Текст книги "Плейбой (ЛП)"
Автор книги: Ханна Грей
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 19 страниц)
Глава 24
Эддисон
Я натягиваю Айле на голову капюшон и прячу
руки в карманах. Сегодня холодно, – 1 градус, и это шок для моего организма. Когда я жила в Новой Англии, зимой это даже не считалось28 холодом. Но теперь, когда привыкла к мягкой зиме Джорджии, это пытка.
– Ты уверена, что хочешь пойти? – тихонько говорит мама. – Нет ничего зазорного в том, чтобы отказаться от поездки. Твой папа поймет.
– Мы пропустили два последних матча, мам, – я вдыхаю поглубже и медленно выдыхаю. – Кроме того, Айла хочет посмотреть на команду папы.
– И на Кэма. Я хочу посмотреть, как играет Кэм, – она вытягивает шею, чтобы заглянуть за спину матери. – Он очень занят, играя в хоккей. Я могу его навещать.
– Ясно, – отвечает мама, потрепав ее по голове.
Мне не нужно смотреть на мать, чтобы знать, что она обеспокоенно косится на меня. Но жизнь не может просто остановиться из-за паршивой ситуации, в которую я себя загнала. Шоу должно продолжаться. И дочки Баррена ЛаКонте должны явиться, чтобы поддержать его и команду.
Даже если это будет убивать меня изнутри.
Едва я распахиваю большую стеклянную дверь и выхожу на улицу, как горячий воздух сменяется морозным. Я чувствую, как сердце начинает колотиться, а ноги подкашиваться.
Я увижу Кэма впервые за несколько недель. И очень отстойно, что я не смогу к нему прикоснуться.
Кэм
Мы разминаемся, и хотя толпа шумит, я слышу лишь глухой гул, а все лица расплываются.
Все онемело. Мое тело. Мозг. Эмоции. По сути, вся моя жизнь.
Я буду топить себя в океанах спиртного и кучах травы и затевать драки, чтобы оставаться собой, если придется. Онемение гораздо лучше, чем думать о ней.
Я живу по инерции. Хожу на занятия. На тренировки. Я появляюсь в день игры. Но как только все заканчивается, я топлю себя во всем, что только могу найти. Я не знаю, что это за чувство в желудке, но оно точно не может быть нормальным.
Проблема в том, что когда я возвращаюсь домой и падаю в кровать, начинается круговорот мыслей, и я почти чувствую ее рядом с собой. Слышу ее голос, дыхание. Ее прикосновения, черт возьми, преследуют меня словно призрак. И когда я закрываю глаза, она прямо там. Но когда просыпаюсь утром, меня настигает холодная, суровая реальность того, что ее нет.
Эддисон вдохнула в меня жизнь. А без нее я чувствую себя ходячим мертвецом.
Игра начинается, и хотя он не должен этого делать, Броуди все еще защищает меня как может. Как бы хреново это ни звучало, я бы предпочел, чтобы он этого не делал. Я бы хотел, чтобы он позволил самому сражаться.
Через несколько секунд после начала игры я завладеваю шайбой и направляюсь к воротам, когда меня с силой впечатывают в плексиглас29. Ублюдок еще и ухмыляться смеет.
– Я сломаю тебе чертову ногу, чтобы больше не мог кататься, – скандирую я, желая подраться.
Он, возможно, подумал, что поступать подобным образом – круто, но я граната, готовая взорваться в любую секунду. И ни перед чем не остановлюсь.
Он снова толкает меня, прежде чем проехать мимо. Двигаясь со всей силой, я врезаюсь плечом в его тело, отправляя в полет, прежде чем он приземляется на лед. Противник торопится подняться, но это уже не имеет значения. Двое товарищей по команде направляются ко мне, как и следовало ожидать.
Один хватает меня за майку, но я несколько раз бью его прямо в нос, прежде чем тот отступает. Когда ко приближается следующий, я наношу удар в лицо, и он отступает, не желая драться.
