Текст книги "Друзья до смерти"

Автор книги: Heлe Нойхаус

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц)

– Никаких тараканов он мне в голову не запускал, – возразила Розалия, болтая ногами. Но Боденштайн заметил, как она покраснела. – Он просто посоветовал мне, прежде чем решать стать поваром, познакомиться с кухней поближе и набраться опыта.

В кухню вошла Козима.

– Спускайся, Розалия! – велела она.

Девочка послушалась, соскользнула мимо матери и снова открыла холодильник.

– Перестань! – Козима отодвинула ее от холодильника и закрыла дверцу.

– Но я правда хочу пить, – заныла Розалия.

– Пойди и возьми что-нибудь в гараже.

– Но там все теплое, как моча! Я…

– Уйди отсюда! – закричала Козима на дочь.

– Кто кричит, тот не прав, – обиженно ответила Розалия и исчезла.

– Она действует мне на нервы. – Козима прислонилась к раковине и вздохнула. – Все действует мне на нервы.

Боденштайн взглянул на жену. Она всегда была стройной, но временами ее худоба стала казаться болезненной. Она была бледна, под глазами залегли голубоватые тени, которых Оливер прежде не замечал.

– Тебе нужно немного отдохнуть, – сказал он. – Я рад, что ты наконец закончила работать над фильмом.

– Охотно верю, что ты рад, – саркастически усмехнулась Козима. – Я же знаю, что тебе не нравится вечерами слушать мои разговоры о фильме, когда у тебя все мысли в голове исключительно о твоем деле.

Упрек был несправедлив и совершенно безоснователен.

– Я уже сыта этим по горло. – Голос Козимы стал визгливым. – Я же здесь прежде всего уборщица и кухарка и должна все совмещать под одной крышей.

Боденштайн не мог объяснить вспышку раздражения Козимы, он не чувствовал за собой никакой вины. А потому некоторое время слушал ее тираду молча.

– Ты исчезаешь каждое утро, оставляя все на меня одну, – в конце концов заявила Козима. – А чем заняты твои дети, тебя вообще не волнует.

– Подожди-ка, – ошеломленно прервал Боденштайн. – Меня очень интересует все, что касается тебя и детей. Я…

– Не ври! – Козима уже кричала. – Знаешь что? Садись-ка ты просто в машину и катись заниматься своим делом! Я прекрасно обойдусь тут без тебя, раз у тебя нет никакого желания разговаривать с моими друзьями.

– Что это на тебя вдруг нашло? – возразил Боденштайн, тоже на повышенных тонах.

В кухню заглянула Розалия.

– О, супружеская ссора! – сказала она.

И в тот же миг Козима не совладала с собой; слезы брызнули у нее из глаз, и она мимо Розалии выскочила из кухни. Отец и дочь в недоумении переглянулись, не зная, что и думать.

– Что это на нее вдруг нашло? – спросила Розалия. – Климакс или что?

– Поуважительнее, пожалуйста, говори о собственной матери!

И Оливер сразу же, позабыв о собственном раздражении, бросился вслед за Козимой вверх по лестнице в спальню. Он услышал рыдания в ванной комнате. Жена сидела на краю ванны, тушь растеклась у нее по щекам. Боденштайн присел перед ней на корточки и осторожно тронул ее колени. Она истерически всхлипнула, потом так же истерически засмеялась и вдруг безвольно обмякла. Боденштайн успел лишь подхватить ее, чтоб она не ударилась головой о кафель. Он поднял жену, отнес в спальню и положил на кровать. Розалия в растерянности стояла в дверях и смотрела с испугом.

– Думаю, вечеринку мы можем отменить, – сказал Боденштайн.

Перед кафе «Грюнцойг» стояли велосипеды, мопеды и мотороллеры. Желтого мокика среди них не было. Пия вошла в бистро. При виде Лукаса за прилавком у нее вдруг засосало под ложечкой. Народу было немного, казалось, здешняя молодежь по большей части развлекается где-то в другом месте. Лукас обрадованно ее поприветствовал; похоже, он не затаил обиды за субботний вечер.

– Привет! – сказала Пия и присела у барной стойки, остальные табуреты были не заняты. – Что-то не густо у вас сегодня.

– Футбол! – Лукас указал большим пальцем за спину в направлении двора. – Хотите что-нибудь выпить?

