Текст книги "Убить, чтобы остаться (сборник)"
Автор книги: Хью Пентикост
Жанр:
Прочие детективы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 32 страниц)
Кофе оказался крепким и горячим. Он как бы напоминал о существовании реального мира, из которого они так внезапно выпали.
Сейчас они сидели и разговаривали, а пять секунд спустя могли, по чьей-то прихоти, лежать на полу, изрешеченные пулями. Слишком деликатным выходил баланс сил. К.К. и его дружки не могли обойтись без Тьюзди, но существовала черта, перейдя которую, они не смогли бы заставить старика помогать им и тогда из охотников они превращались в добычу. Пока Тьюзди мирился со своей совестью, оставались в живых и пленники. Но стоило ему взбрыкнуть, и началась бы кровавая бойня.
Питер глянул на северное окно и узкую полоску лужка, отделявшую "Причуду" от леса. Двадцать секунд – и он уже меж деревьев. Реальная возможность побега. Если по нему откроют огонь, выстрелы привлекут внимание поисковой группы Саутворта. Но, добравшись сюда, они найдут лишь трупы старика, Эмили и Линды.
Крамер, должно быть, знал, что делает, оставляя Питера одного, или надеялся, что тот решится на побег? Может, он притаился за углом, с ружьем наготове? И хотел таким образом обосновать необходимость убийства журналиста перед Тьюзди, чтобы старик продолжал ему служить? Или Карл сразу раскусил его? Он знал, что Тьюзди не обратится в полицию, отправившись за покупками. Неужели он с первого взгляда понял, что и Питер не станет спасать свою жизнь за счет других?
Питеру уже доводилось искать ответ на тот же вопрос. Первый раз такое случилось в Корее, но ставки тогда были иными. Предстояло вырваться из окружения, чтобы передать важные сведения командованию. Оставшиеся на позиции не могли рассчитывать на спасение, но донесение могло предотвратить гибель сотен солдат. Сейчас настоящего выбора не было. В другой раз в маленьком южном городке зал собраний, в котором он находился с полудюжиной негров, окружила ревущая, жаждущая крови толпа белых. Тогда он мог уйти и избежать опасности только благодаря цвету своей кожи. Но он остался и боролся до конца.
И в сложившейся ситуации Питер не мог решиться на побег, зная, что его спасение станет причиной смерти хозяев "Причуды" и Линды Грант.
Но не признавал Питер и безысходных положений. Выход был, требовалось лишь время, чтобы найти его. Им могла помочь сама "Причуда". Он видел лишь холл да комнату, где рисовал Тьюзди. Но огромное здание вмещало десятки комнат, коридоры, чуланы, подвальные помещения. Завладев оружием, они могли бы вести настоящую войну, не покидая отеля, и продержаться достаточно долго, во всяком случае, достаточно для того, чтобы жители Барчестера задумались, а почему Тьюзди не приезжает за покупками. Но все оружие и патроны находились у Крамера. Допустим, он раздобудет ружье, что весьма и весьма проблематично, но требовалось еще собрать всех пленников по одну сторону баррикады. Противник был грозен, но "пока есть жизнь, есть...".
– Я прямо-таки слышу, как ворочаются твои мозги, старичок, – раздался от двери голос Крамера. Он улыбался, небрежно покачивая ружьем. – Тьюзди, вам и мадам пора заняться ужином. Сегодня будем есть по очереди. Какой-нибудь кретин может забрести к "Причуде". И я хочу поговорить со Стайлзом наедине.
Тьюзди беспомощно пожал плечами и вместе с Эмили вышел из комнаты.
Крамер достал сигарету из нагрудного кармана, закурил.
– Мы можем побеседовать и сидя, старичок, – он взгромоздился на краешек стола, не сводя глаз с Питера. – Я все знаю о тебе, Стайлз. Великий борец за справедливость, народный герой. Известно мне и о твоей металлической ноге, и о том, как это случилось. Какая из них? Или я должен выяснить это сам?
– Правая, – побледнев, ответил Питер. Гулко забилось сердце.
– Садись, садись. Старики будут возиться с ужином не меньше получаса. А мы можем получше узнать друг друга.
Питер присел на вращающийся стул перед мольбертом. Пахло масляными красками и скипидаром.
– Тьюзди объяснил тебе, что к чему? – сигарета ходила вниз-вверх между губами Крамера.
