Текст книги "Уничтожитель (СИ)"

Автор книги: И. Косарев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)

Сам он в костюме держался непринуждённо и привычно, как будто завернулся в полотно из прошлой жизни. Жизни, что была предназначена ему по праву рождения, но от которой он отказался по глупости.

– А почему ты не хочешь подняться на каблуки? – спросил Морозов девушку.

– Так здесь же их нет, – ответила Стеша, опустив взгляд на свои туфли.

– Дай мне одну. Давай-давай.

Сев на лавку, девушка сняла левую туфлю и протянула Демиду. Тот повертел её в руках, бормоча что-то про нейроинтерфейс, и нижняя часть подошвы отщёлкнулась, а колодка изогнулась у мыса.

– В невесомости их можно убирать для удобства, – пояснил Демид, возвращая обувь девушке, – а в псевдогравитации ходить на них.

Стеша много раз видела подобную обувь в симах, но в реальной жизни распознать не смогла. Она покачала головой:

– Благодарю, но я лучше оставлю их убранными. Так удобнее убегать.

– Как хочешь. На случай, если передумаешь, у них есть нейроинтерфейс, метка стоит у пятки. Твой глазной имплант должен её распознать.

В мыслях девушка отметила, Демид был гораздо наблюдательнее, чем она считала, раз сумел отличить полноценнные импланты в её в глазах от простых цветных линз. Опять что-то важное про Морозова, и можно повертеть в сознании этот факт и так, и этак, порыться в памяти в поисках других похожих фактов, оброненных жизнью походя, между делом, будто фундук сквозь прореху в мешке. Всё отвлечёт от тайны, что девичья душа хранила глубоко внутри как будто с самого рождения, и что успела пропитать каждую клеточку стешиного естества. Факт никак не находился, тем интереснее было продолжать поиск.

На пирсе, как только карминовые гермодвери с шипением открылись, Демид отшатнулся от алого горла шлюза и пробормотал осипшим голосом, уступая Стеше дорогу в салон такси:

– Дамы вперёд.

– Что-то не так?

– Вспомнил другой свой полёт на такой штуке, – Демид криво улыбался, ему явно было нехорошо, – Память, знаешь ли, странная штука. Может сто лет держать внутри себя воспоминания, а потом внезапно достанет их, как молнию из облака, и тебе остаётся только упасть ниц и закрыть голову руками, надеясь, что в этот раз пронесёт.

– Ты не хочешь лететь?

Стеша испугалась, Морозов останется на причале, и в «Астрал» полетит она одна. В одиночку Володю ей точно было не вытащить.

– Это не важно, чего я хочу, – вздохнул Демид, – уже давно не важно.

– Почему?

– Потому что я хочу, чтобы все остались живы тогда, давным-давно. И те, кого считают героями Пахом и его друзья, и те, кого считают невинными жертвами Красевичнский и его симпатизанты.

– Демид, я ничего не поняла. Пожалуйста, давай сейчас полетим, куда условились и сделаем, что должно. Я обещаю, я потом обязательно тебя выслушаю и подскажу, как быть.

– Да, конечно. Время не ждёт. Прошу.

Галантным жестом он, всё-таки, пропустил Стешу вперёд себя.

Полёт занял семь минут, из них пять минут – отстыковка от одного причала и пристыковка к другому, на той же станции. Когда Демид поднялся из кресла, а Стеша – с дивана, и они вдвоём подошли к карминовой двери, та не зашипела, открываясь, вопреки ожиданиям, но в воздухе перед лицом Демида возникло предупреждение: «Это частный причал. Вам необходим код авторизации, чтобы получить доступ».

Морозов передал код со своего сетевика. «Пассажир номер один допущен», – ответила система. Дверь всё так же не спешила открываться. Стеша последовала примеру Демида. «Пассажир номер два допущен», – после этого сообщения гермодверь, наконец, отъехала в сторону.

На пирсе прямо перед выходом из шлюза размещалась серая стойка без корпоративной символики, за ней гостей ждал андроид со штрихкодом на лбу.

– Здравствуйте, – приветствовал он Стешу и Демида, – пожалуйста, загрузите в систему ваше командировочное задание.

