Текст книги "Друзья до смерти"

Автор книги: Heлe Нойхаус

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц)

Воскресенье, 18 июня 2006 года

– Как было в Бурге?

Пия обошла вокруг и увидела у кофейного автомата своего шефа.

– Что вы тут делаете так рано? – спросила она, поскольку было около восьми утра.

– Хотел то же спросить у вас, – усмехнулся Боденштайн. – Тоже кофе? Вы выглядите так, будто припозднились вчера.

– Вовсе нет. – Пия благодарно приняла чашку, которую он ей протягивал. – В двенадцать я уже была дома.

– Смог Лукас рассказать вам что-нибудь о девушке?

– Он обещал повспоминать.

– И больше ничего?

– Ничего конкретного. Он мне все уши прожужжал о Паули, – сказала Пия. – Права была директриса Вюст: Паули или любили, или ненавидели. Равнодушных почти не было.

– Лукас что-нибудь рассказал о кафе «Грюнцойг»? – поинтересовался Боденштайн.

– Нет, не было возможности поговорить.

– Да, на рок-концерте это сложно.

Боденштайн взял себе еще кофе. Пия порадовалась, что шеф не захотел узнать еще чего-нибудь. Она полночи не спала, размышляя над поведением Лукаса. В половине второго он прислал ей эсэмэску: «Надеюсь, вы не сердитесь на мое поведение. Но я думаю именно то, что говорил».

Она ничего ему не ответила.

– Вчера вечером мы ужинали у моего брата, и я узнал от него пару интересных подробностей, – сообщил Боденштайн.

Пия знала, что Квентин фон Боденштайн, который распоряжался фамильным подворьем, производил сельхозпродукты и разводил лошадей, был ярым противником строительства новой дороги.

– Последнее заседание местного кенигштайнского отделения союза БУНТЕ десять дней назад проходило у Квентина в ресторане, – продолжал Боденштайн. – Накануне Паули рассказал председателю, что к нему попала частная электронная переписка между агентством Бока, управделами земли Гессен и федеральным министерством транспорта. Из этой переписки, в частности, следует, что оба сотрудника министерства должны были получить от Бока крупные суммы в случае, если те или иные проекты дорожного строительства осуществлялись бы его фирмой. И среди них строительство В-8.

Пия поставила чашку с кофе на письменный стол и села.

– А где эти е-мейлы? – спросила она. – И кто передал их Паули? – Включила компьютер, пододвинула клавиатуру и ввела пароль.

– Скорее всего, они в ноутбуке, который размолотил Патрик. Паули не назвал своего информатора, но заверил, что это один из тех, кто хорошо знает Бока.

– Откуда такая секретность? – подивилась Пия. – Паули же так нравилось все предавать гласности.

– Он или хотел защитить свой источник информации, или получил доступ к ней нелегальным путем и не имел точного подтверждения подлинности электронных сообщений, – предположил Боденштайн.

– Тогда мы, к сожалению, ничего не сможем предъявить Боку.

Пия вошла в свой почтовый ящик и просмотрела полученные сообщения.

– Я получила письмо из лаборатории. Вот, посмотрите-ка! Они исследовали отпечатки пальцев на соглашении между Марайке Граф и Паули.

– И что? – заинтересовался Боденштайн.

– Они принадлежат не только Марайке Граф и Паули, – ответила Пия. – Да, это интересно.

Бистро «Грюнцойг» было закрыто, но ворота во двор стояли распахнутыми. Боденштайн и Пия нашли Эстер Шмит во внутреннем дворике, который многочисленные горшки с цветами превратили в настоящий оазис. Она наслаждалась утренним солнцем за столиком с чашкой кофе и воскресным выпуском «Франкфуртер альгемайне цайтунг».

– Доброе утро! – любезно поприветствовал Боденштайн.

– Доброе утро, – ответила она удивленно. – Что привело вас ко мне в столь ранний час воскресным утром?

– Отпечатки ваших пальцев в таком месте, где они, казалось бы, не могли быть. – Боденштайн наклонил голову в сторону и улыбнулся Эстер тепло и доверительно, будто они сообщники. – Нам это представляется загадкой. – Он приглушил свой баритон почти до шепота, так что ей пришлось податься навстречу. – Отпечатки ваших пальцев найдены на соглашении, которое господин Паули подписал за пару часов до смерти. Его подпись удостоверяла, что он получил от Марайке Граф пятьдесят тысяч евро, которые в данный момент бесследно исчезли.