– Да.
– Но ты не собираешься сдаваться, не так ли, старичок? Я хочу кое-что добавить к его рассказу.
– Я слушаю.
– Скажу тебе о том, чего Тьюзди, скорее всего, не знает. Я здесь главный, но мое слово не является законом. Полагаю, ты и сам это видишь. Я бы никогда не согласился отпустить Джорджи в город за этой проклятой гитарой. И уж тем более не разрешил бы привести сюда эту девицу. В общем, меня не так уж и слушают. Это ясно?
– Да.
– Если ты начнешь изображать героя, не в моих силах предотвратить то, что может случиться с тобой, даже если б я этого и захотел. Даже если б я решил, что это не в наших интересах. – Пепел упал на воротник рубашки, но Крамер словно этого и не заметил. – Чтобы правильно оценить свое положение, тебе нужно знать, что это за парни.
– Меня больше интересуете вы.
– Лесть не поможет, старичок, – улыбнулся Крамер. – Но одно я тебе скажу. Я хочу выбраться отсюда целым и невредимым и постараюсь осуществить свое желание. Ни ты, ни старики, ни девушка не смогут мне помешать. Я полагаю, что для нас лучше всего оставаться здесь еще две-три недели. Мы ушли бы и раньше, если б этот бестолковый Джордж не переполошил всю округу. Теперь они еще долго будут искать девушку или ее тело. И обращать внимание на каждого незнакомца. Он осложнил нам жизнь.
– А если Тьюзди откажется ездить в город за продуктами?
– Мы постараемся убедить его. Думаю, нам это удастся, если я дам волю мальчикам с Эмили или Линдой. Но если я ошибаюсь, нам придется уходить отсюда, хотим мы этого или нет. А если нас заставят уйти раньше, чем нужно, мальчики захотят поквитаться. Однажды они вкусили крови и вновь мечтают об этом.
– Семья около Бреттлборо?
Крамер нахмурился, кивнул.
– Я не могу держать их в узде. Мы зашли на ферму, чтобы раздобыть немного денег и еды. Хозяин плеснул горячим кофе в лицо Джейку Телицки. Что там началось. В мгновение ока они разодрали шесть человек на куски, – серые глаза блеснули. – Словно произошел взрыв. Казалось, им дали ЛСД. Они обезумели.
Во рту Питера пересохло.
– Они только и ждут, чтобы сорваться вновь, – продолжал Крамер. – Им это понравилось. И мне их не остановить.
– Даже если б вы этого хотели.
– Даже если б хотел, – Крамер раскурил новую сигарету, окурок бросил на каменный пол. – Пути к спасению нет ни для кого, старичок, за исключением, возможно, меня. Думаю, я сумею добраться до Мексики, а оттуда уехать в какую-нибудь страну, где даже не слыхивали о США. Остальным для этого не хватит ума. Они слишком жаждут крови.
– Но почему не попытаться уйти одному?
– Потому что они набросятся на меня. Четверо против одного, да кошачьи когти впридачу.
– Кошачьи когти?
– Я про рыжую. Она присоединится к ним, потому что я нахожу, что она не в моем вкусе. Как видишь, я жонглирую бомбой на острие ножа, старичок. Они признают, что я умнее, поэтому и слушают меня. Но, если я пойду им наперекор, церемониться со мной не станут. В душе они ненавидят меня, потому что для них я ассоциируюсь с властью. В старике они видят папу, а папа – это враг. Эмили – мама, значит, тоже враг. В конце концов, когда нужда в них отпадет, мои парни сожрут их живьем.
– А Линда Грант?
Крамер облизал губы.
– Лакомый кусочек. Право первого принадлежит Джорджи Мангеру, который привел ее сюда, а потом наступит их очередь, и они ее не пощадят, потому что она не получит наслаждения от общения с ними, – он засмеялся. – Джорджи – чокнутый, знаешь ли. Он полон безумных грез. Он хочет, чтобы Линда отдалась по своей воле, потому что мнит себя неотразимым. Он провел с ней целый день, говорил, пел. Ухажер! И будет говорить и петь, пока не поймет, что этим ничего не добьется. Тогда он начнет мстить, братец.
– И вы не шевельнете пальцем, чтобы удержать его?
– Не в моей власти, старичок. Даже домашняя собачонка кусает хозяина за руку, если тот заденет ее за живое.