Получив подтверждение полномочий гостей, андроид улыбнулся:

– Аркадий и Даная, добро пожаловать в лабораторию «Тип-Ц». Вам разрешён доступ в помещения лаборатории и на сетевые ресурсы в соответствии с вашими командировочными заданиями. Санкции за нарушение корпоративной политики безопасности указаны в подпункте «Е» ваших командировочных заданий.

Демид кивнул синтетическому привратнику и направился дальше по коридору. Стеша последовала за Морозовым.

Они оба отлично помнили, где держали Владимира, как и маршрут, проложенный и заученный ещё на верфи, поэтому шли по коридорам молча, минуя до отвращения нейтральные, серые двери. За такими дверьми могли находиться кладовка с робо-пылесосами, кабинет бухгалтера, завешанный голограммами счётных таблиц, а могло скрываться нечто столь ужасное, что для его хранения понадобилось строить на станции обособленный комплекс с мерами безопасности, как на линии сборки ядерных реакторов, и то, Стеше теперь казалось, безымянный ужас просачивался в тело станции сквозь стены, вызывая кошмары у местных обитателей вроде Мирона.

Ещё шаг, ещё и ещё, и с каждым следующим главная тайна будто поднималась со дна души Стеши на поверхность её сознания, проступали контуры, смутные черты женского счастья угадывались сквозь толщу пустой информации. Теперь ступеньки, здесь никто им не встретится, все ездят на лифтах, потому что у них нет «золотого уничтожителя». Как поймать члена нелегальной партии? Записываешь всем «золотой уничтожитель», а потом просто ловишь тех, кто пользуется лестницами вместо лифтов. Жаль, нельзя рассказать шутку Демиду, он бы оценил. Может, попробовать написать, нет, лучше не отвлекаться, не распылять внимание.

Наконец, заветный коридор, а в нём – заветная дверь. Остановившись перед ней, Демид поднял руку и выпустил из кисти дрон-муху. Стеша знала, Морозов через вентиляцию подведёт её к камере видеонаблюдения в комнате Ермака, перехватит сигнал и закольцует изображение комнаты без людей. Когда всё будет сделано, постучит в дверь, и Стеша должна будет её открыть.

Снаружи дверь была такая же серая, как и все прочие, но изнутри оказалась отделана настоящим деревом, кажется, красным. Подобная дверная панель стоила, наверное, дороже всей Стешиной жизни.

За дверью располагались роскошные аппартаменты: просторная гостиная с комфортной мебелью, современными картинами на стенах, растениями в кадках и имитацией света заходящего солнца, тёплого, но уставшего после трудового дня, сквозь жалюзи на фальшивых окнах. В глубоком кресле у журнального столика Стеша заметила какой-то силуэт, слишком непохожий на Володин, Володин силуэт она бы узнала из тысячи. Морозов и девушка ступили в комнату.

– Ермак? – спросил Демид, как только Стеша закрыла за ними дверь.

Человек поднялся из кресла и оказался невысоким пожилым мужчиной, щуплым, сильно сутулым или едва горбатым, с растрёпанной щёткой наполовину чёрных, наполовину седых усов под носом и короткими волосами, аккуратно зачёсанными на пробор. И штрих-кодом на лбу. Андроид в корпоративной собственности.

– Это я, друзья.

Лицо андроида исказила гримаса отчаяния, в уголках глаз заблестели слёзы. Стеша впервые наблюдала такую правдоподобную передачу человеческих эмоций, техника, очевидно, была запредельно дорогой.

– Что с Вами? – удивился Демид и шагнул к андроиду.

Он, Морозов, был мужчиной, а мужчины познают мир через действия. Поэтому, например, мужчине нужно увидеть в лесу следы медведя, чтобы узнать, что зверь находился рядом, а ещё лучше, если косолапый выскочит из кустов и зарычит у мужчины прямо над ухом. Женщине же иногда достаточно просто проснуться утром, чтобы точно знать – в лесу есть медведь.

Поэтому, в отличие от Морозова, Стеша всё сразу поняла, угадала бабьим чутьём, и дальше просто ждала, пока Морозов придёт к такому же выводу.