Пия закатила глаза. Ее выводила из себя эта тактика допроса Боденштайна. Тем не менее его неотразимый шарм произвел впечатление на неприступную Эстер, которая размякла как никогда.

– Это можно объяснить, – с готовностью сказала она. – Марайке в четверг была у меня, едва Шварц донес ей о том, что случилось с Улли. Она протянула мне листок и сказала, что дает сорок восемь часов, чтобы я исчезла из ее дома.

Пии пришлось взять себя в руки, чтобы сохранить спокойствие и невозмутимость.

– Итак, вы знали о деньгах, – констатировала она. – Почему же вы нам солгали?

Эстер мельком взглянула на Пию и вновь остановила взор на Боденштайне.

– Я подумала, что Графы уже расстались с этими деньгами, – призналась она. – И хотела оставить себе маленькую компенсацию.

– Где же они были? – осведомился Боденштайн. – И где они сейчас?

– Улли положил их в пустую банку из-под собачьей еды и поставил в холодильник, – ответила Эстер Шмит. – Эта банка была нашим тайником, если требовалось что-то спрятать. Я думаю, она сгорела вместе с холодильником. Деньги мне не достались… – Она вздохнула. – Ах, как я невежлива! Присаживайтесь. Хотите кофе?

Пия хотела уже было отказаться, но Боденштайн ее опередил.

– Не хотелось бы вас утруждать, – он простодушно улыбнулся, – но выпить кофе было бы так чудесно!

– Конечно!

Эстер Шмит вскочила и скрылась за дверью в бистро, едва получив точные сведения о кофейных предпочтениях Боденштайна.

– Вы перед зеркалом регулярно тренируете свой шарм укротителя львов? – съехидничала Пия.

– Что вы называете «шармом укротителя львов»? – изумился Боденштайн. – В определенных ситуациях мое врожденное добродушие и приветливость явно лучше вашей прямоты.

– Смотрите, как бы эта Красная Зора [4]4
  Главная героиня книги классика детской литературы Курта Клябера – «Красная Зора и ее команда» ( нем. Die Rote Zora und ihre Bande). Зора и ее друзья промышляют мелким воровством, но при этом живут по определенным правилам, главные из которых – дружба и солидарность. Также «Красная Зора» – название немецкой леворадикальной феминистской организации.


[Закрыть]вас не раскусила, – предостерегла Пия. – А то она сожрет вас на завтрак со всеми потрохами.

– Я умею обходиться с рыжеволосыми женщинами, – заверил Боденштайн.

– Ну, тогда удачи!

Пия принялась разглядывать дворик. Он помнила, что в пятницу вечером, когда она заглянула сюда через окно, двор выглядел совершенно иначе. Был пустым, всего пара цветочных горшков.

– Помните растения во дворе у Паули?

– Да, конечно! – Боденштайн удивленно посмотрел на нее. – А что?

– Оглянитесь вокруг, – сказала Пия. – Тут настоящие джунгли. А позавчера этого не было.

– Я не вполне понимаю, – ответил Боденштайн.

– Возможно, дом сгорел не так уж неожиданно, – сказала Пия. – Я почти уверена, что видела эту голубую гортензию во дворе у Паули. Кроме того, удивительно, что наши коллеги не нашли на пепелище никаких останков собак. Ни зубов, ни когтей, ни косточки, ни позвонка – ничего.

– Вы полагаете, фрау Шмит вывезла в безопасное место свои растения и животных, а потом подожгла дом?

– Точно. – Пия кивнула.

Больше она сказать ничего не успела, так как в дверях появилась Эстер Шмит с подносом.

– Не забудьте еще про интернет-кафе, – прошипела Пия.

Эстер, сияя, подала Боденштайну большую кружку макьято с шапкой сливок. Перед Пией она поставила кофе, практически не взглянув на нее. Тактика Боденштайна начинала срабатывать. Эстер подробно поведала о расхождениях Паули с его друзьями Флетманом и Зибенлистом, о розысках, которые он предпринял, чтобы выведывать тайны келькхаймской мафии. Она рассказала о годами длившихся распрях с бургомистром Функе, Шварцем, Конради и другими, при этом была на удивление обстоятельна. Что связывало ее с Паули? Похоже, уж точно не большая любовь.

