Текст книги "Плейбой (ЛП)"
Автор книги: Ханна Грей
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)
Глава 8
Кэм
– Какая же у Бо восхитительная задница, – я покачиваю головой, глядя на свою сестру. – Он что, только что послал тебе воздушный поцелуй? Черт, мне, видимо, еще и удастся увидеть летающую свинью. Бо Бишоп ведет себя как девчонка.
Мой лучший друг детства и бойфренд сестры, Бо, весь в татуировках. Большинство, встречаясь с ним, трепещут от страха – он выглядит как зверь, способный одним взглядом заставить дрожать. Я не из их числа. И никогда не был. Но увидеть его, посылающего воздушные поцелуи с футбольного поля, – совершенно новая реальность.
Сестра стоит передо мной в форме «Флорида Ист», на спине которой красуется имя и номер Бо Бишопа.
– Да, послал. Он действительно любит меня.
Я только что прилетел во Флориду после тренировки. Из-за графика я редко хожу на игры Бо, но когда выдается возможность, стараюсь не пропускать. Он делает то же самое для меня, теперь, когда мы наконец закопали топор войны, который так долго раскалывал нашу дружбу. Долгое время мы не ладили.
– Ему стоило бы снять чашечку13. Ты же знаешь, у него теперь вагина между ног вместо члена, верно?
– Могу заверить, что …
– Ладно, ладно, – отказываюсь я, стараясь подавить смех. – Господи, не надо доводить все до абсурда.
– Ты сам напросился, насмехаясь над моим мужчиной, – она шутливо ударяет меня ладонью. – Ты просто завидуешь, ведь умрешь в одиночестве. Возможно, с пятью собаками, заполнившими грязный дом, заваленный пивными бутылками и пустыми коробками из-под пиццы, – она приподнимает брови. – Еженедельно к тебе будут приходить проститутки.
– Проститутки? Я никому не стану платить за то, чтобы прокатиться на этом поезде, – я плечами пожимаю. – Даже в старости у меня будут «сучки», умоляющие об этом.
– Фу, ты такой мерзкий. Меня буквально только что чуть не вырвало, – шутит она. – Однажды встретишь девушку, которая сведет тебя с ума. Ты не сможешь ни есть, ни спать, ни дышать, не думая о ней, – она указывает на меня пальцем. – Просто подожди и увидишь, старший брат. Я не могу дождаться, когда Кэма Харди поймает эту влюбленность.
– Сомневаюсь, – больше мне нечего добавить.
– Что бы ты ни говорил, – медленно тянет она, махая рукой в сторону Бо, который в сотый раз бросает на нее взгляд. – Что … бы … ты … ни … говорил.
– Необязательно так жестикулировать, – я качаю головой, наклонившись немного вперед. – Что случилось с великим и ужасным Бо Бишопом, от которого все шарахались?
– Он по-прежнему великий и ужасный Бо Бишоп, – бормочет она. – Просто… стал чуть лучше. Так же, как и ты, когда найдешь свою вторую половину, – сестра похлопывает меня по колену. – Вот увидишь.
Я молчу, потому что уже в течение нескольких недель думаю об одной девушке. И после игры на прошлых выходных эти мысли лишь усилились. Печальнее всего, что они стали мучить меня после того, как я снова увидел ее с дочкой. На этот раз без первоначального шока, который ощущал на Хэллоуин. Я уважаю Эддисон больше, чем когда-либо. Я эгоист, и этим создаю проблемы. Она – полная противоположность, бескорыстно ставящая себя на последнее место.
Эддисон – замечательная девушка, и хотя утверждает, что мы никто, я не собираюсь встречаться с другими, пока продолжаю общаться с ней. Это просто неправильно. Более того, она в полной мере удовлетворяет мои потребности.
Однако я больно осознаю, что никогда не переставал спать с другими девушками из-за одной. Особенно из-за той, что большую часть времени ведет себя так, будто ненавидит меня. Но в этой ситуации мысль о том, чтобы быть с кем-то еще, просто не привлекает. Никоим образом.