К этому времени горстка моих товарищей сражается с игроками другой команды, и это превращается в настоящую кровавую баню. Я чувствую, как боль возвращается, но на мгновение, когда избивал этих ублюдков, она притупилась.
Я чувствую на себе ее взгляд и смотрю на ту самую ложу, где раньше всегда сидели Айла и Эддисон, до нескольких недель назад.
Эддисон закрывает Айле глаза руками, защищая от происходящего. Брови сдвинуты к переносице, когда Эддисон незаметно качает головой, и я вижу разочарование на ее лице.
Когда я отворачиваюсь, меня охватывает стыд. Не потому, что Эддисон пришлось увидеть, как я делаю из себя посмешище. Нет, насрать. Она – причина того, что я так себя чувствую.
А потому, что милая девочка рядом с ней скорее всего сильно испугалась. Я никогда не хотел, чтобы Айла видела во мне монстра.
Эддисон
Наконец, игра возобновляется, и после того, как страсти немного утихают, большая часть игроков отбывают штрафные минуты, включая Кэма.
Очевидно, что Кэму больно. И этим он все только усугубляет. Ну что ж, догадайтесь что. Мне тоже больно. Но я не бегаю и не пытаюсь со всеми подраться.
Правда, он этого не знает. Не понимает, насколько сильно болит мое сердце. Не понимает, что вынуждена напоминать себе каждый день: у меня есть дочь, которой нужна моя любовь, даже когда кажется, что я умираю медленной и мучительной смертью. Кэм ничего этого не знает. Да и не может. Ведь это я во всем виновата.
Какой был выбор? Будущее Кэма и опека над моей дочерью – две совершенно разные вещи. Здесь нет никаких полутонов. Когда речь идет об этом, выбор очевиден. Я никогда бы не стала рисковать мечтами Кэма, так же как и никогда бы не допустила возможности потерять дочь.
История научила меня одной горькой правде: существуют люди, которые приходят в твою жизнь и остаются физически, и существуют те, кто уходит из жизни, но навсегда оставляют в ней след. Кэм, возможно, относится к последним, но я никогда его не забуду. И никогда не хотела бы забыть. Рядом с ним я была любима безо всяких условий. Он любил меня такой, какая я есть. Ему не нужно было меня под себя подгонять. Для него… я была идеальной.
Вчера я встречалась с Тессой на ланче. Хотелось бы сказать, что было приятно, но это не так. И как бы ее ни любила, она не понимает, что я переживаю. В основном потому, что не могу рассказать всю правду. Она просто считает, что я делаю неправильный выбор. Не понимает, что его и вовсе нет. А если бы и был, я бы никогда с ним не рассталась.
Я чувствую, как отдаляюсь от всего, кроме Айлы. Даже разговаривать с кем-то еще слишком утомительно. Я погружаюсь во тьму… и Кэм не может из нее вытащить. Но у меня нет иного выхода, кроме как мужественно встречать боль и смотреть в лицо бедам. Я не могу сдаться. Айле нужна я. Я должна собраться и преодолеть все препятствия.
Если бы только существовало средство от разбитого сердца.
После игры я изо всех сил стараюсь сбежать, надеясь избежать встречи с Кэмом. Я знаю, что если Айла его увидит, то подбежит и спросит, когда он снова придет, а я достаточно хорошо его знаю, и понимаю, что это разобьет сердце.
К несчастью, на игре оказалось несколько старых знакомых родителей, и, когда игра закончилась, они решили излить мне душу.
Я вопросительно смотрю на маму, широко распахнув глаза.
– Я должна отвести Айлу домой и уложить спать. Увидимся дома.
Сначала она смотрит на меня, как на сумасшедшую, но потом до нее доходит, и мама исступленно кивает.
– Да. О, да. Конечно.
– Это не… – начинает Айла, грозя выдать нас, но я обрываю ее.