– Как господин Паули получил доказательства обвинений, которые он предъявлял Захариасу и Боку? – спросил Боденштайн.

– Об этом он со мной не говорил, – сказала Эстер. – Он всегда опасался и держал все в секрете, часами просиживая за компьютерами с Лукасом и Тареком. Он собирался все рассказать, когда будет иметь в руках точные данные. Но так больше и не вернулся к этой теме.

Пия ей не поверила и решила уточнить:

– Вы говорите о Лукасе ван ден Берге?

– Да.

– Он хорошо владеет компьютером?

– О да, – подтвердила Эстер. – Он и Тарек – гении! Они не только сделали наш веб-сайт, но и написали специальную программу учета для бистро, причем мимоходом, как другие просто записывают покупки.

– Им обоим принадлежит и идея с интернет-кафе, не так ли? – невзначай заметил Боденштайн.

Пия, которая сосредоточилась на том, чтобы вслушиваться и наблюдать, заметила, как дрогнуло лицо Эстер.

– Ах, интернет-кафе, да, да! – быстро проговорила она. – Хотите еще чашечку латте, господин главный комиссар?

– Боюсь, мое давление больше не позволяет, – вежливо отказался Боденштайн, никогда подобных проблем не имевший. – Хотя, по правде говоря, кофе просто на редкость вкусный.

Пия закатила глаза, но Эстер от этих слов просто растаяла. Она выпятила свою маленькую грудь и захихикала, как подросток. Не прошло и четырех дней после гибели ее спутника жизни, а она уже присматривает себе нового мужчину.

– Ах, да! – Боденштайн сделал вид, будто только что что-то вспомнил. – Не покажете ли нам быстренько подвал?

Теперь Красная Зора попалась. Пии она легко отказала бы, но по отношению к Боденштайну не хотела быть невежливой. Они зашли в дом, прошли в дверь с надписью «Частная собственность. Не входить». Некоторое время Эстер Шмит перебирала ключи, наконец воткнула один из них в замок. Но с огорченной миной беспомощно взглянула на Боденштайна.

– Не подходит, – разочарованно сообщила она. – Я не знаю, в чем дело.

– Воспользуйтесь чип-картой, – подсказала ей Пия.

– Ах да, действительно. Это у нас недавно, – Эстер смущенно улыбнулась. – Потому я об этом и не подумала. Мне действительно жаль, но в данный момент я тут ничем помочь не могу.

Чуть позже они уже ехали по Банштрассе.

– Ну и актриса! – ухмыльнулся Боденштайн.

– Ну, до вас-то ей далеко, – заметила Пия. – С этим интернет-кафе что-то не то. Хочется послать туда Остермана с разрешением на обыск.

– Так и сделаем. – Боденштайн взглянул на часы на приборной доске. – Без двадцати одиннадцать – время мессы.

Монастырь Келькхайма с его приметной колокольней возвышался над округой, был виден отовсюду и стал эмблемой города. Под звон колоколов верующие – в основном, конечно, пожилые люди, но были и семьи с детьми – потоком тянулись в церковь.

– Что мы тут делаем? – спросила Пия, когда Боденштайн остановил машину на парковке.

– Мы забираем господина Захариаса, – ответил Боденштайн. – У него была возможность связаться с нами, но он этого не сделал.

– Откуда вы знаете, что он здесь? – удивленно поинтересовалась Пия.

– Он член совета прихода Святого Иосифа и по воскресеньям ходит в церковь.

– А откуда вы это все узнали?

– Потому что я тоже хожу в ту же церковь, – ответил Боденштайн. – Но, к сожалению, в последнее время нерегулярно. А вот и он!

Комиссар вышел из машины, Пия последовала за ним. Норберт Захариас был приятным пожилым господином, худым и высоким, с пышными седыми волосами и узким загорелым лицом. Увидев Боденштайна, он явно испугался.

– Я как раз собирался звонить вам сегодня утром, – предупредил он возможный вопрос и дал понять, что нашел визитку Боденштайна.

– Мы не можем так долго ждать, – вежливо пояснил Боденштайн. – Вы должны проехать с нами в комиссариат.