В большинстве случаев я был тем, кто причиняет боль. На этот раз, однако… Эддисон может оказаться той, кто поставит меня на колени.
Эддисон
Я толкаю качели, отправляя Айлу все выше, возможно, уже в сотый раз.
– Толкни сильнее, мамочка, – визжит она, светлые локоны развеваются на ветру. – Так, как это делает дела!
– Дела меня до инфаркта доводит, когда раскачивает тебя на качелях, – хмурюсь я. – И так достаточно высоко. Господи. Тебе три годика. Зачем уже сейчас искать приключений на голову?
– Мамочка, мой друг придет наведать этого парня? – она прижимает плюшевого волка к себе, пока я останавливаю ее раскачивание. – Он же хочет его увидеть и убедиться, что я хорошая мамочка?
Вот чего Кэм не понимал, когда подарил этого чертового волка. Она еще ребенок. Она верит в магию, сказки и всеобщую доброту людей. Он не собирается всерьез проводить время с Айлой или выступать в роли отца, и именно это мне и не понравилось в том, что он был так дружелюбен в тот вечер.
– Посмотрим, малыш. Он просто друг, с которым я вижусь на учебе, понимаешь? Поэтому было бы как-то странно, если бы он просто появился, – я глажу Брукса-волка по голове. – Но я знаю, что ты хорошая мамочка для этого парня. Молодец, – вынимая Айлу из качелей, я ставлю ее на ноги. – Пойдем на горку?
Она смотрит на горки, прежде чем взглянуть на меня.
– Кто последний, тот тухлое яйцо! – кричит она, прежде чем броситься бежать, маленькие ножки несут ее так быстро, как только могут.
Когда я бегу следом, полностью погружаясь в ее хихиканье, она несется к лестнице. Это моя жизнь, и я люблю ее. Но она не для всех. Особенно для студентов. Они не хотят быть на детской площадке днем, и именно поэтому проще держать свой круг общения небольшим. Мы с Айлой против всего мира. Так было с тех пор, как она родилась.
На следующий день после того, как мама увидела, как Кэм разговаривает с Айлой и со мной после игры на днях, стала выпытывать информацию, когда Айла была в другой комнате. Я сказала правду – не в прямом смысле. Я не могла напрямую сказать, что это было только из-за секса, но я уверила, что у нас просто непринужденное общение, и ничего серьезного никогда не будет.
– Будь осторожна, – сказала она. – Папа очень рассердится, если узнает, что есть какая-либо связь.
О чем я и сама знала. Но она также сказала, что не каждый парень, которого я встречаю, плохой. И что иногда настоящие мужчины появляются в нужное время.
Я ответила, что это бред. Потому что так оно и есть.
Когда Ник бросил меня после того, как я девять месяцев носила его ребенка и родила без него рядом, без его помощи или слов, что все будет хорошо, я была раздавлена. Я никогда в жизни не чувствовала себя настолько отвергнутой или брошенной. Когда я была моложе, у меня всегда было это видение в голове. И в нем никогда не было такого, чтобы отец ребенка обращался со мной так, будто я ничего не значу. Будто мы ничего не значим. И хотя мой отец в очередной раз доказал, что хорошие мужчины существуют, а родители показали, что любовь может быть сказкой… Я верю, что они – исключение, и что большинству людей не так повезло найти то, что есть у них.
И даже если все парни не плохие, я не собираюсь подписываться на то, чтобы выяснять это.
Пролетело несколько часов, и мы сидим за столом, передавая друг другу тарелки с едой – хватило бы накормить целую армию. Мама – кулинарный волшебник, и я, к счастью, унаследовала ее талант. Ну, может быть, не совсем к счастью, а скорее по принуждению. В детстве родители заставляли меня один раз в неделю готовить ужин для всей семьи. Не всегда получалось идеально. Бывало, что родители с трудом проглатывали мои творения. Но, в конечном счете, это научило меня быть самостоятельной, и я обязательно передам эту традицию своей дочери.