– С удовольствием! Что можешь предложить?

– Лучше всего у меня получается «Секс на пляже», – он весело подмигнул и задержал на мгновение нахально-неотразимый взгляд. Пия поняла, что как минимум половина девчонок бывает в этом кафе только из-за него.

– С этой темой мы уже разобрались, – осадила его она. – Я бы хотела «Пинья коладу». Но поменьше рома.

– Понял.

Пия смотрела, как Лукас смешивает коктейль.

– Скажи мне, – она оперлась подбородком на руку, – что ты знаешь об этом таинственном интернет-кафе в задней комнате, которое с сегодняшнего дня перестало существовать?

– Тут нет ничего таинственного, – удивленно ответил Лукас. – Просто по мере того, как оно развивалось, поползли слухи. Поскольку появлялось все больше людей, которые Улли и Эстер не очень нравились, то мы сделали своего рода клуб. Для узкого круга, так сказать.

– А почему его теперь тут нет?

– Эстер захотела оформить договор об аренде и брать арендную плату. Некоторых из нас это не устроило.

Объяснение выглядело правдоподобным: Эстер Шмит деньги любила.

Лукас поставил перед Пией приготовленный и по всем правилам украшенный экзотическими фруктами коктейль.

– На здоровье!

Лукас прислонился к стойке напротив Пии.

– У тебя с ней нормальные отношения? – Пия попробовала «Пинья коладу» и восхитилась. – М-мм, вкусно!

– С Эстер? Да, конечно, – Лукас на минуту замялся. – Конечно, она совсем не такая, как Улли, но, в общем-то, все в порядке.

Он облокотился о стойку.

– Что ты имеешь в виду? – с любопытством спросила Пия.

– Эстер здесь хозяйка. Она должна следить за деньгами. Улли было абсолютно наплевать на продажи, зарплаты, закупочные цены и налоговые декларации. У него постоянно возникали всякие неожиданные идеи, а Эстер его притормаживала.

Он грустно улыбнулся.

– Улли полагал, что она крохоборка. А у него всегда было широкое видение и никакого желания погрязать в повседневности.

– Куда вы перевезли компьютеры? – осведомилась Пия.

– На склад в промзоне в Мюнстере, – ответил Лукас. – Он принадлежит отцу одного из наших. Мы скоро все продолжим.

– Что именно?

– Ну, интернет-кафе для своих.

Он усмехнулся, и Пия невольно вспомнила огонь желания, пылавший в его глазах. Ему ничего не стоит охмурить любую девчонку вокруг – пара комплиментов, проникновенный взгляд глубоких зеленых глаз, немного грусти, стихотворение…

– Неужели у тебя нет подружки?

Пия втянула из стакана последнюю каплю «Пинья колады» через соломинку.

– Нет. – Лукас забрал пустой стакан. – Хотите еще?

– Только, пожалуйста, совсем без алкоголя, – попросила Пия. – Но почему нет? Ты так выглядишь, что девчонки должны за тобой толпами бегать.

На секунду Лукас помрачнел.

– Нет ничего скучнее юных девиц, которые воспринимают меня некритически. Ненавижу легкие победы.

Пия задумчиво посмотрела на парня. Похоже, не только толстые и прыщавые уроды страдают от своей внешности. Красота тоже может создавать проблемы.

– Ты, наверное, часто разочаровывался. – Пия понимала, что ступила на скользкую дорожку, но ей действительно было интересно.

Лукас поставил шейкер. Между бровями появилась складка.

– Просто у меня слишком высокие ожидания, – ответил он.

– В отношении девушек?

– Нет, в отношении жизни. – Он продолжил трясти шейкер. – Можно сравнить с этим коктейлем. Вы знаете, какой у него должен быть вкус, и радостно его предвкушаете, а потом оказывается, что там сплошная вода. Тоска. Вот и у меня часто так.

Он поставил перед Пией вторую, безалкогольную «Пинья коладу».

– Звучит очень уж безысходно, – сказала Пия.

– Я стараюсь по большей части избегать того, что может повергнуть меня в безысходность. – Лукас скрестил руки и взглянул на Пию исподлобья. – Мне нужен вызов, я ищу его. И лучше всего что-то такое, что на первый взгляд кажется недостижимым.

Он обезоруживающе улыбнулся. Пия не ответила на это его заявления и отпила глоток коктейля. Пора переходить к настоящей теме визита.

