Текст книги "Невиновен"

Автор книги: Харлан Кобен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 24 страниц)

Глава 35

Мэтт и Оливия остались одни в гостевой комнате у Марши.

Девять лет назад Мэтт провел первую ночь в этой комнате в качестве свободного человека. Берни привез его к себе домой. Марша встретила сдержанно, но вежливо. Теперь, оглядываясь назад, он понимал, что причины для подобного поведения имелись. Ведь ты переезжаешь в такой дом как раз с целью оградиться от людей, подобных Мэтту. Даже если знаешь, что он невиновен, считаешь его хорошим, просто оступившимся парнем. И тебе вовсе не хочется, чтобы в твою жизнь входил бывший заключенный. Он вирус, носитель опасного заболевания. У тебя дети. Ты желаешь защитить их. И тебе, как и Лэнсу Баннеру, хочется верить, что законы могут оградить порядочных людей от подобных типов.

Мэтт часто вспоминал старого своего друга Даффа. Одно время он казался крутым парнем. Теперь же Мэтт думал иначе. Сейчас он запросто мог надрать Даффу задницу где-нибудь в укромном уголке. Нет, он не хвастался и не гордился этим. Это просто факт, против него не попрешь. И его дружки, считавшие себя крутыми, тоже своего рода даффы, Господи, да они и понятия не имеют, что значит быть по-настоящему крутым!

Но сам Мэтт, успевший стать в тюрьме крутым, первую ночь на свободе проплакал в этой комнате. Он и сам толком не понимал, почему плачет. В тюрьме ни разу не проронил ни слезинки. Кое-кто мог бы решить, что Мэтт просто боялся показать свою слабость в столь ужасном месте, как тюрьма. Отчасти так. Наверное, он просто «открыл клапан» и выплакался за все последние четыре года.

Однако Мэтт думал иначе.

Истинная причина, как он подозревал, крылась в страхе и неверии. Он никак не мог поверить, что наконец свободен, тюрьма позади. Все это казалось жестокой шуткой, чистая теплая постель – иллюзией. Скоро они явятся за ним и запрут в темнице уже навсегда.

Мэтт немало читал о том, как дознаватели и захватчики заложников ломают волю человека, делая вид, будто ведут его на казнь. Это срабатывало, однако Мэтт считал, что гораздо более эффективный способ заставить человека расколоться кроется в обратном. Надо сделать вид, что его отпускают на свободу. Человек одевается, ему говорят, что он свободен, надевают на глаза повязку и вывозят. Катают вокруг тюрьмы, а потом вновь заводят в нее, снимают повязку. И он видит, что оказался там же, где был, никакая свобода ему не светит, это жестокий розыгрыш.

Примерно так чувствовал он себя тогда.

Мэтт сидел на той же двуспальной кровати. Оливия стояла к нему спиной. Голова опущена, но плечи, как всегда, держит гордо, прямо. Ему очень нравились ее плечи, узкая трапециевидная спина, нежные бугорки мышц, гладкая кожа.

Мэтт испытывал желание сказать ей: «Знаешь, давай забудем все это. Я не хочу ничего знать. Ты сказала, что любишь меня, я единственный в твоей жизни мужчина, которого ты любила по-настоящему. Этого достаточно».

Когда они приехали, вышла Кайра, поздоровалась с ними во дворе. Вид у нее был озабоченный. Мэтт вспомнил, как она поселилась в гараже. Заметил тогда, что она напоминает ему Фонз.[14]14
  Сокр. от Фонзорелли; герой американского ситкома «Счастливые дни».


[Закрыть] Кайра понятия не имела, о чем это он. Странно, о каких вещах думает и вспоминает человек, когда напуган. Марша тоже смотрела встревоженно, особенно когда увидела повязку на голове Мэтта и то, как он неуверенно шагает к двери. Но Марша слишком хорошо знала своего деверя, сообразила, что теперь не время для расспросов.

Молчание нарушила Оливия:

– Можно тебя спросить?

– Да, конечно.