– Айла, милая, ты заглядывала в сувенирный магазин в кампусе? – спрашивает папа, кивая в сторону плюшевого волка, сидящего на стуле рядом с ней. – Может быть, там купила талисман команды?
– Нет, – отвечает Айла, запихивая в рот вилку с картофельным пюре, не дожидаясь, пока оно доберется до желудка. – Мамин красивый друг Кэм подарил его. Он придет в гости как-нибудь, и проверит, как я забочусь о нем.
– Кэм? – его взгляд обращается ко мне. – Кэм, который Кэм Харди?
Я проглатываю кусок начинки и хватаюсь за стакан воды, запивая.
– Эм, да… так, забавная история…
– Айла и Эдди стояли в коридоре, ожидая тебя после игры. Айла была не в духе, и Кэм, заметив это, подарил ей игрушку, когда выходил из раздевалки, – быстро говорит мама, будто пытаясь скрыть правду. – Очень милый парень этот ваш Кэм.
– Правда? – бормочет папа, не отрывая от меня взгляда. – Почему Айла сказала, что вы друзья?
– Ей три года. Она, наверное, думает, что нам действительно нравится, когда чертова тетя Глэдис приезжает в гости, а это точно не так.
– Мама сказала плохое слово. – Айла тычет в меня пальцем. – Положи четвертак в мою копилку, мамочка.
– Ти… да, да, сейчас, – я улыбаюсь.
– Подожди, – глаза Айлы расширяются. – Тебе не нравится, когда тетя Глэдис приезжает и ночует здесь? Но, мамочка, от нее вкусно пахнет, – ее маленький носик морщится. – Ну, почти. И она дает мне печенье.
– Я шутила. Мы любим, когда она приезжает. Это здорово. Действительно, очень здорово.
Я быстро киваю, меняя тему разговора на занятия по балету, чтобы она забыла о тете Глэдис. Она любит повторять то, что ей говорить не положено. Тетя Глэдис была бы в восторге от этой истории.
Как только Айла рассказывает обо всем, что происходит на занятиях по танцам, и о новой пачке, она просит разрешения пойти в комнату.
– Значит, вы с Кэмом Харди не друзья, да? – спрашивает папа, как только Айла уходит. – Потому что, Эдди, он плейбой. Действительно плейбой.
– Расслабься, папа, – я встаю, собирая грязные тарелки. – Это просто плюшевая игрушка. Он не предлагал быть ее отцом или что-то в этом роде. Он не пытается стать моим парнем. Он просто шел мимо и хотел быть милым. С твоей внучкой.
– Я бы позволила ему стать моим папочкой, – мама свистит, ее щеки краснеют, как только слова вылетают изо рта. – Извини… я шучу, – она краснеет. – Это было неуместно.
– Ты чертовски права, Дженни, – хмыкает папа. – Такие, как он, не имеют морали. Все, о чем он думает, – это НХЛ. Вот и все. Ах да, еще добавить пару штрихов на свой любовный счет.
– Давай поспорим, – говорю я, пожимая плечами, – хотя уверена, что все это правда, разве не это стремление у многих игроков, папа? Попасть в НХЛ? Разве это не была твоя цель в свое время?
Клянусь, один из его глаз дергается от злости, как у кошки, загнанной в угол.
– Это плохо, когда речь идет о свиданиях с моей дочерью, черт возьми! – он тычет в меня пальцем, словно обвиняя в преступлении. – Он ничем не лучше, чем был Ник. Разве ты не усвоила урок с этими… с этими… идиотами?!
– О чем ты вообще говоришь, папа?! Мы не встречаемся! – я развожу руки в стороны. – Боже, чего ты так боишься? Айла просто упомянула чертову плюшевую игрушку, которую ей подарил этот человек. И все!
– Я боюсь, что ты окажешься в той же ситуации, что и раньше! – он бьет кулаком по столу, звук удара оглушает, а его слова пронзают насквозь. – Хочешь еще одного ребенка от очередного эгоистичного придурка-хоккеиста? Хочешь, Эддисон?
