Текст книги "Убить, чтобы остаться (сборник)"

Автор книги: Хью Пентикост

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 32 страниц)

Глава 4

Миссис Мэриан Шеер, председатель Фонда борьбы с респираторными заболеваниями, жила в особняке в восточной части восьмидесятых улиц. Оглядывая небольшой холл на первом этаже, Квист решил, что Шееры не принадлежат к нуворишам. Турецкий ковер на полу мог бы занять достойное место в музее. Два стула с высокими спинками и квадратный столик, на котором лежал серебряный поднос для визитных карточек, были работы флорентийских мастеров прошлых столетий. На стене висел портрет мужчины с суровым лицом. Бронзовая табличка сообщала умеющим читать, что перед ними изображение Делберта Шеера. Квист не знал наверняка – то ли это муж хозяйки дома, то ли ее свекор. Он выглядел лет на шестьдесят, гораздо старше женщины, которую Джулиан видел в «Гарден». Дата рядом с подписью малоизвестного художника указывала, что портрет написан десять лет назад.

Служанка, чуть раньше пригласившая Квиста в дом, вернулась, чтобы сказать, что миссис Шеер примет его в гостиной на третьем этаже. Она подвела Квиста к кабине лифта и нажала для него кнопку с цифрой "3".

Гостиная купалась в солнечном свете. Вновь Квист отметил безупречный вкус хозяйки. Удивила его и сама миссис Шеер. На благотворительном вечере она сверкала бесчисленными драгоценностями, словно рождественская елка. На этот раз на ней было простое, но очень дорогое шерстяное платье, подчеркивающее достоинство ее фигуры, из драгоценностей – лишь золотое обручальное колечко. Едва ли кто дал бы ей сейчас больше сорока лет.

– Какой приятный сюрприз, – рукопожатие ее было твердым. – Не знаю, поверите ли вы мне, но я все утро пытаюсь дозвониться до вас, мистер Квист.

– Меня не было на работе.

– Пожалуйста, присядьте, – радушно улыбнулась миссис Шеер. – Для мартини еще рановато, может быть, кофе?

– Спасибо, не беспокойтесь, – Квист опустился в предложенное кресло.

– Я хочу поблагодарить вас за субботний вечер. Если бы не вы, наш корабль пошел бы ко дну.

– Благодарить надо Джонни.

– Он просто чудо!

– Таких, как он, больше нет, – кивнул Квист. Миссис Шеер присела. Ее улыбка как бы вопрошала, чем вызван столь внезапный визит?

– Внизу, в холле, очень интересный портрет вашего мужа, – прервал молчание Квист. – Вашего мужа, я не ошибся?

– Нет, не ошиблись.

– Он был в субботу в "Гарден"?

Улыбка ее померкла.

– Мой муж умер шесть лет тому назад.

– О, извините.

– Пустяки. Делберт не мог пожаловаться на жизнь. Ему было семьдесят два года, когда по дороге на работу его хватил удар.

– Я хочу задать вам вопрос, – продолжал Квист, – который может показаться вам довольно странным.

– Я слушаю.

– Не оказывался ли нажим на ваш организационный комитет с тем, чтобы вы отказались от участия Джонни в благотворительном вечере?

Ее искусно подведенные брови удивленно изогнулись.

– О господи, нет. Да кто же мог возражать против выступления Джонни?

– Видите ли, ему пытались помешать.

– Кто?

– Если б я знал! Психи, шантажисты, любители анонимок часто выбирают в качестве жертвы знаменитостей. По роду занятий мне приходится сталкиваться с подобными ситуациями. Я склонен думать, что бомба на борту самолета Джонни – выдумка одного из этих идиотов. Кто-то хотел, чтобы Джонни упал в глазах почитателей, не выступив, как обещал, на благотворительном вечере, Квист улыбнулся. – Моя задача заключается в том, чтобы сохранить образ Джонни в глазах публики светлым и незапятнанным. Вот я и подумал: а не пытался ли кто-нибудь воздействовать и на ваш комитет?

– Кому могла прийти в голову такая дикая мысль?! – воскликнула миссис Шеер и взяла сигарету из серебряной коробочки, стоявшей на столике у ее кресла. – Пожалуйста, курите, мистер Квист.

– Спасибо, но я предпочитаю сигары.