– По телефону ты говорил о каких-то снимках и видео.

– Да.

– Могу я посмотреть?

Мэтт достал телефон, протянул ей. Оливия повернулась и взяла мобильник, стараясь не прикасаться к мужу. Защелкала кнопками. Он следил за выражением ее лица. Она сосредоточенно хмурила брови, ему так хорошо была знакома эта гримаска. Голова склонена набок, Оливия делала так всегда, находясь в недоумении.

– Не понимаю, – пробормотала она.

– Это ты? – спросил он. – В парике?

– Да… Но все было по-другому.

– Что все?

Оливия не сводила взгляда с экрана мобильного телефона. Нажала кнопку и просмотрела все изображение сначала. Удрученно покачала головой:

– Что бы ты про меня ни думал, я никогда тебя не обманывала. А этот мужчина? На нем тоже был парик. Видимо, хотел выглядеть как тот парень на фотографии.

– Я это понял.

– Как?

Мэтт показал ей серое небо за окном, кольцо на пальце. Рассказал, как вместе с Сингл они увеличивали изображение в ее кабинете.

Оливия присела рядом. Она была потрясающе красива.

– Так ты знал.

– Что?

– В глубине сердца, несмотря на все эти мерзкие картинки, ты знал, понял, что я тебе не изменяла.

Мэтту захотелось обнять ее, крепко-крепко. Но он сдержался и промолвил:

– Прежде чем начнешь рассказывать, хочу задать тебе пару вопросов. Согласна?

Оливия кивнула.

– Ты беременна?

– Да, – ответила она. – И прежде чем задашь следующий вопрос, скажу сама. Это твой ребенок.

– Тогда мне плевать на все остальное. Если не желаешь говорить, не надо. Сбежим куда-нибудь и начнем все сначала. Оставим это, мне все равно.

Оливия печально покачала головой:

– Сбежать у меня не получится, Мэтт. – Она выглядела такой измученной. – К тебе это тоже относится. И потом, как же Итон и Пол? Марша?

Да, конечно, она права. Вот только Мэтт не мог подобрать нужных слов. Пожал плечами и пробормотал:

– Я не хочу ничего менять.

– Я тоже. И если бы могла сама как-то выкрутиться, непременно сделала бы это. Но я не могу. Я боюсь, Мэтт! Никогда в жизни мне не было так страшно!

Оливия повернулась к нему. Обняла за шею, притянула к себе, наклонилась и поцеловала в губы. Мэтт хорошо знал этот поцелуй. Он означал прелюдию. Несмотря на все происходящее, его тело среагировало. Словно запело. В поцелуе ощущался голод. Оливия придвинулась еще ближе, прижалась к нему. Он закрыл глаза.

Оливия слегка изменила позу, и вдруг бок Мэтта пронзила боль. Сломанное ребро… Он замер. А легкий стон заставил Оливию остановиться. Она разжала руки, отпустила его. Теперь она смотрела в сторону.

– Все, что я рассказывала о себе, – начала Оливия, – ложь.

Мэтт молчал. Он сидел и ждал продолжения.

– Я родилась не в Нортуэйзе, штат Виргиния. Ни в какой колледж не ходила, даже среднюю школу не закончила. И отец мой не был никаким врачом, честно говоря, я вообще не знаю, кто мой отец. У меня никогда не было няни Кэсси. Я все выдумала.

За окном по улице проехала машина, фары на миг осветили стену. Мэтт сидел неподвижно и прямо.

– Моя мать была законченной пьяницей и наркоманкой. Она сдала меня в приют, когда мне исполнилось три. А два года спустя умерла от передозировки. После этого я кочевала из одного приюта в другой. Ты не представляешь, что это такое – сиротские приюты. Впрочем, лучше тебе не знать. Когда мне исполнилось шестнадцать, я сбежала и оказалась в окрестностях Лас-Вегаса.

– Когда тебе было шестнадцать?

– Да.