– Как вы собрали эту банду?
– Долгая история о кривой дорожке, – Крамер нахмурился. – Да и какое это имеет значение? – он глубоко затянулся. – Блондин, Бен Мартин, и долговязый чернявый, Дьюк Лонг, – из Нью-Йорка. Дети окраин. Они познакомились еще подростками и с тех пор вместе. Отец Бена был портовым грузчиком. А Дьюк не знает, кто у него отец. Его мать жила в двухкомнатной квартире неподалеку от Норт-Ривер с десятью детьми от разных папаш. Бен перенял воровские приемы у своего старика. Мне говорили, что грузчики богатели на мелких кражах. Мальчики росли без присмотра. Хулиганили на улицах, грабили в подземке. Девчонка у них была одна на двоих, Труди Гаррет, эта рыжая. Ночевали они в подъездах да на пристанях. Какой-то умник приучил их к наркотикам, и они ударились в грабежи, чтобы расплачиваться за необходимое им зелье. Как-то вечером Бен покусился на добычу отца. Завязалась драка, и Бен пырнул папашу ножом. Из дома пришлось уйти. Однажды, приняв изрядную дозу, они попали на митинг протеста. Какие-то парни обличали войну во Вьетнаме и жгли повестки. Они также решили выразить свое несогласие с действиями администрации. Все как раз говорили о самосожжении буддистов в Сайгоне. Вот и они нашли какого-то бродягу, облили его бензином и сожгли живьем, – серые глаза внимательно разглядывали Питера. – Не тошнит, старичок?
– Есть немного, – холодно ответил Питер.
– Кто-то заметил рыжую, пока бродяга горел, как свеча, и им пришлось сматываться из Нью-Йорка. На попутном грузовике они добрались до Коннектикута. Днем прятались, ночью воровали. Думаю, они направлялись в Канаду. Где-то подцепили Джейка Телицки. Самый здоровый из нас. Прошлое у него примерно такое же. Боролся на ярмарках, зарабатывал на жизнь своими мышцами. Сила – все, что у него есть, и лишь жестокостью он может доказать миру, что он – мужчина. Он присоединился к Бену, Дьюку и девке. Думаю, он тоже спит с ней. Потом они нашли Джорджи Мангера. Плохой мальчик, не такой грубый, как остальные, но достаточно испорченный, чтобы восхищаться их независимостью и безжалостностью.
– Но теперь они в опасности, потому что их слишком много. Пятерым прятаться сложнее, чем одному. Они потеряли бдительность. То тут, то там находился свидетель, сообщавший полиции приметы кого-то из них. Сейчас их ищут по всей Новой Англии. Как-то ночью шестеро полицейских загнали их в угол, и вот тут появился я.
– Вы тоже в бегах? – спросил Питер.
– Да, – коротко ответил Крамер, соскользнул со стола, налил холодного кофе в чашку Тьюзди, выпил. – Эмили варит кофе, которым можно дубить шкуры.
Питер пристально наблюдал за Крамером, пока тот пил кофе и возвращался на свое место. Первое впечатление о нем не изменилось. Чувствовалась железная воля. И в то же время Питер не мог совместить Крамера с его чудовищным рассказом. На ум пришло нужное слово – разборчивый. Разборчивость Крамера не оставляла сомнений в том, что он не имеет ничего общего с бессмысленной жестокостью, насыщавшей его рассказ. И все же он входил в банду и являлся ее мозговым центром.
Питер взглянул на руки Крамера, поглаживающие ружье. Чистая кожа, ухоженные ногти. Рыжеволосая Труди, легко доступная каждому из них, по словам Крамера, его не интересовала. Это, да и другие мелочи выделяли его из остальных.
Крамер засмеялся.
– Пытаешься понять, что я за птица, старичок?
– Разве на моем месте вы поступили бы иначе?
Улыбка сползла с лица Крамера.
– Желание познать людей и привело меня в "Причуду" Тьюзди. Прелестное название для этих катакомб, не так ли? Старик всю жизнь боролся за личную свободу, не шел на компромиссы, никого ни о чем не просил, разве что не совать нос в чужие дела. Первый раз он решил кому-то помочь и попал впросак. Ему не надо ничего, кроме свободы, и мне нужна свобода, и парням, и Труди, и тебе с Эмили, и этой девушке из города. Все мы хотим быть свободными. Но тут есть подвох.