– О, я обожаю сигарный дым, – ответила она. Квист встал, щелкнул зажигалкой. Когда миссис Шеер прикурила, он достал из внутреннего кармана пиджака кожаный портсигар, из него – сигару и закурил сам.

– Как Джонни нелегко, – вздохнула миссис Шеер.

– Постоянные угрозы, бесконечные оскорбления – основная причина его ухода со сцены. Субботний концерт показал, какого удовольствия лишались поклонники Джонни. Я хотел бы выявить его мучителя и положить конец творимому им безобразию, чтобы Джонни мог радовать нас много лет. Кстати, как вам удалось заручиться его согласием? Он же объявил, что больше никогда не выступит перед публикой.

– Ну, идея исходила от самого Джонни. Разве вы не знаете? Несколько лет тому назад он принял участие в благотворительном вечере Фонда в Лас-Вегасе. Когда мы объявили, что в этом году подобный вечер состоится в "Мэдисон Сквер Гарден", Джонни позвонил мне из Голливуда. Он сказал, что мог бы привлечь зрителей, заставить их "тряхнуть мошной". Разумеется, я ухватилась за его предложение. Где мы могли найти лучшую приманку? Он согласился стать номинальным председателем организационного комитета, обещал нам вашу помощь, и ваш милый мистер Гиллард действительно свернул горы.

– Значит, вы знали Джонни и раньше?

– Я не работала в Фонде, когда Джонни выступал в Лас-Вегасе, и не была знакома с ним лично. Джонни позвонил мне как председателю Фонда.

– Понятно. И никто не пытался ставить вам палки в колеса?

– Нет.

Квист улыбнулся.

– Я надеялся, что вы дадите мне хоть какую-нибудь ниточку. Еще один вопрос, миссис Шеер. Если я правильно понял, ваш комитет взял напрокат автомобиль для Джонни. Не могли бы вы сказать мне, в каком гараже? Видите ли, кто-то оставил в кабине записку с угрозами в адрес Джонни.

– Этого еще не хватало! Машину заказывала наш секретарь. Я могу позвонить ей.

– Если вас это не затруднит.

Миссис Шеер поднялась с кресла и быстро вышла из гостиной. Квиста заинтересовала большая фотография в серебряной рамке, стоявшая на столике в углу: Мэриан Шеер в свадебном платье под руку с Делбертом Шеером, скорее похожим на ее дедушку, чем на жениха. С краю кто-то написал дату свадьбы. Стало быть, счастливая жизнь продолжалась недолго, подсчитал Квист, раз Делберт умер шесть лет тому назад. Впрочем, немалое наследство, вероятно, помогло вдове легче перенести утрату.

– Ист-риверский гараж по прокату автомобилей, – она протянула листок Квисту.

– Какое совпадение! Я держу машину в том же гараже. Не смею больше вас задерживать, миссис Шеер.

– Просто Мэриан, пожалуйста. А может быть, вы останетесь на ленч?

– К сожалению, не могу. Дела, – отказался Квист.

– Но вы придете на мой званый ужин?

– Ужин?

– О, дорогой, так вы ничего не знаете? Я же искала вас по этому поводу, Джулиан. Завтра в семь я даю ужин в честь Джонни. Несколько членов комитета, Джонни с подругой. Возможно, он будет петь для нас.

– Хорошо, я...

– И приведите с собой ту очаровательную женщину, с которой вы были в субботу.

Она стояла теперь совсем близко, ее ладонь касалась его руки.

– Думаю, мисс Мортонни я с радостью примем ваше приглашение. Значит, завтра ровно в семь. До свидания... Мэриан.

– Я буду вас ждать, дорогой Джулиан.

– Напрасно вы не позвонили заранее, мистер Квист, – дежурный по гаражу виновато переминался с ноги на ногу. – Теперь вам придется подождать, пока я выведу вашу машину.

– Не беспокойся, Томми, – ответил Квист. – Машина мне не нужна. Я хотел бы задать тебе пару вопросов.

– Слушаю вас.

– Как тщательно вы проверяете автомобиль перед тем, как отдать его клиенту?

– Очень тщательно, мистер Квист. Многие приезжают с вмятинами на крыле или погнутым бампером и говорят, что так оно и было. Чтобы избежать лишних споров, мы записываем все дефекты автомобиля перед тем, как выдать его клиенту.

– Я так и думал. В субботу у вас взяли машину для Джонни Сэндза. Не мог бы ты посмотреть, в каком она была состоянии?