Голос Оливии звучал монотонно. Глаза ясные, но смотрят словно в никуда. Казалось, она ждет от Мэтта какой-то реакции. Он молчал, пытаясь осмыслить ее слова.

– Так все эти истории о докторе Джошуа Мюррее…

– О молоденькой девушке, у которой умерла мама и она осталась с чудесным добрым отцом и его лошадьми? – Оливия слабо улыбнулась. – Я вычитала все это в книжке, Мэтт. Когда мне было восемь.

Он открыл рот, но не издал ни звука, затем выдавил:

– Но почему?

– Почему я лгала?

– Да.

– На самом деле я не лгунья… – Оливия осеклась, взглянула на Мэтта. – То есть по мере сил стараюсь не врать. Знаю, это сейчас звучит смешно. Но стать Оливией Мюррей означало начать жизнь с чистого листа, точно и не было никогда той, другой, девушки. Сирота из приюта умерла. Ее место заняла Оливия Мюррей из Нортуэйза.

– Значит, все это… – он развел руками, – было ложью?

– Только не мы, – возразила она. – Не наши чувства. Не наши отношения. В том, что касается этого, не было и капли лжи. Ни в одном поцелуе или объятии. Ты любил не лгунью. Любил меня.

«Ты любил меня». В прошедшем времени.

– Когда мы познакомились в Лас-Вегасе, ты не была студенткой?

– Нет.

– А тем вечером? В клубе?

– Я работала.

– Не понял?

– Не надо, Мэтт. Ты прекрасно все понял.

Он вспомнил сайт в Интернете. Со стриптизершами.

– Ты танцевала?

– Танцевала? Да, пожалуй, это подходящий термин для обозначения экзотических танцев. Все девочки его использовали. Я работала стриптизершей. И иногда меня заставляли… – Оливия покачала головой. В ее глазах стояли слезы. – Нам никогда не переступить через это.

Мэтт почувствовал, как его охватывает гнев.

– Ну а той ночью, – воскликнул он, – я был похож на парня с деньгами?

– Не смешно.

– Я и не стараюсь кого-нибудь рассмешить.

Теперь в ее голосе звучали стальные нотки.

– Ты не представляешь, что та ночь значила для меня. Она изменила мою жизнь. Тебе этого не понять, Мэтт.

– Чего именно?

– Твой мир, – пробормотала она. – Он стоил того, чтобы за него бороться.

Мэтт не совсем понял, что она хотела сказать. Или что он хотел услышать.

– Ты говорила, что жила в сиротских приютах?

– Да.

– И убежала?

– В последнем моем приюте вполне одобряли такой образ жизни. Знаешь, как хотелось выбраться оттуда. Ну и они подсказывали нам, куда идти. У сестры начальницы последнего приюта был свой клуб. Она изготовила нам поддельные удостоверения личности.

Мэтт покачал головой:

– Отчего ты тогда не сказала мне правду?

– Когда я должна была сказать тебе правду? В нашу первую ночь в Лас-Вегасе? Или когда зашла к тебе в офис? Или во время нашего обручения? Когда?

– Не знаю…

– Это было не так просто.

– Думаешь, мне было просто рассказать о том, что я сидел в тюрьме?

– У меня ситуация оказалась сложнее, – произнесла Оливия. – Я заключила пакт.

– Какой пакт?

– Если бы речь шла только обо мне, я бы еще могла рискнуть. Но речь шла и о ней.

– О ком?

Оливия отвернулась и долго молчала. Затем достала из кармана листок бумаги, медленно развернула его и протянула мужу.

Мэтт взял листок. Это была статья из «Невада сан ньюс», распечатанная с сайта в Интернете. Он прочел. Времени это заняло немного.

УБИТА ЖЕНЩИНА

Лас-Вегас, штат Невада. Тело Кэндес Поттер, 21 года, было найдено на парковке трейлеров вблизи автомагистрали. Причина смерти – удушение. Полиция отказалась комментировать, имело ли место изнасилование. Мисс Поттер работала танцовщицей в ночном клубе «Янгтангс» на окраине города под сценическим псевдонимом Кэнди Кейн. Власти сообщают, что расследование идет полным ходом и у них уже появились многообещающие версии в этом деле.