– А нельзя ли сделать это через час?

Захариас обвел смущенным взглядом окружение; у его жены в белых кудряшках сделалось такое выражение лица, будто ей хотелось сквозь землю провалиться от стыда. Но Боденштайн был непреклонен. Захариас вложил в руку жены ключи от машины и покорился судьбе.

Вскоре они уже сидели друг против друга в кабинете Боденштайна.

– Вы попали в сложное положение. Как вы вообще заполучили этот контракт на проведение экспертизы?

– Меня вызвал бургомистр, – ответил Захариас. – Он сказал, что я лучше других знаком со всеми правилами и процессом, а кроме того, работа хорошо оплачивается.

– Но именно потому, что вам следовало не давать повода обвинениям во взяточничестве, как лицу, возглавляющему строительство в Келькхайме, вы должны были отказаться, – сказал Боденштайн.

Захариас слегка покраснел.

– Я не должен был отказываться, – попытался возмутиться он. – Я на пенсии. Ни тогда, ни сейчас никакие взятки не были возможны.

– А Паули утверждал другое, – возразил Боденштайн. – Он обвинил вас в том, что вы знали о неверных данных, которые инженеры вашего зятя положили в основу своего экспертного заключения. В частности, он утверждал, что некоторые парковочные счетчики специально не учитывались, поскольку их показания о незначительном количестве транспорта не позволяли сделать желаемые выводы. Как вы можете опровергнуть эти обвинения?

– Могу сказать, что это только на первый взгляд так кажется. – Захариас явно весьма основательно подготовился к диалогу с людьми из Союза защитников природы, окружающей среды и животных в Европе БУНТЕ и другими противниками В-8. – Расчеты и замеры, которые должны предварять какое-либо переустройство окружающего пространства, исключительно многочисленны и имеют комплексный характер. Ни я, ни сотрудники фирмы Бока не искажали данные и количество парковочных счетчиков Кенигштайна по злому умыслу. Произошла обычная ошибка.

– Эта ошибка имела далекоидущие последствия, – сказал Боденштайн. – Ведь план строительства В-8 в первую очередь исходит из напряженности транспортного потока. И если этот поток значительно ниже, чем показывают проведенные расчеты, то отпадает главный аргумент в пользу строительства дороги, не так ли?

– Речь не только о транспортном потоке, – ответил Захариас. – Следует также принимать во внимание экологическую нагрузку, сконцентрированный в одном месте выброс вредных веществ и шум.

– Как и всегда. – Боденштайн полистал свои записи. – Паули утверждал, будто имели место махинации и сговор между должностными лицами Келькхайма, Кенигштайна, Гессенского управления дорожного строительства и транспорта и даже федерального министерства. Он говорил, что речь идет исключительно о финансовых интересах фирмы Бока и личных интересах круга лиц, владеющих земельными участками, непосредственно прилегающими к планируемой трассе.

– Это полная чепуха совершенно в духе Паули, – отмел обвинения Захариас. – Предположения и спекуляции, лишенные всяких оснований. Почему вообще этим занимается полиция?

– Потому что мы ищем убийцу Паули, – сказала Пия. – Он выяснил, что господин Шварц, Конради и вы не так давно за бесценок скупили земельные участки как раз в районе прохождения планируемой трассы. И вы не могли согласиться с тем, что он обнародовал эти факты.

На это Захариас ничего не ответил.

– Вечером во вторник вы покинули свой столик в «Золотом льве» около 22 часов, – перешел Боденштайн к существу дела. – Где вы были после этого?

– Я немного поездил по округе, а потом был в моем саду в долине Шмибаха. Я хотел побыть один.

– Где именно вы катались по округе? – Пия обошла письменный стол и пристроилась на подоконнике рядом с креслом своего шефа. – Случайно не по Рорвизенвег?

Лицо Захариаса покраснело еще больше. Он провел рукой по подбородку.

– Ах, да зачем мне обманывать? – произнес он, чуть помедлив, усталым голосом. – Да, я был на Рорвизенвег. Да, я был у Паули во дворе. Я хотел с ним поговорить, спокойно, как мужчина с мужчиной.

– Вы сделали это? – спросила Пия.

– Что сделал? – Захариас недоверчиво взглянул на нее.

– С Паули поговорили?