Томми рассмеялся.

– Незачем мне смотреть, мистер Квист. Я сам готовил эту машину. Это не моя работа, но тут был особый случай. Моя жена без ума от Джонни Сэндза. Я надеялся заполучить его автограф. Но вместо него за машиной пришла какая-то женщина.

– Кто именно?

– Она назвалась секретарем Фонда... Ну, в общем, того, что проводил субботний вечер. Элизабет... Фамилию я забыл. Могу взглянуть в регистрационной книге.

– Машина записана на ее имя?

– Нет, на Джонни Сэндза. Обычно мы должны занести в книгу номер водительского удостоверения и все такое, но Джонни Сэндз известен всему миру.

– И что ты можешь сказать о его автомобиле?

– Он был как новенький. Не могли же мы дать Джонни обшарпанную развалюху.

– Спасибо, Томми. Тебе нужен автограф Джонни Сэндза, я могу достать его для тебя.

– О, мистер Квист, если вы это сделаете, меня будут три дня кормить тушеным картофелем, – Томми засмеялся. – Я его очень люблю, а моя старуха балует меня им только раз в год.

– Считай, что автограф у тебя в кармане. До встречи с Томми Квист успел побывать в другом гараже, обслуживающем отель, где остановился Джонни. Осмотрев взятый для него напрокат автомобиль, он убедился, что предположение Джонни полностью подтвердилось: погнута правая часть переднего бампера, на правом крыле вмятина. Как только машина попала в гараж, ее вымыли. По установленному порядку швейцар обычно спрашивал, помыть ли машину. Многие говорили "да" или просто кивали головой. Джонни же, помнил швейцар, ответил: "Почему бы и нет?" Как бы между прочим, не вслушиваясь в вопрос. Пятна крови, обрывки материи, волосы, если они и были, исчезли.

Если захотели бы обвинить Джонни в убийстве Макса Либмана, повреждения машины едва ли послужили бы неопровержимыми уликами. Такие вмятины могли появиться и от случайного удара при выезде со стоянка. Связать их со столкновением на ночной улице не представлялось возможным.

***

Глория Чард ослепила Квиста улыбкой.

– Я получила шесть приглашений на ленч и два на ужин. Вот к чему приводит ваше отсутствие на работе.

– Выбери из них наиболее выгодные, – улыбнулся Квист.

– Джонни Сэндз ждет вас в кабинете. Мой бог, я просто потрясена. Он выглядит старше своих лет.

– Тебе пора обратиться к окулисту, – усмехнулся Квист и вышел. Конни Пармали встретила его в дверях.

Джонни, свесив голову набок, спал в кресле. На столе стояли наполовину опорожненная бутылка.

– После того как я твердо сказала "нет", мне пришлось послать за бутылкой ирландского виски, – пояснила Конни. – Он быстро отключился.

– Полбутылки – совсем не быстро. Джонни открыл один глаз и улыбнулся.

– Отключилась моя нога, – он уселся удобнее и потянулся за бутылкой.

Квист подал знак Конни, и она тут же скрылась за дверью. Сам он подошел к столу, взял сигару и сел напротив Джонни.

– Как ты предполагал, машина помята.

– О боже!

– Но доказать, что причиной повреждения стало столкновение с человеком, невозможно. Ты велел вымыть машину.

– Черта с два!

– Швейцар спросил тебя, и ты ответил: "Почему бы и нет".

– Может, он и спрашивал. Я не помню.

– Это неважно. Если только кто-нибудь не заявит, что видел, как ты сбил Либмана, беспокоиться не о чем.

– Ну, ты настоящий детектив. Не зря я обратился к тебе.

– А я уже подумал, что тебя привлекла бесплатная выпивка.

– Я пришлю ящик виски. Двенадцать бутылок за каждую выпитую. Несколько часов назад мне звонил Харви. Сказал, что летит в Калифорнию, и спросил, как звали полицейского, что помог мне с Беверли. Я назвал его фамилию, но потом начал раскаиваться. Видишь ли, этот полицейский, Маршалл, покрывал лишь присутствие Беверли на моей вечеринке. Он считает, что она сама вернулась домой и там наглоталась таблеток. О том, что я перевез ее тело, он не знает. Если вы будете задавать много вопросов, он начнет соображать, что к чему. Харви может растревожить осиное гнездо.