– Твоего друга Йо на самом деле ведь зовут Йонас Бок, да?

– Да.

– А его подружку зовут Свения?

– Да, так. – Лукас внимательно посмотрел на Пию. – А что?

– А то, что Свения ездит на желтом мокике, – ответила Пия.

Лукас изумленно вздернул брови, но, прежде чем он смог что-либо сказать, появилась Айдин с двумя заказами. Во дворе взревели болельщики – наверное, кто-то забил гол. Айдин сердито взглянула на Пию, в ожидании прислонилась к прилавку, глядя, как Лукас готовит напитки. По тому, как она томно вздыхала, Пия поняла, что девушка оказалась легкой добычей для парня.

– Значит, Свения оказалась той девушкой, которую вы ищете, – сказал Лукас, когда Айдин ушла с полным подносом. – Я о ней и не подумал.

– Что могло понадобиться Свении от Паули во вторник вечером? – осведомилась Пия.

– Понятия не имею. – Лукас мыл использованные стаканы, оставленные Айдин. – Может, Тони знает. Антония Зандер.

– Мне известно, кто такая Антония Зандер. Ты не знаешь случайно, где девочки сейчас?

Стакан выскользнул из рук Лукаса и разбился.

– Вот черт! – пробормотал он, сгребая осколки. – Может, они попозже здесь еще объявятся.

– А о чем последнее время спорили Свения и Йо? – поинтересовалась Пия.

– Ну и вопросы вы задаете! – Лукас улыбался, но Пии показалось, что он внезапно насторожился. – Откуда я могу знать?

– Я слышала, что в субботу Свения и Йо о чем-то яростно спорили, – сказала Пия.

– Я не в курсе, – сказал Лукас. – К тому же я потом не вернулся в Бург.

– А в воскресенье, когда вы вывозили компьютеры, Йонас ничего об этом не говорил? – спросила Пия.

– Ни слова. Он был не в духе, но я думал, это из-за того, что у нас не получилось с Эстер.

В бистро вошла группа молодых людей и, смеясь, устроилась за столиками. У Лукаса больше не было времени на разговоры. Пия положила десять евро на стойку, так как он не хотел брать с нее деньги, поблагодарила и встала.

– Свения совершенно точно не имеет никакого отношения к убийству Улли, – сказал Лукас. – Она его обожала, как и все мы.

– Но, возможно, она видела убийцу, – возразила Пия. – А если и он ее видел, то она в большой опасности. Если вдруг встретишь ее сегодня вечером, передай, пожалуйста, чтобы она непременно мне позвонила, ладно?

– Ясно, сделаю! – Он кивнул и подался вперед. – Фрау Кирххоф…

– Да?

– Моя эсэмэска, между прочим, была совершенно всерьез.

Вторник, 20 июня 2006 года

Полночи Боденштайн думал о том, что могло быть причиной срыва Козимы. Втайне он надеялся, что дело просто в стрессе, который она пережила в последние дни, но его терзали опасения, что жена, возможно, тяжело больна. В шесть утра Оливер встал и спустился вниз, чтобы позвонить Пии Кирххоф. Он знал, что нехорошо бросать ее и других сотрудников в напряженный момент, но сегодня не хотел оставлять Козиму одну.

На утреннем совещании, едва Пия сообщила, что сегодня Боденштайн по личным причинам останется дома, а она будет его замещать, Франк Бенке возмутился. Он вдруг, ни с того ни с сего, заявил, что имеет большее право замещать Боденштайна, как старший по должности.

– Если бы шеф этим руководствовался, он позвонил бы вам, а не мне, – ответила Пия. – Работы у нас много, и некогда спорить о том, кто тут старше.

Бенке откинулся на стуле и скрестил руки.

– Ну, и как же вы собираетесь распределить работу, уважаемая коллега? – Голос его был полон сарказма.

Пия не сдавалась. Она потянулась к делу, которое лежало посреди стола. Но Бенке оказался проворнее и схватил папку, злобно ухмыляясь.

– Да, вам стоит заглянуть внутрь. – Пия холодно улыбнулась. – Я знаю ее содержимое наизусть, а вот вам стоит почитать, поскольку в последние дни вы очень пунктуально следили за тем, чтобы ни минуты не переработать.

