– «Хозяин». Меткое слово ты подобрала.

– Он ко всем относится, как хозяин. И к нам с Демидом, и к живому Корнею.