Текст книги "Она должна была стать идеальной женой"

Автор книги: Хелен Уорнер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц)

Глава четырнадцатая

Утро дня похорон выдалось ясным и солнечным, лишь отдельные облачка скользили по ярко-синему небу. Джо с отвращением посмотрела вверх. Ей почему-то казалось, что так быть не должно. Хотелось, чтобы лил дождь и небеса содрогались от раскатов грома, ярость которых больше соответствовала бы ее настроению.

Прошло две недели, а она все еще была опустошена потрясением и скорбью. Они с Питером познакомились, когда ей было двадцать пять, и она уже почти не помнила жизнь до этой встречи. Он был на три года старше, они встретились в Лондоне на вечеринке, которую устроил брат ее лучшей подруги.

Она вспомнила высокого симпатичного молодого человека, который уверенно представился, глядя на нее смешливыми карими глазами, и немедленно охватившее ее предчувствие, что она непременно выйдет за него замуж.

Но она заставила его попотеть, чтобы заполучить ее. Она не собиралась тут же прыгать к нему в постель и заставила несколько недель добиваться ее, прежде чем это произошло. Он присылал цветы, пригласил ее на обед, а однажды прекрасным солнечным днем даже прокатил ее на лодке по озеру в Гайд-парке, после чего она наконец и уступила.

Они обвенчались в крошечной сельской церкви неподалеку от ее родного дома в Суррее и переехали в свое первое совместное жилище на самой окраине Гилфорда. Это был небольшой, но прелестный домик, напоминавший коробку конфет, с розами у входной двери и садом, размеры которого позволяли разместить качели для Эмми, когда она родилась. Питер ездил на работу в город, и они были безумно счастливы.

Джо нередко думала, что была бы рада всю жизнь прожить в Розовом доме, но карьера Питера шла в гору, и скоро они купили дом побольше в Саффолке, откуда ему было проще разъезжать по служебным делам, а вскоре подоспело и прибавление в семействе. Питер очень напряженно работал – ему нередко приходилось пару ночей в неделю проводить в Лондоне, но значительное улучшение финансового положения семьи сполна окупало это неудобство.

Самый большой разлад в их отношениях случился, когда детям было восемь и одиннадцать. Джо обнаружила, что муж изменяет ей с коллегой по работе. Она была ошеломлена и подавлена и тут же велела ему убираться. Но он искренне раскаивался в случившемся и умолял дать ему второй шанс. Хотя понадобилось время, чтобы боль и злость утихли, она была рада, что простила его. С тех пор они были счастливы, хотя она и знала, что у него за эти годы случались и другие интрижки. Но она решила закрывать на них глаза, рассудив, что, пока ни ее, ни детей это никак не затрагивает, это не может им навредить.

Натянув черное платье, которое она выбрала для похорон, Джо потянулась, чтобы застегнуть молнию, и поняла, что не может сама застегнуть ее до конца. Она открыла рот, чтобы позвать Питера, но вспомнила, что его больше нет.

Лавина горя подхватила ее и ударила с такой силой, что Джо повалилась на светло-серый ковер.

Она не могла даже плакать. Слез больше не осталось. Она понимала, что отныне любая мелочь в любой момент может свалить ее с ног.

– Мам? – в дверях показалась бледная и усталая Эмма. – Что с тобой?

Джо покачала головой:

– Молнию не могу застегнуть, – собственный голос показался ей совсем детским.

В глазах Эммы выступили слезы, и она понимающе кивнула:

– Я помогу.

Она вошла в комнату и протянула руку Джо, помогая встать на ноги. Застегнув молнию до конца, она нежно повернула Джо лицом к себе:

– Когда этот день закончится, тебе станет легче.

Джо попыталась улыбнуться, но обнаружила, что губы просто не подчиняются.

– Надеюсь, что ты права, но я не уверена, Эм. Не думаю, что мне когда-нибудь снова станет лучше.

Эмма быстрым движением приобняла ее.

– Меня все время мутит, – продолжала Джо. – И я боюсь сегодняшнего дня.

Эмма вздохнула и кивнула:

– Знаю. Мы все боимся.

– Бен уже приехал?

Эмма покачала головой:

– Нет, но скоро будет.