Подействовало. Бенке покраснел и так хлопнул папкой с делом, что стол затрясся, а сама папка со стуком упала на пол.

– Коллеги, прекратите, вы прямо как дети! – остановил их Остерман. – Мы вполне можем денек проработать без шефа.

Разделенные столом, Пия и Бенке с ненавистью смотрели друг на друга.

– Я предлагаю следующее, – сказал Остерман, – Франк и Катрин поговорят с Марайке Граф, Конради и Захариасом. Пия займется розысками девушки.

– Точно. И лучше всего в ее любимой забегаловке, в этом экобистро, – встрял Бенке. – Может, и этот красавчик Лукас там тоже будет, ей ведь так нравится с ним болтать.

У Пии от злости все внутри сжалось. Она с трудом держала себя в руках.

– Девушку на желтом мокике, как я вчера узнала, зовут Свения Зиверс, – сообщила она.

– Вот как? И когда вы собирались нам об этом поведать?

– Вы бы уже знали, если бы не перебивали меня, – холодно отрезала Пия. – У кого-нибудь есть возражения относительно распределения работы, предложенного Каем?

Она обвела всех взглядом. Катрин Фахингер задумчиво рассматривала свою шариковую ручку, Остерман посмотрел на Бенке, тот пожал плечами. Вот классная команда!

– Хорошо. – Она встала. – Увидимся позже.

Остерман на минутку задержался у дверей своего кабинета, подыскивая подходящие слова.

– Я знаю Франка уже пятнадцать лет, – произнес он наконец. – Мы вместе учились в полицейской школе, а потом работали в патрульной службе. Он неплохой парень.

– Да ну? – Пия подхватила сумку. – Только он почему-то держит это от меня в тайне. Я думаю, что он омерзительно высокомерен и мнит о себе невесть что.

Остерман замялся, но сказал:

– Он о тебе думает то же самое.

Пия уставилась на него, будто он попытался пырнуть ее ножом в спину.

– Ах вот как! Вы обсуждаете меня за моей спиной? Никогда не думала, что ты способен на это, Кай.

– Я спросил Франка, что за проблемы у него с тобой, – продолжал Остерман. – Я добра тебе желаю, Пия. Я ценю тебя как коллегу. Мне просто жаль, что вы с Франком не можете найти общего языка.

– Не я в этом виновата.

Пия прошла мимо него в их общий кабинет. Остерман вошел следом.

– У нас многие думают, что ты работаешь тут ради собственного удовольствия. – Остерман уселся за стол, который стоял напротив стола Пии. – Я имею в виду, что ты купила участок с домом, завела лошадей… Этого ведь не сделаешь на одну государственную зарплату, или как?

Пия посмотрела на него, прищурившись.

– Ясно, откуда ветер дует, – холодно сказала она. – Я открою тебе одну маленькую тайну. Мой шурин хорошо разбирается в биржевой игре и во времена «нового рынка» дал мне пару толковых советов. В отличие от многих других, у меня хватило ума воспользоваться его профессиональным опытом и вовремя продать акции. Так что я купила свое хозяйство на деньги, заработанные во времена «нового рынка», о котором все уже позабыли.

Вид у Остермана был удивленный. В этот момент зазвонил мобильник Пии. Это был директор зоопарка Зандер. При звуке его голоса злость Пии моментально улетучилась. Он извинялся, что не перезвонил раньше – всю ночь дежурил в зоопарке, потому что рожала жирафиха. А когда сегодня утром пришел домой, то дочь уже ушла в школу.

– Где сейчас может находиться Свения? – Пия достала блокнот и авторучку.

– Она проходит учебную практику в Келькхайме, – ответил Зандер. – У доктора Кольмейера. Но я звоню по другой причине.

– По какой?

– Я просматривал свою электронную почту и обнаружил кое-что тревожное. Отправитель Йонас Бок, а внутри письма ссылка на домашнюю страничку Свении.

– И что там?

– Посмотрите сами, я перешлю вам е-мейл.