Мэтт поднял голову.

– Не понимаю. – Оливия по-прежнему сидела к нему спиной. – Ты обещала что-то этой девушке по имени Кэнди?

Она печально усмехнулась в ответ:

– Нет.

– Тогда что это означает?

– Я ведь уже говорила. Я бы скорее умерла, чем стала тебе лгать. – Оливия резко развернулась к нему. – Это я. Я была Кэндес Поттер.

Глава 36

Вернувшись в прокуратуру, Лорен Мьюз застала у себя в кабинете Билла Донована, одного из технических экспертов, который ездил с обыском в контору Сингл Шейкер. Он вольготно расположился в кресле, закинув ноги на стол, а руки за голову.

– Тебе удобно? – насмешливо спросила Лорен.

– О да, – широко улыбнулся он.

– Верю. Вид такой довольный, как у кота, слопавшего пресловутую канарейку.

Улыбка не сходила с его лица.

– Ну, насчет слова «пресловутый» мог бы поспорить. Но в целом да!

– Так в чем дело?

Не вынимая рук из-за головы, Билл Донован кивком указал на ноутбук на столе:

– Посмотри сама.

– В ноутбуке?

– Да.

Лорен шевельнула «мышкой». Темный экран ожил, и на нем появилось изображение Чарлза Тэлли крупным планом. Мужчина с иссиня-черными волосами и гаденькой усмешкой заполнил собой весь экран. Одна рука поднята.

– Это из компьютера Сингл Шейкер?

– Да. Она скачала изображение с мобильника.

– Хорошая работа.

– Подожди.

– Что-нибудь еще?

– Ты еще, можно сказать, не видела самого главного.

– Чего же? – спросила Лорен.

– Нажми кнопку со стрелкой. Там, справа.

Лорен повиновалась. На экране появилось слегка дергающееся изображение. Видеофильм. Из ванной комнаты вышла женщина в платиновом парике, приблизилась к постели. Когда фильм закончился, Донован спросил:

– Ну и какие будут комментарии?

– Лишь один.

– Выкладывай! – Билл протянул ей ладонь.

Лорен с размаху хлопнула по ней:

– Отлично!

Глава 37

– Это произошло через год после нашего знакомства, – промолвила Оливия.

Она стояла посреди комнаты. Бледные щеки порозовели. Спина выпрямилась. Казалось, Оливия набирает силы, рассказывая ему все это. Мэтт старался не перебивать. Ловил каждое ее слово.

– Мне было восемнадцать, я находилась в Лас-Вегасе уже два года. Многие наши девушки жили в старых трейлерах. Управляющий клубом, сущий мерзавец, Клайд Рэнгор являлся хозяином земельного участка площадью в два акра в миле от автодороги. Просто кусок пустыни, и все. Он обнес участок металлической сеткой, привез туда три или четыре трейлера, сущие развалюхи. Девушки появлялись и исчезали, но в то время я делила это убогое жилище еще с двумя. Одна была новенькая, Кассандра Мидоуз. Лет шестнадцати-семнадцати. Вторую звали Кимми Дейл. В тот день Кимми отправилась на гастроли. Клайд посылал нас в такие путешествия. Мы объезжали маленькие городки, давали по три представления в день. Ему это приносило неплохой доход. Нам тоже перепадало, в виде чаевых, однако большую часть он забирал себе.

Мэтт никак не мог прийти в себя от услышанного. Сердце разрывалось от боли.

– Сколько тебе было, когда ты начала? – спросил он.

– Шестнадцать.

– И все же не понимаю… Ведь ты была несовершеннолетней.

– У Клайда имелись связи. Уж не знаю, каким образом, он находил и забирал девушек из сиротских приютов в Айдахо.

– Так ты оттуда?

Оливия кивнула.