Не успела она договорить, как до Джо донесся хруст гравия на дорожке перед домом. Она подошла к окну и увидела подъезжающий новый внедорожник Бена. Он вышел из машины и достал с заднего сиденья Элоди. Сердце Джо дрогнуло при виде малышки, так похожей на свою мать и так изменившейся за то недолгое время, которое прошло с тех пор, как Джо видела ее в последний раз.

Горло сжалось от осознания, что в тот приезд Питер видел ее в последний раз. Элоди больше никогда не увидит дедушку и, когда вырастет, будет знать его лишь по фотографиям и рассказам. Боль была почти невыносимой.

– Но это же и есть круговорот жизни, верно? – пробормотала она себе под нос. – Одна жизнь заканчивается, другая только начинается.

Эмма подошла и встала рядом, положив руку ей на плечи. Она проследила за взглядом Джо, и они обе улыбнулись, увидев, как Белла выхватила Элоди из рук Бена, подняла над головой, фыркнула ей в животик, от чего малышка довольно засмеялась.

Эмма помогла Джо выйти из спальни и спуститься по лестнице. Она открыла входную дверь и снова воспрянула духом, увидев Бена – такого высокого и красивого в строгом черном костюме. Он заключил мать в объятия и прижал к себе на несколько секунд. Стараясь не расплакаться, Джо заморгала и попыталась улыбнуться Белле:

– Здравствуй, Белла.

Белла чувствовала себя слегка неловко и попыталась отвлечься, нежно раскачивая Элоди из стороны в сторону.

– Здравствуй, Джо. Очень сочувствую по поводу Питера, – слова прозвучали отрывисто и натужно.

– Спасибо, – Джо попыталась улыбнуться, но поняла, что не может говорить, и резко отвернулась, не желая, чтобы Элоди видела ее слезы.

Они все вместе прошли через широкую прихожую, выложенную плиткой, на кухню, где расселись на стульях вокруг большого стола с гранитной столешницей. Эмма засуетилась, наливая чай и кофе, и начала описывать процедуру похорон. Джо понимала, что Эмме было особенно необходимо занять себя, чтобы справиться с горем, в то время как сама Джо была почти не в силах сосредоточиться – мысли путались, и она ничего не могла понять. Она решила, что просто позволит Бену и Эмме взять все на себя и попробует пережить этот день, как сумеет.

Прошла, казалось, целая вечность, прежде чем они услышали шум подъезжающих машин. Джо с трудом поднялась на ноги, содрогаясь от страха и нахлынувшего адреналина. Не зная, сможет ли она сама подойти к двери, она инстинктивно дотронулась до руки Бена.

Бен озабоченно посмотрел на нее:

– Ты в порядке, мама?

Джо глубоко вздохнула. Нет, она не была в порядке. Ей хотелось орать во весь голос. Она больше никогда не будет в порядке, и с этим никто ничего не сможет поделать.

– Да, – соврала она. – Просто колени немного трясутся, вот и все.

Бен сочувственно кивнул и покрепче взял ее за руку. Позади заплакала Элоди. Бен обернулся к Белле, которая шла за ними с ребенком на руках.

– Т-ш-ш… Не плачь, малышка… – попытался он успокоить.

– Она же младенец, Бен! – резко оборвала его Белла. – Младенцы всегда плачут!

Бен чуть нахмурился, но не ответил. Вместо этого он повел Джо к дорожке, где их ждали катафалк и машина для сопровождающих. Они вдруг остановились, увидев гроб, и Бен, издав гортанный стон, поспешил прикрыть рот ладонью. Джо понимала, что надо бы сказать ему что-нибудь, чтобы успокоить, но была слишком подавлена. Слишком изнурена скорбью. Все казалось таким нереальным, словно она смотрела, как кто-то другой переживает худший день своей жизни.

Эмма подошла и взяла Джо за другую руку, пока работник похоронного бюро открывал для них дверцу машины. Джо с благодарностью посмотрела на нее. Она проявила немалую силу и выдержку, но Джо понимала, что тяжесть потери отца просто еще не накрыла ее. Она рассеянно подумала, что от стресса дочь снова может скатиться в анорексию, которая впервые проявилась около двадцати и с тех пор неотступно преследовала ее в трудные времена.

Эмма и Питер были очень близки, и он невероятно гордился своей дочерью, какой она стала. Эмма была добрая, веселая и невероятно успешная. Окончив Оксфорд с дипломами первой степени сразу по двум специальностям, она с успехом начала строить карьеру юриста-международника.