– Было приятно с вами увидеться. Всего доброго!
Я быстро подхватываю Айлу и направляюсь к выходу.
После игры игрокам еще предстоит пройти интервью, так что я должна быть в безопасности.
– Мамочка! Я хочу дождаться Кэма! – Айла начинает пинаться – чего никогда этого не делала, сидя у меня на руках. – Отпусти меня!
– Айла Роуз, что на тебя нашло? – отчитываю ее как можно тише, чтобы не привлекать внимания. – Нельзя так со мной разговаривать. Мы идем домой. У Кэма много дел. Извини, малышка. Сегодня никак.
Она опускает голову и прижимается ко мне.
– Прости, – произносит она убитым голосом.
Я хочу ответить, но Айла неожиданно спрыгивает с моих рук.
– Вот он! Мамочка, он там!
Я пытаюсь ее схватить, но дочь ускользает, проскальзывает между людьми в вестибюле.
– Айла! – сердито кричу я. – Айла! Вернись. Там незнакомцы!
Когда теряю из виду ее светлые кудряшки, я вижу, как Кэм подхватывает Айлу. Она обвивает его шею руками и прячет лицо на плече.
Его взгляд тускнеет, и я чувствую, как сердце вновь пронзает боль. Все, чего могла бы пожелать, прямо передо мной, но я не могу этого иметь.
Расправив плечи и выдохнув, я подхожу к ним.
– Айла, ты не можешь просто убегать от меня. Здесь люди, которых мы не знаем, – говорю я, потирая переносицу. – Ты же понимаешь.
– Твоя мама права, малышка Айла, – мягко говорит он. – Ты всегда должна быть с мамой или с теми, кого хорошо знаешь, хорошо?
Она кивает, прежде чем взглянуть на меня. Прижимаясь головой к его груди в объятиях, она говорит:
– Прости, мамочка. Я просто увидела Кэма и мне стало так радостно, – она поднимает на него глаза, касаясь лица рукой. – Где ты был? Я думала… думала, ты забыл про меня.
Он плавно ставит ее на пол и приседает.
– Я никогда не забуду о тебе, Айла. Никогда, – Кэм обнимает ее, прижимая хрупкое тельце к груди. – Прости, что не навещал тебя. Я тоже скучал.
У меня ком в горле, и говорить трудно, но я изо всех сил стараюсь:
– Пойдем, милая. Нам пора. Уже поздно.
Она грустно опускает плечи, но в последний раз обнимает Кэма, прежде чем подойти ко мне и взять за руку.
– Пока, Кэм, – шепчет она. – Я люблю тебя.
Я вижу, что он пытается не расплакаться. Айла никогда и никому такого не говорила. По крайней мере, насколько мне известно.
– Пока, Айла. Я тоже люблю тебя, – взгляд Кэма прикован к дочери, он даже не смотрит в мою сторону.
И если когда-нибудь задумывались, как выглядит разбитое сердце, взгляните на мое, чьи осколки разбросаны по полу.
Глава 25
Кэм
Солнце льется сквозь окно, и я переворачиваюсь, натягивая подушку на голову, не желая встречать новый день. Сегодня тренировки нет, да и на пары идти нет никакого желания.
– Разве не хочешь встретить новый день? – саркастично тянет знакомый акцент. – Поднимай задницу. Почти полдень.
Подскочив, я обнаруживаю Бо сидящим за столом.
– Какого хрена ты здесь делаешь? – стону я. Вчерашнее похмелье наваливается на меня. – И как, черт возьми, ты сюда попал?
– Пробрался через окно, – безэмоционально роняет он.
– Серьезно?
– Нет, придурок. Я открыл парадную дверь, зашел в твою паршивую квартиру и обошел все комнаты, пока не нашел твою жалкую тушку, – он округляет глаза. – Да, и застукал твоего дружка, когда он по уши был в какой-то блондинке. Неловко до чертиков, но, похоже, ему было плевать.