– О?
– Свободу мы понимаем по-разному.
– Мы хотим жить, как нам хочется.
– Любой ценой, – продолжил Крамер. – Но мир жаждет видеть нас муравьями. Или ты будешь, как все, или...
– Вы бежите, потому что не хотите становиться муравьем?
– Какая вам разница, почему я бегу?
– Есть разница, – ответил Питер. – Если однажды вас заставили бежать, не исключено, что это может повториться.
Крамер кивнул, словно слова Питера ему понравились.
– Мудро. Но помни, старичок, волноваться тебе надо не только из-за меня. Я кое-как держу их, но один неверный шаг, и они вцепятся тебе в горло. Ты знаешь, почему я бегу? Потому что мне, как и тебе, нравится отыскивать причины, побуждающие людей к действиям.
– Я стараюсь отыскать путь к спасению собственной жизни, – возразил Питер.
– А я пытался найти возможность сделать сносной свою жизнь. Одно и то же.
– Что же случилось? – спросил Питер.
– Я пожадничал.
– Деньги?
– Ты не так умен, как я ожидал, старичок. Я хотел стать богом!
Питер замер. Одно лишнее слово, и Крамер не скажет ему, возможно, самое важное из того, что он мог услышать. Он понял, что Крамер хочет выговориться, хотя бы для того, чтобы оправдаться перед самим собой. Должно быть, его замучила совесть из-за того, что произошло и продолжает происходить. Если сейчас разрушить чары, он может не заговорить вновь.
– Карл Крамер, выпускник тысяча девятьсот шестьдесят пятого года безымянного университета. Шел на диплом с отличием, специальность психология и социология. Удивил тебя, старичок?
– Отнюдь. Какой университет?
– Мой секрет. Нет смысла раскрываться. Информация – сила, это я понял еще в школе, старичок. Весь мир был моей лабораторией. Я мог пройтись по студенческому городку, положить руку на любое из тысяч плеч и найти того, кем я мог манипулировать, лепить так, как мне этого хотелось. Неудивительно, что я захотел стать богом.
– И вы попытались.
Крамер помрачнел.
– Попытался. О, я провел на людях тысячи маленьких опытов, чтобы нащупать контролирующие рычаги. А затем начал большой эксперимент. Мальчик из влиятельной и богатой семьи. Красавец с обворожительной улыбкой. Его я сделаю королем, сказал я себе. С его внешностью и моими мозгами мы взойдем на Луну, сказал я себе. И все время я посмеивался бы в душе, потому что он был бы королем с пустой головой, а я дергал бы за веревочки, заставляя его плясать.
– Но вы сдались?
– Он повесился на одной из стальных балок в университетском спортивном зале, – голос Крамера дрогнул.
– Почему?
Ему ответил невеселый смех. Питер затаил дыхание.
– Мы живем в век толпы. Массовое насилие. Массовые демонстрации. Одинокому волку сейчас очень непросто. Его могут просто затоптать, не заметив. В наше время никто и не думает, за что борется. Черные хотят стать белыми. Белые хотят остаться белыми и в ужасе от того, что их будет меньше, если начнут считать черных. Но они несут чушь, старичок. Они твердят о добре и зле. Когда люди наконец достигнут вершины, они объявят вне закона различия между правдой и кривдой, добродетелью и грехом. Они перестанут быть конформистами, потому что им будет нечего примирять.
– Ваш приятель повесился, – напомнил Питер.
– Идиот. Я думал, он понимает, к чему мы стремимся. Но в конце концов выяснилось, что его интересовал только я. Меня чуть не вырвало от отвращения, и я сказал ему об этом. А он повесился.
– И вы убежали?
– Он оставил записку. Надо мной все смеялись. Они поверили, во что хотели верить, и посчитали меня таким же, как мой друг. И я убежал, чтобы найти место и время обдумать все заново. Тогда-то я столкнулся с нашими приятелями. Поначалу их компания показалась мне забавной. Они скрывались от полиции. Они учились премудростям ночной жизни. А потом эта бессмысленная резня на ферме, – рот Крамера дернулся. – Проливать кровь ради собственного удовольствия. Это даже возбуждало. На какое-то время. Им пришлось искать укрытия, и я поневоле стал их лидером. Я соображал лучше их.