В своем стремлении к успеху она была целиком погружена сначала в учебу, а потом в карьеру в ущерб личной жизни, хотя недостатка в поклонниках у нее никогда не было. Питер часто говорил ей, что упорно трудиться – это хорошо, но и отдыхать тогда тоже надо не менее упорно. Но Эмму, похоже, вполне устраивала одинокая жизнь, и она только отшучивалась, что на мужчин у нее все равно нет времени.

Когда ей перевалило за тридцать, Джо заметила некоторые перемены: теперь Эмма стала говорить, что готова к семейной жизни, но все подходящие мужчины уже женаты, а ее поезд ушел. Джо надеялась, что дочь ошибается, но в тридцать четыре время уже было не на ее стороне.

Они сели в машину, где хватало места для них троих.

– А как поедет Белла? – спросила Джо у Бена, вдруг осознав, что для нее и Элоди места не хватит.

– Она поедет на нашей машине, чтобы можно было посадить Элоди в детское кресло.

– А… Ладно, – Джо видела, что Белла таким планом совершенно не довольна, но ей попросту не хватало сил думать об этом.

Путь до церкви они проделали почти в полном молчании. Джо сидела между Беном и Эммой, крепко держа их обоих за руки и надеясь, что ей хватит сил утешить их. Когда они остановились у церкви, на удивление большая толпа скорбящих расступилась, пропуская их внутрь. Джо окинула невидящим взглядом знакомые лица, лишь смутно отмечая их присутствие и кивая в ответ на приветствия.

Бен повел их ко входу в церковь и вдруг резко остановился. Из толпы вышел Мэтт и обнял его. На мгновение Джо показалось, что сын потеряет самообладание, но тот, отступив на шаг и пробормотав слова благодарности, глубоко вдохнул и кивнул, словно давая самому себе указания. Шарлотта и Фрейя подошли к Джо и Эмме и обняли их.

– Мне так жаль, – сказала Шарлотта, взяв Джо за руку. – Тебе, наверное, очень его не хватает. Я знаю, как ты его любила.

Наконец стена оцепенения, окружавшая Джо весь день, пошла трещинами, и она сжала ладонь Шарлотты:

– Спасибо, Шарли. Даже не знаю, с чего начать… – она беспомощно покачала головой. – Я уже так сильно по нему скучаю. Мне так одиноко.

Ее голос дрогнул. Глаза Шарлотты наполнились слезами:

– Я знаю. Но у тебя есть Бен и Эмма, и они будут с тобой. Ты не останешься одна, обещаю.

Джо сглотнула подступивший к горлу ком:

– Спасибо, что пришла, Шарли. Для меня это много значит.

Шарлотта покачала головой:

– Мы все любили Питера. Я не могла сегодня не прийти.

Джо благодарно улыбнулась:

– Пожалуйста, постарайся сесть с нами в первом ряду. Мы бы все этого хотели.

Шарлотта неуверенно захлопала глазами:

– Ты уверена? Не хотелось бы занимать чье-то место…

– Нет, мама права, – сказал Бен, подойдя к ним. – Тебе следует сесть с нами. Это будет очень хорошо, особенно для Эммы, – добавил он, бросив искоса взгляд на Эмму, которая жалостно рыдала, утешаемая одной из тетушек.

– Хорошо, – Шарлотта еще раз пожала Джо руку и отступила назад. – Увидимся внутри.

Это была маленькая сельская церковь, и к тому времени, когда они расселись, внутри была уже настоящая толпа, многие стояли в боковых проходах и вдоль задней стены. Джо посмотрела на Бена, который глядел прямо перед собой с решительным видом, но подрагивающий мускул на щеке выдавал его напряжение. Белла сидела справа от него, держа на руках Элоди, которая озадаченно оглядывалась по сторонам. Выражение лица Беллы внешне казалось бесстрастным, но Джо чувствовала, что под этой маской она просто кипит.

Слева от Джо плакала, не скрывая слез, Эмма, а Шарлотта гладила ее по спине. Мэтт и Фрейя сидели на скамье прямо позади них, и Мэтт тоже пытался утешить Эмму, положив ладонь на ее плечо. Мэтт знал Питера с тех пор, как сам был мальчишкой, поэтому она была рада его присутствию сегодня, зная, что он был одним из немногих, кто в самом деле понимал, как себя чувствуют Бен и Эмма. Джо надеялась, что это поможет им снова сблизиться, поскольку ей показалось, что в последнее время между ними возникла отчужденность.