– Будь уверен, Дэниэл ничего не растревожит.

– Я полагаюсь на тебя, – кивнул Джонни.

***

Эдди Уизмер, "шестерка" Джонни, невысокий, всего в пять футов три дюйма ростом, широкоплечий ирландец, развлекал Лидию рассказами о своем детстве.

– Я родился в костюмерной старого театра оперетты в Кливленде, говорил он. – Кто-то перевязал мне пуповину, положил меня в сундук из-под костюмов, и моя мамаша поспешила на сцену вслед за папашей. Спектакль должен продолжаться, несмотря ни на что.

– Я не верю ни единому вашему слову, – улыбнулась Лидия.

С Джулианом она часто бывала в отеле "Бомонд". Они пили коктейли в знаменитом баре "Трапеция", слушали в ночном клубе "Синяя комната" известных певцов и музыкантов, но в номер отеля Лидия попала впервые. Номер Джонни Сэндза потрясал. Лидия даже подумала, что его отделывали с учетом вкуса высокочтимого постояльца. В гостиной со стенами из темного дуба стояла громоздкая, разлапистая мебель. Стены украшали с полдюжины театральных карикатур Эла Фру – шаржи на известных артистов прошлых лет. Компактный бар искрился бутылками.

Перед встречей с Эдди Лидия получила от Квиста четкие инструкции.

– Изыщи возможность поговорить с Эдди Уизмером с глазу на глаз. У него может быть своя точка зрения на эту историю. Он знает, что мы в курсе событий, и Джонни хочет, чтобы он помог нам. Пусть он расскажет тебе обо всем сам, без наводящих реплик Джонни.

Удобный случай представился в тот же день. Джонни оккупировал кабинет Квиста, коротая время с бутылкой виски.

Лидия тут же позвонила в "Бомонд" и договорилась с Эдди о встрече.

Он поджидал ее в вестибюле.

– Мы можем пойти в один из баров или в номер Джонни, если вы не боитесь.

Она посмотрела на него с высоты своих пяти футов семи дюймов.

– Чего мне бояться?

– Вдруг я начну гонять вас вокруг стола?

– Пожалуй, рискну.

Эдди усадил Лидию в глубокое кожаное кресло, принес ей бокал дюбонне со льдом, любезно щелкнул зажигалкой. Затем уселся на краешек массивного стола и усмехнулся. Теперь он смотрел на нее сверху вниз.

– Я не знаю, что нового вы можете узнать от меня?

– Расскажите мне о Джонни. Эдди просиял.

– Джонни – величайший артист. Мы познакомились двадцать лет тому назад, а то и больше. Поверите ли, мне кажется, что это было вчера. Он снимался в фильме, я работал на студии: убирал мусор, ставил декорации, щека Эдди дернулась. – Я стал играть в водевилях, как только начал ходить. Пел, танцевал. Моя мать была комической актрисой, отец – героем-любовником. Теперь-то я понимаю, что актеры они были третьеразрядные. Но тогда театр оперетты был в каждом городе с населением больше пяти тысяч, и работы хватало всем. Пока звуковое кино не убило водевиль. Я пел, отбивая чечетку, и вдруг оказалось, что это никому не нужно. Я устроился на студию разнорабочим. И вот однажды Джонни подзывает меня: "Эй, парень, принеси мне кофе и сигареты". (Я знал, какую марку он курит.) Потом протягивает пятерку – сдачи, мол, не надо. Нет, отвечаю, я рад, что он позволил услужить ему. Джонни как-то странно посмотрел на меня и говорит: "Если хочешь услужить мне, приходи в мою гримерную после съемок". Я пришел, Джонни расспросил меня о моей жизни. Мы шутили, смеялись до упаду. Неожиданно он заявил: "Если хочешь оказать мне услугу, работай на меня". Я спросил, что я должен делать. "Все, что взбредет мне в голову", – последовал ответ. И так продолжается двадцать пять лет...

Лидия не знала, сколько времени потребуется Джонни, чтобы покончить с бутылкой виски, и решила перейти к делу.

– Вы знаете, почему я здесь, Эдди. Джонни попросил Квиста помочь ему.

– О боже, я так боюсь за него, мисс Мортон. Какой-то сукин сын, извините меня, хочет его убить.

– Как проходила та вечеринка с шампанским, Эдди? Уизмер покачал головой.