– Это естественно.
– Мы набрели на этот сарай, идеальное убежище. И остались здесь.
Крамер достал еще одну сигарету, закурил.
– Пока Тьюзди служит нам, кормит и прикрывает нас, мы все нужны друг другу. Кто-то из нас должен бодрствовать, пока спят остальные. Мы должны держаться вместе, чтобы у Тьюзди не возникло мысли напасть на кого-то одного в уверенности, что ему не придут на помощь. Но, когда мы уйдем...
– Оставив трупы ваших пленников, – вставил Питер.
– Да, убив вас, мы разделимся и пойдем каждый своей дорогой. Я думаю, мне удастся спастись. Им – нет, но они этого еще не знают, – Крамер покачал головой, словно не мог поверить в то, что ему стало известно. – Это безумие, старичок. Тьюзди понимает, что его ждет. Но для него лучше прожить еще несколько дней, неделю, чуть дольше, но не нарушать этого хрупкого равновесия. Он, конечно, прав. Надеяться вам не на что. Но трудно осознать такое яростное желание жить.
– Всегда остается вероятность того, что вы просчитаетесь.
– Не питай ложных надежд, старичок, – Крамер глубоко затянулся. – Я рассказал тебе обо всем, чтобы ты представлял реальное положение дел. У тебя более совершенный мыслительный аппарат по сравнению с Тьюзди и его мадам. И я нутром чую, что ты так просто не успокоишься. Занятно будет наблюдать за твоими попытками сорваться с крючка. Куда печальнее, если ты сам не поймешь их безнадежность.
– Значит, вы изображаете бога и со мной?
Крамер рассмеялся.
– Иначе скука станет совсем уж непереносимой.
Кухня «Причуды» Тьюзди, с выстланным мрамором полом, рассчитанная на многочисленных гостей отеля, имела внушительные размеры. Плита, в полном соответствии с техническим уровнем двадцатых годов, топилась углем, пища могла подогреваться в различных по размерам духовках. На стене висели медные сковородки и кастрюли. Некоторые, ими пользовалась Эмили, блестели. Полки гигантского буфета заполняла посуда. Кухонный лифт мог поднять поднос с едой этажом выше, где находился обеденный зал. Из стен торчали старомодные переговорные трубки. По ним повара получали заказы официантов. Середину занимал длинный стол, предназначавшийся для приготовления блюд, которые затем отправлялись наверх. Там же стояла широкая деревянная колода для рубки мяса. Для хранения туш предназначался специальный ледник с герметично закрывающейся дверью.
Плита, разумеется, топилась не углем. Эмили предпочитала дрова, которые Тьюзди заготавливал в хорошую погоду. Они всегда ели на кухне, рядом с большой плитой. Так было удобнее. Стену напротив украшал натюрморт Тьюзди – внушительных размеров полотно с фруктами и овощами, мертвыми кроликами и лесными птицами, сверкающими яркими красками. На дальней стене висел один из бесчисленных портретов Эмили, на этот раз с маленьким белым пуделем с синей ленточкой на шее. Пудель лежал, уткнувшись черным носом в пышное бедро Эмили. Повара двадцатых годов, возможно, сочли бы, что такая картина отвлекает от основного дела.
В огромной кухне Тьюзди и Эмили готовили ужин для врагов. Горели свечи в красивом бронзовом канделябре, разгоняя сумерки, спустившиеся на гору Барчестер. Огонь в печи, на котором Эмили жарила бифштексы, согревал воздух.
Они сидели за длинным столом: Крамер, светловолосый Бен Мартин, ударивший ножом отца, здоровенный Джейк Телицки, рыжая Труди и Питер. Дьюк Лонг, похоже, охранял здание снаружи. Не появились только Джордж Мангер и Линда Грант. О них и шел разговор.
– Джордж хочет, чтобы я принес ужин ему и его даме, – обратился Телицки к Крамеру.
– Пусть приведет девушку сюда, – ответил тот. – Я не хочу, чтобы сегодня мы разбрелись по всем этажам. Бог знает, кого к нам может занести. Лучше держаться вместе.
– Я ему скажу, – Телицки встал и вышел из кухни.