Она вздохнула и снова посмотрела на Беллу, которая теперь нежно укачивала Элоди на руках. Она казалась воплощением довольной матери, ее глаза, устремленные на дочку, лучились глубокой и неподдельной любовью. Но стоило ей поднять глаза и встретиться взглядом с Джо, как выражение слегка изменилось, став заметно более неприязненным. В миллионный раз Джо подумала, чем же она заслужила такую реакцию невестки.

Когда церковь заполнилась людьми и зазвучали первые аккорды любимого гимна Питера, «Я смотрю на рассвет», все встали, и Джо повернулась вперед, сосредоточив все мысли только на нем.

Когда священник пригласил Бена произнести надгробную речь, тот с трудом встал и нетвердой походкой подошел к кафедре. Несколько раз прочистив горло, он заговорил.

– Отец был моим лучшим другом, – начал он дрожащим голосом. – Он никогда не подводил меня и всегда был рядом, когда был мне нужен, – Бен остановился, пытаясь собраться с духом. – И я не знаю, как мы все переживем эту потерю.

Слезы покатились по его щекам, и когда он открыл рот, чтобы продолжить, он лишь громко всхлипнул, после чего окончательно сорвался.

Мэтт поднялся и уверенно двинулся к алтарю.

В пару шагов одолев расстояние до Бена, он одной рукой обнял друга за плечи, а другой взял у него листок с речью.

– Давай я продолжу? – тихо предложил он.

Бен кивнул, и Мэтт начал читать с листа спокойным и звонким голосом, отчего слова зазвучали еще более пронзительно. Закончив чтение, он посмотрел на Бена, который в ответ благодарно улыбнулся и кивнул.

– Спасибо, – только и смог выговорить Бен, и они оба вернулись к своим скамьям.

– Прости, мам, – прошептал Бен, садясь на место. – Я не смог.

Джо, переживавшая за него, взяла его за руку:

– Милый, мы все тебя понимаем.

Когда они выходили из церкви после церемонии, Джо обняла Мэтта.

– Спасибо, что помог Бену, Мэтт. Это очень много для нас значит.

Мэтт обнял ее в ответ:

– Мы никогда его не бросим, Джо. И тебя с Эммой тоже. Помни об этом.

Джо кивнула, почувствовав, что в его словах скрыт более глубокий смысл, но ее быстро увлекла в сторону процессия скорбящих, покидавшая теперь церковь, и у нее не было времени поразмыслить над этим.

Глава пятнадцатая

Солнце оранжевым огненным шаром низко висело над полями Саффолка. Редкие облака отбрасывали на землю фиолетовые тени, напоминавшие синяки. Бен ехал молча, утомленный после нервного дня. Рядом с ним так же молча сидела Белла, а Элоди спокойно спала сзади в детском кресле.

Он не хотел уезжать от Джо. Мать казалась такой маленькой и беззащитной, когда стояла на пороге дома, в котором прожила с отцом больше двух десятков лет. Он нерешительно завел машину и посмотрел на Беллу:

– Может, побудем с ней хоть немного? Мне кажется, будет неправильно оставить ее сейчас.

Лицо Беллы стало суровым.

– Нет. С ней все будет в порядке. Нужно отвезти домой Элоди.

И Бен уехал, чувствуя себя самым паршивым сыном на Земле, бросившим собственную мать. Белла весь день пребывала в угрюмом, мрачном настроении, держалась в стороне от остальных и давала односложные ответы на грани вежливости любому, кто к ней подходил. Бен хотел поговорить с ней об этом, но понимал, что все закончится ссорой, а он чувствовал себя слишком истощенным и расстроенным.

Бен громко вздохнул, чувствуя, что она вперилась в него взглядом, ожидая реакции.

– Ладно, – сказал он, устало взглянув на нее и понимая, что теперь у него не остается другого выбора, какие бы эмоции его ни переполняли. – В чем дело?

Белла снова вздохнула, на этот раз более подчеркнуто:

– Разве ты не заметил, как сегодня обращалась со мной твоя мать? Она просто смешала меня с грязью! А на Элоди даже почти и не взглянула…

Бен нахмурился:

– Ты несправедлива, Белла. Хоронили ее мужа – она просто в шоке.