– Поверите ли, мисс Мортон, в тот момент, когда он действительно нуждался во мне, меня не оказалось на месте. У него как раз был роман с одной девицей, – Эдди ухмыльнулся. – Так вот, они вдрызг разругались, и девица укатила в Акапулько. Джонни послал меня за ней, с письмом и алмазным браслетом. Он не мог поехать сам: на следующее утро у него была запись на студии. Представьте себе, несмотря на то, что произошло, утром он все-таки записал новую пластинку, которую раскупали сотнями тысяч... Так что я не участвовал в этой вечеринке. Если бы я не уехал, Джонни и в голову бы не пришло обращаться к Луи Сэйболу или Максу Либману. Когда я вернулся из Акапулько, мы каждый день ждали, что крыша обрушится нам на голову, но этого не произошло.

– Вы хоть наладили отношения с той девицей?

– Нет. Для Джонни это был черный уик-энд. Лидия прикурила новую сигарету.

– Вы знали Беверли Трент?

– Конечно. Я с первого взгляда понял, что от нее можно ждать только неприятностей. Я предупреждал Джонни. Но у нее была потрясающая фигура, и он не смог отказаться от столь лакомого кусочка. А потом она не хотела упускать его. Портила ему жизнь.

– Вернемся к вечеринке, Эдди.

Он достал сигарету, подбросил в воздух, поймал губами.

– Как было принято в водевиле, – улыбнулся он, Лидия рассмеялась и захлопала в ладоши. Эдди закурил.

– Вечеринка не планировалась заранее. Джонни обедал с друзьями в "Чейзене". Кто-то пошутил, что шампанское – всего лишь шипучая вода. Джонни рассмеялся и предложил купить столько шампанского, сколько они смогут выпить, чтобы проверить, соответствует ли действительности это опрометчивое замечание. Тому, кто продержится дольше всех, он пообещал приз – тысячу долларов. Прямо из "Чейзена" они поехали к Джонни домой.

– Не могли бы вы перечислить тех, кто поехал, Эдди?

– Не всех. Потом мы с Джонни пытались выяснить, кто же был у него в гостях. То есть он вспоминал, а я проверял, так ли это, у тех, кто был наверняка. Мы решили, что кто-то мог притвориться спящим или перепившим. Этот кто-то, оставшись в доме, мог знать обо всем, что произошло. Джонни написал список из пятнадцати или шестнадцати человек, мужчин и женщин. Но были еще трое или четверо. Джонни их не знал. Они тоже приехали из "Чейзена". Те, кого мы спрашивали, не помнят, как выглядели эти неопознанные субъекты. Вроде бы двое мужчин и две женщины. На той вечеринке все быстро набрались, – Эдди помрачнел. – Шампанское далеко не шипучка, знаете ли. И если его пить залпом, бокал за бокалом... – он пожал плечами.

– Можно предположить, что в доме остался какой-то человек, неизвестный Джонни, – продолжала Лидия. – Но нас удивляет утверждение Джонни, что шантажист знал о записке. Из этого следует, что он бывал в комнате, где умерла Беверли Трент. Джонни уничтожил записку до того, как приехали его друзья. Значит, шантажист увидел ее раньше Джонни.

– Совершенно верно, – кивнул Эдди.

– Между прочим, Эдди, Беверли Трент – сценический псевдоним, а как звали девушку на самом деле?

Дэн Харви предполагает, что шантажист – ее брат, отец или любовник.

– О, мы пытались это выяснить. Ее звали Луиза Гауптман. Семьи у нее не было. Воспитывалась она в сиротском приюте где-то в Миннесоте. Фамилия немецкая – в тех краях полно немцев. Ее младенцем оставили на пороге приюта. К пеленке была подколота бумажка с именем и фамилией. Из приюта она вышла в восемнадцать лет. Работала официанткой, гардеробщицей. Победила на конкурсе красоты. Поехала в Голливуд, чтобы стать кинозвездой. – Эдди чихнул. – С такой грудью она без труда нашла дорогу в постели агентов и продюсеров. Беда в том, что у нее не было способностей, она не умела петь, танцевать, держаться перед камерой. Вновь стала гардеробщицей. Там-то ее и увидел Джонни. Она вцепилась в него мертвой хваткой. Чем это кончилось, вам известно.

Лидия помолчала.

– Эдди, расскажите мне о субботнем вечере. О ложной тревоге с бомбой. Между прочим, как Джонни оказался в Чикаго?