– Ничего-ничего, я в порядке, – махнул рукой андроид.

– Даная, похоже, мы ошиблись комнатой, – Демид попытался спрятаться от правды за легенду.

Но от правды было не спрятаться.

– Вы не ошиблись, – сказал андроид неожиданно твёрдым голосом, – Я и есть Ермак Антонов, Вы именно меня ищете.

И добавил гораздо тише, как будто выпускал на волю душу, по ошибке попавшую в синтетическую оболочку:

– Вы ищете Володю.

– В смысле? – удивился Демид.

Ну вот, он нашёл медвежьи следы.

– Сядьте, я объясню, – андроид указал на диван.

– Это надолго? – насторожился Морозов.

– Какая разница, – сказал Стеша и прошла к дивану.

– У нас есть пятнадцать минут, – напомнил Демид.

– Этого хватит, – успокоил Морозова андроид.

Прежде чем опуститься на диван, Демид достал из рук два дрона: белого и чёрного, – поставил их на пол и направил караулить дверь. Андроид занял кресло напротив дивана и заговорил скрипучим голосом. Слова давались тяжело, выходили с болью, речь часто прерывалась, будто машине не хватало воздуха.

– В общем, так. Здесь, в лаборатории «Тип-Ц», проводят эксперименты по перенесению человеческого сознания в андроида… Делают цифровую копию с человеческого сознания, здесь это называется «психослепком», со всеми вредными привычками и тараканами в голове носителя, и записывают в андроида вроде меня.

– Зачем? – спросил Морозов.

– Проблема колонизации Марса, Аркадий, ты о ней знаешь, твоё движение начиналось с неё… Промышленное освоение планеты требует присутствия на орбите кого-то, способного проводить сделки с активами. Покупать и продавать их за токены. Сейчас только люди с зелёным рейтингом могут проводить операции с токенами, как достаточно квалифицированные и этичные, для контроля за их рейтингом нужна база. Единую базу для Земли и Марса сделать нельзя, слишком долго идёт сигнал. Как вариант решения, придумали вот что – сделать копию человека с зелёным рейтингом, отправить её на околомарсианскую орбиту и потом сеансами связи проводить синхронизацию и обновление установок.

– А ты здесь причём?

– Технология-то новая. Её надо обкатать. Никто не знает, как человеческая психика адаптируется к носителю-андроиду. Вот здесь её и проверяют. В основном, берут в аренду заключённых с Биржи мощностей, будят их, делают психослепки, наблюдают. Но есть проблема – по окончании тестов подопытных нужно вернуть на Биржу в том же состоянии, в котором получили. Иначе плати Бирже компенсацию. Бойцы Ad Astra в этом плане удобнее, за нас компенсации никто не потребует.

– И что же… – Демид облизнул губы, прежде чем докончить вопрос, – что же они с тобой сделали, Ермак?

Сейчас он увидит медведя.

– Они убили меня. И показали мне мою смерть. Чтобы посмотреть, как психослепок в андроиде поведёт себя после гибели оригинального носителя.

Вот и всё. Большая тайна Стеши оказалась никому не нужна. Выбрось и забудь.

Демид резко наклонил голову вниз, кажется, коснувшись подбородком груди, будто шея внезапно перестала держать череп.

– Я хотел покончить с собой, – сообщил андроид, – но мне не хватило смелости. Если бы я знал, что ты придёшь за мной, Стеша, я бы сделал это.

Девушка, в отличие от Морозова, запрокинула голову вверх. Почему слёзы появились только сейчас, если она всё поняла, едва увидев андроида? Почему теперь что-то сдавливало её горло, не позволяя ответить?

– Я любил… тебя, – проговорил Ермак, – прости, что причиняю тебе боль, но пусть это будет последним желанием Володи.

– Всё в порядке, – слёзы оказалось невозможно сдержать, и они потекли двумя струйками по лицу, очерчивая контур неизбывной печали, – я слишком поздно это поняла.

– Потому что ты привыкла слушать нейросети, а надо было слушать людей, – улыбнулся Ермак виновато, как будто это был его промах.