– Что с тобой, Баррен? – шипит мама. – Она не встречается, не видится и не спит с этим парнем! Ты ведешь себя как сумасшедший, и, честно говоря, перегибаешь палку.
– Он не подошел к ней и Айле из доброты душевной, Дженни. Он не такой уж хороший парень, поверь, – говорит он, останавливаясь у двери, словно готовясь к бою. – Он увидел Эддисон и заметил красивое лицо. Подарок Айле был просто способом притвориться, что он заботится о ней, чтобы увеличить шансы воспользоваться ситуацией. Вот и все.
– Это было один раз, – возражает мама. – И сделало твою внучку счастливой, ради бога.
Мама редко ругается.
Значит, она очень зла.
– С такими людьми как он, никогда не бывает только один раз, – папа кипит от злости. – Он заметил ее, а значит вернется, – его глаза сужаются. – Я этого не допущу. Я уже проходил через это. Держись подальше от этого парня. И это не просьба.
– Вау. Это бред, но ладно, да, как скажешь, – бормочу я, отводя взгляд.
– Это не бред, если спасет тебя от еще…
Я указываю на него, прерывая папу.
– Я знаю, что ты собираешься сказать, и не заканчивай фразу. Моя дочь может выйти сюда в любой момент. Ты думаешь, она должна слышать, как ее дедушка говорит о ней, как о непосильной ноше? Как о худшем, что когда-либо случалось со мной? С нами? – гневно шепчу я. – Это последнее, что ей нужно слышать. У нее и так будет достаточно мыслей об этом, когда подрастет.
Он выглядит подавленным, плечи опускаются.
– Я не… я так не…
Мама кладет руку мне на плечо.
– Она права, Баррен. Я знаю, что ты так не думаешь, но говоришь под влиянием гнева. И Айла не должна этого слышать.
Он опускает взгляд, стыдясь.
– Айла – самое лучшее, что с нами случилось. Это не то, что я имел в виду, – тихо говорит он. – Но ничего из того, что произошло с Ником… Я не хочу видеть, как ты снова попадаешь в ту же самую ловушку. Вот и все, – его взгляд встречается с моим. – Айла – самое далекое от непосильной ноши, Эдди.
– Я знаю, – говорю я, кивая. – Ты просто должен доверять мне, когда я говорю, что не собираюсь снова идти по тому же пути.
Неохотно он выдыхает, плечи расправляются.
– Хорошо.
Я сжимаю руки в кулаки, чувствуя вину. Я честна с папой, говоря, что не собираюсь снова идти по тому же пути. Ни за что не окажусь беременной и разбитой. Но я сплю с Кэмом, даже если это просто физическое влечение. И я солгала. И мама тоже.
Мы обе – лгуньи.
И самое удачное, что я уже проходила через это. Теперь он вынужден помогать воспитывать маленького ребенка, потому что парень, с которым я решила заняться незащищенным сексом, был никчемным – точно как говорил отец.
Я не хочу от Кэма ничего, кроме быстрого побега от реальности. Чего-то, что позволит забыть о постоянном давлении. И все.
Но теперь все кончено.
Папа категоричен, запрещая приближаться к Кэму Харди. Он уже столько сделал для меня, теперь я могу сделать что-то для него.
В конце концов, между нами с Кэмом и так ничего и нет. Просто мимолетная искра, легкий флирт, который не оставляет след в моих чувствах. Он просто… Кэм, такой же, как все остальные парни, с которыми я встречалась, – легкомысленный, поверхностный, ищущий лишь мимолетного удовольствия.
Он всего лишь эпизод в моей жизни, как яркая, но быстро угасающая звезда.
Глава 9
Кэм
Я вхожу в университетскую кофейню, скользя взглядом по толпе студентов, жаждущих кофеина. До встречи с Лайлой я ненавидел кофе. Она сделала меня зависимым от этой дряни, и теперь я здесь, как каждый другой жалкий неудачник в этой очереди, томлюсь в ожидании холодного кофе.