Как ни боялась Эмили, но ужин она приготовила превосходный. Бифштексы, коричневевшие поджаренной корочкой, жареный картофель с луком, большая чаша зеленого салата с огурцами, луком и помидорами. Питер догадался, что именно так любил ужинать Тьюзди.
Себе и Тьюзди она поставила тарелки в конце стола. От остальных их отделяло шесть футов пустого пространства. Старики и здесь, насколько возможно, хотели держаться особняком.
Крамер молчал. Мартин жадно ел. Труди Гаррет не притрагивалась к еде, наблюдая за Питером.
– У тебя роскошная телега. Никогда не ездила в "ягуаре".
– Хороший автомобиль, – кивнул Питер.
Мартин поднял голову от тарелки.
– На ней можно удрать и от патрульной машины, так?
Питер пожал плечами.
– Девяносто миль для "ягуара" – пустяк. Беда в том, что для таких скоростей годятся только автострады, – он сухо улыбнулся. – Если вы думаете о том, как выбраться из Барчестера, то на здешних дорогах патрульные машины не уступят "ягуару".
Мартин глубоко задумался, острый стальной нож застыл над тарелкой.
– Я хотела бы прокатиться при луне, – гнула свое рыжая.
– Забудь об этом, – ожил Крамер. – Хватит с нас лунных прогулок. Мы уже могли бы уйти, если бы Джорджи не шлялся по ночам.
– Ты знаешь, что он весь день поет этой куколке? – засмеялась Труди. Меня это не радует.
– Не всякую нужно бить, чтобы разжечь ее, – заявил Мартин и вновь принялся за бифштекс.
Крамер плотоядно улыбнулся.
– Трубадурский подход приносил успех во все века, – он повернул голову. На пороге возник Телицки. За ним шла девушка.
Питер почувствовал, как напряглись его мышцы. Никогда не доводилось ему видеть столь обнаженного ужаса. Линда Грант запомнилась ему спокойной, красивой, улыбающейся. Глянувшее на него лицо казалось чудовищной карикатурой на прежний образ. Черные круги появились под глазами, ставшими озерами страха. Она попала в руки безумца. Тот разрисовал ей все лицо. Темно-синие тени на веках, тушь на ресницах, широкие полосы помады на губах. Питер вспомнил, что в магазине она обходилась практически без косметики. Не вызывало сомнений, что под коротким, на несколько дюймов выше колен, ночным халатиком ничего не было. Линда едва передвигала ноги, придавленная стыдом.
Заметив Питера, она остановилась, обхватив себя руками, словно хотела спрятаться за них. Она никак не ожидала увидеть его здесь. Губы раскрылись, но ни единого звука не сорвалось с них.
– Заходи, крошка, – пророкотал Телицки. – Поешь, пока у тебя есть такая возможность.
Пронзительно захохотала Труди.
Питер встал.
– Здесь есть свободное место, мисс Грант, – он отодвинул стул рядом с собой.
– Джорджи это не понравится! – фыркнула Труди.
Линда быстро подошла и села на предложенный Питером стул, пододвинулась как можно ближе к столу.
Питер взглянул на девушку, а затем направился к плите, где Эмили наполняла тарелку Линды.
– У вас есть посудное полотенце?
Он чувствовал, что Крамер и остальные перестали жевать и смотрели на него. Эмили дала ему полотенце, Питер смочил его холодной водой над раковиной и принес Линде.
– Вытрите лицо.
Линда взяла полотенце и первым делом вытерла губы. На белом полотне помада выглядела, как кровь.
Питер повернулся к Труди Гаррет.
– Вы не могли бы принести ей что-нибудь из одежды?
– Джорджи это не понравится, – глаза Труди сверкали от возбуждения.
– Принесите ей что-нибудь, – властно повторил Питер.
Труди взглянула на улыбающегося Крамера.
– Чего не сделаешь ради смеха, – и она выпорхнула из кухни.
– Ты позволишь ему командовать парадом? – спросил Мартин Крамера.
– А отчего бы нам не поразвлечься? – ответил тот.
Питер сел рядом с Линдой.
– К несчастью, я тоже попал в плен. Вас не обижали?
– Физически – нет, – по ее телу пробежала дрожь.
– А что с ногами?
– Меня заставили подняться в гору босиком. О боже, мистер Стайлз, что с нами будет?
– Хорошего ждать не приходится.
– Мы не можем выбраться отсюда?
– Пока я не знаю как.