– И в соседних штатах у него тоже были связи. В Оклахоме. А Кассандра, кажется, была из Канзаса. Девушек просто переправляли из приютов к Клайду. Он давал им фальшивые удостоверения личности и заставлял работать. Какие проблемы… Мы же знаем, до бедняков никому дела нет, ну разве что самые маленькие окружены заботой. Мы же были подростками. Одинокими, никому не нужными.

– Продолжай, – сказал Мэтт.

– У Клайда была любовница, Эмма Лимей. Своего рода мамочка для девушек. Понимаю, как это звучит, но если вдуматься, что довелось нам пережить в прошлом… мы почти верили, что она доводится нам матерью. Клайд ее бил. Страшно бил. Когда проходил мимо, она вся сжималась. Мы видели. Тогда я этого не понимала, но унижения заставили нас ощущать какое-то родство с ней. Нам с Кимми она нравилась. Мы мечтали об одном – как бы сбежать в один прекрасный день. Часто говорили об этом. Я рассказала ей и Кимми о нашей с тобой встрече. О том, что значила для меня та ночь. Они слушали. Мы понимали, что этого никогда не случится, но все равно слушали.

За дверью раздался какой-то звук. Тихий крик или плач. Оливия вздрогнула.

– Это Итон, – сказал Мэтт.

– Он часто вскрикивает во сне?

– Иногда.

Они ждали. Дом вновь погрузился в тишину.

– Однажды мне стало плохо, – продолжила Оливия. – Никаких выходных нам не полагалось, даже если заболеешь. Но тошнота была такой, что я едва стояла на ногах. Ну и потом, если девушку вдруг вырвет на сцене, это вряд ли понравится зрителям. Поскольку Клайда с Эммой в тот день не было, я договорилась с парнем на входе. И он меня отпустил. Я отправилась в Пен – так мы называли стоянку трейлеров. Было около трех часов дня. Солнце палило. Кожу жгло как огнем. – Оливия печально улыбнулась. – А знаешь, что самое странное? То есть все странно, но до меня лишь сейчас дошло.

– Что?

– Степень вероятности. Тонкая грань, которая меняет все. Маленькие «если» превращаются в большие и значимые. Ну, уж тебе-то это известно лучше, чем кому бы то ни было. Если бы ты сразу тогда поехал домой. Если бы Дафф не разлил пиво. В общем, ты понимаешь.

– Да.

– Примерно то же произошло и здесь. Если бы я тогда не заболела, вышла бы танцевать, как обычно. За тем, пожалуй, исключением, что в моем случае разные люди толковали бы это по-разному. Но маленькое «если» спасло мне тогда жизнь.

Теперь Оливия стояла у двери и разглядывала круглую медную ручку с таким видом, точно собиралась бежать.

– Ну и что произошло, когда ты пришла в Пен? – спросил Мэтт.

– Там не было ни души. Девушки ушли в клуб, некоторые поехали в город. Обычно мы работали до трех часов ночи, а после отсыпались до полудня. В этом городке из трейлеров охватывала такая тоска, мы старались проводить там меньше времени. Когда я вернулась, вокруг стояла мертвая тишина. Открыла дверь в трейлер, и первое, что увидела, – кровь на полу.

Мэтт не сводил глаз с жены. Дыхание Оливии участилось, но лицо оставалось невозмутимым.