Демид встрепенулся, будто получив откровение:

– Нас раскрыли. Замки заблокированы. Будут усыплять.

– Откуда ты знаешь? – спросила Стеша.

– «Муха» перехватила сигнал дверным замкам.

– Сможешь их открыть?

– Конечно.

Стеша посмотрела на андроида. Маленький подбородок, разрисованный морщинами, вместо широкого и гладкого. Маленькие, мутные серые глаза старика вместо больших и карих, выстланных нежностью, как драгоценная шкатулка – бархатом. Но за этой личиной остался Володя, которого она никогда не назовёт Вовкой. Потому что не успела.

– Ты пойдёшь с нами, – сообщила она Ермаку не допускающим обсуждения тоном.

Тот кивнул.

– Готово, – сообщил Демид, – Ещё я запустил вентиляцию.

Очень вовремя, голова разболелась и сделалась тяжёлой, видимо, усыпляющий газ начинал действовать.

– Уходим, – заключила Стеша и поднялась с дивана.

Демид открыл дверь и направил в коридор дроны. Потом бросил на пол оставшись двух и обратился к Стеше:

– Ты включайся в белых, а я буду управлять чёрными. Пойдём так: два впереди, два сзади. Впереди сначала мой, потом твой. Сзади так же. Твои всегда ближе.

Девушка кивнула.

Картинки с двух дронов мешали ориентироваться, следить за направлением и держать равновесие. Приходилось думать не только за свои две ноги, но и за восемь дополнительных. Голова закружилась, к горлу подкатила тошнота. Стеша пошатнулась и опёрлась о стену. Увидев её трудности, Ермак подхватил её под руку, позволил опереться на себя и повёл вслед за Демидом, как водил в салоне челнока. Только это был не Ермак, и даже не Володя, и никогда не будет Володя. От прикосновения андроида каждую клеточку стешиного тела, ещё двадцать минут назад переполненного готовой расцвести любовью, пронзила дикая, резкая боль. Потом, всё потом, потом она сядет в уголочке и тихонечко перестанет дышать, сейчас надо было помочь людям. И андроидам.

Как раз подошли к лестнице, когда девушка выпрямилась и сказала Ермаку:

– Благодарю, дальше я сама.

В дальнем конце коридора появился человек, облачённный в кобальтовый экзоскелет, будто в рыцарский доспех. Увидев беглецов, он остановился, вытянул руку, оболочка вокруг локтя раскрылась лепестками металлического цветка и выпустила чёрный рой устремившихся к троице дронов.

– За мной! – заорал Демид и толкнул плечом дверь на лестницу.

Стеша и андроид нырнули в проём, Морозов захлопнул за ними дверь. Через секунду в неё застучали выпущенные стражем дроны. Беглецы устремились по лестнице вверх, Стеша только крикнула:

– А наши дроны?

– Плевать, уходим, – бросил Демид, не оборачиваясь, перелетая через ступеньки.

Этажом выше на площадку выскочили трое охранников в кобальтовой униформе, чёрный дрон под управлением Демида вскочил одному из них на плечи и распылил газ. Люди зашатались на внезапно сделавшихся ватными ногах, Демид и андроид, подлетев к ним, перевернули одного за другим через перила. Стеша заставила себя не оборачиваться на грохот и стоны.

На этаже с дверью в коридор к шлюзу останавливаться не стали. «Засада», – пояснил Морозов, продолжив подниматься. Как только оказались на площадке пролётом выше, дверь в нужный им коридор распахнулась, и на лестницу забежали двое стражей в кобальтовых экзоскелетах. Демид, перегнувшись через перила, вытянул руку и крикнул:

– Дрона мне!

Стеша подбежала к поставленному ею же самой у двери белому синтетическому пауку, схватила его и бросила Морозову, а тот метнул аппарат в преследователей, заорав:

– Взрывай!