– Если плевать, то, скорее всего, это был Броуди, – я провожу рукой по лицу. – Зачем ты здесь?
Он ухмыляется.
– Помнишь, как твоя сестрица решила разрушить мою жизнь и бросила?
– Да, в тот раз, когда на пару дней включила мозги?
Он показывает мне средний палец.
– Отвали. Как уже говорил, я был разбит. Я хотел, чтобы меня оставили в покое. А потом появился ты, как тот огромный котяра, которым и являешься, и заставил разговаривать о чувствах. К тому же, Ми сказала, что ты попал в НХЛ. Она узнала об этом от родителей. Почему, черт возьми, ты не позвонил и не сказал нам?
Игнорируя звонки родителей несколько недель, я наконец ответил. Рассказал новости о «Брюинз» и притворился так же взволнованным, как и они. Наверное, они решили разнести эту весть по миру. Я также сообщил команде. И как бы они ни были рады за меня, могу сказать, их также немного расстроило то, что это будет наш последний сезон вместе.
– Наверное, вылетело из башки, – я пожимаю плечами. – И я не собираюсь говорить о своих чувствах, Бо. Хорош доставать меня.
– Значит, вот почему твои приятели позвонили Ми и сказали, что ты в отчаянии? Тебе повезло. Она хотела приехать, но я пожертвовал собой ради команды, – он встает. – Так что поднимайся, черт возьми. Я голоден.
– Ты вечно голоден, – стону я.
Он хлопает себя по животу.
– Да, я растущий организм. Так что иди в душ, потому что ты воняешь и выглядишь отвратительно, встретимся у пикапа. И хватит уже хмуриться.
– Кто ты и что сделал с моим ворчливым лучшим другом? – говорю я, глядя на него.
– Кажется, мы поменялись местами. Теперь я счастлив и все такое, а ты угрюмый и катишься в пропасть.
– Вовсе нет.
– Да. Давай, живо.
Я осушаю пиво и жестом показываю бармену, что хочу еще, пока Бо доедает картошку фри.
– Рановато начал, а? – он кивает в сторону свежего пива, скользящего ко мне. – Знаешь же, что этим проблемы не решить.
– Насрать, – бурчу я, поднося обжигающе холодный стакан к губам.
– Твои родители волнуются. Мила волнуется, – Бо упирается ладонями в края тарелки. – Ты не отвечаешь на сообщения и звонки, а когда кореш Броуди позвонил Ми, это только подтвердило, что ты во всех смыслах конченый.
После той херни, что я выкинул с Броуди, он все еще заботится обо мне.
– Поговори со мной, Кэм. Я же, черт возьми, не умею читать мысли, – он усмехается. – Если бы умел, встречаться с твоей сестрой было бы намного проще.
– Разговорами ничего не исправить, Бо.
Я допиваю пиво, но когда собираюсь заказать еще, Бо пригвождает мою руку к стойке.
– Все, на сегодня хватит, – монотонно тянет он. – Ты и так уже хорошо принял на грудь30.
– Вот еще, – говорю я, хлопая ладонью по деревянной столешнице бара. – Как у тебя хватило наглости явиться сюда и пытаться указывать мне, как жить. Помнишь, что было несколько лет назад? Когда пропал со всех радаров? – я сверлю его взглядом, когда алкоголь начинает действовать, заставляя чувствовать себя непобедимым. – Помнишь, как ты два года всех игнорировал?
– У меня умер отец, – рычит он, тыча мне пальцем в лицо. – Я даю тебе одну попытку, Кэм. Одну. Гребаную. Попытку. И только потому, что я обещал Ми, что не буду надирать тебе задницу. Но если еще раз заикнешься об этом, жди последствий.
Он резко встает. Схватив меня за шкирку, стаскивает со стула.
– Знаешь что? Я не могу это выносить. Пошли, прогуляемся, – рычит он. – И нет, я не спрашиваю.