Пия поблагодарила и включила свой компьютер. Вскоре пришло сообщение от Зандера, и она кликнула на ссылку www.svenja-sievers.de. На стартовой странице всплыло окно с подписью «Голые факты о похотливой Свении…». Не веря себе, смотрела Пия на некачественные, дилетантские фотографии девушки в самом непристойном виде: голой, полуголой, совершенно пьяной и даже во время полового акта с мужчиной, лица которого было не разобрать. Пия ничего не понимала. Отправителем сообщения значился Йонас Бок. Но как он мог послать подобную ссылку? Он ведь дружил с девушкой и даже, кажется, был в нее влюблен. Как же такие действительно компрометирующие снимки попали на домашнюю страничку Свении? Пия переслала ссылку Каю и попросила выяснить, кто был настоящим отправителем е-мейла.

– Не верю, что это и в самом деле прислал друг девушки, – сказала она, предварительно изложив коллеге причины своего недоверия.

– Но кто же тогда?

– Думаю, кто-то, кто хотел навредить ей. – Пия просмотрела остальное содержимое вполне безобидной странички. – Кто-то, кто ревниво относится к ее дружбе с Йонасом. Меня также интересует, кому еще было разослано это сообщение.

– Я сообщу, когда что-нибудь узнаю.

– Хорошо. – Пия собрала сумочку и встала. – И знаешь что, Кай?

– Да?

Коллега поднял на нее взгляд.

– Спасибо за твои посреднические попытки. В самом деле, очень мило с твоей стороны.

Через полчаса Пия узнала от доктора Кольмейера, руководителя Свении Зиверс, что девушка больше недели не появлялась на работе. Доктор был весьма сердит, и тот факт, что по Интернету гуляют порнографические снимки его практикантки, отнюдь не улучшал ситуацию. Уходя из нового оздоровительного центра Келькхайма на Франкеналлее, где находился кабинет доктора Кольмейера, Пия позвонила директору зоопарка Зандеру.

– Руководитель Свении тоже получил этот е-мейл, – сообщила она. – Она со среды не появлялась на работе, и из-за этих фотографий он хочет теперь вообще разорвать с ней договор о прохождении практики.

– Вот ведь говнюк, – сказал Зандер, и Пия не поняла, к кому это относилось – к Йонасу Боку или доктору Кольмейеру. – Думаю, Йонас в школе. Насколько я помню, он должен сдавать выпускной экзамен.

Но Йонаса Бока в школе не было. Не появился он на устном экзамене ни без четверти десять, ни позже. Школьная секретарша позвонила его родителям, но к телефону подошла только домработница, которая не знала, где Йонас. В конторе его отца сообщили, что доктор Бок вышел. Терпение школьного руководства и государственной экзаменационной комиссии иссякло. Выпускной экзамен сочли несданным. Остальные абитуриенты толклись в коридоре школы и перед входом и в разговорах удивлялись, почему Йонас Бок не пришел. Пия, выйдя из школы, подошла к группе молодых людей, откупоривших по случаю сданного экзамена шампанское.

– Он вчера, видно, крепко попраздновал, – высказал предположение один из парней с пластиковым стаканчиком шампанского в руках. – Наверное, проспал с похмелья.

– Попраздновал? – удивленно переспросила Пия. – Что он праздновал?

– Свой день рождения, – коротко ответил парень. – У Йо вчера был день рождения.

Когда Пия села в машину, ей позвонила Катрин Фахингер. Они с Бенке последние два часа должны были допросить Марайке Граф и Франца Йозефа Конради. Оба, похоже, осознали за ночь серьезность своего положения, так как, независимо друг от друга, рассказали, что именно делали после того, как уехали из гольф-клуба, и прежде чем появились на Штаркерадвег.

– Из гольф-клуба они поехали в лес и перепихнулись на охотничьей вышке, – сказала Катрин, – а позже еще разок, в фургоне Конради.

Пии пришло было в голову позвонить Боденштайну и спросить, что ей теперь следует предпринять. Но, раз уж она хотела в его отсутствие взять на себя руководство отделением, то и решения должна принимать сама.

– Отпустите их обоих, – сказала она своей коллеге. Марайке Граф и Франц Йозеф Конради имели постоянное место жительства и не вызывали опасений относительно того, что они внезапно попытаются скрыться. – Вы уже поговорили с Захариасом?

– Да. Но он хочет поговорить о чем-то без своего адвоката.

– Ладно. Увидимся позже!

Пия завела мотор.