Девушка делает заказ, и, хотя я не вижу ее лица, узнаю голос. Когда она поворачивается, я узнаю Тессу, подругу Эддисон.
Сжав губы, она направляется к выходу.
– Тесса, – окликаю я, когда она почти проходит мимо, – подожди.
Она медленно останавливается.
– Тот самый знаменитый Кэм Харди. Чем могу помочь, чтобы сделать ваш день лучше? – саркастически спрашивает она.
– Прошла неделя. Я не видел Эддисон. Думал, может, проехать мимо ее дома…
– Не стоит, – предостерегающе шипит она. – Серьезно. Если хочешь сохранить член, которым так любишь тыкать в каждую встречную девушку… не стоит. Ей категорически запрещено встречаться с хоккеистами. И отец Эддисон не из тех, с кем стоит связываться, особенно когда дело касается семьи. Они уже достаточно пережили, чтобы ты еще и вставал между ними.
Я морщусь от мысли о потере пениса. Это было бы не очень весело. Тогда единственное, что действительно нравилось Эддисон во мне, пропадет. Нельзя допустить этого.
– Ну, он ведь не обязан знать, – я пытаюсь улыбнуться. – Я могу заглянуть, когда его нет дома.
– Я вчера с ней разговаривала, и он уже знает, – шепчет она. – Или, по крайней мере, на тебя вышел. После маленькой выходки с плюшевым мишкой он был не в восторге. Сорвался за ужином, когда узнал об этом.
Все встает на свои места. Несколько тренировок он немного сбавил обороты. Но последние дни был хуже, чем когда-либо.
– Значит, поэтому он так ведет себя на тренировке, – бормочу я, опустив взгляд. – Я думал, может, у него палка торчит в заднице, повернутая боком, – я смотрю на нее, когда очередь движется вперед. – Поговори с ней, хорошо? Скажи пару добрых слов.
– О чем, Кэм? Чего ты от нее хочешь? Будь реалистом, – она с жалостью улыбается. – Забудь. У вас никогда не получится. Ты не тот, кто ей нужен, – она делает паузу. – Тот, кто им нужен. Это было весело… но ей не нужна драма в жизни.
Я не отвечаю и не спорю, потому что, знаете что? Она права.
Я не отец. Я не тот парень, который знает, что делать или говорить девушке с ребенком. Не говоря уже о том, что вся моя концентрация должна быть на игре. У меня нет времени беспокоиться о том, что делает Эддисон.
Самое умное, что я могу сделать – забыть о дочери тренера. Но знаю, что будет проще сказать, чем сделать.
Глава 10
Кэм
– Не думаю, что когда-либо видел тренера настолько взвинченным, а это о многом говорит, потому что ублюдок никогда не бывает расслабленным, – говорит Линк, останавливаясь передо мной на льду и кивая в сторону тренера. – Слышал, он ненавидит тренера другой команды.
– Нет, дело не в этом, – говорит Хантер, подъезжая сзади. – Кейд слышал, что дочь тренера в плохих отношениях с Ником Пеллетье из другой команды. Говорят, он сделал что-то ужасное.
– Что именно? – морщится Броуди. – Да как она вообще может его знать?
Хантер пожимает плечами.
– Черт его знает. Но что бы это ни было, это нехорошо. Просто посмотрите на тренера.
Мы все переводим взгляд на него, наблюдая, как тот хмурится, глядя на блокнот. Даже отсюда видно, что он явно зол.
Я поднимаю взгляд на трибуну, где обычно сидят Эддисон, ее мама и Айла, но замечаю, что там пусто. С тех пор, как видел ее лучшую подругу в кофейне больше недели назад, я больше не пытался увидеть Эддисон. Я не настолько глуп, чтобы саботировать место в команде, продолжая встречаться с дочерью тренера. К тому же, Эддисон тоже, похоже, не пыталась меня найти. И чего я вообще от этих отношений хотел? Я не парень для серьезных отношений, не говоря уже о том, чтобы быть отчимом. Черт, я едва могу позаботиться о себе, не говоря уже о ребенке.