– Этот парень, что привел меня сюда, он же законченный псих!
– Такие теперь люди.
Пальцы Линды впились в стол.
– Меня ищут?
– Саутворт приезжал в "Причуду". Тьюзди дал ему от ворот поворот.
– Я не понимаю, – в отчаянии прошептала Линда.
– Если б он поступил иначе, нас всех убили бы.
Они говорили очень тихо, поэтому Крамер и двое его дружков, сидевших довольно далеко, могли их не слышать.
Вернулась Труди. Она принесла черные кружевные трусики, ярко-оранжевое платье. Подошла к Линде и бросила одежду на стол.
– Все, что я смогла найти для тебя, милашка.
– Идите переоденьтесь, – Питер повернулся к Линде.
Та встала, прижимая трусики и платье к груди.
– Слева есть комната, – показала от плиты Эмили.
– Одну минуту, – раздался новый голос. – Что это ты задумала, крошка?
Питер услышал, как ахнула Линда. В кухню вошел высокий парень с чуть рыжеватыми длинными волосами, с перекинутой через плечо гитарой. Джордж Мангер.
– Ночной халатик оскорбляет вкус мистера Стайлза, – пояснил Крамер.
– Плевать мне на мистера Стайлза, – ответил Джордж.
– Я принесла ей красивое платье, Джорджи, – влезла Труди.
– Мне она нравится такой, как есть, – упорствовал Мангер.
– Идите переоденьтесь, – повторил Питер.
Но Линда остолбенела, не в силах пошевельнуться. Джордж медленным шагом направился к ней. Тут Питер понял, что имела в виду Линда, называя Мангера психом. В его близко посаженных глазах не было ничего человеческого.
– Смена декораций нам не повредит, – заметил Крамер.
Джордж остановился в двух футах от Линды. Из уголка рта бежала тоненькая струйка слюны.
– Тогда пусть переодевается здесь. А мы все посмотрим.
– Идите, куда сказала Эмили, – приказал Питер Линде.
Джордж истерически засмеялся, протянул руку и сдернул халатик с плеча девушки.
Питер ударил его по лицу так резко и сильно, что Джордж тяжело опустился на мраморный пол. Треснуло ломающееся дерево – при падении Мангер раздавил гитару.
Джордж поднял голову. По подбородку текла кровь. Затем вскочил на ноги, выхватил пистолет, который забрали у Питера утром.
– Не стоит, Джорджи, – мягко остановил его Крамер. – На выстрел сбежится весь город. Конечно, ты можешь хорошенько отделать его, если хочешь.
– Я его отделаю, – голос Джорджа дрожал от ненависти. Не спуская глаз с Питера, он убрал пистолет, отшвырнул разбитую гитару.
– Идите переоденьтесь, – в который раз повторил Питер. Не видя Линды, он почувствовал, что та пятится к указанной Эмили комнате. Что-то щелкнуло, и в руках Джорджа появилась финка с выскакивающим из рукоятки лезвием. Сталь тускло блестела при свете свечей.
– Я тебе покажу! – выдохнул Джордж и прыгнул на Питера.
Давным-давно Питер служил в подразделении коммандос. К его немалому удивлению, рефлекс самообороны сработал автоматически. Координация, конечно, стала похуже, протез – не нога, но он даже не думал об этом. Ушел в сторону, схватил запястье Джорджа, повернулся и бросил длинноволосого парня через плечо. Пролетев над столом, тот врезался в стену. Нож запрыгал по мраморному полу. Питер обернулся. Джордж лежал у стены, как куча тряпья. Без всякого сожаления Питер подумал, что скорее всего сломал тому шею.
Мертвая тишина повисла в кухне, лишь скворчал жир на раскаленной сковородке. Тьюзди выскользнул из-за стола, подошел к Эмили и обнял ее за плечи.
Крамер не пошевелился. Тяжелые веки опустились, глаза превратились в узкие черные прорези.
Телицки и Мартин смотрели на Крамера, ожидая приказа.
Труди проскочила мимо Питера, упала на колени рядом с Джорджем, осторожно повернула его лицом к себе.
– Отключился! – она взглянула на Крамера. – Карл, я думаю, он мертв.
Крамер неторопливо поднялся, подошел к Труди, присел. Большим пальцем приподнял веко Джорджа. Затем встал и повернулся к Питеру. Холодная улыбка играла на его лице.