Я сопротивляюсь секунду, но быстро понимаю, что он не сдастся и не оставит меня в покое. Лучше уж поскорее покончить с этим.
Как только мы оказываемся на улице, он отпускает меня, слегка подталкивая.
– Это та девчонка, которая была на финале, да? – он идет рядом со мной. – Эбигейл или как ее там.
– Эддисон, – поправляю я. – И я, черт возьми, не собираюсь говорить о ней.
– Ми сказала, у нее есть ребенок. Дочь, верно? – его голос смягчается.
Я достаточно хорошо знаю Бо Бишопа, чтобы понимать, что ему сейчас требуется все терпение, чтобы не сорваться. У Бо всегда был вспыльчивый характер. А когда он злится, то превращается в страшного ублюдка. Но, честно говоря, мне все равно. Я никогда не отличался вспыльчивостью.
До этих пор.
Я продолжаю идти, натягивая капюшон.
– Наверное, непросто привязаться к ней и ее ребенку, – он смотрит на меня. – Вы сейчас общаетесь?
– Нет, – отрезаю я. – Кроме прошлого матча, когда Айла сбежала от матери и прибежала ко мне, – я чувствую резкую боль в груди. – А потом они ушли.
– Айла, – эхом отзывается он. – Сколько ей лет?
– Три. Весной будет четыре.
Каждый раз, когда упоминаю ее или имя Эддисон, каждый раз, когда приходится говорить о них, та оцепенелость, которую старательно поддерживаю, исчезает, и я вынужден все чувствовать.
– Она, наверное, тоже скучает по тебе, мужик…
– Черт, Бо! – шиплю я, прижимая его к стене. – Я не могу говорить о них, чтоб тебя! Почему просто не оставишь меня в покое?! – я отпускаю его. – Всю жизнь я был тем парнем, которому наплевать на все, кроме хоккея. Жил простой жизнью, кувыркался с малознакомыми девушками, играл в хоккей и ходил на вечеринки – вот чего придерживался. Если бы дальше так и жил, сейчас бы не чувствовал себя живым трупом31, – я закрываю глаза. – Она разрушила мою чертову жизнь. Я презираю эту суку.
Даже несмотря на всю злость на Эддисон, я никогда не буду по-настоящему считать, что она сука. Я чертовски люблю ее. Думал, что наконец обрел свое место в жизни. Теперь я знаю, что мне суждено быть всего лишь тем бабником, которым все и считают.
– Обещаю, все будет хорошо, – он кладет руку мне на плечо, опуская голову ближе. – Но прекращай. Это не выход, сам знаешь. И не можешь быть уверен, вернется ли она. Иногда так бывает.
– Она не вернется, – бормочу я.
– Не будь так уверен. И если хочешь ее, если уверен, что она та самая… ты не можешь просто сдаться. Ты не знаешь, что творится у нее в голове, Кэм. Но такое поведение, как сейчас, когда называешь ее сукой и напиваешься каждую секунду, не находясь на льду, не поможет вернуть ее, – он сильнее сжимает мое плечо. – Все будет хорошо, брат. Обещаю. Но ты должен собраться.
– Спасибо, – говорю я, не веря ни единому его слову. – Давай уйдем, пока люди не подумали, что мы парочка, у которой семейная ссора.
Он качает головой, губы изгибаются в улыбке.
– Мы оба знаем, что я бы победил.
– Да, в своих мечтах, – я начинаю идти, засунув руки в карманы.
Он, наверное, прав. Будь я Эддисон и наблюдай воочию собственное падение, я бы тоже не хотел возвращаться. Нужно взять себя в руки. Даже если она никогда не вернется, родители не так меня воспитывали.
Я поднимаю подбородок.
– Давай заключим сделку. Ты и я сделаем сегодня что-нибудь безрассудное, как в старые добрые времена. А завтра я возьму себя в руки.
Он смотрит на меня, прищурившись, как будто хочет поспорить, почему это глупая идея.