В полупрозрачном меню девушка активировала нужный переключатель и спустя миг услышала, как тяжёлые экзоскелеты повалились на пол, грохоча, точно набитые грехами гробы. Демид первым заторопился вниз, будто у него в ногах действовали не живые мышцы, порядком уставшие от быстрого подъёма, но переплетения бионических волокон, всегда готовые к движению. Стеша и андроид спустились следом. Внезапно слуха беглецов достигли гулкие звуки ударов металла о металл. Все трое подошли к перилам лестничной площадки и посмотрели вниз.

Страж в экзоскелете, выпустивший в их сторону рой дронов в самом начале погони, наконец разобрался с захлопнутой Морозовым дверью и мчался наверх длинными прыжками.

– Вот негодяй, – проговорил Демид.

Ермак посмотрел на Стешу пристально, на миг девушке показалось, за внешностью старика она сумела распознать такого дорогого и любимого Вовку.

– Будем жить, – сказал Ермак, грустно улыбнувшись.

Демид, сразу всë поняв, попытался было схватить Антонова за руку, но тот ловко увернулся. А Стеша ничего не поняла, она не видела этот фильм, поэтому просто молча смотрела, как Ермак перепрыгнул через перила и попал ногами точно в грудь летевшего навстречу стража. Оба они, страж и андроид, сцепились в единый ком и кубарем покатились вниз, громыхая на лестнице. Осознание повторной утраты разорвалось в душе девушки всепронзающей болью.

Стеша рванулась было за ними, но Демид, схватив её за руку, вытащил в коридор и поволок к шлюзу.

– Пусти! – завыла та, – Пусти, я не могу и его потерять, пусти!

Демид остановился, схватил девушку за горло и прижал к стене. Недостаток воздуха выбил из сознания девушки все эмоции и устремления, оставив только желание дышать. Она смотрела на Морозова глазами, расширенными ужасом, и хватала ртом воздух.

– Хочешь умереть? – спросил Морозов с угрозой тяжёлой и холодной, как лёд озера Коцит.

Нет, Стеша боялась смерти, вдруг она поняла, что каждой клеточкой хотела жить, существовать, что небытие внушало ей животный ужас, и замотала головой.

– Тогда идём со мной, – ответил Демид и убрал руку с горла.

Девушка закашлялась, за локоть он дотащил её до гермодверей. Пристыкованное с другой стороны шлюза такси уже ждало своих пассажиров.

Часть 2. Другая сторона души. Глава 6. «Будем жить»

Стешу переполняла ненависть к Демиду. Не вытащи он её тогда из красного сектора на Северодвинске-7, а спускался в наркопритон за ней именно Морозов, она бы не испытывала сейчас такой боли. Ещё девушка ненавидела Корнея, из-за него Володя отправился на Большой Камень-2 и попал в лапы к лоялистам. Антонину Стеша также ненавидела, потому что женщина не распознала ловушку в поступившем со станции сигнале. Пока Лидия вела тягач обратно на верфь, Степанида сидела в кресле пилота и отстранённо наблюдала за тем, как ненависть расползалась по её душе кислотными ожогами.

Придумали свои идиотские революции, борьбу какую-то подпольную, какой в ней смысл? Стеша вот прожила двадцать три года без этой крысиной возни, и отлично себя чувствовала, пока Корней на пороге не появился. И Вовка, она свято поверила в это, забыв его рассказ о причинах вступления в партию, мог бы прожить замечательную жизнь, не попадись однажды Корней на его пути. Гнев заглушал боль утраты любимого человека, которому она даже не успела признаться в любви.

На пирсе их никто не встретил, до жилого помещения все трое плыли, не разговаривая. В непривычной тишине даже без звука шагов, потому что в невесомости не было нужды шагать, гнев распирал Стешину грудь изнутри, как воздух попавший в вакуум шарик. Собрав воедино все душевные силы, девушка дала себе зарок терпеть. Если она, увидев Корнея и Антонину, даст своему гневу волю, кто знает, как с ней поступят? От таких людей всего можно было ожидать, особенно от Морозова, убийцы. Он ведь едва не задушил её. Надо было вытерпеть, вырваться из чëрного омута, куда подпольщики еë затащили против воли, на поверхность нормальной жизни. Нельзя было давать им повод не выполнить обещание и не удалить «золотой уничтожитель» с еë сетевика.