– Что-то этот шок не помешал ей лебезить перед Мэттом и Фрейей, не говоря уже о том, что с твоей сучкой-бывшей она себя вела так, будто это она ее невестка, а не я! Бен, ты просто не представляешь, как мне сегодня было тяжело!

Оторвав от руля одну руку, он потер лоб. Ему хотелось ответить, что ему сегодня тоже пришлось тяжело, но понимал, что ей требуется услышать совсем другое.

– Не думаю, что мама намеренно хотела тебя расстроить.

Белла скорчила гримасу и презрительно фыркнула.

– Я была для нее пустым местом с той самой минуты, как мы приехали. Просто поздоровалась, развернулась и потопала на кухню, даже не попытавшись взять на руки Элоди. Хотя, казалось бы, должна была очень хотеть ее повидать.

– Я же сказал – наверняка ее мысли были заняты другим. Послушай, Белла, оставь ее в покое.

– Ее же не беспокоило, что я чувствую, когда она упросила твою бывшую прийти и сесть рядом с нами. Да еще и пропустила ее вперед так, чтобы я почувствовала себя лишней.

На последних словах голос Беллы слегка дрогнул, и Бен понял, что сейчас начнутся слезы. Он вцепился в руль, чтобы унять внезапно возникшее желание закатить ей пощечину.

– Ты и сама не особо стремилась общаться, верно?

– Я пыталась! – яростно запротестовала Белла, утирая слезы, покатившиеся по щекам. – Но ты слишком старался не обращать на меня внимания, чтобы это заметить!

Бен стиснул зубы, чтобы не ответить резкостью. Он ненавидел, когда Белла начинала вести себя подобным образом. Ее было просто невозможно урезонить, и он знал, что придется пройти через грандиозный скандал, прежде чем она успокоится, да и то лишь после его извинений.

– Ты этого даже не отрицаешь! – сказала Белла с нескрываемым торжеством в голосе.

– Ох… бога ради! – Бен хлопнул ладонью по рулю. – Мы же хоронили моего отца, Белла! Зачем ты так?!

Белла подпрыгнула в кресле и чуть сжалась:

– Бен! Не будь таким агрессивным! Ты пугаешь меня и Элоди.

Словно по заказу Элоди, мирно спавшая в детском кресле, начала плакать. Белла демонстративно принялась ее успокаивать, бросая обвиняющие взгляды в сторону Бена.

Бену самому хотелось плакать, и он чувствовал подступающие к глазам слезы. Ему было необходимо хоть немного сочувствия, немного понимания, но он с самого начала знал, что Белла использует сегодняшний день для нападок на его семью и для того, чтобы выдвинуть на передний план себя.

День был очень тяжелый, и ему было нелегко разобраться в своих чувствах. Бен по-прежнему не мог поверить, что отца больше нет, но понимал, что просто еще не осознал этого.

Он чувствовал, что Белла неотрывно смотрит на него:

– Значит, теперь дуешься?

Бен вздохнул:

– Нет, Белла. Я не дуюсь. Я просто пытаюсь разобраться в сегодняшнем дне. Это было ужасно.

– Да, – голос Беллы стал чуть тише. – Рада, что все закончилось.

Бен не ответил.

– И теперь мы хотя бы можем сосредоточиться на переезде.

– Да.

Бен старался задвинуть все мысли о переезде подальше в глубь сознания. В окружавшей суматохе в его мозгу просто не хватало места для раздумий об этом. Но теперь больше не было причины тянуть, и в Лондоне их ничто не держало после того, как он перестал общаться с Мэттом и Фрейей. План состоял в том, чтобы он оставил работу и сидел дома с Элоди, а Белла вернулась к работе. Его собственное мнение в этом плане почти не учитывалось, и он понимал, что отец наверняка посоветовал бы отказаться от этой затеи. Но Белла заявила, что они поступят именно так, и он согласился, чтобы ее не расстраивать. Да и по правде сказать, ему нравилась идея больше времени проводить с Элоди, и он знал, что справится с этим лучше, чем Белла, которая явно сходила с ума в четырех стенах. Он надеялся, что с возвращением к работе она перестанет быть такой собственницей и будет легче относиться к его встречам с семьей и друзьями.

– Знаешь, а может быть, не стоит все-таки переезжать в Саффолк? – предложила Белла, прервав его размышления. – Может быть, в Суррее будет лучше?