Когда я смотрю на другую команду, взгляд падает на Ника Пеллетье, когда тот с товарищами по команде разминается. Я играл против него в прошлом году. Он хорош, но играет очень грязно. К тому же немного нытик, если мне не изменяет память, потому что когда они играли против нас в прошлом году и проиграли, он практически дулся на льду, будто мы были не в университете, а в детском саду. Тем не менее, в видеозаписях игр, которые изучал, он – главный бомбардир практически в каждом матче. И, как и я, центральный нападающий.
Черт, а что, если он отец Айлы?
Может быть, поэтому Эддисон сегодня не пришла. От этой мысли я злюсь, представляя их вместе. Не сомневаюсь, что он редко видит дочь. В конце концов, Ник играет за Северную Каролину. Довольно далеко от Джорджии. Но потом я вспоминаю, что тренер переехал сюда из Нью-Гемпшира, откуда родом Ник Пеллетье. До того, как тренировать Брукс, отец Эддисон был тренером в старшей школе. Значит, вполне возможно, что Ник – отец ребенка Эддисон.
Черт.
– Харди, – зовет меня тренер.
Катясь к нему, я останавливаюсь, поднимая подбородок.
– Да, тренер?
– Я нечасто прошу об одолжениях, – говорит он. – Но мне действительно, очень нужна эта победа. Ты капитан команды; они слушают тебя. Мы не можем облажаться.
– Да, сэр, – киваю я.
Когда он отпускает меня, я качаю головой в недоумении. Потому что этот ублюдок на самом деле был со мной просто… нормальным. И это уже повод для праздника.
Эддисон
Наконец, после двадцати минут уговоров, я крашу последний ноготок Айле, предупреждая, чтобы она не двигалась, пока те не высохнут. С трехлетним ребенком, который постоянно вертится, быстросохнущий лак для ногтей – это единственный вариант.
– Странно, правда? Не быть там, – мама вздыхает, переключая каналы на телевизоре, старательно избегая каких-либо трансляций сегодняшней хоккейной игры. – Но я рада, что мы не идем. Мне жаль, что твой папа должен быть там.
– Да. И представь, им придется снова пройти через это завтра, – дуя на крошечные розовые ногти Айлы, я стучу по одному, чтобы убедиться, что тот высох.
– Можно я пойду играть, мама? – спрашивает она, выпячивая нижнюю губу. – Это заняло миллион, миллиард лет.
– Девочка, прошло всего три минуты, – говорю я с каменным лицом. – Но да… иди.
Когда она уходит в комнату, я хлопаю маму по колену.
– Мне тоже жаль, что я оставляю папу одного проходить через все это. Но мысль о том, что увижу его… или, что хуже, она увидит… – я понижаю голос. – Я знаю, что она не поймет, что это ее папа, но все равно. Мое сердце разрывается от одной только мысли об этом, по странной причине.
Мама выглядит огорченной.
– Моя душа тоже болит.
Спермодонор Айлы, Ник, играет сегодня в противоположной команде. До того, как родилась Айла, и пока он делал вид, что ее не существует, отец фактически был его тренером. К счастью, он провел последний год обучения в другом месте, и отцу не пришлось смотреть ему в лицо. Дело в том, что Ник – хороший хоккеист. Но как человек? Просто отстой.
Мы с мамой поговорили и решили не ходить на сегодняшнюю игру. Ник уже видел Айлу в публичных местах, до того как мы переехали в Джорджию, но она была младше. Он проходил мимо, с самодовольной улыбкой на лице, не чувствуя ни капли стыда за свои поступки. Как бы я ни старалась не позволять этому влиять, я стала озлобленной. Город, который любила, перестал выглядеть прежним. Деревья как будто стали мертвее. Трава суше. Мостовая более изношенной и потресканной. С тех пор как мы приехали в Джорджию, я стала счастливее и легче. Поэтому сегодня, остаться дома, поесть китайскую еду и провести время с мамой и Айлой – было очевидным решением.