– Заезжал к подруге.

– У него действительно целый гарем? Эдди усмехнулся.

– В свое время Джонни объездил весь мир, и в каждом городе, где он выступал, у него была девочка. В начале карьеры он не нашел себе пары только в одном городке – Джоплине, штат Миссури. Так поверите ли, он вновь выступал в Джоплине, чуть ли не даром, только чтобы сохранить незапятнанным послужной список.

– Так что произошло в субботу?

– Мы прилетели в Чикаго из Лос-Анджелеса. Джонни повидался со своей ненаглядной, и мы встретились в аэропорту. Вскоре после взлета пилот объявил, что на борту, возможно, бомба, и он поворачивает назад. От страха мы вспотели, как мыши. Самолет благополучно приземлился, я пошел узнавать, когда следующий рейс, а Джонни пытался дозвониться до мистера Квиста. На все это ушло немало времени. Нас обыскали, перетряхнули весь багаж. Пока я добывал билеты, кто-то сказал, что в мужском туалете застрелили человека. Кого именно, мы узнали только в Нью-Йорке. Луи Сэйбол – давний друг Джонни и участник той истории. Когда мы добрались до "Гарден" и Джонни переодевался, позвонил Макс Либман. Наверное, он узнал о смерти Луи. Во всяком случае, Джонни сказал, что Макс на грани истерики и хочет с ним встретиться. Джонни предложил приехать ему сюда, в "Бомонд", после концерта. Он не приехал. Потом мы узнали, что ему помешало.

– Как?

– По радио, – Эдди указал на стоящий в углу приемник. – На следующее утро.

– Вы знаете, по какой причине Сэйбол оказался в Чикаго, а Либман – в Нью-Йорке?

– Понятия не имею. Я напуган не меньше Джонни. Похоже, что кто-то намерен уничтожить всех, так или иначе связанных с вечеринкой.

– Вы думаете, ему следует обратиться в полицию?

– Я понимаю, почему он этого не хочет. Если у него еще есть шанс вернуться на сцену, а я знаю, что он думает об этом, история с Беверли, став достоянием широкой публики, поставит крест на его надеждах. Это я понимаю. Но у вас нет таких возможностей, как у полиции, для защиты Джонни. Вот что тревожит меня больше всего.

– Я думаю, Джулиан придерживается того же мнения, но Джонни – его друг, и выставленные им аргументы весьма убедительны.

– Джонни, если захочет, сможет продать бикини эскимосам.

– Ну, спасибо за помощь, Эдди, – Лидия поставила на стол пустой бокал, бросила окурок в пепельницу. – Пойду докладывать боссу.

Харви позвонил из Лос-Анджелеса лишь во вторник утром. Квист попросил его повременить с докладом, пока в кабинете не собрались Лидия, Бобби Гиллард и Конни Пармали. И тотчас же из усилителя, стоящего на столе Квиста, загремел голос Харви:

– Я не смог позвонить вчера вечером, Джулиан. Надо было еще кое в чем разобраться.

– Слетал не зря?

– Увидишь сам. Конни готова? Квист взглянул на мисс Пармали, застывшую над машинкой для стенографирования.

– Начинай, – скомандовал он.

– Я обнаружил третью жертву.

– Третью?

– Да, после Сэйбола и Либмана, – пояснил Харви. – Маршалл, голливудский полицейский.

– Он мертв?

– Можешь не сомневаться. Я начал разыскивать его, как только прилетел. Он уволился из полиции и жил в небольшом коттедже на берегу океана. Приехав туда, я нашел на крыльце три бутылки молока, а в почтовом ящике – газеты за три дня. Дверь черного хода оказалась открытой, и я вошел в дом. На столе в кухне обнаружил недоеденный завтрак. Маршалла не было. Я почуял неладное, Джулиан.

– Я тебя понимаю.

– Пошел к соседу. Тот сказал, что Маршалл любил поплавать по утрам. По тропинке мы спустились на пляж. Там он и лежал с проломленном черепом. Не в плавках, а в джинсах, рубашке и кроссовках. Сосед высказал предположение, что Маршалл упал с обрыва. Я думаю иначе. Он лежал на песке, рядом ни одного булыжника. Судя по всему, его несколько раз ударили по голове чем-то тяжелым. Полицейские пришли к тому же выводу. Молоко, газета, недоеденный завтрак указывают на то, что Маршалла убили в пятницу утром. Того же мнения и судебный эксперт.