– Я стала звать на помощь. Глупо, наверное. Надо было бежать оттуда прочь. Не знаю… Еще одно «если». А потом осмотрелась. В каждом трейлере по две комнаты, первая проходная, где и находилась наша спальня на троих. Я занимала нижнюю койку. Кимми спала наверху, надо мной. У Кассандры, новенькой, кровать стояла в дальнем углу. Кимми была аккуратисткой. Вечно ворчала на нас за то, что мы не желаем как следует убраться. Пусть наша жизнь помойка, говорила она, но это вовсе не означает, что надо жить в дерьме. В трейлере полный разгром. Все ящики выдвинуты, повсюду свалена одежда. Кровавая полоса обрывалась возле постели Кассандры, и тут я заметила две ноги на полу. Я подбежала и остановилась как вкопанная. Кассандра была мертва. Я сразу поняла, даже щупать пульс не стала. Лежала на боку, в позе зародыша. Глаза открыты, смотрят в стену. А лицо… такое страшное, багровое, распухшее. На руках – следы ожогов, точно об нее тушили окурки. Руки связаны за спиной изоляционной лентой. Учти, Мэтт, мне тогда было всего восемнадцать. Возможно, я чувствовала себя старше, выглядела старше. Сказывался большой и горький жизненный опыт. Но ты вдумайся. Я, по сути, молоденькая девушка, стояла и смотрела на труп. С места двинуться не могла. Даже когда в соседней комнате послышался шум, а потом отчаянные крики Эммы: «Не надо, Клайд!» – Оливия закрыла глаза, глубоко вздохнула. – Я обернулась и увидела кулак, нацеленный мне в голову. Не успела увернуться, и удар Клайда достиг цели. Он разбил мне нос. Я услышала, как хрустнула хрящевая перегородка. Голова откинулась, и я упала прямо на убитую Кассандру, наверное, тогда это было самое страшное. Упасть на мертвое тело. Оно показалось липким. Я пыталась сползти. Изо рта и из носа лилась кровь.

Оливия замолчала, жадно и глубоко задышала, стараясь набрать побольше воздуха. Мэтт ощущал полную беспомощность. Он не двигался, не произносил ни слова. Дал Оливии возможность собраться с силами и продолжить.

– Клайд подскочил и уставился на меня. Его лицо… Я забыла сказать, обычно с него не сходила мерзкая усмешка. Мне часто доводилось видеть, как он хлестал Эмму по лицу тыльной стороной ладони. Знаю, тебе это кажется диким. Почему мы не вступались? Почему не пытались сделать хоть что-нибудь? Очевидно, просто привыкли, что он распускает руки. Считали это нормальным. Ты должен понять. Мы ведь не знали иных отношений.

Мэтт кивнул. В тюрьме все самое страшное, даже насилие, казалось привычным, почти нормой.

– Однако, – сказала Оливия, – усмешки на лице у него не было. Да никакая гремучая змея не может сравниться по коварству и подлости с Клайдом Рэнгором. Но теперь, стоя надо мной, он выглядел испуганным. Тяжело дышал. Рубашка залита кровью. А за спиной у него стояла Эмма, и этого зрелища я никогда не забуду. Стояла, низко опустив голову. Кровь лила у меня из носа, но я смотрела за спину этого психа со сжатыми кулаками. Смотрела на другую его жертву. Его истинную жертву. «Где пленка?» – спросил Клайд. Я понятия не имела, о чем он. Молчала. И тогда он пнул меня носком ботинка. Я взвыла от боли. А Клайд закричал: «В игры со мной играть вздумала, сучка?! Где она, спрашиваю!» Я пыталась отползти в сторону. Клайд пинком ноги отодвинул тело Кассандры и устремился ко мне. Я оказалась в ловушке. Словно из тумана доносился голос Эммы, жалобный и робкий, как у овечки: «Не надо, Клайд. Прошу тебя, пожалуйста!» По-прежнему не спуская с меня глаз, Клайд набросился на нее. Вложил в удар весь вес своего тела. У Эммы лопнула кожа на щеке. Она отшатнулась и исчезла из поля зрения. Но с меня было достаточно. Клайд на мгновение отвлекся, и я получила шанс. Я вскочила, размахнулась и нанесла ему удар – очень болезненный, носком туфли чуть ниже колена. Нога у Клайда подвернулась. Я перекатилась через кровать. План у меня уже был. Я знала, что Кимми прячет в комнате пистолет. Мне никогда это не нравилось, но Кимми была девушкой крутой и считала, что оружие под рукой – совсем не лишнее. Если точнее, у нее имелось две пушки. Мини-револьвер двадцать второго калибра она всегда держала при себе, даже на сцене, прятала за голенищем сапожка. А пистолет держала под матрасом. – Оливия умолкла и улыбнулась мужу.