– Ты крут, старичок.
Случившееся потрясло Питера. Все произошло так быстро, что он не успел ни о чем подумать. Он хотел лишь избежать удара ножом. Во рту у него пересохло. Острая боль в правом плече свидетельствовала о растяжении, даже о разрыве нетренированных мышц.
– Вы думали, он даст себя ударить? – прогремел голос Тьюзди.
– Ничего я не ожидал, – огрызнулся Крамер. – Это единственный способ прожить в этом мире.
– Позвольте мне взглянуть на него, – неожиданно вмешалась Эмили. – Я умею оказывать первую помощь.
– Валяйте, – Крамер задумчиво разглядывал Питера, затем повернулся к Телицки.
– Джейк, позови Дьюка. Мы должны решить, что делать дальше.
Телицки чуть ли не бегом выскочил из кухни.
Эмили наклонилась над Джорджем. Пощупала пульс. Попросила у Труди пудреницу, приложила зеркало к губам Джорджа. Посмотрела на Крамера.
– Он жив, – поставила диагноз Эмили.
– Что же нам делать, мамаша? – спросил тот.
– Если вы хотите, чтобы он остался в живых, надо послать за доктором. Возможно, у него сломана шея. Или пробита голова. Я видела такое в армейских госпиталях во время войны.
– Вы же знаете, что мы не можем вызвать сюда доктора.
– Он – ваш друг. Нельзя оставлять его на полу. И ему нужно тепло.
В коридоре послышались шаги бегущих. Телицки и Дьюк Лонг ворвались в кухню и застыли, глядя на Джорджа.
– Как там дела? – спросил Крамер.
– Вдалеке слышатся голоса, – ответил Лонг. – Они перекликаются на южном склоне.
– Они услышали бы выстрелы, – Крамер закурил. – Как нам перенести его, мамаша?
– Это не имеет значения, если вы не собираетесь посылать за доктором.
Крамер вновь повернулся к Питеру.
– Шустрый ты парень, Стайлз. Думаю, нам придется преподать тебе урок. Почему бы вам троим не заняться им, Джейк?
Телицки кивнул. Мартин и Дьюк Лонг двинулись к Питеру.
– Нет! – воскликнула Линда. – Это моя вина. Он вступился за меня.
– Ваша очередь следующая, – хохотнул Крамер. – Если бы вы уступили Джорджи, ничего бы не произошло.
– Если вы не унесете вашего приятеля, – спокойно заметила Эмили, – он умрет прямо сейчас.
– Вы правы, мамаша, – кивнул Крамер. – Мы еще успеем заняться Стайлзом. Принеси большое одеяло, Джейк.
Скрипнув зубами, Телицки направился к двери.
– В комнате, где переодевалась Линда, есть кровать. От плиты там тепло и в холодные ночи. Лучшего места для него не найти. Там есть и одеяла.
Телицки принес одеяло.
– Постарайтесь подсунуть одеяло под него. Пусть кто-нибудь поддерживает его голову, – руководила Эмили.
– Голову держать вам, мамаша, – решил Крамер. – Вы знаете, как это делается. А потом вы останетесь и поухаживаете за ним.
Им удалось положить Джорджа на одеяло.
– Берись за один конец, Стайлз, – скомандовал Крамер.
Вчетвером с Эмили, поддерживающей голову Джорджа, они легко подняли его и перенесли в прилегающую к кухне комнату – темную, маленькую, с узкими оконцами на высоте глаз. Они опустили Джорджа на белую, с металлической сеткой кровать. Из уголка посиневших губ бежала струйка розовой слюны.
– Неважно он выглядит, – пробурчал Телицки.
– Он совсем плох, – Эмили нашла второе одеяло и укрыла Джорджа.
– Что вы собираетесь делать? – спросил Крамер Эмили.
– Лучше молитесь за него, если вам дорога его жизнь, – ответила та.
– Он выживет?
– Спросите об этом у бога.
Словно стальная клешня сомкнулась на руке Питера. Его буквально выволокли на кухню. Протез подвернулся и внезапно он оказался на четвереньках. Питер поднял голову. Крамер спокойно курил. Линда, объятая ужасом, вцепилась в стол. Питер повернулся к Тьюзди. Старик напоминал бородатую статую. Сбоку Питера ударили по ребрам.