– Н…нет. – Он покачал головой. – Только я зашел во двор, как навстречу вылетела девушка на мопеде. Она увидела меня и свалилась с мокика. Тут вся моя решимость пропала, и я вернулся к машине.

Боденштайн обернулся и посмотрел на Пию, потом встал.

– И мы должны поверить в эту вашу историю, господин Захариас? – спросил он. – Я думаю, все было совсем иначе. Вы были во дворе и поспорили с Паули. В гневе вы убили его как раз в тот момент, когда приехала девушка на мокике. И она увидела вас и Паули.

– Нет, нет, все было не так! – прервал его Захариас, вскакивая. – Я не видел Паули, я…

– Сядьте! – жестко приказал Боденштайн. – Я не верю ни одному вашему слову. У вас был серьезный мотив, вы оказались на месте преступления в момент преступления, у вас было чем убить Паули и на чем увезти тело. Я немедленно вас арестую по подозрению в убийстве Ганса Ульриха Паули.

– Но я этого не делал, – прошептал Захариас умоляющим голосом. – Правда, не делал. Поверьте мне!

– Тогда молитесь, чтобы мы нашли девушку с мопедом, – сказал Боденштайн и снял трубку, чтобы вызвать конвой и препроводить Захариаса в камеру.

Понедельник, 19 июня 2006 года

Результаты криминалистического исследования салона «Мерседеса» Захариаса не сулили владельцу ничего хорошего. Коврики в багажнике, вымытом с автошампунем, совсем недавно подвергались химчистке, и это притом что снаружи машину давно как следует не мыли. И на них были обнаружены следы крови. На основании этого в середине дня в понедельник судье предстояло утвердить приказ о содержании Захариаса под стражей и отклонить прошение об освобождении под залог. Перед отправкой в следственную тюрьму Вайтерштадта Боденштайн переговорил с подозреваемым еще раз. Осунувшийся Захариас сидел на нарах в камере; без галстука, ремня и шнурков он выглядел жалко. Арестованный все твердил, что даже не видел Паули, а не только не убивал, и что кровь в багажнике его автомобиля принадлежит не человеку, а кабану, которого он купил у приятеля-охотника и отвозил к Конради для разделки.

– Расскажите мне что-нибудь, что позволит снять с вас обвинение, – сказал Боденштайн. – Назовите хоть одного свидетеля, видевшего вас в указанный промежуток времени и способного подтвердить вашу невиновность. В данный момент картина складывается весьма неблагоприятным для вас образом.

Захариас прижал ладони к щекам и покачал головой. От Паули он поехал прямо на свой садовый участок и оставался там до утра. Почему? Он хотел побыть один. Потому что у него сложилось впечатление, что зять его использует. Потому что он больше не может слушать нытье своей жены. Уже под конец, когда Боденштайн хотел уходить, прозвучало наконец нечто существенное.

– Я знаю девочку на мопеде, – сказал Захариас глухим голосом. – Это подружка моего племянника Йонаса.

Боденштайн и его сотрудники перехватили государственного прокурора и судью еще в пути, перед заседанием. Пара, жившая на втором этаже дома 52 по Штаркерадвег в Зульцбахе, видела Марайке Граф и Конради на лестнице в половине первого в ночь на среду. А гольф-клуб, по свидетельству многочисленных гостей, они покинули чуть ли не сразу после десяти. Ни фрау Граф, ни ее любовник не могли или не хотели объяснить, где они провели эти два часа. Сюда стоило добавить заключение судмедэкспертизы, что отпечаток трупных пятен на теле Паули совпадает с рисунком поддона, находящегося в одном из фургонов мясной лавки Конради. С учетом мотивов, которые имели Марайке Граф и Конради, получение ордера на их арест казалось простой формальностью. Для вызова отца и сына Шварцев в судмедлабораторию достаточно было подозрения, что Эрвин Шварц побывал в доме Паули во вторник вечером и, вполне вероятно, тремя ночами позже поджег его дом вместе со своим сыном. К тому же Пии нужен был ордер на обыск в бистро «Грюнцойг». Получив его, Остерман с сотрудниками полиции сразу же отправились по указанному адресу.

Сотрудники гессенской криминальной службы уже не раз основательно осмотрели обгоревшие и остывшие развалины дома Паули к тому моменту, когда Пия проехала мимо пепелища прямо во двор Эрвина Шварца.