Я понимаю, что два единственных парня, с которыми была физически связана, будут сегодня играть друг против друга. Конечно, ни один из них не знает о другом… надеюсь.
– Так, чтобы сменить тему, ты видела того красивого, мускулистого хоккеиста еще раз? – мама поднимает бровь. – И даже не пытайся лгать.
– Нет, – медленно говорю я. – После того, как папа высказал свое мнение в ту ночь, я решила, что лучше больше его не видеть. К тому же, он тоже не преследовал меня в университете. Значит, должно быть, пришел к тому же выводу – это была плохая идея, и нужно остановиться.
– Может быть, он был занят, – предполагает мама.
Я смеюсь.
– Кэм Харди не выглядит так, как будто его что-то может остановить. Если бы хотел меня видеть, поверь, он бы увидел. Я быстро это поняла. Он настойчив.
– Тебе обидно, что он не искал тебя в университете? – она наклоняет голову набок. – Честно.
Я ковыряю ногти, понимая, что они нуждаются в маникюре гораздо больше, чем ногти моей трехлетней дочери.
– У меня нет времени на парня. Или на какой-нибудь мимолетный роман.
– Я не об этом спрашивала.
– Он веселый. У него такая харизматичная личность. Вокруг так много людей, которые парятся по мелочам. Он кажется из тех, кто ни о чем не задумывается, – я откидываюсь на спинку дивана, расслабляясь. – Я никогда не хотела, чтобы из этого что-то получилось. С моей жизнью это было бы слишком сложно. Но признаюсь, я наслаждалась нашим коротким временем вместе, – я выдыхаю. – Но нет, я не разочарована. Я не хотела, чтобы он неправильно понял и ожидал от меня больше, чем могла дать. По крайней мере, теперь не нужно об этом беспокоиться.
Я всегда могу откровенно говорить с мамой. Я знаю, что она никогда не осудит меня и не заставит чувствовать себя плохо из-за решений. Она также намного разумнее отца, когда дело доходит до личной жизни, что я очень ценю.
– Знаешь, папа убил бы меня за то, что я скажу это, но, черт возьми, кто-то должен, – она кладет голову на спинку дивана, грустно улыбаясь. – Знаешь, Эдди, не каждый хоккеист такой, как Ник. Не каждый мужчина тоже.
– Знаю, – признаюсь я. – Но не хочу рисковать, – я проглатываю ком эмоций. – Я бы ни за что не поменяла роль мамы, даже если, наверное, была не готова, когда она появилась на свет, – я бросаю взгляд на комнату, убеждаясь, что Айла все еще там и не слышит меня. – Но быть достаточно безрассудной, чтобы завести ребенка с человеком, который бросил меня и никогда не оглядывался назад? Это разрушило меня, мама. В тот день, когда я призналась, что беременна, и он сказал уйти и никогда не возвращаться… я никогда не чувствовала себя настолько одинокой. Я не могу повторить это снов, – взгляд по-прежнему направлен на Айлу, играющую в комнате с открытой дверью. – И даже если бы хотела, я не могу рисковать ради нее. У нее будет достаточно боли, когда она станет старше. И я, очевидно, плохо разбираюсь в людях, потому что никогда в жизни не могла себе представить, что Ник сделает то, что сделал.
Правда в том, что я беспокоюсь о будущем каждую секунду каждого дня. Она маленькая сейчас. Она не понимает, что такое быть брошенным. Однажды Айла спросит, почему была недостаточно хороша, чтобы он остался. Будет нести этот груз всю жизнь, и я ничего не могу сделать, кроме как стараться любить ее достаточно за нас двоих. Но все равно я в ужасе от того, что этого будет недостаточно, и она начнет винить себя.
– Я понимаю твои опасения. Действительно понимаю, – мама касается моей руки. – Но жизнь слишком длинная, чтобы быть в одиночестве. И нелепо прятать такое прекрасное сердце от мира, – она улыбается. – Но однажды… однажды я знаю, что ты будешь готова.