Зиверсы жили в Бад-Зодене на четвертом этаже некрасивого многоквартирного дома, построенного в шестидесятых годах на Кенигштайнер напротив вокзала. Пия с трудом нашла во дворе единственную свободную в это время суток парковку. Все ее мысли вертелись вокруг Лукаса. Почему он вчера ничего не сказал про день рождения и вечеринку у Йонаса? Совершенно точно, что Свения и дочка Зандера были там, но почему сам Лукас не был? Он ведь хороший друг Йонаса. Странно. Пия не сразу нашла кнопку нужного звонка среди сорока табличек с иностранными фамилиями. И только она собиралась ее нажать, как позвонил Остерман. Сообщение с ссылкой на домашнюю страничку Свении было разослано на 147 адресов с почтового адреса, зарегистрированного на «Хотмейле» на имя Йонаса Бока.

– Кто-то хотел здорово попортить девочке жизнь, – сказала Пия. – Ты не можешь выяснить, кто на самом деле зарегистрировался на «Хотмейле»?

– Думаю, что нет, – вынужден был разочаровать ее Остерман. – Но скажи, пожалуйста, ты что-нибудь слышала о «Двойной жизни»?

– Нет, – удивленно ответила Пия. – А что это?

– Интернет-игра, виртуальный мир. Участники покупают аватары и могут жить в виртуальном мире, строить квартиры…

– То же самое, что и «Вторая жизнь», – сказала Пия.

– Нет, это другое. В «Двойной жизни» люди могут убивать, обманывать, красть, разрушать. В этом и состоит смысл игры. За каждое криминальное действие платят пахану, которого никто не знает. Участники также не знают, кто из них убийца.

– Я не вполне понимаю, к чему ты все это рассказываешь.

– «Двойная жизнь» уже несколько месяцев запрещена как пропагандирующая насилие, после того как публика свихнулась на ней. Официального веб-сайта больше нет, и вообще не видно никакого доступа. Но сообщество игроков ушло в интернет-подполье и растет угрожающими темпами. Неделями наши службы и Интерпол пытаются найти сервер, на котором играют в «Двойную жизнь».

– С чего ты вообще этим заинтересовался? – Пия начинала понимать, каково Боденштайну.

– Я нашел линк на «Двойную жизнь» на страничке Свении Зиверс, – сказал Остерман. – И это круто.

У двери в квартиру на четвертом этаже Пию ждала вовсе не Свения Зиверс, а ее подруга Антония. Пия рассматривала дочь директора зоопарка Зандера: милое свежее лицо, темные вьющиеся волосы и отцовские глаза.

– Разве ты не должна быть в школе? – спросила Пия.

Антония вскинула брови и пожала плечами.

– Свении плохо. Я не могу оставить ее одну. Входите.

Пия прошла в квартиру.

– Где вы вчера были? Ты и Свения? И почему Йонас не явился на устный выпускной экзамен?

Антония взглянула на приоткрытую дверь.

– Свения вчера вечером рассталась с Йо, – сказала она тихонько. – После того, что он сделал, она не могла иначе. Но с тех пор она совершенно не в себе.

– Что же случилось?

– Свения и Йо поспорили в субботу вечером, – рассказывала Антония, косясь на дверь. – В Бурге. В Кенигштайне. Сначала все было вроде нормально, но потом… потом… – Она мучительно подбирала слова. – Йо попросту смылся, оставив ее одну. Все воскресенье он не звонил, а потом… Случилось это.

– Ты имеешь в виду е-мейл и фотографии со страницы Свении?

– Откуда вы об этом знаете? – расстроенно спросила Антония.

– От твоего отца, – ответила Пия. – Он утром получил е-письмо. Так же, как и руководитель Свении, и еще 145 человек.

– В мозгу не укладывается! – Антония в растерянности встряхнула головой. – Вчера вечером Йо совершенно твердо заявлял, что не делал этого. Вот лживый мерзавец!

– Когда вы узнали про фотографии? – спросила Пия.

– Вчера после обеда, – ответила Антония. – Мне позвонил Тарек, он получил мейл около четырех. Мы тут же посмотрели и тоже нашли, каждая в своей почте. Свения просто никакая.

– Естественно! – кивнула Пия. – А откуда эти фотографии? Кто снимал?

– Кто ж еще! – фыркнула Антония. – Йонас, конечно. Своим мобильником. Я от него такого не ожидала.

– Почему вы просто не стерли картинки?

– Мы попытались, но не получается! У Свении нет доступа к ее собственной странице, – сказала Антония. – Йо разбирается в этих делах, он взломал страницу и сменил пароль.