Нойман абсолютно правильно называл этих людей токсичными, общение с ними, повторяла себе Стеша, следуя полутëмными коридорами за Демидом, не несло для нормальной личности ничего хорошего. Они вытаскивали из тела душу, снимали с неë кожу, вырезали сердце и бросали изуродованный шмат мяса кровоточить в углу.

Встретила их Антонина, еë рыбьи глаза, как всегда, ничего человеческого не выражали.

– Вернулись, наконец, – затараторила она, – времени на отдых нет. Они, наверняка, отследили ваш путь до тягача, значит, и сам тягач. И в любой момент сюда может нагрянуть облава…

Демид хмурился на неë исподлобья, Лидия выругалась вполголоса. Подплыл Корней. Стеша несколько секунд не могла разобрать, что же в его внешности так изменилось, пока не поняла, в уголках глаз у мужчины блестели слëзы. Открытие стало для неë неожиданным.

– Погоди, – остановил он поток слов Антонины взмахом руки, – Надо сказать несколько вещей, и потом продолжим. Во-первых, вы все трое: Демид, Стеша и Лида – ни в чëм не виноваты. Что могли, вы сделали. Во-вторых, надо сказать пару слов о Пахоме. Я познакомился с ним, когда мы вербовали людей на Ржеве-4, где он работал. Мы подключались к местной сети и искали теневые активности, сообщества, которые занимались недозволенной Нойманом деятельностью. Пахом как раз состоял в таком сообществе. Там выкладывали фильмы и симы в классических версиях, когда Андрей Болконский – мужчина, а Соня Мармеладова – женщина. Вы все хорошо знаете, что гражданин с рейтингом не выше рыжего может смотреть такие вещи в крайне ограниченном количестве, три-четыре раза в год, и то со специальными комментариями, поясняющими всю токсичность авторов. Ничего криминального, в общем. Володя там как раз держал сервер. Я быстро их вычислил и сбросил ему несколько программ для маскировки получше. Ну и попутно рассказал, чем мы занимаемся. Про наши цели, методы. Про Марс и агитацию, про станции в коллективной собственности и образование, доступное для всех. Про семьи с детьми, которые мы надеемся возродить. Я ни к чему не принуждал его, никак не агитировал, он сам спрашивал обо всëм, и, в итоге, я рассказал ему гораздо больше, чем планировал.

«А теперь он мёртв, – думала Стеша, – и все твои слова не имеют смысла, потому что ты говоришь о мертвеце».

– Всего я пробыл на станции неделю, – продолжал Корней, – и каждый день он связывался со мной, задавал какие-то вопросы, о чëм-то спорил. А когда я сказал, что пришло время мне улетать, попросился со мной. Я ему и до этого разговора живописал наше подпольное бытьë достаточно честно, как мне казалось, а в тот раз ещë и хорошенько добавил дëгтя. Сказал ему, что он, наверное, будучи молодым, искал просто славы и какого-то призвания. И, раз в легальной сфере у него состояться не получилось, он решил попробовать у нас. И он, Пахом, ответил интересными словами, которые я не ожидал услышать от человека его возраста. Он сказал, что никакого признания нас не ждёт, и наших жертв никто не оценит. Если у нас не получится, история нас смоет без следа. Если мы победим, те, кто вырастут из наших успехов, благодаря нашим завоеваниям и достижениям, будут воспринимать их как нечто само собой разумеющееся и недоумевать, за что мы боролись. Но это не значит, продолжил он, что бороться не нужно. Он мог бы спокойно остаться на Ржеве и вести тихую жизнь администратора пиратской сети, но он сознательно выбрал путь революции со всеми его тяготами и рисками. Сегодня мы потеряли не просто бойца, и даже не товарища, мы потеряли родного брата и, я надеюсь, у нас хватит душевных сил оказаться достойными его жертвы.

Пока Корней говорил, капельки слëз отделились от его глаз и поплыли в воздухе круглыми шариками, колеблясь и вращаясь от перекрëстных потоков воздуха.

– Хватит-хватит, – ответил Демид и посмотрел Корнею в глаза, – хватит, не переживай.