– Может быть. Поживем-увидим, – говорю я, не веря собственным словам.
Кэм
Пот заливает лицо, стекает по вискам. Взгляд скользит по циферблату. Двадцать восемь секунд.
Игра вот-вот закончится.
Кажется, что немного времени, чтобы держать их под контролем, но за двадцать восемь секунд может произойти столько всего. Мы ведем всего на один гол. Если сравняют счет до финального свистка, нас ждет овертайм14. Парни выложились по полной. Знают, что эта игра очень важна для тренера, и желание победить горит ярче, чем когда-либо. Но в овертайм может случиться что угодно. А нам этого не хочется. Хочется поставить точку здесь и сейчас. Хотя, если честно, я бы предпочел, чтобы игра была завтра, а мы разгромили их в первом матче. Но, полагаю, выиграем мы сейчас или проиграем, завтра, когда снова встретимся с ними на льду, мы обуемся в коньки и покажем им, что такое ад.
Я безумно благодарен вратарю, Уотсона Джентри. В прошлом году он был первокурсником, и хотя сильнее основного вратаря, предыдущий тренер отказывался часто выпускать его. В этом году он занял место основного, и просто уничтожает всех. Сейчас я не хотел бы видеть на воротах никого, кроме него.
Кейд Хафф, защитник, проезжает мимо меня перед вбрасыванием15.
– Давай, Харди, закончим этот вечер, чтобы могли убраться отсюда к черту и отпраздновать.
Я стучу клюшкой по его и ухмыляюсь.
– Звучит как план.
Я вбрасываю против самого Ника Пеллетье. Киваю тренеру, давая понять, что все контролирую. Что бы этот ублюдок ни сделал, чтобы ранить Эддисон, он заплатит за это, когда я унижу его и команду. Он весь вечер сидел на хвосте, и, как я заметил в видеозаписи игры, играет грязно.
– Будь готов, Харди, – усмехается он.
– Знаешь, что чертовски забавно? – говорю я, ухмыляясь. – Твоя мама сказала то же самое вчера вечером.
– Иди к черту.
– О, не волнуйся, сынок, – я подмигиваю. – Трах был чертовский дикий.
Его ноздри раздуваются, и даже сквозь забрало я вижу, как Ник закипает от злости. Его рот открывается, чтобы что-то ответить, как раз в тот момент, когда начинается игра.
Одно я понял, играя: никогда не помешает забраться в голову противнику. Особенно в такие решающие моменты, как этот.
Прежде чем Ник успевает опомниться, моя клюшка вытягивается, захватывая шайбу. Он быстро врезается в меня, отчаянно пытаясь выбить ее из рук, но это бесполезно, так как я ухожу от него, отправляя шайбу прямо к Хантеру. Хантер скользит с шайбой, а Линк, находящийся на другой стороне льда, следует за ним, и Линк бьет по воротам. Одно можно сказать о Линке: у него действительно, чертовски, хороший бросок.
И всего за семь секунд до конца игры мы увеличиваем отрыв еще на один гол. Они знают, что все кончено. И я не могу удержаться, чтобы не бросить на Ника Пеллетье самодовольный взгляд, когда качусь к команде, чтобы отпраздновать. Чертовски рад, что поставил на место человека, который ранил Эддисон. Даже если это не совсем исправит их отношения.
Тренер должен быть в восторге, но вместо этого, когда я смотрю на него, тот наблюдает за Ником Пеллетье, приближающимся ко мне. Тренер смотрит с недовольством, и хотя явно зол, на лице проступает еще одна эмоция, которую я никогда не думал увидеть.
Грусть.
И подумать только, придется повторить все это завтра.
– Может быть, ты и выиграл эту игру, Харди, – бормочет Пеллетье. – Завтра тебе не повезет.
– О, мы заберем еще одну победу. Только бы твоя мама не держала меня допоздна, – я поднимаю подбородок и уезжаю, с довольным выражением лица наблюдая за его хмурым взглядом.
Теперь нам просто нужно снова победить.