– Что? – спросил Мэтт.

– Как ты.

– Не понял.

– Думаешь, я не знаю, что у тебя есть пистолет?

Надо же, он совсем забыл о нем. Проверил за поясом брюк. В больнице с него снимали одежду. Оливия щелкнула застежкой сумочки.

– Не волнуйся, он здесь, – промолвила она. И протянула ему пистолет. – Не хотела, чтобы полиция его нашла.

– Спасибо, – пробормотал Мэтт. Посмотрел на пистолет, засунул за ремень.

– Зачем он тебе? – спросила Оливия.

– Сам не знаю.

– Думаю, что и Кимми тоже толком не знала. Но он у нее был. Когда Клайд потерял равновесие и упал, я бросилась к койке. Времени в обрез. Я сознавала, что удар по ноге не мог вывести Клайда из строя, просто удалось выиграть несколько секунд. Сунула руку под матрас. И услышала голос Клайда: «Ах ты, тварь паршивая, пришибу на месте!» Я не сомневалась – пришибет. Только что видела Кассандру. Ее лицо. Если он доберется до меня, если я не успею достать пистолет – все, конец!

Оливия отвернулась и вытянула руку, как, наверное, тогда, в трейлере, в попытке отыскать оружие.

– Я сунула руку под матрас. Уже чувствовала на затылке горячее дыхание Клайда. Никак не удавалось нащупать пистолет. Клайд ухватил меня за волосы и начал оттаскивать от койки, когда пальцы нащупали холодный металл. Я тянулась к нему изо всех сил, Клайд тащил в другую сторону. И оттащил вместе с пистолетом. Сразу увидел его. Я держала рукоятку большим и указательным пальцами. Пыталась обхватить курок. Клайд крепко ухватил меня за запястье, я пыталась вырваться, но силы были неравны. Однако пистолет из руки не выпустила. Впилась в него мертвой хваткой. И тогда он вдруг запустил мне в руку длинные и острые свои ногти. Вот, видишь?

Оливия сложила пальцы в кулак, отогнула ладонь назад – в нижней части запястья виднелся небольшой белый шрам в виде полумесяца. Мэтт видел его и раньше. Когда-то, целую вечность назад, она объясняла его появление падением с лошади.

– Этот след оставил Клайд Рэнгор. Ноготь впился так глубоко, что полилась кровь. Я выронила оружие. Он все еще держал меня за волосы, потом швырнул на койку и навалился сверху. Схватил за шею и стал душить. И еще он плакал. Я так отчетливо помню это… Клайд душит меня, а сам плачет. И не потому, что ему жаль или что-то в этом роде. Он испугался. Душил меня, рыдал и не уставал повторять: «Ты только скажи, где она! Говори где!» – Оливия прижала ладонь к горлу. – Я боролась. Лягалась, вертелась, старалась сползти с койки, но чувствовала, что силы покидают меня. Клайд выдавливал из меня жизнь по капле. Он очень сильно сдавил мне горло. Я умирала. И вдруг услышала выстрел.

Ее рука безвольно опустилась. Старинные напольные часы в столовой, подарок Берни и Марше ко дню свадьбы, начали отбивать время. Оливия ждала, когда закончится мелодичный перезвон.

– Выстрел показался совсем не громким, точно треснула сухая ветка. Наверное, потому, что калибр был маленький, не знаю. На мгновение Клайд даже усилил хватку. На лице отразилось удивление. А потом отпустил меня. Я задыхалась, кашляла. Перекатилась на бок и хватала ртом воздух. За спиной у Клайда стояла Эмма Лимей. Целилась прямо в него и, казалось, была полна решимости отомстить за все эти годы унижений, побоев, оскорблений. Она смотрела прямо на Клайда – сколько ненависти было в этом взгляде! – не пыталась защититься, и рука у нее не дрожала. Клайд в ярости бросился на нее. И тогда она выстрелила опять – ему в лицо. Эмма Лимей спустила курок еще раз, и Клайд Рэнгор умер.