Боденштайн с каменным выражением лица слушал вопли фрау Шварц. Рената была женщиной коренастой и энергичной, с жестким, закаленным ветрами и солнцем лицом, на котором полная забот жизнь прорезала глубокие морщины.

– Мой муж и сын, по-вашему, подожгли дом Паули? – Она стояла, уперев руки в боки. – Вы там все с ума посходили? С чего бы это им понадобилось?

Боденштайн пропустил ругань мимо ушей.

– Вы заметили в ночь на воскресенье, что вашего мужа не было дома? – спросил он.

– Конечно, заметила! – проорала в ответ женщина так, что уши заложило. – Он был снаружи вместе с пожарными. Мы боялись, что огонь перекинется на наш двор!

– Успокойтесь, – сказал Боденштайн мягко.

– Успокоиться?! – возмущенно взревела фермерша. – Вы арестовали моего сына и мужа! Как я могу быть спокойна?

– Они не арестованы, – пояснил Боденштайн. – Вернутся через пару часов.

– Вам надо где-нибудь в другом месте поискать убийц Паули, а не у нас, – заявила она Боденштайну и Пии. – Пол-округи имело причины отправить его к чертям. Пока он был жив, мы немало натерпелись от этого парня.

– И что же он вам сделал?

– Знаете, как часто вся улица была заставлена припаркованными автомобилями, так что мы не могли проехать ни на тракторе, ни на машине? – возмущалась женщина. – Летом они до утра торчали в саду, хохотали и орали песни. Кобели Паули загадили нам все сено и подрали нашу кошку!

Фрау Шварц входила в раж, невольно открывая все больше новых вероятных мотивов для убийства. Боденштайн и Пия с интересом ее слушали и не пытались прервать.

– …И эта рыжая потаскуха! – кипятилась она. – Как она вертела нашим Матиасом – просто нахальство! Только Паули из дома выйдет, она тут же зовет парня и заставляет вкалывать в саду, будто он ее батрак. Я ему всегда говорила, что она его попросту использует, да он и слушать не хотел. Он воображал, будто ему что-то с ней светит. Ха! Она просто дурила мальчишке голову, чтоб поиметь бесплатного батрака, да и все!

У Пии зазвонил телефон. Это был Остерман – с плохими новостями.

Через десять минут Пия стояла в абсолютно пустом подвале бистро «Грюнцойг».

– Прошляпили, – сказала она. – Слишком поздно.

– Птичка улетела, – подтвердил Остерман. – Что теперь?

Пия осмотрелась. Если бы она захотела, можно было бы закрыть кафе и все обыскать, но это казалось ей пустой тратой времени. Пия собственными глазами видела компьютеры, подведенные кабели, множество мониторов, систему для электронного считывания карточек и камеру наблюдения перед входом. Если кто-то постарался все это перетащить в самый короткий срок в другое место, то уж наверняка и все прочее, сколько-нибудь странное и подозрительное было отправлено подальше из «Грюнцойга». К тому же она точно не знала, что и где искать.

– Опросим ближайших соседей, – решила Пия и разослала сотрудников по ближайшим домам, а сама с Остерманом вернулась в бистро.

Эстер Шмит стояла за стойкой, сияла от одержанной победы и даже не пыталась этого скрыть.

– И что? – крикнула она, нахально усмехнувшись.

– У вас были образцовые арендаторы, – ответила Пия. – Они дочиста подмели все помещения.

– Правда? – вытаращила глаза Эстер Шмит. – Смотрите-ка!

– Покажите нам, пожалуйста, договор аренды. И выписки со счета, свидетельствующие об оплате.

Ухмылка исчезла с лица хозяйки.

– Нет никакого договора об аренде, – сухо сказала она. – И никаких расчетов тоже нет. Я предоставляла помещение бесплатно.

– Я уже знаю, что вы любите рассказывать только половину правды, – улыбнулась Пия. – О пятидесяти тысячах евро вы тоже вспомнили не сразу. Но, может, теперь вы припомните, кому и зачем предоставляли помещение?

Эстер покраснела.

– Нам тут больше делать нечего. Мои коллеги охотно помогут вам в поисках, – предложила Пия. – Я все же думаю, что они не платили вам черным налом. Кроме того, счета за электричество для компьютеров должны были быть большими.