– Но почему он это сделал? Он же друг Свении? Он не мог ее так подставить!

Антония пожала плечами. Пия поняла, что не узнает от нее ничего о причине спора Свении и Йо, и потому спросила:

– Ты знала Ганса Ульриха Паули?

– Да, конечно. – Лицо девушки стало сердитым. – Мы уже давно бываем в «Грюнцойге». Но Паули – это не мой случай. Вот Свения на нем свихнулась, она просто молилась на него.

– Почему?

– Понятия не имею, – ответила Антония. – Сначала я подшучивала над этим, а потом ее всерьез забрало. Ради него она раздавала листовки, часами торчала около информационных стендов и даже один раз побывала в зоопарке. Он ведь… вы знаете, кто мой отец?

– Да.

Антония в задумчивости оттопырила нижнюю губу.

– Я не видела в Паули ничего особенного. Он был всезнайкой и каким-то скользким. А Эстер – сущая язва. Никогда не понимала, что все в них нашли.

– Свения тебе рассказывала, что она была у Паули в тот вечер, когда его убили?

– Что? – Антония искренне удивилась. – Нет, я не знала. После обеда она ненадолго забегала ко мне. Позже позвонила еще разок и плакала. Но я не могла уйти, потому что…

В дверях, на которые Антония все время оглядывалась, появилась девочка. Антония явно говорила правду насчет того, что ее подруге плохо. Выглядела Свения ужасно: милое личико помято и заревано, русые волосы торчат патлами, как солома.

– Привет, – прошептала она.

Антония поспешила к подруге и обняла ее за плечи.

– Отправляйся в постель, – настоятельно попросила она. – Пойдем!

Антония отвела подругу в комнату и бережно уложила в смятую постель. Пия осмотрела маленькую комнатку. Стереоцентр, телевизор, компьютер – весь стандартный набор комнаты современного подростка. Постеры на стенках – Робби Уильямс, Джастин Тимберлейк, Херберт Грёнемайер. [6]6
  Популярные поп-певцы.


[Закрыть]И груды разбросанной одежды на полу и стульях. Рольставни опущены, только в узкую щель пробивается солнце. Воздух затхлый.

– Оставить вас со Свенией вдвоем? – вежливо спросила Антония.

– Нет, нет, оставайся с нами, – возразила Пия.

Свения завернулась в покрывало, Пия присела на край кровати.

– Свения, – начала она, стараясь говорить как можно мягче. – Я должна побеседовать с тобой о вечере прошлого вторника. Весьма возможно, что ты в серьезной опасности.

Свения молчала, отвернувшись в сторону. Длинные волосы, свешиваясь, закрывали ее лицо.

– Почему ты была у Паули в тот вечер? – спросила Пия. Она терпеливо подождала ответа, но напрасно. – Мы арестовали человека, который видел, что ты заезжала во двор, – продолжила она. – А позже соседка видела, как ты свалилась с мокика. Что случилось? Ты видела убийцу Паули?

Девушка подняла голову. Пия даже вздрогнула, увидев в глазах Свении всю глубину отчаяния и безысходности, скрывавшихся за внешней безучастностью. У нее были большие проблемы, но если она не захочет о них говорить, то помочь ей не удастся.

– Ты видела Паули во вторник? – вновь задала вопрос Пия. – Ты говорила с ним? Пожалуйста, Свения, ответь мне. Это действительно очень важно.

Ни ответа, ни реакции.

– Что случилось вчера вечером на дне рождения у Йо? О чем вы с ним поспорили?

Слеза скатилась по щеке девушки. Потом еще одна.

– Как он смог сделать такую подлость? – вдруг прошептала она. – Мне так стыдно! Я теперь больше нигде не могу показаться.

Свения всхлипнула, утерла тыльной стороной ладони слезы, но они вновь набежали. Антония поднялась и достала бумажные носовые платки. Свения высморкалась.

– Я не могу понять, – пробормотала она чуть слышно. – Мы ведь уже помирились. А потом он вдруг снова врет и утверждает, будто не делал этого. Я сорвалась и накричала на него, что он должен, по крайней мере, быть честным. А потом я просто убежала…

Пия взглянула на Антонию, та утвердительно кивнула.

– И куда вы отправились? – спросила Пия. – Вы остались в «Грюнцойге»?