– После сегодняшнего я буду другим. Давай. Напьемся и сделаем что-нибудь безумное, – я хлопаю его по спине. – Ты же хочешь.
– Чувак… я не знаю.
– Что с тобой случилось? Ты был самым безбашенным ублюдком, которого я знал, – я тыкаю его в грудь. – Теперь весь мягкий и размякший что ли? – я киваю в сторону его рук. – Наверное, стоит свести татуировки, раз ты больше не крутой.
– Не заблуждайся, я все еще крутой, – он проводит рукой по затылку. – Просто встречаюсь с твоей сестрой.
– Какое это имеет отношение безумству? Ми не нужен мужик-тряпка.
– Ну, видишь ли, я почти уверен, что в отношениях может быть только определенный уровень безумия. А поскольку я встречаюсь с той, кто садится в машину и гоняет на скорости сорок километров в час, не моргнув глазом… кажется, наш уровень безумия уже зашкаливает.
– Давай, Бо. Одна ночь, чувак. Одна ночь, завтра я стану лучше, а ты сможешь снова стать тряпкой.
Он смотрит в небо, на мгновение застонав.
– Ладно. Но если Ми спросит, это была твоя идея.
– Брат, я бешу ее с тех пор, как она родилась. Почему должен сейчас останавливаться?
Он качает головой, но ухмыляется.
– Ладно, погнали.
Эддисон
Яркий флуоресцентный свет в аудитории режет глаза, еще больше усугубляя и без того пульсирующую головную боль. Время от времени у меня случаются мигрени, обычно вызванные стрессом, так что неудивительно, что одна из них нагрянула именно сегодня.
Я открываю ноутбук, нахожу заметки по вчерашнему домашнему заданию и достаю из сумки очки для чтения.
Хантер небрежно вваливается в аудиторию, сумка болтается на плече, и все девушки тут же приковывают к нему взгляды. Их щеки заливаются румянцем, а некоторые «случайно» роняют что-то на пол, чтобы нагнуться и поднять. Впрочем, он совершенно не замечает этого. С мрачным выражением лица направляется ко мне.
Присев рядом, он протягивает пончик.
– Прихватил лишний.
Я не пропускаю взгляды, полные злости, которые летят в мою сторону. Даже слышу, как пышногрудая брюнетка, сидящая впереди, ворчит что-то о том, что эта стерва завлекла всех парней.
Сжавшись на стуле, я украдкой смотрю на пончик. С клубничной глазурью. Не самый любимый, но я никогда не отказывалась от пончиков.
– Спасибо, – улыбаюсь я. – У тебя тут целый фан-клуб.
– Они даже не знают меня, – он расслабленно откидывается на спинку стула. – Просто думают, что я им нравлюсь.
Его слова напоминают о разговорах с Кэмом. Он всегда чувствовал, что весь кампус относится к нему как к собственности. Кэм не имел права на личную жизнь, и все всегда ожидали, что он будет парнем с постоянной улыбкой на лице.
Держу пари, сейчас они так уже не думают.
После последней игры… стало ясно, что у него есть и другая сторона. Чудовищная, которую я помогла высвободить.
– Так вот, надеюсь, что не переступаю границ, но Кэм очень расстроен. Он… ну, Эддисон, он просто разбит. Хотя ты, наверное, об этом уже в курсе.
– Я не обязана знать, как поживает Кэм, Хантер. Все кончено. Нужно оставить это в прошлом, – резко говорю я.
– Значит, если все кончено, тебя не волнует, что он уедет играть за «Брюинз» после этого года, так?
Сердце сжимается от мысли о том, что он будет там, в Бостоне. Девушки, вероятно, будут ежедневно бросаться к его ногам. Он сможет заполучить любую цыпочку, которую захочет.
В аудиторию входит профессор, и я сглатываю ком в горле.
– Нет, не волнует. Рада за него. Это то, чего он хотел, не так ли? – вздыхаю я. – Теперь, если извинишь, я хочу сдать этот курс. Мне не полагается звездное отношение.