– Есть ли подозреваемые?

– Нет. Подъездная дорожка заасфальтирована, следов шин на ней нет. Соседи никого не видели. Машина Маршалла в гараже. С этим все.

Квист взглянул на Лидию и Бобби Гилларда. Вопросов у них не было.

– Продолжай, Дэниэл.

– Я заехал в конторы Сэйбола и Либмана. Рыдающие секретарши. Черная тоска. В обоих местах одна и та же история.

– Какая история?

– Джонни попросил Сэйбола встретиться с ним в Чикаго. Джонни попросил встретиться с ним в Нью-Йорке. Срочно.

– О господи, Дэн, неужели ты хочешь сказать...

– Подожди, это еще не все. Джонни не разговаривал ни с Сэйболом, ни с Либманом. Секретарша Сэйбола сказала, что позвонил мужчина. Она решила, что это Эдди Уизмер, хотя признает, что тот не представился. Он, мол, звонит по поручению Джонни. Сэндз хочет, чтобы Сэйбол встретился с ним в чикагском аэропорту в такое-то время. "Передайте мистеру Сэйболу, что речь идет об особом шампанском". Секретарша знала, что Сэйбол не может лететь: он работает семь дней в неделю. Когда же она передала ему просьбу Джонни, Сэйбол позеленел и приказал ей купить билет до Чикаго.

– Ты сказал, что с Либманом произошло то же самое?

– Совершенно верно. Мужчина не называет себя. Звонит по поручению Джонни Сэндза, который хочет встретиться с Либманом в Нью-Йорке, после благотворительного концерта в "Гарден". Либман должен позвонить в "Гарден", и они договорятся о месте и времени. Секретарша засомневалась, сможет ли найти Либмана: тот где-то играл в гольф с клиентом. Мужчина подчеркнул, что дело срочное, насчет "особого шампанского". Она не нашла Либмана. Не доиграв партию, он улетел в Нью-Йорк.

– И на этот раз секретарша подумала, что звонил Уизмер?

– Нет, – Харви хохотнул. – Я прямо спросил ее об этом. Она чуть зарделась и ответила, что узнала бы голос Эдди. Подозреваю, у них не только деловые отношения.

– Девушки полагают, что звонили из Лос-Анджелеса?

– Как они могут это знать, Джулиан? Сейчас можно звонить из Анкориджа, а будет слышно, как от соседа. И никаких телефонисток – автоматическая связь. Но я думаю, что звонили из Лос-Анджелеса. Маршалла убили в пятницу утром. Сэйболу и Либману позвонили в тот же день после полудня. Нашему приятелю хватило времени, чтобы прилететь в Чикаго раньше Сэйбола. Успел он и послать телеграмму авиадиспетчеру. Потом улетел в Нью-Йорк, чтобы свести счеты с Либманом.

– И Джонни, – заметил Квист.

– И с тобой! – добавил Харви. – Кто-то убивает всех замешанных в деле Трент, а заодно и тех, кто попадается на пути. Например, Квиста.

– Да, действие перенесено из Лос-Анджелеса в Нью-Йорк.

– Поэтому я вылетаю первым же рейсом. Кто-то должен прикрывать тебе спину. Наш любитель шампанского настроен серьезно.

***

Кровь отхлынула от лица Джонни. В одно мгновение он ссохся и постарел.

– Майк Маршалл! В это невозможно поверить.

– Придется, – пожал плечами Квист.

Они сидели в номере Джонни в отеле "Бомонд". Эдди смешивал и разносил коктейли. Квист говорил, Джонни слушал, изредка дергался уголок его рта. Стакан, принесенный Эдди, он выпивал залпом и тут же возвращал назад.

– Я пару раз встречался с той крошкой из конторы Либмана, – подтвердил Эдди. – Слава богу, что она запомнила меня, иначе ты мог подумать...

– Не болтай ерунды, Эдди, – оборвал его Джонни и, насупившись, повернулся к Квисту. – Если б ты не знал меня, Джулиан, и тебе выдали всю информацию, подумал бы ты о том, что именно я убиваю всех, кто знал о деле Трент?

– У меня могли бы зародиться подозрения, – кивнул Квист.