Бена насторожил тон, которым она это произнесла, – он уже не раз его слышал. Этот тон означал, что она не советуется с ним, а дает непререкаемые указания.

– Нет, Белла. Ты так настаивала на Саффолке и на том, чтобы быть ближе к моим родителям, что я ума не приложу, с чего это ты вдруг передумала. В любом случае уже поздно.

Белла пренебрежительно махнула рукой:

– Вовсе нет. Мы еще можем отказаться от покупки дома в Саффолке.

– Нет. Ты настояла на Саффолке, поэтому мы туда переедем. И мне нравится дом. К тому же будет хорошо оказаться поближе к маме, ведь она теперь осталась совсем одна…

Бен почувствовал, как Белла напряглась. Он редко ей перечил и почти всегда в результате сдавал назад, но в этот раз он решил, что вопрос слишком важный, чтобы, как обычно, уступить.

– Это должно быть совместное решение, – фыркнула она.

– Это и есть совместное решение. Мы ведь вместе его выбрали, помнишь? – говоря это, Бен осознал, что, хотя и присутствовал при осмотре домов, у него вовсе не было права голоса и дом она в конце концов выбрала сама. – Впрочем, честно говоря, ты не особо интересовалась моим мнением при выборе, верно?

Лицо Беллы помрачнело, а глаза превратились в узкие щелочки.

– Только не играй со мной в эти игры, Бен. Пока ты срывался с места по первому зову маменьки, мне приходилось все решать самой. Поэтому теперь я решила, что нам будет лучше в Суррее.

– Напомни-ка, как далеко это от дома твоей матери?

– Господи! – с досадой воскликнула Белла, закатив глаза. – Помощь моей мамы с Элоди нам не помешает, поэтому хорошо, что она будет рядом.

В голове Бена мелькнула мысль о том, чтобы прекратить спор и просто поступить как всегда – дать ей все сделать по-своему. Но после такого напряженного и печального дня ему этого не хотелось.

– Моя мама тоже может помочь, особенно теперь, когда она осталась одна. Это даст ей возможность сосредоточиться на чем-то.

– Она не так хорошо ладит с Элоди, как моя мама. Я не хотела бы оставлять малышку с ней. Сегодня твоя мама совсем не обращала на нее внимания…

– Ну, думаю, если она сегодня хоронила мужа, то, наверное, никак не могла уделять все внимание Элоди.

– Только не надо сарказма, Бен.

Бен стиснул зубы.

– Разумеется, моя мама не так хорошо ладит с Элоди, как твоя, потому что у нее не было такой возможности. Если бы она провела с девочкой столько же времени, сколько и твоя мама, она оказалась бы ничуть не хуже. И это не ее вина, что ее не подпускали к Элоди в первые месяцы жизни.

Договорив, Бен подумал о том, как больно было его отцу, которому не позволяли увидеть внучку. Не было ли это напряжение одной из причин его смерти? Он с ужасом отмахнулся от этой мысли, не в силах даже предположить, что они с Беллой могли нести какую-то ответственность за это.

– Она сама виновата, что так набросилась на меня в Рождество. И с тех пор не так уж сильно и пыталась извиниться. Нет, учитывая наши натянутые отношения, я полагаю, что в Суррее будет лучше.

Белла говорила отрывисто и четко, как всегда бывало, когда она отказывалась уступать. Уже не в первый раз Бен почувствовал себя загнанным в угол. Да, Белла была потрясающей и могла быть бесконечно очаровательной и веселой, когда хотела. Он любил ее, и, когда она была в хорошем настроении, ему нравилось быть рядом. Но все чаще она пугала его темной стороной своего характера.

Когда они вернулись в лондонскую квартиру, Белла сразу уложила Элоди в кроватку, а потом вышла на кухню, где Бен сидел за столом с бокалом красного вина. Ему весь день отчаянно хотелось выпить, но Белла настояла, что обратно машину поведет он, а она решила впервые за все время их знакомства выпить бокал вина. С широкой улыбкой она достала из шкафа бокал и налила в него ледяной воды из холодильника.

– Ну, твое здоровье! – сказала она, коснувшись своим бокалом бокала Бена и сделав большой глоток.

Бен последовал ее примеру, чувствуя себя как никогда одиноким.

– Да ладно тебе, Бен. Прекрати дуться, пожалуйста. – Лоб Беллы пересекла раздраженная морщинка.