– Ладно. – Эстер Шмит заправила полотенце. – Нескольким мальчикам пришла в голову идея открыть интернет-кафе. У них было немного денег, и они не хотели шумного соседства. Поэтому мы с Улли предоставили им это помещение. Бесплатно. За это они помогали нам в бистро или своими компьютерными навыками.

– Мальчики. Это звучит слишком неопределенно. У них есть имена?

– Лукас и Тарек. Остальных я знаю только по прозвищам.

– Возможно, вы лучше знаете имена женской части ваших завсегдатаев, – сказала Пия. – Мы разыскиваем девушку на желтом мокике с разбитым зеркалом. В вечер преступления она была у вашего спутника жизни и, возможно, является важной свидетельницей. Предположительно, она подружка парня по имени Йонас Бок. Знаете такую?

Эстер помрачнела. Возможно, ей не нравилось, что в ее отсутствие в доме разгуливали молодые девушки.

– Никогда не слышала, – сухо ответила она.

– Ладно, – пожала плечами Пия. – Но если вы все-таки знаете девушку, которая ездит на желтом, немного побитом мопеде, позвоните нам, пожалуйста. Мы уверены, что она тут часто появляется.

– Я присмотрюсь, – сдержанно пообещала Эстер Шмит. – Но здесь полно молоденьких девушек на мокиках.

– Полагаю, вам так же важно выяснить, кто убил вашего спутника жизни, как и нам, – холодно пояснила Пия. – У вас есть мой телефонный номер.

Возвратились полицейские, опрашивавшие соседей, и сообщили, что все компьютеры накануне вывезли два молодых человека на фургоне, арендованном в фирме «Тартл рент». Им пришлось делать три рейса, но, по-видимому, они ездили куда-то недалеко, так как все время возвращались примерно через час. Теперь предстояло выяснить, кто заказывал машину.

Мобильник Пии зазвонил как раз в тот момент, когда она стояла в душе и мыла голову. Женщина быстро выключила воду и выскочила из душа. Трубка лежала на кухне.

– Кирххоф, – выдохнула она в трубку и сердито посмотрела на лужу воды, образующуюся под ногами.

– Кристоф Зандер, – произнес мужской голос. – Извините, пожалуйста, если помешал несвоевременным звонком.

Сердце Пии невольно подпрыгнуло.

– Вы не помешали, – быстро ответила она. – Как ваша рука?

– Моя рука? – Зандер удивился. – Ах, да! Она практически здорова.

Пия поняла, что сбила его с мысли.

– Я думал о нашем разговоре в воскресенье, – сказал Зандер. – О девочке, которую вы ищете.

Она несколько разочаровалась, что звонок касался исключительно дела.

– Лучшая подружка моей дочери ездит на желтом мокике, – продолжал Зандер. – Когда они уезжали вдвоем, я заметил, что на мопеде Свении разбито зеркало. И сразу вспомнил наш разговор.

– Как зовут девушку? – уточнила Пия.

– Свения. Свения Зиверс.

Имя показалось Пии знакомым. Недавно она уже слышала его. Но где? И при каких обстоятельствах?

– Моя дочь и Свения близкие подруги, – продолжал Зандер. – Но пару дней назад девочка совершенно изменилась. В субботу она к тому же поссорилась со своим другом и с тех пор постоянно рыдает.

Пия сосредоточилась и попыталась собраться с мыслями.

– Девочки знакомы с Паули? – спросила она.

– К сожалению, да, – ответил Зандер. – Друг Свении приводил их в тусовку Паули. К счастью, у моей дочери хватило здравого смысла, чтобы понять, что он за тип, но Свения попала под сильное влияние Паули.

Пия вернулась в ванную и замоталась в полотенце, будто Зандер мог ее увидеть.

– А где сейчас девочки? – спросила она.

– Я не знаю. Антония ничего не сказала.

– Где живет Свения? И что насчет ее родителей? Может, они знают, где девочки сейчас? – сыпала вопросами Пия.

– Боюсь, они знают еще меньше, чем я, – ответил Зандер. – Свения не очень-то ладит с матерью, а ее приемный отец работает в аэропорту в ночную смену.