– Этому типу, кто бы он ни был, известно все, – вмешался Эдди. – Но как ему удалось выяснить, что мы собираемся лететь через Чикаго, босс? Об этом знали только вы, я и продавец билетов в аэропорту.

– Знал же он о записке, которую, как мне казалось, не видел никто, кроме меня, – вздохнул Джонни. – Да, он все рассчитал.

– Давайте не усложнять дело, – возразил Квист. – Кто-то ушел с вечеринки в тот вечер или находился в твоем доме, не принимая в ней участия. Насколько я тебя знаю, войти в твой дом мог любой прохожий. Приятель Беверли Трент два года доил тебя, а теперь, когда молоко иссякло, он начал мстить. С этим все совершенно ясно. А насчет остановки в Чикаго так он мог стоять за спиной Эдди в очереди в кассу.

– Вот чего я не могу понять, – не сдавался Эдди. – Мистер Квист говорит, что Максу и Луи позвонили в пятницу днем. А мы решили, что полетим через Чикаго только в аэропорту Лос-Анджелеса. Как он мог знать о наших планах, босс, до того, как они определились?

Джонни прижал кончики пальцев к глазам.

– Все не совсем так, Эдди. В четверг вечером я позвонил Джейн в Чикаго, чтобы узнать, будет ли она дома. Я не сказал тебе об этом, Эдди, потому что ты бы стал меня отговаривать.

На лице Эдди отразилась обида.

– В аэропорту я разыграл сценку, прикинувшись, будто эта идея только что пришла мне в голову, – он взглянул на Квиста. – Ты думаешь, что мой телефон в Беверли-Хиллз может прослушиваться?

– Неизвестный знал о твоей поездке в Чикаго. Джонни посмотрел на часы.

– Ты собираешься к Мэриан Шеер, Джулиан?

– Если ты там будешь, – ответил Квист. – Мне бы не хотелось отпускать бы тебя одного, пока у нас нет четкого плана действий.

Джонни рассмеялся.

– Одного? Я беру с собой трех куколок.

– Чем больше, тем безопаснее, – поддакнул Эдди. Квист встал.

– У меня не детективное агентство, Джонни. Я не могу приставить к тебе телохранителя. Хочешь знать мое мнение?

– Конечно, дружище. Я доверяю тебе. Ты это знаешь.

– Неизвестный убивает тех, кто был причастен к переносу тела Беверли Трент из твоего дома в ее квартиру. Об этом знали полицейский, Сэйбол, Либман. Остались Эдди и ты.

– О боже! – ахнул Эдди.

– Если это просто маньяк, который мстит за Беверли Трент, вернее, Луизу Гауптман, можешь быть уверен, что он постарается добраться до тебя. Но сначала, я думаю, он разделается с Эдди.

– Почему? – прошептал Эдди. – Я не участвовал в вечеринке. Я уезжал в Акапулько.

– Ты помогал заметать следы, – бесстрастно ответил Квист. – Ты умрешь первым, Эдди, потому что для Джонни этот мерзавец приготовил что-то особенное. Джонни придется отвечать за все. В пятницу убийца был в Голливуде. Следовательно, мог убить Маршалла, полицейского. Он находился в аэропорту в Чикаго, когда там застрелили Сэйбола, и вел машину по той улице Нью-Йорка, где задавили Либмана. На его машине помят бампер. Поэтому, что бы ни случилось с тобой, все будет выглядеть так, будто это дело рук Джонни. Если на него падет подозрение, история Беверли Трент станет достоянием широкой публики. Тут есть и мотив – стремление заткнуть рот всем, кто знал, что случилось с Беверли, и возможность – присутствие на месте убийства в момент его совершения. Тебя шантажировали, Джонни, и этим положили конец твоей карьере. Ты не смог установить личность шантажиста, но ты знал, что это один из четырех – Сэйбол, Либман, полицейский или Эдди. Задуманно неплохо. Никому не хочется умирать. Внезапная, мгновенная смерть – не самое худшее. Но медленная смерть, когда топчут твою гордость, твою репутацию, а все секреты твоей жизни ловкий прокурор выставляет напоказ, ожидание своего часа в череде смертников, крушение всего, что любил... Трудно представить себе что-нибудь более ужасное.

Джонни закрыл глаза. Его лицо перекосила гримаса боли.., или страха?

– Кто бы мог подумать, Джулиан? – прошептал он. – Кто? Квист словно и не слышал его вопроса.