– Теперь к делу, – затараторила вновь Антонина, – Пока вы летели сюда со станции, мы с Корнеем всë продумали. Здесь встала на ремонт яхта в седьмом доке. Наш товарищ Руслан помог нам получить к ней доступ, так что нам осталось только добраться туда.

– И куда мы полетим? – спросила Лидия.

– Мы полетим на станцию Новосибирск-6. Это большая станция, там живëт много наших товарищей, и удалить уничтожитель там будет проще.

– Почему мы сразу не полетели туда? – вскинулась Стеша.

– Потому что сюда лететь ближе, – ответила Антонина, будто не заметив агрессии девушки, – а у нас был только поломанный тягач с тесной кабиной.

Огонь фанатика, будто сидевший в Антонине, фиксировал еë внимание только на одной цели, на одно дело позволял расходовать эмоции. Все прочие раздражители отскакивали от еë нервной системы, словно от панциря, не оставляя заметных следов.

– Нам нужно попасть к седьмому доку, – сказал Корней, – это на другом конце верфи. Мы полетим на техничке.

Антонина с удивлением посмотрела на него:

– Но мне казалось, мы решили использовать заводской монорельс. Я уже посмотрела, и как добраться до платформы.

– Там нас перехватят люди из «Астрала», – возразил Корней.

– Откуда ты знаешь? Они отследят тягач до первого эллинга, и придут сюда.

– И остановят монорельс, чтобы никто не сбежал.

– Я поддерживаю Никодима, – заявил Демид, – тем более, пилот у нас есть.

– Разве заводская техничка и орбитальный челнок – одно и то же? – Антонина задала вопрос Лидии.

– Нет, конечно, – покачала головой Павлова, – но, думаю, я справлюсь.

Вещей было немного, сборы не заняли и десяти минут. За это время Антонина оформила фиктивное сменное задание, чтобы техничка отвезла их к яхте. По дороге к пирсу Корней поравнялся со Стешей и поинтересовался участливо:

– Как ты?

Мягкий тон застал Стешу врасплох и заставил опустить меч своего гнева, хоть и не убрать в ножны.

– Я хотела бы, – заговорила Стеша, – обернуться кукушкой, найти его и обтереть его кровавые раны.

– Понимаю. Ты знала Пахома с другой стороны, с которой никто из нас не знал.

– Зачем это всë? Зачем эта ваша деятельность, стоит она того?

– Для меня стоит. Для Пахома тоже… стоила, он верил в дело, он им жил. Для тебя, наверное, не стоит, у тебя другие приоритеты.

– Почему ты не отговорил его?

– Потому что это неважно. Сегодня – он, завтра – я. Всех нас ждëт один конец.

– Каков, а, – сквозь толщу печали в голосе девушке пробилось ехидство, – в глазах блеск, в голосе сталь. Только, знаешь что, ты жив, а он – нет. И вот он прямо сейчас не может сказать, разделяет он твою точку зрения, или нет.

– Ты не права, – возразил Корней как мог кротко, – ты увидела лишь краткий миг жизни Пахома, нашей общей жизни. Но, на самом деле, и он, и я, и все наши товарищи десятки, сотни раз ходили под смертью. Мне везло, ему тоже везло. Теперь ему не повезло. Когда-то не повезëт и мне. На Большом Камне у нас была ячейка из тридцати товарищей, остался один Руслан. Остальных, наверняка, постигла та же участь, что и Пахома. Для тебя это не играет роли, тебя это не печалит, потому что ты никого из них не знала. А я знал их всех, и теперь на моëм личном кладбище на тридцать могил больше. Я понимаю, ты знала его с простой, человеческой стороны, с тобой он был мягким, нежным. Ему нужно было общения с тобой, после ваших разговор он совсем по-другому смотрел, говорил, думал. Он даже напевал какие-то песни иногда, мурлыкал себе под нос что-то персонально-счастливое. Но у его души была и другая сторона, она была воспитана им осознанно, и не принимать еë значит отказывать ему в малейшем уважении.