– Бесполезно искать их вслепую. – Пия села на край ванны и задумалась. – Мужчина, который видел девушку, сказал, что, возможно, это подружка сына доктора Бока, Йонаса. Но вряд ли она подружка вашей дочери.

Повисла пауза.

– Вовсе нет, – наконец сказал Зандер. – Свения как раз подружка Йо.

Свения, Йо… И тут вдруг Пия вспомнила: «Там еще Йо и Свения». Эту фразу позавчера вечером Лукас произнес в Бурге, и Пия как раз узнала в Йо парня, которого накануне видела в «Грюнцойге». Постепенно все сложилось в цельную картинку. Бориса Балкана на самом деле звали Йонасом, и он был сыном доктора Карстена Бока, который оставил сообщение на автоответчике Паули, пообещав, что напустит на него своих адвокатов. Значит, дедушка Йонаса – Норберт Захариас, который по уши влип и сидит нынче в предварительном заключении по подозрению в убийстве. Итак, Йонас – друг Паули и завсегдатай бистро «Грюнцойг». Интересно, на чьей стороне этот парень?

На вечер Козима пригласила коллег, вместе с которыми последние месяцы работала над фильмом. Они хотели обсудить детали, но прежде всего, конечно же, отпраздновать окончание работы над фильмом. Боденштайн помог накрыть стол на террасе, поставил охлаждаться шампанское и принес из погреба бутылку хорошего красного вина. Он как раз собирался откупорить ее, когда в кухню вошла Розалия, прямо из гаража и с мотоциклетным шлемом, висевшим на руке. Девушка была совершеннейшей копией матери и унаследовала даже тициановские рыжие волосы, что, впрочем, ее раздражало, а потому в данный момент она покрасилась под платиновую блондинку.

– О, ты уже тут, – сказала она без особого восторга, увидев отца, и заглянула в холодильник.

– Мило, в качестве приветствия. – Боденштайн припомнил те времена, когда по вечерам его дочь радостно бросалась ему на шею, а потом с осуждением уставился на нее. – Ты в таком виде разъезжаешь на мопеде по округе?

Розалия была в джинсах с такой заниженной талией, что видны были полоски ее стрингов, а короткая рубашка оставляла голым весь живот. Так выглядят обычно шлюхи из привокзального квартала.

– А что еще мне остается? – едко поинтересовалась она. – У меня нет собственной машины, а мама свою превратила в металлолом.

Боденштайн встряхнул головой. Лоренц постепенно обретал вменяемость, но Розалия все еще находилась в последней фазе довольно жестко протекавшего переходного периода со всем, что к нему прилагалось.

– Кстати, – заявила она, – на летние каникулы я нашла себе мегакрутую подработку.

– Скажи правду, ты нашла место практикантки в адвокатском бюро?

– He-a, – сказала Розалия, запуская палец в соус для гриля. – Я нашла работу на террасе в «Кас-Виахес» на Майорке.

– Что, прости? – Боденштайн ошеломленно посмотрел на дочь. – Это кем же?

– Тебе, наверное, не покажется, что это так уж круто. – Розалия втиснула свою маленькую попу на разделочный стол между тарелкой с баклажанами и цукини и миской с салатом. – Я буду помощницей на кухне и официанткой. И заработаю 800 евро, жилье и кормежка бесплатно. А моим шефом будет Клаудио Белькреди!

Боденштайн опустил бутылку на стол.

– Собираешься работать подсобницей на кухне на Майорке? – переспросил он. – Ты часом на солнышке не перегрелась? Я думал, ты хочешь изучать юриспруденцию, а летом поработать как практикантка в конторе во Франкфурте.

– Юриспруденция – это скука, – тряхнула головой Розалия. – Я хочу стать поваром. Знаешь, кто устроил мне эту работу на Майорке?

– Уже догадываюсь. – Боденштайн глубоко вздохнул. – Этого таракана в твою голову запустил мэтр Сен-Клер.

Жан-Ив Сен-Клер был французским поваром с мишленовской звездой, [5]5
  Мишленовская звезда – отметка о квалификации шеф-повара, присуждаемая так называемым «Красным гидом Мишлен», наиболее известным и влиятельным из ресторанных рейтингов на сегодняшний день.


[Закрыть]которого невестка наняла для их ресторана в семейном имении. Козима говорила Боденштайну, что Розалия тайно влюблена в темпераментного француза с юга.