Свения яростно затрясла головой.

– Туда я никогда больше не пойду, – заявила она. – Я вообще больше никуда не пойду.

– Где сейчас может быть Йонас? – попыталась узнать Пия. – Он сегодня пропустил устный экзамен.

Свения опустила глаза и схватила мобильник, что лежал рядом с подушкой.

– Позже вечером он прислал мне эсэмэску, но я ему не ответила. Я никогда его не прощу за то, что он сделал, и за то, что еще и наврал. Я не хочу его видеть никогда, никогда!

Она закрыла лицо руками и безудержно разрыдалась. Пии показалось, что все обстоит как раз наоборот.

– Ты мне покажешь эсэмэску? – попросила она ласково.

Девочка, не глядя, протянула ей мобильник.

«Ужасн жаль, что я это сделал, – читала Пия. – Я прст дико разозлися на тбя. Как бы я хотел, чтб ничего этого небыло и чтб ты меня простила. Знаю, что ничего уж не испрвить. Но я без тебя не могу жить. Прости меня мое скровище. Прсти мне все и прощай. Твой Йо».

Судя по количеству ошибок, парень писал эсэмэску либо наспех, либо совершенно пьяным. На экране мобильника значилось, что Йонас написал Свении почти в одиннадцать вечера, примерно через полчаса после того, как девушка с ним распрощалась. Внезапно у Пии появилось нехорошее предчувствие – текст сообщения выглядел как прощальное письмо. Пия сделала знак рукой Антонии и вышла, девочка следом.

– Где проходила вечеринка?

– В садоводстве у дедушки Йо, – ответила Антония. – А что?

– А где это? – постаралась уточнить Пия.

Антония объяснила ей, как могла.

– Послушай, Антония, помоги мне, пожалуйста, – проникновенно попросила Пия. – Оставайся со Свенией и позвони своему отцу. Сообщи ему, где ты, он очень о вас обеих беспокоится.

– Он мне голову оторвет, если узнает, что я прогуливаю, – возразила Антония и закатила глаза.

– Тогда позвони маме.

– Не получится. – Девочка поморщилась. – Она умерла.

– Как?!

Пия, начавшая было набирать номер Остермана, замерла и ошарашенно уставилась на Антонию.

– Инсульт. Мне было два года, когда она умерла.

– Сожалею, прости, – сказала Пия растерянно.

– Вы же об этом просто не знали, – ответила Антония. – Я позвоню папе. И останусь со Свенией. Обещаю.

Пия поехала вверх по Аллеештрассе, завернула за водонапорную башню на поле и выехала на бетонку, идущую вдоль полей. За «Амбаром Эберхарда», любимым многими загородным кабачком, она проехала под эстакаду на В-8 и попала в долину Шмибахталь, простирающую живописные покосы, леса и поля между Келькхаймом-Хорнау, Бад-Зоденом и Лидербахом.

Антония говорила про огороженный участок леса и ворота. Около огромного дуба Пия свернула направо на посыпанную щебенкой дорогу вдоль края леса. Вот и развилка, дальше прямо, примерно через пятьсот метров она заметила слева деревянные ворота, которые Антония описала довольно точно. Пия затормозила так, что камушки брызнули из-под колес, и выбежала из машины. Ворота распахнуты, Пия прошла на аккуратно выкошенный участок на склоне. Под двумя мощными соснами стоял летний домик, обнесенный решетчатым забором и окруженный заботливо подстриженными кустами. Перед домом виднелись следы вчерашней попойки – пустые банки из-под «Ред булл», разбитые и недопитые пивные и водочные бутылки, грязные бумажные тарелки и пластиковые вилки, объедки и прочий мусор. Потом Пия взглянула наверх, и ее сердце замерло. Дурные предчувствия не обманули.

– Проклятье, Йонас! – только и вымолвила она, глядя на тело, висевшее на коньке крыши. – Зачем ты это сделал?

Через двадцать минут на участке уже было полно людей. Первым прибыл врач «Скорой», через минуту – патрульная машина, потом появился Франк Бенке одновременно с коллегами-криминалистами. Пия немного посомневалась, но все-таки вызвала его, хотя совершенно спокойно управилась бы здесь и сама. Но она не хотела, чтобы подумали, что в отсутствие Боденштайна она всю ответственную работу взяла на себя.