Он вздрагивает, и я вздыхаю.
– Извини, – говорю я. – У меня сейчас много всего происходит. Это делает немного стервозной – вот и все.
Он похлопывает меня по руке.
– Ничего страшного.
Я пытаюсь улыбнуться, чтобы доказать, что все в порядке.
Но это фальшивая улыбка. Потому что ничего не в порядке. И я просиживаю остаток пары, вспоминая об этом.
Наконец занятие заканчивается, и я с нетерпением жду возможности пойти домой, принять долгую пенную ванну и забраться в постель. Мигрень притупилась, но не прошла полностью. Так что очень горячая ванна была бы кстати. Я пыталась убедить родителей в том, что пережила расставание с Кэмом, и это лучшая ложь, которую я когда-либо говорила. Так что пока буду прятать чувства и просто продолжать притворяться, что все хорошо и что я только что не совершила худший поступок в жизни.
Я собираю вещи, когда мой телефон вибрирует, и я вижу, что это видео от Тессы. Нажимая на воспроизведение, я достаточно сильно увеличиваю громкость, но не настолько, чтобы весь класс, включая профессора, тоже его слышал.
Кэм и Бо Бишоп стоят на сцене в «Клуб 83», оба выглядят пьяными, выкрикивая слова песни «Cold As You» Люка Комбса. Кепка Кэма надета задом наперед, он кричит в микрофон, словно действительно выступает на концерте.
Если бы я не была все так убита горем, посчитала бы это забавным. Затем следует сообщение:
Тесс: Да… думаю, можно предположить, что он по-прежнему к тебе неравнодушен.
Тесс: К тому же, почему у него такой хороший голос? У парня и правда должны быть какие-то недостатки.
Я: Он не так уж хорошо поет. И не так уж хорошо выглядит.
Я лгу.
Тесс: Да… ладно. В любом случае, тебе стоит спуститься. Тут большая вечеринка. К тому же, я знаю, что ты тоже по нему скучаешь.
Я: Не могу. Извини. Ухожу с занятия и направляюсь домой.
Тесс: Хорошо. Позвоню тебе завтра.
Приходит еще одно видео, но прежде чем успеваю его открыть, Тесс снова пишет.
Тесс: Просто еще одно напоследок.
Я открываю видео и наблюдаю, как Кэс заканчивает песню и протягивает руку, чтобы похлопать по ладоням людей, словно он чертова рок-звезда.
– Спасибо, спасибо, – говорит он, кланяясь. – Я буду здесь всю ночь!
Бо Бишоп смеется, обнимая Кэма за плечи. Понятно, что он тоже пьян. Я встречалась с Бо только один раз, но он не показался мне парнем, который любит обниматься с друзьями.
– Ого, похоже, Кэм развлекается без меня, – раздается голос Хантера, и я выключаю видео, чувствуя, как пылают щеки.
– Да, ну, подруга прислала мне это, – я встаю, закидывая сумку на плечо. – В этом весь Кэм. Вечно ищет вечеринку или место, чтобы оторваться.
Он пожимает плечами.
– По крайней мере, на тех видео он улыбается. Ты хотела, чтобы он что делал? Вечно хныкал и самоуничтожался?
Я поднимаю телефон.
– Это и есть самоуничтожение. Как и все, что он делал на протяжении большей части своей жизни.
Я заставляю себя остановиться. Разорвав отношения с Кэмом, я потеряла право заботиться о том, что он делает. Когда вижу эти видео, я наблюдаю человека, который просто хочет заставить всех смеяться, чтобы почувствовать себя лучше. Вижу человека, которого все всегда ожидают видеть в хорошем расположении духа, даже когда это не так.
Но что ранит больше всего? Я вижу человека, который переживает расставание.
И не хочу, чтобы он это делал. Наверное, звучит эгоистично, но это правда.