– Я не дуюсь, – устало возразил он. – Я просто расстроен. Все еще не могу поверить, что отца и в самом деле больше нет. Что я больше никогда его не увижу. Что Элоди вырастет, не зная его. От всего этого мне становится невыносимо грустно.

Белла закатила глаза:

– Ну, моего она тоже не узнает, так что тут у нас получается ничья, так ведь?

– Боже мой, Белла! Это же не соревнование!

Белла уперлась в него холодным взглядом:

– Я этого и не говорила. Хватит додумывать за меня.

Бен фыркнул и покачал головой.

– Не смей на меня фыркать! – зашипела Белла, и ее глаза вдруг вспыхнули. – С меня хватит!

– Знаешь, не только с тебя!

Слова вылетели прежде, чем Бен успел их остановить, и, казалось, повисли в воздухе между ними на некоторое время, прежде чем достигли цели. Белла вцепилась в бокал с такой силой, что костяшки пальцев побелели, а потом вскинула руку и швырнула бокал в него. Бен инстинктивно увернулся, и бокал ударился о стену за его спиной с необыкновенно мелодичным звоном.

– Белла! – потрясенно воскликнул он, бросив взгляд через плечо на стену, по которой стекала вода. – Зачем ты это сделала?

Но прежде чем он понял, что происходит, Белла набросилась на него, хватая за волосы и колотя кулаками. Поскольку он сидел, на ее стороне оказались и фактор неожиданности, и преимущество в росте, и Бен оказался почти не в состоянии защититься от ее ударов, достигавших цели с болезненной точностью.

– Прекрати, Белла! – заорал он что есть мочи, пытаясь докричаться до нее.

Но она, словно дикий зверь, продолжала царапать и колотить его из всех сил.

Наконец, тяжело дыша от изнеможения, она остановилась так же внезапно, как и начала. Бросив на Бена последний холодный взгляд, она развернулась на месте и вышла из кухни в ванную.

Она захлопнула дверь и закрыла ее за собой. Через несколько секунд до Бена донесся шум воды – Белла набирала ванну.

Онемев от потрясения, Бен не мог встать со стула. Он еле сдерживал слезы, которые грозили прорваться, словно волна через дамбу. Голова болела в тех местах, где она дергала его за волосы, и он чувствовал, что руки и плечи покрыты царапинами и ссадинами. Он был не в состоянии осмыслить произошедшее, и стыд и унижение уже начали окутывать его, словно одеяло.

Спустя некоторое время он набрался сил, чтобы встать. Сердце все еще колотилось, а колени тряслись. Он услышал звук выдергиваемой из ванны пробки и похолодел от страха. Не решаясь пошевелиться, он словно прирос ногами к полу, напряженно вслушиваясь, что она будет делать дальше.

Наконец замок повернулся с отвратительным щелчком, заставившим Бена вздрогнуть, хоть этот звук и не был неожиданным. Появилась Белла. Голова ее была обмотана белым полотенцем на манер тюрбана, другое полотенце было обернуто вокруг тела. Она уже собралась было пойти в спальню, но обернулась и встретилась с ним взглядом.

– Что это ты тут стоишь? – со смешком спросила она. – Как будто привидение увидел!

Бен нахмурился.

– Белла, нам нужно серьезно поговорить о том, что только что случилось, – начал он, набравшись смелости, но понимал, что дрожащий голос его выдает.

Белла посмотрела на него озадаченно:

– Ты о чем? Ничего не случилось.

– Ты напала на меня! – покачал головой Бен, не веря своим ушам.

– Не было такого. Не говори глупостей! Как такая маленькая женщина, как я, могла напасть на кого-то? Тем более на здоровенного увальня вроде тебя. Похоже, ты бредишь. Послушай, – сказала она более мягким и сочувственным тоном. – День сегодня был долгий и очень трудный. Для нас обоих.

Бен почувствовал, что рот его открывается от удивления.

– Так что…

Она подошла к нему, положив ладонь на плечо, отчего он чуть поморщился. Кажется, он не ошибся насчет синяков.

– Почему бы нам не лечь пораньше и не попытаться забыть обо всем? Давай напомним друг другу, почему значение имеем только ты и я. Нам больше никто не нужен. Вдвоем нам лучше всего.

Бен посмотрел в ее бездонные карие глаза, теперь преисполненные любви и спокойствия. И вот тут он испугался по-настоящему.