Какое ей было дело до другой стороны его души, если она больше не услышит его смех, не увидит его улыбки? Он напевал что-то после разговоров с ней, и теперь она никогда не узнает, что, не услышит. Опять захотелось перестать дышать.

Перед посадкой в техничку все надели скафандры. Рабочий скафандр отличался от спасательного, в нём девушка с трудом шевелила руками и ногами. Искусственные волокна, вплетённые в его ткань, пускай и гораздо более комфортные по сравнению с шарнирами на суставных сгибах скафандров эпохи начального освоения космоса двадцатого и двадцать первого веков, всë равно придавали движениям новую специфику, к которой следовало приспосабливаться. В скафандре имелась встроенная система доводки движений, но заданные там установки требовали калибровки. Видимо, до Стеши им пользовался человек совсем отличных комплекции и конституции. Кроме того, следовало настроить микроклимат скафандра и частоту для радиообмена с остальными беглецами. Всë это было в новинку, необходимость обращаться за помощью раздражала девушку. Она спрашивала Лидию, внутренний трибунал Стеши считал Павлову наименее ответственной за гибель Володи.

Техничка внутри оказалась широкой и короткой бочкой, по круглым стенам которой тянулись два кольца, каждое с четырьмя ложементами для закрепления скафандров пассажиров. В специальные фиксаторы следовало поместить ноги, затем опустить на грудь стальную раму. Как только Стеша зафиксировала себя, на опущенное забрало еë шлема система управления скафандром вывела сообщение о подключении к кислородному снабжению от технички. Оканчивался салон с одной стороны ящиками для инструмента, с другой – ложементом для пилота с подведëнными ручками и прозрачным колпаком, за которым в космической пустоте на фоне реки из искусственных спутников Земли и неподвижного свода настоящих звëзд летели кубические рамы стапелей, расцвеченные пунктирами габаритных огней.

Девушку слегка качнуло в ложементе, рамы за колпаком, разрисованным голограммами с технической и навигационной информацией, едва заметно двинулись вправо. Занявшая место пилота Лидия произвела расстыковку, толкатель у шлюза сообщил аппарату небольшой импульс. Потом людей замотало из стороны в сторону, потому что Павлова вела техничку резко, рывками ускоряла, круто разворачивала.

– Не могу привыкнуть, – извиняющимся тоном сообщила она в общий радиоканал, – она слишком лëгкая для меня.

– Потерпим, – ответил за всех Корней.

Аппарат вышел за пределы стапельной рамы и вдоль магистрального хребта полетел к противоположному концу верфи. Первый док, откуда отчалили беглецы, находился на удалении от других ремонтных мест, потому что там работали с энергетическими установками. Коробки остальных эллингов со сплошными стенами, а за ними и рëбра стапельных рам отходили от магистрального хребта в определëнной последовательности: по краям с обеих сторон находились малые ремонтные места для персональных яхт, ближе к центру места для орбитальных челноков и в самом центре два огромных дока и два эллинга для промышленного транспорта и суперлайнеров. Одно такое место, ближайшее по ходу движения, занимал беспилотный доставщик гелия. Прожектора подсвечивали серые бока четырëх цилиндрических бочек, таких огромных, что сопла двигательной установки транспорта казались булавочными головками на их фоне. Большие чёрные буквы «He» на серых боках бочек легко читались в свете прожекторов.

По мере приближения технички всë более заметным становился рой ремонтных дронов, суетившихся вокруг транспорта. Аппараты залетали в бочки, таскали с протянутого по стене эллинга конвейера слабо различимые детали и грузы и монтировали какие-то конструкции.

Следующие два дока: большой и средний, – оставались пустыми, а в последнем на стапелях стояла небольшая яхта. Прожектора ярко освещали еë вытянутый, продолговатый корпус малинового цвета, своими формами привносивший в утилитарное окружение эстетику роскоши.

Внезапно бочкообразный корпус технички сотрясся от удара, космос, верфь и голубая планета завертелись в прозрачном колпаке безумным, прямиком из логова смерти вихрем. Следующий удар изменил направление вращения аппарата и оставил в стене рядом со Стешей рваную пробоину, куда мигом улетучился воздух из салона.